Производственное кооперирование внутри общины в дореволюционной России
1. Опыт производственного кооперирования в дореволюционной России
Общинные традиции коллективизма привязывались социалистически настроенными деятелями только к производительным формам – промысловым и земледельческим артелям. Однако последних до революции было немного. А те, что появлялись, оказывались не общинного происхождения. Их привносили в крестьянство со стороны народнического толка земские деятели типа Н.В. Левитского, Федорова. Крестьяне воспринимали такие артели как своеобразный «костыль» к своему пришедшему в упадок индивидуальному хозяйству. Поэтому такие артели были непрочны и распадались, как только крестьяне становились «на ноги».
Более живучими оказались артели на арендованной или купчей земле. Здесь возникали два типа хозяйств. 1) совместная аренда; 2) совместная аренда и совместная обработка арендованной земли.
Встречались, правда редко, артели, образованные на землях, выделенных из общины нескольким вышедшим членам. Такова, например, Кузнецовская артель в Нижегородской губернии.
Особенно крепкими оказались артели сектантов и духоборов. Но опять же здесь обошлось без общины.
Все названные типы земледельческих артелей организационно не были связаны с кооперативной системой, организационное строительство которой в 1917 г. стало увенчиваться отраслевыми кооперативными центрами.
Земледельческие артели можно рассматривать как разновидность производительной кооперации. Это наиболее сложный, но часто и наиболее привлекательный вид кооперации. Кооперативное движение нередко зарождалось из идеи создания именно производительных форм кооперации, потому что они представлялись социалистическими по своему содержанию. Именно с ними были связаны надежды социалистов-утопистов и социалистически настроенных кооператоров. Однако производительные артели получили наименьшее распространение. И строительство не было удачным, но оно дало известный опыт, который если не давал ответа на вопрос, как нужно организовывать земледельческие артели, то, во всяком случае, уже показывал, как не нужно этого делать.
Вчем причина недолговечности артелей Левитского и других устроителей конца XIX в.? Ответ искали дореволюционные кооператоры и экономисты. Исследователь земледельческих артелей В.Е. Зюрюкин объяснял их гибель народным невежеством и темнотой, экономической «маломощностью» крестьянства, его неподготовленностью к кооперативной работе, крайне тяжелым правовым положением, отсутствием кредитных организаций. Неблагоприятное влияние, по мнению Зюрюкина, оказали благотворительные ссуды, которые завлекали крестьян в артели не в целях совместного коллективного хозяйствования, а с намерением каким-либо способом обзавестись собственной лошаденкой и «вылезти в самостоятельные хозяева».
То, что артели организовывались не самими крестьянами, а пришлыми людьми, не вырастали изнутри собственной жизни деревни, быта и сознания крестьян, также обрекало их на гибель. «Совокупность этих причин, – заключал Зюрюкин, – создавала такую неблагоприятную для развития земледельческих товариществ и артелей атмосферу, при которой они, зарождаясь и появляясь там я сям на белый свет, нередко как самобытное явление, как продукт народного творчества, через год, два, три умирали»
С.Л. Маслов придавал первенствующее значение следующему обстоятельству: переход к артели в крестьянском хозяйстве может вызываться только назревшей потребностью к интенсификации хозяйства. «Если такая потребность существует, – писал он, – и если она сознана земледельцами, то имеется налицо главное условие для организации производственного товарищества. Для того, чтобы почувствовать нужду в производительной кооперации, земледелец должен признать недостатки своего мелкого, но привычного ему механизма одиночного производства сравнительно с крупно-кооперативным. Для этого он должен предварительно испытать в своем одиночном хозяйстве все доступные ему усовершенствования». Такой потребности в 90-х годах, по мнению С.Л. Маслова, не было.
С.Н. Прокопович не видел в артелях ничего артельного. «Артель может организоваться только там и тогда, – писал он, – где по техническим условиям производства необходим коллективный труд. В псевдоартелях Г.Г. Федорова и Левитского этой необходимости не было. Инициаторы артелей выдавали ссуды только на условии коллективной ответственности и ведения артельной запашки; ссуда была нужна крестьянам; ничего не поделаешь, приходилось им связывать себя круговой порукой и заводить артельные запашки. Артельная организация была ненужной, стеснительной формой, под которую крестьяне вынуждены были делать очень нужный им заем средств на обзаведение рабочим инвентарем. Где артельная форма соответствует артельному содержанию, там попечители не нужны, артельщики сами соблюдают артельные условия. Напротив, в искусственных насаждениях гг. Федорова попечители играли роль насадителей и охранителей артельных принципов, внешней силой, заменявшей внутреннее убеждение артельщиков».
В начале XX в. производственная кооперация в земледелии была связана с коллективной арендой земли, возникшей как один из способов борьбы с малоземельем и получившей распространение также в Германии, Англии, Италии, Бельгии, Румынии.
Коллективная аренда земли сама по себе еще не является производственным объединением, но на ее основе появляется совместная обработка земля. Известно несколько таких артелей, образовавшихся в России. В селе Песочном (Полтавская губ.) – на арендованной земле образовалась артель, где все полевые работы велись сообща по плану. Работа каждого члена считалась как наемная, учитывалось, сколько работал каждый и на какой работе. Расценка труда производилась по местным рыночным ценам. После продажи товариществом урожая и вычета необходимых расходов чистый доход распределялся между членами артели соответственно работе каждого: по числу рабочих дней и по зарплате. Любопытно, что артель продолжала существовать и после октября 1917 г. О ее успехах рассказывалось на съезде волостных земельных комитетов Полтавского уезда 29 января 1918 г. Подобные артели возникли в селе Зазирках Черниговской губ, и в селах Воргол и Березовское Оренбургской губ., а также в селах Вятской, Пермской и др. губерний.
В эго время возникают артели, образованные на купленной земле, и даже на надельной. Товарищество Дедовское приобрело при селе Дохновичн Черниговской губ. 40,5 дес. земли. Она не била разделена и обрабатывалась совместно, причем участок был куплен вместе с инвентарем, который предназначался для нужд всего товарищества. 10 крестьян села Ломакино Нижегородской губ. с 150 душевыми наделами при жеребьевке свели землю к единому участку и образовали товарищество для совместной обработки земли. В Бессарабской губ. артель вела хозяйство на купленной и на надельной земле.
В 1905–1906 гг. восставшие крестьяне образовывали в некоторых случаях артели на землях, отобранных у помещиков. Крестьяне Черниговского уезда заявили помещице Концевич, чтобы она уехала из имения. В 1906 г., по приговору всего села ее земли и имение перешли в общественное владение крестьян.
С подавлением революционных выступлений, естественно, артель была разогнана.
Для ранних коллективных хозяйств характерно разнообразие типов, отличавшихся уровнем обобществления средств производства, труда, многофункциональной направленностью. Информации о коллективных хозяйствах мало, поэтому трудно, скажем, с уверенностью заявить, какие из них чисто земледельческие. Есть основания полагать, что не все хозяйства, которые мы относим к земледельческим артелям, имели устойчивые элементы обобществления. Некоторые из них представляли собой не что иное, как кооперативное товарищество без признаков обобществления, носили потребительский характер, а производство являлось подсобным, занимая незначительный удельный вес.
2. Общественная обработки земли
Пропаганда общественной обработки земли как формы ведения совместного хозяйства объяснялась довольно простой ее организацией, с невысоким уровнем обобществления средств производства. (Следует различать эту форму организации хозяйства от общего понятия – общественная обработка, – означающего коллективное земледелие вообще). Некоторые местные органы Советской власти выносят даже решения об организации общественной обработки земли. В резолюции III Вятского губернского съезда Советов было записано: «Переход уже с будущей весны к общественной обработке земли во всех деревнях и селах, где сельские сходы вынесут об этом постановление, и снабжение таких сел и деревень в первую очередь сельскохозяйственными машинами, отборными семенами, искусственными удобрениями и всем необходимым для усовершенствования хозяйства».
Работники Наркомзема приходят к выводу, что коммуна как форма коллективного хозяйства пока трудна для крестьян. Необходимо нечто более простое, например, общественная обработка, которая стала рассматриваться как переходная форма к более сложным.
В телеграмме народного комиссара земледелия С.П. Середы Рязанскому уездному съезду земельных отделов от 28 октября 1918 г. говорилось: «Проводите повсюду как переходную меру к коммунизму, общую обработку земли.
«Опыт» рязанцев обсуждался на I Всероссийском съезде земотделов, комбедов и коммун и был признан «аракчеевским» методом. На созданной съездом подсекции по общественной обработке земли обсуждался вопрос о выработке «Положения об общественной обработке земли». Таковой проект подготовили члены коллегии Наркомзема В.И. Кураев, А.К. Берзин и делегат от Воронежской губ., член Лиги аграрных реформ П.Н. Першин. По замыслу «Положение» не должно было жестко лимитировать организационное оформление общественной обработки, ибо невозможно было учесть, как справедливо полагали авторы, многообразия ее проявления. Задача заключалась лишь в том, чтобы «бросить идею и наметить в общих чертах организац
Советские органы на местах взялись за организацию общественной обработки. Крестьянам, пожелавшим перейти к новой форме хозяйствования, предоставлялись различные льготы. Так, Ельнинский уземотдел 16 апреля 1919 г., рассмотрев порядок распределения посевного материала, постановил, что в первую очередь наделять семенами, наряду с нуждающимися коммунами и артелями, и «граждан, приступивших к общественной обработке земли целыми обществами или отдельными группами членов общества».
Конечно же, вновь не обошлось без перегибов. Кое-где общественная обработка вводилась декларативно. IV съезд Советов Ооновского уезда Пермской губ. по вопросу о реорганизации земледелия постановил: «Чтобы навсегда избавиться от пагубной чересполосицы, ввести всеобщую совместную запашку полей». Решительно покончить с «чресполосными владениями» и активизировать «насаждение общественных запашек» призывал Мологский земельный отдел.
В некоторых местах под общественную обработку пускалось земли совсем немного, как это было, например, в Знаницкой волости Тихвинского уезда Череповецкой губ. Здесь сельское общество, включавшее в свой состав несколько сел, постановило обрабатывать обществом по 1 дес. при каждом селе.
На основании всех описанных случаев трудно делать категорические выводы. Слишком мало материала для характеристики таких форм хозяйствования. Неизвестна их судьба. Невозможно сказать даже, сколько времени они просуществовали.
Хотя попытки внедрения общественной запашки обнаруживаются и в 1920 г., и в последующие годы.
В своей записке в ЦК РКП в марте 1920 г. Л.Д. Троцкий предлагал в качестве одной из мер, подходящих для применения в разоренных центральных губерниях «дополнить принудительную разверстку по ссыпке хлеба принудительными мерами по запашке и вообще обработке земли».
Типичная мера для эпохи «военного коммунизма». Самое же любопытное из всей этой истории, так это то, что ни Троцкий, ни большевики в целом, не были оригинальными в этой затее.
На общинных землях еще со времен Екатерины II в обязательном порядке вводилась коллективная запашка. На землях Собачеевского общества в 1828 г., например, была введена общественная запашка, доходы с которой употреблялись на обеспечение продовольствием крестьян в неурожайные годы, устройство больниц, школ. Общественная запашка занимала приблизительно 2,8% земли от общей площади, которой располагала община. Однако общественные запашки не пользовались популярностью среди крестьян. Как правило эти работы вызывали у крестьян недовольство. В немалой степени этому способствовало то обстоятельство, что нередко доход с участка шел по усмотрению местных чиновников не на крестьянские нужды.
В 60-е годы XIX в. продолжала существовать земская общественная запашка, урожай с которой ссыпался в общественные амбары, а доход от излишков использовался на содержание земских больниц, школ. По норме, установленной в Алаторском уезде под общественную запашку должно было выделяться по 0,07 дес. земли в каждом поле на одну ревизскую душу. В действительности же крестьяне выделяли земли меньше и неохотно. Так, в том же Сабачееве под общественной запашкой вместо положенных 32,7 дес. в озимом и яровом полях, всего было отведено 23,3 дес. т.е. по 0,05 дес. на ревизскую душу. В последующие годы сокращения продолжались.
После революции общественная запашка не получила повсеместного и стабильного распространения. Но как-то исподволь она уже вошла в арсенал общинных трудовых традиций, и там и тогда, когда крестьянин в ней был заинтересован, она проявлялась более активно.
Что изменилось в этом плане после перехода к нэпу? В целом можно сказать, что общественные запашки не получили значительного развития и в 20-е годы. Земельный кодекс 1922 г. предоставлял крестьянам право образования участков общественной обработки, которые служили бы дополнением к единоличным хозяйствам. Община обязывалась произвести для этого выдел участка к одному месту и сохранять его при переделах в прежних размерах. Как показал В.П. Данилов, удельный вес участков общественной обработки земли «первоначально не был велик». Они заводились главным образом для производства продукции, имеющей какое-то целевое назначение. Из этого факта Данилов делал вывод, что «без этой возможности было бы сильно затруднено возникновение семеноводческих, машинных, мелиоративных товариществ и их перерастание в социалистические, коллективные хозяйства».
Далеко идущий вывод. Он связывает общину с кооперацией и далее – с колхозами. Главное в триаде община – кооперация – колхоз первая связка. Данилов делает ее очень осторожно, не напрямую: общественная запашка – всего лишь как условие, как возможностьвозникновения машинных и прочих товариществ.
Однако развить это положение, подтвердить или опровергнуть его пока не представляется возможным из-за отсутствия фактического материала.
3.
Товарищества по совместной обработке земли
При несогласии большинства членов общества перейти к общественной обработке земли общество обязано было выделить землю меньшинству, выразившему такое желание, в одном месте.
Государство старалось поддержать общественную запашку. В октябре 1918 г. Наркомзем подготавливает проект декрета «Об образовании специального фонда по развитию сельского хозяйства», который был утвержден Совнаркомом 2 ноября. Согласно декрету «в целях улучшения и развития сельского хозяйства и скорейшего переустройства его на социалистических началах» образовывался специальный фонд в размере 1 млрд. руб. Декрет расширял круг возможных пользователей нового денежного фонда, по сравнению с прежними правилами кредитования. Если по правилам кредитования от 24 августа 1918 г. ссуды выдавались исключительно коммунам, то по новому декрету пособия и ссуды могли выдаваться; «а) сельскохозяйственным коммунам и трудовым товариществам, б) сельским обществам или группам при условии перехода их от единоличной к общей обработке и уборке полей». Тем самым декрет стимулировал развитие коллективного земледелия, не стесняя в то же время его какими-то конкретными формами».
С этой же целью проводились первоочередные землеустроительные работы. Однако масштабы их оказались невелики. На 1 сентября 1919 г. государственным землеустройством по отводу земли под общественную обработку значилось всего 35 дел на площади 1065 дес. по 32 губерниям Европейской России. Для сравнения укажу, что в пределах тех же губерний значилось 2223 дела по совхозам на площади 835.593 дес., 1286 дел по коммунам на площади 201423 дес., 1644 дела по артелям на площади 186341 дес.
Примерно такие же пропорции были и по отдельным губерниям. Так, в Симбирской губ. план землеустроительных работ на 1919 г. в числе первоочередных 167 дел предусматривал 57 дел по отводу земли совхозам, 23 – коммунам, 5 – артелям и лишь 1 – для общественной запашки.
В 1920 г. Центроколхозом было зарегистрировано лишь 90 объединений по общественной обработке земли, Таким образом, переход сельских обществ к общественной обработке земли широкого распространения не получил. Вопреки надеждам наркоземовских работников общественная обработка не смогла разрушить общину.
При переходе части общества к общественной обработке земли возникала возможность образования, как это и предусматривало «Положение», артели или товарищества по совместной обработке земли. Переход к ним получил более широкое распространение. Известны даже случаи перехода к товариществу или артели всем обществом. 14 августа 1918 г. в Орловской губ. была зарегистрирована 1-я Чернавская трудовая артель, объединившая всех граждан Никольского общества Чернавской волости Елецкого уезда. 18 февраля 1919 г., сход домохозяев деревни Банниково Доскинской волости Павловского уезда Нижегородской губ. единогласно высказался против единоличного владения, за организацию товарищества.
Делалось это и в корыстных целях: не порывая с надельными участками, крестьяне записывались в артель, дабы иметь землю и там, хотя и в общем пользовании и с общей обработкой.
Во-первых, очевидно, о том, что товарищества, как, впрочем, и иные коллективные формы, возникали благодаря аграрной политики государства, поощрявшей всякого рода коллективы в земледелии.
Во-вторых, эти коллективы рождались по инициативе энтузиастов, активных сторонников власти, и части бедноты, которой, собственно, некуда было деваться.
Исключение, видимо, составляют случаи, когда, как уже упоминалось, крестьянам было выгодно объединиться на какое-то время с целью получения дополнительного дохода от выращивания культур, пользовавшихся повышенным спросом.