Содержание
Введение
Глава 1. Политика Германии на Ближнем Востоке (Турция)
1.1 Истоки ближневосточной политики Германии в конце XIX в.
1.2 Заключение германо-турецкого военного союза
1.3 Ухудшение положения Германии
Глава 2. Империалистическая политика Германии на Ближнем Востоке в период Второй Мировой Войны
Глава 3. Политические движения Германии на Дальнем Востоке (Китай, острова Тихого океана) в конце XIX - начале XX вв.
Заключение
Список использованной литературы
Введение
На рубеже XIX и XX вв. капитализм вступил в свою высшую и последнюю стадию - империализм. К этому времени крупнейшие империалистические державы в основном закончили территориальный раздел мира. Неравномерное экономическое и политическое развитие империалистических государств вызывало ожесточенную борьбу за передел уже поделенного мира, за получение сверхприбылей путем насильственного захвата новых рынков сбыта и источников сырья.
К 1913г. Германия занимала почти последнее место по числу колоний в мировой колониальной системе, отставая от Великобритании и Франции. Поэтому перед германским капитализмом встал вопрос о переделе мира. Началась экономическая экспансия, увеличился экспорт капиталов в Австро-Венгрию, Турцию, Китай. В конце XIXв. к империалистической экспансии, проводимой до этого Англией, Францией и Россией, присоединилась и Германия, обострилась борьба за рынки сбыта и источники сырья, распространившаяся на весь земной шар.
Еще в конце XIX в. Германия захватила в Тихом океане Каролинские, Маршалловы, Марианские острова, часть Самоанских островов. Она прочно утвердилась на Шаньдунском полуострове, навязав Китаю крайне неравноправный договор. Уже к 90-ым годам колонии Германии в 5 раз превышали её территорию, но были в 12 раз меньше английских.
При проведении колониальной политики Германия столкнулась с интересами Англии и Франции. Претендуя на Марокко, Германия вступила в конфликт с Францией, чуть не приведший к войне.
Проникновение Германии на Ближний Восток связано со строительством железной дороги Берлин-Багдад, которая явилась средством включения Османской империи в сферу немецкого влияния и подрыва позиций Великобритании в этом регионе. Вступая в борьбу за передел мира, германский империализм начал строительство мощного военно-морского флота. В связи с чем, на море обострились англо-германские противоречия, т.к. имперский флот стал вторым по величине после британского.
В начале века германские правящие круги доказывали необходимость расширения жизненного пространства для растущего населения. Война являлась их целью. В 1900 г. фон Бюлов занял должность рейхсканцлера Германской империи и министра президентства Пруссии, сторонник наступательной и экспансионистской внешней политики.
Чувствительный удар по германским планам утвердиться на Ближнем и Среднем Востоке нанесли две Балканские войны (1912-1913). В итоге первой из них Турция, находившаяся в сильной экономической зависимости от Германии, потеряла почти все свои территории в Европе. Вторая война закончилась поражением Болгарии, которая к этому времени сблизилась со странами германского блока. Предвидя неизбежность военного конфликта, германское руководство вело энергичную подготовку к войне.
В конце XIX столетия усилилась борьба империалистических хищников - США, Англии, Германии, Франции, России и особенно Японии за господство в бассейне Тихого океана, за окончательный раздел Азии и, в частности, Китая. «Одно за другим, европейские правительства, - писал В. И. Ленин в статье «Китайская война», напечатанной в газете «Искра», - так усердно принялись грабить, то бишь «арендовать» китайские земли, что недаром поднялись толки о разделе Китая» [21; с. 77].
Одним из методов развращения народных масс являлась как раз пропаганда и практика империалистической экспансии. Она должна была отвлечь внимание и помыслы трудящихся от их собственного тяжёлого положения, одурманить их шовинистическими лозунгами и развратить великодержавной, империалистической политикой.
В отличие от других европейских государств, начавших политику колонизации ещё в XVI веке, из немецких государств лишь Бранденбург в конце XVII века обладал небольшими колониальными владениями. Германия начала активную политику колонизации лишь в конце XIX века. Германская колониальная империя была образована в 1880-1890-х годах и просуществовала до конца Первой мировой войны, когда колонии были разделены между союзниками согласно Версальскому мирному договору.
Исследование проблем зарождения, хода и итогов первой и второй мировых войн породило обширную литературу в различных странах мира, однако политика Германии на рубеже веков осталась малоизученной.
Из новейших работ, где дан анализ политики великих держав на Дальнем Востоке в годы, предшествовавшие войнам и послевоенное время, следует отметить работы академика Г.Н. Севостьянова и исследование историка Е.Ю. Сергеева.
Целью данной курсовой работы является рассмотрение империалистической политики Германии на Востоке в периоды Первой и Второй Мировых Войн. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- раскрыть основные направления внешней политики Германии на Ближнем Востоке в конце XIX в. и начале XX в.;
- проанализировать политику Германии в период Второй Мировой Войны на Ближнем Востоке;
- выявить основные политические движения Германии на Дальнем Востоке на рубеже веков.
Предметом курсовой работы является политика Германии. Объектом исследования выступают политические процессы, охватившие Германию на Ближнем и Дальнем Востоке в XIX-XX вв.
Теоретической базой работы послужили научные труды таких ученых-историков, как М.Г. Нерсисян, Г.Н. Севостьянов, Е.Ю. Сергеев, Г.В. Пипия, Б.М. Туполев и другие.
Методологической базой работы являются эмпирический, сравнительно-исторический, историко-системный, интерпретационный методы.
Глава 1. Политика Германии на Ближнем Востоке (Турция)
1.1 Истоки ближневосточной политики Германии в конце
XIX в.
В 1871 г. благодаря военным усилиям монархической Пруссии было завершено объединение Германии. Наступил конец политической раздробленности одной из крупнейших стран Европы. Это явилось событием широкого исторического масштаба, влияние которого на международные отношения эпохи сказалось незамедлительно.
С образованием Германской империи возникла новая ситуация, существенно изменившая расстановку сил не только на Европейском континенте, но и во всем мире. «Появился новый хищник, создалась в 1871 г. новая капиталистическая держава, развивающаяся неизмеримо более быстро, чем Англия. Это - основной факт»,- писал В. И. Ленин [21; с. 73].
Проблема объединения Германии назревала давно. Ее решения требовали национальные интересы немецкого народа, весь ход экономического и политического развития страны. «Немецкая промышленность и торговля настолько развились, сеть немецких торговых фирм, охватившая мировой рынок, так расширилась и сделалась настолько густой,- писал Фридрих Энгельс,- что система мелких государств у себя дома и бесправие и беззащитность за границей не могли быть далее терпимы» [19; с. 89].
В результате того, что объединение Германии произошло не революционным путем, а «сверху» [1; с. 13], под главенством милитаристского государства, последствия этого прогрессивного по идее исторического акта - воссоединения страны - обернулись несчастьем не только для немецкого народа, но и для многих других народов мира.
Аннексии чужих территорий сочетались в политике Германской империи с диктатом и запугиванием соседних государств-
, с усилиями по сколачиванию военных блоков. Все это предпринималось ради достижения гегемонистских целей германского империализма в Европе.
Характерными признаками внешней политики империи стали различного рода политические комбинации, направленные на изоляцию «недавно побежденной»[1; с. 23] Франции, откровенно антирусская позиция в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг., постоянные попытки провоцирования европейских кризисов. В 1883-1885 гг. начались колониальные захваты Германии, следствием которых оказался англо-германский антагонизм, сыгравший важную роль в возникновении первой мировой войны.
Первопричиной германской экспансии - политической и военной - явились социально-экономические процессы, характерные для Германии в последней трети XIX в. Объединение Германии дало мощный толчок ее капиталистическому развитию. Ликвидация таможенных барьеров, свобода передвижения для населения, введение единой системы мер и весов, принятие единого торгового кодекса и другие подобные мероприятия, проведенные после объединения, обеспечили развитие общенационального внутреннего рынка, открыли широкие возможности для свободного развития промышленности и торговли. Начавшаяся вслед за этим капиталистическая индустриализация Германии сразу же взяла высокие темпы. Этому, в частности, способствовало получение 5 млн. фр. контрибуции после франко-прусской войны 1871 г., а также совпадение времени индустриализации с периодом крупнейших научно-технических открытий, приведших к коренным изменениям в технологии производства.
Как и в других передовых капиталистических государствах, индустриализация Германии сопровождалась появлением крупных промышленных предприятий, развитие которых в условиях капиталистических отношений вызвало к жизни концентрацию производства и связанные с ней концентрацию и централизацию капитала. Интенсивность процесса образования последних привела к быстрому возникновению монополистических объединений, которые на рубеже XIX и XX вв. превращаются в одну из основ всей хозяйственной жизни страны.
Капитализм эпохи свободной конкуренции в Германии сменился монополистическим капитализмом - империализмом. С этого времени стержнем внешней политики Германской империи становится захват новых территорий, распространение своего влияния на другие страны. «Погоня за колониями в конце XIX века, особенно с 1880-х годов, со стороны всех капиталистических государств,- писал В. И. Ленин,- представляет из себя общеизвестный факт истории дипломатии и внешней политики». В первых рядах участников этой «погони» оказывается кайзеровская Германия. На смену прежним гегемонистским устремлениям в Европе приходят великодержавные притязания на участие в «мировой политике»[21; с. 90].
Реальную основу этих притязаний составляли не воля канцлера, рейхсканцлера или членов его кабинета и не особенности «психологического склада» немецкой нации, а интересы монополистического капитала, для которого границы империи теперь уже становились тесными. Однако в условиях, когда мир оказался поделенным между другими империалистическими хищниками, новые территориальные приобретения могли быть осуществлены только насильственным путем, и монополистический капитал Германии, тесно связанный с прусско-юнкерским милитаризмом и опирающийся на «бюрократически сколоченный, политически охраняемый военный деспотизм»[24; с.56], безоговорочно выбирает этот путь. Он выступает наиболее решительным сторонником и инициатором насильственного передела мира.
В силу ряда особенностей, обусловивших крайнюю реакционность и агрессивность германского империализма, выдвинутая им программа экономической и политической экспансии, по сути дела, оказалась направленной на завоевание мирового господства.
Экспансионистская программа германского империализма предусматривала не только захват азиатских, африканских и южноамериканских владений Англии, Франции и некоторых других колониальных держав, но и расширение границ Германской империи в самой Европе за счет присоединения территорий Австрии и целого ряда областей, принадлежавших Голландии, Дании, Швейцарии, Франции и другим государствам. По расчетам идеологов германской экспансии, успех этой политики должен был привести к образованию «Великогермании», к созданию всегерманской «Срединной Европы» - своего рода сверхдержавы, которая диктовала бы свою волю всем остальным государствам мира.
Отторгнув от Франции Эльзас и часть Лотарингии (Франкфуртский мирный договор от 10 мая 1871 г.), германский милитаризм сформулировал печально известную доктрину «Натиска на Восток» («Дранг нах Остен»), над выработкой и пропагандой которой немало потрудились пангерманцы - эти самые воинствующие выразители идеологии агрессивного германского империализма [18; с. 23-24].
На Востоке германский экспансионизм вынашивал планы расчленения Российской империи, установления своего господства над обширными районами Прибалтики, Украины и Кавказа.
В захватнических устремлениях германского империализма особое место отводилось Ближнему Востоку, где перекрещивались политические и стратегические интересы основных империалистических держав, соперничавших между собой.
По замыслу вдохновителей германской экспансии, установление в этом районе экономического и политического преобладания Германии должно было обеспечить империи выход к Персидскому заливу и создание прочных позиций на подступах к Индии.
В качестве опорного пункта, откуда можно было бы начать распространение своего влияния на весь Ближний Восток, германские империалисты избрали Оттоманскую империю. Выбор этот был обусловлен не только стратегическим расположением владений султана на стыке трех материков - Африки, Европы и Азии, но и другими немаловажными факторами.
Еще во времена свободной конкуренции, когда политико-стратегические интересы Германии как единого государства на Ближнем Востоке еще отсутствовали, товары немецкого производства успешно прокладывали себе дорогу в самые отдаленные уголки обширной Оттоманской империи. Немецкие путешественники, исследователи, врачи и инженеры были желанными гостями при многих дворах местных правителей и в домах феодальной знати Турции.
Уже в этот период стал складываться ряд связей, которым в последующем, в эпоху становления и развития господства монополистического капитала, суждено было обрести существенное значение в немецко-турецких отношениях.
Победа Пруссии над Австрией (1866) и Францией (1871), объединение Германии и быстрый рост ее экономического и политического могущества производили огромное впечатление на всем Востоке, и прежде всего в Турции.
В глазах султана и его окружения для раздираемой центробежными силами национально-освободительного движения и феодального сепаратизма Оттоманской империи с ее отсталой экономикой и слабыми вооруженными силами пример Германии казался идеальным.
В представлении султана и его приближенных кайзер был образцом властелина, рейхсканцлер - образцом великого визиря, а опрусаченная армия Германии - примером организации вооруженных сил, призванных подавлять неверных внутри империи и устрашать врагов за ее пределами.
В Константинополе всегда высоко ценились и с большой охотой принимались услуги прусских военных советников и специалистов. Султанскому двору, встревоженному все чаще проявлявшейся слабой организацией собственной армии, явно импонировали вымуштрованные на прусский лад батальоны и полки [20; с. 134].
Одним из первых и наиболее известных военных специалистов, приглашенных в Константинополь еще до образования Германской империи, был прусский генерал Мольтке, ставший впоследствии фельдмаршалом Пруссии и начальником генштаба Германии. Именно Мольтке с 1835 по 1839 г. являлся инструктором турецкой армии и немало усилий приложил для ее модернизации с учетом изменений, происходивших в армиях европейских государств.
Мольтке активно содействовал разработке планов оборонительно-наступательных действий турецкой армии в Восточной Анатолии. Здесь, у самых границ Закавказья, под руководством будущего немецкого фельдмаршала производились топографические съемки. Мольтке были составлены первые крупномасштабные карты этого района, которыми пользовались в турецкой армии вплоть до первой мировой войны [20; с. 150-151].
В этих условиях в стране, естественно, быстро усиливались прогерманские настроения. Правящие круги Оттоманской империи все больше тяготели к политике тесных и многоплановых взаимоотношений с кайзеровской Германией. Многие влиятельные лица из окружения султана рассматривали сближение с Германией как защитную меру от усиливающегося давления великих держав. Сторонники прогерманского курса утверждали, что подобный курс - необходимый элемент традиционной для Турции политики самосохранения путем искусного лавирования при столкновении интересов враждующих между собой противников.
Наряду с этим обстоятельством важным фактором зарождения и роста заинтересованности правящей верхушки султанской Турции в военно-политическом союзе с Германией оказалось существенное различие, имевшее место в ближневосточной политике германского империализма, с одной стороны, и его англо-французских соперников - с другой. В то время как англичане и французы начиная с конца XIX в. делали откровенную ставку на расчленение Османской империи и захват ее владений, германские империалисты выступали с лозунгами о защите целостности и неприкосновенности территории Турции, ловко маскируя при этом свои намерения постепенно добиваться политического и экономического господства над всей султанской империей в целом.
В распространении прогерманских настроений на Востоке немалую роль сыграла и пропаганда пангерманцев. Целью пропаганды, развернутой пангерманцами в Турции, было доказать, что Германия является для Турции бескорыстно дружественным государством.
Важным этапом в этой пропагандистской кампании были речи кайзера Вильгельма, произнесенные им во время посещения Ближнего Востока.
Заявление кайзера о возвышенных чувствах ко всем мусульманам и своему новому другу - «королю всех королей и халифу всех халифов» султану Абдул Гамиду - расценивались некоторыми европейскими наблюдателями как красивый жест в адрес гостеприимного восточного монарха [15; с. 65].
В действительности же «паломничество» кайзера «в святые места» [15; с. 67] и его напыщенные заявления преследовали куда более реальные цели. И это отлично понимали немецкие банкиры и промышленники.
Рост политического влияния Германии в то время открывал широкие перспективы перед немецким монополистическим капиталом для проникновения в Оттоманскую империю.
Представители немецких деловых кругов настойчиво добиваются приобретения ключевых позиций в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве и финансах Турции еще с 80-х годов XIX в. Особенно упорно, как известно, добивались немецкие предприниматели права получения концессии на постройку Багдадской железной дороги, которая рассматривалась империалистами Германии как важнейшее средство укрепления влияния на Ближнем Востоке и осуществления своих планов дальнейшей экспансии.
В результате этой борьбы накануне первой мировой войны в руках Германии оказалось 67,5% всех капиталовложений в железнодорожное строительство в Оттоманской империи. Значительно возросла доля участия немецкого капитала в горнодобывающей промышленности и в некоторых отраслях сельского хозяйства, в частности в производстве хлопка, расширился также немецко-турецкий торговый обмен.
Одновременно с экономическим проникновением, но с большей интенсивностью шло усиление политического влияния германского империализма в Оттоманской империи.
Посылка военных миссий во главе с фон дер Гольцем (1883-1895) и Лиманом фон Сандерсом (1913-1918), реорганизация турецкой армии и ее перевооружение, подготовка офицерского корпуса в военных академиях Пруссии и т. п. обеспечили Германии прочные позиции в вооруженных силах и при султанском дворе [15; с. 78].
Чем больше усиливалось влияние кайзеровской Германии на Ближнем Востоке, тем откровеннее выступала она в поддержку внутренних и внешнеполитических акций султанского правительства Турции, в защиту территориальной целостности Оттоманской империи и за сохранение господства турецкого военно-феодального деспотизма над порабощенными народами.
Расчеты германских империалистов строились на том, что подобная политика, во-первых, давала возможность ослабления на Ближнем Востоке позиций конкурентов - старых империалистических держав, вынашивавших планы раздела Оттоманской империи; во-вторых, обширные территории, охраняемые от соперников штыками послушного сателлита, оказывались полем деятельности германского торгового и промышленного капитала, и, в-третьих, традиционная политика экспансионизма, проводимая турецким правительством, обеспечивала распространение германского влияния на новые районы.
К числу таких привлекающих Берлин районов относилось и Закавказье, извечный объект агрессивных устремлений захватчиков всех времен, в том числе и османов, которые со дня своего появления на Ближнем Востоке не давали покоя народам этого края [22; с. 34].
1.2 Заключение германо-турецкого военного союза
В декабре 1913 г. кайзер Вильгельм II принимал у себя в резиденции руководителя германской военной миссии в Турции генерала Лимана фон Сандерса, только что получившего назначение на должность командующего первым турецким армейским корпусом и ставшего членом высшего военного совета Османской империи.
Кайзер долго и увлеченно рассказывал генералу о политике Германии на Ближнем Востоке и будущих отношениях с султанской Турцией. Отношения эти, по мнению кайзера, должны были привести к безраздельному экономическому и политическому господству во владениях султана Германской империи. «Или германское знамя скоро будет развеваться над крепостью Босфора, или меня ожидает судьба ссыльного на острове Святой Елены», - говорил кайзер фон Сандерсу [15; с. 83].
Как бы продолжая эту же мысль, кайзер несколько позже писал: «Я возьму Месопотамию, Александрету, Мессину! Благоразумные турки терпеливо ожидают этой участи» [15; с. 88].
Так рассуждал всего за несколько месяцев до начала первой мировой войны о судьбе своих будущих союзников кайзер Германии Вильгельм II, незадолго до этого провозглашавший себя «другом всех мусульман» [15; с. 92]. Это еще раз свидетельствовало о том, что Турция нужна была Германии лишь как объект осуществления своих империалистических планов.
В правящих кругах султанской Турции были люди, которые, объективно оценивая сложившуюся ситуацию, подозрительно относились к политике Германии и выступали за соблюдение нейтралитета в назревавшем конфликте между двумя группировками европейских держав. Однако весьма влиятельная группировка в младотурецкой верхушке правительства Турции, видя в агрессивных планах германских империалистов возможность реализации своих пантюркистских и панисламистских идей, жаждала скорейшего присоединения к Центральным державам. Она выступала за немедленное заключение оборонительно-наступательного союза с Германией. Эта группа начала зондировать почву на предмет заключения союза с Германией еще в 1911 г. Особенно активизировались прогерманские элементы после Балканских войн, когда над Турцией нависла угроза международной изоляции. Но Берлин в то время не давал своего согласия даже на предварительные переговоры.
Чтобы убедить своих турецких приверженцев не торопиться с формальным заключением союза, германская дипломатия прибегла в тот период даже к провокационному запугиванию возможными ответными акциями со стороны России, вплоть до применения ею вооруженных сил, якобы стоящих наготове у «почти открытых восточных границ» [22; с. 44] Оттоманской империи.
Установив фактический контроль над вооруженными силами Турции и имея активную поддержку ее самых влиятельных кругов, правительство Германии было уверено, что оно может склонить Турцию к заключению союза в любое время и поэтому не спешило с принятием на себя союзнических обязательств по отношению к Турции.
Практические соображения, которыми при этом немцы руководствовались, сводились к следующему: во-первых, они не хотели преждевременно обострять отношения с европейскими державами, и прежде всего с Россией; русская дипломатия, зная об антирусских настроениях в правящих кругах Османской империи, пристально следила за событиями в Стамбуле.
Во-вторых, было очевидным, что необходимое улучшение военно-экономического потенциала Турции требовало значительных затрат, которые могли быть покрыты только за счет внешних займов. Пока Турция оставалась нейтральной, эти займы можно было получить и от стран Антанты. Это избавляло Германию от бремени подготовки к войне своего весьма слабого союзника.
Отношение правительственных кругов Германии к заключению союза с Турцией, однако, резко изменилось после убийства сербской террористической организацией 28 июня 1914 г. в г. Сараеве наследника австрийского престола Франца Фердинанда, когда обстановка в Европе крайне накалилась и сомнений в близком начале большой войны не оставалось.
После обмена мнениями с некоторыми членами турецкого правительства в конце июля 1914 г., в соответствии с инструкциями кайзера, министерство иностранных дел Германии предложило послу империи в Стамбуле Вангенгейму поставить в известность турецкое правительство о согласии Германии начать переговоры о заключении союзнического договора.
У турецкой стороны, естественно, давно были готовы соответствующие предложения, с которыми она не замедлила ознакомить немцев. Турецкий проект договора предусматривал заключение оборонительного и наступательного союза против России на длительный период, а также предоставление Германии права командовать четвертой частью турецких войск в случае войны.
Однако турецкий проект договора не удовлетворял правительство Германии, и оно предложило свой проект, который и был принят за основу германо-турецкого тайного договора о союзе, заключенного 2 августа 1914 г., т. е. через день после объявления кайзеровской Германией войны России.
Договор был заключен на срок до конца 1918 г. и предусматривал защиту Турции лишь при нападении на нее России (ст. 4). В случае же объявления войны Турции другими государствами, в том числе союзниками России, Германия не обязана была выступать на стороне Турции. По договору фактическое руководство турецкой армией переходило в руки германской военной миссии (ст. 3). Это был один из неравноправных договоров, заключенных в угоду германскому империализму [22; с. 53].
Для судеб Закавказья германо-турецкий договор мог иметь крайне отрицательное значение. Он превращал Закавказье в случае возникновения конфликта не только в объект открытых захватнических устремлений империалистических сил, но и в непосредственный театр военных действий; в дальнейшем так оно и случилось.
Идя навстречу просьбам младотурецких руководителей и принимая во внимание военную неподготовленность Турции, представитель Германии еще во время подписания договора дал согласие на вступление Турции в войну де-факто лишь после проведения ею мобилизации и осуществления других мер по усилению обороноспособности страны.
С учетом этой договоренности турки немедленно объявили всеобщую мобилизацию. А чтобы выиграть время для ее проведения, Турция официально опубликовала заявление о соблюдении нейтралитета. Вместе с тем турецкая дипломатия предприняла попытки завязать закулисные переговоры с Россией якобы для заключения оборонительного союза.
О целях турецкого нейтралитета Джемаль-паша - один из членов неофициального «триумвирата» (Энвер, Талаат-паша, Джемаль), фактически правивший Турцией накануне и во время первой мировой войны,- в своих записках указывал: «Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время, мы ждали момента, когда наша мобилизация закончится и мы сможем принять участие в войне»[24; с. 60].
Одновременно с объявлением нейтралитета в восточных вилайетах Османской империи, граничащих с Закавказьем, было введено военное положение, усилилась охрана границы с Россией, активизировалась разведывательная деятельность турецкой резидентуры в пограничных районах.
В Стамбуле были получены настоятельные рекомендации из Берлина ускорить осуществление мер, могущих вызвать волнения и другие беспорядки среди мусульманского населения Кавказа.
По прямому указанию самого кайзера при генеральном штабе германской армии создается специальное подразделение, на которое возлагается организация подрывной деятельности в тылу противника. Это подразделение должно было, в частности, выйти на связь с националистическими деятелями Грузии, Марокко, Ливии и ряда других стран, находившихся под властью держав Антанты [21; с. 110]. В Берлине надеялись таким образом организовать и активизировать сепаратистские движения, способные ослабить в какой-то мере военно-политический потенциал противников Германии.
Хотя прогермански настроенные младотурецкие лидеры, и прежде всего Энвер-паша, были довольны заключением союза с Германией, однако на первых порах Турция не особенно торопилась с выступлением против Антанты. В Стамбуле какое-то время выжидали, и эта выжидательная позиция не осталась незамеченной правительством Германии. В связи с этим в посольство Германии в Стамбуле поступили одно за другим предписания с требованиями Берлина сделать все, чтобы максимально взвинтить антирусские настроения в Турции.
Кроме того, чтобы крепче связать Османскую империю с Тройственным союзом и сделать турецкое правительство более послушным, правительство кайзера Вильгельма II обещало туркам оказать содействие в ликвидации капитуляционного режима, возврате Турции ряда территорий, когда-то входивших во владения султана, а также оказать финансовую помощь Турции и максимально учесть турецкие интересы в послевоенном устройстве Европы и Ближнего Востока.
Конкретно авансы Берлина турецкому правительству выглядели так. Германское правительство через своего посла Вангенгейма передало туркам согласие на расширение территории Османской империи на Востоке за счет присоединения к ней некоторых областей Закавказья. Однако, имея в виду собственные интересы в Закавказье, германское правительство точно не указывало, какие именно области Закавказья оно намерено отдать Турции. В соответствующем письме Вангенгейма великому визирю Сайду Халиму по этому поводу говорилось лишь о расширении территории Турции на востоке таким образом, «чтобы она имела прямую связь с мусульманскими элементами в России» [19; с. 80].
Робкие колебания в правящей верхушке младотурок быстро были преодолены, и Германия гарантировала себе вступление Турции в войну против стран Антанты.
Подготовка Турции к войне была значительно ускорена после 10 августа, когда германские военные корабли «Гебен» и «Бреслау» под командованием адмирала Сушона вошли в Дарданеллы. Турецкое правительство, опасаясь протестов со стороны правительств стран Антанты, оформило фиктивную покупку этих кораблей. На кораблях были подняты турецкие флаги, на немецких матросов надеты фески, а адмирал Сушон провозглашен командующим турецкими морскими силами [2; с. 67].
В этот же период в Турцию начинают прибывать значительные контингента немецких военнослужащих, доставляются военное снаряжение и боеприпасы. Уже к началу сентября 1914 г. все важнейшие посты в турецких вооруженных силах или находились в руках немцев, или контролировались ими. Кроме того, на каждом военном корабле, входящем в турецкий флот, находился немецкий офицер, к каждому укрепленному пункту береговой обороны был прикомандирован немецкий специалист. Примерно с середины августа турки начали интенсивно укреплять район Эрзерума и другие опорные пункты, расположенные вдоль границы с Россией. Под руководством и при непосредственном участии немецких специалистов возводились фортификационные сооружения, устанавливались орудия, завозились боеприпасы и провиант для крупных воинских соединений.
Для инспектирования подготовки турецких войск к боевым действиям на Востоке 18 августа в Эрзерум прибыл сам Лиман фон Сандерс в сопровождении многочисленной группы немецких офицеров [15; с. 102].
С первых чисел сентября в непосредственной близости у русско-турецкой границы начали появляться конные разъезды и отряды турецких солдат, немецкие и турецкие офицеры открыто проводили рекогносцировку местности. Участились случаи провокаций на границе. 15 и 23 сентября в районе Карса имели место стычки между русскими солдатами и вторгшимися турецкими отрядами. К середине октября у кавказской границы уже были сосредоточены основные силы 3-й турецкой армии, подкрепленные четырьмя курдскими кавалерийскими дивизиями. Общая численность войск к этому вре
Этими силами Турция, согласно разработанному немецкими советниками плану, должна была нанести удар по Закавказью и, завязав бои на его территории, сковать там русские войска с тем, чтобы лишить генеральный штаб русской армии возможности использовать эти части в качестве подкрепления для западного фронта.
Пока боевые действия в Европе развивались для германской армии благоприятно, немцы не предъявляли к туркам особых требований, не настаивали на открытом выступлении турецкой армии на стороне Германии. Однако после вторжения русской армии в Восточную Пруссию и поражения кайзеровских поиск на Марне (сентябрь 1914 г.), а также разгрома австро-венгерских войск в Галиции правящие круги Германии предприняли усиленный нажим на Турцию, чтобы она немедленно вступила в войну.
Посольству Германии в Стамбуле было дано категорическое указание подтолкнуть правительство Турции к открытию военных действий с тем, чтобы оттянуть русские войска к Кавказу и блокировать сообщение России с союзниками через черноморские проливы. Одновременно Германия предоставляет Турции крупный заем (100 тыс. фр. золотом) [14; с. 55].
Под давлением немцев в Стамбуле еще в сентябре принималось решение направить флот к берегам России, предпринять высадку десанта в районе Одессы и на Кавказском берегу. Но затем турецкое правительство отчасти под влиянием сторонников политики нейтралитета, отчасти опасаясь последствий планируемой акции, изменило свои намерения.
Тогда правящие круги Германии, чтобы заставить Турцию немедленно вступить в войну, решили использовать свое влияние в турецких вооруженных силах. Замысел при этом состоял в том, чтобы «совершенно неожиданно напасть на русские черноморские порты, действуя одновременно всеми боеспособными кораблями объединенного германо-турецкого флота, и произвести настолько значительные разрушения, чтобы ни Россия, ни Турция не могли уже пойти на попятную» [8; с. 23].
При содействии Энвер-паши немцам удалось реализовать свой замысел и поставить Турцию перед «совершившимся фактом» [8; с. 31]. 22 октября Энвер-паша подписал продиктованный немцами секретный приказ, обращенный к объединенному германо-турецкому военно-морскому флоту, в котором было сказано: «Турецкий флот должен добиться господства на Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны, где бы вы его ни нашли».
27 октября под предлогом проведения военных учений германо-турецкий флот вышел в Черное море. Здесь в открытом море личному составу кораблей был объявлен приказ о нападении на русский флот и поставлены конкретные боевые задачи [4; с. 26].
29-30 октября германо-турецкий флот совершил нападение на Севастопольский порт, а также порты Одессы, Феодосии и Новороссийска. Было потоплено несколько русских пароходов и одно французское торговое судно, из военных кораблей удалось потопить канонерскую лодку «Донец» и заградитель «Прут». Береговые сооружения указанных портов подверглись существенным разрушениям.
2 ноября Россия объявила войну Турции. На следующий день, 3 ноября 1914 г., в Закавказье начались боевые действия [3; с. 29].
Для достижения захватнических целей, как уже отмечалось, кайзеровская Германия стремилась использовать в своих интересах марионеточные правительства, создание которых в национальных окраинах бывшей Российской империи инспирировалось эмиссарами Берлина. Используя свое безграничное влияние на эти правительства, берлинская дипломатия побуждала их к заключению союза настолько тесного, что завершался он, как правило, приглашением немецких войск и фактической оккупацией страны [9; с. 77].
В связи с вторжением турок в Закавказье грузинские националисты, поддерживавшие контакты с немцами, по дипломатическим и иным каналам неоднократно обращались к представителям Германии с просьбой повлиять на Турцию - союзника империи, положить конец захватническим действиям. Однако ответ немецких представителей каждый раз сводился к тому, что турки не посмеют пересечь рубеж, указанный в Брест-Литовском мирном договоре, и потом Германия не может активно вмешаться в конфликт, поскольку Закавказье является составной частью России, с которой у Турции из-за Кавказа старые споры. Закавказскому правительству не оставалось иного выхода, кроме возобновления переговоров с турками, предварительно выполнив их ультимативное требование о признании Брест-Литовского мирного договора и объявлении независимости Закавказья.
Но турок не устраивало перемирие. 25 апреля, заняв Карс, они продолжали продвигаться дальше, выдвинув в ответ на предложение закавказского правительства новые территориальные претензии. Теперь уже шла речь о границах 1877 г.
Было совершенно ясно, что туркам мир не нужен, что они, воспользовавшись сложившейся обстановкой, решили претворить наконец в явь свою давнишнюю мечту о захвате всего Закавказья [6; с. 88]. Но к этому времени германские империалисты, в руках которых уже находились Украина и Крым с важнейшими черноморскими портами, в свою очередь, сочли, что условия, необходимые для перехода к более активным действиям в Закавказье, вполне созрели. Однако их любые конкретные шаги в этом направлении не могли не привести к столкновению с интересами Турции. Когда турки увлеклись захватами до такой степени, что стали угрожать всему Закавказью, германские империалисты открыто выступили с намерением схватить за руку свою союзницу, покушавшуюся на их добычу [22; с. 96].
Германия потребовала от турецкого правительства прекратить дальнейшее продвижение по Закавказью и сесть за стол переговоров с правительством Закавказской республики. В Турции были крайне недовольны решением Германии, однако пришлось подчиниться воле старшего партнера. Для того чтобы впредь не возникли «недоразумения» [22; 98], Германия заставила Турцию заключить с ней секретный договор о разделе сфер влияния в Закавказье. Договор этот был подписан обеими сторонами в Константинополе 27 апреля 1918 г. Согласно пунктам договора, к Турции переходили уже занятые ею области Закавказья и вдобавок еще часть Армении вдоль железнодорожной линии Карс - Александрополь - Караклис. В остальной части Закавказья, включая районы Азербайджана, находившиеся под властью закавказского правительства, преобладающими должны были считаться интересы Германии. Однако турки все же сумели выторговать право провоза войск по Закавказской железной дороге якобы для борьбы против англичан в Северной Персии.
Это была уловка, удобный предлог для введения войск в Закавказье в обход договоренности с немцами. И, как в дальнейшем стало ясно Берлину, этим предлогом турки воспользовались для захвата Азербайджана.
Заключение договора 27 апреля 1918 г. между Германией и Турцией о разделе сфер влияния в Закавказье позволяет понять, насколько были беспочвенны утверждения лидеров грузинских националистических партий и ряда буржуазных историков о том, что Национальный совет Грузии вынужден был пригласить войска «цивилизованной Германии» [22; с. 100] в интересах спасения Грузии от ига «варварской Турции» [22; с. 103]. На самом деле официальное приглашение немцев в Грузию, осуществленное от имени националистических лидеров, было лишь формальным актом. Еще задолго до совершения данного акта было принято решение о том, что Грузия достанется Германии.
1.3 Ухудшение положения Германии
В начале 1918 г. в Берлине имели формальные основания быть довольными успехами немцев на востоке. Планы пангерманистов относительно установления гегемонии немцев в Польше. Прибалтике, на Украине и Кавказе казались почти реализованными. Однако, эти очевидные на первый взгляд успехи нисколько не помогли устранению давно наметившейся тенденции ухудшения военно-политического и экономического положения кайзеровской Германии в целом.
Антивоенные, революционные настроения, особенно после Великого Октября, получали все большее распространение среди уставших от долгой войны германских солдат. Шовинистический угар, охвативший солдатские массы в первые годы войны, начинал проходить. Боеспособность войск падала [18; с. 120].
Милитаристская политика заправил кайзеровской Германии привела экономику страны на грань катастрофы. Уже в начале 1918 г. в Германии недоставало продовольствия, сырья, материалов. То, что было захвачено на оккупированных территориях, не обеспечивало даже нужд фронта. Остро сказывалось на состоянии народного хозяйства истощение людских ресурсов.
Тяжелое положение Германии усугублялось также и ослаблением ее союзников. Они то и дело взывали о помощи к Германии. Для поддержания боеспособности союзников германские части сражались в составе турецких, болгарских и австро-венгерских войск. Союзникам оказывалась и другая посильная помощь, но она в общем итоге мало что могла изменить. Уже к концу 1917 г. в Болгарии свирепствовал голод, в стране недоставало товаров широкого потребления, промышленность и сельское хозяйство находились в упадке. В армии, плохо обмундированной и голодной, усиливалось революционное брожение. В обстановке начавшейся разрухи, дороговизны, голода и надвигавшегося поражения в войне в Болгарии складывалась революционная ситуация.
В ходе войны Турция понесла огромные людские потери. Только убитыми, ранеными и пленными страна лишилась свыше одного миллиона человек. Военные мобилизации и постоянные поборы разорили хозяйство отсталой аграрной страны. Дороговизна, спекуляция, голод и последовавшие за ним эпидемии делали невозможным дальнейшее участие солдатских масс в войне за чуждые народу интересы. И в турецком народе росли возмущение и ненависть к войне [5; с. 27].
После выхода союзников из войны положение кайзеровской Германии стало катастрофически ухудшаться. В конце сентября войска Антанты предприняли всеобщее наступление. Фронт немецких войск был прорван в разных местах одновременно. На Западе бои приближались непосредственно к границам Германии.
30 сентября разразился правительственный кризис. Рейхсканцлер Гертлинг ушел в отставку. В войсках и в тылу революционная ситуация складывалась все быстрее. В этих условиях правящие круги Германии решили поручить формирование нового правительства принцу Баденскому, пользовавшемуся среди юнкерства и военщины репутацией либерала. 4 октября было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли два представителя правых социал-демократов - Шейдеман и Бауер. Новое правительство немедленно обратилось к президенту США Вильсону с предложением заключить перемирие и начать мирные переговоры. Однако правительство Германии не сразу получило согласие. В завязавшейся дипломатической переписке Германии был предъявлен ряд предварительных условий. После их всестороннего обсуждения и рассмотрения вопросов, связанных с положением внутри страны, 20 октября правительство Германии сообщило о принятии всех условий президента США и готовности начать переговоры. К этому периоду относится и решение верховного командования Германии о выводе немецких войск из Грузии. Приказ об этом был дан 21 октября 1918 г [9; с. 89].
С концом оккупации кайзеровскими войсками Грузии рухнули планы германских империалистов захвата и закабаления Закавказья. Все договоры, заключенные с кайзеровской Германией и ее союзниками, были аннулированы.
Глава 2. Империалистическая политика Германии на Ближнем Востоке в период Второй Мировой Войны
С началом второй мировой войны державы оси значительно расширили свое политическое, экономическое и военное проникновение в страны Ближнего и Среднего Востока. Опорой фашистов в ряде стран этого района были реакционные клики, стоявшие во главе прогнивших феодальных режимов. Фашистские державы пытались использовать устойчивые в этих странах антибританские и антифранцузские настроения в своих целях. Спекулируя на стремлении угнетенных народов к национальной независимости, фашистская пропаганда представляла Гитлера и Муссолини «освободителями» народов Востока, сторонниками арабского единства [7; с. 36].
Запрещение коммунистических партий в Сирии и Ливане в сентябре 1939 г., гонения на коммунистов и прогрессивных деятелей в Египте и Ираке, традиционная антикоммунистическая внутренняя политика в Турции и Иране облегчали работу фашистской агентуры. Центрами подрывной деятельности германского фашизма на Ближнем и Среднем Востоке стали германское посольство в Турции, куда перед войной был назначен послом Ф. Папен, а также посольства в Иране и Ираке.
Турция, Иран и другие страны были поставщиками важного для держав оси стратегического сырья - хромовой руды, нефти, хлопка, а также кож и продовольствия. Торговые миссии и представительства германских и итальянских фирм были удобным прикрытием для разведывательной и подрывной деятельности. Кроме того, турецкие и иранские компрадоры содействовали Германии в закупке олова, каучука и другого стратегического сырья на рынках Индии, Индокитая, Индонезии.
Германские монополии, действуя в союзе с итальянскими и японскими концернами, усилили экономическое проникновение в Турцию, Иран и Афганистан. В октябре 1939 г. был подписан секретный ирано-германский протокол, а в июле 1940 г.- германо-турецкое соглашение, гарантирующие поставки стратегического сырья в Германию. В 1940 - 1941 гг. гитлеровская Германия почти полностью вытеснила Англию с иранского рынка: доля первой составила 45,5 процента в общем иранском товарообороте, второй - 4 процента. Товарооборот между Германией и Турцией в январе 1941 г. на 800 тыс. лир превысил англо-турецкий [7; с. 42]. Укрепились экономические позиции стран оси и в Афганистане.
Британские и французские империалисты прилагали значительные усилия, чтобы сдержать проникновение держав оси в жизненно важные для Англии и Франции районы Ближнего и Среднего Востока.
Гитлеровская Германия придавала большое значение использованию арабского освободительного движения для завоевания господства на Ближнем и Среднем Востоке. 23 мая 1941 г. Гитлер подписал директиву № 30 верховного главнокомандования вермахта, которая носила название «Средний Восток». В этой и последующих директивах ОКБ - № 32 от 11 июня 1941 г. «Подготовка к действиям после «Барбароссы» и № 32а от 21 июня 1941 г. «Обязанности зондерштаба «Ф» (генерал авиации Фельми)» - указывалось, что вторжение вермахта на Ближний и Средний Восток приурочивается к периоду после победы над Советским Союзом. Это вторжение предполагалось подкрепить «волнениями и восстаниями в нужное время» [3№ с. 89]. Для подготовки этих восстаний и общей координации подрывной деятельности германского фашизма против Англии и Франции был создан специальный штаб во главе с генералом авиации X. Фельми.
Как следовало из этих директив, антианглийское восстание в Ираке признавалось преждевременным и опасным, так как могло перерасти во всенародное движение. Поэтому германское правительство предложило «помощь» [11; с. 54] Ираку на условиях «временной» оккупации немецко-фашистскими войсками нефтепромыслов и железных дорог страны. Иракское правительство отказалось ее принять. Тогда германское командование, заинтересованное в разжигании англо-иракского конфликта, направило для участия в боевых действиях несколько немецких и итальянских эскадрилий, которые на заключительном этапе конфликта оказывали поддержку с воздуха иракским частям.
Зимой 1940/41 г. гитлеровская правящая верхушка поставила цель полностью привлечь на свою сторону Турцию и Иран.
С начала войны правящие круги Турции, проводя политику нейтралитета, поддерживали тем не менее тесные контакты с англо-французской коалицией. Правящие круги Англии и Франции рассматривали Турцию как державу, призванную стать основой «балканского фронта». Турецкая армия считалась единственной в этом районе силой, способной противостоять любому государству, в том числе «державе первого ранга» [13; с. 98].
На позицию буржуазно-националистического правительства Турции оказали сильное влияние успехи фашистских войск в Европе. Турецкие правящие круги начали отходить от англо-французского блока и отказались участвовать в борьбе против стран оси.
Турция заявила о своем нейтралитете 14 июня 1940 г., хотя по условиям англо-франко-турецкого договора о взаимопомощи от 19 октября 1939 г. она была обязана вступить в войну против Италии. Когда итальянские фашисты в октябре 1940 г. напали на Грецию, Турция вновь уклонилась от выполнения условий этого договора, в соответствии с которым она должна была предоставить Греции помощь. 2 декабря 1940 г. посол Германии фон Папен и министр иностранных дел Турции Ш. Сараджоглу подписали соглашение, в котором Турция выражала симпатии «новому порядку» [12; с. 46] в Европе. С марта 1941 г. германская дипломатия стала активно добиваться заключения германо-турецкого договора о дружбе, который должен был обеспечить безопасность южного фланга немецко-фашистских войск, развертывавшихся для нападения на СССР. Германия запугивала Турцию «советской угрозой» [13; с. 101]. 25 марта 1941 г. Советский Союз опроверг измышления насчет «советской угрозы» и заявил, что в случае вражеского нападения Турция «может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет СССР. Однако после некоторых колебаний Турция 18 июня 1941 г. подписала с Германией договор «о дружбе и ненападении» [12; с. 53]. При этом правительство СССР не было поставлено в известность о предстоящем заключении договора, что явилось грубым нарушением подписанного в 1929 г. советско-турецкого протокола к договору о дружбе и нейтралитете 1925 г.
Усиливались прогитлеровские тенденции в политике правящих кругов Ирана. 4 сентября 1939 г. правительство Ирана заявило о своем нейтралитете и сообщило, что будет защищать его силой оружия. Однако на деле руководители страны взяли курс на укрепление экономических и политических связей с «третьим рейхом». В результате почти вся внешняя торговля и военная промышленность страны оказались под прямым контролем Германии. Иран наводнили немецкие «специалисты» [22; с. 167]. Иранское правительство усилило давление на Англо-иранскую нефтяную компанию, в связи с чем, поставки иранской нефти для британской армии постоянно находились под угрозой. Под влиянием Германии Иран пошел на сближение с Японией и Италией.
После принятия решения о плане «Барбаросса» гитлеровская агентура при попустительстве иранского правительства активизировала антисоветскую шпионско-подрывную деятельность. К моменту нападения на СССР численность фашистской агентуры в Иране составляла не менее 3 - 4 тыс. человек [13; с. 109]. Профашистски настроенные лица занимали важные государственные посты и оказывали постоянное влияние на внешнюю и внутреннюю политику правительства. Уже в конце 1940 г. шах Ирана в значительной мере утратил контроль над положением в стране.
Действия германской агентуры, общее осложнение обстановки на Ближнем Востоке вызывали у правящих кругов Англии опасения за прочность ее военно-политических позиций в этом районе. В 1940 - 1941 гг. английское правительство осуществило меры по укреплению своего влияния в странах Арабского Востока: по требованию англичан в Египте от управления страной были отстранены лица, подозреваемые в прогерманской ориентации, произошла смена кабинета министров, ушел в отставку начальник генерального штаба. В Саудовской Аравии развернулась острая дипломатическая борьба между Англией и державами оси за влияние на короля. Только боясь затронуть интересы США, которые имели там нефтяные концессии, Англия не решалась на прямую оккупацию страны. Весной и летом 1941 г. английское правительство перебросило подкрепления в Аден, Маскат, Бахрейн и дало согласие на пребывание в районе Персидского залива американских войск [12; с. 67].
Тотчас же после подавления восстания в Ираке английское командование начало готовить ввод своих войск в Иран и совместные с организацией «Свободная Франция» военные действия против вишистского режима в Сирии и Ливане, которые начались 8 июня 1941 г. Англичане преследовали в этой операции двоякую цель: во-первых, предотвратить дальнейшее использование территорий Сирии и Ливана в качестве плацдарма фашистских держав на Ближнем Востоке [7; с. 98] и, во-вторых, усилить в этом районе свои колониальные позиции, установив в Сирии и Ливане военно-оккупационный режим.
Глава 3. Политические движения Германии на Дальнем Востоке (Китай, острова Тихого океана) в конце
XIX
- начале
XX
вв.
В конце XIX в. Англия присоединила, к захваченным ею на Тихом океане территориям, помимо островов Тонга и Соломоновых, также северный берег Борнео (1881) и острова Джильберта (1892) и Феникса (1889). Можно сказать, что в конце XIX в. Англия обладала на Тихом океане более обширной, чем какая-либо другая держава, сетью плацдармов, баз и опорных пунктов. Доминируя фактически в Голландской Индонезии - этом островном барьере, отделяющем Тихий океан от Индийского океана, пользуясь преобладающим влиянием в Китае, большим влиянием в Южной и отчасти Центральной Америке, владея всё ещё большой промышленной мощью и наиболее сильным в мире флотом, Англия властвовала на большей части Тихого океана.
Однако закон неравномерного развития, становившегося скачкообразным, отчётливо давал себя чувствовать в конце XIX в. Усиливаясь быстрее Англии, Германия стала угрожать британским позициям повсюду, в частности и на Тихом океане. Первые крупные территориальные захваты на Тихом океане Германия произвела в 1884-1885 гг., т. е. тогда же, когда она овладела Камеруном, Того и другими территориями в Африке. В эти годы германский флаг был поднят в северо-восточной Гвинее и на так называемом архипелаге Бисмарка, расположенном к северо-востоку от Австралии. Эти территории площадью около 230 тыс. кв. км считались весьма важным колониальным приобретением Германии, опорой её дальнейшей территориальной экспансии в этой части земного шара.
Ещё до этого германские экспансионисты пытались приобрести опорные пункты вблизи стратегически важного стыка двух океанов - Индийского и Тихого. В 1866 г. между Пруссией и султаном архипелага Сулу, принадлежащего к Филиппинским островам, в результате махинаций представителей Пруссии было заключено соглашение о прусском протекторате над султанатом Сулу. Практически из этого ничего не вышло, так как острова Сулу, как и весь Филиппинский архипелаг, являлись владением Испании. Мадридское правительство в то время не помышляло об уступке своих прав пруссакам, хотя бы они заключили десяток договоров с туземными вождями. Следующая попытка расширения своих колоний за счёт испанских владений, произведённая Германией в 1885 г., тоже потерпела крах. Не удовлетворившись Новой Гвинеей, немцы заняли принадлежавшие Испании западные Каролинские острова, включая остров Яп, который впоследствии приобрёл значительную известность. Испания заявила протест. Германия вынуждена была уйти с Каролин.
В эти же годы Германия проявила большую активность и в Японии. В эту страну прибыли германские офицеры - инструкторы, а также юридические и экономические советники. Они стали распространять влияние «прусского духа» [3; с. 95] на японские законы, торговые кодексы и т. д.
Десять-пятнадцать лет перед японо-китайской войной - это период, когда германское влияние сильно сказывалось в Японии, в особенности в японской армии.
Однако последние годы XIX в. ознаменовались резким столкновением японо-германских интересов на Тихом океане. В это время отношения между данными странами приняли открыто враждебный характер [11; с. 95].
Во время войны Японии против Китая в 1894-1895 гг. берлинское правительство заняло явно антияпонскую позицию. Это выразилось не только в участии Германии в ультимативном требовании трёх великих держав (России, Франции и Германии) вернуть Ляодунский полуостров Китаю, но и в участии германских офицеров в войне на стороне Китая. Германия в это время упорно добивалась установления своего владычества на Тайване (ФорМозе). Осуществлению германских притязаний воспрепятствовала не столько японская оккупация Тайваня, сколько международная обстановка - взаимные конфликты между крупными европейскими державами.
Немцам не удалось овладеть о. Тайвань, но в 1897 г. Германия захватила китайский порт Циндао (Цзяочжоу). Англия нацелилась на Порт-Артур. Стремясь опередить англичан, Россия ввела туда свои войска и вскоре договорилась с Китаем об аренде на 25 лет всего Ляодунского полуострова с прилегающими к нему островами. В Порт-Артуре был поднят русский флаг. Сюда из Владивостока была переведена Тихоокеанская эскадра.
Кайзеровская Германия, готовясь к переделу мира в Европе, старалась отвлечь внимание царизма от западных границ и всячески обостряла взаимоотношения между Россией и Японией.
В марте 1898 г. Берлин принудил китайское правительство подписать соглашение о сдаче Германии в аренду Цзяочжоу (около 500 кв. км). Между тем Шаньдунский полуостров наряду с Маньчжурией был расположен в той сфере Китая, на которую уже тогда претендовала Япония. Естественно, что после захвата немцами Цзяочжоу озлобление японцев против Германии сильно возросло. Ещё до занятия Цзяочжоу Германия добилась от Китая предоставления ей концессий в Ханькоу и Тяньцзине.
Притязания германского империализма вновь распространились и на владения ослабевшей Испании. Немецкая печать обсуждала планы установления германского протектората над Филиппинами, германские дипломаты вели в столицах разговоры о «разделе Филиппин» [7; с. 88]. Не встретив одобрения, представители Берлина предприняли демарш в Мадриде. Они настоятельно стали «советовать» [7; с. 90] Испании продать Германии Филиппины. Испано-американская война 1898 г. побудила немцев действовать ещё энергичнее.
Натолкнувшись на всеобщее сопротивление, Берлин в конце концов отказался от своих планов в отношении Филиппин, но принудил испанское правительство продать Германии другие тихоокеанские владения Испании: острова Маршальские, Марианские, Каролинские и Палао. Кроме того, германский империализм, как уже отмечалось, после длительного спора с Англией и США овладел частью Самоанского архипелага и частью Соломоновых островов.
Таким образом, к началу XX в. германский империализм захватил значительные колониальные владения на Тихом океане: их общая площадь составляла почти четверть миллиона квадратных километров. Эти владения были разбросаны на «обширном пространстве - от берегов Северного Китая до Австралии, а также в центре Тихого океана, в обе стороны от экватора» [10; с. 45]. Германские империалисты рассматривали эти владения как опорные пункты для своей дальнейшей, гораздо более широкой, территориальной экспансии в Тихоокеанском бассейне.
Заключение
Вопрос о состоянии и развитии международных отношений в конце XIX - начале XX вв. был тесно связан с проблемой империализма. Зарубежная экспансия капиталистических стран к этому времени уже привела к территориальному разделу мира, поставив в повестку дня его передел. Усиление неравномерности в развитии этих стран вызвало появление различных теорий борьбы за мировое господство, составлявшей содержание империалистической политики многих (если не большинства) ведущих держав, продолжением которой должна была стать империалистическая война.
Итак, в конце XIX - начале ХХ в. Германии удалось добиться немалых успехов в тех регионах мира, где немецкое влияние было традиционно ничтожным. Традиционные же колониальные державы - Англия, Россия, Франция - чувствовали себя униженными и зажатыми в угол во всем огромном регионе, простиравшемся от Персии до Магриба. Результатом всех этих немецких успехов было сплочение непримиримых врагов на антигерманской основе. Таким образом, все победы германской дипломатии на Ближнем и Среднем Востоке оказались пирровыми: очень скоро Германии (и, особенно, ее союзнице Австро-Венгрии) пришлось заплатить за них дорогую цену.
Однако Берлину было мало быть лишь экономическим гегемоном, хотелось и военно-политического доминирования. А вот с этим великие европейские державы не могли примириться.
Вот почему каждое действие Берлина, направленное на изменение в свою пользу ситуации на Востоке, вела к усилению Антанты. Фактически, к 1912 г. сложился могущественный антинемецкий союз великих держав, которому Берлин мог противопоставить лишь альянс с разлагающимися Австрией и Турцией. Таков был результат «новой» внешней политики, которую канцлер Вильгельм II и его окружение пытались проводить после Бисмарка.
Согласно версальскому договору, немцы должны были покинуть территории всех колоний за исключением германской Юго-Западной Африки. Однако уже во времена Веймарской республики всё чаще стали раздаваться призывы к восстановлению колониальных владений Германии.
Несмотря на то, что после прихода к власти Адольфа Гитлера колониальная тематика была отодвинута на второй план, сторонники колонизации поддерживали его, считая гарантом будущего территориально расширения Германии. В это время были организованы так называемые колониальные школы, в которых будущие колонисты готовились к жизни в новых колониях [17; с. 67]. До 1937 года эти работы велись скрытно, дабы не вызвать недоверия у Великобритании, однако после того, как Великобритания отказалась создавать военный союз с Германией, Гитлер открыто потребовал возврата немецких колониальных владений.
Список использованной литературы
1. Айрапетян М.Э. Первая мировая империалистическая война 1914-1918 гг. / М.Э. Айрапетян, П.Ф. Кабанов.- М.: Знание, 2008.- 250 с.
2. Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок (1908-1918) / Г.З. Алиев.- М.: Наука, 2007.- 263 с.
3. Альдерванди Л. Марескоти. Дипломатическая война: Пер. с итал. / Под ред. Г.Н. Севостьянова. - М.: Приор, 2007.- 459 с.
4. Бeлякeвич И.И. Турция и попытка Германии избавиться от русского фронта в период первой мировой войны / И.И. Бeлякeвич // Труды Восточно-сибирского государственного университета.- Т. II.- Вып. 4.- 2004.- с. 123-130.
5. Бадалян X.А. Германо-турецкие оккупанты в Армении в 1918 году / X.А. Бадалян.- СПб.: Речь, 2006.- 359 с.
6. Барсегов Ю. Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества / Ю. Барсегов.- М.: Логос, 2002.- 139 с.
7. Варга Е. Исторические корни особенностей германского империализма / Е. Варга. - М.: Филинъ, 2006.- 303 с.
8. Вержховский Д.В. Первая мировая война 1914-1918 гг. / Д.В. Вержховский, В.Ф. Ляхов.- М.: Литера, 2007.- 492 с.
9. Вешапели Г. Турецкая Грузия / Г. Вешапели.- М.: Букинист, 2006.- 145 с.
10. Галкин А.А. Германский фашизм / А.А. Галкин.- М.: Литера, 2007.- 230 с.
11. Галкин А.А. Политика европейских держав в XIX в. / А.А. Галкин.- М.: Норма, 2009.- 490 с.
12. Галкин А.А. СССР, западные державы и германский вопрос (1945-1965) / А.А. Галкин, Д.Е. Мельников.- М.: Инфра-М, 2006.- 234 с.
13. Георгиев В.А. Внешняя политика Германии на Ближнем Востоке в конце XIX - начале XX вв. / В.А. Георгиев.- М.: Наука, 1985.- 238 с.
14. Германский империализм на Ближнем Востоке накануне первой мировой войны / А. Авeтян.- Ер.: Известия АН АрмССР.-1958.- № 6.-с. 34-45.
15. Германский империализм на Ближнем Востоке. Колониальная политика германского империализма и миссия Лимана фон Сандерса / Под ред. А. Л. Нарочницкого. - М.: Политиздат, 1966.- 269 с.
16. Eрусалимский А.С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX века / А.С. Eрусалимский.- М.: Статут, 2008.- 349 с.
17. Зайончковский А.М. Вторая Мировая Война. Т. 2: Дальний Восток / А.М. Зайончковский.- 4-е изд., - М.: БЕК, 2008.- 450 с.
18. Зайончковский А.М. Мировая война 1914-1918 гг. / А.М. Зайончковский.- 3-е изд., доп.- М.: БЕК, 2008.-549 с.
19. Маркс К. Собрание сочинений: Т. 9: Западные державы и Турция. Надвигающийся экономический кризис / К. Маркс, Ф Энгельс.- М.: Юристъ, 2005.- 435 с.
20. Mаркс К. Собрание сочинений: Т. 10: Военные действия на Востоке. Австрийские и французские финансы. Укрепление Константинополя / К. Маркс.- М.: Юристъ, 2005.- 389 с.
21. Нерсисяна М.Г. Политика европейских держав на Востоке: Сборник документов и материалов / М.Г. Нерсисяна.-М.: Совюриздат, 1979.- 359 с.
22. Пипия Г.В. Германский империализм в закавказье в 1910-1918 гг. / Г.В. Пипия.- М.: Гардарики, 2009.- 419 с.
23. Сергеев Е.Ю. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке. 1897-1903гг. / Е.Ю. Сергеев.- М.: Дрофа, 1998.- 243 с.
24. Туполев Б.М. Происхождение Первой мировой войны / Б.М. Туполев // Новая и новейшая история. – 2002. - №4.- с. 56-64.