Системный анализ позитивных и негативных последствий христианизации в судьбе России
Оглавление
Введение
Часть 1. Причины христианизации Руси
Часть 2. Прогрессивное влияние христианизации Руси на русскую цивилизацию
Часть 3. Негативное влияние христианизации Руси на русскую цивилизацию
Заключение
Библиография
Введение
В русском языке слово «цивилизация» получает широкое распространение в 1860-х годах и включается в первое издание словаря В. Даля: «Цивилизация – общежитие, гражданственность, сознание прав и обязанностей человека и гражданина»[1]
. Там же уточняется, что цивилизовать народ – значит обратить его из дикого, грубого быта в гражданственный. Это слово часто использовалось уже Н.А. Добролюбовым, Д.И. Писаревым, Н.Г. Чернышевским при противопоставлении общественного и природного начал, развитого и дикого состояний[2]
. Переход от варварства к цивилизации в духовном смысле многие исследователи непосредственно связывают с заменой языческих представлений религиями спасения. Так, А.Ф. Замалеев безапелляционно утверждал, что «первые опыты русской философии восходят к древнекиевской эпохе и связаны с христианизацией Руси. Философия не могла ещё зародиться в недрах славянского язычества»[3]
. При этом редко принимается во внимание тот факт, что разрушение мифологического восприятия мира, с его спокойной устойчивостью и ощущением извечной повторяемости в жизни природы и людей, заставило человека решать новые сложные вопросы. «Перестав чувствовать себя частью природы, он стал иначе смотреть на себя, ощутил себя как личность, но одновременно осознал и своё одиночество, ужас окружающего мира и свою беспомощность. Перед ним открылась дисгармония жизни, и человек пытался понять её законы, выработать новое к ней отношение. И главное, начал создаваться образ идеального мира, во многом противоположный реальности
[выделено нами] образ, в котором человечество стремилось осознать, какими должны быть мир, люди и отношения между ними»[4]
. Своеобразная дихотомия, разрыв между миров идеальным, «горним», и реальным, земным, «греховным» по своей сути, поселяется в душах людей именно по мере распространения религий спасения.
Тот факт, что это распространение происходило повсеместно, и не всегда взаимосвязанно у различных народов, должно убедить нас в неизбежности, объективности и прогрессивности рассматриваемого процесса. Однако при анализе последствий, в частности, христианизации Руси, следует тщательно взвешивать соотношение приобретений и потерь, которые стали её результатом. Не следует забывать, что христианство стало заимствованной идеологией, мягко скажем, «подкорректировавшей» развитие самобытной российской цивилизации.
Современная Россия уже не первый год переживает бурные перемены во всех сферах общественной жизни. И, как обычно бывает в эпоху кризисов и реформ, духовные искания россиян приобретают самые разнообразные формы: возвращение к истокам православной культуры после десятилетий официального государственного атеизма, приобщение к религиозным группам (общинам, сектам) деструктивной направленности, погружение в пучину полного идеологического и правового нигилизма со всеми негативными социальными последствиями.
Таким образом, проблема влияния христианизации Руси на развитие русской цивилизации представляется весьма актуальной
. При её рассмотрении следует обозначить конкретную цель
: проанализировать позитивные и негативные последствия христианизации в судьбе России. Для достижения заявленной цели необходимо решить ряд взаимосвязанных задач
: 1) определить причины христианизации; 2) выявить её последствия; 3) дефинировать эти последствия на позитивные и негативные; 4) сформулировать и обосновать результаты исследования.
В соответствии с заявленными целями исследование включает в себя введение, три части и заключение. Библиография
состоит из источников и научной, а также учебной литературы. Хронологически
исследование охватывает прежде всего события Х века (около 957 года – крещение княгини Ольги, 988-989 гг. – Владимира Святославича), однако последствия христианизации (а этот процесс растянулся не на один год) заставляют обращаться и к более поздним событиям, прежде всего – средневековья.
Среди применяемых методов
наиболее эффективными стали: формально-логический, конкретно-исторический, сравнительного анализа.
Часть 1. Причины христианизации Руси
Сама «Повесть временных лет»[5]
в соответствующей части, по понятным причинам, должна оцениваться критически. Ещё Е.Е. Голубинский по этому поводу писал: «Кто любит занимательные и замысловатые повести, того повесть о крещении Владимира должна удовлетворять вполне, ибо достоинство замысловатости ей принадлежит бесспорно»[6]
. Автор этих слов подвергает сомнению факт прихода к Владимиру проповедников от различных народов, и со ссылкой на митрополита Иллариона, монаха Иакова (оба – XI век), Нестора Печерского (XII век) утверждает, что Владимир решил принять христианство сам, без чьего-либо посредства и содействия. К тому должны были существовать веские основания.
Историки традиционно называют несколько причин принятия Русью христианства.
1. Необходимость объединения славянских племён на основе единой идеологии. Такую функцию не могло выполнить язычество. Утвердившийся в 980 г. на киевском престоле Владимир Святославич попытался учредить общерусский языческий пантеон: «Поставил кумира на холме, вне двора теремного, Перуна деревянного, а голова у него серебряная, ус золотой, Хорса – Даждьбога, Стрибога, Симаргла (Сима и Регла) и Мокоша»[7]
. Поскольку существование местных, племенных, богов не оспаривалось, племена продолжали им молиться, хотя и формально признавали верховенство Перуна. Уничтожить власть местечковых культов без радикальной борьбы с язычеством в целом не представлялось возможным.
2. Оправдание социального неравенства, развивавшегося по мере становления, укрепления классового общества и государственности. «Христианство, как господствующая религия в средневековье, освящало… отношения господства и подчинения, феодальную структуру общества, обожествляло государственную власть, что вполне соответствовало условиям Руси»[8]
.
3. Повышение международного авторитета Руси, прежде всего – на христианском Западе. Принятие христианства делало князей Руси формально равными монархам Европы, принадлежащими к одному культурному миру, противостоящему язычникам-варварам. Международные договоры теперь можно было заключать, давая клятву перед одним Богом. Без крещения Руси трудно было бы представить возможность заключения междинастических браков, устроенных позднее Ярославом Мудрым.
4. Приобщение к богатейшему пласту византийской культуры. Русь в IX-Xвеках традиционно была связана с Константинополем – «Царьградом» и со славянами в Центральной Европе и на Балканском полуострове, также находившимися в тесном общении с Византией. Эти связи в значительной степени определили церковную ориентацию Руси на восточнохристианский мир и на константинопольскую кафедру в блистательной столице древнего государства, для уравнения с которым принятие христианства давало достаточно оснований. При заинтересованности обоих христианских центров, Рима и Константинополя, в обращении в свою веру народов Европы киевские князья могли сами выбирать то направление христианства, которое, по их мнению, должно было лучше отвечать политическим и культурным нуждам государства.
Часть 2. Прогрессивное влияние христианизации Руси на русскую цивилизацию
Значение перехода к христианству было огромно и проявлялось во всём – от повседневного пищевого рациона и приёмов земледелия до международного положения страны.
Требуя многодневных постов, христианство заставляло есть больше овощей, а следовательно – совершенствовать огородничество. Многие овощи и известны-то на Руси стали благодаря византийцам. Не случайно лучшими огородниками были монахи. Принятие христианства повлияло на развитие ремесла. Приёмы кладки стен и возведения куполов, камнерезного дела, а также мозаика, которые использовались при возведении и украшении церквей, были греками переданы русским мастерам. Каменное зодчество, иконопись, фресковая живопись возникли на Руси благодаря христианству. Через посредство Византии Русь прикоснулась к традициям античного мира.
Ряд исследователей считает, что «православные миссионеры, болгары по происхождению, Кирилл и Мефодий, создали славянскую азбуку – кириллицу и перевели на славянский язык богослужебные книги. Срезу после крещения Русь получила письменность на славянском языке, что способствовало распространению грамотности»[9]
. Это не единственный взгляд на проблему происхождения славянской письменности. Не вдаваясь в дискуссию по этому вопросу, заметим: «О том, какую азбуку, какой алфавит создал Кирил, учёные спорят уже не первый год. Точно на этот вопрос ответить никто не может, так как до сих пор не найдено даже клочка пергамена, написанного при жизни братьев. Существуют две гипотезы. Согласно первой, Кирилл создал глаголицу. Сторонники второй считают, что кириллицу»[10]
. Многие учёные небезосновательно утверждают, что в основу глаголицы была положена докириллическая, руническая письменность древних славян. О наличии письменности в дохристианской Руси свидетельствуют многочисленные упоминания о ней. Но то, что после крещения именно монастыри стали важнейшими культурными и образовательными центрами – неоспоримый факт. Выход на мировую арену органически сочетался с появлением на Руси высокоорганизованного литературного языка, который это приобщение закрепил в текстах. Русь познакомилась не только с современными её культурами, но и наследием прошлого. Она получила возможность написания собственной истории, философского обобщения национального опыта, литературы.
Принятие христианства вело к значительному смягчению царивших на Руси нравов. Церковь категорически запрещала человеческие жертвоприношения, ритуальные убийства жён и рабов на тризнах, упорно боролась против работорговли.
В отличие от язычества христианство представляло собой идеологическую систему не первобытного, а классового общества, и в описываемый период составляло важнейшую часть в надстройке окончательно сформированного феодализма. Христианство способствовало укреплению княжеской власти, а следовательно – централизации страны, развитию государства и права. Духовенство внушало населению и самим князьям, что на престол их сажает сам Бог. Божественное происхождение княжеской власти, по учению церкви, требовало от подданных беспрекословного повиновения, а от князя – осознания своей высокой ответственности.
Киевская Русь на протяжении своей истории так и не смогла выработать четкой системы престолонаследия, ведя активный поиск способа индивидуальной санкции каждого очередного претендента на верховную власть. Однако единовластный принцип управления, наверное, никогда не ставился под сомнение — вопреки многочисленным попыткам как-то ограничить государственные прерогативы верховного правителя. Даже в Новгороде, где с 1136 г. утвердилась республиканская форма управления с выборностью всех магистратов (князя, посадника и т. д.). Реальная власть великого князя в тогдашних условиях была едва ли не единственным залогом политических потенций Руси; поэтому те факторы, которые активно способствовали ее утверждению и укреплению, можно рассматривать как прогрессивные, конструктивные по существу тенденции. Христианству принадлежало среди них одно из видных мест.
Принятие христианства коренным образом изменило международное положение Киевской Руси. Христианизация и родство правящего рода с византийским двором ввели Русь в семью европейских народов на совершенно равных основаниях. Вчерашняя варварская держава получила цивилизованный статус, что проявлялось в многочисленных династических браках, которые заключали русские князья XI века с королевскими дворами Западной Европы. Принятие христианства из Византии оторвало Русь от магометанской и языческой Азии, сблизив её с христианской Европой.
Христианство в целом способствовало возникновению представления о единстве человечества. Вне христианства невозможно представить себе и объединение различных восточнославянских племён в единый русский народ. До принятия христианства человек осознавал себя древлянином, тиверцем, кривичем. Став христианином, он ощутил себя русским. Позднее, в годы Смуты, Русь спасли «не царь и не герой». Страна выстояла и смогла скинуть иго захватчиков благодаря цельному, сформировавшемуся национальному самосознанию и единой вере. В противном случае она давно бы стала достоянием географии, истории, но только не текущей политической жизни.
Пушкин считал, что «история новейшая есть история христианства»[11]
. Он решительно отвергает утверждение П.Я. Чаадаева, что «мы черпали христианство» из нечистого (т.е. византийского) источника и что «Византия была достойна презрения».А.С. Пушкин защищает перед ним «Греческое Вероисповедание», которое «отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер», и приходит к прямо противоположному выводу: «В России влияние Духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях Римско-католических. Там оно, признавая главою своею Папу, составляло особое общество, независимое от Гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас, напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой Власти, но огражденное святыней Религии, оно всегда было посредником между Народом и Государем как между человеком и Божеством. Мы обязаны монахам нашей Историею, следственно и просвещением»[12]
. Роль и значение христианства на Руси были очень изменчивы, как изменчиво было на Руси и само православие. Однако, учитывая то, что живопись, музыка, в значительной мере архитектура и почти вся литература в Древней Руси находилась в орбите христианской мысли, ясно, что Пушкин был прав, если широко понимать его мысль.
Существует мнение, что вера в универсальную церковь «обладает достаточной внутренней силой, чтобы в период опасного междуцарствия, когда на смену гибнущему социальному телу зарождалось другое, стать жизнетворным центром нового общества. В непрекращающемся процессе рождений и смерти цивилизаций, процессе, имеющем самостоятельное значение и реализующему собственные цели, церковь полезна, а может и необходима, хотя и представляет собой вторичный и преходящий феномен»[13]
.
Часть 3. Негативное влияние христианизации Руси на русскую цивилизацию
Христианизация, как известно, осуществлялась принудительными методами. Когда свергнутого золотоусого Перуна тащили к Днепру, побивая при этом палками, народ плакал. Креститься на Днепр киевляне пришли в основном после угрозы Владимира, что не пришедшие будут считаться врагами. Однако «некоторые ожесточённые приверженцы старой веры, слыша строгий приказ Владимира, бежали в степи и леса»[14]
. В Иоакимовой летописи можно прочесть, что «когда в Новгороде узнали, что Добрыня идёт крестить, то собрали вече и поклялись не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение»[15]
. Заставить упорных язычников покориться удалось, лишь когда киевская рать подожгла несколько домов, а пожар в средневековом деревянном городе был катастрофой. Новгородцы запросили мира. После этого Добрыня сокрушил языческих идолов и заставил их приверженцев креститься в Волхове. Сопротивлявшихся волокли к реке силой. Вскоре здесь появилась пословица: «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнём». Понятно, что такой метод распространения новой веры зачастую имел прямо противоположный результат.
Часть новообращённых возвращалась к языческим обрядам сразу после ухода княжеской рати из их местности. Особенно долго удерживалось язычество в дебрях Северо-Востока. Ростово-Суздальская и Муромская земли были обращены в христианство лишь в середине XI века, а окончательно утвердилась там новая вера только к концу столетия.
Стремясь облегчить славянам принятие христианства, церковь освятила некоторые языческие праздники. Так, языческим по происхождению является праздник масленицы. Праздник Купалы, знаменовавший приход лета, слился с днём святого Иоанна Крестителя. Поклонение громовержцу Перуну сменилось почитание Ильи Пророка, покровителем скота вместо Велеса стал святой Власий.
Эти верования прочно вошли в русское христианство. Сохранилась вера в леших, домовых, русалок. В результате такого своеобразного симбиоза формировалась религия, лишь отдалённо напоминавшая первичное, ближневосточное христианство начала новой эры.
Франко Кардини в главе «Варвары и христианство»[16]
совершенно справедливо отметил, что крещение по сути своей должно было явиться заключительным актом обращения в новую веру. Исторически же оно чаще всего предшествовало, если не сказать – подменяло собой процесс обращения. И никакого связанного сфактом обращения глубокого, личностного и радикального духовного переворота в данном случае не происходило.
В душах варваров, подвергшихся, как правило, массовому крещению, старое умирало далеко не всегда и нередко воскресало вновь. Напомним послание св. Павла к ефесянам. Обращаясь к «находящимся в Ефесе святым и верным», Павел советует им «укрепляться господом и могуществом силы его», «облечься во всеоружие божие, чтобы можно было стать против козней диавольских», ибо борьба будет не материальная, а духовная, «перепоясать чресла истиною и облечься в броню праведности», «взять щит веры, которым возможно угасить все раскалённые стрелы лукавого, и шлем спасения, и меч духовный, который есть слово божие». Апостол ободряет вступивших в борьбу. Разумеется, речь идёт о духовной борьбе. Но языческая аудитория, с сочувствием воспринимая символическую образность, была гораздо менее подготовлена к пониманию реальных оснований этой образности. Такие слова, как броня, латы, щит, шлем, меч, принадлежали к будничной жизни народа, только прошедшего через «военную демократию». В их понимании война – это только физическое столкновение. И война была лишь одним из многих вопросов, по которому христианское вероучение вступало в драматический конфликт с преданиями языческих народов. Но без понимания этого факта есть риск забыть о культурных потерях, сопровождавших крещение. Всякому каменному кресту, церкви, культу святого, расцветшего на месте древнего языческого капища, можно противопоставить сожжённые миссионерами священные рощи, осквернённые святые источники, поверженных идолов и человеческие жертвы. Об этих кровавых событиях до нас дошли лишь отрывочные сведения, ведь церковь по понятным причинам не слишком афишировала подобные подвиги перед лицом потомков.
В замечательной работе В.В. Похлёбкина[17]
есть раздел, посвящённый геральдическому значению берёзы. Здесь, частности, сказано, что «отдельные экземпляры северных берёз достигают возраста даже 400-500 лет, сохраняя при этом стройность и здоровье. Именно таким деревом была Великая берёза пермского народа, которая, как главное культовое дерево, под которым совершались жертвоприношения, являлась, по существу, храмом под открытым небом для многих поколений биармийцев, коми-зырян и коми-пермяков, чердынских манси и находилась в районе г. Усть-Вымь. Это было дерево высотой с 12-14-этажный дом, в несколько метров в обхвате, идеально стройно
Так, в канонических «Ответах» киевского митрополита Иоанна II Продрома (1080-1089) черноризцу Иакову содержатся следующие рекомендации: «Удавленных птиц и животных есть не подобает» [видимо, потому, что из них «не отлетела» душа, осталась внутренняя эманация, способная войти в поедателя]; «Кто ел с латинянами, зная об этом, должен быть очищен очистительными молитвами» [иначе могут «заразиться»] и т.д.[18]
На смену совместному времяпровождению парней и девушек пришла изоляция женщины, её социальный статус значительно снизился. Сигизмунд Герберштейн отмечал, что в России «[Положение женщин весьма плачевно.] Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живёт взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключённые дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым… Весьма редко допускают женщин в храмы, ещё реже – на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья – совершенные старики и свободны от всякого подозрения.Как бы ни был беден знатный человек, он всё же считает для себя позором и бесчестьем работать собственными руками. Но он не считал позором поднимать с земли и поедать корки и шелуху плодов, в особенности дынь, чеснока и лука, брошенные нами или нашими слугами. Насколько они воздержанны в пище, настолько же неумеренно предаются пьянству повсюду, где только представится случай»[19]
.
Язычество было очень радостной, природосообразной религией. Результатом многочисленных запретов, в том числе на вполне естественные потребности стали многочисленные нарушения канонов и извращения. «Если судить только на основании литературных памятников, то необходимо сделать вывод: в первые века христианства у нас очень мало были распространены противоестественные пороки. Развитие их относится к более позднему времени, к XV-XVI векам. Так, в епископском поучении, помещенном в КормчейXV в., автор обличает содомскую пагубу. Уставы преподобного Иосифа Волоцкого и преподобного Ефросиназапрещают допускать в монастырь подростков мужского пола… Неизвестный автор послания к Грозному говорит, что его современники порицали брак и одобряли содомию. Грех был распространён: в нём были повинны даже бояре, воеводы и близкие к царскому двору люди… Стоглавый собор открыто признал, что среди русского общества распространены блуд, прелюбодеяние и содомия»[20]
.
Не следует забывать и о том, что во время христианизации подвергались уничтожению древние памятники языческой культуры, которые были не столь примитивны, как иногда это пытаются изобразить. У расов была своя, довольно интересная философия. В мироздании различались три основные субстанции: Явь, Навь и Правь. Явь – реальный мир. Навь – мир высший, горний, идеальный. Правь – общий Закон, принципы мироздания, связывающие мир материальный и духовный. Отсюда происходят термины «правда», «право», «справедливость». У большинства индоевропейских народов до сих пор «правая сторона» (в смысле направления движения, части тела) и «правая сторона» (в контексте истины, справедливости) обозначаются одним словом: например, в немецком языке recht, Recht (правый, право). Воссоздавать представления о фундаменте русской цивилизации крайне трудно, поскольку языческие памятники после христианизации безжалостно уничтожались. До нас дошли отдельные отголоски – такие, как спорная «Велесова книга»[21]
. В официальной христианской историографии вся информация о прошлом тщательно замалчивалась. Так, Нестор в своей «Повести временных лет» намеренно сузил информационное поле рассказа. Историю северной, т.е. Новгородской, Руси, он обошёл молчанием. Об Аскольде и Дире он, наверное, знал больше, чем рассказал. Намеренно опущены некоторые сведения (например, о смерти сына Аскольда), которые всё же попали в другие летописи. Он был летописцем рюриковской династии, оправдывающим захват ею власти (поскольку большинство историков уверены, что это было никакое не «призвание», а именно завоевание – не будем здесь останавливаться на подробностях, но тому можно привести достаточно аргументов). Сведения о доолеговской южной Руси сохранялись языческими жрецами и лицами, враждебными к христианству. Пользоваться такими книгами было «грехом», «чернокнижием», еретичеством и для богобоязненного монаха делом совершенно предосудительным. Именно монахи, подобные Нестору, уничтожали малейшие следы, напоминавшие об истории языческой Руси.
Освящение социального неравенства является спорной заслугой христианской идеологии. «Ангельский чин» делился на четко размежеванные разряды и сословия. Всего их было три и каждый, в свою очередь, делился на три категории, получившие название «ликов». Первый (высший) разряд представляли серафимы, херувимы и престолы; второй — хозяйства, силы и власти; третий — начала, архангелы и ангелы. В начальный период христианства была распространена концепция, согласно которой все ангелы признавались равными по своей природе. Такое представление возникло в среде обездоленных слоев общества, однако было официально осуждено в 653 г. на Константинопольском Вселенском соборе. Организация «небесного воинства» хорошо отвечала организации «воинства земного» — многочисленным категориям феодалов, от простых рыцарей до князей, герцогов, графов (бояр, воев и т.д.). Смирение перед властью, проповедуемое христианством, уничтожало основу для формирования независимых институтов гражданского общества и закладывало идеологические основы деспотии. Не случайно монгольские завоеватели освободили церковь от налогов. Ведь само завоевание объяснялось очень удобно для новой власти: нашествие монгол – наказание за грехи. Значит, монгольские поработители ни в чём не виноваты, князья, погрязшие в усобицах и не способный отстоять собственную землю – тоже. А виноват сам народ: много грешил и плохо молился. Какой же выход? Не надо сопротивляться, надо только молиться, да побольше, и иго само собой закончится. Первым церковным деятелем, отошедшим от такой трактовки событий, был Сергий Радонежский, в чём состоит его огромная заслуга перед Россией.
Подчеркнем, что сама церковь приняла и ввела у себя аналогичную многоэтажную систему сословного (и административного) подчинения. Эта система органично вошла в общую социальную структуру феодализма: «князья церкви»контаминировались с обычными князьями — землевладельцами и воинами. Иерархия православной церкви, в частности, определяла три ранга: епископы (архиереи), которые руководили определенными диоцезами, т.е. провинциями (епархиями); пресвитеры (священнослужители, имеющие право литургии) и дьяконы (служители, то есть помощники пресвитеров). Эти три степени, в свою очередь, разделялись на группы. Например, дьяконский чин включал иподьяконов, дьяконов и архидьяконов; архиерейский — епископов (епархов), архиепископов (митрополитов) и патриархов.Вскоре после своего образования древнерусская православная церковь сама превратилась в феодального землевладельца и эксплуататора, став, таким образом, непосредственным элементом правящей социально-экономической системы. История древнерусского церковного землевладения в начальном периоде его развития еще не исследована. По-видимому, основным источником его были бенефиции — пожалования со стороны государственной власти и частных лиц из числа высших феодалов. Масштабы этого явления в период до нашествия Батыя слишком преувеличены в той специфической разновидности литературы, которая в основном проявляла интерес к данному сюжету. Нестор в «Житии Феодосия» неоднократно упоминает села, принадлежащие Печерскому монастырю. Сведения относятся ко времени до 1074 г. (год смерти Феодосия Печерского). В Ипатьевской летописи находим ретроспективную запись о большом бенефиции Ярополка Изяславича Печерскому монастырю; он отписал ему «всю жизнь свою» и частные владения в четырех волостях: Небльской, Деревской, Луцкой и в районе Киева. Дочь Ярополка Анастасия, жена князя Глеба Всеславича, отписала Печерскому монастырю пять сел с челядью. В последнем сообщении имеем бесспорный пример феодального землевладения.Заметим только, что все позднейшие попытки заставить церковь расстаться со своими богатствами и призывы к священникам «жить трудом рук своих» (в форме, например, движения «нестяжателей») были отвергнуты и официально осуждены.Освящая частное владение и собственные богатства, христианская церковь активно способствовала имущественному расслоению древнерусского общества и утверждению власти имущих. Превратившись в крупного феодала-землевладельца, древнерусская церковная организация стала могущественной опорой феодального строя, активнейшим образом способствуя его дальнейшему утверждению и развитию.
Заключение
Рассмотрев процесс христианизации Руси, можно сформулировать основные выводы.
Конструктивное влияние христианизации на русскую цивилизацию проявилось в:
1. Развитии хозяйства, ремесла, торговли;
2. Возникновении каменного зодчества, живописи, развитии литературы;
3. Смягчении моральных норм, укреплении семьи;
4. Централизации политической власти, совершенствовании государственности;
5. Повышении международного авторитета Руси, прежде всего – на Западе;
6. Начале интеграции российской цивилизации в европейское сообщество народов.
Негативное влияние христианизации заключалось в том, что:
1) Крещение было принудительным, оно стало началом длительного и ожесточённого социального конфликта;
2) Христианизация сопровождалась уничтожением памятников древней истории и культуры Руси;
3) Произошло изменение менталитета русичей, возникла дихотомия языческих и христианских морально-этических основ, поскольку крещение чаще всего имело формальный, внешний, характер;
4) Оторванность христианского мировоззрения от реальной жизни стала причиной расщепления социальных норм на идеальные, признаваемые лишь теоретически, в лоне церкви, и реальные, применяемые непосредственно в быту;
5) Слияние церкви с государством стало основой деспотического правления, проявившегося в более позднюю эпоху.
Однако следует найти компромисс, отметив объективность процесса христианизации.Общественное развитие восточного славянства уже в начале новой эры определило постепенное проникновение христианского монотеизма в местную среду, где он находил благоприятную почву. Позиции греческой веры завоевывались и укреплялись не волей отдельных лиц, а в силу объективного хода вещей. Видимо, следует согласиться с М. Брайчевским в том, что «язычество и христианство представляют собой две принципиально разные ступени в умственном развитии восточного славянства, продиктованные переломом в сфере социально-экономического развития. Первое отжило свой век и стало мертвой схемой. Оно давно утратило способность выполнять функцию надстроечного явления, решительно не отвечало потребностям эпохи, а потому должно было уступить место несравнимо более сложной и идейно богатой системе. Вместе с разрушением социально-экономического базиса первобытнообщинной формации должна была исчезнуть и религиозная надстройка. Утверждение нового феодального базиса определило и безусловную победу новой надстройки, каковой в условиях средневековой Руси могло быть только христианство»[22]
.
Христианство в своей развитой форме призывало угнетенных к покорности, однако в то же время оно осуждало само угнетение и, следовательно, могло быть направлено против угнетателей и эксплуататоров. Нельзя безоговорочно утверждать, что древнерусская феодальная элита навязывала христианство народу силой; она лишь стремилась использовать его догматические установки для утверждения и усиления своей мощи и господства. Вполне понятно, что такое использование стало возможным только в условиях свободного (а не навязанного) принятия новой веры народом, и признанного авторитета христианского учения. Для внутреннего язычника все христианские установки оставались пустопорожними декларациями, лишенными какой бы то ни было реальной силы. Чтобы убояться христианского бога, необходимо в него верить.
Институт монашества и аскетизма, направленный против внутренних импульсов, продиктованных природой человеческого организма, в наше время кажется бессмысленным и противоестественным. В начале своего появления монастыри, однако, играли значительную роль в утверждении нового понимания сути человеческого бытия. Древнерусские столпники, затворники, схимники и т. д., демонстрируя торжество духа над телом, определенным образом ориентировали сознание широкой публики. Конечно, это не могло стать всеобщим модусом жизненного поведения и образцом для подражания (в этом не было разумной потребности), однако их пример активно способствовал выработке категорического императива, стремлению хотя бы в какой-то мере сдерживать неконтролируемые разумом и совестью импульсы.
Если не можем признать христианскую церковь демиургом древнерусской культуры, то во всяком случае не подлежит сомнению, что в конкретных условиях эпохи именно она взяла на себя миссию главного стимулятора, организатора и координатора данного процесса. Духовная жизнь страны развивалась под эгидой церкви, которая, естественно, стремилась использовать культурный процесс в собственных интересах.
Библиография
христианизация русь
Источники
1. Герберштейн С. Записки о Московии. – М.: Изд. МГУ, 1988. – 430 с.
2. Повесть временных лет / Хрестоматия по истории России: в 4-х тт. – Т. 1. С древнейших времён до XVII века/ Сост.: И.В. Бабич, В.Н. Захаров, И.Е. Уколова. – М.: МИРОС – Международные отношения, 1994. – 352 с., илл.
Литература
3. Брайчевский М. Утверждение христианства на Руси.[электронный ресурс] http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Braich/06.php
4. БудаговР.А. Историясловвисторииобщества. – М.: Просвещение, 1971. – 270 с.
5. Гальковский Н. / Блуд на Руси / Сост. А. Манаков. – М.: Колокол-Пресс, 1997. – 416 с.
6. Голубинский Е.Е. История русской церкви / Хрестоматия по истории России. Указ.соч.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. Т. 4 (репринт). – СПб: ТОО «Диамант», 1996. – 688 с.
8. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии (репринт). – СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1995. – 338 с.
9. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. – М.: Прогресс, 1987. – 384 с.
10. Кацва Л.А., Юрганов А.Л. История России VIII-XV вв. – Учебник. – М.: МИРОС, 1995. – 240 с.
11. Лесной С. Откуда ты, Русь? – Ростов-на-Дону: Донское слово, Квадрат, 1995. – 352 с.
12. Похлёбкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. – 543 с.
13. Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. – М.: Госполитиздат, 1962. – 654 с.
14. Русское православие: вехи истории/ Под ред. А.И. Клибанова. – М.: Политиздат, 1989. – 719 с.
15. Соловьёв С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. Т. 1-2. «История России с древнейших времён». – М.: Голос, 1998. – 752 с.
16. Тойнби А. Роль религии в цивилизационном устроении общества / Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учебное пособие/ Сост. и ред. Б.С. Ерасов. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 556 с.
17. Утевская П.В. Слов драгоценные клады: Рассказы о письменности. – М.: Детская литература, 1985. – 191 с., фотоил.
18. Хачатурян В.М. История мировых цивилизаций с древнейших времён до начала ХХ века: Учебник. – М.: Дрофа, 1997. – 400 с., карт.
19. Юрьева И.Ю. Пушкин и христианство. – М.: ИД «Муравей», 1999. – 280 с.
[1]
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. Т. 4 (репринт). – СПб: ТОО «Диамант», 1996. – С. 574.
[2]
См.: БудаговР.А. Историясловвисторииобщества. – М.: Просвещение, 1971. – 270 с.
[3]
Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии (репринт). – СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1995. – С. 8.
[4]
Хачатурян В.М. История мировых цивилизаций с древнейших времён до начала ХХ века: Учебник. – М.: Дрофа, 1997. – С. 34.
[5]
См.: Повесть временных лет / Хрестоматия по истории России: в 4-х тт. – Т. 1. С древнейших времён до XVII века/ Сост.: И.В. Бабич, В.Н. Захаров, И.Е. Уколова. – М.: МИРОС – Международные отношения, 1994. – СС. 38-40.
[6]
Голубинский Е.Е. История русской церкви / Хрестоматия по истории России. – С. 41.
[7]
Соловьёв С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. Т. 1-2. «История России с древнейших времён». – М.: Голос, 1998. – С. 142.
[8]
Русское православие: вехи истории/ Под ред. А.И. Клибанова. – М.: Политиздат, 1989. – С. 15.
[9]
Кацва Л.А., Юрганов А.Л. История России VIII-XV вв. – Учебник. – М.: МИРОС, 1995. – С. 42.
[10]
Утевская П.В. Слов драгоценные клады: Рассказы о письменности. – М.: Детская литература, 1985. – С. 159.
[11]
Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. – М.: Госполитиздат, 1962. – С. 323.
[12]
Цит. по: Юрьева И.Ю. Пушкин и христианство. – М.: ИД «Муравей», 1999. – С. 71.
[13]
Тойнби А. Роль религии в цивилизационном устроении общества / Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учебное пособие/ Сост. и ред. Б.С. Ерасов. – М.: Аспект Пресс, 2001. – С. 134.
[14]
Соловьёв С.М. Указ.соч. – С. 153.
[15]
Там же. – С. 155.
[16]
Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. – М.: Прогресс, 1987. – СС. 176-221.
[17]
Похлёбкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. – СС. 40-41.
[18]
Герберштейн С. Записки о Московии. – М.: Изд. МГУ, 1988. – С.95.
[19]
Герберштейн С. Указ.соч. – СС. 112, 121.
[20]
Гальковский Н. / Блуд на Руси / Сост. А.Манаков. – М.: Колокол-Пресс, 1997. – СС. 75-77.
[21]
См.: Лесной С. Откуда ты, Русь? – Ростов-на-Дону: Донское слово, Квадрат, 1995. – СС. 197-252.
[22]
Брайчевский М. Утверждение христианства на Руси.[электронный ресурс] http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Braich/06.php