Реформы 70-90-х годов ХХ века в Китае и их влияние на дальнейшее развитие страны

Дипломная работа

«Реформы 70-90-х годов ХХ века в Китае и их влияние на дальнейшее развитие страны»

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА I. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КИТАЯ

В 70-90-е гг. ХХ века

1.1 Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, причины

1.2 Сущность социализма с «китайской спецификой»

ГЛАВА II. ПРИОРИТЕТНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КИТАЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ

2.1 Проблемы постреформистского развития и модернизации страны

2.2 Китай в мировой политике: ресурсы, цели, перспектив
ы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Возникнув в 1949 г., современная Китайская Народная Республика прошла через ряд драматических этапов в своей истории, включая разрушительную «культурную революцию», чтобы в конце 1970-х гг. начать внутренние социально-экономические реформы, которые в начале 2000-х гг. вывели страну на траекторию одного из лидеров мирового экономического развития. Стремительный экономический рост Китая, его ускоренная интеграция в мировую экономику и, как следствие, настоящее и будущее влияние на международные отношения сделали анализ роли КНР в мировой политике и экономике в последние годы весьма актуальной исследовательской темой. Китай меняет мировую конфигурацию соотношения сил, сложившуюся политическую и экономическую иерархию стран. В нашей стране Китай воспринимается почти исключительно как страна, в высшей степени удачно проводящая рыночные реформы и демонстрирующая выдающийся пример динамичного развития[1]
.

Начатые в 1978 г. реформы обеспечили Китаю экономический подъем и растущий авторитет на мировой авансцене. Тем самым были созданы условия для вовлечения страны в процесс глобализации, который стал важным фактором модернизации всех сторон жизнедеятельности китайского общества, включая его политическую систему. В настоящее время опыт китайских реформ вызывает интерес всего мирового сообщества. Развертывается широкое исследование этого опыта вплоть до экстраполяции его основных черт на условия создания рыночных отношений в других развивающихся странах, растет численность публикаций, что уже само по себе является доказательством актуальности настоящего исследования.

Геополитические изменения в мире и выдвижение Китая в число наиболее успешно развивающихся стран, требуют нового осмысления его исторического прошлого, тесно связанного, как свидетельствуют реалии сегодняшнего дня, с современностью. Новая ступень в изучении Китайской Республики в Китайской Народной Республике имеет прямое отношение к стремлению китайской науки лучше понять прошлое с целью использования исторического опыта в современном Китае. Подобный подход может быть весьма продуктивным, поскольку тесная связь традиций и современности в Китае является общеизвестной истиной.

Степень научной разработанности темы. Для китайской историографии новейшей истории Китая, составной частью которой является исторический период существования Китайской Республики (1912-1949 гг.), типичным является внимание к политической истории, истории экономики, военной сферы и дипломатии. На рубеже ХХ-ХХI вв. отмечается возросший интерес к социальной истории, активно развивающейся в западной и российской историографии, диапазон направлений которой чрезвычайно широк: от изучения повседневной жизни народных масс (семья, праздники, народные верования) до влияния на общественное и политическое развитие культуры, науки и образования. В качестве новых направлений в изучении Китайской Республики формируются также история культуры, регионов и городов. Расширяется круг источников за счет региональной и городской прессы, региональных и городских архивов. Особый интерес к изучению военной истории, истории китайской дипломатии, регионов и городов связан также с историей традиционного Китая, со спецификой внешней политики традиционного Китая, значением военного фактора в китайской истории, относительной «независимостью» регионов в период Китайской Республики. Подобно тому, как новейшая история Китая XX в. характеризовалась, по словам Дэн Сяопина, «зигзагообразным» развитием, известные трудности имели место и в ходе исторических исследований периода Китайской Республики [2]
.

В 1972 г. в рамках Института новой истории Китая была создана Исследовательская группа по истории Китайской Республики. Таким образом, первые шаги были сделаны еще в неблагоприятные для науки и общества годы «культурной революции»[3]
.

Изучение истории Китайской Республики в Китайской Народной Республике вплоть до начала 1970-х годов носило фрагментарный и односторонний характер, что, конечно, не снижает ценности исследований, осуществленных историками Китайской Народной Республики по ряду направлений.

С начала нового периода китайской истории, датируемого китайскими обществоведами 3-м пленумом ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.), и после создания Академии общественных наук (АОН) Китая «новое дыхание» получило и развитие истории Китайской Республики.

Современную историческую науку Китайской Народной Республики в области изучения истории республиканского Китая характеризует обращение к проблемам методологии, историографии и источниковедения, что само по себе уже говорит об определенном этапе развития исторической науки в сфере исследования Китайской Республики. К работам подобного плана относятся труды профессора Чжан Хайпэна[4]
, исследовавшего проблемы историографии и истории Китая.

За последние годы китайские ученые уделяют соответствующее внимание изучению социальной структуры, социальной стратификации и социальной идентичности, характеризуя их изменения в ходе трансформации китайского общества. Вышло в свет немало интересных книг, таких, как: Лу Сюэи «Социальные слои современного Китая»[5]
, «Социальная мобильность современного Китая»[6]
, Ли Цян «Социальная стратификация в период трансформации общества Китая»[7]
, Сунь Липин «Современность и социальная трансформация»[8]
, Чжан Цзинь «Идентичности социального положения»[9]
.

Немало исследований отечественных ученых посвящено проблемам занятости и социального обеспечения как непосредственным последствиям экономической реформы. Цель исследований - выявление изменения ценностей людей, в частности, их отношения к занятости и поиск новых, соответствующих механизму рыночной экономики и реальностям Китая, систем занятости и социального обеспечения. После выдвижения концепции «построения гармоничного общества» разрыв в доходах и предоставление всем членам общества социального обеспечения стали «горячей точкой» социологических исследований. Важными моментами социологических исследований, тем более в нынешнем Китае, где по мере развития реформ постепенно созревают условия, при которых формируется новая модель управления обществом, являются проблемы гражданского общества и функционирование правительства. Конечно, традиционные проблемы брака и семьи, противозаконных поступков, геронтологии и т.д. остаются в поле внимания китайских социологов, но в последние годы появляется немало работ по изучению проблем «третьего подразделения» общества, то есть третичного сектора, а также о совершенствовании управления жилыми кварталами. Это связано с тем, что Китай ныне выходит в разряд передовых промышленных лидеров и сохраняет высокие темпы роста промышленности.

Начавшийся с 1990-х годов в Китайской Народной Республике и Российской Федерации бум в области публикации источников, прямо затрагивающих историю Китая, вкупе с развитием в исторической науке России новых подходов и методов исторического исследования облегчают эту задачу. На повестку дня российской исторической науки по Китаю выдвинулась задача создания полотна истории Китая с древнейших времен до наших дней. В этой связи усиливается интерес отечественной науки к историографии Китайской Народной Республики, умножающей свои достижения в изучении истории Китая в течение последних 30-ти с лишним лет. Современная историография Китайской Республики, демонстрирующая в годы реформ и открытости (конец 1970-х годов - по настоящее время) явный подъем, вызывает особый интерес[10]
.

Эти многозначные и открытые перед нынешнем миром проблемы стали предметом жарких обсуждений на конференции «Китайская цивилизация в глобализирующемся мире», которая проходила в рамках научного проекта ИМЭМО РАН «Мировые цивилизации в глобализирующемся мире» при поддержке Института востоковедения и Института Дальнего Востока РАН в декабре 2002 г[11]
. В выступлениях В.Г.Гельбраса, В.А.Мельянцева, О.Е.Непомнина, Н.Г.Рогожиной[12]
приведены экономические аргументы о нынешнем китайском развитии. Огромную массу, разнообразие и высокие темпы роста китайской экономики справедливо рассматривать как заявку на выход этапа динамичного роста и развития за те временные рамки, которые обозначали восточноазиатские соседи Китая в качестве этапа бурного хозяйственного прогресса.

Российские ученые знакомы с исследованиями по истории Китайской Республики таких известных историков, как Лю Данянь, Ху Шэн, Цзинь Чунцзи, Ли Синь, Чжан Хайпэн, Ян Тяньши, Янь Хэпин, Бу Пин, Бай Цзефу, Тао Вэньчжао, Ли Юйчжэнь, Ван Цзянь-лань, Ван Чаогуан, Цзэн Еин, Юй Хэпин, Ло Жунцюй[13]
. Историческая наука Китая, начиная с конца XX в., усилила свое внимание к изучению советско-китайских отношений в республиканском Китае, которое в течение 70 - 80-х годов XX в. демонстрировало определенную меру «застоя» и заметное влияние антисоветских стереотипов «культурной революции».

В новых подходах отражаются результаты комплексного изучения Китайской Народной Республики и использования новой источниковедческой базы. Не последнюю роль в процессе углубления знаний о состоянии и развитии российско-китайских отношений играет также улучшение внешнеполитических связей России и Китая, перешедших на рубеже XX-XXI вв. на уровень стратегического партнерства. Изучением истории российско-китайских отношений занимаются ученые различных вузов и учреждений. Приоритетные позиции на этом направлении имеют институты АОН Китая, такие как Институт новой истории Китая, Институт Восточной Европы, России и Центральной Азии, институт мировой истории АОН Китая. Одним из показателей серьезности намерений китайской науки объективно исследовать китайско-российские отношения является создание в начале XXI в. «Китайского общества изучения истории китайско-российских отношений», проявляющего большую активность в области организации и проведения тематических научных конференций[14]
.

Ценность исторического источника может быть сравнима с изданием в РФ пяти томов документов и материалов «ВКП(б), Коминтерн и Китай»[15]
, выпускавшихся с начала 90-х годов и получивших признание мировой научной общественности. Работа над этим изданием (руководители М.Л. Титаренко, Го Хэнъюй, М. Лейтнер) осуществлялась в рамках международного сотрудничества ИДВ РАН с учеными Свободного университета Берлина. Со стороны ИДВ РАН работа велась под руководством директора Института Дальнего Востока РАН академика М.Л. Титаренко[16]
.

Китайские реформы рядом советских и российских ученых, например, известным экономистом Н. Г. Шмелевым[17]
, трактовались как возрожденная в китайских условиях форма НЭПа. И даже приводились аналогии, в частности в сфере денежного обращения: наличие двух валют — неконвертируемой и конвертируемой.

М.И. Сладковский в своей книге «Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии»[18]
осветил узловые проблемы развития китайского общества в ХХ в. В ее основу положены доклады и лекции, прочитанные автором на различных конференциях и симпозиумах в нашей стране. В данной работе автор ставить задачу изложить свое понимание наиболее актуальных проблем современного Китая, дать критический анализ концепций буржуазных китаеведов, раскрыть преднамеренную фальсификацию маоистами марксистко-ленинского учения и истории отношений между СССР и Китаем.

С точки зрения А.И. Салицкого[19]
, «массивность» китайского экономического и человеческого материала, интеллектуальная тонкость китайского народа, включая часть его нынешней бюрократии, способность, нетривиальным образом выстраивать отношения Китая - Материка с Китаем - Ожерельем и Китаем - Диаспорой − все эти обстоятельства позволяют надеяться на то, что, в конечном счете, китайская цивилизация сумеет преодолеть нынешние противоречия и трудности своего развития и достойным образом встроиться в нынешний и завтрашний мир.[20]
Ведь недаром же КНР − второй по объему после США товаропроизводитель нынешнего мира.

Иллюстрированный политико-экономический справочник «Китайская Народная Республика»[21]
, под редакцией С.С. Разова содержит большой фактический и цифровой материал о различных областях социалистического строительства в КНР, достижениях трудящихся страны за 40 лет народной власти. Справочник составлен на основе официальных китайских данных с использованием статистических справочников, изданных в КНР в последние годы.

Ученые также ставят и пытаются ответить на существенный вопрос - развивался ли в тот период процесс модернизации, и если развивался, то какова его типология. Этот вопрос, как и многие другие, является дискуссионным. В процессе его обсуждения в научном сообществе КНР выявляется значительный удельный вес в общем развитии страны процессов преобразований в экономике, значительный уровень образования, науки, культуры[22]
.

Связь истории и современности обозначается исследователями во многих сферах, в том числе в области развития частной собственности. Частный капитал современного Китая имеет свою предысторию и внутреннюю связь с развитием частного капитала[23]
.

При рассмотрении в историографии проблем национальной экономики, различных экономических укладов, развития финансов и банков в Шанхае и ремесел в сельской местности, политики экономического освоения западных регионов убедительно и рельефно обозначены факторы тенденции «подъема». Анализируются и негативные явления, препятствовавшие экономическому и социальному развитию[24]
.

«Энциклопедия нового Китая»[25]
, выпущенная в КНР в 1987 г. и выходящая на русском языке, содержит исчерпывающие сведения об истории, экономике, внешней и внутренней политике, демографии, развитии культуры, науки, образования, о спорте и туризме, о жизни народа. В этой энциклопедии содержится много информации о восстановлении национальной экономики, социалистические преобразования, перспективы экономического развития КНР до конца XX века, изменения структуры промышленности, рост индустриальной базы, реформа в сельском хозяйстве, вопросы бюджетной политики.

В заключение отметим, что изучение истории Китайской Республики и Китайской Народной Республики ведется очень активно. Определенный «отход» от методов династийных «историописаний», интересные оценки и переоценки политических событий и руководящих личностей, стремление сочетать политическую, экономическую, дипломатическую историю и историю культуры с социальной историей, историей регионов и городов осуществляется в китайской историографии в соответствии с мировыми тенденциями и в целом адекватны новым требованиям развития исторической науки.

Таким образом, в настоящей работе нами использован широкий спектр исследований, которые представлены в основном историческими, политическими и экономическими трудами российских и советских ученых, связанными с изучаемой темой, а также публикациями отечественных и зарубежных печатных СМИ за исследуемый период.

Научно-практическая значимость выпускной квалификационной работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы в выявлении специфики китайских реформ, в определении их основных факторов, форм и средств, способствующих становлению Китая, как страны, меняющей мировую конфигурацию соотношений сил.

Теоретико-методологической основой выпускной квалификационной работы стал метод системного анализа, позволивший подойти к предмету исследования, как к комплексу проблем, находящихся в едином процессе. Данный метод позволил определить основные характеристики социально-экономических реформ КНР на современном этапе, привлекая к общему анализу достижения различных отраслей науки: истории, политологии и экономики.

Хронологические рамки включают в себя последние три десятилетия ХХ века и начало ХХI столетия. Это период представляется важным для изучения, поскольку процесс модернизации экономики и других преобразований в КНР шел именно в этот промежуток времени. Все это объясняется тем, что в конце ХХ века в мире произошли радикальные политические перемены, изменившие сложившуюся расстановку сил. Стремительный экономический рост Китая, его интеграция в мировую экономику и как следствие настоящее и будущее влияние на международные отношения сделали КНР в мировой политике и экономике страной, меняющей мировую конфигурацию соотношений сил.

Цель выпускной квалификационной работы заключается в исследовании политических и экономических реформ КНР и тем самым проследить процесс модернизации экономической системы Китая. Исходя из указанной цели, задачами работы выступают:

· проанализировать исторические предпосылки глубоких реформ Китая;

· исследовать сущность экономических и политических реформ в КНР;

· раскрыть особенности китайской модели реформ;

· определить перспективы развития Китая в XXI веке.

ГЛАВА I. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КИТАЯ

В

70-90-е гг. ХХ
ВЕКА

1.1 Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, причины

Первая половина XX в. в мировом масштабе характеризовалась крупными социальными потрясениями, сменой режимов, революциями и войнами. По всем этим параметрам Китай относился к числу государств, на долю населения, которых выпало много страданий. Военные действия между милитаристскими группировками и опасность политико-административного распада в 1910-1920-е годы, полуколониальная зависимость от империалистических государств, агрессия Японии с 1931 по 1945 г., почти не прекращавшаяся гражданская война Гоминьдана и Коммунистической партии Китая - далеко не все негативные факторы, имевшие место в исторический период. Однако не в меньшей степени характерны для того времени китайской истории постоянное стремление к восстановлению единства страны, достижению национального суверенитета, экономическому, политическому и культурному возрождению и усилению Китая, присущее большинству партий и общественных организаций, ведущим государственным и партийным лидерам, даже многим милитаристским группировкам.

В любой стране модернизация неотрывна от культурной традиции и исторического наследия нации. Когда подобные традиции и наследие вовлекаются в процесс модернизации, а затем вносят свой вклад и в мировую цивилизацию, в каждой стране это происходит на свой лад, каждая страна идет своим путем, имеющим особые черты. Естественно, такие особенности китайской культуры и менталитета, как самодисциплина, отказ от крайностей, упор на вопросы морали и терпимости и принцип «не делай другому того, чего не желаешь для себя» - всё это наложило многовековой отпечаток на путь развития Китая, а с течением времени, возможно, станет еще заметнее.

Несмотря на все изгибы и извивы исторического пути Китая, названные ценности и понятия сохранились в качестве основных принципов китайской культуры. Именно они формируют национальный дух Китая и определяют личностные черты его обитателей. Актуализированное современными процессами развития, наследие это таит в себе богатые возможности для строительства гармоничного общества и гармоничного мира.

К середине 70-х годов страна встала перед серьезным выбором, продолжать ли ей дальше развитие в рамках социалистической системы или переходить к новому политическому строю. Положение в стране к тому времени сложилось критическое: 80% населения существовали менее чем на доллар в день, а две трети взрослых не умела ни читать, ни писать; промышленность отставала от запада на десятки лет, а основным транспортным средством служил велосипед; связи с внешним миром были сведены к минимуму и даже отношения с остальными странами социалистического лагеря были весьма прохладными.[26]

Жестокая борьба за власть в Китае разворачивалась в основном между двумя соперниками – Дэн Сяопином, одним из ветеранов компартии и Цзян Цинь - вдовой Мао Цзэдуна, активной вдохновительницей культурной революции и членом радикальной «Банды четырех». Эта борьба, сопровождавшаяся массовыми манифестациями и беспорядками, сначала привела к очередному отстранению Дэн Сяопина от власти (до этого его уже дважды отдаляли от управления страной). Но вскоре после разгрома военными «Банды четырех», Сяопину удалось вернуться к власти.[27]

В декабре 1978 года Дэн Сяопин встал у «руля китайской компартии». Имея опыт работы в экономических ведомствах, в том числе и в министерстве финансов, он отчетливо осознавал необходимость реформирования экономики, без которого Китаю никогда не войти в клуб ведущих держав. Хотя за 25 лет правления Мао Цзэдуна экономический рост страны превзошел рост за предшествовавшее столетие (с 1820-го по 1949 год), по сравнению с остальным миром Китай с каждым годом становился все беднее и слабее.[28]

Решение проблемы дальнейшего экономического развития Дэн Сяопин решил достаточно просто – переход к капитализму виделся ему единственным выходом из сложившегося положения. Таким образом, лидер страны постепенно претворил в жизнь большинство рекомендаций западных экономистов о «догоняющем развитии» менее развитых государств.

Отправным этапом китайских реформ стал 1978 год, а конкретно - III Пленум ЦК КПК 11-го созыва, прошедший в декабре этого года. Его результатом стало принятие постановления о развитии системы производственной ответственности в деревне, которая, как оказалось потом, стала отправной точкой китайской экономической реформы. Еще более важным результатом этого пленума стали потенциальные возможности, открывшиеся для Китая в сфере управления экономикой.

Сразу после этого действительно исторического пленума был выдвинут тезис о необходимости совершенствования производственных отношений в соответствии с существующим уровнем сравнительно отстающих производительных сил. Другие выводы касались недопустимо однообразно сложившейся в стране структуры собственности, связанных с ней закостенелых хозяйственного и политического механизмов, чрезмерной централизации власти. Эти и другие выводы, сделанные в октябре 1987 года на XIII съезде КПК, предшествовали принятию длительного трехэтапного плана на период до середины XXI века, включающего в себя:

1) удвоение на первом этапе (до 1990 года) валовой продукции промышленности и сельского хозяйства плюс решение проблемы обеспечения населения страны продовольствием и одеждой.

2) утроение на втором этапе (1991-2000) валового национального продукта, что, согласно расчетам, должно создать в КНР общество «среднего достатка».

3) достижение на третьем этапе (до 2049 года) национальным валовым продуктом мирового уровня среднеразвитых стран и, в основном, завершение комплексной модернизации народного хозяйства.[29]

В свете общеобъявленной линии на перенос центра внимания с идеологической на экономическую сферу управления республикой, основным инструментом по реализации этого плана является экономическая реформа.

Теоретической основой экономической реформы в КНР служит переход китайского общества на рельсы социалистической плановой товарной экономики. Смысл этой концепции состоит в товарной сути социалистического способа производства, а также в признании необходимости сохранения товарно-денежных отношений на переходный период, как средства взаиморасчетов между отдельными товаропроизводителями при сохраняющихся главенствующем положением общественной формы собственности на основные средства производства и приоритетном значении централизованного планирования.

Разумеется, такой крутой поворот в официальной экономической науке не мог не сопровождаться и значительным прогрессом в идеологической сфере. Остановить свободное развитие экономической науки после III Пленума ЦК КПК 11-го созыва и XIII съезда партии не представлялось возможным без подрыва общественного доверия. Поэтому появилось много теоретических разработок, опирающихся на предшествующую историю КНР, опыт венгерских, германских реформ, но находящихся в серьезном противоречии или даже конфронтации как друг с другом, так и с официальной линией китайского руководства. Так, один из крупнейших китайских экономистов Цзинлянь считал ошибочной линию руководства страны на сохранение централизованной административной власти, предлагая заменить ее децентрализованной. Причем он считал это главным инструментом, условием и «основным курсом» экономической реформы.

С самого начала остро встали вопросы и сомнения, а именно, небезосновательные подозрения в нереальности государственного регулирования рыночного народного хозяйства.

По этому вопросу большое практическое значение получили работы Сунь Ефана, Цзинляня и других китайских ученых-экономистов, ставивших одними из основных условий реализации идеи создания регулируемого рыночного хозяйства[30]
. Они предполагали:

1) хозяйственную самостоятельность предприятий (за исключением оборонных и стратегических) на микроуровне, то есть в отношениях со смежниками и потребителями. Здесь решающую и самоконтролирующую роль должны играть почти исключительно товарно-денежные отношения;

2) постепенное возведение отношений «государство-предприятие» в ранг отношений между, хотя и не полностью равноправными, но, по крайней мере, экономически самостоятельными единицами. То есть, другими словами, созданием системы государственного управления товарного производства с помощью государственных контрактов с товаропроизводителями на производство конкретных объемов конкретной продукции.

3) избегание характерной для свободных, рыночных экономических систем анархии производства в масштабах общества за счет создания трехуровневого механизма принятия хозяйственных решений, обеспечивающего неущемление интересов государства, всех товаропроизводителей от мелких до крупных, и задействованных в них трудящихся:

· государственный уровень – вопросы темпов экономического роста, соотношения фондов накопления и потребления, распределения капитальных вложений, регулирования максимального и минимального уровня банковских процентов за кредиты, платы за фонды, изменения части системы налогообложения потребителей, соблюдения социальных гарантий;

· уровень предприятий – вопросы объема и структуры производимой продукции, затрат на производство продукции, нахождение источников снабжения, рынка сбыта и т.д.

· уровень индивидуальной хозяйственной деятельности, то есть вопросы трудоустройства, индивидуального потребления, определения желаемого количества детей.[31]

Заметим, что при этой структуре, уже в значительной степени внедренной в Китае, государство оставляет у себя в руках только первый уровень принятия хозяйственных решений (стратегические вопросы, общегосударственные проблемы и ряд инструментов ориентирования производителей на их решение).

Несмотря на такой более чем смелый подход к определению роли государства в отношениях с товаропроизводителями, китайские экономисты уделили огромное внимание разработке методов государственного контроля за деятельностью предприятий. Здесь ситуация снова неоднозначна. Первоначальная государственная линия предусматривала в этом вопросе приоритет планового регулирования деятельности предприятий, а рыночное планирование только вытекало из первого.[32]
Но многие китайские ученые во главе с Цзинлянем пришли к середине 80-х годов к целесообразности полного отказа от директивного планирования, которое, по их мнению, эффективно только в экстремальных условиях, например, крупномасштабных стихийных бедствиях, военном времени и т.п. Хотя и они признали, что при сложившейся к началу реформ хозяйственной структуре этот отказ невозможно совершить сразу и что это возможно только поэтапно в течение значительного времени.[33]

Наиболее динамично и без раскачки пошла сразу после III Пленума ЦК КПК 11-го созыва сельскохозяйственная реформа. Уже к концу 1984 года 99 процентов производственных бригад и 99,6 процентов крестьянских дворов использовали систему полной ответственности за производство (семейный или подворный подряд), предусматривающую полную свободу использования продукции, остающейся после расчетов по государственному договору, по статьям налогового законодательства и после отчислений в местные фонды органов власти. Эта система быстро повысила производительность крестьянского сельского хозяйства, за счет частной заинтересованности производителей.

Но, с другой стороны, хотя пока что, в целом, эта система себя экономически оправдывает, но будущее сельского хозяйства китайские ученые связывают с еще одним этапом аграрной реформы, необходимость которой обусловлена, прежде всего, постепенно возрастающей разницей между ростом потребностей стремительно растущего китайского общества и темпами развития сельскохозяйственного производства, сдерживаемого сложностью применения аграрных научно-технических достижений, которые просто не по карману отдельным, частным мелким и средним производителям. Этот вопрос пока что не стоит чрезвычайно остро, но китайские экономисты уже сейчас ведут активные поиски новых форм сельскохозяйственной кооперации. Весьма вероятно, что в новых формах сельхозобъединений будут присутствовать и такие моменты, как концентрация земли в руках наиболее производительных крестьянских дворов или бригад, найма рабочей силы. Примеры этого в Китае есть уже и сейчас. В любом случае можно с уверенностью сказать, что у прежних коммун шансов на возрождение в китайской деревне почти не осталось.[34]

В отличие от аграрной реформы, реформа городского хозяйства началась в Китае значительно позднее - фактически по завершению реформ в деревне.

Надо сказать, что реформа в городах непосредственно связана с реформой китайской промышленности, которая почти полностью сконцентрирована в крупных городах. Кроме необходимости начала процесса изменений в промышленной структуре КНР, важным толчком для городской реформы послужило неудовлетворение насущных потребностей аграрной реформы. Для ее успешного продолжения город должен был обеспечить создание:

- во-первых, условий для свободной реализации сельскими производителями излишков производимой продукции;

- во-вторых, промышленного сектора по производству продукции для товарного обмена с сельским населением на базе конверсии определенной доли городского промышленного комплекса. Центром всячески поощрялось разнообразие создаваемых новых связей между городом и деревней. Но при этом варианте при влиянии региональных, социальных и других факторов создалось такое многообразие связей деревни с центральными местами, что проведение центром какой-то общей конкретной политики на местах в этом вопросе стало попросту нереальным. Поэтому и последовало резкое расширение полномочий местных органов власти и самоуправления.[35]

Для реализации задачи строительства социалистического планового товарного хозяйства были сформулированы несколько принципов. Самым главным было признано оживление предприятий госсектора на основе отделения права собственности от права хозяйствования. При этом допущены такие формы хозяйствования, как сдача предприятий в подряд отдельным коллективам и лицам, выпуск акций предприятий в свободную продажу ведомствам, районам, предприятиям и гражданам. Было предложено развивать хозяйственные связи между предприятиями в форме объединений, компаний, аналогичные связи между компаниями. Большое внимание должно было уделяться созданию системы рынков, причем не только рынков средств производства, продовольствия и потребительских товаров, но и фондовых рынков, рынков услуг, информации, техники и технологий и т.д. Рекомендовалось создавать новые типы организаций в сфере товарного обращения, внешней торговли, финансово-банковского дела, технических, информационных и прочих видов услуг.[36]

Одним из ключевых моментов вступления на путь реформ стал возврат к многоукладной экономике 50-х годов. При этом поощрение индивидуальных, кооперативных и даже частных хозяйств лежит в рамках незыблемо приоритетного положения общественной формы собственности, как основного признака социалистического общества. В целом официальная линия предусматривает для этих негосударственных секторов, а также иностранного и смешанного капитала вспомогательную роль в экономике Китайской Народной Республики.

Проблема поляризации доходов, неизбежная при многообразии форм собственности, предполагает демонополизацию в этой сфере «принципа распределения по труду».[37]
К нему должны прибавиться такие формы распределения доходов, как по вложенному паю, по уровню производительности и трудоемкости производственного процесса и т.д.

Как уже говорилось выше, реформа хозяйственной системы в китайской деревне была объявлена самой первой, началась и закончилась, в целом, раньше других, создала предпосылки для начала и определения направлений реформ в других сферах социально-экономической структуры КНР. Она же, возможно, определила и хозяйственно-производственную радикальность, дух китайских реформ. Заложенный в эту реформу в качестве основы экономической рентабельности сельскохозяйственного производства принцип личной заинтересованности отдельного производителя в конечном результате своего труда. Это была реформа, в частности, сельскохозяйственного производства не на технологическом уровне, а на уровне принципов товарного социалистического производства. Это мероприятие только условно можно определить в рамках социалистического способа производства, что и было сделано китайским руководством в этом и в других случаях, скорее всего, с целью сохранения, по крайней мере, официально идеологической стабильности в обществе.[38]

На практике эта система имеет два типа подряда и большое, постоянно увеличивающееся число организационных производственных единиц, действующих согласно государственному договору на тот или другой тип подряда. Это и придает, с одной стороны, гибкость системе семейной подрядной ответственности, особенно важную в условиях весьма значительных региональных, климатических, исторических, структурно-хозяйственных, экономических и других различий; с другой стороны, это дает некоторым западным экономистам сомнительную возможность заявлять о незавершенности аграрной реформы в КНР. Это полностью неправильно, если, конечно, не брать во внимание ведущиеся разработки по созданию новых форм сельскохозяйственных объединений заинтересованных во внедрении новых достижений аграрной науки и техники. Возможно, наоборот, эта гибкость и постоянно возрастающее число типов аграрных подрядных объединений, возникающих, как правило, по принципам максимальной экономической целесообразности, и есть главный результат этой реформы, который даст Китаю возможность поддерживать необходимые для нормального самообеспечения сельскохозяйственным продовольствием и сырьем темпы роста производства сельхоз продукции на время, необходимое для разработки и внедрения новых форм кооперации в деревне.[39]

Прежде чем перейти к типам государственных подрядов, различным экономическим объединениям и причинам их образования, дадим определение самой системе семейной подрядной ответственности. Эта система представляет собой общественное хозяйство, ведущееся крестьянскими дворами на условиях подряда при увязывании вознаграждения с результатом производства.

Итак, о каких же двух типах государственного подряда идет речь?

1) Подряд на объем производства. Он подразумевает под собой форму хозяйствования, при котором двор-подрядчик (семья - низший «разряд» производителя) заключает с производственной бригадой (основной хозрасчетной единицей, выполняющей также роль посредника во взаиморасчетах между государством и единоличным сельхоз производителем) договор на выполнение конкретного производственного задания.[40]
Когда подряд на объем производства осуществляется в растениеводстве, то основная хозрасчетная единица - производственная бригада - выделяет двору необходимые ему землю, рабочий скот, орудия труда, семенной фонд и т.п.; в скотоводстве, соответственно - корма, пастбища, выгоны, орудия производства, услуги по переработке продукции. Перечисленное может служить как средством расчета после выполнения производственного задания, соответствующего договору на объем производства, или же, наоборот, предоставляться производственной бригадой в ходе производственного процесса в счет будущего вознаграждения за выполнение договора[41]
.[42]
Последнее происходит более часто, потому что, во-первых, средством расчета служат, в основном, либо часть произведенной по договору продукции (ясно, что она в большинстве случаев является синонимом понятия «производственное задание»), либо деньги; во-вторых, чаще всего отношения между двором-подрядчиком и производственной бригадой не укладываются в рамки схемы «подписался-рассчитался». Происходит это, в основном, потому, что, как уровень жизни, так и уровень обеспечения средствами производства остается в среде мелких сельхоз производителей, как правило, довольно низким или, по крайней мере, недостаточным для полностью независимого ведения всего производственного процесса.

Для расчета с семьей – подрядчиком используется все та же система трудодней. Существуют различные тарифные сетки распределения вознаграждения по трудодням, которые можно не очень строго разделить на системы распределения вознаграждения за продукцию, произведенную по договору на объем производства, и за продукцию произведенную сверх этого запланированного по подряду объема. Ясно, что доля от сданной продукции или денежный эквивалент вознаграждения в сетках второго типа существенно выше. Например, закупочные цены на зерно, закупаемое сверх плана, устанавливаются с 50 % надбавкой относительно цен на зерно сдаваемых по плановым договорам.[43]

Надо сказать, что этот тип системы семейной подрядной ответственности не случайно рассматривается первым - он и хронологически был создан раньше второго типа, о котором разговор пойдет далее. Практически, он и был квинтэссенцией постановления III пленума ЦК КПК 11-го созыва о развитии системы производственной ответственности в деревне; он также принципиально потом не дополнялся и не изменялся. Очевидно, что создавался он с целью первичной мутации деревенских коммун сперва на функциональном, а потом уже на структурном, административном и других уровнях. Именно на базе наиболее крепких коммун были созданы первые хозрасчетные производственные бригады. Несмотря на то, что подряд на объем производства действует до сих пор во многих хозяйствах Китая, на государственном уровне КНР можно сказать, что он сыграл в китайской реформе хозяйственной системы в деревне переходную роль к вызвавшему у мелких сельхоз производителей еще больший интерес и доминирующему сейчас в китайском сельском хозяйстве второму типу системы семейной производственной ответственности, к которой мы и переходим.

2) Полный подворный подряд. При этой форме системы производственной ответственности в китайской деревне двор-участник также выступает в качестве подрядной единицы. Отличие ее от предыдущей формы состоит в том, что здесь система оплаты результатов труда семьи - подрядчика по трудодням, использующаяся в первом варианте системы государственных подрядов, никаким образом, кроме статистического, не учитывает произведенную сверх договорного объема продукцию, которая полностью остается в распоряжении семьи.[44]
Хозрасчетная единица, с которой двор-производитель непосредственно заключал подряд, может только предложить ему сдать излишек продукции государству по повышенным закупочным ценам, а также предложить услуги по его переработке, продаже на городских рынках и т.п.[45]
Но все это предлагается на добровольной основе, хозрасчетная единица выступает здесь уже не как производственная бригада, а как торгово-промышленная коммерческая структура, предлагающая свои услуги желающим, как правило, на более предпочтительных условиях для своих подрядчиков. Но многие семьи, предпочитают скооперировавшись с другими дворами реализовывать на рынках или перерабатывать остающиеся у них излишки продукции. Для этого в городах созданы все условия. Постоянно совершенствуется и развивается двухсторонняя связь между городом и деревней.

В целом же, об этой системе можно сказать, что тот факт, что она была встречена крестьянами с еще большей заинтересованностью, можно объяснить еще более четкой ответственностью, еще более очевидной выгодой, а также значительной перспективностью в свете все большей либерализации китайского социалистического товарного производства.

Важную роль играет и тот факт, что правительство КНР постепенно все больше переходит от практики закупок у сельских производителей излишков произведенной ими продукции по повышенным закупочным ценам к закупкам по рыночным ценам через свои региональные представительства на местах. Это ставит в равные условия отдельные регионы страны, так как издержки на производство одного и того же вида продукции в разных местах различны.

Постепенный переход доминирующей роли в сельскохозяйственном производстве от подряда на объем производства к полному подворному подряду шло параллельно с расширением первоначально довольно узких границ применения системы семейной производственной ответственности в деревне. Начиналось все с заключения договоров на объем производства на уровне крупных сельских производственных объединений. Что-то вроде перевода наших колхозов и совхозов на хозрасчет. Уже потом практика на местах подсказала, что для повышения эффективности производства следует не ограничиваться мерами по повышению коллективной заинтересованности, а доводить подряд на объем производства на уровень отдельных дворов-производителей. Даже географически эта реформа пошла в КНР не одновременно.[46]
В первую очередь она внедрялась в крепких, «проверенных», рентабельных коммунах; в решении 1979 года «по некоторым вопросам ускоренного развития сельского хозяйства», в частности, не рекомендовалось «...вводить подряд на объем работ... кроме некоторых видов подсобных промыслов в особо нуждающихся и удаленных районах, а также в районах с неразвитым транспортным сообщением».[47]
Правда, уже в сентябре 1980 года был опубликован документ «О некоторых вопросах дальнейшего укрепления и совершенствования системы производственной ответственности в сельском хозяйстве»[48]
, в котором говорилось, что «в ряде удаленных горных и бедных районов, если этого требуют интересы народа, можно вводить подряд на объем производства, а также полный подворный подряд». Практически, это сделало китайскую аграрную реформу всеобщей, повсеместной и необратимой. А кроме того, это создало значительные предпосылки для будущего расширения хозяйственных полномочий местных органов власти.

Скажем несколько слов об идеологической стороне проведения реформ в китайской деревне.

Несмотря на это, в целом, общую поддержку сельским населением Китая предложенных новых форм производственных отношений, и у части деревенского населения, и у некоторых идеологических теоретиков возникло на первых порах, скажем так, недоумение. На простом языке это, наверно, можно было бы определить избитой пословицей «за что боролись, на то и напоролись». Действительно, для части крестьян, среднего возраста около 30 лет было трудно с чисто психологической точки зрения принять само появление понятий «частная заинтересованность», «подряд»... Но в Китае эти люди могли действительно искренне поверить, что цель остается та же, а прежнее неприятие тех или иных понятий было только недопониманием или заблуждением. Почему это стало возможно в Китае? Китайское общество смогло избежать психологического и нравственного надлома, потому что не было идеологической измены, как со стороны советско-российского руководства. Осталось «светлое будущее», прежнее руководство, привычная идеология - вот и не произошло нравственного и политического раскола общества.

С ходом аграрной реформы с начала 80-х годов начали появляться и продолжают создаваться до сих пор специализированные дворы, занятые товарным производством, а также целые специализированные деревни и небольшое число специализированных областей и уездов. Для их обслуживания создается система специализированных рынков. Эти производственные единицы и объединения являются плацдармом для развития рыночных отношений в китайском сельском хозяйстве. Специализированные дворы и объединения создавались на базе наиболее эффективных хозяйств, отчасти как с экономической целью – проверки новых форм производственных отношений на селе в условиях, приближенных к так называемым в экономической науке «идеальным», с другой стороны, и здесь не обошлось без привычной практики создания «маяков» в аграрном национальном комплексе, пример которых должен был стать и стал катализатором развертывания системы производственной ответственности в китайской деревне.[49]
А после середины 80-х годов дальнейший процесс их создания обуславливается, в основном, только высокой хозяйственной эффективностью. Факторами высокой экономической эффективности этих специализированных объединений являлись полномасштабное использование распыленных финансовых средств, средств производства и рабочей силы, максимально рациональная занятость в своих рамках различного рода отдельных мастеров-умельцев, увеличение степени разделения труда с целью повышения его производительности.[50]
Именно значительная свобода хозяйственной деятельности, предоставленная этим специализированным сельхоз производителям создала предпосылки для создания широчайшего спектра форм хозяйственных объединений в китайской деревне, о котором мы уже говорили. Создавались эти объединения в рамках, под эгидой и по инициативе специализированных производственных структур. Именно им обязаны своим появлением, как объединения крестьян между собой, так и объединения крестьян, коллективных хозяйств и государственных предприятий (яркий пример отношениям между нашими фермерами, колхозами и предприятиями по транспортировке, заготовке, хранению и переработке сельскохозяйственной продукции)[51]
. Поскольку перечисление даже наиболее распространенных форм сельских хозяйственных объединений заняло бы слишком много времени, более рациональным будет назвать принципы, по которым они создавались:

1) объединения по территориальному признаку и объединения межрайонного типа.

2) объединения на основе сложения а) труда; б) денежных средств; в) материальных ресурсов;

3) объединения по стадиям производственного процесса или объединения на после производственных стадиях (снабжение, переработка, хранение, транспортировка, техническое обслуживание, кредит, информация.)

4) специализированные и комплексные объединения.

5) объединения с распределением доходов членов на основе а) трудового вклада; б) по паевому принципу; в) по смешанному принципу.[52]

Вне зависимости от типа объединения, все они обязаны соблюдать принцип добровольного участия членов, подчиняться центральному плану, выполнять договора на объем производства с государством и местными органами власти, сохранять (хотя бы формально) основополагающим принцип распределения по труду, согласовывать паевое распределение доходов с местными руководящими хозяйственными структурами.

Вообще, говоря, об этой аграрной реформе и о китайской экономической реформе в целом, возникает мысль, что они ведутся на лезвии между капиталистическим и социалистическим способом производства. И фактический крен реформ в капиталистическую сторону пока что компенсируется официальным курсом на строительство социализма «с китайской спецификой».

Китай традиционно ассоциируется в мире с многочисленным населением и огромной территорией, при этом меньше известно о скудной площади его пахотной земли. Пахотный клин страны составляет всего 7 процентов общемирового, а прокормить надо, по меньшей мере, пятую часть населения планеты. Не случайно за рубежом в свое время был даже поставлен вопрос: «Кто прокормит Китай?». Руководители Китая и специалисты сельского хозяйства ответили однозначно: «Китайцы прокормят себя сами».[53]

Стремительные темпы в развитии сельского хозяйства Китай стал набирать с 1978 г., когда начались реформы в деревнях. Ключевые меры реформы — внедрение системы ответственности, базировавшейся на семейном подряде. Крестьяне снова обрели право пользования землей, смогли свободно решить, что выращивать и как реализовать продукты. Был отменен режим централизованных закупки и сбыта, либерализованы цены на большинство видов сельхозпродукции и продукции подсобного хозяйства. Аннулированы целый ряд политических установок и предписаний с различными ограничениями, крестьянам дали возможность диверсифицировать свое хозяйство и создавать поселково-волостные предприятия, что в огромной степени мобилизовало производственную активность у сельского населения. Реформы высвободили и развили производительные силы в деревне, дали сильный импульс сельскому хозяйству, в особенности зерновому производству, ускорили оптимизацию структуры аграрной индустрии. Теперь Китай уверенно лидирует в мире по валовому производству зерна, хлопка, масличных культур, фруктов, мяса, яиц и овощей. С развитием производства заметно возросли и объемы сельхозпродукции на душу населения. В 2005 г. в среднем на человека приходилось 371 кг зерновых, 47,2 кг мяса, 21,1 кг молока, что превысило среднемировой уровень.[54]

В 2004 г. правительство разработало политику о частичном или полном освобождении крестьян от уплаты сельскохозяйственных налогов. А в конце 2005 г. постоянный комитет ВСНП принял решение об отмене Положения об обложении сельскохозяйственными налогами, действовавшего в стране около полувека. Окончательная отмена налогов нацелена на облегчение материального бремени крестьян, укрепление базисного положения аграрного сектора в национальной экономике и сокращение разрыва между городом и деревней.

Реформы в деревне и научно-технический прогресс в сельском хозяйстве значительно повысили производительность труда, в результате большая часть сельской рабочей силы высвободилась от земледелия и послужила резервами труда для поселково-волостных предприятий. Именно поэтому продукция этих предприятий, отличаясь низкими ценами и большой конкурентоспособностью, расходится по всей стране.

Сферы деятельности волостных предприятий довольно широки, охватывая промышленное производство, переработку сельскохозяйственной продукции, транспорт и перевозки, строительство, торговлю, общественное питание и бытовое обслуживание. Поселково-волостные предприятия стали главным источником роста доходов крестьян и развития сельской экономики. По статистическим данным, в поселково-волостных предприятиях занята почти треть сельской рабочей силы.

После многолетнего развития теперь поселково-волостные предприятия превратились в опоры сельской экономики, в особенности на уровне уездов, и стали, пожалуй, самым динамичным и жизнедеятельным сектором народного хозяйства в целом. Статистика показывает, что в 2005 г., среди поселково-волостных предприятий с хозяйственными доходами свыше 10 млн. юаней две трети имеют при себе научно- исследовательские подразделения, появился целый ряд престижных предприятий с инновационной активностью и интеллектуальной собственностью.[55]

Дальнейшее расширение масштабов сельскохозяйственных производств методами индустриализации и повышение уровня модернизации сельского хозяйства — важные меры, предпринятые правительством в последние годы для повышения международной конкурентоспособности отечественного сельского хозяйства. Теперь сложилась в стране ситуация, при которой около 600 костяковых предприятий государственного значения и более 2000 таковых провинциального значения играют роль локомотива сельскохозяйственного производства и поддерживают тесные связи с крестьянскими дворами и производственными базами при помощи многочисленных посреднических фирм и организаций. Это привело к тому, что немало агропромышленных предприятий, занимающихся, в частности, глубокой переработкой кукурузы, молочными изделиями и бройлером, освоили довольно большую долю внутреннего рынка.

В 2003 г. государство запустило 6 проектов по созданию современного высокотехнологичного агро-производства с целью дальнейшего распространения передовой техники и технологии, увеличения валютной выручки от экспорта сельхозпродукции. В указанных проектах предусматриваются селекция и промышленное воспроизводство новых сортов сельскохозяйственных культур и новых пород домашних животных; промышленное внедрение высокопродуктивных и экологически чистых технологий по растениеводству и животноводству; промышленное внедрение технологий глубокой переработки сельхозпродуктов; производство экологически чистых сельскохозяйственных добавок; создание платформы для осуществления информатизации в аграрном производстве. Проект глубокой переработки основных видов сельскохозяйственной продукции, выдвинутый Министерством науки и техники, включен в число главных научно-технических программ. Он предусматривает исследование ключевых технологий и оборудования для глубокой переработки зерновых, масличного сырья, фруктов, овощей, продукции животноводства и даров леса, разработку системы полномасштабного контроля над качеством, а также технологий и приборов для экспресс-анализа продукции сельского хозяйства.[56]

К концу 2005 г., в рамках проекта были разработаны технические нормативы по глубокой переработке основных видов сельхозпродукции, созданы системы полномасштабного контроля над качеством, построено множество научно-технических инновационных баз производственных линий для трансферта технологий.

Таким образом, практика уже первых лет реформы показала, что естественный путь к рынку – развитие многообразных по формам собственности хозяйств: коллективных, единоличных, частных, совместных (с иностранным участием). Продвигаясь по такому пути, можно не только обеспечить быстрый рост субъектов рынка, но, меняя структуру национального хозяйства по формам собственности, корректировать также структуру инвестиций и производства в сторону приближения их к реальным потребностям экономики и социальной сферы.

1.2 Сущность социализма с «китайской спецификой»

В последнюю четверть ХХ в. КНР пошла на хозяйственные эксперименты, которые не укладывались в прежние представления о социализме, но которые стали очень быстро улучшать социально-экономическую ситуацию в стране. Результатом интенсивного теоретического и практического поиска после 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (1978 г.), пленума, заложившего основу хозяйственной реформы принцип «практика - критерий истины», стала целая серия новых научных выводов китайских ученых, которые были названы и действительно являлись «прорывами» в экономической теории социализма. На их основе вначале были обрисованы контуры того пути, который должна пройти КНР для достижения цивилизованности, а к рубежу XXI в. сформировалась вполне целостная «теория строительства социализма с китайской спецификой». Начав решительный эксперимент «снизу», КНР сумела за короткий промежуток времени реально продвинуться в демократизации экономики, и уже к середине 80-х годов смело поставила целый ряд таких кардинальных теоретических вопросов, как необходимость развития товарного хозяйства, дифференциации доходов, конкуренции внутри страны и на международной арене, плюрализма в формах собственности и распределения.

Новизна постановки вопроса - о социалистической плановой товарной (позже - социалистической рыночной) экономике - состояла в том, что она не совпадала ни с классическим наследием марксизма по этому вопросу (отрицание товарного производства в социалистической экономике), ни с относящимися к периоду НЭПа ленинскими идеями активного, но временного (до построения социализма) использования товарно-денежных отношений, ни с реформационными постулатами 80-х годов, получившими распространение во многих странах бывшего социалистического мира и чаще отвергающими социализм, чем ищущими совмещения с какими бы то ни было его идеями.

Особенностями социализма с китайской спецификой являются следующие: руководящая роль марксистской идеологии и Коммунистической партии; начальный этап строительства социализма; многообразие форм собственности при господствующей роли общественной собственности; соединение социалистического общественного строя с рыночной экономикой; социалистический строй на основе демократической диктатуры народа и правовой системы; цивилизация, обладающая высоким духом; строй, открытый вовне, построенный по принципу «одно государство, две системы», выступающий за мир во всем мире, против гегемонизма, строящий гармоничное процветающее общество. Социализм с китайской спецификой, отвечает конкретно-историческим условиям Китая.

Китайцы при выборе модернизационной модели учитывали особенности своей страны и не стремились перестать быть китайцами. Руководство страны принимало во внимание численность населения (более одного миллиарда человек), и низкий стартовый экономический уровень, и отсутствие достаточного количества природных ресурсов, и явный недостаток грамотных кадров. Поэтому необходимо было единое централизованное руководство, т.е. авторитарный режим. Одновременно китайское руководство понимало, что модернизация - это не одномоментное действие, а длительный процесс. Следует сказать, что успех реформ в Китае обеспечивал наличие коллектива единомышленников, на деле заинтересованных в процветании своей страны[57]
.

Россия и Китай — крупные автономные страны с сильными государственническими традициями; в XX столетии они пошли по коммунистическому пути. Исторически Россия и Китай сложились как империи, унаследовав черты государств с отчетливыми идентичностью и полномочиями власти. Как следствие, в обеих странах нормы гражданского общества не получили широкого распространения. Государство выступало в качестве «сторожа» в контактах с внешним миром, который воспринимался как таящий в себе угрозу[58]
. Из Второй мировой войны они вышли победителями, несмотря на понесенные ими потери. Как Россия, так и Китай обладают самобытной культурой, лежащей вне плоскости европейской культуры. Однако контакты России с Европой были гораздо более интенсивными, таким образом, Россия, в отличие от Китая, представляет собой гибридное образование с сильными европейскими элементами. Элиты обеих стран долго считали себя экономически отсталыми в сравнении с Западом (в Китае - с начала XIX в., в России — с XVI в.). При обсуждении своих задач китайские и российские руководители до сих пор используют термин «модернизация».

При коммунистической власти у этих государственных экономик было много общего. Однако в 1990-е годы они отказались от многих элементов своих моделей. Вначале казалось, что они движутся в противоположных направлениях: Россия — к интеграции с Западом и рыночной демократии, в то время как Китай пытался сохранить авторитарное правление, совмещая его с осторожным открытием страны для торговли и инвестиций. Россия прошла через быструю политическую либерализацию при М.Горбачеве с последующим системным крахом Советского Союза. Китай пошел по пути управляемого перехода — поэтапного внедрения капиталистических элементов при сохранении монопольного положения коммунистической партии Китая (КПК) в политической сфере.

Если отход Китая от государственного социализма в целом принято считать успехом, то путь России многие считают неудачным. ВВП Китая каждое десятилетие удваивался, 400 млн. человек выкарабкались из абсолютной нищеты. Китай догнал Россию по ключевым показателям развития, таким как телефонизация, пользование Интернетом, ожидаемая продолжительность жизни и высокотехнологичный экспорт. Несмотря на то, что распад СССР весьма шокировал китайские власти, признаки развала российского общества, произошедшего после 1991 г., были не менее тревожными — рецессия в экономике, рост преступности, падение рождаемости, война в Чечне. Китайские лидеры извлекли уроки из ошибок Москвы; они пришли к выводу, что следует не только прибегать к репрессивным механизмам, но также провести реформы, необходимые для укрепления легитимности режима. Российские власти, напротив, похоже, не предпринимали никаких серьезных усилий, чтобы почерпнуть что-нибудь из китайского успеха.

Исходные условия на начало переходного периода в России и Китае существенно отличались. Более того, руководители опирались на радикально отличные друг от друга стратегии перехода. Сегодня оба государства, тем не менее, формируют схожие модели развития, предусматривающие руководящую роль государства перед лицом общих глобальных вызовов и возможностей[59]
.

К концу 1980-х годов Россия представляла собой равную США сверхдержаву, продолжавшую считать себя мировым лидером в науке и технологиях. На начало своего переходного периода в конце 1970-х годов Китай был преимущественно сельскохозяйственной страной (80% населения составляли крестьяне против 15% в России) с неконкурентоспособным промышленным сектором и минимальным научным потенциалом. У Китая есть проблемы с перенаселенностью, однако, по крайней мере, благодаря этому страна обеспечена дешевой рабочей силой. Перед Россией стоит проблема сокращающегося населения и хронического дефицита рабочих рук, тем не менее, в отличие от Китая, у России богатые запасы природных ресурсов.

В политической эволюции государств до 1980 г. также отмечаются разительные отличия. КПК перестраивалась в результате «культурной революции» (1966-1976 гг.)[60]
, которая нанесла серьезный ущерб ее легитимности в глазах народа. У СССР за плечами было 20-летие стабильности при Л.Брежневе, однако этот период ознаменовался ростом коррупции, стагнацией в экономике и рядом внешнеполитических авантюр (самыми заметными стали вторжение в Афганистан и возобновление гонки вооружений с США).

Зачастую утверждается, что основное различие между российским и китайским путями заключается в последовательности реформ. В соответствии с этим аргументом, Горбачев совершил большую ошибку, проведя сначала политическую либерализацию и лишь затем — экономическую реформу. Китайское руководство явно нельзя упрекнуть в совершении подобной ошибки.

Второе отличие кроется в скорости проведения реформ. Принято считать, что Китай шел по пути постепенных преобразований, тогда как Россия в 1992 г. взяла на вооружение методы «шоковой терапии». У Китая за спиной был вековой опыт неудачных попыток радикальных реформ, и, как следствие, правительство страны исповедовало философию инкрементализма. Москва, напротив, устала от десятилетий постепенных изменений, и кризисное состояние начала 1992 г., по всей видимости, не оставило Ельцину иного выбора, кроме как проведение радикальной реформы.

Проведение экономической реформы вперед политической позволило китайским лидерам сохранить политическую дееспособность. Что касается негативной стороны, благодаря подобной последовательности проведения реформ китайское руководство смогло получить ресурсы, необходимые ему для сохранения репрессивной системы управления. Горбачев, напротив, отказался от использования именно тех инструментов, с помощью которых он рассчитывал развивать экономическую реформу. Преобразования Горбачева нарушили организационное единство аппарата коммунистической партии и напрямую подорвали ее идеологическую легитимность. Как Горбачев, так и Ельцин воспользовались стратегией «разделяй и властвуй», которая размежевала элиты и фрагментировала политические институты.

Китайским лидерам, похоже, удалось избежать подобных размолвок в силу того обстоятельства (а может быть, и благодаря ему), что в руководстве КПК исторически было меньше единодушия, чем у их советских коллег. В Китае хорошо усвоили уроки «культурной революции» и распада СССР. Несмотря на разногласия по политическим вопросам, им удалось сохранить единство на публичной арене.

Между стратегиями реформ России и Китая имеется множество различий. Российское правительство в 1992 г. бросилось претворять в жизнь пакет радикальных мер, составленных на скорую руку. Реформы Пекина были устроены скорее по принципу «из середины наверх», чем «сверху вниз» — центр поощрял инициативу снизу и терпимо относился к ней. Расхожим выражением в Китае стала метафора «чувствовать камни во время перехода через реку», тогда как в России любимая поговорка одного из реформаторов звучала так: «нельзя перепрыгнуть пропасть в два прыжка». КПК сохранила возможность отслеживать ход реформ и корректировать их по мере необходимости. Если китайские лидеры говорили о «перевыполнении плана», то Кремль «отставал» от плана.

Китай в 1978 г. начал с освобождения крестьян от контроля планового режима посредством введения системы ответственности домохозяйств. Данное нововведение позволило высвободить рабочую силу для заводов. Затем местным властям разрешили создавать коммерческие городские и сельские предприятия. Государственным предприятиям также предоставили больше свободы в осуществлении предпринимательской деятельности. Китай сохранил госконтроль над промышленным сектором и социальные гарантии, первоначально за счет бюджетных субсидий, а затем с помощью «мягкого» кредитования через четыре госбанка. В силу быстрого роста частного сектора доля занятых на государственных промышленных предприятиях выросла до 29%. В 1994 г. стартовала приватизация предприятий среднего и малого бизнеса (СМБ), хотя власти предпочитали не пользоваться данным термином, вместо этого говоря о реструктуризации и передаче активов. В 1997 г. запущена масштабная программа реструктуризации предприятий СМБ, следствием которой стали задержки заработной платы и увольнения. Правительство смягчило последствия, установив выходное пособие в размере 60% зарплаты за предыдущие три года. В целом, государство продемонстрировало взвешенный подход при реализации реформ[61]
.

Если в Китае реформы начались с сельского хозяйства, то в России эту отрасль преобразования, по сути, обошли стороной. В банковской системе расхождение между темпами реформ в двух странах имеет обратный характер. Если в Китае государство сохранило контроль над банковской системой, то в России отмена госконтроля привела к появлению на свет полутора тысяч частных кредитных организаций, многие из которых рухнули во время финансового кризиса августа 1998 г. В результате проведенной в России массовой приватизации госпредприятия превратились в самостоятельные юридические лица в соответствии с западной теорией, подчеркивающей важность четкого разграничения прав собственности в системе, основанной на верховенстве закона. Китай пошел совсем по иному пути: никакой массовой приватизации, вместо этого - эволюция гибридной модели ГСП и ГП, выступающих в качестве коммерческих образований с нечетко определенными правами собственности. Эти предприятия также были глубоко вплетены во влиятельные местные, и даже семейные сети. В 1998 г. принято решение, по которому КПК и армия должны устраниться из бизнеса[62]
.

И Россия, и Китай рассматривали внешнюю интеграцию в качестве главной движущей силы трансформации своей экономики. Однако здесь их пути вновь расходятся. Объем торговли Китая утраивался каждое десятилетие, доля страны в мировой торговле увеличилась.

На фоне падения экономики в 1990-е годы и развала СЭВ, удельный вес России в мировой торговле сократился.

Регенерация экономики Китая происходила под знаком «взрывного» роста сборочного производства в прибрежных регионах, импорта сырья и экспорта продукции на зарубежные рынки, а также задействования неисчерпаемого «человеческого» ресурса. У России не было ни таких трудовых резервов, ни портов, расположенных вблизи мировых транспортных путей.

Китайцы, в отличие от России, полагались на приток прямых иностранных инвестиций.

Для стимулирования притока капитала в страну Китай создал особые экономические зоны. Китаю помогло существование капиталистических эксклавов в Гонконге и на Тайване, где проживает китайская диаспора численностью в 50 млн. человек. Несмотря на политику привлечения иностранных инвесторов, последних, как правило, обязывали создавать совместные предприятия, где их доля не превышала 50%.[63]

Российские реформаторы, напротив, в основном следовали советам Запада и проводили политику внешней либерализации.

Различные траектории России и Китая подтверждают, что влияние глобализации на отдельные страны непредсказуемо. Невзирая на то, что глобальная конкуренция создает общие проблемы для обоих государств, решения их руководства и условия исторической эволюции все же имеют значение. Развитие двух стран — хороший урок теоретикам глобализации, демонстрирующий, что мир не является «монохромным» и что сильные государства могут найти свою нишу в новом глобальном порядке. Похоже, что обе страны пришли к модели регулируемого рынка, в котором элементы рынка вплетены в посткоммунистические авторитарные институты и практики. Таким образом:

1) Власти твердо намерены сохранить целостность государственного суверенитета и национальной идентичности. Это означает, что правительства России и Китая не допустят навязывания тех или иных решений со стороны иностранных лидеров и институтов. Национальный суверенитет не должен быть платой за участие в международной экономической интеграции.

2) Власти сосредоточены на экономическом росте как основном приоритете — это хорошо для национальной безопасности и способствует укреплению легитимности режима в глазах народа в те времена, когда иные идеологические посылки теряют свою значимость. Рост также расширяет возможности для личного обогащения политических кадров, что, увы, отвлекает их внимание от проблем общественного развития.

3) Рыночный механизм — наиболее эффективный инструмент для достижения экономического роста. Международная торговля — тот случай, когда выигрывают все участники. Страна должна найти наиболее подходящую нишу в международном разделении труда посредством принятия логики сравнительных преимуществ. Для Китая это подразумевает эксплуатирование дешевой рабочей силы в экспортоориентированном производстве. В российском случае данная логика предполагает реализацию природных ресурсов страны. Китай опережает Россию в следовании логике глобализации. Пекин демонстрирует еще большую приверженность снижению торговых барьеров, чем давний союзник США - Япония.

4) Рынок имеет свои пределы, соблюдение которых должно контролировать государство. Рыночные силы, размывающие легитимность государства и вызывающие социальные протесты, должны корректироваться. Государство обязано вмешиваться там, где необходимо предоставление общественных благ, начиная от инвестиций в инфраструктуру и заканчивая, выплатой компенсаций жертвам реформ, а также создавать регулятивную среду.

России здесь присуще больше нюансов: официально ее руководство разделяет демократические ценности, и они закреплены в конституции 1993 г. Однако на практике видны существенные расхождения с теорией демократии. Частично признавая такую ситуацию, кремлевские идеологи выдвигают теории «управляемой демократии» и «суверенной демократии», стремясь восполнить пробел между российской действительностью и западными идеями.

5) Новый средний класс служит социальной базой для режимов регулируемого рынка»[64]
.

По мнению Э.Фридмана, «новый средний класс в урбанистическом Китае рассматривает демократию скорее как систему, которая привела бы к усилению позиций большинства населения, представляющего собой сельскую бедноту»[65]
. Китайский средний класс также опасается хаоса, который последовал за развалом СССР и, как следствие, в большей степени склонен поддерживать технократическое авторитарное руководство.

Если сравнивать нынешнюю экономическую политику Китая с новой экономической политикой Советской России, тем более считать ее разновидностью той, то мы оказываемся в довольно сложном положении. Типологически новая экономическая политика в СССР и Китае, инициированные соответственно Лениным и Дэн Сяопином имеют много общего, так как проходили в сходных условиях.

Только и в данном случае, как говорят, аналогии хромают. И хромают не только по сути дела, сколько по части хронологии. В Советской России новая экономическая политика началась через три с половиной года после революции, а реформы Дэн Сяопина — спустя почти три десятилетия. Да и совсем по-другому шли страны к НЭПу. После провозглашения 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики ее руководство взяло за образец советскую модель развития. СССР, некоторые другие социалистические страны активно помогали Китаю создавать основы индустриальной базы, содействовали развитию инфраструктуры, там работали многие советские специалисты, а многие китайцы обучались и проходили производственную практику в СССР.

Одним словом, КНР неспешно шла по проторенному «первой в мире страной социализма» пути в деле социалистических преобразований. Постсталинское руководство, со своей стороны, не подталкивало Китай к форсированной социализации.

После «большого скачка» и «культурной революции» ситуация в Китае многими своими чертами напоминала ситуацию в советской России после «военного коммунизма». И с этой точки зрения действительно можно сравнивать экономическую политику Дэн Сяопина с новой экономической политикой Ленина[66]
.

Через какие этапы проходило формирование новой экономической политики Китая? Начало ей положили решения 3-го пленума ЦК КПК 11 созыва, состоявшегося в декабре 1978 года. Тогда ставилась исключительно прагматическая задача подобная той, которую должен был решить и решал НЭП в советской России: раскрепостить развитие экономики посредством допуска в определенных рамках товарно-денежных отношений. Ради того, чтобы как можно скорее решить проблему голода, накормить страну и тем самым снять социальную напряженность, которая накапливалась в обществе в ходе провальной экономической политики, инициируемой Мао Цзэдуном. Результаты, как известно, превзошли все ожидания. Буквально за три-четыре года китайские крестьяне, получив в подряд землю, формально принадлежащую коммунам, увеличили в несколько раз производство сельскохозяйственной продукции. Тем самым реформы получили широкую поддержку в обществе.

Надо полагать, именно под воздействием авторитета Дэн Сяопина 3-й пленум ЦК КПК 12 созыва (октябрь 1984 г.) сделал акцент на реформу собственности, возведя этот вопрос в ключевой вопрос всей хозяйственной реформы. Два года спустя 6-й пленум ЦК КПК 12 созыва закрепил положение о том, что при социализме необходимы «многообразные экономические уклады», в том числе несоциалистические. Очень важное значение в процессе формирования концепции рыночных реформ (хотя само это понятие не употреблялось и до сих пор не употребляется в Китае) также имели документы XIII съезда КПК (октябрь — ноябрь 1987 г.). В них, в частности, говорилось о «допущении существования и развития в стране частного хозяйства»[67]
. В документы XIII съезда вошел тезис о допущении использования наемного труда без ограничения численности работников на одном предприятии.

Одновременно с реабилитацией частной собственности в условиях социализма шел процесс переосмысления социализма как феномена. И здесь важную роль сыграл тезис Дэн Сяопина о том, что строительство социализма в Китае и сам этот социализм имеет свою специфику. Выдвижение понятия «начальная стадия социализма» было удачной находкой китайских реформаторов, позволяющая, так сказать, списывать на переходную стадию от капитализма к социализму любые отступления от догм марксизма-ленинизма.

Но практически каждая глубокая реформа, так или иначе, проходит через кризисы. И кризисы, как правило, начинаются в экономике, но в конечном итоге приобретают социальный и политический характер.

Не избежал кризиса и вставший на путь глубоких реформ Китай, пик которого пришелся на весну 1989 г. и который, как известно, разрешился вооруженным подавлением властями выступлений молодежи и студентов. Только кризисы кризисам рознь. В Китае был, если можно так сказать, классический пример развития кризиса. Достаточно сказать, что за первые десять лет реформ (1979—1988 гг.) ВНП Китая увеличился в 3,5 раза при темпах роста производства в 9,1%, национальный доход — в 3,4 раза, доходы городского населения — в 4,5 раза, сельского — в 5 раз[68]
. То есть кризис стал следствием очень быстрого экономического развития, что в какой-то момент создало «перегрев экономики», но также вызвало и социальную и политическую напряженность.

Быстрое и неравномерное развитие, само по себе естественное в конкретных условиях Китая, так же естественно породило структурные диспропорции в экономике, привело к росту инфляции, повышению цен на товары широкого потребления. В результате выросла социальная напряженность.

Важно при этом отметить, что одновременно с социально-экономическим ростом в Китае начался и процесс демократизации страны. Впервые за многие годы в открытой печати стали обсуждаться острые экономические, социально-политические и иные вопросы, так или иначе связанные с реформой, которые никогда ранее не поднимались.

Как считают некоторые российские ученые, общественный кризис в Китае был вызван не экономическими, а политическими причинами. После смерти Мао Цзэдуна огромное число образованной китайской молодежи вернулось в города из деревень, куда они были отправлены на «перевоспитание» в годы «культурной революции», и включилось в общественную жизнь. Они-то и стали наиболее активными поборниками демократических перемен. А также тысячи студентов, которых в свое время послало руководство Китая для приобретения знаний в престижных западных университетах и которые за годы обучения там прониклись идеями западной демократии.

Иной точки зрения придерживается Л. П. Делюсин, передавая слова видного китайского журналиста и общественного деятеля Ху Цзивея: «По мнению Ху Цзивея,— пишет Делюсин,— если бы в 1989 году партийное руководство поддержало студенческое движение и направило его в русло законности и демократии, на чем настаивал Чжао Цзыян, то оно нанесло бы сильный удар по коррупции. Он отмечает, что не случайно именно мэр Пекина Чэнь Ситун, впоследствии разоблаченный как крупный взяточник и казнокрад и осужденный за свои преступления, первым заклеймил студенческие демонстрации как контрреволюционные, а Дэн Сяопин согласился с этой его оценкой, что и привело к трагическим последствиям[69]
».

В Китае подавление выступлений молодежи и студентов носило исключительно жестокий характер. После событий лета 1989 г. В Китае установилась жесткая цензура печати. Любая независимая от воли властей общественная деятельность стала решительно пресекаться. Одним словом, демократический процесс был свернут. Начался период «упорядочения экономики» (1989—1991 гг.), включавший в себя наряду с прочим перерегистрацию частных компаний, многие из которых были закрыты или самоликвидировались. Произошло ужесточение налоговой инспекции. Развернулась борьба против «буржуазной либерализации», вестернизации. Возникла серьезная опасность отката назад, возврата к командно-административным методам хозяйствования[70]
.

И вот здесь сказались масштаб личности и мудрость Дэн Сяопина и, естественно, его огромный авторитет в глазах китайцев. Он не дал этой тенденции укрепиться, и Китай не только не свернул рыночные реформы, но они получили еще более глубокий характер. Другими словами, тот, кто начал реформы, тот и взял их под защиту.

Что же касается проблемы развития в Китае демократии, то дело не в позиции «властолюбивого» Дэн Сяопина и не в «феодально-патриархальной» политической системе, сохранившейся со времен правления Мао Цзэдуна. Главным препятствием на пути развития демократии в развивающихся странах, к которым причисляет себя и Китай, являются объективные причины. Они в бедности, общей неразвитости, в преобладании среди населения по большей части полуграмотного или вообще неграмотного крестьянства, в вековых традициях подчинения низов верхам, в авторитарном массовом сознании. Объективные предпосылки для демократии создаются в ходе быстрого экономического развития и роста благосостояния населения, изменения социально-классовой структуры общества, подъема его образовательного и культурного уровня, трансформации массового сознания — от авторитарного к компромиссному, демократическому.

Установка Дэн Сяопина на неизменность курса реформ, о необходимости дальнейшего развития частного предпринимательства были теоретически обоснованы в ходе работы XIV съезда КПК (октябрь 1992 г.) и нашли отражение в партийных документах. В частности, была принята концепция «социалистической рыночной экономики». Прежде была концепция «социалистической товарной экономики». Цзян Цзэминь, выступая на съезде с докладом, говорил о том, что «бедность — не социализм».

Таким образом, что же представляют собой китайские реформы? Своеобразная форма НЭПа? Частный случай того пути развития, по которому пошли Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Малайзия? Или же это какой-то особый феномен? На эти вопросы видимо нельзя дать однозначный ответ. Здесь присутствует и то, и другое и третье. Да, это своего рода форма НЭПа в том смысле, что после затянувшихся на многие годы попыток перескочить через исторически обусловленные этапы развития, другими словами, свернуть товарное производство на низком уровне развития производительных сил в угоду формированию социалистических, а частично и коммунистических (имея в виду полное обобществление частной собственности) преобразований, страна вынуждена коренным образом менять свою экономическую политику и поощрять развитие товарного производства.

Значит ли это, что «китайская модель» не имеет своих неповторимых особенностей? Видимо, нет. Во-первых, огромную роль играет численность населения страны, в которой, по оценкам на конец 2000 г., проживало 1,3 млрд. человек. Это целый континент. Когда грянул так называемый азиатский кризис, то Китай от него пострадал меньше других. Несмотря на довольно широкую и все более растущую включенность китайской экономики в мировую экономику, ей в то же время свойственна высокая степень самообеспеченности. В ходе обмена мнениями востоковедов по поводу вступления Китая в ВТО А. И. Салицкий подчеркивал: «По-видимому, неприменимость многих классических схем и математических моделей к оценке китайского хозяйства вытекает уже из его гигантских масштабов»[71]
. Во-вторых, неповторимым является огромный приток капитала в страну со стороны хуацяо (разбросанных по всему миру этнических китайцев) и тун-бао (китайцев, проживающих на Тайване, в Гонконге, Макао). Из 300 млрд. долларов прямых иностранных инвестиций, по данным на 2000 г., не менее 70%, по оценкам, составляли как раз средства хуацяо и тунбао[72]
. Как пишет Салицкий, капитал хуацяо и тунбао растворяется «в основном массиве китайского хозяйства»[73]
. Не поэтому ли и азиатский финансовый кризис меньше всего ударил по экономике Китая?

В-третьих, трудно воспроизводима та международная обстановка, в которой начались китайские реформы. В период обострения советско-китайских отношений стратегической задачей Запада и США в первую очередь стало стремление всеми силами углублять раскол между двумя социалистическими странами. Поэтому страны Запада и Япония не препятствовали, а, напротив, содействовали успеху реформ в Китае, в особенности на начальном и самом трудном этапе. В международной печати не раз отмечалось, что в первые годы китайских реформ Запад и Япония довольствовались больше политическими, нежели экономическими дивидендами. К сказанному следует добавить и то, что к моменту вступления Китая на путь рыночных реформ несостоятельность государственной экономики в условиях ускорившейся НТР уже не требовала доказательств.

Китай — страна древней культуры. Достаточно сказать, что в 1999 г. отмечалась 2550-я годовщина со дня рождения великого китайского философа Конфуция, который оказал огромное влияние на жизнь китайского общества сродни религиозному. Как ни хотели «великий кормчий» и его сторонники вытравить из массового сознания гуманистические начала наследия Конфуция, заменив их теорией классовой борьбы, им это не удалось. Идеи Конфуция о человеческом достоинстве, о справедливости и нравственности в отношениях между людьми, о взаимоуважении, заботе друг о друге, о том, что позволительно, а что недопустимо делать даже в самых критических ситуациях, оказались, как никогда, востребованными в переходный период развития Китая, когда, скажем так, развитие капитализма на этапе первоначального накопления связано с огромными потерями для общества в духовно-нравственной сфере.

И не случайно Дэн Сяопин стал брать на вооружение некоторые идеи Конфуция и, в частности, понятие «сяокан» — «общество малого благоденствия», в котором будет, достигнут уровень средней зажиточности. Как пишет Делюсин, «отец китайских реформ считал, что именно такая цель является для КПК реальной и осуществимой к началу XXI века. Именно достижимость этой цели, означающей решение проблемы «тепла и сытости» для всего населения, позволяет лучше активизировать трудовые и умственные усилия народа, чем звучавшие при Мао Цзэдуне несбыточные лозунги, призывавшие в короткие сроки построить лестницу, ведущую на коммунистическое небо»[74]
. Глубоко проникшие в массовое сознание идеи Конфуция уберегли китайское общество и от глубокого социального расслоения, и от духовно-нравственного кризиса, включая национальный и государственный нигилизм, и помогли сохранить преемственность поколений.

Китай — страна древней цивилизации, веками считавшая себя средоточием Вселенной. Именно отсюда идут корни известного лозунга опоры на собственные силы. Именно поэтому она легко «переваривает» иностранные заимствования. Популярный в Китае лозунг «Иностранное— на службу Китаю!» действительно реально воплощается в жизнь. Редкая, если не беспримерная, привязанность этнических китайцев к своей матери-родине, тоже содействовала успеху китайских реформ.

И в то же время «китайская модель» имеет немало общего с «восточноазиатской моделью». Авторитарный режим, реформы осуществляются под руководством партии, которую некоторые исследователи небезосновательно называют «партией-государством». И она действительно является не столько партией в общепринятом смысле этого слова, сколько государственной структурой, причем не в меньшей, если не в большей мере, чем была КПСС. При этом огромную роль в общественной жизни страны играет армия, тесно связанная с компартией, победа которой в гражданской войне, в сущности, и проложила путь созданию КНР.

С «восточноазиатской моделью» «китайскую модель» сближает и многое другое. Это высокий уровень сбережений и капиталовложений. Так, по данным В. А. Мельянцева, в 1996 г. доля инвестиций в ВВП в КНР, Малайзии и Таиланде составляла 41—42%, чуть меньше в Южной Корее, причем в основном за счет внутренних источников финансирования[75]
. Это активное государственное вмешательство в экономический процесс с целью стимулирования роста производства и экспорта, а также создания финансово-промышленных групп как локомотивов экономического развития и экспортной интервенции.

Разумеется, Китай с его масштабами не может всю свою экономику ориентировать на производство экспортной продукции, но темпы роста его экспорта достойны подражания. Как пишет В. В. Попов, политика поддержки государством конкурентоспособных отраслей, стимулирование перемещения в них ресурсов «проводилась сначала в Японии, затем в Южной Корее, на Тайване, в Гонконге и Сингапуре, позже — в странах Юго-Восточной Азии (ЮВА) и в Китае привела к впечатляющим результатам. В Китае именно экспорт был мотором экономического роста, а доля экспорта в ВВП выросла с 5% в 1978 году до более 20% сегодня»[76]
.

Экономическое сотрудничество России и Китая отражает, скорее, вчерашний день и не обращено в будущее. Экспорт РФ в Китай в основном состоит из сырьевых товаров, энергоносителей при сокращении доли готовых изделий. Исключение составляет военно-технический компонент, но и здесь «на горизонте времени» маячат сложности в недалеком будущем — отставание в поставках запасных частей, сервисных услуг, растущая конкуренция в этом динамичном сегменте мирового рынка. Подспудно назревает еще одна проблема: насколько стратегически оправдана преимущественная ориентация России на военно-коммерческое сотрудничество с КНР, как скоро его можно будет, по крайней мере, дополнить, если не заменить современной машиностроительной продукцией мирного назначения?

Китай же со своей стороны наводнил Россию дешевой продукцией повседневного спроса, не пренебрегая при этом широким сбытом контрафактной продукции. Последнее относится и к нарушению прав интеллектуальной собственности. Россию очень волнует тот факт, что Китай позволил себе в точности копировать, к примеру, российские истребители Су-27, выдавая их за китайскую разработку[77]
.

Китайское «экономическое чудо» затрагивает лишь около 1/10 населения страны, в основном в ее юго-восточной части, где сосредоточены основные производственные мощности страны (экономический комплекс Шанхая, провинций Цзянсу и Чжэцзян). Концентрация грандиозных экономических и финансовых средств на ограниченной территории неизбежно означает сдерживание развития остальных регионов страны. В результате глубокая социально-экономическая дифференциация, сложившаяся исторически, стала сочетаться с

процессом, воспроизводящим отсталость центральных и западных районов. Почти миллиард китайцев в центральных и западных районах страны живут не намного лучше, чем в XIX в. Среднемесячный заработок в КНР составляет 34—40 долл. США, а почасовая заработная плата в промышленности — 59 центов (для сравнения: в Индии — 43 цента, в Таиланде — 85, Малайзии — 278, Турции — 346)[78]
. Китай прочно держится в списке стран с самыми низкими среднедушевыми доходами. В 2005 г. ВВП на душу населения составлял всего 1,7 тыс. долл./год, а в США этот показатель достиг 42 тыс.[79]
Удельный вес населения Китая, причисляемого Всемирным банком к среднему классу, не превышает 5%[80]
.

Культивируемая площадь страны — 13,4%. Крестьяне, составляющие 60% населения, имеют мизерные наделы — от 0,15 до 0,3 га — являющиеся главным источником их существования[81]
. Одним из главных факторов социально-экономического неравенства горожан и крестьян является игнорирование властью на протяжении почти четверти века интересов сельского хозяйства, деревни, крестьянства.

Власть подчинила всю жизнь общества и государства интересам форсирования темпов экономического роста на основе всемерного расширения экспортного производства. Большую часть периода «реформ и открытости» органы власти обеспечивали прикрепление горожан к предприятиям, крестьян — к земле.

Таким образом, итоги экономического развития страны за последнюю четверть века показывают, что их невозможно оценить как однозначно положительные. Цена, которую общество заплатило и продолжает платить за форсированные темпы экономического роста, оказывается чрезмерно высокой.

ГЛАВА
II
. ПРИОРИТЕТНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КИТАЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ

2.1 Проблемы постреформистского развития и модернизации страны

В любом государстве, имеющем свою промышленность, существуют два уровня управления ею: управление производством на уровне предприятий и на уровне руководства всем национальным промышленным производством. Изменение степени влияния второго уровня управления на первый - это и есть реформа системы управления промышленностью.

Степень этого влияния определяется многими факторами – специализацией национальной промышленности, формой ее участия в международном разделении труда, господствующей идеологией (приближенность к демократической концепции развития обуславливает вместе с более широким использованием рыночных механизмов и большую свободу управления хозяйственной деятельности предприятий), чисто временными условиями, в которых может находиться государство, и которые могут временами также серьезно влиять на степень централизованности системы управления промышленностью. Эти, а также некоторые другие факторы могут быть равноправными в формировании системы управления промышленностью, но какой-то или какие-то факторы могут иметь и приоритетное значение.

В Китае система управления промышленностью, необходимость реформации которой возникла на рубеже 70-80-хх годов, в основном сложилась в начале 50-х годов и имела своим прототипом соответствующую советскую систему. Кроме таких недостатков как чрезмерная централизация управления, слияние хозяйственных и административных функций у руководства производства, частая несогласованность подходов ко многим вопросам территориального и ведомственного руководств, ее реформа была вызвана и приходом существовавших принципов управления промышленностью в полное несоответствие с уровнем производственных отношений на селе и нуждами аграрной реформы, которое проявилось уже в первой половине 80-х годов.[82]

После III Пленума ЦК КПК 11-го созыва начался большой эксперимент в государственном масштабе по проверке жизнеспособности и эффективности новых методов управления промышленностью по принятым Госсоветом КНР годом позже в июле 1979 года - пяти документов[83]
(Временные положения о расширении хозяйственной самостоятельности государственных промышленных предприятий. Положение о делении прибылей на государственных предприятиях. Временные положения на введение налога на основные фонды на государственных промышленных предприятиях. Положения относительно нормы амортизации на государственных промышленных предприятиях и усовершенствования методов использования амортизационных средств, Временные положения о кредитовании оборотных средств на государственных промышленных предприятиях). Для этого эксперимента каждое ведомство и административно-территориальная единица обязаны были выделить определенное число «подопытных» предприятий. Несмотря на не слишком охотное выполнение этого решения местными властями к августу 1980 года число участвующих в эксперименте предприятий возросло до более чем 6000, что составило около 16 процентов общего количества государственных промышленных предприятий и соответственно 60 и 70 процентов в стоимости валовой продукции и промышленной прибыли. Как видите, даже отношения между последними двумя показателями и первым уже позволяют, хотя и обобщенно заметить степень эффективности новых форм хозяйственного управления. Для стимулирования реформы на этих предприятиях и для вовлечения в нее новых промышленных единиц госсектора в одобренном в сентябре 1980 года Госсоветом КНР докладе Государственного экономического комитета «О положении и перспективах в области расширения хозяйственной самостоятельности предприятий» указывалось на допустимость использования различных форм деления прибыли между госбюджетом и различными фондами предприятий.[84]
С 1981 года эти права были значительно расширены также в сферах внутрикадровой политики, финансовой деятельности, самообеспечения материальными ресурсами, модернизации производственного процесса, закупки исходного сырья и сбыта продукции. Характерно, что уже тогда созданная весьма основательная научно-исследовательская база позволяла вести этот грандиозный эксперимент дальше параллельно с изучением результатов действия уже опробованных механизмов и полномасштабным внедрением в национальную промышленность тех из них, которые доказали свою дееспособность и эффективность. Завершилась эта практическая проверка новых методов хозяйственного управления в промышленности к концу 1983 года экспериментами по расширению прав на увеличение спектра выпускаемой продукции, на либерализацию использования формируемых из доли прибыли фондов предприятий, права на распоряжение частью валютной выручки.[85]

Большинство этих отдельных проверок и весь эксперимент в целом заняли период с 1979 по 1983 годы и дали положительный результат. Эти выводы были сделаны после подведения Госсоветом КНР итогов эксперимента в изданных им в мае 1984 года Временных положениях о дальнейшем расширении хозяйственной самостоятельности государственных предприятий. Согласно этим положениям к уже ранее полученным, государственные предприятия наделялись широким спектром дополнительных прав, в том числе на планирование производства, реализацию продукции, установление цен на выпускаемую продукцию, на выбор поставщика материальных ресурсов, на использование собственных фондов, на распоряжение своим имуществом, на организационные перестройки, на управление рабочей силой, на начисление заработной платы и премий, на кооперацию с другими предприятиями.[86]

В сентябре руководством страны был сделан вывод о том, что оживление деятельности предприятий, в особенности крупных и средних предприятий общенародной собственности (предприятий Госсектора), является центральным звеном всей хозяйственной реформы с упором на города.

В результате проведения этих экспериментов и закрепления их результатов была создана благоприятная почва для создания в промышленности вслед за сельским хозяйством многообразной системы экономической ответственности. Вернее, к середине 80-х годов речь шла уже о совершенствовании этой системы, так как в октябре 1982 года 80 процентов крупных и средних промышленных предприятий функционировали в рамках той или иной ее формы. Широкое распространение получила система производственной ответственности, впервые созданная на пекинском металлургическом комбинате «Шоуду», получившая название «гарантия, обязательство, проверка». Она содержала в своей основе принцип приоритета договорно-контрактных отношений между предприятием и вышестоящей организацией и между предприятиями. Пункт «проверка» предусматривал систему жесткого контроля за выполнением договоров и соответствующую систему административно-финансовых санкций.[87]

В некоторых других формах системы производственной ответственности в промышленности упор делался на конкретизацию требований к каждому технологическому звену, специализированной бригаде и отдельному работнику. Соответствие выполняемой работы этим требованиям более тесным образом увязывалось с механизмом начисления заработной платы и премий.

Параллельно с этим возникла необходимость в смене системы управления на средних и крупных промышленных предприятиях Госсектора, раньше сочетавшую в себе директорскую ответственность и производственную деятельность партийных ячеек. На каком-то этапе оправдывавшая свое существование, эта система к середине 80-х годов себя полностью изжила, и партийная часть руководства предприятиями была упразднена. Если честно, то позавидовать участи китайских директоров заводов и фабрик мы бы не осмелились, особенно с учетом кампании на повышение роли собраний рабочих и служащих, профсоюзов и собраний трудовых коллективов в деле управления хозяйственной деятельностью своих предприятий.

Как уже отмечалось, китайским руководством примерно с середины 1984 года началось активное поощрение создания и совершенствования новых производственных промышленных объединений. Ясно, что это было невозможно без реформы системы управления промышленными предприятиями, которая имела по отношению к этим нововведениям переходный характер. Наиболее ключевыми ее моментами в этом ракурсе были такие преобразования, как передача большой части полномочий управленческого аппарата производственным звеньям, сокращение за счет этого самого управленческого аппарата.

В августе 1984 года решением постоянного комитета Госсовета КНР по инициативе министерства Машиностроения данное министерство передало все промышленные предприятия, подчиненные министерству и его региональным представительствам в управление местным органам власти.[88]
Гораздо больший реформаторский настрой местных руководителей по сравнению с большинством директорского корпуса крупных и средних промышленных предприятий обусловил в совокупности с этим событием значительный рост темпов создания металлургических компаний, а с начала 90-х годов и концернов внутри отрасли.

Термин «промышленная компания типа предприятия» или «трест» был узаконен еще летом 1979 года. Во «Временных положениях о системе управления общегосударственными специализированными компаниями», принятых в марте 1982 года были определены положения о непринадлежности этих компаний Госсовету КНР, об их подчинении соответствующим по профилю деятельности ведомствам, об определении их статуса по конкретному назначению и сфере охвата производства, о рамках хозяйственной самостоятельности и о перспективах перехода на полный хозрасчет.[89]

Создание производственных компаний дало сильный толчок расширению кооперации между предприятиями.

За период с 1984 по 1990 годы Госсовет КНР принял целый комплекс мер, общее назначение которых можно определить, как усилия по превращению национального промышленного потенциала, состоящего из производственных мощностей отдельных предприятий, в единый производственный механизм с максимальной эффективностью использования хозрасчетных внутрихозяйственных связей. Как и из сельского хозяйства к середине 80-х годов, так и из национальной промышленности к началу 90-х годов китайским реформаторам удалось создать единый, цельный и отлаженный механизм с чрезвычайно сложной, по причинам смешения рыночных и социалистических принципов функционирования и масштаба кооперирования, структурой, что и позволяет некоторым западным специалистам говорить о невообразимой сложности и нелогичности основных секторов китайской экономики и с пессимизмом отзываться о долговечности этой модели и здесь есть доля истины.

В 2005 г. госпредприятия, предприятия с государственным контрольным пакетом акций и коллективные предприятия дали 43,1% всей добавленной стоимости промышленности. Остальные проценты пришлись на предприятия с иностранным участием, индивидуальные и частные предприятия.

С начала осуществления политики реформ и открытости, китайская промышленность сохраняет высокие темпы развития. Сложилась ситуация синхронного повышения темпов, качества и отдач. С 1996 г. по производству стали, угля, цемента, химических удобрений и телевизоров Китай занимает первое место в мире. [90]

До 1978 г. в Китае существовала только экономика общественной собственности, государственные предприятия составляли 77,6 процента, коллективные — 22,4 процента. Реформы открыли широкое пространство для совместного развития всех секторов экономики, словно грибы после дождя выросли предприятия с участием зарубежного капитала и предприятия, инвестированные бизнесменами из Сянгана, Аомэня и с Тайваня. Появились также индивидуальный и частный экономические секторы.

Реформа госпредприятий постоянно занимает центральное место в перестройке экономической системы Китая.

Правительство провело множество экспериментов в попытке решить больную проблему затяжной и широкомасштабной нерентабельности государственных предприятий. В настоящее время в основном завершена работа по преобразованию госпредприятий в акционерные общества, и там, где осуществлен переход на акционерный режим, устойчиво растет рентабельность хозяйствования, заметно увеличивается совокупная мощность госпредприятий. Это, несомненно, усиливает их доминирующую роль в контроле и воздействии на развитие народного хозяйства.

По статистическим данным 2005 г., среди китайских предприятий, входящих в 500 сильнейших предприятий мира, 15 расположены в континентальной части Китая и без исключения относятся к государственному сектору. Большинство из 500 сильнейших отечественных предприятий составляют государственные и государственно- холдинговые предприятия, их общий оборот составил 86 процентов ВВП всей страны. Это лишний раз подтвердило, что госпредприятия являются костяком национальной экономики. В то же время необщественный сектор играет немаловажную роль в развитии производства разных отраслей[91]
. Так, из 40 промышленных отраслей насчитывается 27, предприятия необщественной собственности более половины всех предприятий, в отдельных отраслях – более 70 процентов.

Строительство электросетей также находится на этапе самого быстрого в истории развития, региональные магистральные электросети покрывают все города и большую часть деревни. В настоящее время электроэнергетика Китая вступила в новый этап развития, характеризующийся современным техническим оснащением на базе крупных агрегатов, крупных электростанций, крупных электросетей и прогрессивными технологиями сверхвысоконапряженной передачи и автоматизированного управления.[92]

С 80-х гг. прошлого века правительство вложило огромные средства в создание крупных современных угольных шахт, что обеспечило неуклонное возрастание угледобывающей мощности. Благодаря техническому прогрессу в области угольной промышленности Китай теперь имеет все возможности самостоятельного проектирования, строительства, технического оснащения и управления крупными угольными карьерами мощностью до десятков миллионов тонн и крупными шахтами. Непрерывно улучшаются технологии и оборудования обогащения различных сортов угля, в опытном порядке внедряются в производство технологии по сжижению и подземной газификации угля.

Нефть и природный газ являются стратегически важными ресурсами. Начиная с 1997 г., годовая добыча нефти в Китае 9 лет подряд превышала 160 млн. тонн, занимая 5-е место в мире. Развитие нефтяной промышленности дало сильный стимул местной экономике и смежным отраслям, в том числе машиностроению, черной металлургии и транспорту.

Чтобы освободиться от пут, каковыми является нехватка энергии для развития экономики, Китай целенаправленно и в зависимости от возможностей регионов приступил к освоению новых энерго-источников: ветровую, солнечную, геотермическую энергию и энергию приливов. Китай богат ресурсами ветровой энергии и имеет большой потенциал для ее масштабного развития. С 2001 по 2005 гг. правительство ассигновало на выработку ветровой энергии 1,5 млрд. юаней, на этих средствах было смонтировано около 200 тыс. малогабаритных ветроэлектрических установок, которые сыграли важную роль в снабжении энергией сельских и скотоводческих районов. Северные районы страны, что богаты ветровой энергией, постепенно превращаются в арены конкуренции для отечественных и зарубежных инвесторов. В то же время в западных районах страны, где среднесуточная интенсивность солнечного излучения составляет 3 кВт. ч, солнечная энергия получила широкомасштабное пользование. Так, в уезде Юйчжун провинции Ганьсу построена самая крупная в Азии показательная база технологий солнечного отопления и охлаждения, которая одновременно функционирует как центр обучения для специалистов из развивающихся стран в области солнечной энергии.[93]

В феврале 2005 г. постоянный комитет ВСНП принял « Закон о возобновляемых источниках энергии», где четко определены обязательства и ответственность правительств, предприятий и частных лиц по освоению и пользованию возобновляемыми источниками энергии, предложен целый комплекс политических установок и конкретных мероприятий, включая систему целевых количественных показателей, режим целевой финансовой поддержки, налоговые льготы. Правительство всемерно добивается цели постепенного повышения удельного веса экологически чистых возобновляемых энергоресурсов в общем энергопотреблении.[94]

Машиностроение обеспечивает промышленные отрасли, крупным комплектным оборудованием высокого класса, включая крупные газотурбины, крупные насосные агрегаты, атомные энергоблоки, трансформаторное оборудование сверхвысокого напряжения постоянного тока, крупное комплектное оборудование для металлургии, по выпуску химудобрений и нефтехимической продукции, оборудование для городского рельсового транспорта, новейшее оборудование для бумажной и текстильной промышленности. Машины и транспортное оборудование стали основными статьями экспорта Китая в период 1996-2005 гг. и удерживали первое место среди экспортных товаров страны. В 2005 г. экспорт механического и транспортного оборудования в стоимостном выражении достиг 290,6 млрд. долларов США, увеличившись на 8,4 процента против предыдущего года.[95]

С 90-х гг. автомобилестроение как одна из опорных отраслей отечественной экономики получило стабильное развитие. Производственная мощь увеличилась с 514 тыс. автомашин в 1990 г. до 2070 тыс. штук в 2000 г. В 2005 г. валовой выпуск машин составил 5705 тыс. шт., из которых насчитывается 3931 тыс. легковых и пассажирских машин, сбыт достиг 5918 тыс. шт., включая 3971 тыс. легковых и пассажирских машин. В Китае автомобили традиционно считались слишком роскошными и потому недоступными для простого народа потребительскими товарами. Но сегодня они стали широко входить в быт населения, в результате сбыт автомобилей стал самой динамичной составляющей розничной торговли.

Несмотря на неуклонное и весьма успешное продвижение китайских реформ, все усилия по наращиванию национального производственного потенциала почти полностью «съедаются» бешеными темпами прироста населения. Из-за сохраняющейся низкой степени китайской экономики в мировую систему разделения труда, которую можно еще назвать и неравноправной интегрированностью, рассчитывать в ближайшем будущем на некоммерческие иностранные финансовые вливания Китаю не приходится. Темпы роста населения не позволят Китаю такой роскоши, как торможение демократизации экономики ради идеологических и даже политических соображений; то есть переход – возврат к более приближенным социалистическим формам производства, неминуемо грозящий снижением экономической эффективности народного хозяйства, невозможен. Следовательно, рано или поздно Китай, как бы ни старался он оттянуть официальное признание этого факта, придет к чисто рыночной концепции экономики.[96]
Принцип наивысшей экономической целесообразности, из нее вытекающий, грозит такой безработицей, (в будущем с повышением производительности труда она может принять вообще трудновообразимые размеры), а за нею и таким падением среднего уровня жизни в КНР, что с учетом численности населения этой страны последствия при таком ходе событий могут быть не просто катастрофическими, но и гибельными для всей планеты. Всемирная продовольственная, ресурсно-сырьевая проблема, которая абсолютно неизбежно проявится уже через 50-100 лет на экономике всех стран, только увеличивает вероятность такого развития событий. То же самое произойдет, если Китай официально заявит о переходе к рыночной концепции экономики.[97]
Возможная помощь и инвестиции зарубежных промышленных компаний могут быть нивелированы неизбежным политическим кризисом в «переходный период». Все вопросы, конечно, начинаются со слова «насколько». Насколько подготовленным окажется китайское общество к отказу от социалистической концепции развития? Насколько будет подготовлен амортизационный механизм для борьбы с негативными последствиями перехода к рыночной концепции? Насколько быстро пройдет подвергшаяся психологическому кризису часть китайского общества этот «период адаптации»? Насколько действенна и велика будет поддержка Китая мировым экономическим сообществом? Насколько велик будет накопленный Китаем экономический потенциал и насколько долго будет он способен поддерживать необходимые темпы экономического роста? От всех этих «насколько» и зависит судьба далеко не только одного Китая.

Быстрый экономический рост немало наблюдателей восприняли как настоящее чудо. Подробно тому, как в прошлом аналогичном образом расценивались успехи экономического подъема Японии, Южной Кореи, Тайваня, в настоящее время с восторгом говорится о Китае. Произошедший экономический подъем в столь крупной и в недавнем прошлом отсталой стране имеет огромное значение. Он привлекает к себе пристальное внимание и вызывает уважение.

В «Обзоре экономики Китая», опубликованном в 2005 г. Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), прямо говорится, что нет никаких признаков замедления этого роста в обозримом будущем. И западные аналитики не ошиблись: уже первые предварительные данные за 2005 г. показывают, что рост ВВП Китая вновь превысил 9%[98]
.

Существует нескольких гипотез, пытающихся объяснить китайское чудо:

Гипотеза 1 - отсталость. Утверждается, что китайская экономика растет так быстро потому, что уровень развития в Китае был низким, а темпы роста слаборазвитых стран выше, чем более развитых стран.

При одних и тех же душевых показателях ВВП возможен и быстрый рост и глубокое падение. Ни одна другая слаборазвитая страна не имела темпов роста, сколько-нибудь близких к китайским. Более того, темпы роста Китая оказались уникальными для всей мировой экономики.

Гипотеза 2 - особенности структуры производства. Утверждается, что решающий вклад в ускорение экономического роста внесла структура китайской экономики, низкая доля промышленности и высокая доля сельского хозяйства.

На самом деле вопреки широко распространенным заблуждениям удельный вес промышленности в ВВП в Китае был не ниже, а выше, чем в России. Однако более низкий удельный вес промышленности в России не способствовал повышению темпов ее экономического роста. И наоборот, более высокий показатель Китая не способствовал замедлению его темпов роста по сравнению с Россией[99]
.

Гипотеза 3 - особенности структуры занятости. Утверждается, что более высокие темпы роста в Китае объясняются высоким удельным весом сельскохозяйственного населения в начале реформ.

Темпы экономического роста не зависят от структуры занятого населения. При доле занятых в сельском хозяйстве на уровне, близком к 70,5% (Китай в 1978 г.), значения среднегодовых темпов экономического роста в разных странах колеблются от - 6,0% до +8,2%. Следовательно, структура занятости не объясняет высокие темпы экономического роста в Китае.

Гипотеза 4 - национальная специфика. Утверждается, что феноменальные результаты экономического развития Китая обусловлены уникальными чертами китайского национального характера, в том числе такими, как трудолюбие, самоотверженность, неприхотливость.

Если бы это было так, то Китай отличался бы высокими темпами экономического развития на протяжении всей своей истории. Однако в течение первых трех четвертей XX века китайская экономика имела очень низкие темпы роста, которые периодически становились отрицательными. До недавнего времени Китай относился к наиболее бедным странам мира, а реальная угроза голода была ликвидирована лишь несколько лет назад. В 1952-1978 гг. ВВП на душу населения в Китае снижался и по отношению к российскому и по отношению к среднемировому уровням.

Лишь в конце 70-х годов произошел перелом в тенденциях развития, и Китай с огромной скоростью стал сокращать свое отставание от многих стран мира, включая и Россию. Таким образом, лишь в конце 70-х годов в Китае произошло то, что привело в движение гигантский потенциал развития, о существовании которого многие и не подозревали. Очевидно, эти радикальные перемены были вызваны именно экономическими реформами.

Гипотеза 5 - характер экономической политики. Поэтому кажется вполне очевидным, что успехи китайской экономики обусловлены примененной моделью экономического реформирования. В отличие от России, где осуществлялись, как утверждается, либеральные реформы (так, например, шоковая терапия), в Китае реформы носили постепенный характер. В отличие от России, где государство «ушло» из экономики, в Китае государство сохранило значительный контроль за экономикой, а его роль в экономическом развитии заметно возросла.[100]

Что изменилось в Китае в результате этих успешных реформ?

Во первых – изменился сам внешний облик страны. Сейчас силуэты приморских китайских городов напоминают Нью-Йорк – масса небоскрёбов, многоярусных дорожных развязок и скоростных магистралей. По протяженности скоростных автомагистралей в стране, как и по ВВП, как мы видели, Китай уже занимает второе место в мире, на первом пока США. Внешний вид страны сейчас меняется очень интенсивно – жилищное строительство в Китае ежегодно добавляет жилой площади в среднем, около 1 кв. метра на каждого китайца (а их 1,3 миллиарда!). Эти китайские темпы поражают даже москвичей, которые очень гордятся своими темпами, так как строят Москву за все деньги всей России. Но темпы строительства одной Москвы (0,5 кв. м. в год на одного жителя) вдвое отстают от средних темпов всего Китая![101]

Создание и совершенствование социалистического рыночного экономического механизма – задача реформы на текущий период и перспективу. Она включает пять основных звеньев:

1. Реформа госпредприятий. Госпредприятия принадлежат в основном к ключевым отраслям народного хозяйства (энергетика, транспорт, производство важнейших видов сырья, материалов и оборудования). Поэтому от успеха их реформы во многом зависит судьба преобразований в целом.

Реформа госпредприятий ставит своей целью не аннулировать государственную собственность и осуществить приватизацию, а изменить механизм хозяйствования. Мы считаем, что государственная собственность совместима с рынком по следующим причинам:

во-первых, для создания рыночной экономики нужно лишь, чтобы участники рынка имели право на хозяйствование и самостоятельные экономические интересы;

во-вторых, это условие можно выполнить путем отделения права на хозяйствование от права на собственность по принципу «государственная собственность, самостоятельное предпринимательство, самоокупаемость».

Ядром реформы госпредприятий является создание «современной системы предприятий». Функции и ответственность должны быть четко распределены между правительством и предприятием. Правительство как собственник и макроэкономический регулятор имеет право контролировать его деятельность. Предприятие, получив статус юридического лица, должно нести ограниченную материальную ответственность за результат хозяйствования за счет и в рамках своего имущества. Поощряется соединение предприятий, создание консорциумов и групп. Для преобразования мелких предприятий разрешается использовать подряд, аренду и акционирование.[102]

2. Создание комплексной системы рынков. Для ее формирования необходимо развивать (помимо рынка потребительских товаров) рынки средств производства, рабочей силы, недвижимости, технологий и информации, а также фондовый рынок. Надо бороться со стремлением отдельных районов к самоизоляции и протекционизму в интересах собственных предприятий. Важно отстоять единый рынок внутри страны, интегрировать его в мировой, обеспечить необходимую законодательную базу.

Важное значение для равноправной конкуренции предприятий и оптимизации распределения экономических ресурсов имеет изменение системы ценообразования. За несколько лет сформируется его новый механизм. Государство будет устанавливать цены только на продукцию естественных монополий (нефть, природный газ, редкие металлы и др.), специфические товары (медикаменты, оружие), а также услуги учреждений таких сфер, как здравоохранение, образование, культура и спорт. Цены на остальные товары и услуги должны определяться рынком. При проведении реформы цен необходимо внимательно следить за их уровнем для предотвращения резкой инфляции.[103]

3. Углубление реформы систем распределения и социального обеспечения. При распределении доходов народного хозяйства следует принимать во внимание интересы государства, коллектива, личности, центрального правительства и местных администраций. Нужно устранять имеющие место перекосы в получении доходов гражданами на местах и местными администрациями.[104]

Большое значение придается преобразованию системы заработной платы на предприятиях, в учреждениях и государственных органах исходя из их специфики. Личные доходы должны быть дифференцированными и соответствовать принципу “главное – эффективность, но с учетом справедливости”[105]
. Человеку нужно предоставить возможность получать доход от своего капитала и имущества, но эта форма дохода останется лишь дополнительной. Правительство намерено через политику распределения и налоговые рычаги регулировать личные доходы для предотвращения социального расслоения общества.

Намечается установить режим отчетности о доходах, подлежащих налогообложению, усилить контроль за подоходным налогом, ввести налоги на наследство и дарения.[106]

Важной задачей является совершенствование системы социального обеспечения, ускоренная разработка законов по борьбе с безработицей, а также о пенсиях и здравоохранении. Городские рабочие и их коллективы совместно должны нести расходы на пенсионное и медицинское страхование.

Следует различать административную работу учреждений социального обеспечения и предпринимательскую деятельность фондов социального обеспечения. Учреждения должны контролировать доходы и расходы фондов, которые могут заниматься предпринимательской деятельностью, главным образом покупкой государственных облигаций с целью сохранения и увеличения основного капитала при обеспечении нормальных выплат и ликвидности.

4. Создание механизма косвенного регулирования макроэкономики . Главная задача макроэкономического регулирования в условиях рынка - обеспечить баланс совокупного спроса и предложения, стимулировать оптимизацию структуры народного хозяйства, обеспечить длительное, быстрое и здоровое развитие экономики. Для создания эффективного механизма регулирования необходимо провести реформы плановой, банковской и налоговой систем.[107]

Для создания рыночной экономики потребовалось разделить функции правительства и предприятий. Функции правительства включают планирование, разработку экономической политики, предоставление информации, согласование спорных вопросов, оказание разного рода государственных услуг, контроль за исполнением. Местные администрации не должны вмешиваться в работу предприятий, разрешенную законом и входящую в их полномочия. Необходимо правильно распределить полномочия в управлении экономикой между центром и местными администрациями с целью поощрения инициативы обеих структур.

В Китае постепенно формируются современная финансовая система, современное страховое дело и современный фондовый рынок.

В 1984 г. Народный банк Китая перестал заниматься операциями кредитования и сбережения, стал полноценным Центральным банком, осуществляющим макрорегулирование и макроконтроль в финансовой сфере. В 1994 г. Промышленно-торговый банк Китая, Банк Китая, Сельскохозяйственный банк Китая и Строительный банк Китая были преобразованы в государственные коммерческие банки. Одновременно были созданы три банка политического характера — Банк сельскохозяйственного развития Китая, Государственный банк развития и Экспортно-импортный банк Китая.

В апреле 2003 г. был создан Комитет по надзору и управлению банковским сектором Китая. Таким образом, сформировалась в стране целостная система контроля в сфере финансов, состоящая из Комитета по надзору и управлению банковским сектором Китая, Комитета по надзору и управлению фондовыми сделками Китая и Комитета по надзору и управлению страхованием Китая, между которыми четко разграничены полномочия и налажен механизм взаимодействия.[108]

В 1994 г. Китай приступил к реализации проекта «Золотых кредитных карт», нацеленного на интегрирование систем поддержки электронных кредитных карт разных банков страны, и к концу 2005 г. в 600 городах и 300 экономически развитых уездах налажена трансрегиональная и межбанковская интеграция систем поддержки кредитных карт.

В 1994 г. Китай провел реформу в системе валютного контроля, в результате введены единые курсы основных иностранных валют к жэньминьби, открыты банковские операции по продаже и расчетам иностранных валют, создан единый межбанковский валютный рынок. Непрерывно осваиваются новые сферы финансовой деятельности, предложены ряд новых номинаций финансовых услуг — потребительские кредиты, инвестиционный фонд ценных бумаг, инвестиции в увязке со страхованием, которые обеспечили интеграцию финансового дела Китая с современными тенденциями развития международных финансов.

Начиная с 2001 г., когда Китай вступил в ВТО, был открыт доступ для внешнего мира к валютным операциям в китайских банках. В настоящее время территории, где иностранным банкам разрешаются операции в китайских юанях, расширены до 25 городов, причем клиентами, обслуживаемыми банками в операциях в жэньминьби, стали не только предприятия на зарубежном капитале, иностранные граждане и бизнесмены из Сянгана, Аомэня и с Тайваня, но и предприятия, созданные на китайском капитале. В 2005 г. Китай сделал новые шаги на пути реформы финансовой системы – дал разрешение зарубежному капиталу на акционерное участие в некоторых государственных коммерческих банках, санкционировал создать механизм рыночного урегулирования процентных ставок.

Одновременно коммерческие банки Китая открывают свои филиалы за рубежом страны, занимаются международными кредитами. Среди них самую масштабную сеть зарубежных филиалов имеет Банк Китая. В 1990 и 1991 гг. были открыты в Шанхае и Шэньчжэне фондовые биржи, с тех пор фондовый рынок Китая значительно увеличился по масштабам, пройдя нелегкий путь упорядочения, на что многим странам обошло более 100 лет. Фондовый рынок способствовал перестройке государственных предприятий страны, предоставил им реальные условия для трансформации механизма хозяйствования и перехода к системе рыночной экономики. Что касается простых людей, то с появлением фондового рынка сбережение денег в банках перестало быть как раньше, единственным способом накопления личных средств, им было предоставлена новая возможность умножения личного достояния.

Страхование в Китае было восстановлено в 1980 г. после 20-летнего застоя. В 1981 г. единственная в то время Народная страховая компания Китая, наделенная одновременно функциями компетентного органа правительства, была преобразована в полноценную специализированную компанию. Теперь структурные подразделения этой компании распространены по всей стране, охватив города центрального подчинения, административные центры всех провинций и автономных районов, а также все уезды. Принятие в 1995 г. «Закона КНР о страховании» и создание в 1998 г. Китайского комитета по надзору и управлению страхованием Китая ознаменовали собой создание правовой основы и принципов действия для страхового рынка.

В начале 90-х годов, когда экономический рост в КНР достигал 12-14%. журнал «BusinessWeek» оптимистично писал, что Китаю суждено стать «экономической сверхдержавой XXI века». Действительно, если учесть роль Китая в истории мировой цивилизации, значительные ресурсы и потенциал для роста, а также готовность руководства страны продолжать экономические реформы, можно предположить, что «китайское чудо» продлиться и в новом веке. По прогнозам, к 2020 году Китайская экономика станет крупнейшей в мире, обогнав Соединенные Штаты.[109]

Однако проблемы, которые накапливались в экономике КНР в течение десятилетий, внезапно обострились в разгар азиатского кризиса 1997-98 годов. Тогда инвесторы начали в панике выводить капиталы из региона, спрос на китайскую продукцию резко упал, особенно в связи с девальвацией в странах-конкурентах. Все это заставляет специалистов более внимательно проанализировать «китайское чудо». В последние годы стало ясно, что Китай на пути своих грандиозных преобразований может столкнуться с не менее грандиозными проблемами. Наиболее важной станет проблема рынка труда: сейчас в сельском хозяйстве занято около 100 миллионов человек избыточной рабочей силы, и данная цифра увеличивается на 15 миллионов человек в год. Эта огромная масса людей «выдавливается» из деревни в город в поисках работы, и лишь продолжение бурной индустриализации сможет предотвратить невиданный всплеск безработицы. В то же время темпы экономического роста в Китае падают из года в год, и достижение такой цели становиться все более проблематичным.

Некоторые западные эксперты не уверены, что китайское руководство в состоянии эффективно справляться с все нарастающим числом экономических, политических и социальных противоречий, не отказавшись от монополии коммунистической партии на власть. Американский социолог Джек Глэдстон считает, что Китай с каждым годом все больше и больше приближается к всеобъемлющему кризису: население деидеологизируется и выбирает материальные ценности, растет эмиграция в развитые страны, увеличивается пропасть между городом и деревней, между богатыми и бедными, сельскому хозяйству становится все труднее удовлетворять растущие потребности богатеющего населения. Все это приводит к снижению эффективности государственной власти, и в итоге наступит новый период хаоса и нестабильности.[110]

Будущее покажет, насколько верны эти пессимистичные прогнозы. Возможно КНР все-таки удастся построить жизнеспособный гибрид из капиталистической экономики и коммунистической идеологии. Китай всегда был самобытной страной с глубокими историческими корнями и особенным, не понятным европейцам менталитетом, так что, вопреки всем западным прогнозам, он найдет таки свой путь к экономическому процветанию и выйдет на первое место среди развитых держав.

На пороге XXI века внешнеэкономический курс Пекина изменился. Вступив в ВТО в ноябре 2001 года, страна сразу же активизировала экономическое сближение с восточноазиатскими государствами, прежде всего с Японией и Южной Кореей. В этом просматривается заявка Китая на роль одного из основных архитекторов формирующейся на Востоке мощной экономической группировки, создающей благоприятные условия для усиления роли Пекина в разработке Механизма регулирования мирохозяйственных связей.

Вместе с тем либерализация внешнеэкономического режима, связанная с вступлением в ВТО, должна подтолкнуть и внутренние реформы.

Таким образом, в начале третьего тысячелетия Китай вновь оказался на пороге фундаментальных перемен. Промедление с формированием рыночных институтов в промышленности и банковской сфере грозит усилением дисбалансов и кризисных явлений в народном хозяйстве. С другой стороны, новый этап реформ, скорее всего, потребует некоторого замедления экономического роста, повлечет за собой увеличение безработицы и другие социальные издержки. Кроме того, в ходе дальнейших экономических преобразований потребуется обеспечить большую открытость Китая. Политические и социально-экономические последствия этого процесса (в том числе с точки зрения сохранения единства Китая) пока трудно предсказуемы. Таков непростой выбор, перед которым оказалось новое руководство КНР. Однако едва ли оно сможет не учитывать инерцию уже развивающихся рыночных процессов и не продолжить начатые институциональные преобразования после XVI съезда КПК.

2.2 Китай в мировой политике: ресурсы, цели, перспективы

Современный Китай - это динамично развивающееся государство, мощный политический центр. Сегодня он занимает шестую строчку в списке крупнейших экономик планеты и четвертую - по объему внешней торговли. Понимая, что к середине XXI в. Китайская Народная Республика станет ведущей мировой державой, все больше стран демонстрируют заинтересованность в расширении сотрудничества с ней. С таким государством теперь вынуждены считаться даже те, кто не заинтересован в его стабильном процветании и опасается его новой глобальной роли.

Со времени начала реформ и политики открытости Китай чрезвычайно расширил свои связи с остальным миром, стал намного лучше знать другие народы. Значительно усилился культурный обмен между Китаем и другими странами. То, что Китай является неотъемлемой частью мира, четко осознается практически каждым китайцем. Стремясь к прогрессу, мы также понимаем, чего ждет от Китая остальной мир, и в то же время стараемся поставить нашу мудрость на службу международному сообществу.

Сегодня международное сообщество задается вопросом: что принесет планете развитие Китая? Нашим самым коротким ответом на этот вопрос могут быть два ключевых слова: гармония и мир. Наша культурная традиция, наша общественная система и идеалы, к которым мы стремимся, - всё это обусловливает то, что «гармония» - наша главная ценность и наш естественный политический выбор, так же как и то, что мир - наша великая надежда и наш принцип в международных отношениях. Лишь гармония и спасительный мир могут способствовать прогрессу в Китае, и только на этом пути возможен прогресс.

Развитие Китая ориентировано на модернизацию страны, благодаря чему стоящие перед ним проблемы можно разрешить его собственными силами и тем содействовать делу мира и прогресса, к которым стремится международное сообщество. В течение трех столетий, прошедших со времени промышленной революции, западные державы развивались за счет заморской экспансии, зачастую до такой степени сопряженной с войнами, что мир на планете время от времени нарушался. Вынужденный идти по другому пути, Китай избрал главным принципом развития «приведение своего дома в порядок» за счет собственных сил, занимаясь своими делами и не вмешиваясь в чужие. Эта стратегия оправдала себя, поскольку в течение двух последних десятилетий наблюдается повышение уровня жизни людей и особенно сокращение числа бедных примерно на 300 млн. человек. Столь значительное улучшение положения такого количества людей в такие короткие сроки является во всех отношениях существенным вкладом в дело мира и прогресса. И это - яркий пример того, как «Китай оказывает конструктивное влияние на мир, изменяя сам себя»[111]
.

Для Китая характерны две особенности: громадная территория и огромный разрыв в - уровне развития различных его регионов. Эти две особенности создают широкие возможности для развития Китая за счет собственных резервов, превращая его в силу многих причин в гигантский внутренний рынок. Развитие в нашей стране подразумевает постепенное обеспечение высокого уровня сбалансированности и всеобщего процветания путем более эффективного использования таких факторов, как грамотное размещение средств производства, межрегиональная миграция и заинтересованность населения, прежде всего на базе семейного подряда. За последние двадцать с лишним лет Китай пережил беспрецедентную реструктуризацию общества - речь идет об урбанизации, социальной трансформации и институциональных реформах. Огромный рынок, динамичный, открытый, всеобъемлющий, упорядоченный, формируется в нескольких направлениях, создавая базис для 1300 млн. человек, чтобы производить материальное и духовное богатство. Особенно примечательно умелое управление миграциями, в которые вовлечены сотни миллионов людей, необычными для истории самого Китая и других стран мира. Процесс модернизации во многих странах бывал зачастую связан с постоянным возникновением скоплений людей и разрушительным воздействием миграций, в результате которых происходили вспышки насилия. Китай, однако, принял концепцию «ценности народа» и сочетал миграции с уменьшением дуализма город - деревня и регионального дисбаланса, извлекая пользу из миграционного давления в интересах оптимального размещения ресурсов и обеспечения экономического роста. Всесторонняя урбанизация в китайском стиле, которая включает в себя развитие поселков городского типа и реконструкцию сельских районов, вероятно, открывает новые пути для решения проблем, связанных с миграциями населения.

Развитие Китая благодаря открытию внутреннего рынка и превращению в единое целое национальных средств производства страны, обеспечило возможности для бизнеса и сделало доступными источники богатства для всех. В условиях экономической глобализации людские ресурсы Китая превратились в конкурентоспособную производительную силу, привлекая, таким образом, в Китай производственные мощности из разных стран. Поэтому происходят изменения в международном разделении труда, ценообразовании и глобальной системе спроса и предложения. «Китайский фактор», с одной стороны, расширяет пределы мирового рынка, и помогает обуздать рост цен и связанную с ним инфляцию, затрагивающую весь мир. Доля Китая в мировой экономике - менее 5%, но в увеличении мирового экономического роста - 20%, а росте мирового экспорта - 30%. То, что Китай может играть такую роль в мировом экономическом росте (и что особенно важно - азиатских стран) связано с наличием у него сравнительных преимуществ, особенно трудовых ресурсов и огромного экономического потенциала[112]
. Для реализации этих преимуществ необходимы порядок, согласие и стабильное развитие. Если это стимулирует внутреннее потребление и таким образом увеличивается ёмкость внутреннего рынка, Китай помимо того, что обеспечивает собственное процветание и стабильность, осуществляет экспансию на общемировом рынке.

Успехи в развитии Китая достигаются с помощью образования, исследований, инноваций, строительства. При своей обширной территории и избыточном населении, а также многовековой бедности Китай до сих пор остается страной, в которой существует большой разрыв в уровне развития различных регионов. На развитие Китая оказывают воздействие его национальные особенности. В то же время оно не может протекать в отрыве от влияния извне. Как внутренние, так и внешние условия требуют от нас обдуманности действий: решительности и четкости в деле реформ, открытости и способности к развитию. Откровенно говоря, нащупывая свой путь мирного развития, мы до сих пор не имеем достаточных сведений о мировом рынке, нам не хватает опыта работы на нем. Нам нужно извлекать уроки из успехов и неудач, учитывая практику других стран. Всё это подготавливает наши собственные инновации, будь то технология, культура или вопросы институционального характера. Процесс изучения, внедрения инноваций и решения проблем является для Китая, несомненно, процессом взаимодействия между Китаем и внешним миром, демонстрацией наших особых условий, проявлением китайской мудрости, нашим вкладом в развитие, как собственного региона, так и всего остального мира.

США, Япония и Южная Корея, сталкиваясь с новой реальностью растущего и глобализирующегося Китая, объективно вынуждены менять стратегию своих отношений с ним. Речь идет уже не о вовлечении Китая, а о реагировании на его возрастающую экономическую и политическую роль. Стратегический вызов мировой экономике со стороны Китая состоит в том, что по мере роста экономики и благосостояния огромного по численности крестьянства Китай будет выступать не только и не столько «мировой фабрикой», как об этом часто говорят, сколько глобальной «черной дырой» платежеспособного спроса. В мировой политике Китай становится силой, все настоятельнее требующей учета своих региональных и глобальных интересов, однако остающейся пока еще «чужой» западным демократиям, что затрудняет формирование соответствующих международных режимов и механизмов.

У рыночно-демократического ядра Восточной Азии и США есть два варианта ответа на китайские вызовы. Первый - сдерживать Китай, играя на том, что он все же продолжает оставаться «чужим» в политике. Однако со временем политику сдерживания будет проводить труднее: экономически «свой» Китай превращается во все более важный двигатель мирового и регионального развития, а его роль в отражении новых угроз и решении региональных проблем усиливается. Второй вариант - выстраивать новые отношения с Китаем как с равноправным военно-политическим партнером, несмотря на то, что этому будет мешать восприятие его как политически «чужого».

Движение по второму варианту, как представляется, было бы в интересах обеих сторон диалога «Китай - Запад». Его преимущества в том, что, во-первых, Пекин получит дополнительный импульс к продолжению политических реформ, мотивируя их не только рыночной необходимостью, но и внешнеполитической целесообразностью. Хотя, конечно, говорить о том, что одного внешнего воздействия будет достаточно для того, чтобы Китай перешел политический Рубикон - отказался от монополии КПК на власть - весьма преждевременно. А во-вторых. Запад получит возможность извлекать реальные выгоды не только от экономического сотрудничества, но и от политического взаимодействия с Китаем, оставляя, насколько это возможно, ценностные и идеологические расхождения в стороне.

Происходящее в Китае и с Китаем имеет непосредственное значение для российско-китайских отношений. Несмотря на официальные заявления сторон о прекрасном состоянии нашего стратегического партнерства, между нами не просто существует, но накапливается немало проблем. Россия и Китай научились решать проблемы, доставшиеся от прошлого, а вот с проблемами из настоящего и обращенными в будущее не все обстоит хорошо. Не вдаваясь в детали, требующие отдельного рассмотрения, обратим внимание лишь на комментарий официального представителя российского МИДа по итогам январской (2004 г.) встречи министров иностранных дел. О многом, учитывая китайскую дипломатическую традицию, говорят задачи, поставленные сторонами на 2004 г.: «расширять взаимное доверие», «развивать экономическое сотрудничество», «создавать социальную базу отношений»; и в самом конце - «расширять взаимодействие в международного взаимодействия свидетельствуют о том, что наши отношения с Китаем строятся еще по-старому[113]
. Делая акцент на двусторонних связях, формально подходя к многостороннему взаимодействию с участием России и Китая и ограничивая его традиционными (хотя и приемлемыми для нас) китайскими подходами к роли ООН, идее многополярности и т.п., Москва не учитывает нового качества экономики, политики и внешнеполитической активности Китая, не использует пока тот потенциал взаимного сотрудничества, который связан со стремлением Китая быть не только хорошим партнером-соседом, но и играть свою роль в глобальных и региональных раскладах.

В России внимательно следят за развитием Китая - сопредельной страны, потенциально способной оказать как положительное, так и негативное воздействие на своего северного соседа. Октябрьский 2004 г. визит В. Путина в Китайскую Народную Республику подтвердил рост позитивных тенденций в российско-китайском сотрудничестве.

Среди важнейших достижении, с которыми Россия и Китай вступили в новый век, - разрядка вдоль наших рубежей. Самая протяженная в мире сухопутная граница - более 4300 км - практически стала границей добрососедства. Успешно развивается военно-техническое сотрудничество. Об уровне доверия и партнерства в этой сфере красноречиво говорит тот факт, что китайская система ПВО, оснащенная российскими комплексами С-300 и Тор-М1, является лучшей в Азии, а китайские ВВС располагают истребителями четвертого поколения СУ-30, которых пока нет на вооружении российской армии.

В основе нового типа наших отношений, наряду с взаимодополняемостью экономических интересов, обоюдным отказом от территориальных претензий, эффективными мерами доверия в военной области, лежит также общность международных подходов и стратегий.

Китай становится великой державой, ему необходимо вписаться в глобальную систему международных отношений. Эта тенденция стратегическая и долговременная, и вступление Китайской Народной Республики в ВТО, диалог с ЕС и G-8 - только первые шаги в данном направлении. Полагаем, что Китай, с учетом экономического роста и политического влияния, в каком-то смысле меняет свой менталитет.

Постепенно он отходит от психологии развивающегося государства, примеряя «костюм» великой державы, которая может нести ответственность за судьбы других (малых) народов и государств. Естественно, это не означает, что Китай будет рассматривать Россию как «младшего» (неравноправного) партнера, который должен идти на уступки по вопросам, касающимся его национальных интересов.

Опыт РФ и ее место в глобальной стратегической системе достаточно важны для Пекина, особенно в отношениях с Вашингтоном. Возможно, что настало время создания механизма обсуждения вопросов в системе: Россия – США - Китай по ключевым проблемам современности.

Для обеих сторон сохраняется в целом благоприятный политический климат в области развития и углубления взаимоотношений. Китайское направление остается основным в азиатской политике России, сегодня в СВА ему нет альтернативы. Уровень стратегического российско-китайского партнерства, второй по значимости после союзнических отношений, имеет ряд преимуществ. Он, в отличие от союза, не предполагает для сторон какой-либо ответственности за действия друг друга, не ограничивает свободу маневра. Однако он же стимулирует другие державы подтягиваться в связях с Россией и Китаем до этой высокой планки отношений (последнее обстоятельство выгодно и для Пекина, и для Москвы, ибо они получают определенные дивиденды, вытекающие из заинтересованности других государств не допустить дальнейшего российско-китайского сближения).

Существуют и три негативные проблемы, которые отрицательно сказываются на нашем партнерстве: 1) вопрос о «китайской экспансии» к России и его интерпретации; 2) гипотеза об угрозе превращения РФ в «сырьевой придаток» Китая; 3) неурегулированные (спорные) участки границы.

Российско-китайское партнерство направлено на совместную нейтрализацию негативных результатов глобализации и поиск эффективных ответов на старые и новые вызовы (рост терроризма, разрыв между бедными и богатыми странами, подрыв основ безопасности). Для России и Китая очень важно отстоять многополярный мир, в котором будет отлажена система сдержек и противовесов.

В свете этого, очевидно, что сама объективная реальность делает перспективу развития такого стратегического партнерства вполне надежной и долгосрочной. Возможно, такая постановка вопроса (приоритет геополитических задач над текущими) в известной мере купирует некоторый прагматизм и экономическую целесообразность, которые возобладали в Москве и Пекине в последнее время. В отличие от китайско-американских отношений, основа российско-китайского партнерства более фундаментальна и долговременна. В будущем это следует учитывать обеим сторонам в случае возникновения каких-либо экономических трудностей и нестыковок.

Принципиально важно, что развитие российско-китайского взаимодействия стало прямой и естественной реакцией на негативные долгосрочные тенденции в процессе глобализации, и лишь в косвенной мере - следствием гегемонии США. Россия и Китай отстаивают многополярность системы международных отношений, реально отражающей многоликость современного мира с разнообразием его интересов.

Конечная цель оппозиции американской гегемонии - не системное противоборство с США, а побуждение к более полному и справедливому учету национальных интересов РФ и КНР. Российско-китайское стратегическое партнерство принципиально и главным образом нацелено на создание более благоприятных условий развития и интеграции обоих государств в мировую экономику. В то же время нельзя закрывать глаза на существенные препятствия для улучшения отношений между КНР и США[114]
.

Во-первых, существуют политико-идеологические разногласия между Вашингтоном и Пекином. Традиционный антикоммунизм США уже давно проявляется в дискуссиях по поводу интерпретации таких понятий, как права человека, свобода слова, религии и т.д.

Во-вторых, параллельно с динамичным развитием китайской экономики и быстрым приростом ВВП нарастают торгово-экономические трения между Соединенными Штатами и Китаем. Поэтому совершенно очевидно, что Китаю нет смысла вести гонку вооружений и провоцировать конфронтацию с США.

Внешняя политика КНР, особенно новая внешнеполитическая концепция «мирного возрождения Китая», являются политической основой китайско-российских отношений. Китай возлагает большую надежду на стратегические партнерские отношения между двумя странами. Китай прилагает все свои силы для углубления всестороннего сотрудничества с Россией. По своей значимости китайско-российские взаимоотношения уступают только китайско-американским. Кроме того, Китай продолжает улучшать отношения со всеми соседними странами и другими развитыми и развивающимися государствами.

На каждой из китайско-российских встреч на высшем уровне и в каждом подписанном документе правительство КНР, исходя из долгосрочных стратегических соображений, заявляло о желании развивать китайско-российские отношения на основе дружбы, добрососедства, равенства и взаимной выгоды.

Во-первых, основными целями развития китайско-российских партнерских отношений являются углубленное развитие двусторонних отношений на долгосрочной основе, содействие совместному развитию и процветанию двух стран, усиление координации и сотрудничества во внешней политике, а также защита интересов на международной арене. Эти отношения нового типа характеризуются отсутствием конфронтационности и направленности против третьих стран. Они строятся на основе ключевых национальных интересов двух стран и отражают изменения международных отношений и мирового порядка после окончания холодной войны.

Во-вторых, основным условием укрепления государства и обеспечения его стабильности и безопасности является активное развитие добрососедских отношений с сопредельными странами и создание благоприятной обстановки на границах. Правительство КНР заявило о готовности «придерживаться политики дружбы и партнерства с соседями». Подписанный 16 июля 2001 г. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Китаем и Россией представляет собой программный документ, определяющий развитие китайско-российских отношений в XXI в. В нем закреплена мирная идеология наших народов: «навеки друзья, никогда враги». Договор заложил прочный политико-правовой фундамент для здорового, стабильного развития китайско-российских отношений в дальнейшем.

В-третьих, новый мировой порядок должен основываться на взаимном уважении суверенитета и территориальной целостности, взаимном ненападении, невмешательстве во внутренние дела друг друга, равенстве и взаимной выгоде. Китай и Россия выступают за многополярность и демократизацию международных отношений. Оба государства активно сотрудничают в деле защиты норм международных отношений, укрепления места и роли ООН в международных делах. Создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в значительной степени способствовало китайско-российскому региональному сотрудничеству. Одним словом, на двустороннем уровне между Китаем и Россией существуют общие интересы, а на мировой и региональной аренах обе страны находят общий язык.

В настоящее время Китай и Россия еще находятся в процессе преобразований, перед ними стоит общая задача углубления реформ и развития экономики. Обе страны являются постоянными членами СБ ООН и мировыми державами. Вместе с этим мы должны прилагать целенаправленные усилия для дальнейшего развития китайско-российских отношений.

Следует развивать сотрудничество в экономической и технической сфере. Здесь Китаю и России присущи взаимодополняемость и благоприятный географический фактор. Серьезные перспективы имеет сотрудничество между двумя странами в области энергетики, машиностроения, химической промышленности и мирного использования ядерной энергии. Однако торговый оборот все еще не достиг надлежащего уровня. Обновление системы внешней торговли и таможенной, монетарной и экономической политики в целом оказали позитивное влияние на торгово-экономические связи.

Таким образом, Китайская Народная Республика намерена играть международную роль, соответствующую ее положению и возможностям. Долгосрочной целью внешней политики китайского правительства является сохранение мирной международной обстановки, необходимой для успешного продвижения модернизации страны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Китайская модель реформ — это не только реальность, но и едва ли не самый удачный пример перехода страны с государственной экономикой на рельсы рыночного развития. Перехода эволюционного, поэтапного, планомерного, без разрушения сложившихся в годы социализма производительных сил и, что едва ли не самое главное, при постоянном росте благосостояния населения.

К 2005 г. китайская экономика заняла второе место в мире по объему ВВП (14,4% от мирового по сравнению с 20,42% у США). По внешней торговле (объем экспорта и импорта), а также объему привлеченных прямых иностранных инвестиций китайская экономика также на втором месте в мире. КНР вышла на первое место в мире по величине валютных резервов, которые к началу 2007 г. составили 1066 млрд. долл., или 11% мировых валютных резервов, и, по оценкам, увеличит их до 2 трлн. долл. к концу нынешнего десятилетия. Часть этих средств размещается за рубежом в ценных бумагах казначейства США. В 2006 г. рост ВВП Китая превысил 10%, промышленности — 14,9%, инфляция составила всего 2,1%[115]
. Приток прямых иностранных инвестиций в Китай существенно опережает данные показатели в других развивающихся странах. А если представить себе, что произошло «экономическое воссоединение» материкового Китая и Тайваня, то картина окажется еще более впечатляющей.

Отвлекаясь от цифр, следует отметить, что успехи Китая во внешней торговле во многом связаны с агрессивной внешнеторговой политикой. Разные эксперты называют разные факторы роста экспорта. Одни считают, что широкое использование дешевого труда в ряде отраслей пока еще остается конкурентным преимуществом Китая. «Китай в настоящее время — идеальная страна для организации трудоемких экспортных производств любого объема.[116]

Таким образом, среди основных факторов, приведших к столь масштабным позитивным результатам, можно отметить следующие:

• Китай сосредоточил силы на созидании нового, а не разрушении и критике прошлого;

• реформа с самого начала оказалась повернута лицом к человеку, его нуждам. Задачи удовлетворения основных потребностей населения в продовольствии и товарах широкого потребления стали приоритетными в деятельности вновь созданных хозяйственных структур. Это обеспечило общенародную поддержку реформы уже на первых ее этапах;

• главным методом реформирования было признано эволюционное, поэтапное, с экспериментальными проверками продвижение к рынку, а не обвальная либерализация экономики. Этот реформаторский алгоритм по-восточному образно выражен формулой: «переходить реку, нащупывая камни»;

• практика уже первых лет реформы показала, что естественный путь к рынку – развитие многообразных по формам собственности хозяйств: коллективных, единоличных, частных, совместных (с иностранным участием). Продвигаясь по такому пути, можно не только обеспечить быстрый рост субъектов рынка, но, меняя структуру национального хозяйства по формам собственности, корректировать также структуру инвестиций и производства в сторону приближения их к реальным потребностям экономики и социальной сферы;

• субъекты рынка формировались не через разрушение существующих государственных структур, а в основном заполнением пустующих брешей новыми коммерческими структурами, т.е. с первых шагов реформа работала на уменьшение дефицитности экономики. В этих целях не только мобилизовывались внутренние резервы, но и активно привлекались зарубежные капиталы;

• стимулируя хозяйственную инициативу на микроуровне, руководство страны не выпускало из рук макроконтроль над экономикой и в периоды опасного нарастания ее несбалансированности сразу принимало контрмеры;

• изучив собственный и зарубежный опыт, правительство пришло к выводу о необходимости осуществлять реформу не по чужим рецептам, а исходя из особенностей страны и решительно встало на путь «строительства социализма с китайской спецификой». Это предполагало серьезный учет такого основополагающего фактора, как огромная численность населения в условиях ограниченности ресурсов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Источники

1. http://www.chinaya.ru/X съезд Всекитайской Коммунистической партии Китая: документы.

2. http://www.olderchina.ru/XI съезд Всекитайской Коммунистической партии Китая: документы.

3. ВКП(б), Коминтерн и Китай: документы и материалы: в 5 т. / рук. М.Л. Титаренко, Го Хэнъюй, М. Б. Лейтнер. – М., 1991-1994.

4. Документы внешней политики СССР. Т. XVI. - М., 1970. – 326 с.

5. Документы внешней политики СССР. Т. XVIII. - М., 1973. – 254 с.

6. За сплоченность международного коммунистического движения. Документы и материалы. - М., 1964. – 415 с.

7. Законодательные акты КНР. Документы и материалы. - М., 1987. – 341 с.

8. Коммунистический интернационал и китайская революция. Документы и материалы. - М., 1986. (Документы № 18, 19, 23, 28, 34, 38). – 362 с.

9. Мамаева Н.Л. Гоминьдан как носитель идеи национального спасения (Программа и политика военного периода «строительства государства». 20-е гг. XX в.) // Восток. - 2004. - № 5. - С.45-48.

10. Реформа хозяйственной системы в КНР. Документы и материалы. - М., 1989. – 241 с.

11. Романюк В.Я. Красные иероглифы: документальные очерки о перестройке в экономике Китая. - М., 1989. – 301 с.

12. http://www.mykitai.net/Сборник документов по внешней политике КНР.

13. Хрестоматия по новейшей истории. Т.1. - М., 1960. – 517 с.

14. Экономическая реформа в КНР. Преобразования в городе.1985-1988. Документы. - М., 1993. – 382 с.

Литература:

1. Алексахина С. Опыт проведения экономических реформ в экспериментальных сельских районах КНР. - М., 1998. - С.18-20.

2. Аносова Л.А. Внешнеэкономическая стратегия России в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Экономика и управление. - 2008. - №5. - С.8-11.

3. Бажанов Е. Китай: суть времени // Новое время. - 2000. - №16. - С.20-22.

4. Бажанов Е.М. Китай: второе десятилетие реформ // Коммунист. - 2001. - №6. - С. 113-123.

5. Барахта Б. Китайский «рыночный социализм» − что это такое? // Деловой мир. - М., 1993. - №8. - С. 5.

6. Белоусов Р.С., Сенчагов В.Г. Экономика Китая: успехи и трудности // Экономист. - М., 2005. - №3. - С. 85-90.

7. Белоус Т.Я. Экономическое развитие Китая и прямые иностранные инвестиции // Вестник московского университета. Сер.6. Экономика. - 2003. - №5. - С.39-57.

8. Берегстен Ф., Гилл Б., Ларди Н., Митчелл Д. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве / пер. с англ. В.В. Попова. - М., 2007.

9. Боревская Н. Совершенствование образования – ключ к подъему экономики // Азия и Африка сегодня. - 2002. - №1. - С. 32-36.

10. Буров В.Г. Дискуссии в Китае о демократическом социализме // Вопросы философии. - 2008. - №8. - С.16-36.

11. Брагина Е.С. КНР на современной мировой арене: между соперничеством и сотрудничеством // Мировая экономика и международные отношения. - 2007. - №10. - С.48-56.

12. Ван Цзунинь. Год после Тяньаньмэнь // Новое время. - 1990. - № 27. - С. 28-29.

13. Васильев Л.С. История Востока: в 2 т. Т.2. – М.: Восточная литература РАН, 2003. - 467 с.

14. Вильперт Б., Шарпф С. Управление на стыке культур: совместные предприятия в КНР // Мировая экономика и международные отношения. 1995. - №7. - С. 109-116.

15. Гельбрас В.Г. России необходима стратегия развития // Вопросы теории и практики «догоняющего развития». Материалы заседания Ученого совета ИМЭМО РАН. - М., 1998.− 36 с.

16. Воскресенский А.Д. Китай в контексте глобального лидерства? // Международные процессы. - 2004. - №2. - С.37-43.

17. Гатаганова Ф.Т. Торгово-экономические сотрудничество России и КНР // Мировая экономика и международные отношения. - 2008. - №2. - С.225-228.

18. Гельбрас В.Г. Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №3. - С. 2-8.

19. Гельбрас В.Г. Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №5. - С. 22-30.

20. Гельбрас В.Г. Цена экономических успехов Китая // Мировая экономика и международные отношения. - 2008. - №9. - С.42-50.

21. Гельбрас В.Г. 30 лет открытости Китая // Общественные науки и современность. - 2009. - №3. - С.109-117.

22. Гельбрас В.Г., Кузнецова В.М. Мировая экономика на рубеже веков // Мировая экономика и международные отношения. - 2001. - №8. - С.121.

23. Делюсин Л.П. Каково место Мао Цзэдуна в истории страны // Азия и Африка сегодня. - 2001. - №2. - С. 22-27.

24. Делюсин Л.П. Реформы идут. Леваки бьют тревогу // Азия и Африка сегодня. - 1997. - № 9. - С. 22-29.

25. Делюсин Л.П. Модернизация и демократия // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №5. – С. 2-6.

26. Делюсин Л.П. Кто тормозит реформы // Азия и Африка сегодня. 2002. - № 9. - С. 19-24.

27. Делюсин Л.П. «Китайский капитализм» или «социализм с китайской спецификой»? // Свободная мысль. - 2003. - № 12. - С. 52-66.

28. Дробот Г.А. Китай в мировой политике : ресурсы, цели, проблемы, отношения с Россией // Вестник Московского университета. сер.18.Социология и политология. - 2009. - №1. - С.35-49.

29. Жунхуа Ван. Развитие Китая и мировое сообщество // Новая и новейшая история. - 2007. - № 2. - С.126-131.

30. Иванов С.М. Промышленная политика Китая: очевидное достижение // Экономика.- 2006. - №1. - С.52.

31. Кива А.В. Китайская модель реформ // Вопросы истории. - 2002. – № 5. – С.34-52.

32. Китай в мировой политике / отв. ред. А.Д.Воскресенский. - М., 2001. – 306 с.

33. Китай в XXI веке глобализация интересов безопасности / отв. ред. Чуфрин Г.И. − М., 2007.− С.63.

34. Китайская Народная Республика: справ. / Разов С.С.− М.: Политиздат. 1989. − 277 с.

35. Кондрашова Л. Жизнь улучшается, хотя и медленно // Азия и Африка сегодня. – 1999. - №10. – С. 15-21.

36. Круглов А. Роль и место сельской промышленности в экономике КНР. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук. - М., 1998.− 12 с.

37. Куликов В.С. Китайцы о себе. − М.: Политиздат, 1989.− 256с.

38. Ли Фэнлинь. О специфике реформ в Китайской Народной Республике // Новая и новейшая история. – 2006. - №6. – С. 3-8.

39. Лузянин С.А. Российско- Китайское взаимодействие в XXI веке // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - №5.− С.61-70.

40. Лю Цзайци. Внешняя политика КНР и перспективы Китайско- российских отношений // Мировая экономика и международные отношения. - 2004. - №9. - С.84-90.

41. Мамаева Н.Л. Современные историки КНР о республиканском периоде истории Китая (1912-1949). От старых стереотипов к новым подходам // Новая и новейшая история. – 2009. - № 6. – С.127-138.

42. Мировая экономика: прогноз до 2020 года /под ред. А.А.Дынкина. - М., 2007. – 284 с.

43. Михеев В.М. Китай: новые компоненты стратегия развития // Мировая экономика и международные отношения. - 2004. - №7. - С.48-56.

44. Михеев В.М. Китай: угрозы, риски, вызовы развитию // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - №5.−С.54-60.

45. Мырынюк А.Н. Зарубежный опыт реализации национальных проектов и возможности его использования в России // Экономика и управление. - 2008. - №3. - С.46-50.

46. Наумов И.Н. Перспективы экономического развития Китая на рубеже веков КНР. - М., 2001. - 471 с.

47. Новейшая история Азии и Африки. XX век: в 2-х ч. Ч. 2. – М.: Наука, 2004. – С. 481.

48. Новейшая история стран Азии и Африки XX век: в 3-х ч. Ч.2. / под ред. Родригеса А.М. − М., 2001. - 320 с.

49. Оникиенко А.Р. Реформа госсектора в КНР: поиск путей повышения эффективности // Мировая экономика и международные отношения. 2002. - № 6. – С. 96-107.

50. Пан Давей. К истории социологии в Китае // Социс. - 2009. - №4. - С.130-136.

51. Платковский А. Дэн указал Китаю путь // Известия. – 1997. - №34. – С.2.

52. Портяков В.В китайской деревне // Сельская жизнь. - 1991. - №5. - С. 8.

53. Портяков В. Концепция экономической реформы в КНР: формирование и эволюция // Проблемы Дальнего Востока. - 1996. -№6.−С.32.

54. Потапов М.М. Открытая политика Китая: опыт для нас // Мировая экономика и международные отношения. - 2003. - № 1. - С. 107-111.

55. Промышленная политика Китая: очередное достижение. // Экономика и управление. - 2006. - №1. - С.52-57.

56. Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - №3. - С.162-175.

57. Рашковский Е.Б. Цивилизационный облик Китая: структуры, преемственность, метаморфозы // Мировая экономика и международные отношения. - 2003. - №8. - С.62-69.

58. Салицкий А.И. Китайская цивилизация в современном мире // Мировая экономика и международные отношения. - 2003. - №8. - С.70-77.

59. Симиновский Л.В. Юрьева М.Ф. История Китая с древнейших времен до наших дней. - М.,1974. – 342 с.

60. Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории экономики идеологии. - М.,1987. – 187 с.

61. Симиновский Л.В. Юрьева М.Ф. История Китая с древнейших времен до наших дней. − М., 1974. – 273 с.

62. Смит Дж. Китай после Дэн Сяопина // За рубежом. - 1995. - №7.− С.1-3.

63. Сурков В.Е. 2006. Национализация будущего // Эксперт. 20.11.

64. Тажельдинов К. Экономика Китая. Современные аспекты. – М., 2001. – 315 с.

65. «Тайна китайского экономического чуда». Бюллетень по проблемам экономической и социальной политики от 25.01.1999 г.

66. Титаренко М.Л. Жизнестойкость и стабильность китайской цивилизации – условие развития Китая. Востоковедение и мировая культура – М.: Наука, 1998. – 364 с.

67. Титаренко М. Модернизация Китая: вызовы времени // Азия и Африка сегодня. - 2001. - № 11. – С. 2-6.

68. Торгово-экономические сотрудничество России и КНР. Гатаганова Ф. // Мировая экономика и международные отношения. 2008. - №2.− С.225-228.

69. Устиян И.Н. Эффективность экономической реформы Китая // Экономист. - 2006. - №8.−С.74-86.

70. Федотов В. В современном мире // Азия и Африка сегодня. – 1999. – №10. – С.22-26.

71. Федоровский А.И. Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, перспективы // Экономика и управление. -2003. - №4.−С.44-86.

72. Халевинская Е., Крезе И. Мировая экономика. – М., 2000. – 157 с.

73. http://www.mykitai.net/Чжан Хайпэн. Обзор и размышления об изучении новой истории Китая.

74. http://www.mykitai.net/Хэпин Ю. Политика реформ и открытости в Китае и использование исторического ресурса – 30 лет реформ в КНР.

75. Черновец О.Т. Китай и США: новые грани противостояния // Экономист. – 2006. - №2.− С.39-44.

76. Якутин Ю.Ю. Китай: уроки реформ // Экономика и жизнь. – 1994. №6. – С. 18-19.

[1]
Доброт Г.А. Китай в мировой политике: ресурсы, цели, проблемы, отношения с Россией // Вестник Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. - 2009. - № 1.

[2]
Кива А.В. Китайская модель реформ // Вопросы истории. - 2002. - № 5. - С.34-51.

[3]
Мамаева Н.Л. Современные историки КНР о республиканском периоде истории Китая (1912-1949). От старых стереотипов к новым подходам // Новая и новейшая история. - 2009. - № 6. - С.127-138.

[4]
http://www.mykitai.net/Чжан Хайпэн. Обзор и размышления об изучении новой истории Китая.

[5]
http://www.olderchina.ru/history/Лу Сюэи. Социальные слои современного Китая.

[6]
http://www.olderchina.ru/history/Лу Сюэи. Социальная мобильность современного Китая.

[7]
http://www. china.ru/Ли Цян. Социаль­ная стратификация в период трансформации общества Китая.

[8]
http://www.olderchina.ru/history/Сунь Липин. Современность и социальная трансформация.

[9]
http://www.olderchina.ru/history/Чжан Цзинь. Идентич­ности социального положения.

[10]
Экономическая реформа в КНР. Преобразования в городе.1985-1988. Документы. - М., 1993. - 382 с.; Буров В.Г. Дискуссии в Китае о демократическом социализме // Вопросы философии. - 2008. - №8. - С.16-36.; Вильперт Б., Шарпф С. Управление на стыке культур: совместные предприятия в КНР // Мировая экономика и международные отношения. - 1995. - №7. - С. 109-116.

[11]
Рашковский Е.Б. Цивилизационный облик Китая: структуры, преемственность, метаморфозы // МЭиМО. - 2003. - №8. - С.62-69.

[12]
Гельбрас В.Г., Мельянцев В.А.Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. - М., 2003. - С.111-117; Непомнин О.Е. Китайская цивилизация в ее исторической динамике. - М., 2003. - С.120-121; Рогожина Н.Г. Китай – экологические риски развития цивилизации. - М., 2002. - С.98-101.

[13]
Кива А.В. Китайская модель реформ // Вопросы истории. – 2002. - №5. – С.34-50.

[14]
Лузянин С. А. Российско-китайское взаимодействие в XXI веке // МЭиМО. – 2005. - №5. – С.61-70.; Михеев В.М. Китай: новые компоненты стратегии развития// МЭиМО. – 2004. - №6. – С.48-56.

[15]
ВКП(б), Коминтерн и Китай:документы и материалы: в 5 т. / рук. М.Л. Титаренко, Го Хэнъюй, М. Б. Лейтнер. - М., 1991-1994.

[16]
Титаренко М.Л. Модернизация Китая: вызовы времени // Азия и Африка сегодня. - 2001. - № 11. - С. 2-6.

[17]
http://www.politex.info/Шмелева Н.Г., Ван Г. Экологическая размерность политики современного Китая.

[18]
Сладковский М.И. Китай основные проблемы истории экономики идеологии. - М.,1978. - С.289.

[19]
Салицкий А.И. Китайская цивилизация в современном мире // МЭиМО. - 2003. - №8. - С.70-77.

[20]
Там же.

[21]
Китайская Народная Республика: справочник / ред. С.С.Разов. - М.,1989. - 277 с.

[22]
Федоровский А.И. Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, перспективы // Экономика и управление. -2003. - №4.−С.44-86.

[23]
Бергстен Ф., Гилл Б., Ларди Н., Митчелл Д. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве. – М., 2007. – С.137-138.

[24]
Делюсин Л.П. Реформы идут. Леваки бьют тревогу // Азия и Африка сегодня. - 1997. - № 9. - С. 22-29.

[25]
Энциклопедия нового Китая: пер. с англ. - М.,1987. - С.509.

[26]
Васильев А.С. История Востока: в 2-х т. Т.2. - М., 2003. - С.339.

[27]
Родригес А.М. Указ. соч. - С. 121.

[28]
Гельбрас В.Г. 30 лет открытости Китая // Общественные науки и современность.- 2009. - №3. - С.109-117.

[29]
Гельбрас В.Г. Указ. соч. // Общественные науки и современность. - С.109-110.

[30]
Устиян И.Н. Эффективность экономической реформы Китая // Экономист. - 2006. - №8. - С.74-76.

[31]
Устиян И.Н. Эффективность экономической реформы Китая // Экономист. - 2006. - №8. - С.74-76.

[32]
Гельбрас В.Г. Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №3. - С.2

[33]
Гельбрас В.Г. Указ. соч. С.5.

[34]
Белоусов Р.С., Сенчагов В.Г. Указ. соч. С.87.

[35]
Куликов В.С. Китайцы о себе. Глава V. Трудные пути китайской реформы. С.54-72.

[36]
Гельбрас В.Г. Указ. соч. // Общественные науки и отношения. - 2009. - №3. - С.109-117.

[37]
Бажанов Е.М. Китай: второе десятилетие реформ // Коммунист. - 2001. - №6. - С.113.

[38]
Родригес А.М. Указ. соч. С.125.

[39]
Гельбрас В.Г. Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №5. - С.22-30.

[40]
Гельбрас В.Г. Указ. соч. с.30.

[41]
Гельбрас В.Г.Цена экономических успехов // МЭиМО. - 2008. - №9. - С.42-50.

[43]
Родригес А.М. Указ. соч. С.150.

[44]
Устиян И.Н.. Указ. соч. С.76-77.

[45]
Салицкий А.И. Указ. соч. С.70-74.

[46]
Делюсин Л.П. Модернизация и демократия // Азия и Африка сегодня. - 1997. - №5. - С.2-6.

[47]
Делюсин Л.П. Указ. соч. С.5-6.

[48]
Васильев Л.С. Указ. соч. С.346-350.

[49]
Смит Дж. Китай после Дэн Сяопина // За рубежом. - 1995. - №7. - С.3.

[50]
Белоусов Р.С., Сенчагов В.Г. Указ. соч. С.85-90.

[51]
Энциклопедия нового Китая. История развития экономической системы. С.254-260.

[52]
Сладковский М.И. Указ. соч. С.224-227.

[53]
Энциклопедия нового Китая. Сельское хозяйство. С.254-257.

[54]
Куликов В.С. Указ. соч. Глава IV. В китайской деревне. С.39.

[55]
Разов С.С. Китайская Народная Республика: справ. - М., 1989. - С. 125-127.

[56]
Портяков В. В китайской деревне // Сельская жизнь.1991. №5.С.8.

[57]
Кива А.В. Китайская модель реформ // Вопросы истории. - 2002. – № 5. – С.34-52.

[58]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - № 3. - С. 162-175.

[59]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - № 3. - С. 162-175.

[60]
Сурков В.Е. 2006. Национализация будущего // Эксперт. 20.11.

[61]
Михеев В. Китай: угрозы, риски, вызовы развитию // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - №5.−С.54-60

[62]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - №3. - С.162-175.

[63]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - № 3. - С. 162-175.

[64]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночной экономике // Полис. - 2009. - № 3. - С.162-75.

[65]
Мамаева Н.Л. Современные историки КНР о республиканском периоде истории Китая (1912-1949). От старых стереотипов к новым подходам //Новая и новейшая история. – 2009. - № 6. – С.127-138.

[66]
Ратленд П. Россия и Китай: сага о двух переходах к рыночнойэкономике // Полис. - 2009. - №3. - С.162-175.

[67]
Карлусов В.В. Развитие частного предпринимательства в Китае. - М., 1996. - С.24.

[68]
Карлусов В.В. Указ. соч., с.91.

[69]
Делюсин Л.П. Модернизация и учение Конфуция // Азия и Африка сегодня. - 2001. - № 7. - С.11.

[70]
Мельянцев В.А. Экономический рост в развивающихся странах: достижения, контрасты и парадоксы. Ч.1. Восток. - 2001. - № 1. - № 1. - С.75.

[71]
Диалог Китая с ВТО..., с.64.

[72]
IIASNewsletter, №24, p. 50

[73]
Салицкий А.И. Китай – новая система в мировом хозяйстве // Восток. - 1991. - № 1. - С.97.

[74]
Делюсин Л.П. Модернизация и учение Конфуция //Азия и Африка сегодня. - 2001. - № 7. - С.11

[75]
Мельянцев В.А. Экономический рост в развивающихся странах: достижения, контрасты и парадоксы. Ч.1. // Восток. - 2001. - № 6. - С.63

[76]
Попов В.В. Китай и Россия: от плана к рынку // Независимая газета. - 2001. - 30 август.

[77]
Известия. 2008. 26 мая.

[78]
Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности / отв. ред. Г.И. Чуфрин. - М., 2007. - С.63.

[79]
Бергстен Ф., Гилл Б., Ларди Н., Митчелл Д. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве. - М., 2007. - С.78.

[80]
Брагина Е.С. КНР на современной мировой арене: между соперничеством и сотрудничеством//МЭиМО. - 2007. - № 10.

[81]
Гельбрас В.Г. Цена экономических успехов Китая // МЭиМО. 2007. № 9. С. 32.

[82]
Гельбрас В.Г., Кузнецова В.М. Мировая экономика на рубеже веков в КНР // МЭиМО. - 2001. - №8. - С.121-126.

[83]
Энциклопедия нового Китая. Ч. IV. Экономика. С.308-312.

[84]
Сладковский М.И. Указ. соч. С.224-225.

[85]
Там же, с.227.

[86]
Сладковский М.И. Указ. соч. с.230-231.

[87]
Гельбрас В.Г. Указ. соч. С.22-24.

[88]
КНР: справ. / под общей ред. Остроумовой Г.С. - М.,1989. - С.107-108.

[89]
Гельбрас В.Г. Цена экономических успехов Китая // МЭиМО. - 2008. - №9. - С.42-50.

[90]
Иванов С.М. Промышленная политика Китая: очевидное достижение // Экономика.- 2006. - №1. - С.52.

[91]
Иванов С.М. Указ. соч. С.53-54.

[92]
Гельбрас В.Г., Кузнецова В.М. Указ. соч. С.121-126.

[93]
Энциклопедия нового Китая. Промышленность. С.217-219.

[94]
Родригес А.М. Указ. соч. С. 151.

[95]
Сладковский М.И. Указ. соч. С.224-226.

[96]
Делюсин Л.П. Кто тормозит реформы? // Азия и Африка сегодня. - 2002. - №9. - С.19-24.

[97]
Энциклопедия нового Китая. Реформа экономической системы. С.338-340.

[98]
Мамаева Н.Л. Современные историки КНР о республиканском периоде истории Китая (1912-1949). От старых стереотипов к новым подходам // Новая и новейшая история. - 2009. - № 6. - С.127-138.

[99]
Федоровский А.И. Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, перспективы // Экономика и управление. -2003. - №4.−С.44-86.

[100]
Оникиенко А.Р. Реформа госсектора в КНР: поиск путей повышения эффективности // МЭиМО. - 2002. - №6. - С.96.

[101]
Энциклопедия нового Китая. Экономическое развитие и реформа. С.197-198.

[102]
Иванов С.М. Промышленная политика Китая: очередное достижение // Экономика и управление. - 2006. - №1. - С.52.

[103]
Иванов С.М. Промышленная политика Китая : очередное достижение // Экономика и управление. - 2006. - №1. - С.53.

[104]
Там же, с.53-54.

[105]
Мировая экономика: прогноз до 2020 года / под ред. Дынкина А.А. - М., 2007. - С.105.

[106]
Там же.

[107]
Иванов С.М. Указ. соч. С.54.

[108]
Якутин Ю.Ю. Китай: уроки реформ // Экономика и жизнь. - 1994. - №6. - С.18-19.

[109]
Дынкина А.А. Указ. соч. С.105-107.

[110]
Гельбрас В.Г., Кузнецова В.М. Указ. соч.// МЭиМО. - 2001. - №8. - С.121-126.

[111]
Жунхуа Ван. Развитие Китая и мировое сообщество // Новая и новейшая история. - 2007. - № 2. - С.126-131.

[112]
Федоровский А.И. Институциональные преобразования в Китае: предпосылки, особенности, перспективы // Экономика и управление. - 2003. - №4. - С.44-86.

[113]
Гатаганова Ф.Т. Торгово-экономические сотрудничество России и КНР // Мировая экономика и международные отношения. - 2008. - №2. - С.225-228.

[114]
Черновец О.Т. Китай и США: новые грани противостояния // Экономист. - 2006. - №2. - С.39-44.

[115]
Мировая экономика: прогноз до 2020 года / под. ред. А.А. Дынкина. - М., 2007. - С.379-381; Потапов М. М. Каковы перспективы азиатского гиганта? // МЭиМО. - 2007. - № 9. - С.122; Брагина Е.С. КНР на современной мировой арене: между соперничеством и сотрудничеством//МЭиМО.- 2007.- № 10. - С.110-111.

[116]
Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности / отв. ред. Г.И. Чуфрин. - М., 2007. - С.63.