Сахаров А.Н. Размышления о русско-японской войне 1904-1905 гг.
// Вопросы истории. 2007. №4. С.3-15.
OCR, корректура: Бахурин Юрий (a.k.a. Sonnenmensch), e-mail: georgi21@inbox.ru
В самом центре Токио, неподалеку от императорского дворца, расположен синтоистский храм адмирала Того. У синтоистов боги – предки, в данном храме главный бог – дух адмирала Того, который Сокрушил в Цусимском проливе русскую армаду – 2-й Тихоокеанский флот адмирала З.П. Рожественского и принес Японии, как считает большинство японцев, историческую победу в русско-японской войне. С тех пор прошло сто лет, но поклонение духу Того не только не уменьшалось, но, как представляется, даже увеличивалось с каждым десятилетием, а в дни столетия войны оно, по-видимому, достигло своего апогея. Сегодня, наверное, каждый японец знает смысл «Зулу-флага», поднятого на грот-мачте японского флагмана – эскадренного броненосца «Микаса», адмиралом Того 27 мая 1904 г. в 1 ч. 55 м. пополудни. «Судьба империи зависит от этой битвы, – был убежден 54-летний адмирал. – Пусть каждый из вас сделает невозможное». Перейдя по игрушечному мостику над крохотными прозрачными озерами с маленькими разноцветными рыбками, мы попадаем в мемориал адмирала. Здесь в просторных и высоких залах как бы продолжает царить дух Того. Мы, члены российской научной делегации, приехавшие на конференцию, посвященную 100-летию Портсмутского мира в университет Яманаси Гакуин, идем по этим залам, преисполненным духом победы и гордости. Потомки Того – отставные адмиралы – приветливо встречают гостей из далекой России, но каждый из нас чувствует, что слова «Зулу-флаге» царят в их душах и поныне. Нас везут на мемориальный броненосец «Микаса», который с 26 мая 1961 г. стоит на вечном причале на берегу Ширахамы в нескольких десятках километров от Токио. Он вкопан в землю – серостальной, трехтрубный, ощетинившийся двенадцатидюймовыми орудиями. Броненосец «Микаса» – земное жилище Того. Вот его каюта, вещи. Вот главная броневая палуба, вдоль бортов которой стоят орудия главного калибра. На них прицелы, через которые японские комендоры наводили свои орудия на объятый пламенем русский флагман «Суворов» и на другие русские корабли. И всюду фотографии, рисунки. Вот маленький крепыш Того (его рост 153 см) на командирском мостике броненосца с биноклем в руках, в окружении своих соратников; вот уходящий под воду русский броненосец «Ослябя». А вот макет сражения: -3- по глади Японского моря курсом норд-ост двумя колоннами движутся маленькие кораблики – 2-ой русский Тихоокеанский флот, а навстречу им от Корейского берега, уже захваченного японцами, огибая острова Цусима, устремляется двумя колоннами объединенная эскадра адмирала Того. Борта корабликов озаряются вспышками. Экспозиция, кажется, не пропускает ни одного события этого исторического для Японии сражения. Есть в ней и свой финал: лежащего на больничной койке в японском госпитале раненого, и плененного в ходе сражения адмирала З.П. Рожественского посещает адмирал Того. Миниатюрный в белоснежном кителе он великодушно пожимает руку приподнявшемуся на локте русскому адмиралу. И снова кругом отставные флотские лидеры, – нынешний командир «Микаса» – вице-адмирал Оки, один из руководителей мемориала контр-адмирал Цукото. 55-летняя госпожа Мунеко Хосака – правнучка адмирала Того, медик, профессор, как и член нашей делегации — правнук адмирала З.П. Рожественского З.Д. Спечинский, 66-летний инженер, были в центре всех юбилейных торжеств, связанных со 100-летним юбилеем. Личность адмирала Того заслоняет других японских военачальников. Ни командующий 3-й армией генерал Ноги, осаждавший Порт-Артур и, в конце концов, овладевший им, ни генерал Куроки, командующий 1-й армией, высадившейся в первые дни войны в Корее, и затем оттеснивший русские части в Манчжурии и имевший там в ряде сражений успех, ни присоединившийся к нему в Манчжурии командующий 2-ой армией генерал Оку, ни маршал Ояма, объединивший все японские силы в Манчжурии и одержавший верх над А.Н. Куропаткиным под Мукденом, не вошли в японскую военную историю с таким обилием восклицательных знаков как адмирал Того. Сомневаться в выдающихся флотоводческих качествах адмирала Того не приходится. В те роковые для России дни на дно Японского моря ушли шесть из восьми русских эскадренных броненосцев, один из трех броненосцев береговой охраны и четыре крейсера из девяти. Впечатляющей была ночная атака японских миноносцев, которые торпедами добивали поврежденные русские броненосцы. Часть судов была захвачена японцами. В их руках оказался командующий русским флотом вместе с десятками других офицеров и матросов. Колоссальные потери понес личный состав русского флота. А адмирал Того не потерял ни одного из своих крупных кораблей. На дно пошли лишь несколько японских миноносцев{1}. После этой победы господство Японии на море стало неоспоримым. Через два дня после Цусимского сражения, казалось бы, вопреки всякой логике, японское руководство тайно обратилось к президенту США Теодору Рузвельту с отчаянной просьбой – помочь заключению мира с Россией{2}. И это было уже третье по счету обращение японцев с мирными инициативами; первые два русское правительство решительно отвергло. Теперь же переговоры начались. Фигура адмирала Того в этом историческом контексте сразу же приобрела фантастические размеры. И это было бы естественным, если бы морской театр военных операций действительно стал в этой войне основным, на чем настаивают сторонники культа адмирала Того. Однако это было не так. Еще в 1897 г. во время подготовки к грядущему противоборству с Японией в российском руководстве встал вопрос о наращивании мощи русского военно-морского флота, в том числе и на Дальнем Востоке. Именно тогда на одном из совещаний в Морском министерстве видный теоретик военно-морского дела контр-адмирал С.О. Макаров заявил: «Японский флот во время войны с нами будет иметь громадные стратегические преимущества, ибо он будет опираться на многочисленные вооруженные порты японских владений, окружающих кольцом наши берега, и в его руках все подступы к ним». Даже при численном преимуществе в судах это стратегическое превосходство Японии на море останется неоспоримым. Самое большее, считал Макаров, на что могла бы претендовать Россия на дальневосточных морских просторах – это помешать высадке десанта на материк{3}. -4- На модернизацию русского флота были отпущены большие средства. Новые современные броненосцы были заложены в Англии, которая 1,5-2 годами ранее уже выполнила крупные военно-морские заказы Японии. В распоряжение адмирала Того поступило несколько броненосцев и крейсеров новейшей конструкции. Последним из них был уже упомянутый флагман — «Микаса», спущенный на воду 1 марта 1902 года. К началу войны соотношение сил на море в этом регионе стало подавляющим в пользу Японии. Удар японских миноносцев в ночь с 26 на 27 января 1904 г. по основным силам Тихоокеанской эскадры, базировавшейся в арендованной Россией у Китая военно-морской крепости Порт-Артур, нанес Тихоокеанскому флоту весьма ощутимый урон, который дополнила гибель подорванного на мине флагманского броненосца «Петропавловск» с контр-адмиралом С.О. Макаровым на борту. Уже в период нарастания противоборства с Японией военному руководству России становилось все более очевидным, что решить исход войны в свою пользу можно будет только на суше. Однако, от понимания этой истины до воплощения в военной стратегии и в боевой практике была дистанция огромного размера: десятитысячеверстная удаленность будущего театра военных действий – Манчжурии и Северной Кореи от Центральной России; низкая пропускная способность Транссибирской магистрали, слабость военных сил на Дальнем Востоке (общее число бойцов не превышало 100 тыс.), разбросанных к тому же на просторах Манчжурии и Приморья. К 1904 г. японская армия превосходила русские войска на Дальнем Востоке в живой силе в 3 раза, в артиллерии в 8 раз, в пулеметах в 18 раз, а на море русский флот уступал японскому по количеству и мощи кораблей в 1,3 раза{4}. В короткие сроки изменить это соотношение, передислоцировать и перегруппировать войска и увеличить мощь флота было невозможно. К январю 1904 г. пропускная способность забайкальской ветки Транссибирской магистрали составляла не более четырех пар эшелонов в день. Для переброски и развертывания лишь одного армейского корпуса требовалось 90-92 эшелона. Таким образом, прибытия значительных пополнений из Забайкальского и Сибирского военных округов можно было ожидать лишь через пять-шесть месяцев после начала мобилизации, не говоря уже о подкреплениях, направляемых из Центральной России{5}. Японцы, осуществившие несколько быстрых и масштабных десантов, сумели сосредоточить в Манчжурии боевой кулак почти в 300 тыс. бойцов и сравнительно быстро объединить их. Порт-Артур не мог стать опорной военной базой России на Дальнем Востоке: крепость была слабо укреплена, требовала модернизации, а гарнизон ее значительного усиления. Основные и по современному оснащенные русские военные силы, в том числе лучшие кадровые части, были сосредоточены в Европейской России, в первую очередь на западной границе и нацелены на предстоящее противоборство с державами Тройственного союза. Военное положение России на Дальнем Востоке было уникальным. Вполне приемлемое в противоборстве с Китаем — традиционным соперником в этом регионе, оно являлось совершенно недостаточным в борьбе с многочисленной, вооруженной до зубов современной армией Японии и ее модернизированным флотом. Грядущая война на столь отдаленном фронте требовала также уникальных, неординарных решений. Учитывая это, адмирал Макаров и высказал принципиальную установку, призвав не гнаться за паритетом с Японией в области морских вооружений, как недостижимым на тот момент, а сосредоточить основные усилия на наращивании сил сухопутной армии на Дальнем Востоке, флоту же отводилась лишь вспомогательная роль. Но эта концепция была отвергнута. Восторжествовали взгляды наместника царя на Дальнем Востоке генерал-адъютанта адмирала Е.И. Алексеева, командующего Тихоокеанским флотом, утверждавшего, что главным театром военных действий должны были стать морские просторы, а решит исход -5- боевых действий – битва флотов{6}. Военный министр А.Н. Куропаткин, назначенный в ходе войны главнокомандующим военными силами России в Манчжурии, разрабатывал иную концепцию, учитывающую, прежде всего, уникальность театра военных действий и отдаленность его от Центральной России. Его план ведения войны заключался, во-первых, в том, что ее судьба будет решаться на суше — конкретно на «сопках Манчжурии», и, во-вторых, в том, чтобы не вступать в сражение с японцами, пока не будет обеспечен подавляющий перевес в силах на конкретном направлении. Куропаткин учитывал и время необходимое для того, чтобы прибывавшие новые части, включая резервистов, органически вливались в состав армии, прошли бы выучку, не уступавшую духу и боевым возможностям японских войск. Эта стратегия была, рассчитана на войну длительную, истощение противника и учитывала огромный экономический и военный потенциал России. Морским операциям, как и обороне Порт-Артура, как уже отмечалось, отводилось второстепенное место. До достижения перевеса в силах необходимо было осуществлять сдерживающие операции, не обращая при этом внимания на временные неудачи. А.Н. Куропаткин свою стратегию подчинял, прежде всего, конечному результату войны, а от него в духе великодержавного высокомерия по отношению к Японии требовали немедленных побед. Известный русский военный теоретик первой трети XX в. А.А. Свечин остроумно называл концепцию Куропаткина «стратегией оперативной упадочности»{7}. В каком-то смысле он был прав. Действительно, в тактическом, оперативном плане это была концепция пассивности, выжидания, накопления сил, рассчитанная на энергию сжатой пружины, способной обеспечить полное вытеснение японской армии из Манчжурии и Кореи и победоносное окончание войны. Для России XIX — начала XX в. с ее огромными расстояниями, плохими дорогами, неиссякаемыми человеческими и материальными ресурсами, такая концепция не была чем-то исключительным. В свое время, когда Наполеон стремился решить исход войны с Россией в генеральном сражении, используя огромный перевес сил, Александр I, М.Б. Барклай-де-Толли, М.И. Кутузов, учитывая вышеперечисленные обстоятельства, придерживались стратегии, рассчитанной на пространство, время, накопление сил, а также и на то, что Великая армия Наполеона несла невосполняемые потери, а ее коммуникации растянулись и были слабо защищены. Ни серия поражений и неуклонное отступление русской армии, ни оставление поля боя в Бородинском сражении, ни сдача Москвы не поколебали этой стратегии, рассчитанной на полное поражение противника. По существу, не выиграв ни одного сражения, М.И, Кутузов сломил сопротивление врага, принудив его к отступлению, уничтожил 600-тысячную Великую армию, едва не пленив ее остатки на последнем этапе войны. Как показал исторический опыт, для войн XIX века с массовыми армиями, покрывающими огромные расстояния, такая стратегия ведения войны с превосходящим, владеющим инициативой противником, была единственно правильной. И Крымская война 1853-1855 гг., прими она более затяжной характер, и если бы она не сосредоточилась на обороне Севастополя, могла бы иметь иной исход, нежели Парижский мир. Этот опыт полностью относился и к русско-японской войне 1904-1905 годов. Японское командование строило свою военную стратегию, исходя как раз из того, что Россия не сможет в короткие сроки создать перевес в сухопутных войсках, не говоря уже о том, чтобы добиться преимущества на море. Японский план войны исходил из стремления выиграть войну в короткие сроки, опираясь на подавляющий перевес в силах и полный контроль над морскими коммуникациями. Морским силам Японии во главе с адмиралом Того отводилась роль вспомогательная. Как же развивались военные действия и насколько планы сторон претворялись в жизнь? Оценка подавляющей части отечественных и зарубежных авторов безоговорочная: для России данная война была катастрофой, «полным -6- поражением», а японская армия добилась на «Маньчжурском оперативном театре» ошеломляющей и решительной победы{8}. Если подобные оценки зарубежных историков восходят к русофобской и японофильской англо-американской историографии, то взгляды отечественных историков, за исключением достаточно глубокого и объективного анализа событий войны в русской дореволюционной историографии, базируются на известных ленинских и большевистских оценках войны, отразившихся в «Кратком курсе истории ВКП(б)». В статье «Разгром», посвященной цусимскому сражению, В.И. Ленин по существу сфокусировал смысл всей войны именно на поражении русского флота в Цусимском проливе, подчеркивая, что именно оно стало закономерным итогом разложения царизма и высветило позор войны{9}. В «Кратком курсе» в оценке результатов войны и Портсмутского мира на первый план выходили утверждения о тотальной гнилости царского режима, оправдание пораженческой политики большевиков, считавших, что подобные неудачи лишь приблизят революцию в России. Объявлялось, что война была совершенно чужда российским интересам, руководство страны и генералитет были бездарными и трусливыми, армия, несмотря на мужество и стойкость солдат, отсталой и небоеспособной. Поражение России в этой войне ослабило царизм и приблизило революцию 1917 года. Портсмутский мир трактовался лишь с точки зрения преимуществ, полученных царским правительством для расправы с первой русской революцией{10}. Печать общественного, и в первую очередь большевистско-революционного проклятья в течение долгих десятилетий тяжким бременем лежала на событиях русско-японской войны, причем большинство оценок давалось применительно к тому времени, когда война еще далеко не завершилась. После Мукденского сражения (февраль 1905 г.) крупных битв в этой войне не было. Стороны взяли стратегическую паузу. Русские войска отошли на заранее подготовленные позиции. Ни одна из сторон не могла продолжать военные действия: у японцев не было сил для наступления, у русских — чтобы перейти к контратаке. К этому обе стороны пришли в результате предшествующих кровопролитных и упорных сражений, которые, однако, в совокупности отнюдь не означали окончания войны. Здесь-то кроется истинный смысл событий, которые в идеологической либеральной и лево-революционной горячке тех дней были изрядно искажены. Реальное противоборство продемонстрировало это со всей очевидностью. После ночной атаки на Порт-Артур в первый же день войны японцы высадили в Южной Корее 1-ю армию генерала Куроки (60 тыс. чел.) и двинули ее на север к манчжурской границе. Казалось, началась японская «молниеносная» война. Но продвижение японцев по корейскому бездорожью в студеную зимнюю пору, а потом и в условиях весенней оттепели, шло медленно. На реку Ялу – границу Манчжурии – Куроки вышел лишь через 3 месяца. По мнению современных исследователей, это было чудовищное промедление, которое можно объяснить, лишь стремлением избежать столкновения с русской армейской группировкой в Манчжурии{11}. В соответствии со своими стратегическими взглядами Куропаткин, располагая собранным в Южной Манчжурии армейским кулаком в 70 тыс. бойцов, не стал атаковать Куроки и выдвинул против него заслон в 18 тыс. бойцов, рассчитанный на то, чтобы задержать движение японской армии. Этот заслон 18 апреля 1904 г. во время сражения под Тюренченом был смят. Мир облетела сенсация: русские потерпели поражение в Манчжурии. 22 апреля японцы высадили в Южной Манчжурии 2-ю армию генерала Оку (50 тыс. чел.), а немного позже группировку в 25 тыс. бойцов, преобразованную в 4-ю армию генерала Нодзу. К этому времени русская армия занимала центральную Манчжурию, имея в своем составе уже более 100 тыс. бойцов. Но Куропаткин поостерегся атаковать разрозненные японские армии, что вот уже 100 лет военные аналитики и историки ставят ему в -7- вину. Безусловно, нерешительность русского командующего была налицо. Но фактом являлось и то, что после четырех месяцев войны русские сохраняли в Центральной Манчжурии мощную и боеспособную армию, подкрепление к которой медленно, но прибывало. Однако, нерешительность Куропаткина стоила дорого: 1 -я японская армия при поддержке 4-й армии выдвинулась в сторону основных русских позиций под Ляояном. 12 мая 2-я армия Оку начала атаку русских укреплений при Няншане, которую русские не удержали. Битва под Няншанем показала боевую решимость обоих сторон. Русские войска под командованием полковника Третьякова дрались отчаянно, но превосходство в силах было все-таки на стороне 2-ой армии Оку. Это был еще один тактический проигрыш, в результате чего был захвачен порт Дальний, перерезана ветка, соединявшая Порт-Артур с Центральной Манчжурией. Порт Артур осадила 3-я армия генерала Ноги. Практически японцы хозяйничали в Корее и Южной Манчжурии. Настойчивые попытки наместника царя Е.И. Алексеева сдвинуть армию Куропаткина со своих позиций у Ляояна и направить ее на юг против 2-ой японской армии и для освобождения осажденного Порт Артура не встретили у Куропаткина понимания. Он двинул на юг лишь один из корпусов, который встретил японцев под Вафангоу 1 июня. После мощной артиллерийской дуэли последовала атака противника вдвое превосходящими силами. Русские выдержали эту атаку и предприняли контратаку против центра японских войск. Только запоздание резерва не позволило прорвать здесь японские позиции, а на следующий день под угрозой охвата фланга русский корпус отступил на север. Таким образом в первые месяцы противоборства война шла с перевесом на стороне японцев — благодаря полному превосходству в силах, инициативе, решительности и умелому маневрированию. Но война только началась. Положение еще более определилось после ожесточенного сражения в июле 1904 г. в Желтом море между русской Тихоокеанской эскадрой и первого броненосного отряда адмирала Того, равного примерно порт-артурской эскадре. После ночной японской торпедной атаки русских кораблей в порт-артурской бухте и нескольких боестолкновений, от которых японцы уклонились, Того впервые принял бой с русским флотом, стремившимся прорваться во Владивосток. На сей раз дело приняло для японского адмирала совсем иной оборот. Русская Тихоокеанская эскадра в составе шести эскадренных броненосцев успешно противостояла японцам. Русские броненосцы в ходе напряженной артиллерийской дуэли получили сильные повреждения, но ни один корабль не вышел из строя, не затонул и сохранял боеспособность до конца сражения. И это несмотря на то, что эскадра Того выпустила из своих орудий такое количество снарядов, которое намного превышало расход боеприпасов того же отряда в Цусимском сражении{12}. Броненосцы Того получили серьезные повреждения и их боеспособность в ходе боя серьезно сократилась. Флагман «Микаса» получил 22 попадания крупнокалиберных снарядов, лишился половины своей артиллерии, обе его башни главного калибра были заклинены. Броненосец был на грани выхода из боя{13}. Это сражение не выявило победителя. На море сохранился status quo: русская тихоокеанская эскадра, не прорвавшись во Владивосток, вернулась в свой порт, а японский флот продолжал хозяйничать на морских коммуникациях. В августе 1904 г. под Ляояном, где русская армия занимала укрепленные позиции, состоялось кровопролитное 11-дневное сражение. К этому времени маршал Ояма подтянул к Ляояну все японские армии, насчитывавшие 125 тыс. бойцов. Русские войска, наконец-то количественно превзошли японцев: у Куропаткина было 158 000 человек. Русская артиллерия превышала японскую по количеству орудий более чем в два раза{14}. Японцы несли громадные потери, русские готовились к контрнаступлению. Войска -8- рвались вперед. Однако, рядом искусных маневров японцы имитировали окружение левого фланга русских, и Куропаткин, к удивлению всей армии, приказал отвести войска к Мукдену. Русская армия не была ни окружена, ни разбита, она организованно оставила свои позиции. По существу, в этом сражении победитель не был выявлен, но русский главнокомандующий еще раз продемонстрировал свой характер кунктатора, возмутив этим и армию, и общество, жаждавших немедленных побед над «проклятыми япошками». Через два месяца на реке Шахэ, под Сандепу ситуация повторилась. Добившись и здесь ощутимого перевеса в силах русские части перешли в контрнаступление, потеснили противника, но затем остановились. Сражение закончилось вничью{15}. Решительной победы у японцев снова не было. 20 декабря 1904 г. командующий гарнизоном Порт-Артура A.M. Стессель сдал врагу крепость, которая по всем расчетам могла продержаться еще несколько месяцев. Позднее Стессель будет обвинен в прям
В своих воспоминаниях тогдашний министр иностранных дел Германии В. Бюлов, поддерживая мысль генерала Кремера, отметил: «Генерал Куропаткин допустил некоторые большие ошибки, но при контратаках он развивал исключительную энергию. Наш генеральный штаб считал, что решающий момент для России заключается в выдержке»{21}. После Мукденского сражения Куропаткин был снят с поста главнокомандующего и его заменил один из командующих армией генерал Н.П. Линевич, который однако, не внес ничего нового в стратегию русских войск в Манчжурии. Эти войска, приводя себя в порядок и набираясь сил, готовились к новым боям, на которые японцы, увы, уже были не способны. Мукден как раз и был такой последней битвой, последним поражением, вернее – отступлением, русской армии, после которого Япония воевать более практически уже не могла. В исследовательской и мемуарной литературе приводится немало свидетельств о падении боевого духа японской армии, истощении ее сил. Вот это и был поворот в ходе войны. После этого на долгие месяцы бои прекратились. Россия сосредотачивала все новые и новые силы. Япония, по существу, исчерпала все свои военные, экономические, людские возможности и жаждала прекращения войны. Боевой дух японских солдат падал, некоторые части отказывались идти в атаку. Именно после Мукденского сражения Япония вторично и вновь через посредников, обратилась к России с предложением о мирных переговорах. Оно вновь было отвергнуто{22}. На сухопутном театре военных действий с марта 1905г. наступила стратегическая пауза, которая, как оказалось, реально завершила бои в Манчжурии. Она длилась и после Цусимского сражения. В этом плане Цусима ничего не изменила в стратегии войны и не имела решающего значения для ее исхода. Цусимское поражение русского флота дало японцам определенный психологический перевес и еще раз подчеркнуло их преимущество на море. Тем не менее через два дня после Цусимы Япония, как уже отмечалось выше, через президента США в третий раз запросила мира. На этот раз Николай II, испытывая серьезное давление Теодора Рузвельта, отказ в дальнейшей финансовой помощи со стороны Франции в случае продолжения войны, а также учитывая развитие революционных событий в стране, согласился на мирные переговоры. С этого времени и развивается в Японии культ адмирала Того, достигший с десятилетиями невероятных масштабов. А что же Цусима? Действительно ли Хэйхатиро Того был столь гениален, чтобы сравнивать его с адмиралом Нельсоном и другими выдающимися флотоводцами мира? Битва в Желтом море и плачевное состояние флагмана «Микаса» вызывают в этом большое сомнение. Еще большее сомнение вызывает «ошеломляющая» победа Того в Цусимском проливе. Практически исход боя был решен в первый же его час, когда были выведены из строя два русских броненосца, а остальные серьезно повреждены. Знакомство с новейшей литературой, посвященной Цусиме, со всеми обстоятельствами сражения приводит к выводу, что иного исхода для 2-ой Тихоокеанской эскадры З.П. Рожественского и не могло быть. С точки зрения технических и боевых качеств русские броненосцы ни в чем не уступали японским, а в ближнем бою, учитывая поражающую силу бронебойных российских снарядов -10- (против фугасных, бывших на вооружении японского флота) даже превосходили японские корабли{23}. В дальнем же бою, который Того навязал русской эскадре, напротив, сказалась большая мощь фугасных снарядов, не способных пробить броню, но сметавших палубные постройки и вызывавших пожары. Русские корабли испытывали серьезную перегрузку в связи с необходимостью иметь в дальнем переходе дополнительные запасы угля, продовольствия, питьевой воды (до 2000 тонн на каждом броненосце), что погружало их главный броневой пояс в воду. Японцы же били по наименее защищенным местам бортов русских броненосцев, делали в них гигантские пробоины, через которые устремлялась вода, кренившая судна и приводившая к опрокидыванию. Так погибли несколько русских броненосцев{24}. Обращалось внимание на однотипность кораблей японского флота, введенных в строй или модернизированных в 1899-1904 годы. Русская эскадра, состоявшая из разнотипных кораблей, включала в свой состав наряду с новейшими, но перегруженными броненосцами, суда старых конструкций и уступала в общей маневренности эскадре Того. На общей боеспособности русской эскадры не мог не сказаться беспримерный 220-дневный переход из Либавы в Японское море{25}. Сам по себе этот переход большой группы судов уже можно считать своеобразным подвигом. Но это привело к изношенности материальной части кораблей, снижению их скоростных качеств. К тому же напряжение перехода повлияло на усталость личного состава флота, вызывало нервозность людей. Основной же объективной причиной, определившей поражение русского флота, стал, по мнению современных исследователей, «человеческий фактор», и это — не только применительно к роли командующего флотом – З.П. Рожественскому. О нем и его роли в Цусимском сражении до сих пор идут споры – насколько он подходил для своей высокой и ответственной миссии, а его персональные ошибки повлияли на исход боя. Главное, конечно, заключалось в другом – в самом составе флота, боевой выучке моряков – офицеров, комендоров, матросов, спаянности боевых коллективов. И здесь обнаруживается довольно удручающая картина. Экипажи 2-ой Тихоокеанской эскадры собирались наспех, число новичков превышало в них все разумные нормы. Немало среди них было штрафников и политически неблагонадежных, недавно отбывших наказание в военно-морской тюрьме или дисциплинарном батальоне{26}. Недостаточно квалифицированным был офицерский корпус. Экипажи не имели возможность проводить учения и стрельбы. Культурную дремучесть многих моряков описал писатель А.Н. Новиков-Прибой, прошедший весь путь на эскадре простым матросом. Матросские кубрики были охвачены массой слухов, сплетен, страхов. Характерен ночной расстрел русской эскадрой мирных английских рыбаков в Северном море близ г. Гулля еще в октябре 1904 г., то есть в начале долгого пути. Рыбацкие шхуны были приняты за корабли японского военного флота. А плыть до Цусимы оставалось еще целых семь месяцев. Рядовые матросы проявили в сражении чудеса героизма, стойкости и жертвенности, что, впрочем, не исключает их слабой военной выучки. Сломить сопротивление такого противника для вымуштрованной, вооруженной по последнему слову тогдашней техники эскадры Того не стоило большого труда. К командным достижениям адмирала Того следует, конечно, отнести крутой маневр с удалением от российского флота, чтобы избежать тяжких результатов русских бронебойных снарядов, и ночную торпедную атаку миноносцев, доканавшую надломленный русский флот. Что же касается знаменитого «поворота Того», то будь русские конониры чуть более умелыми, не избежать бы японской эскадре тяжелых потерь. В ходе цусимского сражения скорострельность русских орудий была значительно ниже японской, а процент попаданий вдвое уступал японцам{27}. Каков же был вклад цусимской победы эскадры Того в общий результат войны? В храме Того о нем говорят как о решающем. В этом убеждено -11- и японское общественное мнение. Увы, в этом следует серьезно усомниться. Уже 18 мая (по старому стилю) министр иностранных дел Японии Д. Комура предписал своему послу в США обратиться к президенту США Т. Рузвельту, чтобы тот «немедленно» начал посреднические переговоры. 23 мая Т. Рузвельт направил телеграмму американскому послу в России срочно просить аудиенции у царя для обсуждения вопроса о мире{28}. К этому времени японцы овладели Кореей и Южной Манчжурией, но Центральная и Северная Манчжурия находились под контролем русских войск. К северу от Мукдена близ Сыпингая выросла мощная линия укреплений, на которую опиралась русская армия, и опрокинуть этот укрепленный район было чрезвычайно трудно, тем более, что наступательный пыл японской армии угас. Как признавался главнокомандующий сухопутными частями в Манчжурии маршал Ояма, японская армия, одержав с большим трудом победу под Мукденом, «надорвалась» и физически и психологически и уже не в силах была вести наступательные операции{29}. А ведь Линевич приказал готовить глубоко в тылу Сыпингайских позиций еще одну линию укреплений{30}. Война принимала затяжной, позиционный характер: страна могла мобилизовать все свои огромные материальные и военные ресурсы. Уже к лету — началу осени Транссибирская магистраль была значительно расширена и реконструирована, ее пропускная способность увеличилась. Теперь Россия могла направлять подкрепления на Дальний Восток быстрее, чем это могли делать японцы по морю. В Манчжурию было переброшено 10 свежих корпусов, пулеметные роты, современная артиллерия, инженерные части{31}. Русская армия к лету 1905 г. должна была насчитывать около 500 тыс. бойцов против 385 тыс. бойцов у Японии{32}. У русских это были кадровые части из Центральной России. Япония же практически лишилась под Порт-Артуром, у Ляояна и под Мукденом своих лучших войск и теперь черпала резервы из числа юных призывников и возрастных резервистов. Как заметил один из современников событий, русская армия была похожа на Ваньку-Встаньку. Ее боеспособность постепенно восстановилась и теперь вместе с подошедшими резервами армия готова была вновь идти в бой{33}. Тем более, что ее дух, как показал в своих работах Е.В. Мезенцев, не сильно поколебленный в предшествующих боях, был достаточно высок{34}. Начиная с Ляояна, в армии ходило четверостишие: генералу Куропаткину «генерал Куроки на практике дает уроки по тактике». Это говорило, отнюдь, не об упаднических настроениях среди русских солдат, а свидетельствовало о горечи, испытываемой от отступлений и стремлении взять реванш. С этими же настроениями прибывали из России и резервные части. Впрочем это показали и отчаянные контратаки русских войск на р. Шахэ и под Ляояном. После Цусимы русские больше не увлекались химерическими надеждами вроде овладения морскими просторами. Все силы сосредоточивались на вытеснении противника из Южной Манчжурии. К лету 1905 г. Англия и США отказали Японии в очередных займах, были прекращены поставки сырья и материалов. Союзники Японии, добившись ослабления на Дальнем Востоке позиций России теперь стали блокировать дальнейшее усиление Японии. Началось противостояние США и Англии с Японией в Юго-Восточной Азии. К лету 1905 г. финансовое состояние Японии было катастрофическим. Должны были сказаться и преимущества России в живой силе, ресурсах. Закономерен вопрос — насколько внутреннее состояние России, размах революционного движения могли помешать этой победе над истощенным и надломленным противником? Революционные настроения в обществе, пораженческая пропаганда либералов и радикалов влияли на общее отношение жителей страны к войне и эти настроения не могли не передаваться армии. Но пик революционного движения — всеобщая октябрьская стачка -12- – был еще впереди, как и вооруженные столкновения революционных сил с войсками. Внутреннее состояние Российской империи было тревожным, но, думается, степень этой тревожности – во многом плод фантазии либеральных и радикальных, в том числе большевистских, органов печати, журналистов, пропагандистов. Внешний облик империи, ритм жизни городов и сел, во всяком случае до октября 1905 г. мало изменились. Красочные пропагандистские картины затем прочно стали достоянием советской историографии. Нарастание революционные событий, конечно, вызывало озабоченность правящих кругов России. Прозвучала эта озабоченность и на Особом совещании у Николая II, обсуждавшем вопрос о предложенном Японией мире. Мнения разделились. Председатель Совета обороны вел. кн. Николай Николаевич и военный министр В.В. Сахаров считали, что войну можно и нужно продолжать и победа, в конце концов, будет на стороне России. Но большинство участников совещания выступили за заключение мира. При этом учитывались революционные настроения в обществе, господство японцев на море, трудное финансовое положение России, хотя в достоинствах и силе сухопутной армии и в конечном результате войны никто не сомневался. Вел. кн. Николай Николаевич информировал царя, что для полного вытеснения японцев из Манчжурии потребуется около года времени, 1 млрд рублей и 200 тыс. убитыми и ранеными. Фактически это была перспектива той самой затяжной позиционной войны, на которую с самого начала настраивалась Россия{35}. Взвесив все «за» и «против» Николай II отказался от продолжения войны. Однако, его формула мира была предельно четкой и жесткой: «не уступим ни пяди своей земли, не дадим ни копейки контрибуции». С этим напутствием и отправилась в Портсмут (США) российская делегация во главе с С.Ю. Витте – главным противником продолжения войны в правительстве. Выполняя инструкцию царя, Витте в самом начале мирной конференции подчеркнул: в войне нет победителей и побежденных, а есть обоюдное стремление прекратить кровопролитие{36}. Ход переговоров убедительно показал, что Портсмутский мир вырос на почве общей заинтересованности непобедившей Японии и непроигравшей войну России. Эта патовая ситуация проявлялась все яснее и яснее с каждым днем переговоров. Она объяснялась соотношением сил, складывающимся в Манчжурии и становившимся для Японии все более грозным. Цусимское сражение в этом контексте исторических событий следует, на мой взгляд, рассматривать лишь как психологический фактор, который дал возможность Японии в третий раз, и теперь успешно поставить вопрос о мире. Никакого военно-стратегического значения оно практически не имело и реально на исход войны не повлияло. Тем не менее и в первые дни после Цусимы, и в период переговоров, но особенно в последующие месяцы и годы, Япония все выше и выше поднимала значение этого сражения в истории войны и усиленно формировала культ адмирала Того. Вся эфемерность и надуманность этих усилий выявилась особенно очевидно в последние годы, когда и в России, и Японии были опубликованы новые неизвестные ранее архивные документы, относящиеся к Портсмутским переговорам. Они убедительно показывают, что главе японской делегации Д. Комуре была поставлена жесткая задача – заключить мир любой ценой. Такую задачу перед российской делегацией и С.Ю. Витте Николай II не ставил. Напротив, у российского императора теплилась надежда, что японцы не согласятся с его жесткими условиями и сорвут переговоры и тогда продолжение войны, к которому уже готовилась Россия, будет неизбежно. Но переговоры шли по японскому сценарию: японцы уступали одну позицию за другой: сняли требования уплаты контрибуции, уступки земель в Приморье, овладение всем Сахалином с прилегающими островами, выдачи Японии всех русских военных кораблей, нашедших приют в нейтральных водах, ликвидации военных укреплений Владивостока и пр. В Петербурге по всем этим позициям Япония получила отказ. Д. Комура стремился -13- любой ценой заключить мир и выжать из ситуации максимум возможного. Между тем русской стороне по разведканалам было доподлинно известно, что Япония стоит на грани военного краха{37}. Командование русской армией в Манчжурии упорно настаивало на продолжении прекращенных еще весной военных действиях. Камнем преткновения на переговорах стал остров Сахалин. Под натиском американского президента и по совету Витте Николай II согласился на уступку Южного Сахалина и Курильской гряды. Но и эти требования Япония готова была снять: по тайному наказу своего правительства Комура должен был поступиться и Южным Сахалином, и Курильскими островами (это стало известно лишь в наши дни). Именно незнание этого обстоятельства, а также неведение о панических настроениях японского кабинета привело к тому, что кроме Южного Сахалина и Курил Россия уступила Японии аренду Ляодунского полуострова, право рыбной ловли вдоль российского дальневосточного побережья, преобладание японских интересов в Корее и Манчжурии{38}. Благодаря стараниям японцев война осталась незаконченной, она была прекращена по существу в самый ее разгар, когда все преимущества России лишь начали проявляться. Все это и до сих пор питает культ адмирала Того, который, по существу, был не только одним из персонажей русско-японской войны 1904-1905 гг., но и ее пропагандистским символом, практически не оказавшим на ее исход решающего влияния.
Примечания
Автор благодарит за ценные консультации при подготовке этого материала А.В. Игнатьева и Е.В. Мезенцева. {1} Лобанов А.В. Еще раз о причинах цусимской трагедии. – Военно-исторический журнал. 2005, № 4, с. 55, 59. {2} История русско-японской войны. 1904-1905 гг. М. 1977, с. 364. {3} См.: Меннинг Брюс В. Ни Мольтке, ни Мэхэн. - Русско-японская война. 1904-1905. Взгляд через столетие. М. 2004, с. 21. {4} См.: Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке. Исторический опыт России. М. 1999, с. 280. {5} Меннинг Брюс В. Ук. соч., с. 28. {6} Стейнберг Дж. Причины поражения русской армии в Русско-японской войне: оперативная точка зрения. – Русско-японская война. 1904-1905. Взгляд через столетие, с. 238. {7} Там же, с. 233. {8} См., например: Павлов Д.Б. Российская историография и археография русско-японской войны 1904-1905 гг.: Основные периоды, идеи и направления. – Отечественная история. 2005, № 3, с. 144-157; Стейнберг Дж. Ук. соч., с. 232-233. {9} Ленин В.И. ПСС. Т. 10. М. 1960, с. 251-255. {10} История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М. 1953, с. 53. {11} Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3. М. 1994, с. 48, 55, 58; Золотарев В.А., Соколов Ю.Ф. Трагедия на Дальнем Востоке. Кн. 1. М. 2004, с. 70, 202; Стейнберг Дж. Ук. соч., с. 236. Последний даже назвал продвижение 1-ой армии Куроки «черепашьим шагом». {12} Лобанов А.В. Ук. соч., с. 55. {13} История Русско-японской войны. 1904-1905 гг., с. 194-197; Лобанов А.В. Ук. соч., с. 55. {14} Стейнберг Дж. Ук. соч., с. 244. {15} Керсновский. Ук. соч, с. 62-73. Стейнберг Дж. Ук. соч., с. 244. {16} Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. М. 1960, с. 318-319; Кутаков Л.Н. Портсмутский мирный договор. М. 1961, с. 11. {17} Иванов И.Е. Корни японских побед, или чем победили нас японцы. М. 1911, с. 22-23. {18} Деникин А.И. Путь русского офицера. М. 1990, с. 145. -14- {19} См.: Айрапетов О.Р. «На сопках Маньчжурии ...». Политика, стратегия и тактика России. В кн.: Русско-японская война. 1904-1905. Взгляд через столетие, с. 446-464, 467. {20} Там же, с. 459. {21} Бюлов В. Воспоминания. М.-Л. 1935, с. 301. {22} Кутаков Л.Н. Ук. соч., с. 12-13, 15; История Русско-японской войны, с. 363-364. {23} Лобанов Л.Н. Ук. соч., с. 56; Лихарев Д.В. Споры о причинах цусимской катастрофы. – Отечественная история. 2005, № 8, с. 171. {24} Лобанов А.В. Ук. соч., с. 58, 60. {25} Там же, с. 60. {26} История русско-японской войны. 1904-1905 гг., с.324, 329, 346-347. Лихарев Д.В. Ук. соч, с. 174-176. {27} Лихарев Д.В. Ук. соч., с.171; Лобанов А.В. Ук. соч., с.59. {28} Витте С.Ю. Ук. соч. Т. 2, с.617. {29} Айрапетов О.Р. Ук. соч., с.467. {30} См.: Мезенцев Е., Головатенко А. Внешняя политика России на Дальнем Востоке (конец XIX-начало XX века). М. 1993, с.42, 45. {31} Всеподданейший отчет Военного министерства за 1905 год. СПб. 1907, с.10. {32} См.: Кутаков Л.Н. Ук. соч., с.17. {33} См. Айрапетов О.Р. Ук. соч., с.466. {34} См.: Мезенцев Е., Головатенко А. У к. соч., с.70 и сл. {35} Витте С.Ю. Ук. соч., с.575. {36} Там же, с.419. {37} См.: Головкин. Сто лет назад Россия чуть было не отдала Японии весь Сахалин. – Известия, 8.IX.2005. {38} Окамото Сюмпэй. Японская олигархия в русско-японской войне. М. 2003, с. 214-215. -15-