Формационный и цивилизационный подход к периодизации истории

1. Формационный и цивилизационный подход к периодизации истории

Критериев для периодизации истории, систем классификации истори­ческих этапов

может быть немало. Археологи различают исторические эпохи по основным

материалам для изготовления орудий труда – камен­ный век (с выделением

палеолита, мезолита, неолита), на смену которому пришли медно-каменный,

бронзовый и железный век. Лишь в наше время наблюдаются признаки перехода от

века железа и его производных (стали, сплавов) к веку композитов, керамики,

искусственных материалов. Такая классификация очевидна, удобна, но она

оставляет открытым во­прос: может ли базовый материал служить главным

отличительным при­знаком динамики многообразного общества?

Л. Морган и вслед за ним Ф. Энгельс выделяли в истории три крупных этапа:

дикость (присвоение готовых продуктов природы), варварство (раз­витие

скотоводства и земледелия), цивилизация (развитие промышленно­сти). При этом

они исходили из совокупности семейных и общественно-экономических отношений.

История классового общества делилась на ра­бовладельческий строй, феодализм и

капитализм.

К. Марксом и вслед за ним огромной плеядой историков-марксистов за основу

классификации истории приняты формы собственности, связан­ные с развитием

классов и государства. Именно этот признак положен в основу концепции смены

общественно-экономических формаций
: долгий период господства общественного

присвоения в его первобытно-общин­ной форме; пришедшие ему на смену эпохи

господства частной собствен­ности (рабовладельческая, феодальная,

капиталистическая), предостав­лявшие все большую экономическую независимость

производителю ма­териальных благ (от раба – к крепостному крестьянину, а затем

к свобод­ному наемному рабочему); наконец, возврат к общественной,

коллектив­ной собственности – сперва социалистической, а затем и

коммунистиче­ской (замены которой не предвидится, ибо достигнута абсолютная

цель движения). Поскольку формы собственности определяют производствен­ные

отношения, духовный мир – всего лишь хрупкая надстройка над этим базисом, а

производительные силы – рабочая сила человека и при­водимые ею в движение

средства производства –являются фундаментом общественной динамики, то возникает

довольно стройная концепция «трехэтажной» социодинамики, где глубинные пружины

перехода от эпо­хи к эпохе скрыты в производительных силах, но главным

отличительным признаком все-таки служат формы собственности на средства

производст­ва и рабочую силу человека.

Марксистская периодизация истории стала преобладающей, общеприз­нанной в

обществоведении и большинстве учебников истории в XX в. Но к концу века это

стройное здание стало давать трещины. Вдруг обнаружи­лось, что общественная

собственность (особенно в ее государственно-со­циалистической форме) далеко

не высший и тем более не последний этап в развитии способов присвоения (и

соответственно способов производст­ва). Она отчуждает человека от условий и

результатов его труда, подрыва­ет личный интерес и инициативу, превращает

работника в винтик огром­ной государственно-бюрократической машины,

исполнителя воли разрас­тающегося всесильного государственного аппарата.

Начался ренессанс ча­стной собственности, личного присвоения, мелкого

бизнеса, рыночной конкуренции, развернулся процесс деэтатизации

(разгосударствления), ос­вобождения общества от чрезмерно навязчивой опеки

государственной бюрократии, потерпели крах тоталитарные режимы. Это – не

возврат к раннему капитализму, а начало нового витка исторической спирали.

При­ходит новое общество, которое получило название постиндустриального. И

оно, вероятно, не будет последним, завершающим.

К тому же и сами формы присвоения, и сменяющие друг друга спо­собы

производства, и используемые орудия труда — не причины, а следствия. Они

выражают ступени познания и освоения человеком окружаю­щего мира.

Предложенные марксизмом основы периодизации истории об­щества и его будущего

все больше подвергаются сомнению и критике, вы­двигаются новые подходы и

концепции, либо реанимируются, возрожда­ются старые, ранее отброшенные и

полузабытые.

Что же все-таки отличает человека, общество от всего ос­тального мира? Что в

человеке главное, определяющее его историческую функцию?

Общепризнано, что человек — существо биосоциальное.
В его генети­ческом

ядре — нерасторжимое единство двух, казалось бы, противопо­ложных начал.

Биологическое начало роднит человека со всей окружаю­щей природой, с

материальным миром, его вершиной – живой природой с присущими ей сложными

механизмами цикличной динамики и генети­ки, наследственности, изменчивости и

отбора, сменой поколений.

Отличия начинаются там, где проявляется разум человека во всем мно­гообразии его

функций. В чем же проявляется разум человека? Во-пер­вых, в познании

(сначала эмпирическом, а затем абстрактном) сущности явлений и процессов —

законов строения и закономерностей динамики окружающего мира и самого себя, — в

познании, которое в конечном сче­те стало содержанием разветвленного дерева

наук и основой для созна­тельного использования накопленных из поколения в

поколение знаний в практической деятельности. Результаты практической

деятельности по­стоянно проверяют истинность познания, корректируют, пополняют,

обо­гащают накопленный багаж знаний. Вся искусственная природа, создан­ная

человеком за его многотысячелетнюю историю, — это лишь материа­лизация

человеческого познания, разума и мысли. Это справедливо не только для

преобразованных человеческим трудом природных материа­лов, созданных

технических систем, накопленных технологических при­емов, построенных

производственных сооружений, дворцов, храмов, до­рог, каналов, произведений

искусства, но и для товара и денег, бирж и бан­ков, форм собственности и

рыночных институтов, социальных и полити­ческих организаций, государственных

органов и политических структур.

Первичность человеческого знания признавал и К. Маркс: «Природа не строит ни

машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни

сельфакторов и т.д. Все это — продукты человеческого тру­да, природный

материал, превращенный в органы человеческой воли, вла­ствующей над природой,

или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой

рукой органы человеческого мозга,
овеще­ствленная сила знания. Развитие

основного капитала является показате­лем того, до какой степени... условия

самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего

интеллекта и преобразованы в соответствии с ним...». В основу периодизации

истории, принятой марксистской школой, легло другое положение К. Маркса:

«Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический

и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а

наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени

сво­его развития материальные производительные силы общества вступают в

противоречие с существующими производственными отношениями... С изменением

экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей

громадной надстройке». Здесь од­нозначно приоритет отдается воспроизводству

материальных благ. Духов­ному воспроизводству отводится подчиненная, пассивная

функция.

Во-вторых, разум человека, его духовный мир проявляется в эстети­ческой

оценке
окружающего мира и плодов своей деятельности, в пони­мании гармонии,

красоты, что нашло отражение в разнообразных фор­мах искусства, культуры в

узком смысле слова (в широком смысле сло­ва культура охватывает все результаты

человеческой деятельности, включая науку и продукты труда). Эстетическое,

интуитивное, с трудом поддающееся научной логике познание мира лежит в основе

различных видов искусства. Эстетические чувства играют важную роль в

осуще­ствлении религиозных обрядов и народных празднеств, обогащают мир

человека, его жизнь. Гармония присуща природе, всем живым сущест­вам, —

достаточно вспомнить богатую палитру красок цветов, оперения птиц. Эстетическое

осознание, оценка красоты и извечное стремление ее достичь, реализовать – это

свойство, присущее лишь человеку ра­зумному.

В-третьих, разум человека находит проявления в системе этических правил,

норм нравственности, которыми люди руководствуются в обще­нии с себе подобными.

Конечно, определенные, подчас довольно сложные правила поведения свойственны

муравьиному сообществу и пчелиному рою, стае волков и обезьян; это закрепляется

инстинктами и условными рефлексами и помогает выжить тому или иному виду

животных в нелег­кой борьбе за существование, продолжить род. Но лишь человеку

как лич­ности дано осознать себя, отделить от окружающих, себе подобных, свою

особенность, самоценность – и свою ответственность перед окружаю­щими, которые

должны придерживаться подобных же правил, иначе вза­имное общение станет

невозможным. Нравственные правила регулируют отношения людей.

Каждый человек проходит путь осознания себя как личности, обучает­ся

этическим нормам, правилам поведения в семье и обществе, нормам взаимопомощи.

Эти правила около пяти тысячелетий назад породили нор­мы права и специальный

аппарат для поддержания и организации их со­блюдения – государство. Как и

многие другие порождения человеческо­го разума, эти изобретения, находясь в

руках части общества, стали затем претендовать на самодовлеющий, первичный

характер, навязывая прави­ла поведения большинству людей.

В-четвертых, человека отличает от остального животного мира нали­чие

идеалов,
способность к целеполаганию, что находит обобщенное вы­ражение в

идеологии – системе взглядов, определяющих цели и мотивы многогранной

деятельности людей, их взаимного общения, объединения близких по взглядам и

интересам граждан в социальные группы, полити­ческие партии, сообщества ученых,

коллекционеров, любителей пива и т.п. Идеология может базироваться на системе

ценностей, частично отра­женной и закрепленной в системе догматов той или иной

религии. Ради достижения идеалов человек способен идти на самоограничение и

жерт­вы, рисковать жизнью.

Наконец, в-пятых, к миру духовных ценностей следует отнести обра­зование,

способы и методы передачи по наследству из поколения в поколение накопленной

суммы знаний и навыков, эстетических оценок и эти­ческих норм, идеалов и целей.

Передача опыта свойственна и живот­ным — медведица два года обучает медвежонка,

у птиц школа ограничи­вается несколькими месяцами или даже неделями.

Определяющую роль при этом играют инстинкты. Другое дело у человека: здесь

период обуче­ния охватывает полтора-два десятилетия, начиная с первичных

знаний, полученных в семье, и заканчивая школой, техникумом, вузом; пополне­ние

и обновление знаний продолжается всю жизнь. Образование превра­тилось в

самостоятельный общественный институт, отрасль народного хозяйства и в то же

время форму воспроизводства элементов духовного мира человека, его восшествия

от ступени к ступени. При этом часть ус­таревших знаний и навыков, оценок, норм

и идеалов теряется, «вымыва­ется» и одновременно богатство духовного мира

прирастает, делается все более разнообразным и сложным, впитывая опыт новых

поколений.

Весь богатый, сложный, противоречивый духовный и материальный мир, созданный

человеком, постоянно меняется, формируя логику исто­рического процесса.

Какие же критерии следует принять за основу для вы­членения отдельных стадий,

фаз, циклов этого процесса?

Из приведенных выше рассуждений вытекает непростой ответ на этот вопрос,

который часто формулируегся так: что первично — бытие или со­знание, материя

или дух? По характеру ответа на него различались и вели между собой многие

столетия ожесточенные споры философские школы и идеологические течения. Два

крайних варианта: весь мир, человек, и его судьба – творения вне человека

находящегося абсолютного духа, бога в той или иной ипостаси, все

предопределено божественным провидением (идеализм); первичны материя, бытие,

человек лишь отражает изменения во внешнем мире, следует за ними, более или

менее успешно его преоб­разует, следуя своим интересам, корни которых следует

искать опять-таки в бытии (материализм). Крайности сходятся: в обоих случаях

человек – объект, а не субъект исторического процесса, критерии его

периодизации находятся вне человека.

Конечно, по своим истокам, происхождению разум, сознание человека, да и сам

человек во всей совокупности элементов биологического наслед­ственного ядра,

генотипа является следствием, порождением, высшим ре­зультатом развивающейся

материи, которая в этом смысле первична. Со­знания без мозга не бывает, а

мозг – это сложнейше структурированная совокупность нейронов. Но, оторвавшись

от пуповины породившей его матери, человек обретает собственную судьбу,

подчиняясь законам стати­ки, динамики и генетики общества; он не только

подчиняется этим зако­нам, но и познает их, использует в своих целях. И здесь

на первый план выходит, становится первичным то, что отличает человека от

всего ос­тального мира: способность познавать окружающий мир и самого себя,

действовать, исходя из собственных интересов и представлений о

законо­мерностях этого мира.

Другое дело, что степень познания, эстетические оценки, этические правила,

идеалы, уровень образования у различных людей и их групп весьма отличны, их

интересы нередко противоположны, поэтому путь ис­торического прогресса

оказывается тернистым и извилистым.

Двойственность человека, противоречие между устремлениями тела и духа отмечал

еще римский историк Гай Саллюстий Крисп в I в. до н.э.: «Все наше существо

разделяется на тело и дух. Дух обычно правит, тело служит и повинуется, духом

мы владеем наравне с богами, телом – наравне со зве­рем». Телесное и духовное

начало в человеке существовать друг без друга не могут. Но каждое из них

развивается по своим собственным, хотя и взаимосвязанным по фазам жизненного

цикла человека, законам. За многотысячелетнюю историю человечества физические

и физиологические свойства человека как биологического вида почти не

изменились. Но на­сколько обогатился духовный мир человека, особенно круг его

знаний, на­выков, способов их передачи через систему образования! На много

поряд­ков количественно и качественно отличается круг предметов

материально­го мира, созданных современным человеком и используемых в

производст­ве и быту, от примитивных орудий труда и незатейливого убранства

жили­ща среднего египтянина, жителя Афин или Рима.

Общая историческая тенденция
(ее можно рассматривать как наибо­лее общую

закономерность развития человечества) состоит в том, что по мере удаления

человека от истоков образования вида Homo sapiens
духов­ное начало в

обществе приобретает все большее значение, определяя его динамику. Не менее

быстро нарастает и количество созданных человеком, преобразованных его трудом

предметов природы; но это – овеществлен­ная сила знаний, т.е. результаты

расширенного воспроизводства духовно­го мира человека. Однако развитие общества

– не прямая линия, не экс­понента; восхождение к очередной ступени в динамике

духовного воспро­изводства происходит зигзагообразно, время от времени теряются

целые пласты культурного наследия. Но эти зигзаги, отклонения от

магистраль­ного пути не могут заслонить общей тенденции роста духовного мира

че­ловека, особенно его научной составляющей, усиления роли духовного начала в

жизни и динамике человечества, – естественно, в нерасторжи­мом единстве с

материальным бытием и окружающей природной средой.

Все богатство материального и духовного мира человека – результат его

собственного труда, саморазвития, а не творение божества или ино­планетян.

Необходимы мужество и достаточный уровень познания, чтобы перестать надеяться

на высшие силы и относить на их счет собственные неуспехи и провалы, ошибки и

трагедии. История – летопись саморазви­тия общества, его побед и поражений,

успехов и неудач, трудного, мучи­тельного движения от ступени к ступени

исторического прогресса. В са­мом себе, в своем знании и умении,

целеустремленности и воле, в разви­тии созданного человеческим разумом

духовного и материального мира нужно видеть причины и этапы исторического

прогресса, взлетов и паде­ний в истории народов и всего человечества.

Из сказанного выше вытекает новый подход к критериям периодиза­ции истории.

Прежде всего необходимо в значительной мере оспорить широко рас­пространенный

подход к логике исторического процесса, где первотол­чком начала перехода к

следующей исторической эпохе считается форми­рование очередной ступени в

развитии материальных производительных сил – средств производства (орудий и

предметов труда, источников энер­гии, технологий, вовлеченных в производство

сил природы), отражающих уровень знаний и навыков человека, его

целенаправленную волю, продук­ты трудовой деятельности. Главная

производительная сила — это сам че­ловек в совокупности его ипостасей:

потребностей и способностей, зна­ний и навыков, желания и воли.

Неудовлетворенная потребность по­буждает человека мобилизовать свой разум для

нелегкого преобразования окружающего мира, порождает жажду знаний и понимание

необходимос­ти активной деятельности. Скачкообразный рост потребностей

каждого последующего поколения людей служит мощным импульсом к поиску пу­тей

более полного их удовлетворения на основе кардинальных преобразо­ваний в

материальном и духовном воспроизводстве, в формах собственно­сти, социальном

и политическом устройстве.

Производственные отношения, формы собственности, при всей их значимости в

обществе, не могут служить главным и решающим критери­ем при периодизации

исторических эпох. Формы присвоения средств и результатов производства, их

смена зависят от того, насколько они спо­собствуют удовлетворению растущих

потребностей человека. Радикаль­ные нововведения в жизни общества происходили

потому, что люди осо­знавали их необходимость и сознательно осуществляли в

меру своего по­нимания. Изменения в сознании предшествовали переменам в

обществен­ном бытии – в материальном производстве, формах собственности.

Лю­ди являются творцами своей истории.

Построенная на базе смены форм собственности, периодизация исто­рических эпох

далека от совершенства. Нужно искать новые критерии пе­риодизации истории.

Предлагаемый ниже подход исходит из первенства духовного, общественного

начала в движении человечества от эпохи к эпохе, из примата осознанных

потребностей, которые побуждают людей овладевать новыми знаниями и навыками,

преобразовывать окружающий мир, осуществлять производство и обмен

материальных благ и услуг, ме­нять способы присвоения средств и результатов

производства, формы со­циально-политических и государственных отношений,

нормы права. При­чем движение это происходит неравномерно, через смену

кризисов и про­рывов – периодами относительно плавного, эволюционного

развития, с выходом в авангард исторического прогресса то одних, то других

стран и народов. Именно у лидеров наблюдается взлет человеческого духа,

напря­женная интеллектуальная деятельность, которая охватывает все сферы

об­щества; затем интенсивность ее ослабевает.

Достигнув вершины очередной ступени, общество стагнирует. Исчер­павшие свой

потенциал технологические системы и экономические фор­мы не в состоянии

удовлетворить быстро растущие потребности. Правя­щая элита пытается решить

это противоречие за счет внешних источни­ков, захвата других территорий; но

это углубляет милитаризм, отвлекает от производительного труда молодых

работников, которые в большинстве своем не возвращаются в производство,

усугубляет предпосылки кризиса, ведет к застою. Рано или поздно разражается

кризис, который неизбежно ведет к разрушению и потере части производительных

сил, технологиче­ской и моральной деградации общества. Но одновременно зреют

семена нового прорыва на обновленной базе.

Цивилизации: понятие и структура

Термин «цивилизация» введен сравнительно недавно – около двух столетий назад

– французскими просветителями для обозначения граж­данского общества, в

котором царствуют свобода, справедливость, право­вой строй. Но вскоре этому

быстро привившемуся понятию стали прида­вать различное значение. Так,

американский антрополог Л. Морган и вслед за ним Ф. Энгельс определяли

цивилизацию как стадию развития человеческого общества, которая наступила

вслед за дикостью и варварством и характеризовалась упорядоченностью

общественного строя, возникновением классов, государства, частной

собственности. О. Шпенглер понимал под цивилизацией фазу заката культурно-

историче­ского типа, его разложения, употреблял этот термин в негативном

смысле. А. Тойнби писал о локальных цивилизациях как различных культурно-

ис­торических системах, рассматривая их как динамические образования

эволюционного типа. Сейчас стало модным говорить о развитых демокра­тических

странах как о цивилизованном мире, в отличие от тоталитарных или диктаторских

режимов.

Каждый волен употреблять кажущийся ему подходящим термин «цивилизация», если

он четко определил, какой смысл в него вкладывается, либо присоединиться к

любому из существующих.

Этот термин используется в двух смыслах: миро­вые и локальные цивилизации.

Мировая цивилизация —
этап в истории человечества, характеризующийся

определенным уровнем потребностей, способностей, знаний, навыков и интересов

человека, технологическим и экономическим способом производства, строем

политических и общест­венных отношений, уровнем развития духовного

воспроизводства; по су­ти дела речь идет о сверхдолгосрочном (многовековом)

историческом цикле. Смена мировых цивилизаций выражает поступательное движение

исторического прогресса, саморазвитие человечества, Некоторые историки

оспаривают правомерность самого понятия «ми­ровая цивилизация». Так, Л.И.

Семенникова считает, что «говорить о еди­ной цивилизации, по крайней мере,

преждевременно, а может быть, и не­возможно. Это скорее мечта интеллектуальной

элиты высокоразвитых стран, чем реальность. Об общечеловеческой цивилизации

можно гово­рить лишь в том смысле, что на планете существует сообщество

разумных существ, которое развивается в соответствии с естественными и

общест­венными законами и имеет общие интересы. Само человеческое сообще­ство

неоднородно, его историю невозможно понять, исходя из общеплане­тарного

подхода... концепция единой мировой цивилизации отрицает многовариантность

развития... под ее флагом вновь предлагается идея унифицированного развития».

Такой подход не нов: его отстаивали О. Шпенгаер, в какой-то мере А. Тойнби.

При этом отрицается всемирная история: она превращается в конгломерат

изолированных процессов развития локальных цивилизаций. Отбрасывается

взаимовлияние их динамики в рамках общеисторических ритмов развития

человечества как единой общности (что не исключает, а предполагает растущее

разнообразие ее составляющих). Тем более удиви­тельно встречаться с таким

пониманием истории в конце XX в., когда общность исторических судеб всех

народов Земли стала очевидной. Кро­ме того, если продолжать логику

рассуждений Л.И.Семенниковой, то нужно отказаться и от понятия локальной

цивилизации, в том числе и рос­сийской, поскольку и она весьма неоднородна,

состоит из множества на­ций, регионов, городов, сел, каждый из которых имеет

свою специфичес­кую, неповторимую историческую ритмику. Одинаково неразумно

как иг­норировать эту специфику, так и отрицать общность исторической

дина­мики локальных и мировых цивилизаций.

Локальные цивилизации
выражают культурно-исторические, этничес­кие,

религиозные, экономико-географические особенности отдельной страны, группы

стран, этносов, связанных общей судьбой, отражающих и преломляющих ритм

общеисторического прогресса, то оказываясь в его эпицентре, то удаляясь от

него. Каждая локальная цивилизация имеет свой почерк, свой ритм, более или

менее синхронизированный с ритмом мировых цивилизаций. Наиболее полная

каталогизация локальных циви­лизаций проведена А. Тойнби в его многотомном

труде «A Study of History» (1934 — 1961 гг.), основное содержание которого

издано на рус­ском языке в 1991 г. под названием «Постижение истории». К чему

же сводится концепция круговорота цивилизаций Тойнби?

Исследуя структуру человечества последнего тысячелетия, Тойнби об­наружил

пять живых цивилизаций:

1) западное общество, объединяемое западным христианством;

2) православно-христианское, или византийское, общество, располо­женное в

Юго-Восточной Европе и России;

3) исламское общество — от Северной Африки и Среднего Востока до Великой

Китайской стены;

4) индуистское общество в тропической субконтинентальной Индии;

5) дальневосточное общество в субтропическом и умеренном районах Юго-

Восточной Азии.

Исследования предыстории этих обществ привели Тойнби к выводу, что это

цивилизации третьего поколения: каждой из них предшествовали цивилизации

второго и первого поколения. Всего было нанесено на культурную карту Старого

и Нового Света 37 цивилизаций, из них 21 были тщательно исследованы и описаны

за 6 тыс. лет человеческой истории. В отличие от своих предшественников –

примитивных обществ, которые обладали сравнительно короткой жизнью,

территориально ограничены и малочисленны, — жизнь цивилизаций «более

продолжительна, они зани­мают обширные территории, а число людей,

охватываемых цивилизация­ми, как правило, велико. Они имеют тенденцию к

распространению путем подчинения и ассимиляции других обществ».

Цивилизации постоянно развиваются, имеют свой жизненный цикл; они

«представляют собой не статические формации, а динамические об­разования

эволюционного типа». Каждая из них проходит в своем развитии фазы –

возникновения (генезиса), роста, надлома и рас­пада. Причины генезиса

цивилизаций следует искать не в расовых чувст­вах или окружающей среде, а в

ответе на вызов, в реакции на кризис, в ко­тором оказывается общество.

Следствием территориальной экспансии становится военизация обще­ственной

жизни, милитаризм, который «является на протяжении четырех или пяти

тысячелетий наиболее общей и распространенной причиной надломов цивилизаций.

Милитаризм надламывает цивилизацию, втягивая локальные государства в

междоусобные братоубийственные войны. В этом самоубийственном процессе вся

социальная ткань становится горю­чим для всепожирающего пламени Молоха».

Социаль­ный распад становится благоприятным условием для географической

экс­пансии. «Общество, переживающее упадок, стремится отодвинуть день и час

своей кончины, направляя все свои жизненные силы на материальные проекты

гигантского размаха, что есть не что иное, как стремление обма­нуть

агонизирующее сознание, обреченное своей собственной некомпе­тентностью и

судьбой на гибель».

А. Тойнби подробно раскрывает механизм распада цивилизаций, что имеет важное

значение для понимания содержания переходного периода. Он отмечает, что «по

мере укрепления власти над окружением начинается процесс надлома и распада, а

не роста. Проявляется это в эскалации внут­ренних войн. Череда войн ведет к

надлому, который, усиливаясь, переходит в распад». Нарастают социальные

трещины, начинается раскол общества – вертикальный, когда «общество

распадается на ряд ло­кальных государств, что служит основанием для

кровопролитной междо­усобной войны» (и горизонтальный, когда общество

рас­падается на три типа групп: доминирующее меньшинство, не желающее

расстаться со своим господствующим положением и создающее для его поддержания

универсальное государство; внутренний пролетариат, рожда­ющий вселенскую

церковь; внешний пролетариат, который организуется в мобильные военные

отряды, наносящие удары по гибнущей цивилизации. В борьбе между этими тремя

силами происходит распад цивилизации. «В истории падения любой цивилизации

можно уловить ритм распада... за спадом, который начинается в момент надлома,

следует оживление, что сов­падает с моментом основания универсального

государства. Однако и этот процесс завершается в свою очередь надломом,

знаменующим начало ново­го спада, за которым уже не наступит оживления, но

последует окончатель­ный распад». В распаде цивилизаций видную роль могут

играть сторонние влияния, то, что Тойнби называет внешним пролетариа­том,

который нередко взрывает границы стагнирующего общества. Концепция Тойнби

ценна тем, что она дает развернутую картину жиз­ненных циклов локальных

цивилизаций, механизмов смены их поколе­ний. Но эта смена поколений, распад

локальных цивилизаций в значи­тельной мере является следствием ритма мировых

цивилизаций, форми­рующих симфонию общечеловеческого исторического прогресса

и син­хронизирующих стадии жизненных циклов локальных цивилизаций.

Родственная для понятия мировая цивилизация категория –

общест­венно-экономическая формация,
до последнего времени общепринятая в

научных трудах и учебниках и используемая для характеристики крупных,

объективно обусловленных этапов в развитии общества.

2. Древняя Русь и факторы, способствующие становлению

древнерус­ской цивилизации

Исторический феномен России формировался в основ­ных чертах в условиях

Московского государства. Тогда же родилось и закрепилось само название

страны, которое существует до сегодняшнего дня. Однако феномен России имеет

глубокие исторические корни, которые являются общими для всex народов:

русского, украинского и белорусского. Ис­токи связаны с эпохой Киевской Руси,

которая охватывает IX–XII вв.

Есть все основания говорить о том, что в древности на территории Киевской

Руси развитие шло по прогрессивному пути. Восточные славяне как

самостоятельная ветвь выделись из славянства в VI в. и постепенно заселили

европейскую равнину. Они представляли собой смешение различных расовых линий:

индоевропейских и арийскик ощутимым добавлением урало-алтайских ветвей

монгольских, тюркских и финских народов. Они рассматривали себя как часть

европейского мира, осознавали свою близость с ним. Развивалось сельское

хозяйство, ремесла, возникли города. Широкие торговые связи прослеживаются

как с Западом, так и с Востоком. Важным шагом на пути общественного прогресса

было появление государства. Государственность в древности начала складываться

в нескольких регионах. Киев первым положил начало объединению земель. Здесь

правила династия Киевичей, потомков основателя города. В начале IX в. основы

государственности появились в земле вятичей, на Северо-Востоке. Она

формировалась из союза племен, во главе которого стояла иерархия аристократии

во главе со "светлым князем". Северо-Западные земли призвали на княжение

варяжского конунга Рюрика с братьями. После смерти Рюрика в 882 г. другой

варяжский конунг Олег обманом захватил Киев, объединив земли. Появилось

древнерусское государство, которое принято называть Киевской Русью к имени

столицы. Киевское государство постепенно стало 6ольшим и процветающим. С

запада оно граничило с христианскими народами и языческими, которые

постепенно приобщались к христианству. На востоке его соседями были принявшая

ислам Волжская Булгария, иудейский Хазарский каганат в междуречье Волги и

Дона. На северо-востоке территории были заселены финскими племенами.

Приазовские и прикаспийские степи представляли собой мир кочевников.

Хозяевами степных просторов были печенеги, принявшие ислам, а затем сюда

пришли и язычники-половцы. Таким образом, изначально геополитическое

пространство,

которое станет полем исторической деятельности русских,

находилось на стыке разных миров. Население Древней Руси находилось под

мощным влиянием разнонаправленных цивилизационных факторов, прежде всего

христианского и мусульманского.

Однако древняя история является в настоящее время пред­метом острых

дискуссий. Не все разделяют мнение, что го­сударство в восточной части Европы

возникло до призвания варягов.

В "Повести временных лет" записано: "И избрались три брата со своими родами,

и взяли с собой всю Русь, и пришли к словенам первым, и срубили город Ладогу,

и сел в Ладоге старейший Рюрик, а другой — Синеус — на Белом озере, а третий

— Трувор — в Изборске. И от тех варягов прозва­лась русская земля". Варяги

положили начало великокняжес­кой династии Рюриковичей. Со времен М.В.

Ломоносова вок­руг этого положения летописи кипят страсти. В советское время,

когда все иностранное отвергалось, эпизод с призва­нием варягов трактовался

как несущественный, не оказав­ший какого-либо влияния на развитие восточных

славян. Варяги в конечном итоге были ассимилированы: так утвержда­лось.

Таким образом, доказывается, что Древняя Русь, разви­ваясь аналогично

Западной Европе, подошла одновременно с ней к рубежу образования большого

раннесредневекового государства. Призвание варягов стимулировало этот

процесс, Следовательно, эпизоде призванием варягов доказывает, что Древняя

Русь развивалась так же, как и Европа.

Однако другие историки склонны считать иначе. Они ста­вят вопрос:

действительно ли варяги – это скандинавы, кон­кретнее, норманны, шведы? В

советское время считалось, что население Киевской Руси составляли восточные

славяне (пoляне, древляне, ильменские славяне и т.д.). Их называли древ­ними

русскими. Указания исторических документов, прежде всего древнейшей летописи

"Повести временных лет", о том, что наряду со славянами здесь жили русы,

отодвигались на второй план. Названия Русь, русские, выводили из названия

реки Рось, по берегам которой жили росы. Однако сейчас это положение выглядит

не столь однозначно. Исследовате­ли давно указывали на то, что понятие "Русь"

встречается в документах довольно часто безотносительно к славянам эпизоду с

призванием варягов. Слово "Русь" было распространено в Европе, в том числе

восточной. Руги, русы — название часто встречается и в Прибалтике (остров Рюг

Южной Германии (Reisland до 1924 г. существовала на панице Саксонии и

Тюрингии), и на территориях по Дунаю. Кыли ли русы славянским племенем или

нет, сказать опреде­ленно нет оснований. Но очевидно, что русы жили рядом с

древлянами, полянами и имели европейское происхождение.

Летопись называет русами варягов. В средние века варя­гами называли любые

наемные дружины, независимо от того, откуда они пришли. Наемничество было

распространено в средние века в Европе. Наемные дружины приглашали для

участия в войнах, для защиты городов. Одной из таких дру­жин и были русы,

приглашенные славянами. Одни историки больше склоняются, что варяги — это

племя с берегов Юж­ной Балтики. Особо подчеркивается близость балтийцев и

славян, которые жили рядом, имели много общего. Л.Н. Гу­милев высказывал

мнение, что русы — это скорее племя южных германцев. Этот спор вряд ли

удастся разрешить. Круг источников узок. Речь идет о гипотезах. Трудно

сказать, ка­кие славянские и неславянские племена входили в состав Киевского

государства. Однако, кто бы ни были варяги, русы обратите внимание: они

связывают, привязывают Древнюю Русь к Европе.

Первоначально русы и славяне жили не смешиваясь, рус­ские князья не только

защищали Русь, но и промышляли наемничеством по всей Европе. Русские дружины

перевалива­ли даже за Пиренеи в поисках военной удачи. Воинственные русы

сражались с войсками Арабского халифата. "Да про­клянет их Аллах!", — писал с

ужасом арабский автор о сме­лости и агрессивности русов.

Но главную и широкую основу для вхождения в европей­ское общество создавало,

конечно, принятие христианства Крещение Руси стало важным и во многом

переломным ру­бежом. Христианство стало проникать в восточно-славянс­кие

земли задолго до крещения. Церковная традиция отно­сит начало христианизации

к I в. н.э. В летописях упомина­ется хождение брата апостола Петра Андрея

Первозванного на Русь. Занимаясь миссионерской деятельностью, он попал на

Киевские горы и предсказал возникновение здесь велико­го христианского

государства. Однако серьезные истории считают этот эпизод легендой, которая

появилась в летопи­си под давлением церковных деятелей.

Первые достоверные сведения о проникновении христи­анства на Русь относятся к

IX в. Христиане были среди дружинников князя Игоря, христианкой была княгиня

Ольга Однако датой христианизации Руси принято считать 988 г. Киевский князь

Владимир долго упорствовал в язычестве Однако, собравшись жениться на

греческой принцессе Анне сестре византийских императоров, он принял крещение

Корсуни (Севастополе). Вернувшись с молодой женой в Киеве он крестил его

жителей. Такова летописная версия. В 990 г. не без сопротивления был крещен

Новгород. Затем христианство распространилось по другим городам и весям.

Насилие, действительно применялось широко. Не желавшие креститься люди

уходили в леса, занимались разбоем. Однако посмотрим на это другой стороны.

Смена духовных и нравственных приоритетов – это трудный процесс в любой

стране. Не был он петым и для Руси. На смену жизнелюбивому, оптимистичному

язычеству, шла вера, которая требовала ограничений, жесткого выполнения

нравственных принципов. Принятие христианства означало изменение всего строя

жизни: от се­мейных отношений до общественных установлении. Посмотрим на

простом примере, какие глубокие изменения несла новая религия. Язычество не

возбраняло многоженство. У великого князя Владимира в языческие времена,

было, по сведениям летописи, пять жен и несметное число наложниц ("триста в

Белгороде, двести в Берестове..." и т.д.). Нравы были жестокими. По смерти

хозяина убивали жен и налож­ниц, чтобы они сопровождали его в загробной

жизни. Ко­нечно, рядовой труженик не мог содержать такое число жен, как

великий князь, но не в этом дело. Теперь предлагалось перейти к другим

основам жизни. Семью христианство рас­сматривает как священный религиозный

союз мужчины и женщины, которые связаны взаимными обязательствами на всю

жизнь. Многоженство категорически исключалось. Дети признавались законными

только в том случае, если они рож­дены в браке, освященном церковью. На этом

примере вид­но, что принятие христианства было глубокой революцией во всех

сферах жизни. И она не могла пройти без борьбы.

Смена веры на Руси происходила без иностранного вмешательства. Это было ее

внутреннее дело, и она сама делала свой выбор. Большинство ее западных соседей

приняли христианство из рук миссионеров или крестоносцев. Христианство

утвердилось на Руси, в основном, за 100 лет. Это короткий срок для такого

кардинального перелома. Христианство создавало широкую основу для объединения

древнерусского общества, для формирования единого народа на основе общих

духовных и нравственных принципов. С принятием христианства язычество не

утратило в русских землях своей перспективы. Оно
органично слилось с

христианством. Домовые, лесовики, русалки мирно ужива­лись с христианскими

апостолами и святыми. Христианские праздники совместились с языческими. Уровень

развития Древней Руси для своего времени был высоким.

В настоящее время накоплены новые знания. Научные материалы, подтверждают

высокий уровень духовного раз­вития Древней Руси. Это признают и многие

западные исто­рики. Еще недавно за рубежом было распространено мне­ние, что

философия была заимствована Россией у Запада в относительно недавнюю эпоху, в

XVIII или даже в XIX вв. Однако сейчас мнение меняется. Так, известный

английский философ ф. Коплстон относит зарождение философской мысли к периоду

Киевской Руси. Причем справедливо утверждается, что Киевскую Русь нельзя

отделять от Европейского Запада. Истоки философской культуры относят теперь

первой половине XI столетия. Их связывают с выдающие религиозно-философским

произведением "Слово о закон» благодати", автором которого является киевский

митрополит Илларион (первый митрополит из русских, ранее были греки).

Любопытно, что Илларион невольно свидетельствовал о высокой культуре Киевской

Руси. Он писал: "Ибо, что в иных книгах писано и вам ведомо, то здесь

излагать — пустая дерзость и желание славы. Ведь не к несведущим пишем, но к

преизобильно насытившимся сладостью книжной...". Про­свещение, благодаря

международным связям древнерусского государства, особенно с Византией, было

развито в стране сравнительно широко. До нас дошла значительная духовная и

светская литература — "слова", проповеди, поучения, та­кая жемчужина мирового

класса как "Слово о полку Игореве" и др. От этой эпохи дошел до нас ряд

документов обще­государственных и правовых: договоры с греками и немца­ми,

уставы о церковных судах, первый правовой кодекс "Рус­ская Правда", "Кормчая

книга" и т.д. Возникли обширные библиотеки при княжеских дворцах и

монастырях. Произведения зарубежных авторов, которые переводи­лись на русский

язык, переписывались во многих экземпля­рах и распространялись среди жителей

городов. Грамотность получила широкое распространение, князья владели

иност­ранными и древними языками (латынь). Известно, что сын Ярослава Мудрого

знал пять языков. Возможно, что некото­рые русские люди учились в заграничных

университетах.

Европейская цивилизация — городская. Древняя Русь развивалась в этом же русле.

Ее столица — Киев — пред­ставляла собой большой, культурный город с прекрасными

Деревянными и каменными храмами, палатами, со школами и книгохранилищами, с

развитой торговлей и ремеслами. Не­мецкие авторы сравнивали Киев со столицей

Византийской империи Царьградом. Кроме Киева существовал еще ряд куль­турных

центров, где городская жизнь была даже оживлен­ие, чем на Западе. Скандинавские

саги называли Русь "стра­ной городов". Широкие экономические связи древних

славян с
Европой (путь из варяг в греки), а также культурные,

политические, династические связи — все это позволяет говорить о Древней Руси

как части Европы, формирующейся по ее типу, а в чем-то ее обгоняющей. Дошедший

до нас правовой кодекс "Русская правда" поражает высоким уровнем

законо­творчества, развитой для своего времени правовой культурой. Все дошедшие

до нас памятники свидетельствуют о вы­соком уровне развития культуры в Древней

Руси.

Однако наряду с наличием общих тенденций. Древняя Русь демонстрировала ряд

существенных особенностей в своем развитии по сравнению с Европой.

|

1. В Древней Руси шел процесс классообразования. Уже в XI в. началось

выделение частной собственности: церковной, княжеской, частных лиц. Но все же

процессы социально-классовой дифференциации по сравнению с Европой того

времени были выражены слабо. Крупная частная собствен­ность (вотчина) имела

рабовладельческий характер. Рабство (челядь, смерды) на Руси, как и во всей

Европе, было рас­пространено до XV в. Лишь после распада Золотой Орды угасла

работорговля без притока невольников. В ходе войн главной добычей были

пленники, которых либо продавали на невольничьих рынках Крыма и Кавказа, либо

приводили с собой в качестве военной добычи. Вотчина длительное время была

основана на труде рабов и полусвободных. В целом вотчина не играла ведущей

роли в экономике Древней Руси. Это были острова в море свободных

земледельческих общин, основанных на коллективной форме собственности. Именно

общинники доминировали в Киевской Руси.

2. Основной ячейкой общественного устройства была об­щина. Это — замкнутая

социальная система, организующая все виды деятельности человека: трудовую,

обрядовую, куль­турную. Община — многофункциональна, базировалась на

принципах коллективизма и уравнительности, являлась кол­лективным

собственником земли и угодий. Ее внутренняя жизнь была организована на

принципах прямой демократии:

выборность старейшин, коллективное принятие решений.

3. Господствовал идеал народоправства — коллективного общинного управления.

Можно назвать его вечевым идеа­лом. Князь в Киевской Руси не был в полном

смысле слова государем (ни в восточном варианте, ни в западном). Госу­дарство

строилось на принципах общественного договора. Приезжая в ту или иную

волость, князь должен был заклю­чить "ряд" — договор — с народным собранием

(вече). А это значит, что он тоже был элементом общинной власти, при­званным

блюсти интересы общества, коллектива. Государ­ственное устройство держалось

на договоре земель и кня­жеской власти, который предусматривал взаимные

обязатель­ства. Народное вече обладало большими правами. Оно веда­ло

вопросами войны и мира, распоряжалось княжеским сто­лом (престолом),

финансовыми и земельными ресурсами во­лости, санкционировало денежные сборы,

входило в обсуж­дение законодательства, смещало администрацию и т.д.

Состав вече — демократический. Древнерусская знать не обладала необходимыми

средствами для его подчинения. С помощью веча народ влиял в XI — начале XIII

вв. на ход общественно-политической жизни.

4. В Древней Руси было много городов. Но роль их была несколько иной, чем в

Европе. Там город — центр торговли, ремесла, культуры. На Руси город являлся

политическим цен­тром, к которому тяготела округа. Это был своеобразный

город-государство. Жизнь русских славян была организова­на на демократических

началах, в отличие от Западной Евро­пы — более демократических. Демократия по

типу была близ­ка к эллинской, к демократии античных городов-полисов. Так же

как и в Элладе демократия носила ограниченный харак­тер. Из ее сферы были

исключены женщины и рабы.

Обратите внимание: Киевская Русь развивалась по пути близкому к античному.

Фактически она была ближе к про­грессивному типу развития, чем средневековая

Европа. Но все же это — не Древняя Греция. Важнейшая проблема соот­ношения

личности и общества разрешалась в пользу коллектива. Индивидуализм не мог

родиться из коллективистской общественной системы.

5. Еще одна особенность — всеобщее вооружение народа. Рядовое население

Древней Руси было вооружено. Не только князь и дружина. Вооруженный народ был

организован по десятичной системе (сотни, тысячи). Это народное ополчение.

Именно оно решало исход сражений. Подчинялось народное ополчение не князю, а

вечу. Эта традиция сложилась под влиянием постоянной военной опасности,

прежде всего со стороны кочевой степи.

Особенности Древней Руси пока еще были вполне совме­стимы с прогрессивным

типом развития. Причем некоторые из них уже начали изживать себя. Так,

например, вече как практический демократический институт уже в XI в. теряло

свою главенствующую роль, хотя существовало еще продол­жительное время.

Только в Новгороде и Пскове, включенное в систему республиканских

демократических институтов, вече сохраняло свою силу в течение столетий, хотя

современники осознавали недостатки этого института (решение вопросов в

кулачном бою и т.д.). Казалось бы, быть Руси частью Евро­пы. Однако ситуация

изменилась на просторах русской рав­нины коренным образом.

Киевское государство начало распадаться в конце XI в. Возникло множество

суверенных земель — княжеств, и их число увеличивалось. К середине XII в.

образовалось 15
кня­жеств, к началу XIII в. их было уже около 50.

Древнерусское государство исчезло. Процесс раздробления большого

раннесредневекового государства был естественным. Европа так­же пережила полосу

распада раннесредневековых государств, раздробленности, локальных войн, чтобы

затем развился процесс образования национальных государств светского типа,

которые существуют до сих пор. Можно сделать вы­вод – Древняя Русь, пройдя

полосу распада, могла прийти к аналогичному. Здесь в перспективе могло

возникнуть нацио­нальное государство, мог сформироваться единый народ. Однако

этого не случилось. Развитие пошло иначе.

Переломным в истории Древней Руси, как и в Европе стал XIII в. Но если Европа

с этого времени активно продвигалась по пути внедрения прогрессивного типа

развития, то перед Русью стала другая проблема. В 1237 г. в русских пре­делах

появились монголо-татары. Они несли массовую гибель людей, разрушение

городов, уничтожение того, что со­здавалось столетиями. Однако опасность шла

не только с Востока, но и с Запада. Усиливающаяся Литва наступала на русские

земли, а также — шведы, немцы и ливонские рыца­ри. Раздробленная Древняя Русь

столкнулась с труднейшей проблемой: как самосохраниться, как выжить? Она

оказа­лась как бы между жерновов Востока и Запада. Причем ха­рактерно: с

Востока, от татар шло разорение, а Запад требо­вал смены веры, принятия

католичества. В связи с этим русские князья для спасения населения могли

пойти на по­клон к татарам, соглашались на тяжелую дань и унижение, но

нашествию с Запада сопротивлялись. Монголо-татары как смерч пронеслись по

русским зем­лям.

3. Российская история и её место в развитии мировой цивилизации

в XII–XIX вв.

Ценности прогрессивного типа развития во всем мире признаются как

общечеловеческие. Это – рынок, правовое демократическое государство,

гражданское общество, права человека. Страны, относящиеся к другим типам,

стремят освоить механизм прогрессивного развития, втягиваются в рыночные

отношения, внедряются элементы демократии. Подобные явления явились основой

для утверждения, что на основе западных ценностей складывается единая

всемирная цивилизация. Следовательно, цивилизованными считаются лишь страны,

развивающиеся по западному типу, остальные оказываются вроде бы вне

цивилизации. Время складывания единой цивилизации определяется по-разному.

Одни считают, что уже в эпоху географических открытий началось складывание

всемирной цивилизации. Другие утверждают, что нельзя то время, когда

христианские ценности насаждала в разных частях света огнем и мечом, считать

началом все­мирной цивилизации, и относят его ко времени окончания второй

мировой войны, когда в результате крушения коло­ниальной системы многие

страны добровольно выбирал» рынок и демократию.

Идея о всеобщности истории, о линейном поступатель­ном движении человеческого

сообщества во времени являет­ся характерной чертой европейской философии

истории. На этой идейной основе формировались концепции единства человеческой

цивилизации. Современность дает для этих кон­цепций дополнительные аргументы.

Индустриальная и по­стиндустриальная стадии научно-технического прогресса

ве­дут к глобальному сотрудничеству, к созданию общеплане­тарных систем

информации, связи, транспорта, торговли, стиранию архаичных различий между

странами. Появление в XX в. глобальных проблем, связанных с выживанием

чело­вечества на планете Земля, – угроза ядерной, экологичес­кой катастрофы,

демографические проблемы и т.п. – слу­жат дополнительным основанием в пользу

утверждения о единстве человеческой цивилизации.

Поскольку в России в советское время исторические кон­цепции складывались под

сильным влиянием идей К. Марк­са, категорично выступавшего с позиций

всеобщности исто­рии, то в последующие годы были с легкостью воспринять идеи

о единой цивилизации на планете Земля. Однако такой подход требует

критического осмысления, тем более важно­го, что Россия никогда не являлась и

не является "чистой" Европой.

Аргументы в пользу мировой цивилизации приводятся веские и их нельзя сбросить

со счетов. Однако говорить о единой цивилизации, по крайней мере,

преждевременно, а может быть, и невозможно. Это скорее мечта

интеллекту­альной элиты высокоразвитых стран, чем реальность. Об

общечеловеческой цивилизации можно говорить лишь в том смысле, что на планете

существует сообщество разумных существ, которое развивается в соответствии с

естественны­ми и общественными законами и имеет общие интересы. То есть

общепланетарная цивилизация существует лишь по от­ношению к общепланетарным

проблемам. Само человечес­кое сообщество неоднородно, его историю невозможно

по­нять, исходя из общепланетарного подхода. Между кочевни­ком-бедуином,

затерянным в пустынных просторах Сахары, и суперученым интеллектуалом из

лаборатории в Беркли (США) дистанция не временная (они живут в одном времени

— сегодня), а цивилизационная. Ее нельзя перепрыгнуть (это чревато насилием),

ее надо понять.

Идея о единстве человеческой цивилизации и всеобщнос­ти законов истории лежит

в основе разных вариантов цивилизационного подхода. Один из них основан на

теории цик­личной динамики экономиста Н.А. Кондратьева. На основе изучения

большого массива статистических данных и мате­матического моделирования

социально-экономических процессов Н.Д. Кондратьев пришел к выводу, что

большие циклы экономической конъюнктуры отчетливо сменяют друг Друга каждые

полвека (40—50 лет). В рамках полувекового цикла существуют более короткие.

Их насчитывается четы­ре-пять и каждый из них проходит через равновесие и

не­равновесие состояния. Полувековой цикл конъюнктуры, в свою очередь,

является элементом "векового" цивилизационного цикла, смена которых каждые

200—300 лет представля­ет собой смену цивилизаций. Таким образом,

предлагается считать цивилизацией определенную ступень в развитии об­щества.

Ю.В. Яковец, приверженец такого подхода, пишет, что цивилизация — "это

определенная стадия в циклической развитии общества в целостности

составляющих ее элементов". Выделяется семь таких циклов-цивилизаций:

неолити­ческая (7-4 тысячелетие до н.э.), восточно-рабовладельчес­кая (3 –

первая половина I тысячелетия до н.э.), античная (VI в. до н.э. – VI в.

н.э.), раннефеодальная (VII—XIII вв.) прединдустриальная (XIV—XVIII вв.),

индустриальная (60-90-е гг. XVIII в. – 10-70-е гг. XX в.), постиндустриальная

(80-е гг. XX в. – конец XXI – начало XXII вв.). История человечества

предстает в виде лестницы, по ступеням кото­рой поднимается человек.

Таким образом, концепция единой мировой цивилизации отрицает

многовариантность развития человечества.

При этом обратите внимание: под ее флагом вновь пред­лагается идея

унифицированного развития, только вместо формационного коридора присутствует

цивилизационный. В конце коридора раньше был коммунизм, а теперь — запад­ный

образ жизни. Исторический опыт свидетельствует: жизнь человечества

многообразна, многовариантна и развитие идет не по линии упрощения,

унификации, а все большего усложнения, увеличения многообразия. При таком

взгляде устанавливается опять иерархия ценностей: какие-то народы объявляются

высшими, образцовыми, какие-то низшими, отсталыми. Весь человеческий опыт

бесценен. Неизвестно в конечном итоге, что окажется спасением для

человечества, какой тип обладает наивысшей ценностью с точки зрения выживания

человечества.

4. Современные оценки места России в мировой истории в ХХ в.

История нашей страны является частью мировой и не мо­жет рассматриваться вне

ее контекста. Каково же место Рос­сии в мировом сообществе цивилизаций? К

какому типу ци­вилизаций ее можно отнести? В переломный период, кото­рый

переживает общество, дискуссии по этим вопросам как никогда горячи.

Рассмотрим основные точки зрения.

В соответствии с марксистско-ленинской точкой зрения цивилизационные

особенности не имеют значения. Понятие цивилизация при таком подходе не

используется. Но посколь­ку марксизм — это продукт западной культуры, то

факти­чески предлагается рассматривать Россию по аналогии с об­ществами,

относящимися к западной цивилизации. Главное сводится к следующему. В стране

происходила смена обще­ственно-экономических формаций, хотя и с отставанием

от Европы и со значительными особенностями. Однако во вто­рой половине XIX

в., утверждают сторонники этой точки зрения, Россия резко ускорила свое

развитие, практически одновременно с развитыми странами на рубеже XIX—XX вв.

перешла к империализму и, наконец, раньше других стран подошла к рубежу

перехода к высшей формации — комму­низму (ее первая ступень — социализм).

Таким образом, на этой позиции стоят те, кто выс­ыпает за быстрый переход

России на чисто западный варинт развития. Это, как правило, самые радикальные

демок­раты из числа экономистов, историков, политологов. Эта точка зрения во

многом заимствована из зарубежной историографии. Киплинг сказал однажды:

"Восток есть Восток. А За­пад есть Запад, и они никогда не сойдутся". Однако

есть точка зрения, в соответствии с которой Восток и Запад сошлись, и сошлись

они в России. Это — евразийская концеп­ция. После всего сказанного, с каких

же позиций предлагается рассматривать историю страны? В основу анализа

мате­риала положены следующие исходные принципы:

1. Россия не является самостоятельной цивилизацией и не относится ни к одному

из типов цивилизаций в чистом виде.

2. Россия представляет собой цивилизационно неоднород­ное общество. Это

особый, исторически сложившийся конг­ломерат народов, относящихся к разным

типам развития, объединенных мощным, централизованным государством с

великорусским ядром.

3. Россия геополитически расположена между двумя мощ­ными центрами

цивилизационного влияния — Востоком и Западом, включает в свой состав народы,

развивающиеся как по западному, так и восточному варианту. Неизбежно в

рос­сийском обществе сказывалось как западное, так и восточ­ное влияние.

4. При крутых поворотах исторические вихри "сдвигали" страну то ближе к

Западу, то ближе к Востоку. Россия пред­ставляет собой как бы "дрейфующее

общество" на перекрес­тке цивилизационных магнитных полей. В связи с этим для

нашей страны, как никакой другой, на протяжении всей ис­тории крайне остро

стояла проблема выбора альтернатив. По какому пути развиваться?

Заключение

Россия прошла длительный, сложный и противоречивый исторический путь,

сопровождавшийся подъемами и спада­ми, победами и поражениями. Особенно

велика была роль России в мировой истории в XX столетии, когда она

нахо­дилась в центре мировых событий, оказывала влияние на судьбы многих

стран и народов, на международные отно­шения, вносила весомый вклад в мировую

науку и культу­ру. Поэтому судьбу России можно понять, лишь рассматри­вая ее

в тесной связи с мировой историей, со всеми потря­сениями, войнами и

революциями, которые переживал мир.

Самое сложное явление в истории государств — пере­ходные периоды. Они

сопровождаются кризисными явле­ниями, хаотичностью и неупорядоченностью

общественной жизни, ослаблением государственного управления и закон­ности,

ломкой и сменой морально-нравственных ценностей, социально-психологическим

напряжением. Эти процессы сказываются на состоянии населения: снижается

рождае­мость и возрастает смертность, создавая угрозу вырожде­ния нации и

существованию государств.

Именно в такой стадии оказалась в настоящее время Россия, в которой

осуществляется переход от одной модели общественного развития к другой. Уже

длительное время наблюдаются глубочайший спад производства и резкое снижение

материального благосостояния широких слоев населения, разрыв хозяйственных

связей, всевластие "те­невой" экономики и разгул преступности, утечка

капиталов за рубеж, отток специалистов высокой квалификации, яв­ляющихся

интеллектуальной ценностью общества; проявля­ются политическая разобщенность

и инертность граждан, кризисные явления в духовной жизни. Существует

реаль­ная угроза превращения некогда могучей сверхдержавы в сырьевой придаток

экономически более развитых стран. Для преодоления подобных явлений нужны

многие десяти­летия и неимоверное напряжение сил.

Россия в своей истории демонстрировала "запоздавший" тип развития и, чтобы

преодолеть отставание, в XVIII, XIX и XX вв. вынуждена была напрягать все

силы, чтобы дви­гаться вперед быстрее. Движение осуществлялось рывками, ценой

неимоверного напряжения сил и людских потерь. И в настоящее время, если не

предпринять решительных и радикальных мер, многие наблюдающиеся ныне

негативные процессы могут оказаться необратимыми, и тогда Рос­сия (или то,

что от нее останется) будет оттеснена на обо­чину мировой цивилизации,

окончательно потеряв свое бы­лое положение великой державы.

Для сохранения и возрождения России имеются благо­приятные предпосылки: ее

природные богатства, интеллек­туальное и культурное наследие, талантливость и

энергия народа. По русской традиции, нужен новый рывок, кото­рый может спасти

Россию и вывести ее из катастрофиче­ского состояния.

Судьба России зависит не только от внутренних, но и от внешних факторов. Для

современной мировой цивилиза­ции характерны противоречивые тенденции,

переплетение нового и старого, быстрое развитие одних стран и отстава­ние

других. В то же время нарастает глобализация миро­вых процессов, тесное

увязывание судеб человечества, про­исходит объединение многих стран в

экономические сою­зы, в том числе с едиными таможенными границами и единой

валютой, что придает большую динамичность их развитию.

В противоположность этим позитивным интегративным тенденциям произошло

разрушение СССР и создание на его бывшей территории целого ряда государств со

своими границами, армиями, валютами и другими атрибутами неза­висимых

государств. С точки зрения тенденций мирового развития это явление попятное.

Разрушение СССР и выход из Союза уже отрицательно сказались на состоянии

вновь образованных государств: затормозилось их развитие, не прекращается

спад производства, в некоторых из них не утихают вооруженные конфликты,

наблюдаются политиче­ская нестабильность и социальная напряженность. Эти

тен­денции, как свидетельствует мировой опыт, будут сказы­ваться еще

длительное время.

История уже давно доказала, что наиболее жизнеспособ­ными являются крупные

централизованные государства, имеющие мощную экономику, а следовательно, и

достаточ­ные средства, чтобы платить за технический прогресс и свою

безопасность, которые стоят все дороже.

Нельзя идеализировать международные отношения, т.е. окружающую среду, в

которой находится Россия. Про­изошла ликвидация биполярного мира, но

превращение его в многополярный пока не произошло. На всех континентах

возникли затяжные кровопролитные конфликты, во многих регионах сохраняется

напряженность, которая усиливается неравномерностью экономического развития

многих стран. Опасность возрастает в связи с наличием оружия массово­го

поражения, которое не только не удается уничтожить, но даже ограничить его

распространение, что усиливает опасность глобальной катастрофы. Как и ранее,

не прекра­щается борьба за сферы влияния, рынки сбыта, источники сырья и

особенно энергоресурсы.

Такая ситуация особенно опасна для ослабленных госу­дарств. Тем более это

опасно для России, к которой не прекращаются территориальные претензии, когда

еще не завершено размежевание границ с бывшими союзными ре­спубликами, а ныне

независимыми государствами.

Перед Россией стоит задача защиты своих интересов не только с точки зрения

территориальной, политической, экономической, но и с точки зрения духовной

безопасно­сти, с точки зрения сохранения национальной самобытно­сти, т.е.

самосохранения нации.

Таким образом, судьба России зависит как от историче­ских судеб всего

человечества, так и от ее правящих кру­гов, от сознания ее гражданами

ситуации, в которой оказа­лось наше Отечество, от позиции каждого человека.