Федеральное агентство по высшему образованию РФ
УГЛТУ
КАФЕДРА ИСТОРИИ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН
Контрольная работа по истории
На тему: «Столыпинская модернизация».
Выполнила студентка ЗФ
II–го курса
Cпециальности 100103
5 лет 10 месяцев
Нарсеева Т.В.
шифр 62816
Екатеринбург 2008 г.
П л а н
1.Экономическое развитие России в начале XX века.
2. Третьеиюньский государственный переворот.
Деятельность 3 и 4 Государственных дум.
3. Реформы П.А. Столыпина: замысел и реализация.
Введение.
Реформы 60 – 70 – х гг. XIX в. вызвали бурное развитие производительных сил России, утверждение в ней капиталистического способа производства.
Начало XX в. характеризуется вступлением России в стадию постепенного перехода к индустриальному обществу, т.е. обществу, в котором завершен процесс создания крупной, технически развитой промышленности и соответствующих ей социальных и политических отношений. Сам процесс перехода к индустриальному обществу называется модернизацией.
Подобный период развития прошли все ведущие державы. Однако российская модернизация имела свои особенности. Она носила как бы ,,догоняющий” характер, предусматривавший более сжатые исторические сроки своего осуществления, и проходила под контролем верховной власти. Модернизация захватила не все стороны общества и даже не все сферы и отрасли ее экономики, а только те, которые способствовали укреплению могущества государства. Сам процесс модернизации привел к напряжению всех сил страны. Но основные тяготы легли на плечи народа, что послужило причиной острых социальных конфликтов. Модернизация ,,сверху” вела к возрастанию роли государства в экономике, централизации и бюрократизации управления, укреплению авторитарных начал верховной власти.
К началу XX века национальный доход страны равнялся 16,4 млрд. рублей (7,4 % от общемирового). По этому показателю Россия занимала четвертое место после США, Германии и Британской империи. Однако по темпам прироста национального дохода Россия опережала многие страны, а в отдельные периоды, например с 1908 по 1916 г., они были самыми высокими в мире (свыше 7 %).
По валовому промышленному производству – 5,7 млрд. рублей (3,8 % от общемирового) – Российская империя уже уступала и Франции, находясь на пятом месте в мире.
Однако уровень развития страны характеризуют не столько количественные, сколько качественные показатели. По этим позициям Российская империя значительно уступала ведущим странам мира. Так, национальный доход в расчете на одного человека составлял 89 руб. в год, что было в 5-8 раз меньше, чем в развитых странах. По объему промышленного производства на одного человека и уровню производительности труда в промышленности Россия также уступала этим странам в 5 – 10 раз.
По длине железных дорог Российская империя занимала второе место в мире, уступая только США (правда, в 5 раз). Однако качественные показатели (такие, как протяженность железных дорог на 100 км.кв.) были намного ниже, чем в европейских странах.
В целом же модернизационные процессы охватывали лишь незначительный сектор народного хозяйства. Они почти не коснулись глубинных пластов народной жизни. Страна оставалась преимущественно аграрной. Сельское хозяйство давало 51 % национального дохода, промышленность – 28 %, остальное приходилось на торговлю и транспорт. На мировом рынке Россия выступала главным поставщиком сельскохозяйственных продуктов.
1.Экономическое развитие России в начале
XX
века.
1.1.
Развитие промышленности.
К началу XX в. Россия представляла собой среднеразвитую страну ,,второго эшелона” капиталистического развития. В отличие от стран ,,первого эшелона” (Англии, Франции) она вступила на путь капитализма значительно позже – лишь в середине XIX века. Поэтому ее экономическое развитие носило догоняющий характер, появлявшийся как в высоких темпах, так и определенной деформации его фаз и стадий. Одной из значительных особенностей была ведущая роль государства и государственного регулирования в экономической жизни страны.
Переходный характер экономики, сохранение в ней значительных пережитков феодализма обусловливали ее многоукладность. В начале века в ней сосуществовали натурально – патриархальный, полукрепостнический, мелкотоварный, частнокапиталистический, монополистический, а несколько позже – государственно – монополистический социально – экономические уклады. Причем роль докапиталистических укладов в целом была весьма значительной.лады.но - экономические стический частнокапиталистический, монополистический, а несколько позже - государственнр раны.ю______ Это во многом объясняет тот факт, что достаточно высокие и устойчивые темпы экономического развития начала века сочетались с низкими качественными показателями развития экономики (производство промышленной продукции на душу населения, производительность труда, техническая оснащенность). Специфика российской экономики проявлялась и в активной роли государства и государственного регулирования, широком проникновении иностранного капитала, высокой концентрации производства и рабочей силы. Наконец, российская буржуазия, не имевшая политической власти, ощущала противодействие многим своим экономическим начинаниям со стороны самодержавно – помещичьего государства, становившегося тормозом на пути экономического прогресса страны. Все это объясняло остроту проблем модернизации российской экономики, ее индустриализации и все более обостряющегося аграрного вопроса.
Одной из особенностей экономического развития России было наличие огромного государственного сектора экономики. Его ядро составляли так называемые казенные заводы, которые удовлетворяли, прежде всего, военные нужды государства. В начале XX в. около 30 крупнейших заводов принадлежали различным ведомствам и финансировались государством. Среди них – Тульский, Ижевский, Сестрорецкий, Обуховский, Ижорский и др.
Все эти предприятия были исключены из сферы рыночной экономики, из стихии свободной конкуренции. Единственным заказчиком и покупателем продукции казенных заводов являлось государство, а управлялись они государственными чиновниками. Возникновение таких предприятий было связано не с какими – то новейшими явлениями, обусловленными индустриализацией, а с традиционными экономическими отношениями, идущими от государственных мануфактур Петра I.
Кроме того, государству принадлежало свыше двух третей железнодорожной сети, огромная площадь земельных и лесных угодий.
Государственное хозяйство быстро росло: в 1900 г. доходы от него вместе с винной монополией составляли 0,8 млрд. руб., а в 1913 г. – 2 млрд., что составляло соответственно 47 и 60 % доходов государственного бюджета.
Государство активно вмешивалось во все сферы хозяйственной деятельности частных предприятий, стимулировало железнодорожное строительство, развитие черной металлургии, угольной промышленности. Правительство принудительно регулировало цены, обеспечивало защиту молодой российской промышленности от конкуренции путем установления высоких таможенных пошлин. Государство раздавало частным компаниям и фирмам казенные заказы, предоставляло им кредиты через Государственный банк.
В начале XX века государство взяло на себя также функцию создания благоприятных условий для привлечений в страну иностранного капитала. Именно с этой целью была проведена в 1987 г. финансовая реформа, которая вела золотое обеспечение рубля, его свободную конвертируемость.
Иностранный капитал.
Особая заинтересованность России в притоке иностранного капитала объяснялась тем, что страна несла огромное бремя непроизводительных расходов: на содержание царского двора, полиции, армии и флота, огромного бюрократического государственного аппарата. Иностранный капитал поступал в страну путем непосредственных капиталовложений в виде государственных займов, продажи ценных бумаг на финансовых рынках. Иностранные инвестиции в российскую экономику составляли почти 40 % всех капиталовложений. Немецкие предприниматели предпочитали создавать в России филиалы действовавших в Германии крупных фирм. Излюбленными сферами их деятельности были электротехника, химические производства, металлургическая и металлообрабатывающая промышленность, торговля. Французские капиталы направлялись в Россию главным образом через банки. Они действовали преимущественно в угольной и металлургической промышленности Донбасса, металлообработке и машиностроении, добыче и переработке нефти. Английские капиталы обосновались в нефтяной промышленности, добыче и выплавке цветных металлов.
Таким образом, наиболее передовые отрасли промышленности, определявшие лицо индустриализации, развивались, как правило, с участием иностранного капитала. Однако это не привело к созданию иностранных зон влияния, к полной или даже частичной зависимости России от иностранных компаний и государств. Иностранные фирмы, компании, банки не вели в России самостоятельной экономической политики, не имели возможности влиять на принимаемые политические решения.
Приток иностранного капитала сопровождался процессом сращивания его с капиталом отечественным, создавая тем самым реальные предпосылки включения России в мировую экономическую систему. В тоже время широкое проникновение иностранного капитала имело и свои минусы: часть накоплений, которая могла бы умножить национальное богатство страны, расширить возможности капиталовложений в экономику, повысить жизненный уровень населения, уплывала за границу в виде прибылей и дивидендов.
1.2.
Формирование государственно – монополистического
капитализма.
В конце XIX – начале XX века европейские страны потряс мощный экономический кризис. Выход из него был мучительным и трудным, но в то же время он продемонстрировал высокие адаптационные способности капиталистического производства. Ответом капиталистической экономики на разрушающие последствия кризисов, обусловленных свободной конкуренцией, стало создание монополистических объединений. И если европейское индивидуализированное сознание с большим трудом воспринимало новые явления в экономике, то в России этот процесс принял как бы естественный характер. Российская экономическая система в силу своих особенностей (традиционно сильные позиции государственного сектора, изначально высокий уровень концентрации производства, широкое проникновение иностранного капитала и пр.) оказалась очень восприимчива к монополистическим тенденциям.
Преобладание мелкого и среднего производства предполагает свободную конкуренцию,
в условиях которой каждый предприниматель сам сражается за рынок сбыта для своей продукции. Высокая же концентрация производства открывает пути к образованию монополи.
У владельцев крупных предприятий в отдельных отраслях промышленности появляется реальная возможность установить контроль над рынком, обеспечивая себе максимальные прибыли. Для этого им нужно лишь договориться между собой о том, сколько произвести продукции и какую цену на нее назначить.
Первые монополистические объединения и союзы появились в России еще в 80 – х гг. XIX века. А в начале XX века они становятся основой промышленной жизни страны. Монополистические союзы договариваются об условиях продажи товаров, сроках платежей, определяют количество производимых продуктов, устанавливают цены, делят между собой рынки сбыта и сырья, распределяют между предприятиями доходы и прибыль. В соответствии со своими основными функциями монополии имеют различные формы: синдикаты, картели, тресты, концерны.
Преобладающей формой монополистических союзов в России были синдикаты. Они создавались в виде акционерных компаний, съездов и обществ фабрикантов и заводчиков, контор по продаже товаров и т.п. Однако перед первой мировой войной во многих отраслях промышленности стали создаваться тресты, преимущественно с участием иностранных компаний.
Возникшие в России монополии тотчас же провели борьбу за полное подчинение своему господству ведущих отраслей хозяйства. Так, синдикат ,,Продамет”, объединявший в 1901 году, в момент своего возникновения, 12 металлургических заводов юга России, в 1904 году контролировал сбыт 60 %, а 1912 году – около 80 % металлургической продукции страны. Синдикат ,,Продуголь” контролировал почти всю каменноугольную промышленность, синдикаты ,,Продвагон” и ,,Гвоздь” держали под контролем до 97 % соответствующей продукции, производимой в России, картель ,,Нобель – Мазут” безраздельно господствовал в нефтяной промышленности.
Одновременно шел процесс монополизации банков. Пять крупнейших банков имели до сотни филиалов каждый , в том числе в Париже , Лондоне. К 1913 г.они сосредоточили до половины финансовых ресурсов всех российских банков. По мере укрепления позиций российских банков меняется и их место в экономике страны – они начинают теснить иностранные капиталы, закрепляя за собой роль основных инвесторов отечественной промышленности.
Вступление российских банков на путь финансирования промышленности положило начало сращиванию банковского и промышленного капиталов и появлению финансового капитала. Активнее всего этот процесс шел в тяжелой промышленности. Так, под эгидой Петербургского международного банка возникли тресты ,,Коломна – Сормово” и ,,Наваль – Руссуд”; в сфере интересов Русско – Азиатского банка оказался военно – промышленный концерн, организационным центром которого был Путиловский завод.
Появление монополистических объединений нового типа свидетельствовало о том, что процесс сращивания банковского и промышленного капиталов, начавшийся еще в конце XIX века, вышел теперь на новый уровень. В годы промышленного подъема крупные банкиры – А.И. Путилов, А.И. Вышнеградский, А.И. Утин и др. входят в правления многих промышленных предприятий; ведущие предприниматели в свою очередь оказываются неразрывно связаны с банками. Так складывалась финансовая олигархия
, прибравшая к своим рукам огромные финансовые средства и основные промышленные мощности.
Облегченным оказался для России проходивший во всех индустриальных странах процесс сращивания интересов государства с интересами монополий, получивший название государственно – монополистического капитализма. Так, правительство, например, активно занималось регулированием сахарного производства, пойдя на этот шаг под влиянием настойчивых просьб крупнейших сахарозаводчиков.
В тоже самое время целые пласты русской экономической жизни оказались вне зоны модернизации. Речь идет о той кустарной, ремесленной и промысловой России, которая существовала как бы параллельно с фабрично – заводским производством, являясь по сути придатком сельского хозяйства. И хотя крупная фабрично – заводская промышленность занимала в целом ведущее место (стоимость валовой продукции – 7,3 млрд. рублей, число предприятий – 29,4 тыс.), мелкая промышленность имела устойчивые позиции в российской экономике. На 150 тыс. Предприятий работало 600 тыс. ремесленников и кустарей, выпускающих продукции на 700 млн. рублей в год. А в зимние месяцы занимались промыслами еще 3,5 – 4 млн. человек. В таких отраслях, как хлебопекарная, обувная, строительная, швейная, кожевенная, преобладала продукция мелких заведений.
Значительный удельный вес докапиталистических форм промышленности был обусловлен спецификой сельскохозяйственного производства, природно-климатическими условиями страны. Короткий цикл сельскохозяйственных работ делал неизбежным совмещение крестьянского труда с промыслово-ремесленным. Да и недостаточный уровень развития фабрично – заводского производства поддерживал устойчивый спрос на изделия кустарей и ремесленников.
Сельское хозяйство: ,,оскудение центра”.
В середине 90 – х годов XIX века, после некоторого упадка, вызванного снижением цен на хлеб на мировом рынке, начинается подъем сельскохозяйственного производства в стране. к началу XX века Россия занимала первое место в мире по общему объему сельскохозяйственной продукции. На ее долю приходилось 50 % мирового сбора ржи, около 20 % - пшеницы и 25 % мирового экспорта зерна. Чистые среднегодовые сборы (т.е. валовые сборы минус семена) хлебов и картофеля увеличивались к началу века (1900 – 1904) по сравнению с 70 – ми годами XIX века на 46,8 % , а в перерасчете на душу населения – на 18,9 %. Еще более быстрыми темпами увеличивалось производство сахарной свеклы, льна, всех технических культур. Росли поголовье и продуктивность скота.
Но тем не менее положение в сельском хозяйстве вызывало озабоченность у общества. Дело в том, что весь прирост продукции приходился лишь на незначительную часть крестьянских хозяйств и помещичьих имений. Помещичьи хозяйства давали примерно 12 % валового сбора зерна и 22 % товарного хлеба, т.е. основным производителем сельскохозяйственной продукции являлось крестьянство. Но не все, а лишь 15 – 20 % зажиточных хозяйств, на долю которых приходилось 30 – 40 % валового сбора зерна и до 50 % товарной продукции. Причем в Центральных губерниях России прослойка таких хозяйств была весьма незначительна. Здесь преобладали в основном полусередняцкие и бедняцкие хозяйства, не производившие товарной продукции, а если и продававшие хлеб на рынке, то в ущерб собственному питанию. Это явление было названо ,,оскудением центра”. Его катастрофическим следствием был массовый голод в неурожайные годы, о котором давно забыла Европа. Но не потому, что в стране не было хлеба, а потому, что в связи с ростом цен на него у крестьян не хватало денег на его покупку. Вот почему в неурожайные годы общественность занималась в основном сбором денег для голодающих.
Бедственное положение большинства крестьянских хозяйств вызывало беспокойство и у правительства. Но его волновали лишь два аспекта этой проблемы: 1) невозможность поднять налоги и рост недоимок по уже имевшимся налогам и платежами 2) бесконечные крестьянские волнения.
В начале XX века на огромном российском пространстве было разбросано более 20 млн. крестьянских хозяйств и 130 тыс. помещичьих имений. На каждое крестьянское хозяйство приходилось в среднем чуть больше 6 десятин земли, а на каждое помещичье – около 370 десятин. При этом помещичьи земли использовались крайне не эффективно – их обрабатывалось всего лишь 10 %. По подсчетам специалистов для нормального существования семьи из 6 человек в черноземной полосе требовалось 8,5 десятин пашни, 1.5 десятин луга, 0,5 десятин огорода, т.е. 10,5 десятин. Эти показатели и являлись экономическим обоснованием крестьянского требования передачи им части помещичьей земли.
Ситуацию в деревне осложняли также еще два взаимосвязанных обстоятельства: аграрное перенаселение и существование общины.
С течением времени недостатки общинного землевладения становились все более очевидными: община, спасавшая слабых, тормозила деятельность крепких, хозяйственных крестьян; она способствовала уравнению, но препятствовала повышению общего благосостояния деревни.
Таким образом, главной проблемой российской экономики стала проблема расширения модернизационного пространства за счет подключения к нему прежде всего аграрного сектора. Промедление в решении этой насущной экономической задачи грозило революционным взрывом. Но в то же время форсирование модернизационных процессов во многом тормозилось косностью российской государственной системы. Политическая власть в стране оставалась в руках старой элиты – помещиков и дворян, не дававшей полной свободы предпринимателям новой волны и уж тем более не допускавшей их к принятию политических решений.
Объективные потребности развития экономики настоятельно требовали эволюции политического режима.
2. Третьеиюньский государственный переворот.
Деятельность 3 и 4 Государственных дум.
Государственные Думы первого (27 апреля – 8 июля 1906 г.) и второго (20 февраля – 2 июня 1907 г.) созывов не занимались органической законодательной деятельностью, а вели политическую критику правительства. Думские заседания напоминали бесконечные митинги. Не было принято ни одного существенного закона и обе Думы распущены досрочно указами царя.
3 июня 1907 г. был издан манифест о роспуске II Думы и об изменении Положения о выборах. Это событие вошло в историю под названием третьеиюньского государственного переворота.
Избирательный закон от 3 июня 1907 г. коренным образом перераспределял число выборщиков в пользу помещиков и буржуазии. Теперь один голос помещика приравняли к 4 голосам крупной буржуазии, 65 голосам мелкой буржуазии, 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих. Резко были ограничены права нерусских народов.
По избирательному закону 3 июня 1907 г. было уменьшено представительство от крестьян и мелких городских налогоплательщиков, которые поддержали кадетов и трудовиков. Одновременно увеличивалось число выборщиков от крупных землевладельцев и богатых налогоплательщиков. В результате III и IV Думы резко отличались от двух предыдущих по партийному составу.
Главной фракцией в III Думе стала октябристская, занявшая место центра. При ее голосовании с правыми складывалось правооктябристское большинство (около 300 чел.), а при блоке с кадетами и прогрессистами – октябристско-кадетское (свыше 230). Это давало возможность правительству Столыпина лавировать в Думе, проводить как консервативные, так и либеральные реформы. Благодаря этому Дума довольно плодотворно проработала весь пятилетний срок (с 1.11.1907г. до 9.06.1912г.) и утвердила 2432 законопроекта.
III Дума приняла с рядом поправок законопроекты о землевладении, землеустройстве, переселении, передачи крестьянам части казенных, кабинетских и удельных земель и ряд других, составлявших в совокупности столыпинскую аграрную реформу, несмотря на возражения крайне правых и кадетов. Вместе с тем ряд важных правительственных законопроектов был либо отправлен на доработку, либо застрял в комиссиях Думы: о введении волостного земства, о поселковом управлении, о волостном и местном суде, о распространении земской реформы в Сибири и другие губернии. Большинство этих законопроектов было отклонено Госсоветом.
В период революции правительство подготовило ряд законопроектов по рабочему вопросу. Специальная комиссия В. Коковцова разработала законопроекты: о создании больничных касс для рабочих и страховании их от несчастных случаев, о сокращении рабочего дня с 11,5 до 10 часов, о создании конфликтных комиссий из рабочих и предпринимателей. Привлеченные в комиссию Коковцова фабриканты всячески пытались урезать эти проекты, прибегая даже к саботажу заседаний. В III Думе рабочая комиссия, состоявшая в основном из предпринимателей, урезала законопроекты в свою пользу и затянула их обсуждение на три года. Лишь в январе 1912г. Дума приняла закон о государственном страховании рабочих от несчастных случаев и от болезней. Страхование распространялось на фабрично- заводских и горнозаводских рабочих и вскоре было распространено на железнодорожников. Размер пенсии при несчастном случае и по болезни составлял 2/3 среднего заработка. Оплата за увечье шла за счет предпринимателей, а по болезни – из больничных касс, куда рабочие платили по 1 -2 % заработка, а владелец вносил 2/3 общей суммы. Хотя страхование не охватывало некоторые группы рабочих (строительных батраков, прислугу и др.) и не включало пенсий по старости, закон был значительным облегчением для рабочих.
Наиболее остро обсуждались в Думе проекты по национальному вопросу. Правительство внесло несколько законопроектов о Финляндии. В связи с созданием общеимперского парламента был принят в 1910 г. закон о порядке законодательства финского сейма. Общегосударственные вопросы (налоги, образование, связь, железные дороги и др.) должны были решаться Государственной Думой и изымались из сферы действия финского сейма. Были уравнены права русских и финских граждан в Финляндии (устранялась дискриминация русских) и установлена уплата финской казной 20 млн. марок взамен отбывания воинской повинности финнами. Эти законы не имели серьезного значения (в связи с началом войны они не выполнялись), но вызывали политические баталии в Думе. Социал-демократы говорили о том, что русский пролетариат должен бороться за полную свободу всех наций вплоть до права отделения. Правые и националисты отмечали, что правительство создает в 26 верстах от столицы враждебное государство со своей армией, полицией, монетой, где находят укрытие и поддержку все враги России.
Остро стоял в Думе польский вопрос. Польское коло, требовавшее в первых двух Думах полной автономии Польши, в III Думе выдвинуло другие предложения: об усилении самоуправления в губерниях и городах, введение суда присяжных и о других демократических реформах.
Бурно обсуждались в III Думе холмский вопрос и законопроект о введении земств в западных губерниях. Вопрос о холмщине был поднят в Думе энергичным и умным епископом Евлогием, который собрал под петицией о выделении из Царства Польского Холмской губернии более 50 тыс. подписей. Украинское население вокруг г. Холм проповедовало православие и много веков боролось против окатоличивания, хотя почти все помещики были здесь поляками – католиками. Обсуждение законопроекта вызвало резкие споры. Правые требовали вообще отменить название Царство Польское и ликвидировать в нем кодекс Наполеона, католический календарь, сервитуты и осудить полонизацию русских земель. Ораторы польского коло, наоборот, осуждали законопроект р выделении холмщины, называли это ,,четвертым разделом Польши”/. Украинские националисты поддержали закон. в апреле 1912 г. закон о выделении из Царства Польской новой Холмской губернии был принят.
Царское правительство внесло законопроект о введении земств в 9 западных губерниях на условиях, отличных от центральных губерний. Особенностью этого края было то, что население здесь на 90 % было белорусским и украинским, т.е. по официальной терминологии – русским и православным, а почти все помещики были поляками и католиками. Поэтому правительство предлагало провести выборы не по обычным куриям (землевладельцев и крестьян), а по русским и польским. Это вызвало возражение польского коло, но правооктябристский блок в Думе утвердил введение земств в 6 западных губерниях. Госсовет под влиянием правых встал на сугубо юридическую точку зрения, согласно которой нельзя было проводить различие по этническому принципу, и закон не принял. Тогда Столыпин добился от царя, чтобы Госсовет и Дума были распущены на 3 дня ,,на каникулы”, иначе он угрожал отставкой. Николай II вынужден был уступить и подписал в 1911 г. закон в редакции Думы, но с этого времени он и царица затаили недовольство Столыпиным, лишили его поддержки. С другой стороны Столыпина подвергли дружной критике правые и кадеты. Неожиданно для премьера против него жестко выступили октябристы и его ,,друг” А. Гучков, подавший в отставку в знак протеста с поста председателя Думы. Ставший незадолго до этого масоном, Гучков вскоре выступил в Думе лично против царя, одним из первых подхватив газетные ,,утки” о вмешательстве Г. Распутина в государственные дела. Положение П. Столыпина оказалось неустойчивым, и 1 сентября 1911 г. он был убит в Киеве бывшим эсером и агентом охранки.
В 1912 – 1914 гг. в стране вновь усиливается стачечное движение. Большое влияние оказал на рабочих расстрел стачечников на Ленских приисках в апреле 1912 г., где было убито 270 чел. и 250 ранено. Ведущее место в рабочем движении заняли пролетарии Петербурга. Выборы в IV Думу проходили в обстановке оживления политической жизни. Состав IV Думы мало отличался от предыдущей: правый и левый фланги сохранили свои позиции, а ведущей фракцией остались октябристы, потерявшие около 30 голосов. В 1913 г. Гучкову удалось добиться перехода части своей фракции в оппозицию к правительству, а М. Ковалевский создал новую партию прогрессистов, фракция которой стала связующим ,,мостом” между октябристами и кадетами.
Оппозиция правительству в Думе усилилась. Была поставлена задача всяческой дискредитации царя и царицы, самодержавного строя. Краткий период ,,сотрудничества” большинства Думы с правительством стал нарушаться не только из – за усиления либерально – радикальных партий, но и по причине роста недовольства правых политикой либеральных реформ правительства как при П. Столыпине, так и при новом премьере В. Коконцеве.
3. Реформы П.А. Столыпина: замысел и реализация.
1906 г. Россия встретила на распутье. Существовала реальная возможность развития событий по трем направлениям: 1) дальнейшее продолжение революции; 2) наступление контрреволюции; 3) трансформация революции ,,снизу” в революцию ,,сверху”, т.е. попытка разрешить поставленные революцией вопросы путем постепенного реформирования страны. И первый, и особенно второй путь предполагали большие людские жертвы. Третий путь давал возможность избежать этого.
Несмотря на то, что в стране существовали постоянная угроза новой вспышки народных волнений, с одной стороны, и отчетливое стремление властей силой подавить эти волнения – с другой, все же в сложившихся условиях реализовалась возможность проведения экономических и политических реформ.
27 апреля 1906 года в присутствии Николая II состоялось торжественное открытие I Государственной думы. Наиболее крупными фракциями в ней были кадетская – 153 депутата и крестьянская (,,трудовики”) – 107 депутатов. Большевики и эсеры бойкотировали выборы. Октябрист получили лишь 13 мандатов. Правые партии – ни одного.
Верховная власть надеялась, что политический консерватизм крестьян, склонность к традиционным устоям нейтрализуют интеллигентскую оппозиционность кадетов. Однако высшие российские чины не учли значительного психологического перелома, происшедшего в крестьянстве. И действительно, крестьяне были равнодушны к политическим свободам, идеям парламентаризма, но были одержимы идеей передела земли. Не получив помещичьей земли от царя, они пришли за ней в Думу и были готовы поддержать любые политические силы, обещавшие им быстрее достичь желаемой цели. Аграрный вопрос занял центральное место в думской деятельности.
Фракция трудовиков выступила с законопроектом, в котором потребовала отчуждения помещичьих и прочих частновладельческих земель, превышавших ,,трудовые нормы”, создания ,,общенародного земельного фонда” и введения уравнительного землепользования. В процессе обсуждения часть трудовиков выдвинула еще более радикальный проект: немедленное и полное уничтожение частной собственности на землю и объявление ее вместе с недрами и водами общей собственностью всего населения России.
Правительство обвинило Думу в революционных замыслах, и 9 июля 1906 года царским манифестом I Дума была распущена, не проработав и двух с половиной месяцев.
П.А. Столыпин.
В этот же день новым председателем Совета Министров был назначенП.А. Столыпин.
Петр Аркадьевич Столыпин (1862 – 1911) начал свою карьеру в Министерстве внутренних дел. В 1899 г. – уездный, затем губернский предводитель ковенского дворянства, в 1902 году – губернатор Гродненской губернии, с февраля 1903 по апрель 1906 года – Саратовской губернии. 26 апреля 1906 года назначен министром внутренних дел, а через 2 месяца возглавил правительство.
12 августа 1906 года на него было совершено чудовищное покушение на Аптекарском острове, где проживала семья главы правительства и где он принимал посетителей. В результате мощного взрыва 27 человек погибли и 32 были ранены. Потрясенный видом искалеченной 14 – летней дочери и ранением единственного сына, Столыпин подписал 19 августа в чрезвычайном порядке (по статье 87 Основных законов) указ о военно – полевых судах, согласно которому судопроизводство над революционерами должно было завершаться в пределах 48 часов, а приговор исполняться в 24 часа. В ответ на неоднократные требования Думы отменить военно – полевые суды Столыпин категорически заявил: ,,Умейте отличать кровь на руках врача от крови на руках палача”. Именно после этой фразы член ЦК кадетской партии А. Тыркова констатировала: ,,На этот раз правительство выдвинуло человека сильного и даровитого. С ним придется считаться”.
24 августа 1906 года П.А.Столыпин опубликовал правительственную программу. Она состояла из двух частей. В первой обосновываласьнеобходимость успокоения страны при помощи чрезвычайных мер и объявления в некоторых районах империи военного положения с введением там военно-полевых судов. Во второй части предлагалось немедленно, не дожидаясь созыва II Думы, начать аграрную реформу. Одновременно было объявлено о подготовке пакета законопроектов, способствующих превращению России в правовое государство: о свободе вероисповедания, о гражданском. Об улучшении быта рабочих, о реформе местного самоуправления, о реформе высшей и средней школы, о введении всеобщего начального обучения и улучшения материального обеспечения народных учителей, о подоходном налоге и полицейской реформе. Эти законопроекты он был намерен предложить для обсуждения в новой Думе.
Реформы.
В последние годы имя Петра Аркадьевича Столыпина все чаще появляется в нашей печати. Уважаемые и популярные экономисты говорят о подъеме сельского хозяйства с помощью столыпинской земельной реформы, известный писатель с трибуны Первого съезда народных депутатов обращает против несогласных с его позицией слова Столыпина: ,,вам нужны великие потрясения – нам нужна великая Россия”, секретарь обкома с той же трибуны называет Столыпина ,,ныне незаслуженно забытым государственным деятелем”. Кризис нашего сельского хозяйства привлекает внимание к опыту тех, кто в предреволюционные годы тоже думал о подъеме земледелия на путях создания крепкого самостоятельного крестьянства. Стараясь понять, где и когда мы свернули с правильного пути, многие готовы видеть в столыпинском курсе упущенную альтернативу сталинскому деспотизму и левацким революционным перегибам.
Две основные политические реформы задумал Столыпин.
Все казенные учреждения в уезде объединялись в России под властью выборного предводителя дворянства. Учреждений становилось все больше, а дворян все меньше. Уездного предводителя, служившего из чести, без жалованья, не из кого становилось избирать. Столыпин предложил поставить во главе уезда правительственного чиновника, оставив предводителю дворянства сословные дела. Дворянство увидело в этом оскорбление и, главное, умаление своей власти в деревне. Сходным был спор из – за выборного местного самоуправления (земства). Его выбирали по куриям – дворяне, разные собственники недворянского происхождения, крестьяне – общинники. Абсолютное большинство гласных было отдано дворянам, но во многих уездах на выборы собиралось меньше избирателей – дворян, чем надо было выбрать гласных. Столыпин предложил сделать курии не сословными, а имущественными – вместе помещики и дворяне и недворяне, вместе владельцы иной собственности. Объединиться с ,,чумазыми” – ни за что! Столыпин предложил также понизить избирательный ценз. Это расширяло число избирателей. В будущем, в случае удачи земельной реформы, в их число вошли бы и крестьяне – единоличники из тех, кто побогаче. ,,времена крепостного права никогда не вернутся, - писал Сыромятников, - и надо выходить на борьбу один на один и лицом к лицу, без всяких особых прав и привилегий. Только тогда можно будет сохранить то, что достойно сохранения, не разрушая государство реакцией… Реку не засыпешь, но можно направлять ее русло”.
Этих реформ не хватило бы, чтобы направить русло реки. Слишком мало давали они крестьянам. Но поместное дворянство объявило отмену своих сословных привилегий несовместимой с ,,правильно понимаемой заботой о сохранении и развитии монархического начала”. Дворянство ничего не хотело менять. ,,Нетерпящая правая крайность, которая знать не желает никакого развития общества… а только всемолитвенное поклонение царю да каменную неподвижность страны – еще век, еще век, еще век” – вот прекрасная характеристика позиции противников Столыпина справа (а это было практически все поместное дворянство), и принадлежит эта характеристика Солженицыну. Он же пишет, что правым кругам и высшим сферам Столыпин нужен был для борьбы с революцией, а когда революция отошла, ,,политика Столыпина стала им всем нетерпима и невозможна”.с 1908 г. началась систематическая травля Столыпина правыми сначала при попустительстве, а затем и с разрешения Николая. Не ,,великое строительство России”, а ,,застой во всех принципиальных реформах” – таков итог столыпинского пятилетия, и подвел его сам Столыпин.
Земельная реформа Столыпина.
Так же как великие реформы начались с освобождения крестьян, которое было лишь первым шагом в серии преобразований, сделавшим необходимыми последующие, так и в 1906 г. Столыпин начал новую аграрную политику , которая неотвратимо повлекла за собой целую серию последующих преобразований.
Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут, в действительности – понятие условное. В том смысле ус
Столыпин, будучи саратовским губернатором, предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинного землевладения. Когда Столыпин пришел в МВД, оказалось, что там на это дело смотрят несколько иначе. Длительный период, когда власти цеплялись за общину как за оплот стабильности и порядка, уходил в безвозвратное прошлое. Подспудно и постепенно брали верх иные тенденции. В течение ряда лет группа чиновников МВД во главе с В. И. Гурко разрабатывала проект, долженствовавший осуществить крутой поворот во внутренней политике правительства. К приходу Столыпина Гурко занимал пост товарища министра, основные идеи и направления проекта уже сформировались, работа продолжалась. В отличие от столыпинского замысла проект Гурко имел в виду создание хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это было самое главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже несколько притормаживалось ради другой цели – укрепления надельной земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой укрепленный надел даже постороннему для общины лицу . С агротехнической точки зрения такое новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира, внести раскол в общину . Предполагалось, что всякий домохозяин, потерявший в своей семье несколько душ и со страхом ожидающий очередного передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в неприкосновенности весь свой надел. Проект Гурко представлял собой удобную площадку , с которой правительство могло приступить к форсированной ломке общины. Столыпин же, как мы помним, будучи саратовским губернатором, не ставил вопрос о такой ломке.
В конце 1905 г., когда дела у царского правительства были из рук вон плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. И даже Д. Ф. Трепов тогда вроде бы сочувственно отнесся к этому плану . Но царь после недолгого колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кутлер с треском вылетел в отставку . Впоследствии никто из министров и мысли не допускал о том, чтобы явиться к царю с подобным предложением.
Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из перенаселенной общины лишние работники уйдут на банковские земли. Идет переселение в Сибирь. Под воздействием определенных правительственных мер община прекратит эти свои бесконечные земельные переделы. Надельная земля перейдет в личную собственность. Некоторые крепкие хозяева станут заводить хутора и отруба на общинных землях. Правда, это довольно трудно: если закончились переделы, а некоторые полосы стали личной собственностью, то как передвинуть наделы всех крестьян, чтобы выкроить хутор? Но над этим вопросом работает А. А. Кофод, главный теоретик из Главного управления землеустройства и земледелия.
Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках он смирился с проектом Гурко и даже как бы "усыновил" его. Правда, это был не тот случай, когда приемное чадо становится похожим на отца. Скорее происходило обратное. " Надо вбить клин в общину ", – говорил Столыпин своим сподвижникам. " Вбить клин", заставить прекратить переделы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул.
10 октября 1906 г., когда этот проект рассматривался в Совете министров, Столыпин сам, без помощи Гурко, ее докладывал и защищал. Все члены правительства находили, что "община не заслуживает далее покровительства закона". Разногласия возникли лишь насчет того, надо ли проводить этот проект по 87-й статье, или следует дождаться Думы. Меньшинство членов Совета министров ссылалось на то, что "отрицательный взгляд самих крестьян на общину еще не доказан". Следовательно, не исключено массовое недовольство. Между тем правительство, издав этот указ по 87-й статье, будет лишено возможности сослаться на мнение народного представительства и вряд ли сможет "отразить обвинения в некоторой узурпации законодательных прав".
Деятельность Крестьянского банка вызывала растущее раздражение среди помещиков. Это проявилось в резких выпадах против него на III съезде уполномоченных дворянских обществ в марте-апреле 1907 г. Делегаты были недовольны тем, что банк продает землю только крестьянам (некоторые помещики были не прочь воспользоваться его услугами как покупатели). Их беспокоило также то, что банк не совсем еще отказался от продаж земли сельским обществам (хотя он старался продавать землю в основном отдельным крестьянам цельными участками). Общее настроение дворянских депутатов выразил А. Д. Кашкаров: " Я полагаю, что Крестьянский банк не должен заниматься разрешением так называемого аграрного вопроса... аграрный вопрос должен быть прекращен силой власти".
В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков.
Только после окончания революции аграрная реформа пошла быстрее. Прежде всего, правительство предприняло энергичные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского банка. 13 июня 1907 г. этот вопрос разбирался в Совете министров, было решено образовать на местах временные отделения Совета банка, передав им ряд важных полномочий. В длительную командировку , для участия в работе этих отделений, отправились многие видные чиновники Министерства финансов, МВД и Главного управления землеустройства и земледелия.
С некоторой обидой А. А. Кофод позднее вспоминал, что "весной 1907 г. даже Столыпин считал землеустройство побочным вопросом в сравнении с громадной работой, которую требовалось провести для распределения огромных земельных площадей, купленных Крестьянским банком". До Кофода дошла весть, что и его собираются заслать в одно из временных отделений. Сослуживцы советовали не сопротивляться, поскольку "Петр Аркадьевич не любит, когда противоречат его планам, даже в деталях". Но Кофод был занят составлением инструкции по землеустройству и считал себя "единственным человеком, который имеет ясное представление о том, как правильно должна быть сделана эта работа". Исполненный собственного достоинства, как истинный европеец, он явился к Столыпину и сумел себя отстоять.
Отчасти в результате принятых мер, а больше того – вследствие изменения общей обстановки в стране дела у Крестьянского банка пошли лучше. Всего за 1907–1915 гг. из фонда банка было продано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. хуторских и отрубных участков. До 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 г. на рынок было выкинуто большое количество дешевой надельной "крестьянской" земли, а во-вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу своих земель. Оказалось, что подавление революции в конце концов не пошло на пользу созданию хуторов и отрубов на банковских землях, а реализация проекта Гурко сильно подрезала это дело. Оно заняло видное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Между тем именно это направление политики было наиболее близко Столыпину .
Вопрос о том, как распределялись покупки банковских хуторов и отрубов среди различных слоев крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым прикидкам, богатая верхушка среди покупателей составляла всего 5–6 %. Остальные принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Ее попытки закрепиться на землях банка объяснялись довольно просто. Многие помещичьи земли, из года в год сдававшиеся в аренду одним и тем же обществам, стали как бы частью их надела. Продажа их Крестьянскому банку ударила в первую очередь по малоземельным хозяевам. Между тем банк давал ссуду в размере до 90–95% стоимости участка. Продажа укрепленного надела обычно позволяла уплатить первый взнос. Некоторые земства оказывали помощь по обзаведению на хуторах. Все это толкало бедноту на банковские земли, а банк, имея убытки от содержания купленных земель на своем балансе, не был разборчив в выборе клиентов.
Ступив на банковскую землю, крестьянин как бы восстанавливал для себя те изнурительные и бесконечные выкупные платежи, которые под давлением революции правительство отменило с 1 января 1907 г. Вскоре появились недоимки по банковским выплатам. Как и прежде, власти вынуждены были прибегать к рассрочкам и пересрочкам. Но появилось и нечто такое, чего крестьянин раньше не знал: продажа с молотка всего хозяйства. С 1908 по 1914 г. таким путем было продано 11,4 тыс. участков. Это, по-видимому , было прежде всего мерой устрашения. И основная часть бедноты, надо думать, осталась на своих хуторах и отрубах. Для нее, однако, продолжалась та же жизнь (" перебиться", " продержаться", " дотянуть"), какую она вела в общине.
Впрочем, это не исключает того, что на банковских землях появились и достаточно крепкие фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже говорилось, таких хозяйств изначально было немного.
Наладив деятельность Крестьянского банка, правительство вплотную занялось реализацией указа 9 ноября 1906 г. На места заспешили министерские ревизоры, потребовавшие от губернских и уездных чиновников, чтобы все их силы сосредоточились на проведении аграрной реформы. Земские начальники, уличенные в нерадивости, увольнялись в отставку . Это резко подхлестнуло активность тех, кто оставался на службе. Явившись в то или иное село и собрав сход, они первым делом спрашивали: " Почему не укрепляетесь? Кто вас смущает?" Печать была переполнена сообщениями о произволе администрации. Аресты сельских старост и отдельных крестьян, запрещение высказываться на сходах против указа, вызов стражников и содержание их за счет общества – таков перечень средств, наиболее широко применявшихся властями. Практиковалась и административная высылка особо активных противников реформы из числа крестьян. Сведения о таких высылках можно найти и в литературе, и в архивах. К сожалению, общее число крестьян, высланных за агитацию против реформы, до сих пор не подсчитано.
Психология государственных деятелей, говорящих одно и делающих другое, – явление поистине загадочное. По-видимому, редко кто из них в такие моменты сознательно лжет и лицемерит. Благие намерения провозглашаются чаще всего вполне искренне. Тот же Столыпин, как мы помним, изначально вовсе не хотел насильственного разрушения общины. Другое дело, что не они, выступающие с высоких трибун, составляют множество тех бумаг, в которые и выливается реальная политика. Они их только подписывают, не всегда успев даже бегло просмотреть, не запомнив и, конечно же, не имея представления, какова статистика тех или иных распоряжений. Если при подписании какого-либо документа возникнет сомнение, то докладывающий его чиновник (человек, несомненно, толковый и дельный, показавший свою преданность) тут же все объяснит или предпримет какой-либо маневр. В крайнем случае – обидится (это на начальство тоже иногда действует). После недолгих колебаний документ будет подписан.
Третьеиюньский государственный переворот коренным образом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 ноября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель – 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительства, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910 г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры, введенные в закон 14 июня 1910 г., не выправили кривую. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода закона 29 мая 1911 г. " О землеустройстве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям 1908–1909 гг. так и не удалось.
За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской, оно, утратило первенствующее положение. (В этих губерниях и раньше было много общин с подворным землевладением.) Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства.
Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная собственность весьма отдаленно походила на классическую римскую "священную и неприкосновенную частную собственность". И дело не только в правовых ограничениях, налагавшихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам некрестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение придавали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их площади. Поэтому они, случалось, были не прочь принять участие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Чтобы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на укрепляемую землю усваивало и местное начальство.
Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от друга, только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину . Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, трудно будет поднимать мятежи. " Совместная жизнь крестьян в деревнях облегчала работу революционерам", – писала М. П. Бок явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя упускать из виду .
С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство фабрикует массу мелких и заведомо слабых – таких, которые никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать опорой режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин написал главноуправляющему А. В. Кривошеину : " Со слишком большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите и дайте должную оценку сплошному разверстанию целых селений, но не опорочивайте единоличных выделов". Однако он не в силах был развернуть громоздкую машину землеустроительною ведомства таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как нужно для пользы дела. Тем более что руководители ведомства были уверены, что действуют так, как надо.
Судьба и значение аграрной реформы в России.
Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следующих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн. дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось, на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств – это особый счет. Но и другие приведенные выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на них сразу , без чересполосного укрепления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше третьей части общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из общинного оборота было изъято 22% земель. Около половины их пошло на продажу . Какая-то часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину , ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян- собственников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.
Вместе с тем, известно, что после окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно связывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле действовали другие факторы. Во-первых, как уже говорилось, с 1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабальные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912–1913) были отличные урожаи. Что же касается аграрной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, потребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло положительным образом сказаться в первые же годы своего проведения.
Тем не менее, вряд ли можно считать справедливым то огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом. Это касается предоставления большей личной свободы крестьянам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, переселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства.
В обстановке 1906 г. никто из министров не решился бы явиться к царю с предложением сделать отрезки от помещичьих латифундий. Столыпин, как видно, считал, что в таком предложении нет надобности, ибо частичное отчуждение помещичьих земель уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк покупал эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. На банковских землях стали появляться крепкие фермерские хозяйства. До 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось тем, что у помещиков прошел вызванный революцией испуг, и они сократили продажу своих земель. Всего за 1907–1915 гг. из фонда банка было реализовано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. отдельных участков. Деятельность Крестьянского банка заняла хотя и видное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Однако именно это направление было наиболее близко Столыпину .
Главной в аграрной реформе стала реализация проекта Гурко, который лег в основу указа 9 ноября 1906 г. Гурко вскоре ушел в отставку , но Столыпин постепенно проникся его проектом и усвоил его основные идеи. Указ 9 ноября 1906 г. был одобрен III Думой и Государственным советом, 14 июня 1910 г. его подписал царь. Закон 14 июня 1910 г. заменил указ 9 ноября 1906 г.
Пока шла революция, крестьяне почти не выходили из общины. Ходил слух, что тем, кто выйдет, не будет прирезки земли от помещиков. Но затем укрепление общинных земель пошло быстрее, тем более что власти всячески к этому подталкивали. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель – 579,4 тыс. домохозяев.
Однако с 1910 г. число выходов из общины стало неуклонно снижаться. Власти долго не могли понять причины этого явления. А поняв, не хотели их признать. Дело в том, что основная часть крестьян, в том числе зажиточных, неохотно выходила из общины. Выходили больше всего вдовы, одинокие старики, спившиеся и окончательно разорившиеся домохозяева, многим из них при очередном переделе грозила полная или частичная утрата надела. Укреплялись и городские жители, вспомнившие, что в родной деревне у них есть заброшенный надел, который теперь можно продать. Выходили из общины и те, кто переселялся в Сибирь. Но и численность переселяющихся с 1910 г. пошла на убыль.
Всего к 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло около 2 млн. домохозяев (примерно 21% общинного крестьянства в тех губерниях, где проводилась реформа). Правда, многие из них были лишь статистическими единицами, а не реальными хозяевами. Всем им принадлежало 14,1 млн. дес. земли (15,5% всей площади, владевшейся на общинном праве).
Огромное количество укрепленной земли шло в продажу . Покупателем иногда являлось сельское общество, и тогда земля возвращалась в мирской котел. Чаще же укрепленные участки покупали отдельные крестьяне-общинники, богатые и средние. Иногда и бедняки покупали одну -две полосы. Нередко в руках одного и того же хозяина оказывались и укрепленные и общественные земли. Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки. Земельные отношения в деревне еще больше запутывались.
Стремясь привлечь на свою сторону крепких домохозяев, тяготившихся общинными порядками, правительство разработало законопроект "О землеустройстве". 29 мая 1911 г. он стал законом. Отныне во главу угла всей реформы было поставлено не чересполосное укрепление, а образование хуторов и отрубов. Предполагалось, что их владельцы станут массовой опорой режима. По просьбе домохозяина его разрозненные земельные полосы могли быть соединены в одно место. Так получался отруб. Если к отрубу присоединялась площадь деревенской усадьбы и на него переносилось жилье – он превращался в хутор. Потребовался большой объем землеустроительных работ. Реформа постепенно стала переходить из рук Министерства внутренних дел в руки Главного управления землеустройства и земледелия.
Землеустроительное ведомство пошло по линии наименьшего сопротивления. Оно предпочитало не заниматься выделами отдельных домохозяев, а разбивать на отруба или хутора надел целого сельского общества. Согласие на такой раздел нередко достигалось путем грубого давления. Началась массовая фабрикация хуторов и отрубов. В общем потоке землеустраивалась и беднота с ее крошечными наделами. Около половины хуторов и отрубов, созданных на втором этапе реформы, было нежизнеспособно.
Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину . Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, труднее бунтовать. С другой стороны, он видел, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроители фабрикуют массу мелких и слабых. Такие хозяйства не могли стать опорой режима. Однако Столыпину так и не удалось развернуть громоздкую машину землеустроительного ведомства, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как лучше для дела.
Всего за годы реформы в европейской части России было создано около 200 тыс. хуторов и 1,3 млн. отрубов на надельных землях. На хутора и отруба перешло приблизительно 10% крестьянских хозяйств. Действия землеустроителей нередко наталкивались на сопротивление крестьян. Иногда дело принимало трагический оборот. В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в селе Болотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Конфликт произошел из-за слишком явного покровительства отрубщикам со стороны властей в ущерб остальным крестьянам.
Мужики сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству , как считали власти, а исходя из здравых соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила соседу , оказавшемуся в низине. Только большой отруб, расположенный в разных уровнях, мог гарантировать ежегодный средний урожай.
Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было много надуманного, доктринерского. (Сами по себе хутора и отруба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры.) Необходимость повсеместного их введения, строго говоря, никем не доказана. Между тем Столыпин и его сподвижники утвердились в мысли, что хутора и отруба – единственное универсальное средство, способное поднять уровень крестьянского хозяйства на всем пространстве необъятной России. Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в белорусских, литовских и северо-западных российских губерниях (Псковской, Смоленской). Здесь сказывалось влияние Прибалтики и Польши. Местный ландшафт, изменчивый, изрезанный речками и ручьями, тоже способствовал расселению по хуторам.
В южных и юго-восточных губерниях широкому распространению хуторов препятствовали трудности с водой. Но здесь (на Северном Кавказе, в Степном Заволжье и Северном Причерноморье) довольно успешно развивалось насаждение отрубов. Плодородная степь, ровная, как стол, словно самой природой была создана для отрубного хозяйства.
В центрально-черноземных губерниях главным препятствием к образованию на общинных землях хуторов и отрубов было крестьянское малоземелье. Прежде чем насаждать хутора и отруба, здесь надо было решить именно эту проблему – отчасти за счет переселения в Сибирь, а отчасти и за счет раздутых помещичьих латифундий.
В нечерноземных губерниях на хутора и отруба смотрели, как на барскую затею, несущую крестьянину одно разорение. Общинное землевладение в этих краях тесно переплелось и срослось с развивающимися товарно-рыночными отношениями. И общину нельзя было разрушить, не повредив этих отношений. Местные крестьянские общества постепенно переходили к многопольным севооборотам и на "широкие полосы". Это укрепляло общину , и власти под разными предлогами стали запрещать такие переходы. Как говорится, коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто препятствовало внедрению передовых систем земледелия. Некоторые крестьянские общества переходили к многополью и на "широкие полосы" самовольно, без официального приговора.
Игнорирование региональных различий – один из недостатков столыпинской аграрной реформы. Этим она невыгодно отличалась от реформы 1861 г. Другим ее слабым местом была идеализация хуторов и отрубов, а также вообще частной собственности на землю. Обычно в народном хозяйстве присутствуют различные формы собственности (частная, общественная, государственная). Важно, чтобы их сочетания и пропорции были разумными, чтобы ни одна из них не вытесняла другие.
Еще одно уязвимое место аграрной реформы заключалось в недостаточном ее финансировании. Огромные государственные средства поглощала гонка вооружений, а на поддержку хуторов и отрубов денег выделялось слишком мало.
Всего за годы реформы из общины вышло около 3 млн. домохозяев (чуть меньше третьей части от общей численности их в переделяющихся общинах европейской части России). Из общинного оборота было изъято 22% земель, около половины из них пошло на продажу . В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину , ни создать достаточно массовый и устойчивый слой крестьян-фермеров. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.
Но огульно отрицательное отношение к ней было бы несправедливо. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие реформе, были полезны. Это касается предоставления крестьянам большей личной свободы (в семейных делах, передвижении и выборе занятий, в полном разрыве с деревней). Несомненно плодотворной была идея Столыпина о создании хуторов и отрубов на банковских землях, хотя она не получила достаточного развития. Приносили пользу и некоторые виды землеустроительных работ: устройство отрубов в южных губерниях, размежевание соседних общин в Нечерноземье. Наконец, в рамках реформы небывалого размаха достигло переселенческое движение. После окончания революции, когда выяснилось, что прирезки помещичьей земли не будет, взоры российских крестьян устремились в Сибирь. Несмотря на спешное развертывание переселенческого дела, правительство едва справлялось с резко возросшим наплывом мигрантов. За 1906–1916 гг. в Сибирь уехало 3,1 млн. человек. В основном это были крепкие молодые люди, принесшие большую пользу Сибири. Были распаханы пустующие земли, появились новые города. Большинство переселенцев сумело устроиться на новом месте, завести более прочное, чем на родине, хозяйство. Не всех, однако, встречала удача. Особенно в трудном положении оказывались те, кто получал участок в лесных и заболоченных местностях. Многие переселенцы, растратив в борьбе с природой и жизненными обстоятельствами все силы и средства, вернулись в родные места, где у них уже не было ни надела, ни дома. В течение 1906–1911 гг. возвратилось более полумиллиона человек. Поток возвратившихся особенно возрос с 1910 г.
Обеспокоенный этим, П. А Столыпин в 1910 г. совершил поездку в Сибирь. Он побывал в предгорьях Алтая, проехал через Кулундинскую степь, посетил переселенческие поселки в Мариинской тайге. С особым интересом осматривал он маслодельные заводы, созданные крестьянскими артелями. Маслоделие в те времена было предметом гордости сибиряков. Экспорт масла из России основывался на сибирском маслоделии. Только в 1907 г. было вывезено 3,6 млн. пудов масла на сумму 47 млн. руб., главным образом из Сибири. Сибирское маслоделие давало России золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность.
Ознакомившись на месте с постановкой переселенческого дела, Столыпин пришел к выводу , что оно находится под слишком жестким бюрократическим контролем. Правительственные чиновники, полагал он, не должны вмешиваться в хозяйственные дела переселенца. Они обязаны лишь в необходимых случаях приходить к нему на помощь. По инициативе Столыпина был начат пересмотр "законодательства о переселениях". Многие сибирские промышленники жаловались, что часто попадают в безвыходное положение, не имея возможности купить тот участок земли, на котором расположено их предприятие. В Сибири почти не было частной собственности на землю. Она находилась во владении государства или казачьих войск. Во время поездки у Столыпина родился грандиозный по масштабам замысел приватизации сибирских земель. Столыпин говорил, что "главное богатство и мощь государства не в казне и казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении".
Сибирь, где не было помещиков, где тон задавал богатый мужик, произвела глубокое впечатление на Столыпина. Он вернулся оттуда со смешанным чувством восхищения и тревоги. И сразу же отказался от проекта введения земства в Сибири, решив, что оно будет слишком демократическим. При всей широте своего кругозора он не мог стряхнуть с себя помещика и дворянина.
До начала мировой войны правительство не успело перестроить свою переселенческую политику . Численность переселяющихся по-прежнему снижалась, а возвратившихся росла. Не был осуществлен и проект приватизации сибирских земель. Переселенческая эпопея 1906–1916 гг., так много давшая Сибири, мало отразилась на положении крестьянства в центральной России. Численность ушедших за Урал составила всего 18% естественного прироста сельского населения за эти годы. С началом промышленного подъема возросла миграция из деревни в город. Но даже вместе эти два фактора (уход в город и переселение) не смогли поглотить естественный прирост. Земельное утеснение в российской деревне продолжало нарастать. 1
8 сентября 1911 г. Столыпин был убит в Киеве одним из двойных агентов, которыми полиция наводнила революционные организации. Его смерть означала поражение последней попытки сознательного и целенаправленного обновления политической системы в стране. Будучи консервативной, она все же была не лишена творческой мысли.
Одним словом, реформа не удалась. Она не достигла ни экономических, ни политических целей, которые перед ней ставились.
Но прежде всего столыпинский курс провалился политически. Он не заставил крестьянина забыть о помещичьей земле, как рассчитывали вдохновители и авторы указа 9 ноября. Законы 14 июля 1910 года и 29 мая 1911 года не только не сняли социальной напряженности в деревне, но и усилили ее до предела.
Помещичье землевладение и подлинно быстрый экономический прогресс в деревне были несовместимы. Осуществление второго требовало в качестве непременного предварительного условия уничтожения первого. Сохранение помещичьего сословия с его привилегиями означало сохранение бесправного крестьянского сословия с его обычным правом, волостным судом, " властью мира " и т.д.
В этом – корень крестьянской ненависти к помещику . Это была самая сильная крестьянская традиция, уходившая корнями в глубь веков. Из поколения в поколение в крестьянском сознании господствовала одна ведущая идея: земля принадлежит народу , то есть крестьянству , а не помещику . Она была дана последнему вместе с крестьянами за военную службу , то есть временно. Теперь этой службы с земли нет, и земля должна вернуться к тем, кто ее обрабатывает своим трудом. Это была генеральная идея крестьянства, основанная на его исторической памяти, и пока она жива, столыпинский аграрный курс имел мало шансов на успех, что и доказала жизнь.
Заключение.
Реформы Столыпина были нацелены на то, чтобы положить начало культурной революции в российской деревне, которая привела бы в движение население, изменила его установки, стимулировала частную и общественную предприимчивость и приблизила бы Россию к западной модели. Выделяют столыпинские реформы из прочих в основе своей демократичные, опирающиеся на добровольность и законность методы преобразований. Эти методы, в свою очередь, были прямым результатом политического центризма правительства и его попыток достичь компромисса между правыми и левыми, а также между индивидуализмом и коллективизмом, между рынком и опекой. В конце концов, наиболее важным в этих реформах, как и в любых других, была не степень соответствия результатов какому - то первоначальному пониманию целей, ибо большинство реформаторских замыслов видоизменяется в процессе их воплощения в жизнь. Скорее наиболее важным был процесс реформ сам по себе. И в этом отношении реформы Столыпина были чем далее, тем более успешными.
Однако с точки зрения более широкой политической перспективы столыпинская программа реформ должна быть расценена как неудавшаяся. По большей части так получилось потому , что компромисс, которого он с успехом достиг внутри правительства, с политическими партиями в Думе и в рамках всего общества, в конечном счете оказался кратковременным. Как только реформы были приняты, Объединенное дворянство устранилось от участия в процессе, так как его положение упрочилось, и настраивалось все более критически по отношению к правительственной аграрной политике, особенно к программе увеличения продажи земли через Крестьянский банк. Оно затем содействовало поражению столыпинских реформ местного управления.
Хотя Столыпин временно имел успех в работе с Думой, основа его поддержки там тоже была разрушена, что вынудило правительство выбирать между конфликтующими сторонами. При сохранявшемся сильном влиянии двора и консервативных землевладельцев в политической системе, выбор правительства был предрешен. К этому времени в условиях начала войны для тех в правительстве, кто все еще поддерживал умеренную программу реформ, действительно оставалась очень слабая возможность возобновления усилий по формированию новой коалиции с образованным обществом и с крестьянством, хотя аграрные реформы и стали создавать необходимую для этого социальную основу .
Список используемой литературы.
1. Избранные страницы истории России. – Москва, Современник, 1998.
2. Новейшая история: XX век: учебник для студентов высш. учеб. заведений: в 2 т./ под ред. Киселева А. Ф., Щагина Э.М. – 2 – е изд.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, - 2002.
3. Дягин В. С. Был ли шанс у Столыпина? – Звезда. – 1990. – №12.
4. Россия в XX веке: Учеб. для 10-11 кл. общеобразоват. Учреждений / Левандовский А. А., Щетинов Ю.А. – 7 –е изд. – М.: Просвещение, 2003.
5. Шацилло К. Ф. Книга для чтения по истории Отечества, нач. XX века. – М.: Просвещение, 1993.
6. Д. Мейси. Земельная реформа и политические перемены: феномен Столыпина. - Вопросы истории. – 1993. - №4.