Реформаторство является неотъемлемым элементом функционирования современного общества. В широком понимании этого слова можно говорить о развитии человеческой цивилизации как о процессе реформирования различных сегментов жизнедеятельности общества с целью их совершенствования или кардинального изменения. Реформаторские процессы связаны с техническими достижениями человечества, с природно-климатическими изменениями, с хозяйственной, политической, идеологической, образовательной и иными видами деятельности людей. В соответствии с этим реформы могут носить локальный, региональный или всепланетный характер, могут затрагивать интересы и судьбы отдельных людей, социальных групп, наций, рас или человечества в целом.
Российская историческая наука в последние годы активизировала усилия по изучению опыта российских реформ. Учёные пытаются осмыслить реформаторские преобразования в России с позиций не только строгой исторической объективности, но и применительно к сегодняшним задачам. Так, авторы написанной в виде очерков книги «Реформы в России» (М., 1993 г.) пытаются выявить общие закономерности реформаторских процессов в России от эпохи Петра Великого до перестройки М.С. Горбачёва. Эта проблема активно разрабатывается учёными Института российской истории РАН. Разрабатывают эту проблему специалисты и других научных учреждений. Так, Российская Академия государственной службы при Президенте Российской Федерации в 1995 г. выпустила учебное пособие «Судьбы реформ и реформаторов в России». Большинство авторов сходятся во мнении о том, что реформирование есть закономерность, которая просматривается в истории каждой страны и Россия в этом плане, разумеется, не исключение.
Вместе с тем исследователи отмечают запаздывание власти в реформировании общества, что заставляло их выбирать варианты «догоняющего развития», и, кроме того, проводимые реформы далеко не всегда отвечали в должной мере потребностям общества и государства. Большая часть публикаций посвящена анализу реформаторских процессов, происходивших в стране в период от XVI в. до настоящего времени. Гораздо реже исследователи анализируют реформаторские процессы эпохи Киевской Руси. Этому есть своё объяснение.
Отдалённость эпохи, помноженная на скудость источников, процесс становления государственности, где чуть ли не любое нововведение есть реформа, и другие моменты не дают широких возможностей для сопоставления с реформаторскими процессами конца ХХ столетия, для поиска аналогий или истоков сегодняшних реформ. Всё это и определяет актуальность данной работы
.
Целью
нашей работы является рассмотрение реформаторской деятельности Владимира I. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи
:
1) рассмотреть предпосылки введения христианства на Руси;
2) показать ход реформы.
Объектом
исследования выступают реформы в России, предметом
– реформы Владимира I Святого.
1. Предпосылки введения христианства на Руси
Проблеме введения христианства на Руси, деятельности православного духовенства, влиянию нового вероучения на исторические судьбы славян посвящено немало научных работ. Среди них назовём работы Е.Е. Голубинского, А.Г. Кузьмина, А.В. Карташева, Н.М. Никольского, М.Д. Приселкова, О.М. Рапова, Б.А. Рыбакова. Хотя авторы указанных работ исследуют историю становления христианства на Руси не в контексте реформаторских процессов, но их работы представляют интерес для понимания тех закономерностей исторического процесса, которые привели восточных славян в православие. В этих работах учёные приводят немало убедительных аргументов в пользу замены язычества православием как религией, наиболее соответствующей социально психологическому типу восточных славян и их образу жизни[1]
.
Вместе с тем в последние годы в средствах массовой информации у нас и за рубежом в рассуждениях некоторых западных учёных, выступающих с позиций антиправославия, проводится мысль о том, что православие увело восточных славян в сторону от столбовой дороги европейской цивилизации и предопределило такие качества, как жертвенность и самоотвержение, т.е. качества, которые обрекают народ на историческую несостоятельность, ведущую в тупик.
С такими взглядами трудно согласиться по ряду причин. И первое возражение лежит на поверхности – национальный характер восточных славян к моменту принятия христианства практически сложился, а под влиянием христианства он усовершенствовался или видоизменился, главным образом, в сторону смягчения (например, ушёл в прошлое языческий обряд жертвоприношения). Сошлёмся на примеры, которые в последнее время становятся хрестоматийными и включаются в школьные учебники. Так, греческие авторы свидетельствуют: «Племена славян ведут образ жизни одинаковый, имеют одинаковые нравы, любят свободу и не выносят рабства. Они особенно храбры и мужественны в своей стране и способны ко всяким трудам и лишениям. Они легко переносят жар и холод, и наготу тела, и всевозможные неудобства и недостатки. Очень ласковы к чужестранцам, о безопасности которых заботятся больше всего: провожают их от места до места и наставляют себя священным законом, что сосед должен мстить соседу и идти на него войной, если тот по своей беспечности вместо охраны допустит какой-либо случай, где чужеземец потерпит несчастье». Часто вступавшие в военные схватки со славянами греки отмечали: «Они превосходные воины, потому что военное дело становится у них суровой наукой во всех мелочах. Умереть от старости или от какого-либо случая – это позор, унизительнее которого ничего не может быть»[2]
.
Наблюдения и характеристики, оставленные современниками восточных славян-язычников, свидетельствуют, что такие качества, как жертвенность и самоотвержение, связаны не с православием, а были изначально присущи менталитету жителей восточно-европейских равнин и сохранились в их потомках спустя более чем тысячу лет. Зададимся риторическим вопросом – можно ли считать качества, сохранённые и пронесённые через испытания тысячелетней историей, качествами, обрекающими народ на историческую несостоятельность и ведущими в тупик.
Второе возражение связано со временем принятия христианства. Оно пришло и было востребовано, в первую очередь, правящей элитой в эпоху, когда государство – Киевская Русь – уже сформировалось. Власть нуждалась в идеологической поддержке, которую языческая религия с её традицией многобожия оказать в должной мере не смогла. Уместно привести и ещё одно возражение. Оно связано с известным летописным повествованием о встрече князя Владимира с миссионерами от ислама, иудаизма, католичества и православия. В ходе антиалкогольной кампании 1980-х гг. многие её противники, цитируя известный ответ Владимира Святославича мусульманским миссионерам о том, что их религия запрещает употреблять спиртное, а «Руси есть веселие пить, не можем без того быть»[3]
, поднимали этот ответ на щит как решающий аргумент в отказе от ислама.
По нашему мнению, это не главная причина, а чисто дипломатический приём вежливого отказа. Если следовать за текстом «Повести временных лет», то там указаны три причины, из-за которых князь Владимир I отказался от ислама: обрезание, воздержание от употребления свинины и вина[4]
. Истинная же причина, очевидно, кроется в глубоко укоренившейся на уровне обыденного сознания враждебности к кочевым народам, а их религией был ислам.
Не мог Великий князь принять и иудаизм – специфическую религию одного народа – евреев, рассеянных по всему миру. Ни один правитель планеты не пожелает такой судьбы своему народу. К тому времени, когда в Киеве правил Владимир Святославич, католическая церковь в Западной Европе уже успела проявить себя настойчивыми притязаниями на контроль над светской властью, что, естественно, не могло привлечь внимания и встретить поддержку правителей Восточной Европы.
Для княжеского выбора в пользу православия, а не католицизма имелся, таким образом, ряд веских причин. Среди них укажем и на достаточно развитые связи с Византией, скреплённые в том же Х в. письменными договорами в 911 и 944 гг. Следует отметить и большую (по сравнению с представителями других конфессий) активность православных миссионеров на Руси, построивших ко времени правления князя Владимира I как минимум одну церковь в Киеве в честь святого Ильи. Определённую роль играл и пример славян-соседей. Болгария к этому времени была православной страной. Важным фактором при выборе новой государственной религии был языковой барьер. В отличие от других религий, в том числе и католичества, разрешающего богослужение только на латыни, православие разрешает богослужение на родных языках, включая и перевод богослужебных книг на языки верующих народов.
Отметим определённую осторожность и тщательную проработку многих вопросов при выборе религии для подвластного населения. Так, автор «Повести временных лет» подчёркивает, что князь Владимир, получив от греческого миссионера предложение креститься, вежливо ответил: «Подожду ещё немного». Этот ответ летописец связывает с желанием князя побольше разузнать о всех верах. Летописный рассказ свидетельствует, что в 987 г. князь Владимир Святославич по совету «бояр и старцев градских» направил миссионерскую группу из десяти человек к болгарам-исламистам, немцам-католикам и грекам-православным. Эта группа, завершив свою миссию, сделала вывод в пользу принятия христианства по православному образцу. Летописец приводит их выводы от посещения греческих храмов: «Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмёт потом горького: так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве»[5]
.
Некоторые исследователи, изучающие историю введения христианства на Руси, отмечают, что в разных регионах государства оно имело неодинаковый характер, но по большей части болгарского типа. Такую точку зрения высказывает А.Г. Кузьмин. Мнение о том, что князь Владимир предпочёл подчинить Русскую Церковь болгарским, а не греческим иерархам из-за недоверия византийскому императору, высказывает А. Головатенко. Он указывает и на такую важную деталь, как использование богослужебных книг в Болгарии на славянском языке, близком к разговорному языку русских[6]
.
Не вдаваясь в детали и причины этих решений (они, на наш взгляд, вполне реальны), отметим их рациональность. С позиций проблем российского реформаторства особо подчеркнём эту, пожалуй, наиболее важную сторону любого реформаторского решения – рациональность. Опыт более поздних российских реформ показал, что за периодом реформ наступала полоса контрреформ, иногда достаточно продолжительная во времени, но объективный ход событий вновь возвращал правящую элиту на путь реформ.
2. Ход реформы
Конечно, и первая в отечественной истории реформа проходила далеко не в идеальных условиях. Сопротивление принудительному обращению в христианство проходило как в пассивных формах (неисполнение религиозных обрядов), так и в активных (восстания, как правило, под руководством волхвов), при этом сопротивление в северных регионах Киевской Руси было сильнее, чем в южных. Этому есть своё объяснение. В южных регионах Киевской Руси греческое влияние, в том числе и религиозное, было уже вполне ощутимым. Действовали миссионеры, появилась и первая паства. К обширным торговым связям добавилось и дипломатическое сотрудничество, скреплённое договорами 911 и 944 гг. Кроме того, надо иметь в виду и настороженное отношение жителей северных и восточных земель ко всем распоряжениям, а тем более нововведениям, исходящим из резиденции киевского князя. Сила сопротивления религиозным нововведениям определялась и степенью авторитета местных служителей культа – волхвов, которые по роду своих занятий в обществе были носителями контрреформаторства.
Контрреформаторский потенциал на личностном уровне был напрямую связан с родом занятий новообращённого. Земледельцы, рыбаки и охотники, привыкшие поклоняться духам лесов, рек, полей, восприняв христианскую обрядность, совместили её со своими прежними представлениями о леших, водяных, домовых и т.п. Языческие представления об окружающем мире и при глубоко укоренившейся христианской традиции переходят из поколения в поколение, и как архаичная традиция существуют (главным образом, в сельской местности) и поныне.
Этот феномен российской духовности, очевидно, кроется в некоторых особенностях национального характера. Такая особенность применительно к рассматриваемой теме заключается в умении (при внешней незаметности) оказывать длительное сопротивление тем нововведениям, которые идут вразрез с вековыми традици
Все исследователи, занимающиеся историей Киевской Руси, единодушны во мнении, что духовная жизнь народа длительное время носила характер духовного синкретизма. Это двоеверие порождало и двойственность в развитии культуры. Традиция двукультурия касалась не только сферы религиозной, но проявлялась и в других сферах человеческого бытия, в представлениях о природе и обществе, в праздничных обрядах и т.п. В условиях духовного синкретизма формировалось не одно поколение верующего населения Древней Руси.
В итоге длительного существования двоеверия духовное формирование отдельных индивидуумов, социальных групп и общества в целом проходило под влиянием таких сложных, весьма разнородных, а порой и взаимоисключающих факторов, что с научно-логических позиций не поддаётся полному пониманию и объяснению. Возможно, здесь лежат истоки тех свойств и качеств русского народа, которые и изумляют западных исследователей, и заставляют их говорить о непостижимости русской души и загадочности русского характера… Специалисты отмечают, что если из двух религий появляется новая, то это свидетельствует о том, что оба исходных вероучения являются вполне жизнеспособными мировоззренческими системами[7]
.
Известно, что отдельные языческие традиции русская православная церковь так и не смогла преодолеть. Некоторые языческие традиции удивительным образом переплелись с христианскими и сохранились в них. Достаточно вспомнить такие яркие праздники, как Троица, Масленница, которые массовым порядком отмечались даже в период атеистических запретов. Языческие традиции, пережив века, дошли до нас не только в форме религиозных праздников, но и в устном народном творчестве, детских играх и т.п.
Христианство привнесло много нового не только в повседневный быт, но и в культуру восточных славян. Это, в первую очередь, письменность, которая является не просто элементом культуры, но и самым мощным еёдвигателем как в сфере духовной, так и материальной. С распространением письменности в Киевскую Русь пришло и «учение книжное». В XI в. распространённым явлением на Руси стало переписывание и перевод книг зарубежных авторов. Б.В. Сапунов назвал это феноменальное явление «информационным взрывом XI века»[8]
. Естественно, что этот «информационный взрыв» привёл к появлению в Киевской Руси не только большого количества книг, но и новых отраслей знаний, таких, например, как богословие, натурфилософия, начала астрономии, зоологии и т.п.
В условиях той эпохи церковь, распространив своё влияние на большую часть населения, стала, по сути, единственным постоянно действующим идеологическим институтом, активно влияющим на различные стороны жизни общества. Так, церковь взяла под свой контроль брачно-семейные отношения, существенно заметную долю в системе образования, формирования религиозно-нравственных установок в обществе. Церковь своей деятельностью способствовала развитию патриотического мышления, эволюции законодательных норм в пользу смягчения наказаний, внедрению в общественное сознание тех правил поведения, поступков и действий в отношении окружающих, которые сегодня принято называть общечеловеческими ценностями. В этом плане можно говорить о православной церкви, как об универсальном механизме поддержания социальной стабильности общества и авторитета государственной власти, хотя, разумеется, до известных пределов.
Конечно, церковная реформа не может быть оценена лишь исключительно в положительных проявлениях. С утратой язычества связаны и утраты в сфере культуры, быта, более тесной связи людей с окружающей природой и т.д. Эти утраты объясняются во многом жёсткой позицией церкви в соблюдении канонов богослужения, в искусстве, где преследовались музыкальные инструменты, танцы, скоморошество и т.п.
Следует отметить и такой важный элемент влияния православия на развитие русского общества, как создание монастырей. Эти специфические церковные учреждения заслуживают внимания не только системой организации монашеского братства, но и вкладом в решение задач обороны страны (монастыри строились как крепости), в распространение агрономических знаний и агротехнических приёмов ведения сельского хозяйства, в попечительство над пожилыми и инвалидами, наконец, в колонизацию малообжитых или вовсе безлюдных территорий северо-восточной Руси.
Все перечисленное далеко не исчерпывает положительного (главным образом) влияния православия более чем на тысячелетнее развитие российского общества. Нельзя не согласиться с мнением Высокопреосвященнейшего Иоанна, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, о том, что православие избавило русский народ от распада на сообщества, исповедующие ислам, иудаизм и христианство[9]
. И вряд ли русский народ смог бы при таком религиозном раскладе превратиться в суперэтнос, создавший супердержаву. Скорее наших далёких предков – восточных славян, а соответственно, и нас, их потомков, ждала судьба, сходная с судьбой славянских народов, населяющих современную Югославию. Конечно, трудно предположить, что князь Владимир I, осуществивший крещение Руси, заглядывал далеко на сотни и тысячи лет и предугадывал отдалённые последствия предпринятой им религиозной реформы. Однако сегодня, оценивая значение этой и других реформ в истории России, отметим, что первая реформа оказала глубочайшее воздействие на восточных славян, и степень этого воздействия столь глубока и всеохватна, что о христианстве можно говорить, как об одном из коренных факторов, определяющих историческую судьбу народа и государства.
Это стало ясно даже идеологам-марксистам. Несколько десятилетий атеистического забвения показали недальновидность и пагубность политики государства, где в качестве доминирующей и единственно верной идеологии была объявлена идеология марксизма-ленинизма. За последние 10 – 12 лет Русская Православная Церковь существенно укрепила свои позиции в обществе и продолжает их укреплять, наращивать своё влияние и не только среди верующих.
Заключение
Уроки первой в отечественной истории масштабной реформы не утратили своего значения и могут быть полезны реформаторам сегодняшним и завтрашним. Главный урок, на наш взгляд – в постепенности проводимой реформы. Фактически она растянулась на долгие десятилетия, а по каким-то отдельным аспектам и на целые столетия. Поэтому постепенность – один из важных факторов, способствующих успеху реформ, особенно если они не носят локальный или узкий характер, а охватывают многие стороны жизнедеятельности общества.
Отечественный и мировой опыт показывает, что реформы всегда встречают сопротивление определённых слоёв общества. И потенциал противодействия (контрреформы) проявляется тем сильнее, чем неудачнее проходят реформы. Российские реформаторы, как правило, понимали, что реформы таят в себе многие опасности. Именно это понимание опасности останавливало некоторых реформаторов, заставляло их лавировать, отступать от курса реформ, а иногда приостанавливать или отказываться от них.
Важным для успеха или неудачи реформ является личность реформатора. Недозавершённость многих российских реформ связана и с тем, что главным реформаторам не хватало полномочий для завершения задуманного. Особенность большинства российских реформ (реформы Владимира I – редкое исключение) заключается в том, что судьба реформаторов зависела от воли монарха или, как в современной России, – президента. Можно в качестве примера напомнить о судьбах реформаторов из окружения Ивана IV, Александра I или Президента Б.Н. Ельцина…
В современной России существует потенциальная угроза распада государства. И если более тысячелетия назад постепенно проводимая религиозная реформа предотвратила такую угрозу, то этот полезный опыт, на наш взгляд, необходим и современной России. Наметившиеся контуры сотрудничества религиозных учреждений с органами государственной власти в центре и на местах дают положительные результаты. Расширение и углубление этого сотрудничества, несомненно, принесут ещё более заметные результаты, будут способствовать достижению согласия и сотрудничества в обществе, предотвращению угрозы распада Российской Федерации.
К концу 1980 – началу 1990-х годов большинству советских реформаторов стало ясно, что создать эффективную экономику, способную производить конкурентоспособную с зарубежными аналогами продукцию можно лишь с использованием рыночных механизмов. Выбирая их варианты внедрения рыночных механизмов, российские реформаторы отдали предпочтение зарубежному опыту, где быстрая смена экономической модели, названная «шоковой терапией», дала определённые положительные результаты.
Однако опыт проведения реформ 90-х годов в России показал, что быстрый, а подчас и поспешный перевод промышленных предприятий, созданных в своё время под плановую экономику, на рыночные условия, как правило, не даёт таких результатов. Инициаторы российских реформ как на главную причину неудач указывают на противников реформ (контрреформаторов) в Государственной думе и в регионах. Но реформаторы именно тогда заслуживают уважения современников и благодарной памяти потомков, когда они учитывают и просчитывают все составляющие реформаторского и контрреформаторского процессов и умеют действовать с учетом степени поддержки и сопротивления их нововведениям.
Опыт первой в истории Отечества реформы, как и опыт многих последующих реформ, показывает, что только постепенность реформ, их своевременная корректировка в сочетании с твёрдой политической волей и стремлением довести реформаторские процессы до конца могут дать необходимый результат. Только последовательное и, на наш взгляд, постепенное проведение начатых в 1990-е годы рыночных реформ позволит России занять место в мировом сообществе, адекватное ее территории, природным богатствам и количеству населения.
Список использованной литературы
1. Введение христианства у народов Центральной и Восточной Европы. Крещение Руси: Сборник тезисов. – М., 1987.
2. Культурология. История мировой культуры / Под ред. проф. А.Н. Марковой. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1998.
3. Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси: Собр. соч.: В двух томах. – М., 1997.
4. Сахаров А.И., Буганов В.И. История России с древнейших времён до конца XVII века. – М.: Дрофа, 1995.
5. Седов В.В. Восточные славяне в VI–XIII вв. – М., 1982.
6. Седов В.В. Распространение христианства в Древней Руси (по археологическим материалам). – М., 1987.
7. Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. I. Т. 1 – 2. «История России с древнейших времен». – М., 1993.
8. Тальберг Н. История русской церкви: Репринтное издание: В 2 т. – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1994.
9. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. – М., 1995.
10. Франк С.Л. Духовные основы общества. – М., 1992.
[1]
Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. – М., 1995. – С. 83.
[2]
Сахаров А.И., Буганов В.И. История России с древнейших времён до конца XVII века. – М.: Дрофа, 1995. – С. 23.
[3]
Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. I. Т. 1 – 2. «История России с древнейших времён». – М., 1993. – С. 192.
[4]
Седов В.В. Распространение христианства в Древней Руси (по археологическим материалам). – М., 1987. – С. 62.
[5]
Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1. Первый век христианства на Руси. – М., 1995. – С. 43.
[6]
Введение христианства у народов Центральной и Восточной Европы. Крещение Руси: Сборник тезисов. – М., 1987. – С. 152.
[7]
Тальберг Н. История русской церкви: Репринтное издание: В 2 т. – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1994. – Т. 1. – С. 193.
[8]
Культурология. История мировой культуры / Под ред. проф. А.Н. Марковой. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1998. – С. 150.
[9]
Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. – М., 1995. – С. 210.