Рост национального дохода в СССР - наиболее обобщенного показателя уровня развития экономики государства - в предвоенные годы характеризовался достаточной интенсивностью. С 1928 г. по 1940 г. он увеличился в 5,1 раза и составлял: в 1928 г. - 25 млрд. руб., в 1937 г. - 96,3 млрд. руб. и в 1940 г. - 128,3 млрд. руб. При этом жесткий государственный курс на индустриализацию народного хозяйства четко обусловил тенденцию подчинения задач удовлетворения материальных потребностей населения интересам ускоренного развития индустрии. Для обеспечения быстрого подъема промышленности для национального дохода, изъятого из потребления и направляемого для накопления, за несколько лет увеличилась с 1/10 до 1/3 - 1/2. Такая направленность экономического развития, естественно, не могла обеспечить улучшение материальных условий жизни населения.
Кроме того, с середины 30-х гг. в СССР постоянно росли расходы на оборону, которые занимали все более значительное место в государственном бюджете (см. табл. 1).
Отвлечение значительных средств на военные цели не могло не отразиться на благосостоянии населения, в том числе работающего, хотя внешних статистических проявлений проблемы вроде бы не было, особенно по оплате труда. С середины 30-х гг. в стране начала внедряться новая, эффективная для того времени система материального стимулирования труда в промышленности. В 1938-1939 гг. с учетом полученного опыта были введены новые тарифные ставки и должностные оклады, пересмотрены нормы выработки и установлен минимум заработной платы, который в 1939 г. составлял 110-115 руб. Причем материалы ежемесячных бюджетных обследований, проводившихся органами Госплана СССР, свидетельствуют о том, что в 19381940 гг. в различных регионах страны зарплата продолжала расти. Так, за 1938-1939 гг. среднегодовая зарплата рабочих и служащих на предприятиях Ленинграда увеличилась на 41%, Москвы - более чем на 30%, на Украине - на 28%.
Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих в 1940 г. составляла: в целом по народному хозяйству - 331 руб., в промышленности 341 руб., (в т.ч. инженерно-технических работников - 696 руб.), в строительстве - 363 и на транспорте - 348 руб. Денежный заработок имел доминирующую роль в совокупном доходе горожан. Структура доходов семьи промышленного рабочего в 1940 г. выглядела так (в %):
Таблица 1
Рост военных расходов в СССР (по официальным статистическим данным)
| Год | Сумма расходов на оборону (млрд руб.) | Удельный вес расходов на оборону в сумме расходов госбюджета (%) |
| 1935 | 8,2 | 12,3 |
| 1937 | 17,5 | 18,6 |
| 1938 | 23,2 | 18,7 |
| 1939 | 39,2 | 25,6 |
| 1940 | 56,7 | 32,6 |
40-х гг. заработки горожан позволяли им оплатить примерно то же или чуть большее количество товаров, какое они могли купить на свою зарплату в конце 20-х гг.
- выплаты и льготы из общественных фондов потребления (пенсия, пособие, стипендия, включая бесплатное образование и медицинскую помощь) 14,5
- доход от личного подсобного хозяйства 9,2
- доход из других источников 5,0
Однако при относительно общей структуре доходов уровень заработной платы рабочих и темпы ее роста в различных отраслях экономики имели существенные различия. Так, в легкой и пищевой промышленностях, удовлетворявших основной спрос населения, зарплата была ниже средних показателей по всей промышленности. Работники совхозов и подсобных сельхозпредприятий имели заработок около 220 руб. в месяц - также значительно ниже, чем в других отраслях материального производства.
В еще более трудном положении находились работники сельскохозяйственного производства. До войны оплата труда в колхозах состояла из двух частей - натуральной и денежной. Преобладала натуральная оплата трудодней колхозников. В 1938-1940 гг. в среднем колхозный двор получал по 8-9 центнеров зерна, а весь среднемесячный трудовой доход полностью занятого колхозника в сравнительно благополучном 1940 г. равнялся, по официальным данным, примерно 20 руб. Правда, в районах выращивания таких интенсивных культур, как, например, хлопок, заготовительные цены на который были достаточно высокими, денежные доходы колхозников значительно превышали средний общесоюзный уровень. Но во многих колхозах страны показатели денежной оплаты труда оставались низкими. Так, в 1940 г. 12,3% колхозов вообще не выдавали денег на трудодни. До 20 коп. на трудодень выдавали 25,3% колхозов; от 20 до 40 коп. - 18,2%; от 40 до 60 коп. - 11,3%; от 60 до 80 коп. - 7,4%; от 80 коп. до 1 руб. - 5,5%[1]
.
Такое положение с оплатой труда в сельском хозяйстве отражалось на структуре доходов колхозников, в которой основную долю представляли доходы от личного подсобного хозяйства. Так в 1940 г. эта структура имела следующие показатели (в%):
- доход от колхоза 39,7%
- заработная (денежная) плата членов семьи 5,8%
- выплаты и льготы из общественных фондов потребления (пенсия, пособия, стипендии, включая бесплатное образование и медицинскую помощь) 4,9%
- доход от личного подсобного хозяйства 48,3%
- доход из других источников1,3%[2]
В целом социально-финансовая политика государства вносила серьезную напряженность в материальное положение народа и моральную атмосферу города и деревни. Как же соотносились между собой потребности населения и расходы на армию, в какой степени удовлетворялись их основные материальные запросы?
Расходы на оборону СССР в предвоенные годы делились на три раздела: затраты на финансирование плана заказов вооружения и боевой техники, затраты по содержанию армии и флота и затраты на капитальное строительство и капитальный ремонт. Потребность в денежных средствах по этим разделам определялась годовой сметой.
По закону о Государственном бюджете СССР на 1940 г. исполнительная смета Наркомату обороны была утверждена в сумме 46,5 млрд руб. Кроме того, в связи с увеличением численности армии и объема заготовок военного имущества на текущее снабжение, созданием мобилизационных запасов, развертыванием сети складов, баз и предприятий были произведены дополнительные назначения средств на сумму 9,7 млрд руб.[3]
Фактические расходы за 1940 г. по НКО составили 98% окончательно назначенных сумм. Основные статьи их приведены в табл. 2.
Таблица 2
Распределение основных расходов на материально-технические цели по смете НКО в 1940 г.[4]
| Израсходовано | Доля в общей сумме | |
| Наименование расходов | млрд руб. | расхода,% |
| 1 | 2 | 3 |
| Заказы вооружения и боевой | ||
| техники (без имущества связи, | ||
| инженерного, химического и др.) | ||
| 13,889 | 29,9 | |
| Заказы на горючее и смазочные | ||
| материалы | 1,487 | 3,2 |
| 1 | 2 | 3 |
| Заказы на технические средства | ||
| ГСМ | 0,061 | 0,1 |
| Заказы на заготовку продовольствия | ||
| и фуража | 7,844 | 16,9 |
| Заказы на вещевое имущество | 4,996 | 10,7 |
| Ассигнования на транспортные | ||
| расходы | 1,349 | 2,9 |
| Ассигнования на капитальное | ||
| строительство | 2,342 | 5,0 |
Около 14,98 млрд. руб. было израсходовано на выплату денежного содержания военнослужащих и другие статьи по содержанию Вооруженных Сил (на культпросвет работу, социальные нужды, боевую подготовку, командировочные расходы и т.д.). Установленные постановлением СНК СССР оклады денежного содержания в ноябре 1938 г. (которые действовали до начала войны) разделялись на 31 Тарифный разряд. Рядовому красноармейцу по первому году службы платили 8 руб. 50 коп. в месяц, оклады среднего начальствующего состава составляли 120-360 руб., старшего начальствующего состава - 360-650 руб. Высокие оклады денежного содержания в войсковом звене имели командиры частей и соединений, в частности, месячный оклад командира дивизий составлял 1600 руб., командира полка - 1200 руб. Еще выше были оклады высшего комсостава. особенно центрального аппарата.
Значительная доля расходов по исполнительной смете НКО СССР - 27,6% против 29,9% на заказы вооружения и боевой техники - приходилась на заготовку продовольствия, фуража и вещевого имущества, то есть на те материальные средства, которые в народном потреблении составляли основу благосостояния населения. Обеспечение ими и народа, и армии в предвоенные годы осуществлялось весьма болезненно.
Финансовая неустойчивость в закупках продовольствия, а вместе с ней нестабильность снабжения Вооруженных Сил продолжались с 1918 г. до середины 30-х гг. Ситуация усложнялась и тем, что кроме текущего довольствия, необходимо было создавать систему запасов на случай войны. Особые трудности в продовольственном обеспечении армии и флота представляла хлебная группа продуктов. Принятая в 1923 г. и просуществовавшая в целом вплоть до 1941 г. общая норма снабжения красноармейцев хлебом уступала его нормированной выдаче в русской армии периода первой мировой войны. При этом суточная разница в даче хлеба составляла около 300 граммов.
Реввоенсовет СССР неоднократно издавал приказы об экономии хлебопродуктов. На снабжение войск поступал суррогатный хлеб. Только в 1939 г. по приказу наркома обороны было разрешено введение на довольствие красноармейцев крупы, вырабатываемой из пшеницы. До этого ассортимент круп в пайке главным образом состоял из овсянки и пшена.
На низком уровне в предвоенные годы находилось и само котловое довольствие красноармейцев. Сказывались и скудный ассортимент пайка, и обученность поварского состава. На качество пищи в красноармейских столовых повлияла и искусственно созданная в стране обстановка политического недоверия и «шпиономании». По приказу наркома обороны в 1938 г. было категорически запрещено использование на кухнях и столовых РККА вольнонаемных рабочих и работниц. Опытные специалисты-повара из числа гражданских лиц были уволены, а коки и повара-военнослужащие, прошедшие подготовку на соответствующих курсах, не обладали достаточными профессиональными навыками, да к тому же их численность далеко не удовлетворяла потребности Вооруженных Сил. Правда, в апреле 1941 г. удалось открыть курсы по подготовке военных поваров-инструкторов, однако их первые выпуски были сделаны уже в ходе войны. А накануне ее укомплектованность Красной Армии младшими специалистами продовольственной службы (поварами и хлебопеками) не превышала 18%.
В целом же продовольственное обеспечение текущего довольствия для основного контингента военнослужащих в предвоенные годы существенных изменений не претерпело. При незначительном расширении ассортимента и продуктов денежная стоимость (с учетом курса рубля) и энергетическая ценность пайка поддерживались почти на одном уровне, что видно из приводимой ниже табл. 3.
Таблица 3
Нормы суточного довольствия красноармейцев по основному пайку на одного человека (в граммах)
| Наименование продуктов | 1918-1921 гг. | 1924-1935 гг. |
1936-1940 гг. |
1941 г. июнь |
| Хлеб ржаной | 820 | 1000 | 600 | 550 |
| Хлеб пшеничный | - | - | 400 | 300 |
| Крупа разная | 102 | 150 | 150 | 140 |
| Макароны | - | - | 10 | 30 |
| Мясо | 205 | 135 | 175 | 150 |
| Рыба | - | 135 | 75 | 100 |
| Жир животный | 34 | 35 | 20 | 30 |
| Масло растительное | - | - | 30 | 20 |
| Сахар | 34 | 35 | 35 | 35 |
| Соль | 34 | 30 | 30 | 30 |
| Картофель | 256 | 256 | 735 | 820 |
| и овощи | ||||
| Чай | 3 | 3,4 | 1,6 | 1,2 |
Экономического Совета при СНК СССР в июне 1941 г. были введены новые нормы снабжения красноармейцев с одновременным введение вегетарианских дней. Естественно, это отражалось на качестве питания. Кроме того, из-за падения производства мясной и рыбной продукции в стране нормы суточного довольствия красноармейцев мясом и рыбой были снижены. Вместе с тем введение вегетарианских дней и некоторое изменение в ассортименте продуктов давали, по расчетам специалистов Главного интендантского управления КА, ежегодную экономию государственных средств в размере 658 млн. руб.
Несколько раньше Экономический Совет при СНК СССР принял жесткое решение о расширении выпуска сухарей и пищевых концентратов. В результате срочных мер производство сухарей для Красной Армии с февраля 1940 г. по февраль 1941 г. возросло с 9 тыс. тонн до 32 тыс. тонн в месяц, но опять-таки за счет снижения нормы довольствия красноармейцев хлебом.
Параллельно правительство принимало меры по регуляции потребления продовольствия на внутреннем рынке путем искусственного или принудительного снижения спроса на продовольственные товары. В справке «Основные постановления правительства СССР о ценах на предметы личного потребления за 1938-1940 гг.», хранящейся в фонде Госплана СССР, довольно четко прослеживаются изменения в ценовой политике государства. Так, в течение 1940 г. постановлениями Экономсовета от 22 января 1940 г. были повышены цены на мясо, птицу, дичь, мясные консервы, кондитерские изделия, картофель; по постановлению от 8 апреля повысились цены на животное масло, маргарин, рыботовары, мясо и мясопродукты, сыры, майонезы, мороженое, торты, кексы, пирожные, безалкогольные напитки и др.
Тем не менее, при полном напряжении пищевых отраслей промышленности и сельского хозяйства, в ущерб котловому довольствию военнослужащих и благосостоянию населения, к лету 1941 г. по основным видам продовольствия все-таки были созданы определенные запасы для Вооруженных Сил на случай войны. Исходя из принятой Наркоматом обороны расчетной потребности РККА на год войны, они составляли: по муке, сухарям и зерну (вместе с запасами текущего довольствия) - всего на 5 месяцев и 5 дней; по мясу и рыбопродуктам - на 2 месяца и 12 дней; по жирам - на 2 месяца и 27 дней; по сахару - на 4 месяца и 11 дней; по соли - на 4 месяца и 7 дней.
При этом наличие неприкосновенных запасов в войсках западных приграничных округов по некоторым видам продовольствия далеко не везде соответствовало установленным нормам. Так, для Западного особого военного округа по состоянию на 4 июня 1941 г. на хранении в НЗ не доставало: круп разных - 47%, сахара -15%, жиров животных - 43%. И только с учетом переходящих фондов можно было гарантировать обеспечение войск продовольствием и фуражом на первые 5-6 суток боевых действий. Но для этого требовались в достаточном количестве транспортные средства, наличие которых в большинстве соединений и частей не превышало 40% от штатной потребности.
Наличие и состояние мобилизационных запасов в приграничных военных округах также разительно отличалось от общих показателей.
Из-за недостаточного количества складских емкостей в ведении НКО СССР основными фондодержателями продовольствия длительного хранения являлись базы и склады наркоматов пищевой промышленности, заготовок и Управления государственными материальными резервами, которые с началом войны предполагалось передать в распоряжение НКО. Двойственное положение гражданских организаций относительно выполнения функциональных задач влияло на сроки и размеры накопления запасов продовольствия для военных округов. Например, мобилизационный фонд для Зап. ОВО в Белоруссии, установленный Управлением продовольственного снабжения Главного интендантского управления Красной Армии, мог удовлетворить потребности войск, дислоцированных в западных областях, всего на 10 суток, а частей тыла на один месяц, что являлось весьма заниженным расчетным показателем. Но имевшиеся запасы по видам продовольствия не соответствовали даже этим требованиям. В апреле 1941 г. в гражданских организациях Белорусской ССР не обеспечивалось содержание муки пшеничной на 23%, масла растительного на 37%, консервов мясных на 35%.
К этому времени в Киевском особом военном округе по линии Управления госрезервов не было заложено на хранение: консервов мясных - 14%, рыбы - 17%, консервов рыбных - 22%, чая - 28%. А в западных областях Украины в мобфондах полностью отсутствовали мука, крупа, жиры, рыба и овес.
В целом по состоянию на 1 мая 1941 г. мобзапас КОВО обеспечивал потребности войск по муке и зерну всего на 42 суток, по крупе - на 60 суток, по мясу и рыбе (в том числе консервам) - на 25 суток, по макаронам -на 18 суток, а по пищевым концентратам лишь на 5,5 суток. Для войск Прибалтийского особого военного округа мобилизационные запасы по наркоматам заготовок прибалтийских республик вообще не были созданы, так как мобфонды для них были утверждены правительством перед самым началом войны.
Недостающее количество продовольствия мобилизационного фонда в приграничных военных округах намечалось заложить на хранение во втором полугодии 1941 г. - начале 1942 г. Однако этот план вызывал глубокие сомнения в возможности его реализации. Решить задачи по полному удовлетворению потребностей в продовольствии Красной Армии в предвоенные годы так и не удалось, поскольку обеспечение войск даже в существовавшем объеме отразилось неимоверно тяжелым бременем для населения. Низкий уровень эффективности сельскохозяйственного производства в стране не позволял полноценно решать ни стратегические, ни социальные задачи. Питание рабочих и колхозных семей было недостаточным как поценности пищи, так и по количественным параметрам потребления. Ниже приводятся показатели годового потребления продовольствия на душу населения в предвоенные годы в СССР по сравнению с некоторыми развитыми капиталистическими странами (см. табл. 4). Из приведенных данных видно, насколько жизненный уровень трудящихся Советского Союза разительно отличался от уровня жизни в ведущих буржуазных государствах.
Таблица 4
Потребление на душу населения продовольственных товаров[5]
| Наименование продуктов | СССР Рабочие Колхозники |
193- | ' г. | |||
| 1937 г. | 1940 г. | 1937 г. | 1940 г. | Германия | Англи | |
| Мясо кг | 20,2 | 20,2 | 13,5 | 16,9 | 45,9 | 62 |
| Молоко и мо- | ||||||
| лочные про- | ||||||
| дукты л | 95 | 77 | 166,8 | 173,2 | 110 | 122 |
| Масло коровье кг | ||||||
| 2,6 | 2,1 | 0,94 | 0,88 | 8,9 | 11 | |
| Яйца шт. | 36 | 60 | 44 | 44 | 124 | 158 |
| Рыба кг | 9,4 | 7,1 | 2,72 | 1,64 | 12,2 | 21,4 |
| Сахар кг | 14 | 10,5 | 4,1 | 1,8 | 24 | 43,7 |
| Картофель кг | 124,5 | 76 | 198,7 | 142,6 | 174 | 109 |
| Овощи кг | 51 | 52 | 51,8 | 50,4 | 53 | |
| Фрукты кг | 15,5 | 6 | 13,1 | 6,2 | 42 | |
| Мука кг | 130 | 175 | 172,8 | 181,9 | 110,7 | 95,4 |
Помимо отмеченных трудностей и особенностей в обеспечении населения продовольственными товарами в экономической жизни страны имелись и дру
гие серьезные недостатки.
По отчетам наркомторгов союзных республик за 1940 г. видно, что планы розничного товарооборота не выполнялись в РСФСР, Казахстане, Узбекистане, Туркмении, Киргизии, Грузии, Азербайджане. В системе государственной и кооперативной торговли имели место значительные злоупотребления и растраты. Например, в Белоруссии были установлены растраты и хищения на сумму 1,74 млн. руб., по Наркомторгу Туркмении они составили 1,56 млн. руб., по Наркомторгу РСФСР - 31,8 млн. руб. Воровство наносило серьезный ущерб благосостоянию народа. Несмотря на то, что за 1938-1940 гг. товарооборот на потребительском рынке СССР возрос на 24% (в ценах 1937 г.) спрос на продовольствие по-прежнему значительно превышал предложения. Особенно неудовлетворительным было выполнение плана реализации по мясу, рыбе, сахару, растительному маслу. В Москве и других крупных городах товары раскупались в магазинах тотчас же по их поступлению. Цены на все сельскохозяйственные продукты на колхозных рынках подскочили на 60-100 и более процентов. В январе 1940 г. были отмечены серьезные перебои с хлебом в Москве, поскольку с 1935 г. количество хлебных магазинов не увеличивалось, тогда как население города возросло за это время более чем на 1 млн чел., и это не считая повышенного спроса на хлеб жителей пригорода. Не менее болезненно в предвоенные годы осуществлялось обеспечение военнослужащих вещевым имуществом и снаряжением, а населения страны - одеждой, обувью и промышленными товарами широкого потребления. Как известно, при государственном централизованном распределении этих материальных средств |
превалирующее значение имели нужды армии. Главная трудность их удовлетворения заключалась в том, что в начале 30-х гг. никаких запасов вещевого имущества Красная Армия не имела, и военнослужащие обеспечивались обмундированием и обувью буквально «с колес».
В последующем с увеличением численности Вооруженных Сил и одновременном увеличении производственных мощностей легкой промышленности процессы текущего обеспечения вещевым имуществом и накопления его запасов на случай войны шли параллельно, но также с большими трудностями. И поскольку создание запасов начиналось практически с нуля, то в первую очередь решалась не качественная, а количественная сторона этой проблемы.
Горький опыт советско-финляндской войны показал, что Красная Армия обмундирована плохо, особенно для зимних условий. В существовавших нормах снабжения военнослужащих вещевым имуществом не было даже ни шапок-ушанок, ни рукавиц, ни валеной обуви. В 1940 г. вопрос о поставках вещевого имущества Красной Армии дважды обсуждался в ЦК ВКП(б) и шесть раз в Экономсовете при СНК СССР. В результате чрезвычайных мер в сжатые сроки удалось создать неприкосновенные запасы валеной обуви и добиться от промышленности выполнения годового заказа для Наркомата обороны. В том же году приказом НКО на снабжение Красной Армии были введены шапки-ушанки. На основании постановления Совнаркома СССР новая форма обмундирования вводилась для генералов. В январе 1941 г. постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) было принято решение об изменении существовавшей формы одежды и норм снабжения. Устанавливалась единая для всех родов войск форма одежды по покрою и расцветке (защитная). Однако в связи с напряжением производства легкой промышленности практическую реализацию этого постановления намечалось закончить только к октябрю 1942 г. Кроме того, при переходе на новую форму одежды так и не были разрешены многие важные технические вопросы по совершенствованию и рационализации обмундирования. Весовая нагрузка на красноармейца в зимних условиях (при наличии ватного обмундирования и полного боевого снаряжения) оставалась равной 33,3 кг, а летом - 30,6 кг. Это превышало нагрузку солдата бывшей русской армии, а также солдат многих иностранных армий.
Тем не менее к лету 1941 г. наличие вещевого имущества текущего снабжения и неприкосновенного запаса в количественном отношении по основным предметам военной одежды почти обеспечивало мобилизационную потребность армии. Вместе с тем, в качественном отношении запасы имущества были не однородными и далеко не лучшего состояния. При проведении всеармейской инвентаризации (по состоянию на 1 февраля 1941 г.) оказалось, что из-за длительных сроков накопления и несвоевременного освежения в НЗ хранилось около 20% одежды и снаряжения со сроками изготовления от пяти до восьми и более лет, имела место некомплектность имущества в запасах. Так, если в комплекте за 100% принималось наличие основного предмета - шинели, то по другим предметам наличие вещевого имущества составляло от 25 до 85%. Например, гимнастерок по отношению к шинелям было 75%, обуви кожаной - 60%, котелков - 38%, вещевых мешков - менее 30%. Наличие такого некомплекта уже предопределяло сложность маневра запасами с началом мобилизационного периода. Проведенная перед войной проверка мобготовности 122 предприятий-поставщиков (более 90% предприятий) показала, что большинство из них не было полностью готово к выполнению плана поставок вещевого имущества на военное время.
Основными причинами этих недостатков были: слабая подготовленность мобилизационных органов наркоматов-поставщиков к мобилизационной работе, недостаток мобилизационных фондов сырья при ограниченном текущем переходящем запасе его для производства некоторых видов имущества, слабая отработка и увязка вопросов сдачи готовой продукции по плану первого года войны и обеспечения предприятий рабочей силой, топливом и транспортом. К началу войны удалось лишь частично исправить положение.
Напряженная ситуация складывалась с одеждой личного состава кадровых войск. К лету 1941 г. военнослужащие были одеты в обмундирование и обувь, находившуюся в носке, как правило, с осени 1940 г. Значительная часть этого имущества вследствие износа нуждалась в замене не позднее июля-августа 1941 г. Собственная же ремонтная база Красной Армии была не в состоянии справиться с объемом ремонта имущества. В войсках не доставало около 9 тыс. портных.
Ускорить процесс обеспечения вещевым имуществом Красной Армии и мобилизационной готовности легкой промышленности практически было очень трудно, поскольку и без того выделяемые средства на нужды обороны за счет сокращения производства товаров широкого потребления были весьма значительны. Вооруженные Силы потребляли 35% всех выпускаемых в стране льняных тканей, 31% шерстяных тканей, 47% грубых шерстяных тканей и 56% яловой обуви.
Естественно, что увеличение военных поставок легкой промышленности остро сказывалось на материальном положении населения. Здесь также ценовая политика правительства была вынужденно всецело подчинена интересам искусственного снижения товародефицита. В январе 1939 г. были введены новые повышенные розничные цены на ткани, нитки, швейные и трикотажные изделия, в марте-декабре были установлены единые по СССР розничные цены по значительному числу непродовольственных товаров (часы, ковры, клеенка, пластмассы, валяная и фетровая обувь и др.). В 1940 г. продолжалось повышение цен на такие непродовольственные товары как спички, хозяйственное мыло, электролампы, кожаная и резиновая обувь, шорно-седельные товары, ряд металлоизделий и другие. Рост дороговизны на товары широкого потребления делал их малодоступными в слоях населения даже со средним заработком. Например, в 1940 г. на приобретение тканей, одежды и обуви тратилось всего около 11,1%, а на культурно-бытовые услуги - 17,5% расходов в бюджете рабочей семьи[6]
.
Еще хуже обстояло дело с обеспечением промышленными товарами колхозников. В деревне наряду с государственной торговлей одним из основных каналов, по которому шла реализация промышленных изделий, была потребительская кооперация. И хотя за три предвоенных года сеть магазинов и лавок в ней (по сравнимой территории без западных областей Украины и Белоруссии) увеличилась свыше, чем на 40%, уровень торговли и ассортимент товара на селе был намного ниже, чем в городе, и не соответствовал росту покупательского спроса. Общий объем промышленных товаров в торговом обороте падал из года в год. Так, в 1940 г. 5 автономных республик и 10 областей РСФСР получили рыночные фонды на ткани, обувь, швейные изделия и мебель ниже 1939 г.[7]
Уровень обеспечения рабочих и колхозников непродовольственными товарами достаточно наглядно характеризует их потребление на душу населения по сравнению с некоторыми развитыми странами (табл. 5).
Таблица 5
Годовое потребление на душу населения непродовольственных товаров[8]
| Наименование товаров | СССР Рабочие Колхозники |
1937г. Герма- Англия | ||||
| 1937 г. | 1940 г. | 1937 г. | 1940 г. | ния | ||
| Хлопчатобумажн ые ткани м | 6,7 | 6,9 | - | - | 34,3* | 49,4 |
| Шерстяные ткани м | 0,15 | 0,13 | - | - | 3,3* | 5,9**
|
| Обувь кожаная пар | 1,15 | 1,1 | 0,46 | 0,44 | 1,1*** | 2,7**
|
| Мыло кг | 3,1 | 3,0 | 1,4 | 1,2 | 8,1 | 10,1 |
В годы предвоенной пятилетки в городах и поселках городского типа было введено в эксплуатацию 42 млн. кв. м. жилой площади, нарастал острый жилищный кризис. В среднем на одного горожанина в 1940 г. приходилось 6,3 кв. м. полезной площади жилищ, то есть примерно столько, сколько до 1917 г., и почти в 1,5 раза меньше, чем в середине 20-х гг., а в ряде городов и поселков и того меньше. Так, в домах Горьковского и Московского автозаводов на одного проживающего приходилось по 4 кв. м. Массовое распространение в предвоенные годы получило расселение в коммунальные квартиры. Новые пополнения рабочих, прибывающих из деревень, проживали преимущественно в бараках, полуподвальных помещениях и даже в землянках.
Обострение жилищного кризиса в предвоенные годы было прямым следствием распределения материальных и финансовых ресурсов в интересах форсированного развития промышленности: плановые задания в жилищно-коммунальном строительстве имели второстепенное значение. Поэтому нередко финансовые средства, материалы и рабочая сила снимались с объектов жилищного строительства. Вот одно из характерных распоряжений СНК СССР того времени: «Совнарком СССР разрешает Главлесоспирту при СНК СССР уменьшить объем капвложений на жилищное строительство с 9,3 млн. руб. до 5,5 млн. руб. с соответствующим увеличением капвложений на промышленное строительство».
Одновременно замедлялось и развитие жилищно-коммунального хозяйства. Во многих городах России, Украины и Белоруссии замораживалось строительство водопроводов, бань, прачечных и других коммунальных объектов. По данным Госплана СССР, в 1940 г. план жилищного строительства в системе Наркомхоза РСФСР в целом был выполнен лишь на 54%, строительства водопровода - на 95%, канализации - на 50%.
В сельской местности преобладающим типом жилища был отдельный деревянный дом для каждой семьи. Однако эти дома были лишены простейших коммунальных удобств, а большинство из них - электричества. Благоустройство сел и деревень накануне войны только начиналось.
Низкий уровень общего жилищно-коммунального строительства по стране сказывался и на условиях расквартирования воинских частей и учреждений НКО, которые использовали как собственный казарменно-жилищный фонд, так и фонды местных Советов, различных наркоматов и ведомств, предоставляемые по решениям и постановлениям СНК СССР. К началу войны квартирный фонд Красной Армии составлял 179507 зданий. Большей частью это был старый жилой фонд с печным отоплением. За редким исключением военные городки не имели сплавной канализации.
Особенно резко ухудшились условия расквартирования военнослужащих после изменения Государственной границы СССР в 1939-1940 гг. и с увеличением численности Вооруженных Сил. К февралю 1941 г. только дополнительной казарменной площади требовалось не менее 4 млн. кв. метров (к 8,3 млн. кв. м. наличия). В существовавших казарменных помещениях красноармейцы располагались в основном скученно, подчас кровати заменялись многоярусными нарами. Почти третья часть военнослужащих западных приграничных военных округов располагалась в землянках и времянках, не имея электрического освещения.
Также остро стоял вопрос с размещением госпиталей. По постановлению СНК СССР надлежало приспособить под военно-медицинские учреждения 978 зданий на 19,3 тыс. коек, однако из-за невыполнения планов жилищного строительства и ремонта эта работа шла очень медленно. Так, к марту 1941 г. решения правительства были выполнены только на 12,3%; 57,2% зданий находились в процессе переоборудования, а остальные оставались нетронутыми.
При явно незначительных капитальных вложениях (менее 5% от суммы исполнительной сметы НКО СССР) на строительство складов и баз их сеть и общая емкость далеко не удовлетворяли потребности войск. Складской площади по всем Вооруженным Силам накануне войны не хватало на 313 тыс. вагонов различных материальных средств, в том числе для вещевого и обозного имущества - на 12,6 тыс. вагонов (около 45%). Количество складской площади для хранения продовольствия и фуража обеспечивало 42,2% плановой потребности.
В прямой зависимости от развития еще одной социальной области - здравоохранения - находилось медицинское обеспечение Красной Армии.
Общая больничная сеть в СССР к 1941 г. достигала 500 тыс. коек, из них около 170 тыс. находилось в сельской местности. В стране насчитывалось более 141 тыс. врачей (не считая зубных врачей) и 460 тыс. средних медицинских работников. Подготовка врачей и среднего медицинского персонала осуществлялась в 72 медицинских институтах и 985 медицинских школах и училищах. Однако, если абсолютные показатели развития здравоохранения в стране за последние предвоенные годы прогрессировали, то по уровню медицинских услуг населению частные показатели были довольно низкими. В среднем по СССР на 1 тыс. чел. приходилось 8,2 больничных коек, а на 10 тыс. чел. населения - 7 врачей. Отсюда и начинались сложности с медицинским обслуживанием населения на случай военного времени и военно-медицинской подготовки Красной Армии, основу которой составляла мобилизационная готовность специалистов запаса.
К началу войны в Красной Армии имелось 149 постоянных госпиталей (в системе здравоохранения действовало 13,8 тыс. больничных и 36,8 тыс. врачебных учреждений) с общим количеством коек - 35,5 тыс. При этом 75% всех госпиталей были на 50-200 коек, 23% - от 250 до 600 коек и 2% - от 1000 до 1400 коек.
Большинство гарнизонных военных госпиталей приграничных округов размещались в непосредственной близости к Государственной границе, а окружные военные госпитали - в наиболее крупных промышленных и административно-политических центрах, что ставило под угрозу их живучесть с началом войны.
По мобилизационному плану предполагалось развернуть в прифронтовом тылу и в тылы страны 450 тыс. коек в эвакуационных госпиталях, то есть предполагалось увеличить коечную госпитальную сеть более чем в 12 раз. Этим планом предусматривалось осуществить отмобилизование госпиталей в течение 30 суток. Причем формируемые военными округами эвакогоспитали, как в приграничных, так и во внутренних округах, находились одновременно в ведении НКО, Наркомздрава и ВЦСПС. Такое многовластие, как показывал опыт советско-финской войны, затрудняло руководство госпиталями, ухудшало обслуживание раненых и создавало безответственность в обеспечении лечебных учреждений всеми видами материально-технических средств. Более того, палатками, без которых немыслимо развертывание полевых лечебных и эвакуационных учреждений, медицинские формирования Красной Армии были обеспечены всего на 25-30% расчетной потребности, а санитарными носилками - в среднем на 60%.
Не меньшие сложности были с подготовкой военно-медицинского персонала. Перед началом войны Красной Армии по штатам мирного времени полагалось иметь 17736 врачей, 17200 фельдшеров, 2295 зубных врачей и 3200 фармацевтов. Фактически же укомплектованность кадровым составом была следующей: врачей - 12418 (65%), зубных врачей - 1492 (65%); должности фельдшеров были укомплектованы на 63,7% и фармацевтов - на 58,9%. Из общего числа кадровых врачей 23,1% получили военно-медицинское образование (на военных факультетах и военно-медицинских академиях) и 76,9% - в учебных заведениях Наркомздрава.
При переходе на штаты военного времени военно-медицинскую службу Красной Армии предполагалось укомплектовать специалистами запаса. К лету 1941 г. в стране имелось в запасе 117916 врачей, однако состояло на учете с припиской к войскам и военно-медицинским учреждениям - 90977 врачей. Среди всех врачей-специалистов, состоявших на учете, терапевтов было 40,9%, а хирургов - только 11,9%. Поэтому при переходе на штаты военного времени некомплект в личном составе медицинской службы был неизбежен. Так, в лучшем случае укомплектованность хирургическими кадрами могла быть не выше 52%.
Следует подчеркнуть, что строгой системы комплектования медицинским составом запаса частей и учреждений, развертываемых в военное время, не существовало. В результате имел место механистический подход к приписке специалистов и руководящего состава медицинской службы, без учета их деловых качеств, подготовки и опыта работы. Так, почти на все административные должности предполагалось назначать врачей-специалистов.
Как видно, многие глубокие противоречия социального развития советского общества в предвоенные годы имели прямую взаимосвязь с материальными аспектами оборонного строительства и нашли в них зеркальное отражение. Но если стагнация материального положения населения, которая имела перманентный характер, в той или иной степени сказывалась на благосостоянии народа долгие годы, то острейший материальный кризис охватил Красную Армию сразу с началом войны.
Уже к 15 июля 1941 г. на территории западных приграничных округов было потеряно 136 окружных складов, в том числе продовольственных - 33, обозно-вещевых - 6. Основные причины таких больших потерь материальных средств были связаны, прежде всего, с нерациональным размещением запасов, неприспособленностью хранилищ к экстренной эвакуации, отсутствием транспорта и незащищенностью от воздействия огня противника. Имея недостаточные запасы материальных средств и неся их большие потери, войска попадали в критическое положение и не могли оказывать должного сопротивления противнику.
Таким образом, в предвоенные годы возможности промышленного и сельскохозяйственного производства и система распределения национального дохода и капитальных вложений в стране не могли полноценно удовлетворить материальные потребности ни населения, ни личного состава Вооруженных Сил. Морально-боевой дух красноармейцев и командиров в большей степени зависел от того, как они были одеты, обуты и накормлены, чем от стереотипной агитационной пропаганды и политических «чисток». Тяжелое положение с материальным обеспечением армии в первые месяцы войны повлекло за собой в дальнейшем принятие чрезвычайных мер в экономике и социальной сфере, что легло дополнительным бременем на плечи населения и трудового тыла страны в годы борьбы с фашизмом.
[1]
1940 г. в связи с войной с Финляндией и последующим увеличением численности Вооруженных Сил
финансовые расходы на продовольственное обеспечение военнослужащих и создание запасов продовольствия
на военное время резко возросли, равно как и натуральной продукции. При сохранении норм довольствия в
удовлетворении нужд армии и населения мог разразиться очередной кризис. Тогда по решению
Об общем обеднении населения свидетельствует и высокий удельный вес расходов на питание из общей суммы доходов. Так, в 1940 г. он составлял: у рабочих - 53,8%, у колхозников - 67,3%. Одной из основных причин такого положения явились изменения в пропорциях распределения продовольствия между рыночными (предназначенными для продажи населению) и внерыночными (для обеспечения армии и др. государственных ведомств) товарными фондами в пользу последних.
В условиях дефицита на многие виды продовольствия для населения были введены нормы отпуска некоторых товаров в одни руки, ограничена продажа из торговой сети предприятиям и учреждениям. В 1939 г. была введена закрытая форма торговли для работников цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности, электроэнергетики, ряда отраслей машиностроения и металлообработки. Причем главную роль в снабжении рабочих и служащих, их семей играла государственная торговля, которая в общем товарообороте страны составляла 62,7, а на кооперативную торговлю приходилось 23%. Значительное место в снабжении города занимала также колхозная торговля.
Разумеется, в условиях постоянного товародефицита и ограниченной распределительной системы деформировались жизнь и быт людей. И если в отношении питания и еще более в отношении промтоваров
понижение материального уровня жизни в СССР больше ощущалось деревней, то ухудшение жилищных условий коснулось в первую очередь города.
Жилищное строительство при абсолютном увеличении не успевало за темпами роста городского населения. В 1940 г. в городах проживало свыше 63 млн чел. против 26 млн чел. в 1926 г. И несмотря на то, что за три года