Копейкина О.Ю. МГЛУ (МФ)
Московский государственный лингвистический университет (Михайловский филиал)
г. Михайловск
ПОНИМАНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ТЕКСТА
Кризис российского общества 90-х годов ХХ века породил, по общему мнению историков, глубокий кризис исторического знания в России. Но в то же время создал для историков новые возможности для дальнейшего совершенствования методологии исторической науки: «ему (историку) неслыханно повезло: ведь он живет в такое историческое время, когда сейсмические потрясения, выпавшие на долю его страны, обнажили глубинные пласты истории и вывели на поверхность таившиеся в них силы. Такое случается не часто» поэтому «историческое знание неизбежно должно приобрести новый интеллектуальный статус и разработать собственную гносеологию» ((1, С. 11). Перед историками встала задача формирования нового исторического сознания (2).
Философская эпистемология истории предлагает выход в синтезе парадигм, взаимодополняемости всех конкурирующих исследовательских стратегий. Б.Г. Могильницкий считает, что «эффективность исторических исследований всецело зависит от его способности максимально расширить круг привлекаемых познавательных средств и синтезировать их в единую исследовательскую методологию, позволяющую достичь целостное понимание изучаемого объекта... При этом речь идет ...об их синтезе, единственно способном дать новое, интегрированное знание об изучаемом объекте» (3, С. 6).
Мы исходим из утверждения, что понимание является доминирующим (по сравнению с другими) способом освоения культурно-исторической действительности, определяющим специфику гуманитарного, и, в частности исторического познания. Понимание - уже признанный, но еще мало изученный в отечественной философской методологии способ когнитивного отношения к исторической действительности. В отечественной философии и методологии истории отсутствуют исследования, посвященные анализу понимания исторического (а не психологического, лингвистического, логического и т.д.).
В данной работе мы остановимся на некоторых особенностях исторического понимания, связанного со спецификой предмета исторической науки - его текстовым характером. Задача состоит в том, чтобы, основываясь на уже разработанных подходах к пониманию, показать возможности и эффективность применения этих идей для познания истории.
Существенная эволюция проблем, характера предмета и методов современного исторического знания значительно повлияла на дальнейшие перспективы исследования исторического и понимания. Одной из важнейших тенденций современной исторической науки является «лингвистический» поворот, совершившийся в исторической науке под влиянием постмодернизма, в результате которого был введен такой логический концепт, как текст. Все более укореняется позиция, различающая результат исследования историка и историческую действительность, исходящая из того, что деятельность историка носит знаковый характер.
Понимание как метод должно соответствовать предмету истории. Поэтому, рассуждения о специфике и структуре исторического понимания должно опираться на онтологические основания о существовании истории либо как онтологической (внетекстовой) реальности либо представленности ее в дискурсивной форме. Абсолютизация языка как «посредника культуры, в котором реальность конструируется и сознается» приводит постмодернистов к утверждениям, что «вне текста не существует ничего» и нет «никакой внеязыковой реальности», которую историки способны понять и описать, в результате чего исторические тексты представляются «сценариями культуры», точнее - дискурсивными наборами символических систем. Историки постмодернисты считают, что «история никогда не является нам иначе как в дискурсивной форме, включающей все виды коммуникации, в том числе и невербальные»(4, С. 247).
В настоящее время многие отечественные и зарубежные историки критически относятся к «вызовам постмодернизма», принесшим в историческую науку «кризис идентичности», покушение на профессию историка и социальный статус самой исторической наукиКритики постмодернизма в истории, прежде всего, не принимают постмодернистское отрицание внетекстовой реальности. (5)
На наш взгляд, к проблеме, связанной с текстовой и внетекстовой реальностью, должен быть взвешенный подход. При всем критическом отношении к постмодернизму, необходимо признать, что в разработанной в русле постмодернизма концепции текста содержится много интересных плодотворных идей, полезных для исследования исторического понимания. Кроме того, в настоящее время наметился поворот от радикальной позиции Ж. Дерриды с его отрицанием внетекстуальной реальности назад к концепции Ф. де Соссюра, признававшего наличие в тексте, как означающего, так и означаемого. По словам Лубского, неоклассики не согласны с постмодернистами в том, что в научном дискурсе отражаются только наши собственные концепты и конструкты, а сама историческая действительность имеет весьма слабый референциальный статус (6)
Наиболее приемлемым, на наш взгляд, может быть взгляд на историю как на текст, продуцируемый внетекстовой социальной реальностью и имплицитно ее содержащий, т.е. предмет исследования скорее задается текстами, чем внетекстовой реальностью. Мы попытаемся найти, выявить и проанализировать некоторые существенные структуры процесса понимания, связанные с историческим текстами. Таким образом, объектом нашего анализа является не реальная «внетекстовая» история - объективный исторический процесс как «прошлое», а его «представленность», воплощенность в исторических работах профессиональных историковИсторическое понимание невозможно сконструировать априорно, поскольку оно вплетено в связную, целостную картины исторического действия, представляемой нам историками. Выявить его возможно на пути «деконструкцию» исторических текстов.
Можно говорить о двух аспектах исторического понимания: понимания событий в историческом тексте и понимание самого исторического текста. Первое можно назвать интерпретацией событий автором-историком, а второе - двойная интерпретация - и действий историка-автора и интерпретация событий, отраженных в тексте.
Понятие «текст» в настоящее время один из самых употребимых терминов в гуманитарных и обществоведческих науках, хотя не имеет еще устоявшегося значения. Проблема понимания текстов - один из важнейших вопросов исторического понимания, - предполагает обращение к исследованиям исторического текста как семиотического феномена. Нас интересуют, прежде всего, не узколингвистические, а философские аспекты теории текста, которые позволят ответить на вопрос, всегда актуальный для историков: «как писать историю», а, следовательно и на вопрос, что же представляют собой историческое понимание, воплощенное в исторических текстах. М.П. Бахтин писал: «Текст - это первичная данность (реальность) и исходная точка всякой гуманитарной дисциплины» (7, С. 281-307). Таким образом, говоря об историческом понимании, мы вынуждены исходить из того, что предметом нашего исследования является не реальная, объективная история, а история, представленная в текстах.
Для многих современных исследований понимания характерно сведение его к осмыслению языковых образований ‑ текстов естественного и формализованного языка. Подход к пониманию, использующий понятия текст, смысл и интерпретация Г.И. Рузавин предлагает называть семантическим, поскольку он опирается на семантические идеи об интерпретации знаковых систем. Безусловно, семантический подход, предлагаемый для раскрытия сущности понимания А.Л. Никифоровым, Г.И. Рузавиным, В.С. Швыревым и другими является необходимым средством для исследования понимания, раскрывает многие важные особенности самого механизма этого процесса, Многие авторы рассматривают понимание как процедуру осмысления - выявления и реконструкции смысла и смыслообразования семиотических систем - речи, текстов, схем, формул
Понимание выражается во владении познавательными смыслами - вновь созданными или усваиваемыми. Анализируя семантическую концепцию понимания, А.Л. Никифоров пишет: «... многие современные определения понятия понимания опираются на одну очень простую и привычную идею: понять некоторый объект ‑ значит усвоить (постигнуть, открыть) смысл этого объекта» (8, С. 74.). Существуют различные точки зрения по поводу того, что означает «раскрытие смысла» текста. Автор текста вложил в него определенное содержание, смысл, то есть какие-то мысли и переживания. Понять текст ‑ значит усвоить его содержание, пережить то духовное состояние, которое испытывал автор текста при его создании. Это традиционное истолкование понятия «понимание».
Современный анализ процессов понимания имеет целью, прежде всего выявление механизмов, позволяющих извлекать смысл из высказываний передаваемых от автора текста к интерпретатору текста. Внешняя форма выражения мыслей и чувств автора текста отрывается от своего создателя и начинает существовать самостоятельно, со всем тем, что ему удалось вложить в него. Понимание как усвоение смысла возникает при определенных отношениях интерпретаций автора текста (историка, в нашем случае) и нашей интерпретации этого текста. Поэтому разные люди один и то же текст понимают по-разному. Постмодернистская концепция текста содержит идею презентизма рассматривающую историческое познание как дискурсивную практику, другими словами, историческая реальность — это прошлое, которое выступает в качестве субъективной презентации настоящего. Безусловно, недостаток «презентизма» состоит в том, что в этих случаях события и личности вырываются из реалий своей эпохи и загоняются в рамки концептуальной структуры, которая для этого периода была бы лишена всякого смысла. В то же время невозможно не признать, что «Никому не дано полностью абстрагироваться от собственных убеждений или посторонних влияний; факты обычно можно истолковать в поддержку прямо противоположных друг другу гипотез; а поскольку источники никогда не передают прошлое во всей полноте, то чувство исторического контекста связано и с даром воображения, который зависит от проницательности и опыта каждого конкретного историка» (9,. С. 183). Историк не может избавиться от «презентизма», то есть подходить к прошлому со своим дискурсом, набором современных ему концептов, категорий и т.д. Но это, конечно, не значит, что историки могут «отправляться в прошлое, думая о современности, копаться там и перестраивать его в соответствии со своими потребностями»(10, С. 311)
Но необходимо преодолеть некоторую абстрактность семантического анализа. Такой анализ имеет дело с готовыми, законченными продуктами деятельности и поэтому отвлекается как от процесса их формирования и производства, так и от субъективных факторов их понимания. Он обращает внимание на аспекты объективно-рационального исследования значения результатов культурно-исторической и общественно-производственной деятельности людей, которые воплощены в знаковых системах. Поэтому становится необходимым обращение к анализу субъективно-психологических аспектов процесса понимания. Понимание - творческая, конструктивная деятельность сознания, куда входят в качестве элементов и невербализуемые компоненты - память, воображение, восприятие.
Феномен понимания возникает из двоякой роли текста. С одной стороны, текст представляет собой фиксацию определенного опыта, отражает тот или иной фрагмент реальности. С другой стороны, текст является результатом определенной деятельности историка, который реализует в содержании текста определенные установки, цели, нормы, идеалы исходит из некоторых оснований и предпосылок установок опыта, которому служит данная информация. В постмодернистской концепции исторического знания утверждается возможность многочисленных прочтений исследователями документальных «остатков» прошлого, так как, согласно постмодернизму, каждый из историков имеет право на собственный взгляд. Это приводит к тому, что история предстает как субъективное предпочтение возможных интерпретаций исторических источников.Когнитивный релятивизм постмодернистов, абсолютизирует действительно существующующую интерпретированность исторического текста. Текст служит как бы оценочным фильтром для исторического опыта. Понимание исторического текста выявляет предпосылки, средства, связанные с мотивационной смысловой сферой.
Трактовка понимания как осмысления выводит на одну из операций понимания ‑ интерпретацию. Чтобы раскрыть этот смысл, следовательно, понять текст, необходимо соответствующим образом интерпретировать его. Поэтому интерпретация составляет исходную основу процесса понимания текста как семиотической системы. Центральное место в работе историка занимает истолкование смысла, без которого, - пишет Д. Тош, - исторические источники не «заговорят», и мы никогда не приблизимся к пониманию прошлого.
Смысл текста - это сфера не только индивидуального, но и коллективного восприятия мира. Поэтому каждое поколение переписывает историю (11, С. 432). Поскольку интерпретация истории формируется не только личным, но, главным образом, социальным опытом, а общественные ценности меняются, то и интерпретация истории подвержена постоянной переоценке. «Те аспекты прошлого, - пишет Д. Тош, - которые в данную эпоху считаются достойными внимания, вполне могут отличаться от того, что заслуживало упоминания в предыдущие периоды»(12, С. 160).
То или иное понимание возникает не просто как субъективная позиция исследователя, а определяется более широкой системой культурно-исторических традиций, в которые он включен. Поэтому понимание текстов означает процесс реконструкции системы аксиом, которые лежат в основе текстов. Идея постмодернистского конс
Попадая в различные коммуникативные системы, слова и другие средства выражения обычно изменяют свой смысл. При каждом существенном изменении социальной жизни возникает необходимость заново приспосабливать друг к другу различные формы и уровни нормативно-ценностной системы. Поэтому «Историческое объяснение - своего рода вечный ремейк» (13, С. 70). Это значит, что понимание одних и тех же событий, которое мы находим в трудах историков разных исторических эпох (например, Плутарха, Гизо, Тарле, Барга) зависит от личности историка и исторической ретроспективы (времени удаленности), поскольку каждый последующий отрезок истории видит в одном и том же прошлом разные краски.
Для понимания исторического текста важна такая закономерность текста, обнаруженная в семиотике культуры, как двойная его закодированность: на естественном языке и специализированном языке исторического дискурса. Историческое понимание как раз и предназначено для исследования этого второго специализированного языка - исторического текста.
Лотман отмечает, что текст не просто сообщение, он способен вступать в сложные отношения с окружающим культурным контекстом и читательской аудиторией и при этом «обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые» (14, С. 131) Таким образом, понимание исторического текста обусловлено его социально-коммуникативной функцией. Отсюда следует, что исторический текст обладает способностью к непрерывному пополнению, а с другой стороны, к актуализации одних аспектов вложенной в него информации и временному или полному забыванию других.
Понимание - это общение читателя с текстом. Проявляя интеллектуальные свойства, высокоорганизованный текст перестает быть лишь посредником в акте коммуникации. Он становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности. Он может выступать как самостоятельное интеллектуальное образование, играющее активную и независимую роль в диалоге»(15, С. 131)
Любой текст представляет собой внутренне диалогичную структуру, ибо содержит в себе как явные, так и подразумеваемые аппеляции к одним авторам, направлен против взглядов других, опирается на некоторые факты и положения или подвергает их сомнению. Недиалогичный текст, если бы он был возможен, воспринимался бы или как полностью лишенный смысла, или как таковой, которому может быть приписан любой смысл. Разумеется, выражение текста в форме диалога уменьшает возможность неадекватного восприятия, поскольку диалог, сопоставляющий несовпадающих позиции позволяют выявить, скрытые смыслы.
Таким образом, текст не пассивное образование, а «живой», действующий, имеющий функции. Выраженный в определенной системе знаков, функционирующих в данном сообществе, он способен к обслуживанию потребностей создающего этот тест сообщества (историка, социального контекста).
Понимание есть результат столкновения, диалога, взаимодействия двух культур - источника и интерпретатора. Понимание любого текста предполагает реконструкцию этой диалогичности получаемых сообщений, развертыванию внутреннего диалога. Следовательно, процесс понимания представляет собой сложное взаимодействие между текстом и субъективными ожиданиями, прогнозами, ассоциациями воспринимающего. Как писал М. Бахтин, одна культура может задавать другой вопросы, которые эта вторая перед собой не выдвигала (16. С. 335). Поэтому смысл, который находит в объектах «вопрошаемой» культуры «вопрошающая» культура зависит от умения находить ответы с помощью реконструкции нормативно-ценностных систем, закодированных в объектах «вопрошаемой» культуры и соотносить их с установками своего общества.
Диалогичность состоит в том, что этот текст комментируется, оценивается и тем самым исходный текст превращается в новые потоки сообщений. Воспринимая и осмысливая некоторое сообщение, мы, так или иначе, отвечаем на него, причем отвечаем именно в соответствии со степенью понимания (или непонимания) достигнутого на каждом отдельном шаге интерпретации. Могут возникнуть целые цепи вопросно-ответных конструкций; внешне выглядящие как тексты, то есть текст в неявном виде содержит диалог, даже когда идет повествование.
Если рассматривать столкновение идейисторического текста и теоретических установок историка как диалог, то возникает необходимость «перевода» одних концептуальных установок на язык другой.Однозначное преобразование чаще всего оказывается невозможным и приходится удовлетворяться приближенным совпадением, уподоблениям, что вызывает появление новых смыслов. При этом происходит расшатывание привычных представлений, вырывание явлений из привычного контекста их осмысления, разрушение старого смысла.
Неспособность до конца объективировать собственное понимание мира при проведении интерпретации текста создает определенную и неоднозначность интерпретаций.
Понимание - это «общение» между историческим текстом и культурным контекстом эпохи, в которой он создавался, и воспринимающими этот текст людьми другого исторического времени. При этом «текст выступает в коммуникативном акте не как сообщение, а в качестве его полноправного участника, субъекта — источника или получателя информации» (17. С. 132). Исторический текст отвечает на те вопросы, которые ему ставит «вопрошающий» историк или читатель.
Исторический текст вписывается в разные уровни культурного контекста - характер мировоззрения, особенности искусства и науки, религии и традиций, идеологии, политических и социальных отношений той эпохи, когда он создавался. Исторические тексты, как стабильные и образования, переходя из одного культурного контекста в другой,— актуализируют прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы - перекодируют себя в соответствии с ситуацией. Понимание выявляет новые смыслы текста в лестнице исторических трансляций.
Поскольку исторический текст - это не просто сообщения а «сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые», его расшифровка превращается в сложную систему «общения» (отношения с текстом, контакты с текстом) - диалога: во-первых, диалог историка-создателя текста с первоисточниками, реализуемый в «продукте» - созданном тексте-нарративе; во-вторых, диалог «потребителя» исторического текста с историком-создателем текста. «Процесс дешифровки текста чрезвычайно усложняется, теряет свой однократный и конечный характер, приближаясь к знакомым нам актам семиотического общения человека с другой автономной личностью» (18, С 132).
Понимание текста должно учитывать такую черту текста, как «лингвистическую выраженность». Согласно концепции Лотмана, на фоне циркулирующих в коллективе языковых сообщений, воспринимаемых как не-тексты, выделяется группа текстов, «обнаруживающих признаки некоторой дополнительной, значимой в данной системе культуры, выраженности» (
19,С. 133). Даже допуская существование объективных, внетекстовых исторических процессов, мы должны признать, что история имеет дело только с теми, которые имеют ценность и значимость для данной культуры, а все прочие как бы не существуют и во внимание исследователем не принимаются. «Когда некоторая система истин и ценностей перестает восприниматься в качестве истинной и ценностной, возникает недоверие к тем средствам выражения, которые заставляли воспринимать данное сообщение как текст» ( 20, С.138). Так произошло с учебниками по истории, написанными в соответствии с марксистской идеологией. «В этих условиях возникает вторичное - перевернутое - соотношение: для того чтобы сообщение воспринималось как ценное и истинное (то есть как текст), оно не должно иметь выраженных признаков текста. Только не-текст может в этих условиях выполнять роль текста»(21,С. 138-139) Не случайно популярностью в 90-е годы пользовались работы не профессиональных историков, а журналистов, писателей и т.д.
В культурах с одной, общей для всех текстов точкой зрения, и исторические тексты не отличались сложностью объяснения (например, в античности, средневековье). Современность изобилует иерархией типов текстов, сложной их парадигмой, чему будет соответствовать ценностное отношение между типами текстов и разные системы понимающей стратегии. Исторические тексты - на что указывают многие историки- чрезвычайно многообразны. Есть развернутые метанарративы, которые охватывают все сферы истории: например, «История цивилизаций» А.Тойнби, тексты, описывающие правление Екатерины П, «История Французской революции» Томаса Карлейля. Другие исторические тексты - не эквивалентны всему метанарративу: например, история какого-либо движения, деятельности политической организации и т.д.
Историческое понимание как понимание прошлого, выражается в наличии исторической и культурной дистанции между интерпретатором и автором текста. Автор текста может быть отделен от интерпретатора языковыми, пространственными и временными границами различных культур. В историческом познании временное дистанционирование - обязательный и существенный аспект предмета познания. Историческое знание, зафиксированное в составляющих текст единицах, теряет свои остенсивные референты. Так историческая реальность - прошлое, о котором повествуют исторические источники - это то, чего объективно в настоящем нет. Это происходит и по отношению к автору, ибо текст уже дистанцирован от автора и его культурного горизонта, - и к интерпретатору текста. Дело доходит до сомнения в возможности понимания иной и человеческого опыта при отсутствии общего предметного мира. Не случайно в методологии исторической науки существует точка зрения о принципиальной невозможности объективного исторического познания.
Одним из элементов понимания является «предпонимание» - то есть наличие у исследователя неявной предварительной информации, которая определяется социальными условиями, и составляющими это «предпонимание» неявно содержащееся в основе наших восприятий. Привычность и общепринятость выражения обеспечивает его понимание, здесь не требуется каких-то специальных соглашений. Практически каждый текст содержит в себе предложения, имеющие смысл по отношению различным условиям его создания, например, употребляемому языку, авторской задаче, точке зрения, замыслу - это называете, подтекстом. Подтекст в зависимости от вида исторического текста (автобиография, летопись, воспоминания, хроники, научная работа) - получает ту или иную представленность в тексте. Но все же культурноисторический контекст, в том числе неявные предпосылки авторского видения во многих случаях не представлены в тексте.
Таким образом, знание, объективированное в тексте, выступает как относительно независимое - как от автора и исследователя текста, так и от непосредственной отнесенности к внешнему миру. Все указанные особенности текста как предметного посредника в передаче исторического опыта детерминируют и исходные пункты процесса его понимания.
Список использованной литературы
1. А.Л.Гуревич. Двоякая ответственность историка // Проблемы исторического познания: Материалы международной конференции. – М., 1999.
2.См., напр.: Проблемы исторического познания: Материалы международной конференции. – М., 1999;Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. М., 2000;Заболотный Е.Б., Камышин В.Д. Историческая наука в преддверии третьего тысячелетия. - Тюмень: Изд-во ТГУ, 1999 и др.).
3. Могильницкий Б.Г. Историческая теория как форма научного познания //Историческое знание и интеллектуальная культура: Материалы научной конференции. Москва, 4-6 декабря 2001 г. М. 2001.
4. Joyce P. History and Postmodernism // The Postmodern History Reader /Ed. by K. Jenkins. London; New York: Rutledge. 1998
5.См.: Бузгалин А.В. Постмодернизм устарел...//Вопросы философии, 2004. № 2; Давыдов Ю.Н. Патологичность «состояния постмодерна»//Социологические исследования. 2001. 3 11 и др.
6.См.: Лубский А.В. Альтернативные модели исторического исследованияя.- М. 2005. Гл. 5.
7. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М.: Искусство, 1979.
8. Никифоров А.Л. Семантическая концепция понимания //Загадка человеческого понимания. - М., 1991.
9. Тош Д. Стремление к истине. Тош Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000.
10. Ильин В.В. Человек в политической истории (антропологический анализ)// Человек и современный мир - М., 2002
11. Бордюгов Г.А. Вместо заключения. Каждое поколение пишет свою историю // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет.- М., 1996.
12. Тош Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. -М., 2000.
13. Баткин Л.М. Заметки о современном историческом разуме// Казус: индивидуальное и уникальное в истории. - М., 2000.
14. Ю.М. Лотман. Текст как семиотическая проблема // Лотман Ю. М. Избр. статьи. В 3 тт. — Таллинн, 1992.
15. там же .
16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979.
17. Ю.М. Лотман. Текст как семиотическая проблема // Лотман Ю. М. Избр. статьи. В 3 тт. — Таллинн, 1992.
18. там же
19. там же
20. там же
21. там же