План
Введение
1. Нартский эпос - душ народа
2. Религия нартского эпоса
3. От пантеона NARTAMONGÆ к пантеону WASAMONGÆ И кодексу воинов - ASOВ - WASDAN
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Нартский эпос представляет наиболее значительный памятник духовной культуры народов Северного Кавказа, их творческого гения. В научно-историческом и идейно-художественном отношениях он имеет мировое значение.
Героический нартский эпос бытует у осетин, адыгов, карачаевцев, балкарцев, вайнахов. Некоторые нартские сюжеты выявлены в Дагестане, в горной Рачс и у сванов, где они представляют заимствование от соседей. Развитый нартский эпос существует у абхазов. Советские ученые выдвинули версию о наличии на Кавказе трех центров формирования нартского эпоса: осетинского, адыгского и абхазского. Последние два, ввиду этнической и культурной близости адыгов и абхазов, возможно, генетически связаны и восходят к древнему ядру эпоса. Осетинский в таком случае самостоятелен, хотя и связан взаимовлияниями с адыгским и абхазским. Известные сейчас материалы свидетельствуют о том, что нартские сказания были наиболее широко распространены у осетин и адыгов.
"Нарты - это образ чудесного легендарного мира, воссозданный с такой могучей простотой и пластической силой, что он становится нам близок и понятен и мы отдаем невольную дань поэтическому гению создавшего его народа. Нарты - это миф, насыщенный жизнью и историей", - пишет выдающийся осетинский ученый В.И. Абаев.
Эпос воспевает жизнь и подвиги славного народа нартов, нартских воинов-героев. Весьма примечательно представление творцов эпоса в осетинском его варианте о лучших человеческих качествах, воплотившихся в образе Батраза. Как указывает В.И. Абаев, таких качеств три: доблесть в бою, воздержанность в пище, уважение к женщине.
В нартском эпосе отразились общественные отношения самих создателей эпоса от родового строя до Раннего феодализма. Но дело, конечно, не только в общественных отношениях и воспевании военной доблести, героизма и презрения к смерти. Нартский эпос раскрывает перед нами многие пласты и глубины давно минувшей народной жизни, ее основы - материальные и духовные, народную этику и эстетику, психологию, саму душу народов, творивших себе величественный памятник.
Нарты на Кавказе стали эталоном чести. "Повсюду наивысшей похвалой человеку было сравнение его с Нартом", - засвидетельствовал французский ученый Жорж Дюмезиль. Мифические нарты осетин жили на склоне горы в селении из трёх кварталов. Каждый квартал занят одним из трех основных родов Нартов. Наверху живут Ахсартагката, внизу Бората, посередине Алагата. Функции каждого рода четко определены: Ахсартагката храбры и сильны, Бората богаты, Алагата крепки умом. Нельзя не упомянуть столь популярные и сегодня мифологические образы небожителей Уацилла и Уастырджи, "носящие имена византийских святых Ильи и Георгия с одной и той же приставкой уац". Особенно популярен святой Уастырджи - покровитель мужчин, путников. Идеальная женщина нартского эпоса - мудрая Сатана (Шатана) у осетин, Сатаней у кабардинцев, Сатайнан у чеченцев.
В целом нартский эпос является типичным героическим эпосом, сохранившим архаические черты мифологической фантастики. Структура нартского эпоса отличается своей архаичностью, например, от русского, которому присущ ярко выраженный исторический характер, связанный с государственностью. Культурная близость народов Северного Кавказа ярко отразилась в сфере духовной в северокавказском героическом нартском эпосе.
1. Нартский эпос - душ народа
Бог создал нартов для борьбы: "…хæрынæн, нуазынæн æмæ хæцынæн". А если так, то ему должно было нравиться, как они справляются со своим "назначением" - на земле им нет равных, а пируют они неделями. В самом эпосе не раз говорится, что нарты - любимцы Бога. Они сильны, мужественны, благородны. Это гордый и беззаботный народ. Истреблять не только вражеские силы, но и всякие, какие найдутся вокруг - в этом видят свое призвание и назначение нарты. А когда враги просто кончаются, нарты отправляются на поиски новых, чтобы помериться с ними силой и вернуться домой с победой и трофеями.
Сильнейшие герои сражались с небожителями, а именно с zædtæ æmæ dawgutæ, что по В.И. Абаеву означает буквально "Боги и силы". Оба эти термина восходят к древнеиранскому и рассматриваются как наследие дохристианской религии алан. Однако, богоборческие мотивы настойчиво повторяются постоянно, и это В.И. Абаев объясняет введением у алан христианства, что долгое время поддерживало существование этих мотивов. Кроме земных уæигов нарты борются с христианизированными небожителями: Уациллой, Уастырджи, Ойноном, но никак не с языческими богами - Курдалагоном, Афсати и другими, для них они - свои люди. "Шел я вдоль горного склона и убил семь Элиатæ и семь Мыкалгабыртæ" - говорит Батрадз, перечисляя свои подвиги. А стрела Батрадза, с репродукции М. Туганова, направленная вертикально в небо символизирует вызов нартов самому Богу, после того, как они стали легко справляться с небожителями. Народ, рожденный воевать, не мог не сопротивляться ценностям новой веры - смирению и покорности. Наряду с простыми и понятными языческими богами появляется новый Бог, которому они молятся, но понять его не могут: им нужно непременно испытать его в сражении, чтобы поверить в его силу. "Слава нам!" - говорят нарты, из гордости славя себя, а не Бога. Сказание развивается стремительно и жестоко. Нарты не только бросили вызов Богу, но уже и открыто, через посланницу - ласточку, предложили ему сразиться. "Хоть увидим, какой Он", - обрадовались нарты на согласие Бога явиться к ним на битву. "Когда настала пятница, нарты все до единого собрались на равнине Хыз. С вершины Уæза они наблюдали. Бог эту гору перевернул и накрыл ею нартов, всех до единого. Так оборвался нартовсий род". Непомерная гордость стала причиной того, что нарты отказались от шанса, данного им Богом - оставить им хотя бы плохое потомство. "Глупые сказали: лучше плохое потомство, чем всеобщая погибель". Но никто не возразил Урызмагу, который велит ласточке передать Богу: если сможешь одолеть нас, то истреби полностью - не хотим оставлять дурное потомство". И все же, как свидетельствуют сказители в тех кадджытæ, которые не вошли в сборники, нарты погибли не полностью. У сказителя Теба Андиева погибают Урызмаг и другие герои-нарты, но оставшиеся ведут еще борьбу из поколения в поколение с небожителями и, отступая ночью, укрываются в ущельях гор. Таким образом, становится ясно, что титаническая борьба нартов с небожителями длилась в течение многих поколений и, возможно, продолжается до сих пор. Проецируя эпос на историю алан, можно увидеть, что христианство было принято практически на всей территории государства аланского, и, к тому же, гораздо раньше, чем у многих других народов.Т. е., конечно, старые языческие боги вытеснялись с кровью, но божьего проклятия нартов, скорее всего, не было вовсе. Христианство вплелось гармонично в систему аланских божеств и сохранилось по сегодняшний день в таком причудливом виде у осетин.
2. Религия нартского эпоса
Нартский эпос - это мифоэпическое наследие, оставленное нам предками. Он отражает мировоззрение ариев, верования ушедших поколений, их отношение к окружающему миру.
К сожалению, у некоторых ученых сложилась неадекватная оценка роли эпоса как продукта творческой и познавательной деятельности. Например, у Анзора Хачирти, несомненно, с большим уважением относящегося к своему народу и его истории, можно встретить такое выражение, как "примитив мифа". Он же пишет: "Нартский эпос…является типичным мифологическим объяснением всего одним воображением, не признающим ни причинно-следственных связей, ни законов времени и пространства, ни здравомыслия" (Аланика - культурная традиция.А. Хачирти. Иристон 2002 г. стр.135).
Подобное отношение авторитетных и умудренных опытом людей к эпосу явно не способствует проявлению интереса к данной тематике со стороны молодых ученых, что, в свою очередь, отражается на общем состоянии национальной гуманитарной науки в республике.
Такой подход к мифологическому наследию не есть некая особенная отличительная черта только наших ученых. М. Вайскопф, известный израильский славист, отзывается о Нартском эпосе так: "Пантеон толком не упорядочен… почти полностью отсутствует интерес к космогонии" (Писатель Сталин. М. Вайскопф. НЛО 2001 г. стр.183).
Такой однозначный подход к мифу обусловлен не столько реальным положением вещей, сколько господствующей идеологией исторической науки, которая формировалась под сильным влиянием христианства. Еще в IV веке, в своей "Церковной истории" Евсевий Кесарийский объединил библейскую историю, рассказывающую о судьбе евреев и других народов Ближнего востока, с античной историей, описывающей греков и римлян (История средних веков.6 класс, В.А. Ведюшкин. Москва. Просвещение 2003 г. стр.69). Тем самым Евсевий создал христианскую концепцию всемирной истории, основные положения которой являются определяющими и по сей день, особенно ярко это проявляется при составлении общеобразовательных учебников по истории.
В Нартском эпосе, как и в любом мифе, как и в любом религиозном учении, встречается картина сотворения мира:
"Дзырдтой нæ буц фыдæлтæ раджы, мæнг дуне дам уыди фынæй, æмыр æмæ саудалынг. Стæй арвыл фæзынди мæйы зынг, стъалыты ’рттывд, æмæ кæрæй-кæронмæ нывæндгæ рацыд Æрфæныфæд. Уыйфæстæ ссыгъди сæуæхсид, æмæ цъæх арвыл фæзынди хуры цалх. Арвы цæссыгæй зæххыл сæвзæрди алцы ’ппæт дæр: хæхтæ ’мæ дон, бæлас æмæ дыргъ, кæрдæг æмæ хор. Фæзындысты сырдтæ. Уалынджы хуры тæвдæй сулæфыд фурд, æмæ фæзындысты Донбеттыртæ. Стæй сæ рухсы ’ндæрг фæрдыгау цæхæртæ ауагъта, æмæ арвæй фесхъиудта зынджыстъæлфæн. Æмæ куы ’рхауди, уæд сау фæнык фестади зæххыл. Хуыцау ысфæлдыста уыцы æрвон арты сыгъдонæй Нарты. Æмæ цын радта Хуыцау адæмæн зонд æмæ тых, амонд æмæ фыдбылыз". (Нарты каджыта. ИР. 1989г. стр.14). ("Наши уважаемые предки говорили, что прежний, ложный мир был спящим, беззвучным и темным. Позже на небе появился свет луны, блеск звезд, и от горизонта к горизонту протянулся Млечный путь. После этого загорелась утренняя звезда, и на синем небе появился солнечный диск. Из небесных слез на земле появилось все вокруг: горы и реки (вода), сады и деревья, трава и злаки. Появились звери. От солнечного тепла вздохнули широкие реки и появились Донбеттырта. Позже ярким светом драгоценного камня блеснула на небе звезда и упала с неба. Когда на упала, то все вокруг на земле покрылось темным пеплом. Бог создал из остатков небесного огня Нартов. И дал им ум и силу, счастье и горе")
Далее встречаются кадаги о сотворении Богом человека, из которых мы узнаем, что на самом деле этот акт не просто дался всевышнему: "Сотворив мир Бог решил создать людей. По Его велению на земле появились уадмиры. Были это люди огромные и сильные, в ущельях они не помещались, земле их было трудно выдержать. Триста лет прошло, и сотворил Бог вслед за уадмирами камбада - умом и силой на уадмиров похожих, а ростом невысоких, не выше нынешних десятилетних детей. Слишком маленькие оказались камбада для жизни на земле. Триста лет прошло, и сотворил Бог вслед за камбада гамеров, но и они оказались слишком велики и ростом и силой. И еще триста лет прошло, и сотворил Бог вслед за гамерами гумиров.
Триста лет прошло, и сотворил Бог вслед за гумирами новый народ Нартов, и удались они ему, ростом и силой были под стать земле" (Нарты. Осетинский героический эпос. Книга 2. С.6. Москва. Наука, 1989)
Это один из первых кадагов осетинского нартского эпоса. Как видим, содержание эпоса не совпадает с официальной точкой зрения христианства на проблему происхождения человека. Не соответствует она и библейской версии о едином Боге. Ведь с точки зрения сторонников аврамических религий идея единого бога зародилась в среде израильского народа. И официальной причиной борьбы христианства с "устаревшими", "языческими" взглядами осетин является многобожие их традиционных (мифических) верований. Но есть мнение, упреждающее возможное мнение о том, что идея "единого Бога" могла быть заимствована осетинами из христианства. Поэтому не будем торопиться с выводами, а продолжим анализ мифологии текста. Для этого мы приведем текст с аналогичной темой из Библии. "И создал Бог: зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию нашему; и да владычествует он над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею и над всеми гадами пресмыкающимися на земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину, сотворил их" (Быт.1; 25,26,27). Как видим, взгляд христиан и творцов Нартского эпоса на проблему появления человека различен. В осетинском варианте Нартского эпоса говорится о существовании предшественников человека современного вида (уадмиры, комбады, гамеры, и др.). Библия не учитывает процесса эволюции и исходит из того, что человек появился в результате божественного творческого акта сразу и в совершенном виде, по образу и подобию Бога. На этом основании мы можем утверждать, что христианство не оказало никакого влияния на представления наших предков по данной проблеме. Кадаг о сотворении людей возник независимо от христианской концепции появления человека. Соответственно и идея единого Бога у осетин возникла вне зависимости от христианства. Нартовский вариант сотворения человека вызывает интерес и в силу некоторых других причин. Так, с точки зрения археологии и антропологии, появлению современного человека (Homo sapiens) предшествовали существа с иной внешностью, отличавшиеся от людей нынешних умом и силой. Нам известно, что древними обитателями Земли были питекантропы, архантропы, синантропы, неандертальцы, и лишь после них появился современный человек. Совершенно очевидно, что достижения современной науки и взгляды наших предков на проблему появления человека не противоречат друг другу. Откуда же аналогичные знания могли появиться в недрах столь архаичной культуры, в среде, в которой зарождался Нартский эпос? Если Библейские истории можно приписать воображению, то к чему привязать столь точное отражение действительности в нартском эпосе?
Здесь есть о чем задуматься.
3. От пантеона NARTAMONGÆ к пантеону WASAMONGÆ И кодексу воинов - ASOВ - WASDAN
Пантеон Богов Нартиады восстанавливается достаточно просто: надо вывести из нынешнего осетинского пантеона только один образ - образ бога-воина Was (-As) и его развитие - образ Великого Воина Was-Styr со всеми эпитетами, из которых достоверно устанавливаются пока -Maz (Was-Maz), - Ho (Was-Ho), и Bar- (As-Styr). Все оставшиеся образы составят пантеон той веры, которую исповедовали скифо-нарты в эпоху культов Нартамонга.
Я не буду здесь предлагать функциональную карту этого пантеона, выстраивать его схему и расставлять восстановленную иерархию его богов - это отдельная тема.
Образ Великого Небесного Воителя Was-Maz-Was-Styr-Was-Но-... стал главным в пантеоне культов Уасамонга. Впоследствии, в асосском (современном осетинском) пантеоне длинная величальная формула Великого Воина "экономизировалась". Это закономерный результат речевого стяжения бесчисленных вариантов всевозможных молитвословий, обращавшихся к Великому Небесному Воителю. Одну из иллюстраций такого стяжения представляет приводившаяся формула обращения к патрону волков: полная форма Уасхо-Уас-Стыр-Тутыр, и зафиксированная Л.А. Чибировым сжатая форма Wac-Huas, обычная в составе молитв - "Wac-Huas, styr Tutyry horzæh wæ wæt".
Последний пример показывает, что очередность эпитетов могла быть вполне произвольной: на первом месте мог быть Ни (Но) - "добрый, хороший, благий", Styr - "большой, великий", Maz - "великий"... и другие, не дошедшие до нас, но, вполне возможно, существовавшие во множестве эпитеты. Это усиливает вывод об "экономизации" состава теонима Великого Воина, самый короткий вариант которого представлен в приведенном примере - Huas. Здесь необходимо напомнить, что исходная форма для Was (As) имела вид Asu - "стремительная сила": Asu-Maz, Asu-Styr могли быть канонизированы в Was-Styr-... - и пр. тоже только при частом употреблении в составе молитвословий на всех застольях kuvd. Отметим, что в традициях ас-осетин нет вообще праздных застолий, и все пиры являются одновременно молениями кувд.
Резюмируя сказанное, можно утверждать, что племя-народ воинов - ас, родоначальником которого назван в эпосе Was, As или Wac, могло молиться на пирах-молениях только своему великому предку: и Великому, и Доброму, и Хорошему Воину Was-Ho-Was-Maz-... т.д. и т.п. Из всего этого ряда, через варианты "экономизации" теонима типа Huas, Hu-Asu и им подобных, окончательно канонизировалась форма Husau (Hucau, Huysau, Hsau). Таким образом, верховный бог современного пантеона ас-осетин Стыр Хусау происходит из Уас-Стыр-Уас-Ху-Уас-Маз-... А поскольку as означает "воин-жрец", то любое застолье ас-осетин могло быть только канонизированным молением-пиром kuvd, каковыми и являются осетинские кувды вплоть до последних времен. Это правило было также частью рыцарского кодекса wasdan, запрещавшего какое бы то ни было принятие пищи всуе, без возблагодарения Великого Воина и Предка, учредившего культ Уасамонга, а по сути, - новую монотеистическую религиозную систему и пантеон. При этом ближайшее окружение Верховного Бога составлено другими фрагментами полного теонима: Styr Hu-Asu стал главой пантеона Стыр Хусау, Was-Styr - его ближайшим помощником и учредителем новых ритуалов, ставших характерными условиями культов Уасамонга. Главный из них - обряд погребения погибших воинов-асов, который учреждает Уас-Стыр: акт учреждения сохранился в разных вариантах, простым сведением которых в один контекст можно восстановить его основные элементы.
В одних вариантах Уас-Стыр, в тексте теоним с христианским окончанием - джи, в других (бар-) Уас-Стыр учреждает погребальный обычай, по которому погибшие родоначальники племени доблестных Ахсар и Ахсартаг хоронятся в яме, над которой насыпается курган, на нем сажается яблоня и ставится памятник cyrt, или галуан - замок с оградой. Замок - это то же, что погребальный zæppadz. Кроме того, бар-Уас-Стыр устанавливает условие, чтобы с мужчиной хоронили его жену и "буроухого" барана, что позволяет считать это датирующим признаком: культы Уасамонга легко датировать по совместному захоронению с мужем не только коня, но и жены. Теперь выясняется, что учреждение родоначальниками племени доблестных индивидуального брака, за который Ахсар и Ахсартаг принесли в жертву свою жизнь, было утверждением принципа индивидуальной ответственности супругов в земной и потусторонней жизни. И жертва была санкционирована Великим Воином Styr - Hu-As: один из братьев, выпуская стрелу к Небу, молил Стыр Хусау: "Если правдив я (то есть не запятнан, не спал с женой брата), то иди одна, но возвратись вдвоем, и порази нас обоих в голову". Великий Добрый Воин - Стыр Хусау - обратил одну стрелу в две, и братья пали в знак истинности брака, при котором право на жену имеет только муж и никто более.
Но совершенно выдающееся значение имеет нравственный контекст самопожертвования родоначальников племени доблестных: в моральном и нравственном отношении истинность сделана высшей ценностью, большей, чем сама жизнь. Притом не только истинность одного из братьев, а истинность вообще, поскольку один из братьев "точно не виновен", ибо он муж этой женщины. Однако освящение высшей идеи потребовало самопожертвования обоих, осознанной жертвы заведомо правого брата во имя истинности заподозренного, но столь же правого. И совершенно ясно, что две добровольные жертвы принесены братьями отнюдь не просто в знак почтения к учрежденному ими брачному правилу, а во имя братства в истине - братства в вере: братство доблестных учреждает этим актом особое религиозное братство, а решающая роль в нем Великого Небесного Воина Styr-Hu-Sau завершает сюжет как составную часть реформы Нартамонга-Уасамонга. Из этого следует, что жрецы-воины - as, почитались религиозными братьями, а wasdan - это моральный и нравственный кодекс божьего воинства асов и религиозной системы Уасамонга.
Нельзя не заметить некоторого идейного сходства этого сюжета с самопожертвованием Христа, а кодекса Уасдан как правил божьего воинства - религиозного братства жрецов - воинов асов - с некоторыми установками христианского братства, тоже религиозного. Но влияние христианства исключено уже по двум причинам: первая - реформа Нартамонга-Уасамонга "старше" христианства, как минимум, лет на четыреста-пятьсот; вторая - двойное самопожертвование Ахсара и Ах-сартага не только "вдвое жертвенней" подвига Христа, но и происходит по иной мотивационной схеме - к смерти за идею они приговорили себя сами. И что особенно важно, принесенная жертва, санкционированная Великим-Добрым-Воином, освящала еще и саму систему идеальной Трехплеменной Конфедерации скифо-нартовского общества, возглавляемой племенем доблестных самопожертвователей. Они выступали и гарантом стабильности конфедерации, ее жизнеспособности. Необходимо отметить, что сказанное в целом усиливает принятые оценки нартовского эпоса как Библии осетин, однако ее можно принять лишь как одну из оценок, поскольку, называя это эпосом, мы актуализируем другую ее сторону: перед нами также и Историческая Энциклопедия ас-осетинской социальной культуры.
Реконструировать саму систему культа Уасамонга можно только в некоторых его элементах, но достаточно значимых.
Возможно отнести к нему ряд терминов-композитов и связанных с ними действий, заключающих компонент was (as). Это, в первую очередь, wassar, wassajrag, wasæværd, которые имеют такие же варианты звучания, как уас // уац: "уассар" или "уацар", "уассайраг" или "уацайраг", "уазаваерд" или "уазаеваерд". Рассмотрим их по-отдельности.
Почему-то считается, что термин уассар в осетинском языке утратился, но значение его тем не менее связывают с торговлей - vachar.
Однако полевые материалы не только подтверждают его сохранность, но и дают совершенно иные значения: "военная слава", "почет", "заслуженный в войне", "знак сильнейшего в бою"; "уассар было показывание силы", "уассар для славы был, это делали, чтобы сделать имя, славу", "уассар было показателем силы, это было почетно, о боемощности свидетельствовало". Более того, известен фольклорный текст, где термин wassar употреблен в контексте предания, связанного с нартиадой.
В полном соответствии с этим предположением находятся данные о термине уассайраг. Так, например, хорошо известен сюжет об основателе фамилии Хетаегкатæ, в котором со всей ясностью сказано, что уацайраг - это "высокоценный конь".
Полевые данные о термине уассайраг тоже не связывают его со значением плена, и почти никто из информаторов не знает такого значения слова, как "плен". Общая трактовка термина уассайраг - "конь, победивший в скачках". Это же значение термина приводят другие собиратели полевых материалов. Все это не позволяет трактовать уацар и уассайраг как "торговля" и "пленный как объект продажи". Однако использовать пленных для утверждения воинской славы можно только одним способом - тем же, что и коней, победивших в скачках: скифы приносили пленных в жертву, а осетины посвящали коней, победивших в скачках, умершим - но и то, и другое называется уассайраг. И это заставляет видеть в уацар // уассар культ Великого Бога Уас-Стыр и павших героев, то есть элемент культов Уасамонга. И тогда в осетинском фольклоре приведенный пассаж можно считать единственным примером смутной, но распознаваемой реминисценции скифо-нартского обычая принесения в жертву коней и пленных.
Возможно, такое значение уассар подтверждается анализом самого слова: если отделить хорошо известный нам was, останется - sar ("выражение скорби, горя по умершему"). Тогда общее значение wassar - "выражение скорби по погибшему (со славой) воину", a wassajrag - "жертвы для обряда скорби по погибшему", то есть кони и пленные. Отметим, что основное значение sar и sajrag - "жалкий", "несчастный", "бедняга", сближает его с gormon - "жалкий", "несчастный", заимствованного из арабского: qurban - "жертва". В данном семантическом контуре все приведенные значения становятся понятными: это свидетельствует о сложившемся в мышлении трафарете для развития "жертвы" в "жалкого, несчастного" и т.д. О жертвенном предназначении коней и, по-видимому, всадников, победивших в поминальных скачках, говорит и следующий текст: "И ежели в том скаку человеку или лошади сделается вред или от того человек или лошадь умрет во время того скаку, то для кого он трудился, тот спасен будет". Есть все основания восстанавливать этот фрагмент как контекст обрядов уассар: победившие кони и наездники отправлялись на тот свет как свита Героя (Царя). Так, герой Сослан, непосредственно перед смертью, "своими руками" убивает Сырдона и забирает на тот свет, или просит, чтобы Сырдона убили и положили у его ног в могилу. А поскольку syrton - это и юноши до совершеннолетия, напомним, что на осетинских скачках наездниками бывали мальчики. И укажем еще раз на обычай скифов приносить в жертву царю пятьдесят лучших юношей: лучших - это, по-видимому, и хороших наездников, определить которых можно только в скачках.
И последнее: обряд окропления новорожденных мальчиков свежей кровью жертв назван wazaværd. У скифов и алан культ оружия был связан с окроплением остриев клинков: скифы окропляли мечи свежей кровью принесенных в жертву пленных на праздниках Ареса; то же у алан, о которых сообщает средневековый автор: "И алан прискакал, он звался Ферендже. Чтил он жбан, чтил он кровь на булатном ноже". От этих культовых окроплений кровью, которые, вероятно, и назывались wazaværd (из wassarværd?), сохранились воспоминания: в Осетии было "святилище сабли" в селе Сба, но вынуть ее из ножен мог только тот, кто "зарезал какое-нибудь живое существо". Другими словами, окропление клинков кровью жертв было ритуальным действом, которое хорошо вписывается в контекст культов Уасамонга, в раздел "культа скорби по павшим героям" Уассар, где совершались жертвоприношения Уассарваерд, а жертвами бывали лучшие кони и пленные Уассайраг, и возможно, лучшие юноши в числе свиты оруженосцев-каестаертае. В заключение отметим связь образа Героя с культом оружия. Как показал Ж. Дюмезиль, Батрас - это Меч-Бог, Меч-Герой. В связи с этим напомним, что существовал инициационный праздник "взятия острия" Cyrgъisæn, когда юноши впервые брали в руки оружие и другой острый инструмент. В пантеоне же был бог - "хранитель острия" Safa, который не связан с христианским Саввой, но представляет по построению теонима полную параллель "хранителю вод" ас-осетинского пантеона - Dofa. И выясняется, что жертвы празднества "взятия острия" Цыргъисан адресовались "хранителю острия" Сафа, который считался богом Острий Клинков в пантеоне Уасамонга.
В качестве резюме можно предложить следующее. Уассар, уассайраг, уасæвæрд были составными элементами культов Уасамонга. Пантеон культов состоял из трех разрядов божеств: на нижнем - женские божества, на среднем - божества пантеона культов Нартамонга, на верхнем уровне был один образ - образ Великого-Доброго-Хорошего-Воина Уас-Стыр-Уас-Ху-... Но и он распался на фрагменты, выстроившиеся в собственную иерархию во главе со Стыр-Ху-уас // Сау, его правой рукой Уас-Стыр (-джи), который в память о былом единстве теонима назван "братом" первого, далее - остальные боги - Воины Уас-Маз, Уас - Хо, и наконец, на нижнем уровне - просто рядовые боги - Уас.
Есть ряд сюжетов, которые позволяют отметить какой-то переход и в отношениях собственности, связанный со сложением нового сословия аристократов. Сведеный воедино, смысл этих сюжетов следующий: Стыр-Ху-Сау приглашает своего "брата" Уас-Стыр (-джи)"жить вместе в небесной обители" - это еще одна реминисценция изначального единства теонима: Стыр-Ху-Сау является братом Уас-Стыр. При том у Стыр-Ху-Сау есть поручение "брату" и "племяннику": Уас-Стыр (-джи) и его "сын" Уас-ана должны отправиться в Страну Мертвых и произвести перепись, чтобы выявить, кого больше - живых, то есть подданых Стыр-Ху-Сау, или мертвых, то есть подданных Бар-Уас-Стыра. Исполнителем приказа выступает "племянник" Уасана и он возвращается с известием, что мертвых больше, чем живых, и это огорчает Великого-Доброго-Воина. Но Уасана объясняет "дяде", что к мертвым отнесены и те из живых, кто "дневную одежду свою используют и для ночной постели, а в солнечный день ходят босые", чем и удовлетворяет Великого-Доброго-Воина. Таким образом, перед нами безупречное свидетельство введенного элитой имущественного ценза для вхождения в состав благородных рыцарей уасдан: разные комплекты дневной и ночной одежды, всегда достаточное количество обуви, позволяющее не беречь ее в теплые дни... Добавим сюда коня, оружие - все это было необходимо, чтобы считаться полноценным мужчиной, и если этого нет - их "считают мертвыми".
"У кого зимой нет шубы, а летом - бурки, того нарты считали трупом". Очевидно, что такие "трупы" не допускались на ныхас, на моления-пиры и не включались в составы дружин асов и нартов - бал. Показательно, что этот "цензовый рубеж имущественной шкалы" установлен юным героем Асаной - персона ведущего перепись имущих, отделившего их от неимущих условной "смертью", представляет функционального двойника другого юного героя-аса - Тотраса, закрывшего Сослану доступ в царство мертвых. Та же самая идея ограничения доступа, но уже не в царство мертвых непосредственно, а в "царство благородных" уасдан, решена Асаной. И это означает, что грань между благородными и неблагородными, "асами" и "живыми трупами", тоже осмыслена в соответствии с идеей переходов "смертей-рождений". Все социально значимые сферы жизни общества контролируются Новым Поколением Героев, как в пантеоне установлена полная гегемония Великого Воина Уас-Стыр-Ху-уас // Сау-УасМаз-...
Образы "брата" Уас-Стыр и "племянника" Уасаны - "родственников" и порученцев Великого-Доброго-Воина, который инициирует перепись, говорят о высшей воле на ее осуществление. Можно сопоставлять это с известным случаем скифской переписи "по числу принесенных наконечников стрел", из которых отлили потом бронзовый сосуд в Эксампее - типологическое сближенеие их возможно: скифы таким способом зарегистрировали владельцев оружия, явно не "мертвых" в социальном смысле. Но важнее другое: тот факт, что проведение переписи учреждено Верховным Богом пантеона культов Уасамонга, имеет историческое значение - введение имущественного ценза новыми аристократами говорит о распаде родового права, на смену которому приходили имущественные отношения и территориальные связи
Рассмотрим далее в первом приближении образ богини Вод - Дзерассы, и образ богини Земли - Сатаны, который имел ответвление, со временем осмысленное как ее "мужская" ипостась - Афсати, владыка всей охотничьей дичи. Эти два образа, скорее всего, выступали главными персонажами отдельного "эпоса" сиртов, конкурентного эпосу нартов. Легенды женского цикла нам неизвестны, а Дзерасса и Сатана сохранились только благодаря появлению их в нартовском эпосе.
О богине Вод Дзерассе и ее проявлениях можно составить достаточно полное представление. Очевидно, что основной ее образ - это собственно Вода, как первоэлемент Природы и Жизни. Ее брачная ипостась, представленная в эпосе, та же, что у Сатаны - золотые, серебристо-черные и черные лисы, на которых нарты совершают брачные "охоты".
Но при этом Дзерасса-Лиса отличается от Сатаны-Лисы своей водной природой: Дзерасса - "Водная, Плескливая Лиса" - Cællaq Ruvas. Ее изображения, в виде череды бегущих волн с лисьими головами на гребнях, представлены в иконографии тлийской бронзы. В тлийско-кобанской иконографии встречается и другой, по-видимому, не брачный, а производительный образ Дзерассы-Воды - в виде лошадинных голов на гребнях волн: перед нами выражения идеи о производительной потенции Воды как Женского Первоэлемента Природы. Прямой пересказ идеи с брачными и производительными сюжетами передан иконографическими изображениями и представлен в эпосе, где Дзерасса рождает Первого Коня (Æтfæп), Первую Собаку (Silæm), но вместе с ними рождена и Первая Женщина - Satana, у которой тот же брачный символ - Лиса, но "сухопутная". Дзерасса рождает их в склепе, будучи мертвой: универсальная идея "смерти-рождения" реализована и на уровне философской системы древних ариев - Земля рождена смертью Воды и это завершающее звено космологического уровня переходов "смерть-рождение". Перед ним еще одно: Огонь живет смертью Воздуха, но это звено уже не просматривается в эпосе и известно только из мифологии древних иранцев. Вся четырехэлементная система переходов "смертей-рождений" имеет такой вид: Огонь живет смертью Воздуха, Вода живет смертью Огня, Земля живет смертью Воды.
Отметим, что в состав основных брачных воплощений Дзерассы входит, кроме Лисы, еще и Птица. Когда ей приходит срок стать невестой, Дзерасса обращается в Птицу и похищает плоды из сада, который охраняют близнецы Ахсар и Ахсартаг. Раненная, она улетает к морю, превращается в утку (возможно - лебедя), а затем рыбкой уходит домой под воду. Представляется, что образ Don-Bettyr является собственной брачной ипостасью Дзерассы, параллельной ипостаси Водной Лисы, и именно так его следует толковать: Водная (dоn) - Порхалыцица (byttyr). Дигорский вариант этого имени - donbittir, точно соответствует Водной Летунье, Сирене, а все вместе - предметному материалу брачных сюжетов эпоса, что оставляет влиянию образа Водного Петра, самое большее, переогласовку byttyr-bettyr в иронском варианте как следствие переосмысления сирены из "водно-летучей-девы" don-byttyr-chyzg в "дочь-водного-петра" don-bettyry chyzg. И тогда должны быть сюжеты, в которых Водный Петр как-то соотносится с владыкой вод осетинского пантеона Dofa, или связан с Дзерассой нартовско-го пантеона отцовством или супружеством - аналогичный механизм передачи функции при переходе Нартамонга-Уасамонга имел место в случае с Сатаной и Афсати. Но сюжетов на эту тему нет и приходится думать, что если переосмысление и произошло, то только как частный случай, без передачи функции, коррекции идеологической системы и пантеона.
Дзерасса - богиня Воды нартовского пантеона, Вода представляет собой первоэлемент природы в арийской мифологии. Водная Лиса (Cællaq Ruvas) и Водная Летунья, или Сирена (Don Byttyr Chyzg), - ее брачные воплощения. При этом есть все основания предполагать связь последнего образа с Летучей Мышью из верований женщин, о которых говорилось в разделе зооморфного кода: byttyr собственно означает "порхающий", разговорное "летун-непоседа", но как термин встречается только в составе названия летучих мышей - hælynbyttyr (кожаный-hælyn - порхающий-byttyr), что опять же соответствует предметному материалу брачного сюжета эпоса, где Невесты-Птицы прилетают глубокой ночью, они - Ночные Летуньи. То есть это образ не "птичий", а скорее, образ нартовских сирен: они живут в море, но в брачный период тревожат ночами юношей брачного возраста.
Возможно, с этими представлениями связан и образ загадочного ночного всадника Нælyn-Baræg - "Кожаного (перепончатого) Всадника", о котором известно, что он Черт и как-то связан с Черной Лисой Черной горы в сюжете героической женитьбы - "женские" и "брачные" признаки как будто налицо. Но о нем известно и то, что он, в отличие от Уасстырджи, тоже крылатого всадника, покровительствует не всем воинам и мужам, а только абрекам. Хæлын-Барæг выступает как ночной оппонент Покровителя воинов и мужей. Кожаный Всадник мог представлять "женского" демона подземелья и "соперника" Уасстырджи по принципу оппозиции нæртон-сыртон: белый всадник - черный всадник. В ходе нарастания цивильных мотиваций в кодексе уасдан "женский" Ночной Всадник Хæлын-Бараег сделался символом негативной оценки абречества как явления, отвергаемого цивилизацией.
"Смертью" Воды "рождена" Земля и об этом рассказано двумя вариантами одного сюжета, в котором мертвая Дзерасса в Склепе производит на Свет: в первом варианте - Первого Коня, Первую Собаку и Первую Женщину, которую нарекают именем Satana; во втором - в склепе появляются Первый Конь, Первая Собака и пасутся они на Зеленом Поле Рая в глубине Склепа, потому что видения в глубине склепа - это видения "того света", а склеп осознан как вход в Царство мертвых. И там с Конем и Собакой должна быть Женщина, как в первом варианте, но ее как-будто нет, потом ее все же выносят из Склепа - без Сатаны эпос был бы невозможен, как жизнь без Земли. Разгадка проста: Сатана есть и во втором варианте - она в образе Зеленого Поля Рая, Кормилицы-Земли, она и Мать всего сущего на земле, Земля зеленых полей, на которых пасется Скот и живут Люди.
Сатана - это Мать-Земля и Богиня земли в пантеоне культов Нартамонга, она Великая Мать всех героев эпоса, она Великая Супруга старшего из племени Ахсартаггата - Урызмага, с которым они воспитали, вскормили всех героев племени доблестных.
Исследователи образа Сатаны считают основной ее функцией либо функцию Матери, либо функцию Распорядительницы. Но Сатана - то и другое вместе, хотя необходимо уточнить, что как Мать - она неродившая Мать нартов, а вскормившая их Мать. Только на этой основе можно этимологизировать имя-термин Satana: она неродившая матъ и мать-Кормилица. Эта функция отмечена второй частью имени-термина - ana, - аеna, значение которого варьирует в индоевропейских языках от "кормилицы" до "матери", что вполне соответствует обеим функциям. То же можно сказать и о первой части: sat восходит к др. иранскому spata - "насыщение, насыщать". Фонетическое развитие вполне закономерное: др. иранск. группа sp дает в осетинском ps и, в зависимости от положения, имеет два варианта развития. В первом она переходит fs - и тогда впереди возникает протетический гласный æ; во втором - фрикатив f в начальном положении не защищен протетическим гласным и отпадает - в результате sp дает начальное s. Имя-термин Satana - "насыщающая кормилица", "насыщающая мать", представляет второй вариант фонетического развития spata-ana (ænа). Первый вариант - æfsat, известный теоним Афсати, которым назван бог всей охотничьей дичи.
Это раздвоение образа на мужской и женский вполне объяснимо: Sata-na - богиня всего земного и добываемого в пищу женским трудом, Æfsati - только бог земных зверей, добываемых в пищу охотничьим трудом мужчин. Другими словами, Сатана представляет богиню арийского пантеона эпохи рода, до реформы Нартамонга-Уасамонга, когда богини сиртов и нартов равно представлены в пантеоне: а в скифском - они еще даже на первом плане. Но в ходе реформы Нартамонга-Уасамонга женские божества оттесняются на второй план и уже в асском (осетинском) пантеоне они сведены только к одному образу - Матери Марии, которая заменила, скорее, не Сатану, а Дзерассу, представлявшую в эпосе рождающую мать нартов - это Мать Мария позднего пантеона. "Насыщающую мать" заменил в патриархальной идеологии и пантеоне "насыщающий отец": Satana уступила место Æfsati. Но "уступила" - своему мужу, Урызмагу, - таков механизм передачи функции и он ясно свидетельствует, что Первая индивидуальная брачная пара составлена богиней-Кормилицей и богом-Кормильцем, имя которого говорит о его "звериной природе": varaza - "дикий кабан, вепрь". И одна из главных ипостасей Кормильца Афсати - тот самый Кабан-Vara-za, Вепрь-Урызмаг, который стал "поросенком Афсати" и могучим Вепрем расправляется с верховыми охотниками. Он живет на вершинах гор "вместе с Афсати" - это прозрачный намек на бога-Вепря, и для нартов-охот-ников легко читается иллюстрация Вепря-Афсати, Varaza-Æfsati: иначе что делать равнинному "Кабану" на вершинах Афсати, когда кабаны на вершинах вообще не водятся. Переход функции Кормильца от "насыщающей богини" к "насыщающему богу", от женского образа Satana к мужскому Æfsati, отражает переход к индивидуальному браку, патриархальной идеологии и пантеону в ходе реформы Нартамонга-Уасамонга.
В иерархии богов нового пантеона женские образы составляли самый нижний ряд и было их, по-видимому, уже всего только два: Дзерасса и Сатана. Над ними стоял второй ряд образов - мужских богов из пантеона мужских культов Нарта-монга, главные из которых - тотем Wærhæg, в культах Уаса-монга ставший покровителем волков, а в период влияния христианства Уас-Тутыром; Курдалагон - бог-кузнец; Bæsty-Særy-Tyh - "Мира-Начала-Сила", в образе Первого Нарта олицетворявший Небесный Жар, Мировое Тепло. В культах Уасамон-га его сменил вновь сложившийся образ Великого Небесного Воителя Уас-Стыр-Уас-Маз-Уас-Хо-... и т.д., который возглавил иерархию богов и стал Верховным Богом пантеона Уаса-монга. Другими словами, переход Нартамонга-Уасамонга был переходом от политеизма к монотеизму.
Заключение
Исключительно интересен языческий пантеон осетин, сохранившийся в этнографическом быте до XX в. Касаясь этого пантеона, А.А. Миллер писал о его жизненности и стойкости, "с которыми древнеязыческий строй удерживается в этой среде до наших дней, представляя собой драгоценный источник для исследований". Но до сих пор этот настоящий родник научного познания далекого прошлого не пробился на ниву осетиноведения и не стал предметом такого исследования, какого он заслуживает. Применение ретроспективного метода к сохранившимся языческим верованиям осетин позволило бы вскрыть раннесредневековые аланские истоки некоторых из них
Сегодняшний мир, погрязший в межнациональных и межконфессиональных разборках, как никогда ранее нуждается в более совершенной системе духовно-нравственного воспитания населения, в частности, возвращении к тому светлому и чистому, что завещано нам предками. Доведенный до максимального количества людей, особенно молодежи, при помощи кинематографии эпос "Сказания о нартах" благодаря своей специфике поможет подрастающему поколению осознать чувство человеческого достоинства, ответственности и долга, истинной любви к своей родине, т.е. поможет воспитанию высокого уровня духовности и нравственности у наших потомков.
Следует отметить, что мифологическая структура "Нартиады" многослойна как в хронологическом, так и в этническом смысле. Она вбирает в себя мифы, религиозные и мировоззренческие представления многих древнейших племен и народов, с которыми сталкивались создатели эпоса.
Народный эпос - это не только собрание мифов, но и ценных исторический источник. И значение осетинского эпоса "Сказания о нартах" для мировой, и прежде всего, европейской и азиатской культуры во многом состоит в том, что в нем сохранены пусть отдаленные и мифицированные отголоски каких-то исторических событий, которые настолько архаичны, что не отражены в официальной истории тех или иных народов. Поэтому крупицы этих исторических событий, запечатленные в нартском эпосе и представленные в его экранизации, послужат важным вкладом в общую копилку мировой культуры.
Список использованной литературы
1. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I. M. - Л., 1949.
2. Граков Б.Н. Пережитки скифских религий и эпоса у сарматов. ВДИ, 1969, 3.
3. Смирнов К.Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сарматов. М., 1964.
4. Смирнов К.Ф. Сарматы - огнепоклонники. В кн.: Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1975.
5. Чурсин Г.Ф. Культ огня у кавказских народов. Бюллетень КИАИ, № 1-3. Тифлис, 1928.
6. Крупное Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.
7. Чибиров Л.А. Из истории религиозных верований осетин. Культ огня. ИЮО НИИ, вып. XIII. Цхинвали, 1964.
8. Липс Ю. Происхождение вещей. М., 1954.
9. Плетнева С.А. О некоторых погребальных обычаях аланских племен Подонья. В кн.: Исследования по археологии СССР.Л., 1961.
10. Рунич А.П. Аланский могильник в "Мокрой Балке" у города Кисловодска. МАДИСО, т. III. Орджоникидзе, 1975.
11. Кузнецов В.А. Алания в X-Х1П - вв. Орджоникидзе, 1971.
12. Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII-XIX вв). Орджоникидзе, 1967.
13. Фрэзер Джеймс Джордж. Золотая ветвь. М., 1980.