Общественно-политическая мысль Древней Руси
IX
–
XIII
века
Содержание
Введение
1 Историография
2 Общая характеристика общественно-политической мысли Древней Руси
3 Кирилл Туровский и Климент Смолятич
Заключение
Список использованных источников
Введение
Изучение древнерусского общества, как и любого другого, невозможно без ответа на вопрос о том, как человек сам воспринимал окружающий мир, события, происходящие в нем и свое положение. Поэтому, особенно важно попытаться взглянуть на древнерусское общество под новым ракурсом – «изнутри», глазами людей, его составлявших.
Для этого необходимо глубоко погрузиться в общественное сознание населения или конкретной личности той эпохи. Реконструировать существовавшие в нем представления о социуме, о политической, частной жизни и «внешнем окружении».
Задачей данной работы является воссоздать мировоззренческий портрет эпохи, правильно и четко обозначить основные проблемы общественно-политической жизни Руси того времени. Нужно учитывать и то, как древнерусский человек сознательно мыслит об обществах. Ведь на конкретных, частных примерах можно выстраивать общую картину общественной жизни данного периода.
Основой исследования являются вербальные источники. Из них наиболее доступными и информативными являются многочисленные «слова», «поучения» и т.д.
наибольшей ценностью обладают, конечно, оригинальные произведения Древней Руси, такие как «Слова» Кирилла Туровского и «Послание» Климента Смолятича.
Привлечь интерес к изучению мира средневекового человека, его сознания, повседневной жизни, древнерусских идеологий и обыденных представлений – главная цель дипломной работы. Кроме этого, в задачи так же входило изложить определенный теоретический минимум. Обратить внимание на многие малоизученные вопросы истории общества и культуры раннего русского средневековья.
Важным предметом изучения являются и сами люди. Общественно-политическая жизнь Древней Руси может изучаться и через сознание и поступки отдельных личностей. В данном случае, на примере Кирилла Туровского и Климента Смолятича.
Кирилл Туровский является одним из самых известных авторов средневековья, однако, его творчество, как и его жизнь, изучены мало. До сих пор не известно, сколько же произведений Кирилла Туровского дошло до наших дней. Важно показать в данной работе, какое же место занимал выдающийся книжник в общественно-политической жизни Древней Руси. Оказали ли его произведения какое-нибудь влияние на развитие общественной мысли? Имели ли отражение в повседневной жизни, перекликались с общезначимыми идеалами и злободневными вопросами его идеи? Насколько актуальными были темы его сочинений в литературе и общественной жизни в тот период?
И на эти вопросы нужно попытаться ответить в данной работе.
Климент Смолятич был современником Кирилла Туровского. Он оставил после себя не так много произведений. Однако, те, что дошли до нас, подчеркивают его красноречие, ярко показывают Климента как искусного писателя. Если Кирилл Туровский опирается больше «на веру», то Климент Смолятич больше «на разум». Еще можно сказать, что, если Кирилл Туровский больше богослов, то Климент Смолятич больше «на разум». Еще можно сказать, что, если Кирилл Туровский больше богослов, то Климент Смолятич – ученый. Климентом Смолятичем была предпринята попытка легализовать разум в системе богословия, привлечь людей не только к изучению Библии. И в этом немалая заслуга этого средневекового мыслителя.
Как объект исследования, общественно-политическая мысль Древней Руси очень важна. И для объективной оценки требуется глубокий анализ всех письменных источников и литературы. Сейчас особенно важно подойти к осмыслению данной проблемы осторожно, объективно, избегая перегибов в ту или иную сторону.
Изучение данной темы актуально и в наши дни. В жизни все взаимосвязано, поэтому нужно тщательно изучать каждый период истории. Может быть, объективно оценив те или иные проблемы того времени, мы сможем лучше разобраться в современных. В наше время особенно важно не пытаться показывать происходившие процессы, которые протекали в общественной и политической жизни, с современной точки зрения. Нужно учитывать развитие общества, политического события, экономическое положение Древней Руси 9–13 веков. Актуальность данной работы состоит в том, что она позволяет заполнить некоторые пробелы в истории, которые не были замечены, например, Советской историографией. Большой плюс данной работы то, что для изучения общественно-политической мысли Древней Руси можно использовать и литературу советского времени, и современную, более объективную и обновленную литературу. К тому же интерес к отечественной истории в последнее время переживает настоящий подъем.
1 Историография
В отечественной историографии общественное сознание Древней Руси изучено очень неравномерно. Исследование древнерусских идеологией являлось одной из немногих сфер истории, работа над которыми была ознаменована успехами именно в советский период. Общественно-политическая мысль Древней Руси стала предметом внимания многих исследователей. Первоначально существование общественно-политической мысли в Древней Руси подвергалось большому сомнению. Древнерусской культуре отказывали в способности даже просто воспринимать идеи, выработанные античными учеными, западноевропейскими и восточными мыслителями. Однако, некоторые успехи были достигнуты в изучении отдельных личностей, персоналий того времени. Именно через их понимание, поступки исследователи показывали характерные черты повседневной жизни, общественного сознания народа, идеологии того времени, общественно-политические связи. В данном случае, ярким примером является Кирилл Туровский. Ему и его времени посвящено много работ.
Активно изучалось творчество Кирилла Туровского в конце 50-х – в 60-х годах. В 70–80-е годы выходят хрестоматии, включающие произведения Туровского, а монографий, как таковых, не выходит. Зато в 90-е годы, видимо, с волной белоруссизации, приходит и интерес к творчеству публициста.
Крупным исследователем творчества Кирилла Туровского в 60-е годы является Еремин И.П. Он подробно рассматривает каждое произведение, делает их анализ, дает оценку. «Сын своего века», «искусный ритор», «искусный витий», писал «безупречно», «торжественно», «предельно совершенно» – так характеризует самого Кирилла Еремин, видит в нем мастера публицистики того времени. Еремин дает самую высокую оценку творчеству Кирилла Туровского. Считает, что сравнить его можно лишь с византийскими авторами.
Другой исследователь – Гудзий Н.К. – так же считает Туровского мастером публицистики, однако, упоминает о том, что Кирилл Туровский не откликался в своих произведениях на насущные проблемы своего княжества. Гудзий считает, что Кирилл мало уделяет внимания политической ситуации, и в этом его слабость.
Будовниц И.Ц. объективно рассматривает все творчество Туровского. Если возникает вопрос по поводу произведений Туровского, Будовниц приводит не только свое мнение, но мнения многих историков. Будовниц не приукрашивает заслуги Туровского как Еремин, но и не занижает их. Главная заслуга его книги – объективность.
Статья Галко не столько о творчестве Туровского, сколько о нем самом. Автор также рассказывает об истории становления Кирилла в качестве епископа Туровского и об истории Турова.
Нужно отметить монографию Лобынцева. Книга полностью посвящена молитвам Кирилла Туровского. Есть глава о Турове. Книга написана на белорусском языке, но все главы переведены и на русский. А также в книге напечатаны молитвы Туровского. К тому же в книге есть и гравюры и картины Турова, приведены страницы Туровского евангелия. Автор пишет о творчестве Туровского с благоговением и большим уважением.
Лойко О.А. в своей книге «Старобелорусская литература» рассматривает литературу, начиная от Кирилла и Мефодия и до 15 века. Дает общую характеристику всей литературы, оценивает по периодам, затрагивает и творчество Кирилла Туровского. Подробно останавливается на всех крупных произведениях. Скрупулезно исследует как, где, в каких исторических условиях были написаны произведения. Приводит текст одной из речей Туровского. Лойко очень высоко оценивает творчество Кирилла, ставит его на одну ступень с Франциском Скориной и Янкой Купалой, Владимиром Короткевичем.
Если говорить в общем, то непревзойденный интерес к Человеку в истории отличает труды В.О. Ключевского. всех сюжетов, нашедших отражение в «Курсе русской истории» и других работах историка не перечесть. Отличие подхода В.О. Ключевского заключается в том, что он рассматривал личность в истории не саму по себе, а как представителя определенного «исторического типа». «Исторический тип» – понятие, в которое вкладывалось помимо всего прочего и определенное психологическое содержание. Например, раскрывает характер Климента Смолятича, говорит об упорстве, трудолюбии и высокой морали Кирилла Туровского. Ключевский в своих трудах проводит мысль и о том, что сама личность человека в большей степени зависела от его социального положения, чем от индивидуальных характеристик.
В советское время изучение древнерусских идеологий и общественных связей переживает настоящий расцвет. Появляется много работ. В своей работе «Общественно-политический строй» Юшков С.В. обращается к общественному сознанию как более чем просто эпизодическому явлению он призывает к тому, чтобы исторические факты воспринимались в контексте породивших их эпох.
Еще один историк советского периода Никольский Н.К. Его работа посвящена истории церкви. Однако ученый стремится по возможности верно изображать живой психологический портрет эпохи и отдельных исторических персонажей. Очень четко указывает влияние церкви на общественное сознание людей того времени. Никольский обращает внимание на то, как тесно переплелись религия, общество, культура и политика.
Многие аспекты общественной жизни Руси 1Х-ХШ веков получили освещение в трудах В.В. Долгова. при изучении социальных и политических процессов, особенностей сознания исследователем учитываются и факты, лежащие в юридической, политической и экономической плоскостях. Так, например, при рассмотрении становления Климента Смолятича в сан митрополита, были раскрыты такие аспекты как: общественная структура, развитие политических событий и яркие психологические характеристики людей. Долговым было подробно описано влияние религиозных представлений на общественное сознание Руси того периода и многое другое. Таким образом, общественное сознание населения Древней Руси неоднократно привлекало внимание исследователей и до сих пор остается волнующей и актуальной темой. В то же время следует отметить, что некоторые аспекты не охватывают всех сторон проблематики. Так, например, до сих пор малоизученными остаются многие сферы. Однако интерес к общественному сознанию был свойственен отечественной историографии с самых первых шагов ее развития. Уровень науки изначально, конечно, не позволял тематике вылиться в самостоятельный предмет исследования, но в качестве важной составляющей, она всегда присутствовала в трудах ученых.
Отдельно нужно сказать и о самих источниках. Содержатся они в различных сборниках и многочисленных хрестоматиях. Без них невозможно было бы говорить о мировоззрении общества того времени, о том, насколько полно воплощались в жизнь идеалы и представления. Проповедовались они в многочисленных «Словах», «Поучениях» и «Посланиях». Обзор письменных источников будет неполным, если не отметить еще одну важную особенность. Летописи, богословские и публицистические произведения, переводные сочинения на древнерусском языке, который сам по себе уже является богатым хранилищем информации. Ведь именно принципами и структурными особенностями языка определяется строй мышления отдельной личности и всего общества. В работе использованы произведения Кирилла Туровского и Климента Смолятича. Это многочисленные «Слова» и «Поучения».
2 Общая характеристика общественно-политической мысли Древней Руси
В отечественной историографии общественное сознание Древней Руси изучено очень неравномерно. Исследование древнерусских идеологий являлось одной из тех немногих исторических сфер, работа над которыми была ознаменована значительными успехами именно в советский период. Общественно-политическая мысль Древней Руси стала предметом внимания многих ученых. Первоначально существование сколь-нибудь самостоятельных систем общественно-политической мысли подвергалось большому сомнению.
В отличие от современной, древнерусская общественная мысль была не аналитической. Ей была свойственна образно-художественная форма. Это нисколько не снижало ее убедительности для современников. В литературе Х1-ХШ веков нет произведений, в которых излагалась какая-нибудь стройная формализованная система политических воззрений. Эпоха средневековья не знала непременного предписания размышлять конкретно. В то время конкретный пример в литературе задает некий образец, в чертах которого воплощались идеальные представления. Средневековые идеологические сочинения, часто строятся как совокупности примеров, заключающих в себе зримое воплощение актуальных для автора идей.
Другое отличие древнерусской мысли в ее структурно-функциональных особенностях. Например, «общественно-политическая мысль» – структурное подразделение, свойственное только современной культуре. В Древней Руси она не выделялась в качестве самостоятельной категории.
Хронологические рамки данной работы охватывают 9–13 вв. этот промежуток в истории в особый период «Домонгольской» Руси, характеризующийся культурным единством и определенной устойчивостью социальных и этнических процессов.
Общественно-политическая мысль – структурная единица, характеризующаяся несколькими особенностями. Во-первых, серьезностью, во-вторых, историко-религиозной направленностью. Отсюда и религиозная терминология, и символика, на которую часто обращают внимание. Основным источником для изучения общественно-политической мысли остаются произведения письменности. Так как литература не была развлекательной, то наиболее значимыми жанрами были жанры церковные: жития, хождения, слова, летописи.
Источниковая база, позволяющая проникнуть в сознание человека Древней Руси, достаточно широка. Общественное сознание не является обособленным, замкнутым на себе феноменом.
Рубежи столетий часто означают существенные культурно-исторические вехи в эволюции общественного сознания. Так, разделение христианства на Западную и Восточную ветви в Х1 веке – событие более чем очевидное. Для русской культуры знаковым событием стало принятие христианства в Х веке, т.е. незадолго до разделения церквей.
Опираясь на христианское миропонимание, деятели того времени дают свое толкование человеческого бытия, рассуждают о необходимости постоянной связи души и тела. В тоже время они ставят вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляют о взаимоотношениях церковной и светской власти, защищают национально-патриотическую идею единства Руси, которая была особенно важна в то время.
На протяжении всего времени во всех государствах, при любом политическом строе общественная мысль неразрывно связана с политикой, религией, культурой, экономикой. Любое событие, любое явление находило отклик и имело резонанс в обществе и тогда и сейчас. Общество чутко реагирует на любой поворот истории во всех сферах жизни.
В средние века общество жило более сплоченно, то есть имело тесные экономические, политические связи.
Огромное влияние оказало принятие христианства и крещение Руси. Сохранилось много документов, которые свидетельствуют о реакции общества на это событие. Не везде было принято христианство сразу.
Как известно, письменность как массовое явление возникло на Руси после принятия христианства. Вместе с религией и другими культурными нововведениями она была воспринята Русью от православного мира, центром которого являлась Византия. Поэтому вопрос о степени влияния византийской общественной мысли и идеологии – один из важнейших. К настоящему моменту представление о том, что общественному сознанию Древней Руси была свойственна заимствованная из Византии идея о божественной основе светской власти утвердилась в отечественной науке как аксиома и превратилась, в некоторой степени, в схему.
Русская церковь стремилась к правовой и идеологической /автономии от церкви византийской. С тех пор как в 1051 г. митрополитом был поставлен русский: духовник Ярослава Мудрого – Иларион, все более возрастал авторитет русских монастырей, и, прежде всего Киево-Печерского.
Русской церкви было чрезвычайно важно добиться канонизации и собственных, русских святых, непременным условием которой было наличие жития. Таковы были внелитературные причины возникновения на Руси оригинальных житий. Но, несомненно, немалую роль играли и причины литературно-эстетические: знакомство с переводными, византийскими житиями и патериковыми легендами также могло пробудить у русских книжников стремление попробовать свои силы в этом жанре.
Сочетая античные традиции с христианством, общественно-политическая мысль Византии выработала несколько авторитетных политических теорий. К этому весомому идейному багажу смогла приобщиться и новокрещеная Русь, включившись в орбиту культурных влияний Византии. Проникновение их в русскую культуру шло вместе с распространением переводной литературы, греческой образованности, а также через «воспитывающее» воздействие церковных иерархов, присылаемых константинопольской патриархией. Попадая на русскую почву, теории усваивались местными интеллектуалами. Усвоение, естественно, сопровождалось трансформацией воспринятых идейных конструкций, приспособлением их к местным «варварским» условиям. Огромная разница, которая существует между последним осколком античного мира и молодым варварским государством, делает процесс изучения этой темы интересным для исследователя средневекового общественного сознания.
Распространение книжности на Руси 10 – начала 11 веков сталкивалось с немалыми трудностями. Было еще очень мало грамотных людей и тем более – искусных переписчиков. Сам процесс был очень длительным и пергамен весьма дорогим. Мы можем, однако, представить себе характер литературы того времени. Ее жанровая система отвечала духовным потребностям, типичным для христианского государства в эпоху средневековья. Литература была посвящена в основном мировоззренческим вопросам. Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни так в вкратце сформулировал характерные черты литературы древнейшего периода русской литературы Д.С. Лихачев.
То, что на Руси стала известна значительная часть византийского литературного наследства, уже само по себе дало бы нам основание говорить о приобщении Руси к европейской культуре самого высокого уровня. Но первые века своего существования русская литература не только училась и постигала: она и сама создавала новые культурные и исторические ценности.
Даже древнерусские переводчики находили возможность для творческого соревнования с автором оригинала, возможность дополнить, украсить, «улучшить» его стиль и манеру повествования, как мы это, видели на примере перевода «Истории Иудейской войны».
В древнерусской, как и в любой другой средневековой христианской литературе, большим авторитетом пользовалась патристика – сочинения римских и византийских богословов 3 –11 веков, почитавшихся как «отци церкви». В их сочинениях обосновывались и коментировались идей и догмы христианской религии, велась полемика с еретиками, излагались в форме поучений и наставлений основы христианской морали или правила монашеского быта.
На Руси широкое распространение получили сочинения Иоанна Златоуста, византийского проповедника. В своих «словах» и проповедях Златоуст наставлял верующих в христианских добродетелях, ярко и темпераментно обличал пороки, Обсуждая порой и важнейшие общественные проблемы
Интенсивное развитие городской жизни являлось надежным залогом дальнейшего обмирщения культуры, расширения круга не просто грамотных, но и широко образованных людей. Словом, начало XIII в. обещало и древнерусской культуре в целом и литературе в частности самые благоприятные перспективы развития. Но именно в XIII в. Русь ожидали. тяжелейшие испытания монголо-татарского нашествия.
Изучение идей политических разделило судьбу идей общественных. Некоторые исследователи, например, И.У. Будовниц, склонны объяснять причины низкой оценки идейного наследия древнерусской культуры враждебным настроем «буржуазной» и западной историографии. Но, дело, наверное, в другом. Исключительное своеобразие средневековой общественной мысли, нетривиальность стиля, необычность средств выражения не позволяли отнести к общественно-политической мысли, как понимали ее в Х1Х-ХХ веках. Однако, игнорировать общественно-политическую мысль Древней Руси по причине только ее религиозной направленности теперь невозможно. Религия была настолько неразделима от общества и культуры в то время, что невозможно представить одно без другого. Также как и упрекать в слишком тесных связях древнерусское общество и религию нельзя. Наглядно видно, насколько велики особенности, которые отличают средневековый способ мышления от современного.
Одним из основных требований к материалу при изучении данной проблемы является комплексность. Изучение общественно-политической жизни Древней Руси базируется на возможно более глубоком проникновении в культурный контекст эпохи. Это невозможно сделать без совокупного анализа как можно более полного объема доступных свидетельств жизни изучаемого общества. И хотя невозможно судить, на сколько идеальные нормы и представления общества воплощались в реальную жизнь, но сам факт упоминания таких идеалов в различных произведениях говорит об интересе к обсуждаемым в них вопросам со стороны человека Древней Руси. Запечатленный в произведениях древнерусской литературы ход мысли – это уникальное свидетельство, которое показывает и раскрывает нам мир средневекового человека. Ведь он – представитель своей эпохи. Большое место занимают вопросы единства земель и междоусобных войн. Внимательное прочтение письменных памятников славянской средневековой общественной мысли позволяет проникнуть в мир представлений людей средневековья. Многие древнерусские письменные памятники доносят до нас убедительные примеры осознания своего единства, сходства в происхождении, исторических судьбах, путях развития.
С древних времен прогрессивно мыслящие деятели раздробленного восточнославянского мира были озабочены необходимостью постоянно защищать свои народы и земли от нашествия врагов. И для многих из них было очевидно, что успешная защита возможна только совместными усилиями княжеств, создания мощных государственных образований. Многие мыслители оказались современниками и очевидцами распада Киевской Руси, появления мелких княжеств, что привело к ожесточенной династической борьбе. Они осуждают все, что разъединяет славян, и поддерживают все, что служит единению. Кирилл Туровский, например, рассматривал христианское учение как важнейшее средство сплочения славянских княжеств. Его позиция наиболее ярко изложена в знаменитой «Притче о человеческой душе и о теле». В ХШ веке для Древней Руси встает новая проблема – нашествие монголо-татар. Эта тема также занимала большое место и пристальное внимание в трудах общественных мыслителей.
Какие же исторические предпосылки сложились для развития общественной мысли в то время? В 13 веке Киевское государство стало распадаться на княжества, что было вызвано самой жизнью, глубокими тенденциями внутреннего социально – политического развития Восточной Европы того времени. Начинается период феодальной раздробленности, к тому же усложненный татаро-монгольскими нашествиями и наступлением немецких крестоносцев. Все это очень ослабило единство и военно-политическую силу Киевской Руси, затормозило ее дальнейшее культурно – историческое развитие, но не могло сдерживать на восточнославянских землях процесс вообще. Более того, получение княжествами политической независимости содействовало активизации в их социально-экономической и культурной жизни, росту общественного самосознания и активности местного населения.
Эпоха феодальной раздробленности была закономерным этапом в многовековой истории восточных славян. Она подготовила почву для новой их этнической, общественной, политической консолидации. Именно исторические условия, которые сложились на Руси в 12 – 13 веках и содействовали формированию трех восточнославянских народностей со своими отличительными этническими особенностями, языком, самобытной материальной и духовной культурой, со своей исторической жизнью.
В период нашествия Батыя и установления монголо-татарского ига отличительной чертой средневековой литературы был ее высокий патриотизм. И летописцы и агиографы видели в победе монголо-татар божью кару, которая постигла людей за грехи перед Богом. Но из рассказов тех же летописцев о батыевщине, из повестей, посвященных нашествию Батыя, становится очевидным, что в сознании народа путь к спасению от насилий врага виделся не в покаянии и молитвах, а в активной борьбе. Поэтому в литературе этого времени особенно сильно проявляется ее героический характер.
Поражение в борьбе с завоевателями и проводимая ордынцами политика разделения Руси ускоряли процесс феодального дробления, обособления отдельных княжеств. Но одновременно с этим все более зрела идея необходимости объединения русских земель, нашедшая наиболее яркое отражение в памятниках литературы. Идея эта поддерживалась сознанием единства языка, единства религии, единства истории и этнического родства, сознанием того, что именно отсутствие единения русских княжеств привело к поражению и установлению чужеземного владычества.
Борьба с захватчиками вызвала подъем патриотизма. И париотическая тема становится основной в литературе 12–13 веков. Воинский героизм и мужество, верность долгу, любовь к своей земле, прославление былого величия и могущества русских князей и княжеств, скорбь по погибшим – все это нашло отражение и в летописании, и в агиографии, и в памятниках торжественного красноречия.
Важные общественно-политические изменения, которые проходили на белорусских землях на протяжении средних веков, обусловили дальнейшие изменения и в духовных потребностях различных слоев населения. Сама жизнь требовала обновления и творческого обогащения старых литературных традиции, существующего, преимущественно иностранного происхождения, фонда письменности, основным содержанием которого были вечные проблемы жизни и морали человека.
Время требовало показывать наиболее актуальные проблемы дня в произведениях, в которых наиболее конкретно освещалась бы историческая жизнь народа и реальной личности с точки зрения их национальных и общественных интересов. Веяния нового времени заметно влияли на литературу, в которой находилось отражение общества Древней Руси, принуждали идти в ногу со временем, развиваться. Хотя различные консервативные факторы и тенденции влияли и сдерживали ее, либо направляли в иное русло. Когда же отдельные литературные жанры отставали от жизни и темпа развития общества, его запросов, когда литература отрывалась от своих традиций, то тогда они теряли свою актуальность, переставали развиваться и приходили в упадок.
Все события, происходящие в жизни общества, политического, культурного, социального плана, находили отклик в сердцах общественных деятелей и мыслителей и в их произведениях. Ничто не оставляло их равнодушными. Благодаря их трудам, потомки могут узнать как общество реагировало на то или иное событие, какая была реакция. Важно то, что создание таких произведений говорит об интересе к волнующим вопросам со стороны человека Древней Руси. Многие произведения дают уникальную возможность заглянуть в повседневную, ненародную жизнь средневекового человека, а не только изучать реакцию на глобальные проблемы. Мы можем наблюдать человека в окружении обыденных проблем, забот, радостей и страхов – что говорит о мировоззрении широких масс населения.
3 Кирилл Туровский и Клиент Смолятич
Кирилл, Святой Туровский – знаменитый проповедник и писатель ХП века. Родился в городе Турове. «Был сыном богатых родителей» – вот все, что написано про его рождение и происхождение. 3. Материал к биографии Кирилла дает его Житие, написанное, скорее всего, в ХШ веке, и включавшееся в рукописные Прологи. С молодых лет Кирилл Туровский посвятил себя Богу, избрав подвиг столпничества, куда и перенес свою библиотеку). Он сделался знаменит как проповедник «божественных писаний», впоследствии был поставлен епископом Туровским.
Кириллу Туровскому бесспорно принадлежат, из дошедших до нас памятников ХП в., восемь «слов», 3 притчи, около тридцати молитв и несколько канонов.
Сочинения Кирилла Туровского пользовались на Руси большим уважением и большой популярностью. Они дошли до нас в многочисленных списках и вплоть до 17 века «Слова» Кирилла известны в сербских и болгарских списках.
Блестящий оратор и поэт, Кирилл Туровский уже у современников пользовался славой «второго Златоуста», «восспявшего натче всех на Руси».
Основное направление творчества Кирилла – эпидиктическое красноречие. Его речи до 17 века переписывались в составе сборников-антологий «Златоуст» и «Торжественник» наряду с речами знаменитых греческих мастеров церковного красноречия – честь, которой удостаивались в старину немногие авторы. Факт этот интересен тем, что видно: творчество Кирилла Туровского служило наглядным свидетельством выдающегося успеха молодой русской литературы. Включая речи Кирилла в сборники, утверждалось право русских писателей на равное место с наиболее прославленными греческими церковными писателями древности. Историческая заслуга Кирилла заключается в том, что уже в середине ХП века он довел до предельного совершенства мастерство церковного торжественного красноречия, поднял древнерусское художественное слово на высоту, недосягаемую для его предшественников. Некоторые речи Кирилла симметрией своих составных частей, поэтической фразеологией и ритмическим строем напоминают стихотворение в прозе. На них лежит печать не только высокой литературной культуры, не всегда обычной даже для греков-учителей, но и подлинного таланта.
Златоустность Кирилла Туровского, мощь его дара, поэтического мастерства была на самом деле несравнимая. Кирилл Туровский – поэт своего времени, был необычен тем, что делал средневековую литературу авторской, обходя традицию безличностного летописания, писал красиво, раскованно и эмоционально.
Правы те исследователи, которые говорят о художественном слове Кирилла Туровского как о слове и традиционном и новаторском.
Как философ-богослов Кирилл принадлежал к тому направлению христианско-богословной мысли, представители которого, комментирую библейский текст, свою задачу усматривали в том, чтобы вскрыть его «истинный», «сокровенный» смысл и его «иносказательный» подтекст; ту же цель ставил и Кирилл Туровский: следуя примеру своих учителей, он «переводил» не только текст, но и каждую его часть одного плана в другой – аллегоричный, иносказательный. Этот «перевод» текста требовал изобретательности, больших познаний в богословской литературе.
Есть основание думать, что дошедшие до нас речи Кирилла Туровского привлекали внимание не столько содержанием, сколько пышным великолепием. По содержанию они были мало доступны для рядового читателя; почти все они были посвящены проблематике не общественно-политической, а философско-богословской, комментированию того или иного библейского текста.
Н.К. Гудзий пишет, что Кирилл Туровский в своих произведениях почти совершенно не откликался на современную ему злобу дня. Его высказывания поддерживает А.С. Орлов. Он говорит, что в своих произведениях Кирилл далек от современной действительности.
Однако, отстояв свою самостоятельность, Туровское княжество во второй половине ХП века переживало время политического расцвета, и только позднее, в начале ХШ века распалось на еще более мелкие владения. Как писатель и церковный деятель Кирилл Туровский созрел в условиях борьбы Турова за свою феодальную самостоятельность. Проблема единства Русской земли не стояла в Турове так остро, как в княжествах, непосредственно граничивших со степью и подвергавшихся нападениям половцев. Здесь не раздавались призывы к объединению князей для борьбы с кочевниками; напротив, всякая коалиция князей представляла угрозу для самостоятельности Турова.
В произведениях Кирилла Туровского действительно много рассуждений обще морального характера, много риторики и стереотипной патетики. Однако, если отбросить груды византийского шаблона, то можно без труда обнаружить, что в творчестве Кирилла Туровского нашли отражение те основные проблемы русской жизни ХП века. Можно найти в притчах и в Словах выступление против язычников и еретиков, за сплоченную, единую, экономически сильную и независимую церковь со строгой иерархией сверху донизу.
Последние годы Кирилла прошли в монастыре «у Святого Николы в Турове», где и окончился его земной путь. Там и были написаны Кириллом его молитвы. То были по сути писанья завещательные, прощальные. Кирилл Туровский оставил нам свои молитвы.
«Молютися, Господи, дайждь ми, милостиве, немерцающий безконечный нетленный свет лица Твоего некогда видети. Ныне же, помощию Твоею понуждаем, о милости Твоей радуяся волию глаголя: Слава Ти, святая, единосущная и неразделимая и животворящая честная Троице…» 20, ст. 76.
высшее, что создал Кирилл – его молитвенный стих. Именно в молитвах полностью раскрылась душа Кирилла: «…писанью преданы помыслы моя, словеса же и делеса, скверны вся и беззаконья на слышанье всему миру». Своими молитвами и молениями просил нисхождения благодати себе, спасения своей души. «Прими беседу молитвы моя и даждь ми каплю милости твоея». «Прими мое исповядание, прими глас молитмы моея, ибо спасения прошу». Молитвенное творчество Кирилла – суть его духовной и литературной деятельности – почти неизвестно. Более столетия назад издатель первого и единственного собрания сочинений епископ Минский и Туровский Евгений писал: «Молитвы составляют лучшую часть творений Кирилла, и этими-то молитвами, перешедшими в церковно-народное употребление, святитель туровский мог иметь наиболее обширное и благотворное влияние на христиан русских. И теперь его молитвы могут считаться лучшими из существующих в церковном употреблении молитвенных творений».
Некоторые из молитв Кирилла уже звучат по-белорусски, они переведены на современный белорусский язык.
Самого высокого мнения об этой части литературного наследия Кирилла Туровского был и знаменитый историк церкви Е.Е. Голубинский. Он писал, что молитвам Кирилла «по всей справедливости должно быть дано место наряду с лучшими молитвами греческими», то есть тему, что сочинены признанными всем миром писателями древности.
Молитвенный цикл Кирилла насчитывал десятки произведений, из которых до нас дошло лишь немногим более тридцати. Цикл составляет большую часть всего сохранившегося. В нем видение царства земного и небесного, духовные искания, рассуждения о смысле и необходимости, вечности и бренности, похвала святости и многое другое, что являлось в откровении, в раздумьях, в молитвенном искании.
Кирилл молится непрестанно, умом и сердцем:
«Очисти скверну души моей и буди ми помощник. Очисти уста моя словес твоих чистотою. Прими воздыхания убогаго моего сердца. Прими словесную сию жертву от уст грешен. Обнови душу мою покаянием. Да спасена ми будет душа». Молитвы Кирилла написаны для каждого дня недели, то есть на все дни «седницы». Они читались и читаются всякий день после заутрени, после дневных служб и после вечерни. Это сложившийся покаянный цикл, написанный древнерусским книжным стихом, истоки которого в старославянской молитвенной поэзии.
Известный писатель-славянофил Ю.Ф. Самарин считал, что сочинения Кирилла –
Молитвы Кирилла рано вошли в обиход православного христианина, стали частицей молитвенного круга у православных народов. Древнейший дошедший до нас рукописный сборник с молитвами Кирилла Туровского, датируется ХШ веком. На пергаментных листах этого сборника, сберегаемого в Ярославе и частично в Москве, заглавия молитв таковы: «недостойного Кирилла», «Грешного монаха Кирилла» и т.д.
В 1596 году в Вильно выходит первое печатное издание молитв Кирилла. Древние белорусские текстологи идеально подготовились к изданию молитв Кирилла Туровского. Как показывает сличение с самыми ранними списками молитв, первое их печатное издание можно было считать безупречным. Издание послужило образцом для последующих.
Старобелорусские издатели считали Кирилла отцом церкви, учителем, наставником христианским.
«Написание» Кириллово почиталось ими за образец духовного и словесного творчества, виделось шедевром. Сам же Кирилл весьма скромно оценивал себя и свои деяния:
«…елико вас увидите сие мое написание не поряците мне грубости ради, но помолитеся о мне и всех…».
Главным предметом молитв является человек, обремененный ношей грехов. Тяжелые думы о слабости и ничтожестве человека, скорбь о его греховности и немощности, проходящие через все молитвы Кирилла, являются ярким контрастом тому бодрому и жизнерадостному настроению, которым проникнуты все его ораторские произведения, ввиду чего молитвы приписываются Кириллу предположительно.
Взгляды на достоинство произведений Кирилла Туровского весьма различны. С одной стороны – в нем видят народного аллегоризатора в стиле современных ему византийцев, с другой – превозносят его за возвышенность его идеалов, за красноречие и за изящество формы его произведений. Кирилл Туровский был вполне сыном своего века и, имея от природы большой поэтический талант, развивавшийся в обстановке монашеской и затем затворнической жизни, не мог не подчиняться влиянию Златоуста и других проповедников. В его поучениях преобладает красноречие, торжественное над учительским. Богатое воображение и одушевление, соединенное с восторженно-радостным настроением – вот характерные черты проповедей Кирилла. Что касается зависимости его от византийских образцов, то прямых и буквальных заимствований из них нет, хотя каждую страницу можно было бы иллюстрировать соответственными местами из святоотеческих поучений. Насколько поучения Кирилла поражают подчас обилием образов и сравнений, настолько просты, но вместе с тем, проникнуты одушевлением. По форме они состоят из обращения и моления, заканчиваются кратким словословием, но по содержанию представляют значительное разнообразие.
До нашего времени дошло большое число торжественных Слов и проповедей Кирилла. Повесть о беларизце и мнишестве. Сказание о черноризческом чине, восемь Слов на церковные праздники – на Пасху, на Фомину неделю, на Вознесение и т.д.; кроме того, сохранилось Послание к архимандриту Киево-Печерского монастыря Василию. 7.
Речи Кирилла Туровского с точки зрения своей художественной структуры действительно безупречны. Речи свои сам он рассматривал как составную часть праздничной литургии, как торжественный гимн.
Литературную свою задачу Кирилл обычно определял следующими словами: «прославити», «воспети», «возвеличити», «похвалити», «украсити словесы». Слова эти – верный знак того, что Кирилл составляя речь, решающее значение придавал ее стилистическому оформлению.
Речи Кирилла Туровского – произведения риторического искусства, очень сложного и тонкого, восходящего к праздничным декламациям античных софистов.
Кирилл Туровский, помимо всего прочего, является и популизатором Евангелия. В увлекательных, драматических картинах он излагает сцены из Нового Завета, особенно останавливаясь на сц
«…И всякий народ поклонится, признавая, что господь Иисус Христос в славе бога отца – един».
в сочинениях Кирилла Туровского имеются и прямые выпады против еретиков, а также против «бесовских игр».
«…Того дерева вкусили еретики, которые в обмане, будто зная духовный путь, заблуждались…». От того древа вкусил Каин; не будучи посвящен, на святительский посягнул сам, позавидовавши священному Авелю, которого по завести и убил».
Писания Кирилла по содержанию всегда направлены к толкованию Евангельских истин. Форма сочинений Кирилла исполнена большого мастерства; владевшим сложными уподоблениями, всеми риторическими правилами украшения речи. Он писал так, что его слова и проповеди вписывались в церковную традицию; и по содержанию, и по форме они соответствовали лучшим образцам этого жанра.
В «Слове на новую неделю по Пасхе» Кирилл так восхваляет праздник, уподобляя ликование верующих о воскресении Христа весеннему пробуждению природы: «Ныне весна красуется, оживляя все сущее на земле: бурные ветры, тихо вся, умножают плоды. Весна же прекрасная – это вера Христова, которая через крещение к жизни пробуждает человеческую природу, буйные же ветры – греховные помыслы, которые покаянием обращаются в добродетели и душеполезные плоды умножают».
Опытный ветия, Кирилл Туровский всегда составлял свои речи по заранее обдуманному плану: каждая речь у него в строгом соответствии с правилами эпидиктического красноречия и четко делится на три части: вступление, часть повествовательная и заключение.
Вступление – обязательный элемент ораторской речи. Его назначение – «открыть» речь, привлечь к ней внимание, наметить задачу, которую ставит себе оратор.
Вступление у Кирилла невелико по объему и немногословно. Обычно он говорит здесь о празднике, которому речь посвящена, либо о себе самом: выражал радость по поводу наступления праздника, предлагал слушателям присоединиться к нему и совместно прославить виновников торжества, высказывал сожаление, что «ум его бессилен должным образом хвалу к хвале приложити», даже просил, например, в Слове 7, пророка Захария облегчить ему задачу – придти на помощь и положить «начаток» слову.
Избранную для вступления тему он развивал чаще всего не прямо, а косвенно, при помощи развернутого сравнения. За исключением 8 речи, в основе которой лежит церковно-исторический момент.
Вступление к речи 8 в честь отцов Никейского собора он говорит: «Как историки и витии прислушиваются к рассказам о войнах и битвах, чтобы прославить в слове и воспеть мужество бившихся за царя своего и не обращающихся в бегство во время боя с врагами, – так подлежит и нам воздать хвалу храбрым и великим воеводам божиим…».
Иногда он ограничивался простым распространением отдельных эпизодов евангельского рассказа. Но, гораздо чаще, прибегал к дополнению. Сюжет дополнялся подробностями, отсутствующими в источнике. Вводил новые эпизоды, если текст давал для этого повод, широко пользовался прямой речью.
Вступление5 к 5 речи: «Неизмерима небесная высота, не испытана глубина преисподней, неведома тайна божественного помысла. Велика милость божия на роде человеческом, который помиловал нас. Того ради хвалить и петь должны мы, братья, и прославлять господа Бога и спасителя нашего Иисуса Христа, не забывать чудес его великих.
Приступая к повествовательной части речи, Кирилл обычно перебрасывает мост от прошлого к настоящему, пытается сделать слушателей непосредственными свидетелями евангельского события. Он пользовался разными способами, чтобы поддержать иллюзию: глаголы систематически употреблял в настоящем времени. Отдельные эпизоды начинал словами «днесь», «ныне».
«Ныне же Иосифа благообразного с мироносицами восславим, послужившего после распяния телу Христову. Был и он ученик Иисусов, ожидавший царства божия».
«Вижу тебя, милое чадо мое, на кресте: наг ты висишь, бездыханен…».
завершал Кирилл свои праздничные слова обращением: или к слушателям с призывом прославить еще раз праздник, или к героям повествования с «похвалой» им или молитвой, тот или иной евангельский сюжет в пересказе Кирилла Туровского иногда приобретал характер своеобразного лирического стихотворения в прозе, когда он от описания, от косвенной речи переходит к прямой. У Кирилла Туровсокго действующие лица его рассказа часто беседуют между собой, часто изливают свои чувства в пространственном монологе. Есть у него «повести», целиком распадающиеся на монологи действующих лиц повествования. Типичный пример «повесть о погребении Иисуса Христа, вошедшая в состав четырех по счету его речей».
«Ангельское же воинство, за ними поспешая, взывало: «Возьмите, врата, ваших князей, пусть внидет царь славы!» И они, освобождая связанные души, из темниц выпускали; другие говорили: «Где твое, смерть, жало? Где твоя, ад, победа?» К ним оцепеневшие бесы взывали: «Кто этот царь славы, с такого на нас наступивший властью».
особо выделить нужно «Притчу про душу и тело», в основе которой лежит известный рассказ о том как какой-то человек поручил стеречь свой сад двум сторожам: безногому и слепому. Это своеобразный памятник публицистической деятельности Кирилла Туровского. В нем в форме завуалированного памфлета Кирилл обращался к Владимиро-суздальскому князю Андрею Боголюбскому и растовского епископа Федорца «Федора», который объявил себя при поддержке князя автокефальным.
Древний биограф Кирилл утверждал, что он написал целый ряд речей и посланий, обличающих князя Андрея. Из этих произведений Кирилла, имеющих общественно-политическое содержание, до нас дошло только одно – «Притча о душе и теле». Это произведение, единственное дошедшее до нас, написанное «на злобу дня».
Прототипом слепца в притче был епископ Федорец, а хромец – Андрей Боголюбский, который в жизни был на самом деле хромым. Притча начинается со слов осуждения двоих. 8. Кирилл не жалеет сильных слов, чтобы обличить служителей церкви, которые поставлены «стрещи святых тайн от враг христов, сиречь от еретик и зловестных искусителей», но не оправдывают заслуженного доверия и своего высокого назначения.
Обличая и осуждая стремящегося к автокефалии епископа, Кирилл Туровский превозносит церковную иерархию, возглавляемую константинопольским патриархом. «Ничто так не любо богу, как не возноситься в чинах, и ничто столь не омерзительно ему, как высокомерная заносчивая хвастливость в захвате сана не по божьи».
В ХП веке в литературе Древней Руси уже успели выработать разные жанры повествования – летописного и других жанров. Слова Кирилла Туровского утвердили в литературе той эпохи еще один тип повествовательно-риторического.
Свой вклад Кирилл Туровский как оратор внес и в развитие современного ему литературного языка Древней Руси. Обращает на себя внимание необыкновенная гибкость, которую он сумел придать языку церковной письменности той эпохи.
Значение и роль Кирилла Туровского в истории старобелорусской литературы, в истории и культуры белорусского народа – огромнейшая.
Среди других великих сочинителей стоит имя «убогого мниха Кюрила», Кирилла Туровского. Кирилл был поэтом, лириком, написавшим стихом и прозой сочинения, прославившие в веках автора и Туровскую землю.
Произведения Кирилла Туровского послужили не только источником, но и образцом письменности для многих поколений. Его чтили не только на родине. Написанные в 12-м веке молитвы, являлись образцом, и употреблялись вплоть до 19 века в богослужениях. Язык, которым написаны речи и притчи, прост и понятен, читается легко и сейчас.
Изучив произведения Кирилла Туровского, можно смело ставить его на одну ступень с византийскими авторами, так как его произведения написаны очень искусно. И не зря его называли «вторым Златоустом».
Основанные на богатых поэтических и литературных традициях, произведения Кирилла Туровского показали высокий уровень знаний и умений.
Историческая заслуга Кирилла Туровского в том, что он писал так мастерски, как до него не писал никто.
Историки отмечают, что знаменитые Нестор и Илларион писали для узкого круга. А молитвы и речи Кирилла Туровского написаны для всех, настолько были доступны и понятны. Почти до Державина в русской литературе не появился писатель силы, значимости и высоты морального чувства как Кирилл Туровский – совесть своего нелегкого и бурного времени.
В белорусской литературе не много найдется писателей, равных Кириллу Туровскому.
Через древнюю и средневековую русскую мысль неизменно проходят споры о «свободе воли человека». Кирилл Туровский один из тех, кто высказывался за признание этого принципа. Свобода человека подразумевалась им как свобода выбора между добром и злом.
Если иметь ввиду то, с какой заботой, тревогой, прозорливостью относился Кирилл Туровский к обще державным ситуациям Киевской Руси, если принять во внимание литературно-поэтический дар Кирилла Туровского, его широкую эрудированность, близость державным делам и государственным деятелям, то представляется весьма вероятной его причастность к созданию «слова о полку Игореве». 2.
Исследователи давно установили, что в выборе аллегорических толкований, создании аллегорических картин, и в их истолковании, Кирилл Туровский не всегда был оригинален. Он опирался на византийские образцы, порой и цитировал или перелагал фрагменты из «слов» прославленных византийских проповедников – Иоанна Златоуста, Симеона Логофета, Епифария Кипрского но, в целом, «слова» Кирилла Туровского не просто компиляция из чужих образов и цитат: это свободное переосмысление традиционного материала, в результате которого появляется новое, совершенное по форме произведение. Оно пробуждает в слушателях чувство слова, раскрывающее богатейшие возможности поэтической речи.
Творчество Кирилла Туровского свидетельствует о том, что древнерусские книжники в канун монголо-татарского нашествия, надолго прервавшего культурное развитие Руси, свободно владели всем арсеналом приемов, известных классикам византийской литературы.
Кирилл жил в трудную и сложную эпоху. К середине ХП века Киев почти утратил свое политическое значение. Процесс феодализации великокняжеской власти подходил к своему завершению. Русь окончательно распалась на удельные княжества, число которых постоянно увеличивалось. Все более затяжной характер принимали княжеские усобицы, ослаблявшие и разъединявшие силы народа перед возраставшей угрозой иноземного нашествия. Попытки Андрея Боголюбского возродить традиции политики Владимира Мономаха оказались неудачными: в 1174 году он был убит боярами-заговорщиками. Роль Кирилла в этих событиях установить трудно. Известно, что Кирилл «Андрею же Боголюбскому князю многи послания написа»» эти письма, однако, не сохранились.
Мировоззрение Кирилла тесно связано с идеями Климента Смолятича. В период своего «столпничества» Кирилл полагал, что мирянин не наследует «царства», поскольку он отягощен страстями и весь запятнан грехами. «Нет места чистого в нем, вся скверна», – писал Кирилл. По его мнению есть только один путь спасения – это «ангельское житие», монашество. В «столпнических» воззрениях Кирилла обнаруживается один любопытный аспект. Кирилл делает заключение о мнимости вочеловечения Христа. По его мнению, не мог принять образ человека тот, кто сам пожелал спасти от скверны плотского существования. Он утверждает, что «прилагать» тело к бесплотному Богу – ересь. Это, по Кириллу», притча», иносказание. Следовательно, делает он вывод, человеческое чуждо Божественному, а мирское – церковному. Скорее всего, здесь Кирилл под ересью подразумевал распространенное среди книжников софийского направления арианское восприятие Христа как совершенного человека. Но, сам Кирилл далек от церковной доктрины. Однако, Кирилл, стремясь в своем рвении «Замкнуть уста», арианствующим книжникам и, не задумываясь о догматической строгости, противопоставляет божественное и человеческое. Критике арианства туровский епископ посвятил одно из своих слов, в котором борьбу никейских Отцов Церкви с учением александрийского пресвитера Ария он сравнивает с грандиозной баталией.
Пастырская деятельность Кирилла после избрания его епископом, смягчает его прежний аскетизм. Теперь он занимается поиском моральных критериев жизнедеятельности человека. Подобные идеи высказывал и Владимир Мономах, пытавшийся определить общезначимый идеал мирской жизни. Однако, если князь исходил при этом из личного опыта, из практики, то Кирилл никогда не выходил за рамки Священного Писания. Он так и не смог довериться до конца разуму и поэтому всегда искал опору для собственных мыслей в евангельских заповедях.
Вслед за Климентом Смоляничем туровский епископ обращается к аллегории, пытаясь таким образом преодолеть мистико-аскетическое неприятие мирских ценностей. Рационализируя богословие, Кирилл, как и Климент Смолятич, стремился защитить разум, отстоять его право на постижение истины. 4.
Говоря о высоком уровне красноречия ХП века, мы можем опираться на творчество Климента Смолятича, произведения которого дошли до нашего времени. Сведения о Клименте весьма ограничены. Его фамилия дает повод предполагать, что родом он из Смоленска. До святительства подвизался в монастыре, находящемся в Зарубе, под Киевом.
В 1146 году ставший великим князем киевским Изяслав Мстиславович предложил кандидатуру Климента Смолятича на митрополичью кафедру. Однако попытка поставить русского митрополита без благословения Консстантинополя, встретила противодействие среди некоторых русских иерархов. В 1147 году поставленне все же состоялось, но положение Климента было непрочным.
После смерти своего покровителя Климент вынужден был оставить митрополичий престол.
Летопись отмечает, что такого великого «книжника и философа» не бывало на русской земле:
«…и бысть книжник и философь так, якоже в Русской земли не бяметь», «…и прилежна молитве и прочитанию божественных писаний, и зело книжен и учителен, и философ великий, и много написания написав».
Начитанность Климента подтверждается его посланием к смоленскому просвитеру Фоме, дошедшим с толкованиями мниха Афанасия. Поводом для написания послания явилось, видимо, натянутые отношения с просвитером. Фома обвинял Климента в тщеславии и в стремлении представить себя философом. Это послание Климент зачитал перед князем и обратился к Фоме с ответным посланием, которое и дошло до нас.
«…есть в письме твоем порицание нашему тщеславию, и о том я с удовольствием прочел я перед многими свидетелями и пред князем Изяславом Говоришь мне: «философию излагаешь», – и это совсем несправедливо ты пишешь, оставив Священное писание, излагал я Гомера, и Аристотеля, и Платона, которые средь греческих столпов славнейшими были; если же и писал, то не тебе, а князю, да и то не часто. Но, удивительно говоришь ты мне: «Прославляешься», а я объясню тебе, кто такие славолюбцы – которыре присоединяют дом к дому, и села к селам,…, – но от них-то я грешный Клим, как раз и свободен. Вместо домов и сел, у меня земли четыре локтя, чтобы вырыть могилу. Эту гробницу видели многие, если же ее вижу каждый день на семь раз, не знаю, с чего помышлять мне о славе, – ведь нет мне много пути до церкви, кроме гробницы».
В послании особенно характерны аллегорические толкования отдельных спорных мест Священного Писания, главным образом Ветхого Завета: это позволило автору выказать разнообразной литературы, преимущественно переводной византийской: «что же касается этого Давида, будто «возлюбили рабы твои каменья, и о прахе его жалеют» – да о прахе ли бог отец говорил или о камне? Если позволишь мне, любимый, истолковать, – камень и есть прах. Ибо вот бог отец об апостолах говорит, если вчитаеся в Книгу Бытие, у свидетеля бога, Моисея: «Ибо сказал господь бог: вот Адам стал как и мог…» – не то ли это, что читаю я тщеславия ради?».
Ссылки на Гомера, Платона и Аристотеля не доказывают его непосредственного знакомства с греческими классиками. Цитаты из них обыкновенно брались из третьих рук, причем имена языческих авторитетов приобретали у поздних христианских писателей почти нарицательный смысл. Однако, упоминается, что Климент знал греческий язык, владел приемами риторики, а также компетентность в вопросах церковного права позволяют предположить, что Клиент Смолятич получил образование в одной из высших школ в Византии.
Литературная сторона послания стоит высоко и свидетельствует о переходе на Русь традиционных форм византийской книжности уже в ХП веке. Приписываются Клиенту анонимное «Поучение о любви и «Слово в неделю сыропостную» в похвалу всем святым, а также несколько ответов в «Вопрошениях Кирика», «Поучения о всех святых». Можно предполагать, что Климент написал гораздо больше произведений, чем открыто до сих пор.
В развитии человеческой истории Климент Смолятич выделяет три периода – «Завет», «Закон» и «Дар Божий». Значение первых двух в том, что они подготавливают и предрешают победу абсолютной истине, которая открывается в христианстве. Для того, чтобы показать обществу свои личные взгляды Климент Смолятич широко использует работы Феодорита Кирского, Никиты Героклийского для объяснения религиозных тем. Его восприятие окружающего мира – это уверенность в том, что все имеет основу, «все улаживается, поддерживается, и имеет успех, благодаря силе божественной: Мыслитель характеризует Бога как абсолютное существо, которое не поддается человеческому понимаю. Человек, который открывает для себя научное построение света, становится, т.об., на путь познания Бога-творца, находит высший смысл своего существования.
Однако, подаренная ему свобода действий – одновременно и напоминание про то, что человеку, как венцу творения, как основному центру вселенной, нужно стремиться до морального усовершенствования, доверять божескому промыслу.
Как и Кирилл Туровский, и другие мыслители средневековья, Климент Смолятич подчеркивает духовно-моральную природу человека. Однако он имел свой взгляд на некоторые общественные проблемы и вопросы. Климент Смолятич отказывается от всего, включая церковное имущество, в то время как многие монастыри, церкви, некоторые священнослужители были крупными землевладельцами. Конечно, эта мысль была очень не типична для того времени. Акцент на духовном, вечном, осуждение алчности характеризует все мировоззрение средневековых восточных славян. Однако в ХП веке, практически только Климент Смолятич ясно и точно выразил эту мысль. Его призыв сберечь моральную чистоту мыслей и поступков звучит очень современно и актуален и в наши дни.
Видным представителем торжественного красноречия Древней Руси был киевский митрополит Иларион. Ему принадлежит «Слово про закон и дар Божий». Основное содержание этого произведения – восславление новой веры и мощи Киевского государства. Главная идея – проповедь ее политической и церковной независимости от Византии. Центральную часть произведения занимает похвала князю Владимиру как храброму воину, мудрому государю, просветителю, который содействовал укреплению международного авторитета Русской земли и установил на землях восточных славян христианство. Риторическое по стилю, стройное по композиции и глубоко патриотическое «Слово» Илариона – гимн Руси, которая, как говорит автор, «ведома и слышима есть всеми концы земли».
Однако значение «Слова» далеко выходит за рамки жанра торжественных праздничных слов, произносимых в церкви перед верующими. «Слово» Илариона – своего рода церковно-политический трактат, в котором прославляется Русская земля и ее князья.
Роль Владимира как крестителя Руси вырастает до вселенского масштаба: Владимир «равноумен», «равнохрий, столюбец» самому Константину Великому, императору «двух Римов» – Восточного и Западного, провозгласившему, согласно церковной традиции, христианство государственной религией в Византии и чрезвычайно почитавшемуся в империи. Равные дела и равные достоинства дают право и на одинаковое почитание. Так Иларион приводит слушателей к мысли о необходимости признать Владимира святым. Он ставит его в один ряд с апостолами Иоанном, Фомой, Марком, которым принадлежит заслуга обращения в христианскую веру различных стран и земель.
При этом Иларион стремится прославить могущество Русской ^вемли и подчеркнуть ее авторитет. Фразеологию церковной проповеди порой сменяет фразеология летописной похвалы: предки Владимира – Игорь и Святослав на весь мир прославились мужеством и храбростью, «победами и крепостью»; и правили они не в «неведоме земли», а на Руси, которая «ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли». И сам Владимир не только благоверный христианин, но могучий «единодержец земли своей», сумевший покорить соседние страны «овы миром, а непокорима мечем».
Третья, заключительная часть «Слова» посвящена Ярославу Мудрому. Иларион изображает его не только как продолжателя духовных заветов Владимира, не только как усердного строителя новых церквей, но и как достойного «наместника… владычества» своего отца. Даже в молитве Иларион не забывает о мирских, политических нуждах Руси: он молит бога «прогнать» врагов, утвердить' мир, «укротить» соседние страны, «умудрить бояр», укрепить города… Эта гражданственность церковной проповеди хорошо объяснима обстановкой 30–40-х гг. XI в., когда Ярослав всеми средствами добивается независимости русской церкви и русской государственной политики и когда идея равенства Руси в отношениях с Византией.
Во второй половине XI в. создаются «Житие Феодосия Печерского» и два варианта жития Бориса и Глеба. Так определились две главные группы агиографических сюжетов: одни жития были «целиком посвящены теме идеального христианского героя, ушедшего из «мирской» жизни, чтобы подвигами заслужить жизнь «вечную», тогда как герои другой группы житий стремятся обосновать своим поведением не только общехристианский, но и феодальный идеал» 2.
Создание церковного культа Бориса и Глеба преследовало две цели. С одной стороны, канонизация первых русских святых поднимала церковный авторитет Руси, свидетельствовала о том, /что Русь «почтена пред богом» и удостоилась своих «святых угодников». С другой стороны, культ Бориса и Глеба имел чрезвычайно важный политический смысл: он «освящал» и утверждал не раз провозглашавшуюся государственную идею, согласно которой все русские князья – братья, и в то же время подчеркивал обязательность «покорения» младших князей старшим. Именно так поступили Борис и Глеб: они беспрекословно подчинились своему старшему брату Святополку, почитая его «в отца место», а он злоупотребил их братской покорностью.
Эта идея была отчетливо сформулирована в летописном завещании Ярослава Мудрого: «Се же поручаю в себе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу… сего послушайте, якоже послушаете мене»
Феодальные распри на Руси того времени были достаточно обычным явлением, и участники этих конфликтов всегда поступали так, как подсказывал им расчет, честолюбие, военный опыт или дипломатический талант; во всяком случае, они ожесточенно боролись, отстаивая свои права и жизнь. На этом фоне покорность Бориса и Глеба, какой ее изображает летопись сама по себе необычна.
МОЛЕНИЕ ДАНИИЛА ЗАТОЧНИКА
Одной из центральных тем древнерусской литературы был вопрос о роли князя в жизни страны. Необходимость сильной княжеской власти как условие успешной борьбы с внешними врагами, преодоления внутренних противоречий остро осознава-1'лась теми, кто заботился о судьбах страны.
Идея сильной княжеской власти стоит в центре «Моления» Даниила Заточника, одного из интереснейших произведений древнерусской литературы. Памятник этот примечателен не только идейной направленностью, литературными особенностями, но и своей загадочностью. До сих пор остаются не до конца решенными вопросы о времени его создания, о том, кто такой Даниил Заточник. Различными исследователями диаметрально противоположно решается проблема взаимоотношения двух основных редакций произведения.
Одна редакция названа в заглавии «Словом», другая – «Молением». «Слово» адресуется князю Ярославу Владимировичу, «Моление» – Ярославу Всеволодовичу. В тексте «Слова» князь называется «сыном великого царя Владимира». Так, скорее, всего древнерусский книжник мог назвать только кого-нибудь из сыновей Владимира Мономаха. Но у него не было сына Ярослава. Ряд исследователей считает, что «Ярослав» – ошибка заглавия и вместо этого имени должно быть либо Юрий Долгорукий, либо Андрей Добрый. В этом случае «Слово» можно датировать временем не позднее 40–50-х гг. XII в.
Адресатом же «Моления», по мнению большинства исследователей, является сын великого князя Всеволода III Большое Гнездо – Ярослав Всеволодович, княживший в Переяславле Суздальском с 1213 по 1236 г.
Однако существует гипотеза, согласно которой «Слово» – более поздняя переработка «Моления». Несмотря на обширную литературу с аргументацией обеих точек зрения, вопрос, что первично – «Слово» или «Моление», остается открытым. Решение этого вопроса затрудняется тем, что все списки произведения сильно варьируют текст памятника: каждый переписчик вносил в переписываемый текст свои изменения и дополнения. Поэтому, рассматривая «Моление» Даниила Заточника, приходится учитывать данные и разных редакций и разных списков его.
Наиболее существенное различие между «Молением» и «Словом» – в их идейной направленности. В обеих редакциях в равной мере превозносится сила и могущество князя и княжеской власти. Отношение же к боярству в «Слове» и «Молении» сильно различается. В «Слове» князь не противопоставляется боярам. В «Молении» резко подчеркивается превосходство князя над боярами.
В летописной повести о битве на Воже в 1378 г. говорится о некоем попе, которого сослали в заточение на Лаче озеро, «иде же бе Данило Заточеник». Эти слова, однако, не решают вопроса о том, кто такой Даниил Заточник. Скорее всего, само это упоминание имени Даниила в летописи восходит к «Слову» или «Молению» и свидетельствует лишь о популярности v данного произведения в Древней Руси. Мы не можем даже быть, уверенными, существовал ли в действительности Даниил, почему-то и когда-то попавший в немилость у своего князя и находившийся на озере Лача. Неясно и само слово «заточник»: оно может иметь значение и «заключенный», и «заложившийся». Существующие в научной и научно-популярной литературе всякого рода «биографические» предположения о Данииле, как правило, весьма субъективны.
Наиболее обоснованно и развернуто эта гипотеза разработана Н.К. Гудзием в статье «К какой социальной среде принадлежал Даниил Заточник?» а также в написанной Н.К. Гудзием главе, посвященной этому памятнику, в академической истории русской литературы и в его учебнике.
Из «Моления», из самохарактеристик автора видно, что он не принадлежал к господствующему классу. Даниил относился к категории княжеских «милостников», которые происходили из самых различных слоев зависимых людей.
Сочинение Даниила Заточника представляет собой письмо, послание, которое попавший в беду человек адресует князю, ища у него защиты и покровительства. Даниил признается, что в своей надежде вызвать к себе благорасположение князя он может рассчитывать только на свой ум и житейскую мудрость. Если я, – пишет он в своем послании – «на рати не велми храбр», то зато – «в словесех крепок», и так развивает эту мысль: «Умен муж не велми бывает на рати храбр, но крепок в замыслех». Поэтому, говорит Даниил, князю выгодно иметь около себя мудрых советчиков. И самым характером своего произведения Даниил иллюстрирует свою мудрость, подчеркивая при этом, что мудрость эта – его личная заслуга, результат собственных усилий. Я не учился у философов, говорит он, но, как пчела собирает мед с разных цветов, так и я собирал отовсюду «сладость словесную» и соединил ее воедино в своем послании к князю. Сочинение Даниила представляет собой подборку мудрых высказываний из самых разнообразных источников. Подбирая эти сентенции, притчи, изречения, Даниил воздает хвалу князю, наставляет его в житейской мудрости, рисует свое собственное бедственное положение и, одновременно с этим, воссоздает публицистически острые картины современных нравов и порядков. В Древней Руси начиная с XI в. были широко распространены сборники изречений, составленные из самых разнообразных источников, «Моление» Даниила Заточника по своему характеру в определенной степени примыкает к этому популярному жанру древнерусской литературы, но вместе с тем и существенно отличается от такого рода сборников. Даниил Заточник не просто составил свой сборник афоризмов, а искусно подобрал и расположил избранные им афоризмы так, что они приобрели в своей совокупности характер сюжетного повествования. Отдельные афоризмы, в предельно сжатой форме передающие житейскую мудрость, объединены стоящим за ними живым человеком – Даниилом Заточником, и они становятся уже не сентенциями вообще, а начинают восприниматься как перипетии жизни Даниила, князя, к которому он обращается, различных представителей общества того времени, о которых он говорит. Личностный характер повествования усиливается тем, что Даниил все время обращается к князю, от которого зависит его судьба: «Княже мой, господине!» Эта повторяющаяся на протяжении всего текста фраза придает особое единство, цельность всему произведению, делает его не сборником мудрых изречений, а афористическим по форме повествованием о судьбе человека.
Даниил Заточник заимствует афоризмы из книг Священного писания, из «Повести об Акире Премудром», «Стословца» Геннадия, ему известна «Повесть временных лет». В изречениях такого рода Даниил стремится блеснуть своей эрудицией: «Глаголет бо святое Писание…», «Давид рече…», «Соломон тако же рече…». Сентенции подобного рода в «Молении» Даниила Заточника, как правило, носят отвлеченный характер, они риторичны и гиперболичны: «И бых паря мыслию своею, аки орел по воздуху»;
«Глас твой сладок, и уста твоя мед истачают, и образ твой красен; послания твоя яко рай с плодом» и т.д. и т.п. Вместе с тем Даниил столь же легко и свободно обращается к бытовой лексике и фразеологии. Как замечает Д.С. Лихачев, «Даниил как бы щеголяет своей грубостью, нарочитой сниженностью стиля, не стесняясь бытового словаря». И вот, наряду с книжными, отвлеченными образами, в «Молении» появляются яркие, реалистичные и меткие зарисовки живой жизни. В этих сентенциях Даниила проявляется его житейская мудрость, живой юмор, а подчас и сарказм.
«Девка погубляет свою красу блуднею, а муж свою честь татбою»; «Или речеши, княже: женися у богатого тестя – ту пей и ту яжь. Лутче бо ми трясцею болети: трясца бо, потрясчи, пустит, а зла жена и до смерти сушит»; «Иде же брацы и пирове, ту черньцы и черницы и беззаконие: ангельский имея на себе образ, а блудной нрав, святительский имея на себе сан, а обычаем похабен».
Евангельские изречения у Даниила соседствуют с народными пословицами и поговорками.
Такая особенность стиля «Моления» Даниила Заточника – свободное сочетание высокой книжной риторики с «мирскими притчами» – объясняется не только тем, что автор – представитель низших слоев общества, зависимый человек, но и литературной позицией писателя. Нарочитая грубость Даниила, его балагурство восходят к скоморошеским традициям.
Своеобразно «Моление» и своим отношением к человеческой, личности. Иронизируя над самим собой, непомерно восхваляя князя, Даниил выше всего ставит интеллектуальную силу человека, встает на защиту человеческого достоинства. Мудрый человек, находясь в бедственном, безвыходном положении, стремясь выбраться в люди, не может и не должен поступаться своим человеческим достоинством, идти против своей совести. Примечательно, что, подчеркивая силу княжеской власти, Даниил замечает, что, как ни могуществен князь, деяния его зависят от окружающих «думцев» – советников: «Господине мой! Ведь не море топить корабли, но ветри; не огнь творить ражежение железу, но надымание мешное; тако же и князь не сам впадаеть в вещь, но думци вводят. 3 добрым бо думцею думая, князь высока стола добудеть, а с лихим думцею думая меньшего лишен будет ».
Даниил Заточник – это древнерусский интеллигент, который остро ощущает недуги своего времени, пытается найти выход из них, ратует за признание человеческого достоинства независимее от социального и имущественного положения человека. Тонкую точную характеристику Даниила Заточника как писателя дал В.Г. Белинский: «Кто бы ни был Даниил Заточник, – можно заключить не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; которых сердце болит, снедается ревностью по делам, чуждым им, которые говорят там, где лучше было бы молчать, и молчат там, где выгодно говорить; словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, а потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить»
Вообще, для агиографической литературы характерна еще одна черта – абстрогированность. Суть ее в том, что автор нарочито избегает определенности, точности, любых деталей, которые указывали бы на частность единичность описываемых ситуаций. Это не случайность, а осмысленное стремление рассматривать жизнь святого как бы вне времени и пространства. Вот как например, в «Житии Феодосия Печерского» расказывается о междукняжеской борьбе 1073 года, когда князья Всеволод и Святослав изгнали великого князя киевского Изяслава. В тексте видно, что не названы ни имена князей, ни Киев, а сама феодальная расприя изображается исключительно как результат дьявольского наущения. Для абстрагирующей тенденции характерно опущение имен, именование людей по их социальному статусу, опущение географических наименований, точных дат.
В агиографической литературе Киевской Руси эта тенденция только начинает себя проявлять, наиболее полное выражение она найдет познее – в XIV–XV вв.
Конечно же нельзя не упомянуть еще одно важное имя Ефрасиния Полоцкая. Деятельность Ефрасинии Полоцкой – яркий след тех кардинальных духовных сдвигов, которые происходили в общественно-политической жизни Древней Руси 9–13 веков. Именно в этот период закладывался фундамент нового понимания мира, начинали развиваться предпосылки развития индивидуума, как особенной личности, усваивались духовно-моральные ценности человека. Вклад в духовный мир белорусской святой Ефрасинии Полоцкой далеко вышел за границы средневековой эпохи. Ее имя, дела и мысли получили наивысшую ценность для истории и стали символом самоотдачи, служения высшим идеалам и верности своей родине.
Заключение
В настоящее время, мы вновь обращаемся к своей истории, пытаемся больше узнать о своих корнях. Очень важно сейчас обратиться к проблемам, которые стояли перед средневековым обществом, чтобы понять и лучше разобраться в современных. Ведь это неоценимый опыт, накопленный веками. Он может послужить для нас примером и показать пути решения наших проблем. А ведь многие актуальны и сейчас. Например, вопрос о единстве славян. Среди многочисленных проблем – раздробленность, междуусобные войны, монголо-татарское нашествие – четко слышен призыв к объединению практически во всех произведениях, написанных в то время.
В то время, в период Киевской Руси, было мало людей грамотных, образованных. Но были и такие, слава о которых шла далеко за пределы славянских государств. Так, например, можно сказать о «втором Златоусте» Кирилле Туровском. Конечно, не все дошло до наших времен, но то, что мы имеем, его произведения, поражают своим красноречием, богатством воображения, простотой и актуальностью. Кирилл Туровский имел высокий сан и, будучи приближен к государственным делам, свои мысли по поводу происходящего «доверял бумаге». Благодаря его многочисленным «Поучениям», «Притчам», «Словам» можно судить о настроениях общества древней Руси. Он затрагивает политические, экономические, социальные, религиозные, культурные аспекты общественной жизни. Многие высказывания можно применить и в современной жизни. Отрицательной чертой, которая характерна для всего средневековья, является рьяная религиозная направленность. Она присутствует в каждом произведении любого общественного деятеля и средневекового мыслителя.
Это и не удивительно. Образование и грамотность могли получить люди, приближенные к власти либо к церкви. Поэтому расцвет письменности приходит на Древнюю Русь лишь с принятием христианства и базируется на церкви и монастырях. Но и здесь видны очевидные плюс: люди могли изучать древнюю литературу, произведения византийских авторов и многое другое. На культурной почве происходил обмен информацией, идеями, мыслями. Конечно, древнерусские авторы многое заимствовали у Византии. Однако они проложили дорогу и дали толчок развитию своей, славянской, письменности, литературе и общественной мысли. Было очень интересно наблюдать как проходит превращение варварского государства в более культурную и развитую. Конечно, государство не достигло быстро такого расцвета как другие. Но можно видеть и кардинальные изменения.
Список использованных источников
1. Памятники литературы Древней Руси. XII век. – М.: Художественная литература, 1980.
2. Хрестоматия по истории Белоруссии. С древнейших времен до 1917. – Мн.: Высшая школа, 1974.
3. Хрестоматия по древней литературе. – Мн.: «Беларусь», 1987.
4. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973.
5. Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси IX–XII века. – М.: Наука, 1960.
6. Галко В.И. Кирилл Туровский и его время. // БГЧ., 1993 – N3.
7. Галко В.И. Славянское единство: прошлое и настоящее. // Славянский мир на пороге III тысячелетия. – Гомель: БелГУТ, 2001.
8. Гудзий Н.К. История древней русской литературы. – Наука и техника, 1986.
9. Гудзий Н.К. Литература Киевской Руси. – К.: Наука и техника, 1986.
10. Долгов В.В. Очерки истории общественного сознания Древней Руси. XI–XIII века. – М.: Просвещение 1999.
11. Ерёмин И.П. Литература Древней Руси: этюды и характеристики. – М. – Л-д.: 1968.
12. Еремин И.П. Литература Древней Руси. – М. – Л-д.: 1966.
13. История белорусской литературы. – Мн.: Высшая школа, 1984.
14. История русской литературы X–XVII века. – М.: Художественная литература, 1996.
15. История русской литературы. – М: МГУ, 1984.
16. История русской литературы. – Л-д.: Наука, 1980.
17. Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. 2. – М.: Наука, 1957.
18. Колесов В.В. Красноречие Древней Руси: Кирилл Туровский. – М.: Просвещение, 1980.
19. Лобынцев Ю.А. Напой росою благодати … – М.: Художественная литература, 1993.
20. Лойко О.А. Старобелорусская литература. – Мн.: Высшая школа, 2001.
21. Минова Е.В. Проблема единства словян в наследии Кирилла
Туровского // Восточнославянское единство в прошлом, настоящем и будущем. – Гомель.: БелГУТ, 1998.
22. Никольский Н.К. История русской церкви. – М.: Просвещение, 1983.
23. Общественная мысль: исследование и публикации. – М.: Наука и техника, 1968.
24. Просветители земли белорусской. – Мн.: «Белорусская энциклопедия», 2001.
25. Рыбаков В.А. Первые века русской истории. – М.: Художественная литература, 1986.
26. Рыбаков В.А. Из истории культуры Древней Руси. – М.: Художественная литература, 1988.
27. Рябцева Н.А. Исторические условия жизни и творчества Кирилла Туровского // Гуманистическое и христианско-духовное содержание наследия Кирилла Туровского. – Гомель: БелГУТ, 2000.
28. Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. 1. – М.: Наука, 1984.
29. Становления философской мысли в Киевской Руси. – М.: Наука, 1984.
30. Юшков С.В. Общественно-политический строй. – М.: Наука, 1949.