Обряды и обычаи белорусов

План Введение 1 Коляды (Каляды) 1.1 Колядное гадание
2 Громницы (Грамніцы)
3 Масленица (Масленіца)
4 Кликанье весны (Гуканне вясны)
5 Пасха (Вялікдзень)
6 Радуница (Радаўніца)
7 Юрьев день (Юр'я)
8 Троица (Сёмуха)
9 Иван Купала (Купалле)
10 Петров день
11 Илья
12 Зажинки (Зажынкі)
13 Толока (Талака)
14 Дожинки (Дажынкі)
15 Яблочный Спас
16 Покров (Пакровы)
17 Деды (Дзяды)
18 Сорочины
19 Родины (Радзіны)
20 Белорусская свадьба (Вяселле) 20.1 Обычная (традиционная) 20.2 Современные
Список литературы

Введение

Обряды и обычаи белорусов — совокупность установленных обычаем действий, связанных с выполнением религиозных начал или с бытовыми традициями белорусов. Обрядовые праздники жили на территории Белоруссии долгое время. Сейчас, с более пристальным изучением прошлого, они переживают второе рождение. Возникли праздники давно, ещё до церковных религиозных. Обрядами отмечались начало сева, сбор урожая, приход весны, дни языческих богов. Дохристианские обряды произошли из самой жизни народа, который свой уклад строил на природном календаре. К XX веку из славянских народов календарная обрядность более всего сохранилась у белорусов[1]. В ней, как нигде, проявляется вековая культура нации. Ведь обряд — это и песня, и танец, и драматическое действо.

Коляды (Каляды)

Коляды — один из самых любимых праздников белорусов. По домам ходили ряженые, распевающие колядки — специальные песни, они водили с собой «козу», иногда и «медведя» — переодетых людей, которые разыгрывали представление возле каждого двора, получая за это различные угощения и мелкие деньги. Хозяева не скупились: одаривали деньгами, пирогами, домашней колбасой (ведь к этому времени и кабан был заколот). В эту пору наши предки старались совершить благородные дела. Верилось, что будущий год воздаст сторицей.

Хозяева сидели за столом со специальными колядными блюдами, незамужние девушки гадали на будущее и суженого.

Рождественские кукольные мистерии с XVII века получили распространение в католической Польше, откуда перешли на Белую Русь и Украину. Традиционный кукольный народный театр называется батлейка. Особенным успехом кукольный театр пользовался у детей.

На Щедрец выбирали самую пригожую девушку — щодру, украшали её венком, лентами, и во главе с ней ходили по селу, девушки пели щедровки — те же колядки, но обращенные к хозяевам, величального характера, с припевом-рефреном «щедрый вечер, добрый вечер».

1.1. Колядное гадание

На Щедрец обязательно пеклись блины. Первый из них, только что с печи, брала девушка и бежала с ним под окна хаты, где много детей. Она слушала, не крикнет ли кто на ребенка, и если да, то в этом году она замуж не пойдет. За ворота, например, бросали сапожок с левой ноги: куда носок сапога смотрит, там и суженый живёт. Две иглы натирали салом и опускали в чашку с водой. Если они потонут — плохо, если сойдутся вместе — будет скорое замужество. По обе стороны зеркала ставили две свечи, между ними стакан с водой, в который клали кольцо. Кто появится в зеркале, тот и будет женихом. Девушка брала из поленницы, не глядя, полено. Каким оно окажется, таким и жених будет. Полено с шероховатой корой — некрасивый, с сучками — из большой семьи, кривое — урод, гладкое — красивый собой и т. д. Гадали на воске, растапливая его и вливая в чашку с холодной водой. Воск принимает форму определенных- фигур. Выводили лошадь из сарая через оглоблю, если она зацепит её ногами, муж будет сердитым, если перескочит — тихий и добрый. Наливали воды в рюмку, опускали кольцо и выставляли на крыльцо вечером. Перед сном смотрели: сколько бугорков — столько родится сыновей, сколько ямок — столько дочек. Клали под подушку на рождественскую или щедровскую ночь гребенку. Во сне может появиться жених. Под скатерть стелили сено, солому, после ужина стучали по скатерти руками — «молотили». Затем вытягивали по соломинке и по её длине предполагали, каким вырастет лен, по количеству найденных зерен — каким будет урожай. Собранные зерна ссыпали в семена. Но самое главное полесское гадание в коляды — на кутье. Зачерпывая первую ложку кутьи, девушка заворачивает её в брюки отца или брата и кладет под подушку. Целый вечер она не должна ни с кем говорить, и во сне увидит будущего мужа. В эти щедрые вечера с 5 декабря по 6 января старого стиля нельзя было шить, прясть. Вот легенда, записанная на Гродненщине:

Одна девушка была настолько охоча к работе, что перестала соблюдать святые вечера, И вот пряла она однажды чуть ли не до полуночи. Вдруг слышит, кто-то стукнул в окно. Она спрашивает: — Кто там? Голос отвечает: — Я принес тебе, девушка, работу. Смотри, чтоб за сегодняшнюю ночь напряла двенадцати веретен. Испугалась девушка. Волосы дыбом встали — ужас! А голос опять: — Поспешай, садись и пряди, если не будет готово нынешней ночью, то на другую ночь приготовь себе гроб. Все стихло. Девушка, ни жива, ни мертва, перекрестилась три раза и осторожно вышла на крыльцо — никого нет. Лишь лежит ворох льна. Взяла она его, принесла в хату и думает: «Что же я теперь, бедная, делать буду? Воля Божья, нужно прясть». Решила она схитрить: обмотала куделю льняными отрёпками, а сверху напряла ниток в два ряда и таким способом все двенадцать веретен готовы. А тем временем рассвело, домашние проснулись. Матушка говорит: — Ты что, целую ночь пряла? А откуда куделя взялась? Молчит девушка, никому ничего не говорит. Вынесла пряжу в камору, вынесла и лен, что остался — если его в дело пустить, то прясть надо будет двенадцать дней и вечеров, не меньше. И легла спать. Встала поздно вечером, помолилась Богу и пошла в комору посмотреть на работу свою. А там нет ничего. Вернулась в хату. И тут опять голос раздался: — Ну, счастье твое, что работу сделала, не то пришла бы тебе погибель за то, что щедрых вечеров не чтишь. А если еще будешь прясть, я в три раза больше принесу. Испугалась девушка, но все же решилась взглянуть в окно. Ночь была лунной, и увидела от как старик с длинной: белой бородой понес на плечах двенадцать веретен. Упала девушка на пол без чувста, и две недели болела, бредила. Еле-еле выходили.

Громницы (Грамніцы)

День Громниц — 15 февраля — не совсем обычен, это единственный день зимой, когда может приключиться гроза — можно услышать гром и увидеть молнии

В этот день в церквях освещали специальные свечи-громницы, которые после службы гасили и приносили в дом. Возвращаясь домой, хозяин доставал свечу и держал в руках, пока хозяйка её зажигала. Затем хозяин обжигал свечой крестообразно волосы у себя на голове, потом у всего семейства. Считалось, это помогает от головной боли. После шли в хлев, делали то же со скотиной, крестили свечой пуни, гумно и прочее. Сотворив такой обряд, свечу гасили и прятали, чтобы злые силы её не увидели. Считалось, что громничные свечи под притолокой хлева отгоняют ведьм от коров. Свеча в дальнейшем зажигалась, когда — принимали новорожденного; — при его крещении; — при рождении телят, ягнят; — при кончине человека; — при разлуке с членом семьи; — при грозе летом; — при насыпке семенного хлеба весной и при засыпке в засеку первого обмолоченного хлеба; — при первом выгоне скотины в поле; — на кутью и Водокрещенье; — при разговенье на коляды и Пасху; — при предтрапезной молитве на Дзяды. С незажженной свечой начинали и оканчивали разную работу: пахоту, косьбу, жатву и т. д. Кусочки воска громничной свечи давали как лекарство от испуга, лихорадки. Обкуривали этим воском заболевшую скотину.

В Громницы, как и на коляды, есть свои песни.

Жаворонки, прилетите, Весну красну принесите, Чтобы солнышко светило Да снег белый растопило И деревья расцветило. Жаворонки, прилетите, Землю-матушку будите И дождями напоите, Чтобы травка вырастала, И коровка сыта стала. Жаворонки, прилетите, Лето теплое несите, Только зиму заберите, Потому что надоела - Много хлеба переела!

А вот два рассказа, записанных известным собирателем белорусского фольклора в XIX веке А. К. Сержпутовским в Слуцком повете:

Сидим мы раз в корчме, покуриваем люльки да рассуждаем о том, о сем. Только вот приносит Купрея, и начинает он плакаться, что на его конях нечистая сила ездит. — Э, да это, видать, та самая, — говорит Микита Хромой. — Прошлый год она как прицепилась к моим лошадям, так чуть живыми остались. Я ведь вы гладил их, как куколок, а за неделю бедных так заездили, что остались шкура да кости. — Вот так и моих, — говорит Купрей. — Сегодня ночью слышу — кони волнуются. Зажег я лучину и пошел в хлев. Гляжу, а мои кони в пене, как будто их гнали. Это он тешится. Он любит, когда гладкие кони. Ай-ай, пропали мои хорошие! Не знаю, что и делать. Посоветуй, братка Микитка, может, сыщется какое средство или это уже накрепко заколдовано? — Э, Купрей, ты послушай, что я тебе скажу! У меня еще хуже было, мне и в голову не приходило, что это он на моих конях ездит. Только вижу: как ни кормлю, все равно с тела спадают. Залез я к ночи на сеновал, караулю. Сначала кони стояли тихо, жевали сено, потом же — в заполночь — бросили есть и давай переступать с ноги на ногу, давай фыркать да дрожать всем телом, как будто они бегут стремглав. А вскоре и пена с них повалила. На другую ночь пошли мы с соседом вместе. Зажгли громничную свечку, накрыли ее горшком, взяли с собой освященной воды, да сидим, ждем. И вот заполночь стали кони биться и копытами стучать. Открыл сосед свечку, глядим, а коне сидит седой старик с длинной бородой. Как брызнул я на него святой водою, так. он и сгинул. Назавтра повесили мы хате чучело сороки, — с тех пор коней не трогает.

Жила у нас одна солдатка. Ее мужика как забрали в солдаты, так и неведомо куда делся. Солдатка сначала нанималась подённо, а потом стала то шептать, то давать зелья разные, с того и жила. И пошел по селу слух, что стала она ведьмою. Одни говорили, что видели как солдатка на весеннего Юрья расстилала по росе рушник и собирала росу в подойник, что¬бы тянуть к себе молоко с коров, проходящих этим местом. Другие — солдатка оборачивается жабою и сосет коров; говорили, что она крутилась возле них, и с того часа молока не стало или было оно смешано с кровью. Много еще чего говорили, и стали считать эту женщину ведьмою. В то время жил у нас один очень любопытный человек по имени Сымон. Он знал множество всяких примет и суеверий. Вот как-то ведьма, видимо, тронула Сымоновых коров. Разозлился тот и говорит: — Ну, постой же, лихорадка твоей матери, я не буду, если не поймаю эту поганую ведьму. Сказал, да и принялся за дело. Во-первых, стал на ночь загонять коров в хлев. Загонит, закроет ворота, заткнет их затычкой, а затычку еще и запечатает громничной свечкой. Видит он: ведьма подойдет к воротам, попробует перегрызть свечку да не получается, только зубы в воск увязнут. Взял однажды Сымон горшок, прикрыл им горящую громничную свечку, и караулит. Вот за полночь, как от ветра, растворяются ворота, и коровы стали неспокойны. Снял Сымон горшок, и видит: меж коров что-то замелькало. Он туда: ведьма обернулась жабой и скачет к воротам. Схватил ее Сымон за лапу, и ну жечь огнем! Крутилась-крутилась ведьма и выкрутила себе ногу. Выкинул Сымон жабу за ворота чуть живую. Назавтра видят люди: поганая солдатка лежит с вывихнутой ногой, а тело у нее осмолено, как у свиньи перед колядами. Хотя солдатка и говорила, что она стояла перед печью и на ней внезапно загорелась сорочка, никто не верил отговоркам поганой ведьмы.

Масленица (Масленіца)

Праздник масленицы в некоторых местах Белоруссии называют ещё и маслёнкой, сырницей.

Иноземный путешественник, некто Одеборн, посетивший славян в XVI в., писал: «Масленица названа так потому, что в продолжение этой недели людям дозволяется есть коровье масло, а в постные дни они употребляют чёрное. В это время у русских почти беспрерывно продолжается обжорство и пьянство; они пекут паштеты, то есть оладьи и блины из масла и яиц, зазывают к себе гостей и упиваются медом, пивом и водкою до упаду и до беспамятства».

В отличие от восточных, русских земель масленица на Беларуси была довольно скромным праздником, без особенных гуляний и озорства. Белорусы не делали зимних горок для катанья, не жгли чучел, олицетворявших масленицу, не катались на лошадях. Да и блины, как символ масленицы, пришли к ним лишь в конце XIX в., хотя о них говорится уже в книгах Священного Писания. Соседи-литовцы пекли блины на поминки, и в масленицу, поминая своих покойных предков, приходили на кладбище. Последнее воскресенье масленицы называют прощеным: люди как бы отпускают друг другу грехи, просят прощения у близких.

Праздновать масленицу начинают в четверг, выгнав предварительно водки (гарэлки). Пекут толстые блины, стопу которых хозяин разрезает крест-накрест. Блины макают в творог с разогретым коровьим маслом. В более богатых хатах подают на стол верещаку — это кусочки жареной свинины и колбасы, рёбрышки с мясом. Заправляется она мукой в жиру. Иногда из свиных ножек, ушей делается холодец. В воскресенье, когда масленица кончается, едят только молочное: масло, сыр, творог с молоком. В эти дни особенно усердно моют и чистят посуду, а когда-то в понедельник белили печь, тщательно прибирали в хате, — теперь бы это назвали генеральной уборкой. Парни и девушки вешали на дворовые ворота или на вход в гумно импровизированные качели (гойданки). Качаясь, распевали песни:

Да у нас сегодня масленица! Да вылетела ластавица! «Да что ж ты нам вынесла?» Из коробов жито вытрясла, Все жито-пшеницу, На всякую пашницу!

Хлопцы тягали по селу колодку — обрубок дерева на веревке. Подойдя к хате, где есть девушка на выданье, требовали за колодку выкуп. Их звали в хату, угощали водкой с капустой. В некоторых местах колодку накидывали на шею девушкам, приглашая их на вечеринку. На следующий день это же делали сами девушки, приглашая парней на посиделки и угощение. Все сопровождалось песнями. На Минщине существовал обычай «разуваць молодуху»: шли по хатам, где жили молодожены и угощались. При этом пели:

Ай, выйди, выйди, молодая Валька, Ты да нас, Ай, вынесь, вынесь, молодая. Валька, Белы сыр. А дай тебе Боже, молодая Валдька, Первый сын.

Но кончается неделя, кончается и масленица. В понедельник уже великий пост."Масленка с блинами с грибами". «Масленица — полизуха: сыр и масло полизала».

Масленица — полизуха, Потянися до духа! Мы думали: масленицы семь недель, А оказалось — один день!

Что ж, «пили на масленицу, а крутила на радуницу».

Кликанье весны (Гуканне вясны)

Этот обряд народился в давнюю языческую пору. После революции вспоминали его не часто, но теперь отмечается он довольно широко — обычно в Благовещенье (7 апреля).

Говорят, что "на Матея дорога потеет, на Сараки деревья отпускаются, на Алексея рыба хвостом лед ломает, а на Благовещенье аист прилетает. Ну а «аист прилетел — весна будет. Аист — птица у белорусов непростая. У хозяев, чей двор он облюбует, год должен быть удачным. Убить посланца весны или разорить его гнездо считалось большим грехом.

Кличут весну девчата. Они собираются вместе обычно на каком-нибудь возвышенном месте за селом или на высоком берегу реки, стелют солому и, усевшись кружком, поют с полудня до ночи весенние песни-веснянки:

Весна-красна, что нам вынесла? Нам вынесла соху—борону, Старым бабам пасядённечка, Молодицам кросенки ткати, А девчаткам да и погуляти.

С наступлением вечера зажигали костер и пели возле него, водя хоровод.

Кое-где на Могилевщине девушки, увидев прилетающих аистов, влезали на крыши хат и пели там веснянки, заканчивая каждый куплет призывом „гу!“.

Слава Богу, Что весна пришла! Я, молода, мимо жита пошла. Расти, жито, коренистое, Коренистое, лопушистое, Чтоб под небо закачалося, Чтоб я, молода, нажалася И снопочков наносилася!

Очевидец этого праздника в Гомельском уезде в 1880-х годах этнограф З. Радченко вспоминала:

Девушки собираются вечером по окончании своих работ и становятся группами на берегу реки, а если нет реки или озера, то за деревней, на площадке, иногда же на взгорке. Эти группы устанавливаются на далеком расстоянии одна от другой; когда одна группа закончит свой куплет и едва стихает ее последняя нота, тогда в отдалении другая группа продолжает свой куплет». Далее этнограф замечает: "Веснянки отличаются от всех других песен со своим припевом, вроде ауканья (в середине песни), что звучит очень красиво, когда песня раздается в лесу, пронесется по весеннему разливу и откликнется далеким эхом. Не указывает ли это на очень старинное происхождение веснянок?

Пасха (Вялікдзень)

Неделя перед Пасхой называется вербной. Каждый из семьи старается встать пораньше и приготовленными веточками вербы будить остальных, приговаривая: «Не я б’ю, вярба б’е, за тыдзень вялікдзень» (Не я бью, верба бьет, за неделю пасха). Вербою же выгоняли коров пастись.

Как и громничные свечи, верба играла не последнюю роль в жизни белорусского крестьянина. С началом недели все отправлялись в церковь, чтобы вербу освятить. Причем некоторые несли чуть ли не целые пуки.

Какие же волшебные свойства признавались за освященной в эти дни вербой? Во-первых, хозяин сразу же съедал одну пупырышку — чтобы летом уберечься от молнии. Затем, придя из церкви, он стегал вербным прутиком каждого члена семьи, говоря: «Верба крест бьет до слез, не я бью, верба бьет, пускай на здоровье живет!». То же самое делали и с ним. Потом он обходил хозяйственные пристройки, втыкая в щель каждой прутик, хлеща легонько по три раза скотину. С другим прутиком обходил огород, озимое поле, опять же по три раза хлеща в разных местах и втыкая после прутик в землю. То же делали на кладбище на могиле свояков. Оставшиеся веточки хранились до будущей вербницы и лишь тогда сжигались в понедельник перед пасхой. Но всегда этот пучок был под рукой — в красном углу божницы. При грозе его ставили на окно, чтобы отвести молнию. Когда кто-то заболевал, больного обкуривали вербой, а истолченной веточкой посыпали раны. Если доводилось перебираться в новый дом, вербный пучок делили пополам и одну часть оставляли. В первую среду после вербницы мыли в хатах все деревянные вещи — иначе станут гнить. В четверг перед пасхой все шли в баню. Этот четверг так и звался в народе — чистый. Со времен язычества — это праздник встречи тепла, солнечных дней. Потом уже он слился с церковным праздником Воскресения Христова, или [Пасхи]. На Беларуси его в основном называют Вялікдзень, иногда вяличка, В зависимости от календаря выпадает он на разные дни — между 4 апреля и 8 мая. Накануне ничего нельзя было делать, иначе год пройдет без пользы. Считалось, что с этого дня до Вознесения по земле бродят Христос с апостолами в виде нищих, награждая добрых людей и осуждая плохих. В белорусских деревнях полагали, что в этот день «солнце играет», то есть переливается. Молодежь ходила на пригорки, взбиралась на звонницу, чтобы увидеть восход, ладила качели, водила хороводы. Обязательно накануне пекли пасху — высокий круглый хлеб из пшеничной муки, на верху его выкладывали из теста крест. Оставшиеся корки потом сушили, толкли и клали в водку — это оберегало от нечистой силы. Символом праздника были яйца. Их отваривали в луковой шелухе, потом освящали в церкви. Освященное яйцо, придя, домой, клали в воду, водой этой после умывались, а девушки яйцом гладили лицо, чтобы быть красивыми. Очень любили в эти дни играть в битки — чье яйцо крепче — и катать яйца: катившееся с бугорка яйцо ударялось о чьё-нибудь и играющий забирал его. В первый пасхальный вечер по селам под окнами пели пасхальные (волочебные, от слова волочиться) песни. Песенников называли волочебниками, а запевал починальниками.

Первая песня обычно адресовалась хозяину и хозяйке, в ней восхваляется порядок в хате, достаток, упоминают, что святой Юрья (Георгий) запасает им коров, святой Микола — коней, святой Илья — урожай. После каждого куплета восклицали: «Христос воскресе!». Такие песни похожи на заклинания:

А дай же, Боже, на току умолот, На току умолот, в жернах намол, В жернах намол, у дежи подход, В дежи подход, в печи подрост…

С волочебниками ходил музыкант с гармошкой или с дудой, мехоноша с большим мешком, куда он складывал подарки. А давали в каждой хате пяток яиц, кусок пирога, сыра, сала. Иногда звали в хату выпить водки.

Ой, не шум шумит, не дубровонька, Зелена травка-муравка, То идут, гудут волочебники. Ай ты спишь-лежишь, ласковый пане, Ласковый пане, пане Иване? Коли спишь-лежишь, так Бог с тобой, А не спишь-лежишь — говори с нами. Подойди к окну, погляди на двор, А что на твоем дворе деется…

Далее идут пожелания счастья, богатства, здоровья и хорошего урожая. Заканчивается песня так:

Волочебники — не докучники, Не часто ходят, не докучают, В этот годочек — один разочек. Не докучают, не вымогают: Починальнику — сорок яичек, А подхватничкам — по десяточку, А музыканту — на кварту водочки, Карту водочки, злотый на боты. А мехоноше худая доля, Худая доля — женка не любит, Женка не любит и не голубит. Ласковый пане, пане Иване, Слышишь ли нашу песенку, Песенку волочебную? Или одари, или пригласи, Не можем стоять, ноженьки болят, Ветерок веет, ноженьки млеют, А дождик пойдет — всех обольет. А в горшочке-глячку на правом бочку Стоит водочка, дюже крепкая. День добрый тому, кто в этом дому!

Потом волочебники садились где-нибудь в гумне и делили добычу. Но зачастую все это съедалось под самодельную водку. Обычай ходить с волочебными песнями исчез к концу XIX в. Иногда в землю зарывали кости теленка, освященного на пасху — они охраняли посеянный хлеб от града. На Минщине в эти дни на игрищах плясали танцы — метелицу и завейницу. Там же бытовала легенда, подчеркивавшая особенный характер праздника:

Идя из местечка Речки в фольварк Орпы, можно было видеть у дороги небольшое озеро. Говорят, что на этом месте стояла корчма, в которой собрался народ на игрище, между тем как нужно было идти к всенощной перед великоднем, Внезапно земля разверзлась и поглотила корчму и людей. Неподалеку от Несвижа в поле лежали три больших камня, один из которых очертанием напоминал человека. Были эти места владением князя Радзивилла, человека жестокого и безжалостного, выгонявшего людей работать и в праздники. Вот подошел Великдень. Снег сошел, можно пахать. И приказывает войт выходить в поле, а кто не выйдет, тому грозится всякими карами. Таков приказ князя. Плачут люди. На поле вышли, но никто не работает — грех. Бегает войт, лупит бедняг кнутом. Приехал сам князь. Тут войт совсем взбеленился, пану угодить хочет. Люди ему в ответ: — Если такой разумный, сам попробуй. Войт, желая показать себя перед князем, схватился за соху и погнал борозду. Но не успел сделать и десяти шагов, как раздался гром небесный — и войт с волами окаменели. Так и стоят они до Страшного суда.