Военные кампании 1914 года на Русском фронте в ходе первой мировой войны

Оглавление

Введение…………………………………………………………….....3

Глава I. Начало первой мировой войны……………………………10

Глава II. Восточно-Прусская операция……………………………. 11

Глава III. Галицийская операция…………………………………… 25

Глава IV. Варшавско-Ивангородская операция…………………… 46

Глава V. Лодзинская операция……………………………………... 57

Заключение…………………………………………………………... 81

Литература………………………………………………………........ 84

Приложение………………………………………………………….. 86

Введение

Военные действия кампании 1914 года на Русском фронте, на протяжении 90 лет слабо освещалась и однобоко трактовалась в советской, а на сегодняшний день и в российской историографии, часто искажалась и чернились даже самые светлые стороны величайших побед русского оружия, а многое другое предавалось забвению в массовом сознании лишь потому, что большевики «окрестили» ее как «несправедливую», «захватническую», «империалистическую бойню», являвшуюся для них необходимой лишь в форме катализатора общественного недовольства царским самодержавным режимом. Но несмотря даже на эти условия в настоящее время данная тема начинает переживать новое осмысление как в среде историков, так и в общественном сознании, пишутся статьи, выходят телепередачи, документальные фильмы рассказывающие о новом видении данной проблемы. Вводятся в оборот документы, статьи, мемуары участников войны, все это дает реальное обоснование событий конца 1914-го года, да и всей войны, так же этот факт позволяет ставить под сомнение привычную за 90 лет советской пропаганды точку зрения о том, что первая мировая война на Русском фронте, а 1914 год непосредственно является лишь сплошной и последовательной цепочкой поражений и «кровавых» неудач царской армии. Все даже незначительные просчеты верховного командования было принято возвышать до катастрофы, а погибших исчислять миллионами. Примером этому служит широко разрекламированная в советской печати, а позже в научных изданиях и школьных учебниках трагедия 2-й армии генерала Самсонова под Танненбергом в августе 1914 года в ходе которого, как писалось в советское время, 2-я армия перестала существовать, потери исчислялись десятками тысяч, позже это назвали - «Самсоновской катастрофой». При реальной оценке событий произошедших в августе 1914 года под Танненбергом все видится иначе, данное событие является катострофой, но лишь в тактическом отношении, реальные же, людские потери составили не более 6 тыс. человек убитыми, но не как не 50 000 человек. И данный тактический промах несравним с промахами австро-венгнерского командования в ходе Галицийской битвы в сентябре 1914 г., и в 1916 г. вследствие «Брусиловского прорыва», и уж тем более не сравним с «Вяземским», «Минским» и «Киевским» котлами, в которых оказывалась советская армия в ходе Великой Отечественной войны. Слава таких величайших операций как Галицийская и Варшавско-Ивангородская попросту замалчиваеться или же рассматривается без должного тому углубления, этим пока грешит и современная Россия в процессе изучения первой мировой войны на Восточном фронте. Большой интерес по-прежнему вызывает именно 1914 год- первый год величайшего противостояния мировой войны, где в высочайшей степени проявились мужество, честь и доблесть русского солдата. Так же особенно интересна и по сей день это блистательно проведенная русскими генералами (М.В. Алексеевым, Н.И. Ивановым и А.А. Брусиловым) великая Галицийская битва, длившаяся в течение месяца и показавшая всему миру силу «русского оружия» и умение русского командования ориентироваться в быстро меняющейся ситуации. Галицийская битва также выявила талант многих военных руководителей в частности командующего 8-й пехотной армией Юго-Западного фронта генерала А.А. Брусилова, в последствии, величайшего генерала первой мировой войны. Манера ведения боевых действий которого, вошла во все воено - учебные программы ведущих стран мира, и породила новый вид военной тактики, который использовался и во второй мировой войне. 1914 год явился одним из самых славных страниц в истории русской императорской армии; спасение Франции от немецкого вторжения и Сербии от полного истребления австро-венграми является самым неоспоримым фактом этой, к сожалению, почти полностью забытой славы, самопожертвования и доблести русских солдат. Данная тема моего изучения остается и будет оставаться актуальной лишь по той причине, что именно Русский фронт и его победоносные кампании 1914 года коренным образом изменили расстановку сил на всех фронтах первой мировой войны и начисто разбили планы германского командования о молниеносном способе ведения военных действий (план Шлиффена).

Цель:
изучить Военные кампании 1914 года на Русском фронте, проследить ход военных действий, сделать вывод о значении Русского фронта в первой мировой войне в 1914 г.

Задачи:

1.Изучить ход военных действий на Восточном фронте в 1914 г.

2.Выявить стратегические особенности русского командования, в ходе проведения кампании 1914 г.

3.Выявить слабые и сильные стороны русского Верховного командования в процессе проведения военных кампаний 1914 года таких как: Восточно-Прусская, Галицийская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская.

4.Проследить за ходом проведения военных кампаний 1914 г. на Русском фронте, подвести итог и сделать вывод о значении их в ходе первой мировой войны.

Хронологические рамки исследования начинаются с 4 августа 1914 г., (начало Восточно – Прусской операции), и заканчиваются 6 декабря 1914г., (окончание Лодзинской операции).

Данная проблема получает широкое распростронение уже в послевоенные годы в работах А.М. Зайончковского «Мировая война. Маневренный период 1914-1918гг. на русском театре» и А.Белого «Галицийская битва», опубликованные в 1929 году. В этих работах авторы уделяют большое внимание стратегическим просчетам русского Верховного командования в ходе проведения военных операций 1914 г. На основе записей и воспоминаний очевидцев они создают целостную картину происходящего в кампанию 1914 г. С середины 70-х г.г. 20в. Данная проблема начинает изучаться в новом свете. Более полно рисуется картина происходившего, заново переосмысливаются события Первой мировой войны. Проблема военного противостояния в 1914г. нашла свое отражение в работах таких отечественных историков как: Н.Н. Яковлев «Последняя война старой России», «1-го августа 1914»; И.И. Ростунов «Русский фронт Первой мировой войны»; В.Н.Ширяев «Россия в первой мировой войне»; С.И. Семанов «Генерал Брусилов»; В.А. Емец «Очерки внешней политики России 1914-1917гг.»; Ф. Храмов «Восточно - Прусская операция» и др. Наиболее полно тема «Военные кампании 1914г. на Русском фронте» раскрыта в монографии И.И. Ростунова «Русский фронт в первой мировой войне»[1]
. Автором очень подробно и последовательно освещаются события 1914 г. с момента начала войны и до конца 1917г. Он уделяет большое внимание таким операциям как: Восточно-Прусская, Галицийская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская, придавая им роль ключевых операций, полностью изменивших, планы воюющих сторон, в которых, как он отмечает, проявились мужество и стойкость русского солдата. Так же в данной работе он полностью опровергает точку зрения немецких историков о том, что кампания 1914 года была полностью выиграна Германией без каких - либо серьезных усилий. И.И. Ростунов адекватно оценивая военные события, отмечает как сильные, так и слабые стороны русского Верховного командования, ссылаясь на сохранившиеся документы, статьи, мемуары лиц участвовавших в военных действиях в 1914г. на Восточном фронте.

Так же одним из самых подробных изданий можно считать монографию Н.Н. Яковлева «Последняя война старой России». В ней автор очень подробно описывает проведение операций 1914г., особое внимание он уделяет рассмотрению Восточно – Прусской операции и Галицийской битве, тщательно анализирует итоги кампаний 1914г. Ссылаясь на воспоминания участников первой мировой войны он создает образную картину происходившего как в Восточной Пруссии, так и в Галиции, выдвигает не традиционную точку зрения, для советской историографии, о причинах окружения 2-й армии генерала Самсонова, делая вывод о том, что не Самсонов был виновником того рокового события. Анализируя факты, Яковлев приходит к выводу, что русские войска в основном потерпели поражение не от германских войск, сколько по вине Верховного командования. В первую голову виновники Николай Николаевич и Жилинский, проявившие неслыханное легкомыслие и безответственность. Автор так же ломает традиционное, по вине советской пропаганды, представление о войне как об «империалистической бойне», «войны за наживу», «войне чуждой народу», давая новое понимание тех событий, приводя точные цифры погибших, пленных и раненых в ходе кампаний 1914г., основываясь на документах и показаниях участников войны[2]
.

С.И. Семанов в монографии «Генерал Брусилов», основываясь на записях великого полководца, дает четкое описание Галицийской битвы, исходя из воспоминаний Брусилова, командовавшего в то время доблестной 8-й армией, участвовавшей в боях за Галицийскую столицу – Львов, и прославившись на весь мир за взятие неприступной австрийской крепости – Перемышль. Семанов также дает совершенно новую оценку Восточно-Прусской и Галицийской операциям, опровергая привычную току зрения о безрезультатности их для России. Он выделяет высокое мастерство таких генералов как: М.В. Алексеев, А.А. Брусилов, Н.И. Иванов, проявившееся в ходе Галицийской битвы (18 августа - 21 сентября) приведшей к разгрому австро-венгерских армий и полному захвату русскими войсками «жемчужины» Австрийской короны – Галиции[3]
.

Подробнейшая информация о ходе боевых действий в Восточной Пруссии дается в монографии советского историка Ф. Храмова «Восточно-Прусская операция». В ней автор дает оценку первым встречным боям русских войск с германскими войсками – сражение у Сталлупенена, в ходе которого русские войска разгромили корпус генерала Франсуа, показав врагу храбрость и военную выучку. Так же подробнейшим образом описано, одно из самых славных сражений для русской армии - Гумбенен-Гольдапское сражение, где так же слава русского оружия прогремела на весь мир. Храмов в данной монографии говорит о недостаточном умении генерала 1-й армии И.К.Ренненкампфа работать в тесном взаимодействии с войсками 2-й армии генерала Самсонова, так же Ренненкапфу в вину ставится полное не понимание сложившейся ситуации, в ходе которой им был упущен момент для разгрома 8-й германской армии генерала Притвица, что в итоге повлекло за собой тяжелые последствия, в том числе окружение и разгром 2-й армии генерала Самсонова.

Анализ источников:
В процессе исследования были использованы различные источники: статьи, документы, воспоминания. В своих мемуарах Э. Людендорф[4]
создает картину происходившего в 1914г. на восточном фронте в виде череды побед германских войск, как в Восточной Пруссии, так и в Галиции. Описывая неспособность русского верховного командования к маневренным действиям, он придает кампаниям 1914г. вид незначительных военных просчетов, которые вследствие развитой железнодорожной сети легко локализовывались германским командованием. Но, несмотря на это Людендорф отдает дань уважения русским войскам, бесстрашно сражавшимся даже при отсутствии тяжелой артиллерии и при недостатке боевого снабжения.

Совершенно иную историю происходящего рассказывает А.А. Брусилов[5]
в 1914г. командующий 8-й армией, участник величайшей по масштабам Галицийской битвы. Он в своих воспоминаниях рассказывает о кампаниях 1914г. как об одной из самых ярких страниц летописи русской славы. Брусилов рассказывает о мужестве русского солдата, об его самопожертвовании ради общего дела – победы. Так же Брусилов дает положительную оценку русскому Верховному командованию, оправдывая вторжение русских войск в Восточную-Пруссию, оценивая это как вынужденный шаг для спасения союзной Франции, без чего победа была бы не мыслима[6]
.

Данный источник дает полное обоснование военных операций 1914 года блистательно выполненных русским командованием. Так как генерал Брусилов был лично знаком и с верховным главнокомандующим, и с командующими фронтами; лично посещал поля сражений. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что именно Брусилов, имея военный опыт и будучи именно боевым генералом, точно видел картину происходящего и реально оценивал сложившуюся ситуацию на фронтах в 1914 г.

Так же достаточно полно раскрыта операция в Восточной Пруссии в сборнике документов – «Восточно-Прусская операция»[7]
, где рассказывается о ходе военных действий, дается переписка начальника штаба армии Жилинского с генералом 2-й армии А.В. Самсоновым, командующих армиями и др.

Данная тема моего изучения остается и будет оставаться актуальной лишь по той причине, что именно Русский фронт и его победоносные кампании 1914 года коренным образом изменили расстановку сил на всех фронтах Первой мировой войны и начисто разбили планы германского командования о молниеносном способе ведения военных действий (план Шлиффена).

I.
Начало первой мировой войны.

Поводом к началу мировой войны, в которую было вовлечено 38 государств с населением в 1,5 млрд. человек (87 % населения планеты) послужил тер­рористический акт в столице Боснии — Сараево 28 июня 1914 г. членом славянской националистической организации «Млада Босна» был убит наследник австро-венгерского престола Франц Фердинанд. Убийство единственного авторитетного поли­тика Австро-Венгрии, выступавшего за расширение прав нацио­нальных меньшинств империи и ввод федеративного государствен­ного устройства, преследовало очевидную цель — дестабилизировать политическую ситуацию в стране, предотвратить возможность автономизации национальных окраин, которая могла затруднить их пол­ный выход из империи и интеграцию в юго-славянское государство. Несмотря на непричастность к случившемуся официальных сербских властей, в Вене и Берлине это было расценено как шаг к изменению общего статус-кво на Балканах. Ответом стал австрийский ультиматум, объявленный 10 (23) июля Сербии с требованиями, нарушав­шими ее суверенитет. Столь явное вмешательство во внутренние дела независимого государства по сути дела означало объявление войны. В итоге, хотя Сербия и согласилась выполнить ряд условий ульти­матума, 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила ей войну. В условиях глобального противостояния военно-политических блоков «локализованная война» Австро-Венгрии и Сербии затра­гивала геополитические интересы всех ведущих европейских дер­жав. Уже на следующий день Россия объявила частичную мобили­зацию. Использовав это как повод, 1 августа Германия объявила войну России, а 3 августа ее союзнице — Франции, 4 августа Герма­ния нарушила нейтралитет Бельгии, чтобы через ее территорию вторгнуться во Францию, после чего 5 августа Великобритания объявила войну Германии. Несколько позже на стороне Германии и Австро-Венгрии в войну вступили Турция и Болгария — так был образован Четверной союз.

II.
Восточно–Прусская операция

Кампания 1914г. открылась Восточно-Прусской операцией. Необходимость ее проведения мотивировалась стремлением «поддержать французов виду готовящегося против них главного удара немцев»[8]
. План операции был определен Ставкой и изложен в письме Н. Н. Янушкевича на имя Я. Г. Жилинского от 28 июля (10 августа) 1914г[9]
. Войскам ставилась задача нанести поражение противнику и овладеть Восточной Пруссией с целью создания выгодного положения для развития дальнейших операций по вторжению в пределы Германии. 1-я армия должна была наступать в обход Мазурских болот с севера, отрезая немцев от Кенигсберга. 2-й армии предстояло вести наступление в обход озер с запада, не допуская отвода Германских дивизий за Вислу. Общая идея операции заключалась в охвате немецкой группировки с обоих флангов.

Русские обладали некоторым превосходством над противником. В составе Юго-Западного фронта было 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, 1104 орудия, 54 самолета. 8-я немецкая армия насчитывала 15 пехотных и одну кавалерийскую дивизию, 1044 орудия, 56 самолетов, 2 дирижабля. Но у германцев была более мощная артиллерия. Они располагали 15 тяжелыми орудиями тогда как у русских их было всего 24.[10]
Однако в целом соотношение сил обеспечивало выполнения замысла Ставки. Оно позволяло нанести поражение 8-й армии немцев. Избранная русским командованием форма оперативного маневра таила в себе большую угрозу для противника. Она ставила его под двойной удар. Исполнение маневра затруднялось тем, что русским армиям предстояло по внешним операционным направлениям, разобщенным одно от другого районом Мазурских озер. В этих условиях особое значение приобретала надежность руководства войсками и прежде всего организация взаимодействия между обеими армиями.

Германское командование понимало опасность возможного наступления русских с двух направлений. Обладая меньшей по численности, но компактно расположенной группировкой, оно предполагало оборонять Восточную Пруссию активно. Имелось в виду, выставляя прикрытие то против одной, то против другой русской армии, главными силами последовательно нанести им поражение. Хорошо развитая сеть дорог позволяла немцам производить быструю перегруппировку войск и достигать в нужные моменты превосходства в силах и средствах над русскими. Начальник немецкого генерального штаба Х. Мольтке так писал начальнику штаба 8-й армии генералу Г. Вальдерзее: «Когда русские придут, - никакой обороны, а только наступление, наступление, наступление»[11]
.

Русское командование планируя, операцию по захвату Восточной Пруссии, намечало проведение ряда мероприятий. Особое значение имело скорейшее завершение стратегического развертывания.

Тем временем обстановка на западноевропейском театре военных действий складывалась неблагоприятно для стран Антанты. Немецкие войска быстро захватили Бельгию. Затем они одержали победу над союзными армиями в Пограничном сражении и, продолжая наступление, к началу сентября вышли на реку Марна между Парижем и Верденом. Французское правительство запросило у России срочной помощи. Идя навстречу пожеланиям союзника, попавшего в беду, русское командование решило еще до окончания развертывания своих армий перейти к активным действиям на восточноевропейском театре. В этих условиях и возникла Восточно-Прусская операция.

Операция началась 4 (17) августа наступлением 1-й (Неманской) армии. Перейдя государственную границу, ее вступили на территорию Восточной Пруссии. Первое столкновение с противником произошло у Сталлупенена (ныне Нестеров). Русские войска одержали победу над 1-м армейским корпусом генерала Г. Франсуа и вынудили его отступить к реке Ангерап.

Германское командование решило, прикрываясь со стороны 2-й армии генерала А.В. Самсонова, основные свои силы двинуть против 1-й армии генерала П.К. Ренненкампфа. Генерал Г. Притвиц намеревался разбить русских двойным ударом: с севера 1-м корпусом Франсуа и с юга 17-м корпусом генерала Макензена. В направлении Гольдапа предусматривались вспомогательные действия 1-го резервного корпуса Г.Белова. 7(20) августа в район Гумбиннена (ныне Гусев) завязалось одно из крупнейших сражений первой мировой войны. В начале немцы имели успех. Затем русские контрудары обратили в бегство части 1-го армейского корпуса. 17-й корпус Макензена, попав под жесточайший артеллерийский и ружейно-пулеметный огонь русских и понеся большие потери в панике отступил. Вот что об этом пишут немецкие авторы: «Сцепление несчастных обстоятельств, привело к тому, что прекрасно обученные войска, позднее повсюду проявившие себя достойно, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли 8000 человек-треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено»[12]
. Русские взяли в плен около 1000 человек и захватили 12 орудий [13]
. Столкновение в районе Гольдапа войск 1-го резервного корпуса с частями 4-го армейского корпуса русских носило нерешительный характер и не дало перевеса ни одной из сторон. Узнав о поражении 8-й армии у Гумбиннена, генерал Белов также отдал приказ об отходе.

Обстановка позволяла русскому командованию нанести крупное поражение 8-й немецкой армии. Но благоприятный момент был упущен. Вместо того чтобы организовать преследование разбитых в Гумбиннен-Гольдапском сражении германских войск, генерал Ренненкампф бездействовал. По его приказу войска в течение суток находились на отдыхе, приводя себя в порядок. Только 10 (23) августа они начали медленное продвижение к западу от реки Ангерап, почти не встречая сопротивления. Командование и штаб армии достоверных сведений о противнике не имели.

На направлении действий 2-й (Наревской) армии события вначале тоже развивались успешно. 4 (17) августа войска выступили с рубежа реки Нарев. Марш-Маневр совершался в трудных условиях. Стояла жара. Хороших путей сообщения не было. Приходилось двигаться по песчаным дорогам. Чтобы ускорить марш, дневок не давали. Преодолев за трое суток расстояние в 80 км, войска армии Самсонова 7 (20) августа перешли государственную границу России и вторглись на территорию Восточной Пруссии. Главную группировку составляли четыре армейских корпуса: 6-й, 13-й, 15-й и 23-й. Правый фланг ее обеспечивался 2-м, а левый – 1-м армейскими корпусами. Со стороны противника на этом направлении действовали части 20-го армейского корпуса Шольца в составе около 3,5 дивизии.

Ставка придавала большое значение операции 2-й армии. 9 (22) августа Жилинский писал Самсонову: «Верховный главнокомандующий требует, чтобы начавшееся наступление корпусов 2-й армии велось самым энергичным и безостановочным образом. Этого требует не только обстановка на Северо-Западном фронте, но и общее положение»[14]
.

10 (23) августа Жилинский направил А. В. Самсонову телеграмму, в которой говорилось, что германские войска после тяжелых боев, окончившихся победой над ними армии Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывают за собой мосты. Самсонову ставилась задача «Оставив 1-й корпус в Сольдау и обеспечив левый фланг подлежащим уступом, всеми остальными корпусами энергично наступайте на фронт Зенсбург, Алленштейн, который предписываю занять не позже вторника 12 августа. Движение ваше имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией Ренненкампфа, с целью пресечь немцам отход к Висле»[15]
. Эти указания, как и директива от 31 июля (13 августа), требовали от войск 2-й армии наступать строго на север. По мнению Самсонова, такое направление не обеспечивало должный охват группировки противника и выполнение основной задачи его армии – воспрепятствовать ее отходу к Висле. Он просил Жилинского отклонить направление главного удара примерно на 60 км к западу и наступать на фронт Остероде, Алленштейн. Опасаясь, что наступление 2-й армии в северо-западном направлении приведет к отрыву ее от 1-й армии и усложнит организацию взаимодействия между ними, фронтовое командование отклонило это предложение. 11 (24) августа Самсонов, донося об успешном продвижении войск его армии, вновь настаивал на своем предложении [16]
. На этот оно было принято. Начальник штаба фронта В.А. Орановский писал Самсонову: «Если удостоверено, что неприятель отходит на Остероде и ввиду того, что отступление противника к Кенигсбергу не удается перехватить, главнокомандующий согласен на изменение наступления 2-й армии на Остероде, Алленштейн, но с тем, чтобы направление между озерами и Алленштейном было прикрыто одним корпусом»[17]
.

12 (25) августа Самсонов отдал приказ, смысл которого состоял в том, что войска 2-й армии должны были продолжать наступать на фронте Остероде, Алленштейн[18]
. В центре наступала ударная группа в составе 13-го и 15-го корпусов. Правый фланг ее обеспечивался 6-м армейским корпусом и 4-й кавалерийской дивизией у Бишофсбурга, а левый -1-м армейским корпусом, 6-й и 15-й кавалерийскими дивизиями у Сольдау.

Соображения русского командования совершенно не отвечали истинному положению вещей. Все расчеты строились на неправильной оценке обстановки. Полагали, что противник разгромлен и отступает частью к Кенигсбергу, а частью к рубежу Вислы. Операция считалась по существу законченной. Надеялись в скором времени перебросить свои войска из Восточной Пруссии на другое направление. Ставка энергично работала над планом наступления от Варшавы на Познань. В одной из ее документов говорилось о необходимости «торопиться с очищением от противника Восточной Пруссии, дабы стала возможной переброска армии генерала Ренненкампфа на левый берег реки Вислы»[19]
. Действительность была, однако совершенно иной.

Поражение германских войск в Гумбиннен - Гольдапском сражении и известие о переходе в наступление Наревской армии генерала Самсонова сильно обеспокоили командование 8-й армии. Вечером 7 (20) августа генерал Притвиц отдал приказ об отступлении. Он доносил в главную квартиру: «Ввиду наступления крупных сил с линий Варшава, Пултуск, Ломжа не могу использовать обстановку впереди моего фронта и уже ночью начинаю отход к Западной Пруссии. В предельной степени использую железнодорожные перевозки»[20]
. Одновременно штаб 8-й армии продолжал внимательно изучать обстановку. Это задача облегчалась тем, что русские всю оперативную документацию передавали по радио открытым текстом. Убедившись в пассивности действий Ренненкампфа, Притвиц изменил ранее принятый план об отступлении своих войск за Вислу. Он решил прикрыться частью сил от Неманской армии.

Первоначальное решение командования 8-й армии об оставлении Восточной Пруссии не встретило одобрения в главной квартире. И хотя оно вскоре было отменено, и был принят новый план, отвечавший взглядам верховного командования, судьба генерала Притвица и его начальника штаба генерала Вальдерзее была решена. 8 (21) августа они были сняты с занимаемых постов. В место них были назначены: командующим армией – генерал П. Гинденбург, начальником штаба - генерал Людендорф.

Новое руководство армии нашло план, принятый прежним руководством, отвечающим обстановке и решило проводить его в жизнь. План Людендорфа заключался в том, чтобы сковывая центральные корпуса (15-й и 13-й) 2-й армии с фронта частями 20-го корпуса, 1-й ландверной и 3-й резервной дивизиями, нанести два согласованных между собой удара: главный -1-м корпусом с бригадой Мюльмана на Уздау против 1-го русского корпуса, развивая затем наступление в тыл центральным корпусам, и второй удар – 17-м и 1-м резервными корпусами против 6-го русского корпуса и затем в промежуток между Бишофсбургом и Алленштейном для развития удара во фланг и тыл тех же корпусов. Привлечение 1-го резервного и 17-го армейского корпусов для наступления против 2-й русской армии с севера зависело исключительно от действий Ренненкампфа. Генерал Людендорф писал: «Если он сумеет использовать успех, одержанный при Гумбиннене, и будет быстро продвигаться вперед, то этот маневр становился немыслимым. В таком случае не оставалось бы ничего другого, как отводить 1-й резервный и 17-армейский корпуса в юго-западном направлении к Вормдиту, а другая группа 8-й армии задерживала бы тем временем Наревскую армию».[21]

С 13 (26) августа германское командование завершив, перегруппировку своих войск, приступило к осуществлению плана. В этот день 6-й русский корпус, атакованный 17-м армейским и 1-м резервным корпусами немцев, отошел от Бишофсбурга. На следующий день немцами был передан от имени командира 1-го армейского корпуса ложный приказ об отходе. Это привело к отступлению корпуса. В итоге боевых действий 13 (26) и 14(27) августа положение второй армии Самсонова ухудшилось. Ее центральные корпуса, не встречая сопротивления, значительно продвинулись на север и достигли Алленштейна. Однако корпуса, действовавшие на флангах, не использовали полностью свои возможности, и отошли: 6-й к Ортельсбургу, а 1-й к югу от Сольдау. Фланги группы центральных корпусов оказались открытыми.

Германское командование рассчитывало окружить 13-й и 15-й корпуса. Главный удар наносился по левому флангу русских в районе Сольдау. В свою очередь Самсонов также планировал активные действия. Он решил силами 23-го и 1-го армейских корпусов сковать противника в районе Сольдау, а силами 13-го и 15-го корпусов нанести удар на юго-запад во фланг и тыл противника. 6-му корпусу было приказано передвинуться в район Пассенгейма и обеспечивать контрудар с северо-востока.[22]

15 (28) августа на левом фланге 2-й армии развернулись ожесточенные бои. Чтобы непосредственно руководить проведением контрудара, в район боевых действий прибыл Самсонов с оперативной частью штаба армии. Это прервало его связь со штабом фронта, фланговыми корпусами и в целом отрицательно сказалось на управлении войсками. Русские одержали ряд тактических успехов. Маневр противника по окружению центральных корпусов 2-й армии был сорван. Но Самсонов сознавал трудное положение своих войск и вечером отдал приказ об отходе.[23]

Противник признавал неудачу операции по окружению русских корпусов. С утра 16 (29) августа он намеревался вести преследование войск 2-й армии, которым по приказу Самсонова надлежало отходить. Поздно ночью Гинденбург доносил верховному командованию. «Сражение выиграно. Преследование завтра будет продолжаться. Окружение двух русских корпусов, вероятно, больше не удастся»[24]
. Организация преследования возлагалась на 1-й и 20-й армейские и 1-й резервный корпуса. 17-му корпусу было приказано сосредоточиться у Алленштейна и быть готовым действовать против 1-й армии русских, возможность наступления которой вызывала тревогу у германского командования.

Командование Северо-Западного фронта не приняло всех мер для того, что бы предотвратить поражение 2-й армии. Оно плохо знало обстановку. О действительных намерениях противников стало известно лишь вечером 14 (27) августа. В ночь на 15 (28) августа Орановский телеграфировал Самсонову, что главнокомандующий приказал «отвести корпуса 2-й армии на линию Ортельсбург, Млава, где и заняться устройством армии»[25]
. Однако до войск приказ не дошел. Командующему 1-й армией было приказано двинуть левофланговые корпуса (4-й и 2-й) и конницу возможно далее вперед, чтобы оказать содействие 2-й армии. Ему сообщалось также, что действовавшие против 1-й армии части противника перевезены по железной дороге на фронт 2-й армии[26]
. Войска 1-й армии отставали от частей 2-й армии не более чем на 100км. При энергичных действиях они могли оказать помощь своему соседу.

Наступление началось во второй половине 15 (28) августа, а вечером следующего дня оно было остановлено. Жилинский считал что, согласно его приказу, 2-я армия уже должна была отступить к границе. Орановский писал Ренненкампфу: «2-я армия отошла на свои первоначальные позиции к границе…Главнокомандующий приказал поэтому приостановить дальнейшее выдвижение выдвинутых вперед для поддержки 2-й армии корпусов»[27]
.

С утра 16 (29) августа 1-й и 20-й армейские и 1-й резервный германские корпуса вели наступление, охватывая с трех сторон центральные корпуса 2-й армии. 17-й германский корпус приказа о сосредоточении у Алленштейна не получил и продолжал действовать в юго-западном направлении на Пассенгейм. В своем движении он вышел на пути отступления русских. Было замкнуто кольцо окружения вокруг 13-го и 15-го корпусов. Всего было окружено 30 тыс. человек и 200 орудий в районе Комусинского леса. В ночь на 17 (30) августа Самсонов покончил с собой у фермы Каролиненгоф (вблизи Вилинберга). Принявший на себя командование армией, генерал Н.А. Клюев не использовал всех возможностей для прорыва окруженных корпусов. Был отдан приказ о сдаче в плен. Некоторые командиры частей отвергли это решение и с боями вывели свои войска из окружения.

Стратегическая обстановка, сложившаяся к началу сентября, благоприятствовала армиям Центральных держав. На Западном фронте германские корпуса продвигались к Марне. И хотя французское командование готовило контрудар, положение союзных войск было трудным. В Восточной Пруссии немцам удалось добиться крупного успеха над 2-й русской армией. В Галиции войска левого крыла русского Юго-Западного фронта (3-я и 8-я армии) наступали на львовском направлении. Однако войска правого крыла (4-я и 5-я армии) потерпели неудачу в междуречье Вислы и Буга. Австро-венгры потяснили их и вышли на линию Люблин, Холм. Наиболее целесообразным способом действий германского командования было бы нанесение на Седлец с задачей выйти в тыл армиям правого крыла Юго-Западного фронта, оказать содействие австро-венгерским войскам. Наступление в этом направлении предусматривалось германским планом войны.

Удара на Седлец, однако, не последовало. Германское командование пренебрегло интересами коалиционной стратегии. Оно игнорировало просьбу союзника. Возобладали интересы прусских юнкеров, которые беспокоились за судьбу своих владений. Было решено, оставив против 2-й армии заслон, основные усилия сосредоточились для разгрома 1-й армии русских. Главный удар наносился в район Мазурских озер. Директива германского командования от 18 (31) августа гласила: «Ближайшей задачей 8-й армии является очищение Восточной Пруссии от армии Ренненкампфа»[28]
.

Обстановка требовала обеспечения устойчивости Северо-Западного фронта. Нужно было сковать немецкие войска в Восточной Пруссии, лишить их возможности оказать помощь австро-венгерским армиям. 18 (31) августа Ставка потребовала от фронтового командования: 1-й армии удерживаться во что бы то ни стало севернее Мазурских озер, а 2-й армии – прикрывать пути к Нареву.[29]
На усиление фронта Ставка передала из своего резерва 22-й, 3-й Сибирский и 1-й Туркестанские корпуса. С 23 августа (5 сентября) эти соединения были обращены на формирование 10-й армии, которая развертывалась в полосе между 1-й и 2-й армиями.

24 августа (6 сентября) 8-я германская армия начала наступательные действия. К этому времени войска Юго-Западного фронта нанесли мощный контрудар в районе Люблина. Ставка придавала большое значение выполнению Северо-Западным фронтом поставленной ему задачи. 26 августа (8 сентября) Н.Н. Янушкевич в разговоре по прямому проводу с Я.Г. Жилинским сказал: «…Сейчас получена телеграмма Юго-Западного фронта, что генерал Лечитский [30]
с удачным боем перешел на левый берег Вислы. Вы, несомненно, согласитесь, что теперь особенно важно отбить атаки на Ренненкампфа и Бринкена [31]
, упорство это, несомненно, даст свои результаты для окончания операции на юго-западе, где, быть может, вопрос в нескольких днях» [32]
. В тот же день Жилинский указал Ренненкампфу: «Великий князь рассчитывает, что 1-я армия проявит полное упорство в отстаивании своего положения, что является безусловно необходимым, в виду ожидаемого на этих днях окончательного решения на Юго-Западном фронте; усилия 2-й и 10-й армии будут направлены к обеспечению вашего левого фланга»[33]
. В ночь 27 августа (9 сентября) во время разговора по прямому проводу Жилинский вновь обратил внимание Ренненкампфа на важность организации надежной обороны на пути продвижения германских войск. Он сказал: «Очень буду рад, если вы разделаетесь с обходом и удержитесь на фронте. Этого желает верховный главнокомандующий ввиду общего положения дел на Восточном фронте. Со своей стороны, дам приказ 22-му корпусу выдвинуться и оказать вам помощь, но особенно рассчитывать на его энергичное содействие едва ли можно, скажу даже, нельзя»[34]
.

Командование Северо-Западного фронта и 1-й армии не выполнило своего долга. К исходу 27 августа (9сентября) противник прорвал слабую оборону русских в районе Мазурских озер, и поставил под удар левый фланг армии Ренненкапфа. Начавшееся 26 августа (8 сентября) выдвижение 2-й армии к границе проходило медленно и не оказало существенного влияния на обходный маневр германской армии. Что касается 22-го корпуса, действовавшего юго-восточнее Мазурских озер, то командир его генерал Бринкен, ссылаясь на усталость войск, фактически отказался решать поставленную задачу. 28 августа (10 сентября) Жилинский доносил в Савку: «Совершившийся обход левого фланга 1-й армии был бы очень затруднен, если находившийся в районе Лык 22-й корпус мог быть направлен к северу, в тыл обходящему противнику. Сделать этого нельзя было, так как командир корпуса на мое предписание об этом наступлении донес, что корпус, расстроенный предшествующим боем, не в состоянии продвинуться. Так как в боях до того участвовало всего 4 полка из 16, то я могу предположить, что эта неспособность корпуса к активным действиям должна быть отнесена всецело и исключительно лишь к высшему командному составу»[35]
.

Отход 1-й армии начался в ночь на 28 августа (10 сентября). Германское командование действовало вяло и нерешительно. Оно опасалось контрудара русских. Преследование велось медленно. Германцам приходилось преодолевать сопротивление русских арьергардов. 31 августа (13 сентября) последовала директива командования Северо-Западного фронта, предписывавшая 1-й армии отойти за Средний Неман, 2-й армии - за Нарев, а 10-й армии, обороняясь на реку Бобр,- прикрыть район Августов, Гродно [36]
. Восточно-Прусская операция завершилась.

Восточно-Прусская операция является одним из крупнейших событий первой мировой войны. В ее оценке немецкая буржуазная историография крайне тенденциозна. Она безмерно восхваляет германские войска. Действия 8-й армии изображаются как победа, «равной которой не знает военная история»[37]
. Объективный анализ операции показывает, что такая оценка далека от истины. Прежде всего, нельзя считать правильным стремление преувеличить боевые качества германцев. Ход событий показал, что русские не уступали по уровню своей подготовки противнику. Они нанесли ему ряд серьезных поражений. Однако русское командование не сумело должным образом использовать возможности вверенных ему войск. Оно не организовало четкого управления ими, принимало решение, которые не отвечали обстановке. В результате операция, начавшись успешным вторжением русских армии в Восточную Пруссию, не получила своего развития. Противник воспользовался этим, перешел в контрнаступление и вынудил русских отойти на исходные позиции.

Сами немцы признают, что если бы после сражения под Гумбинненом 1-я русская армия продолжала преследование, а не топталась на месте, исход операции был бы совершенно иной. «Достаточно было последней (1-й армии) подойти, и бой возможно с большими потерями для германцев, должен был бы быть оборван. Эта опасная обстановка все время тяжело давила на германское командование и не раз вызывала сомнение, не следует ли вывести из боя крупные силы, чтобы прикрыться со стороны Ренненкампфа»[38]
. По словам Э. Людендорфа, стоило только Ренненкампфу напасть на немцев, они бы были разбиты [39]
.

Успех германцев не имел столь большого значения, которое ему пытаются приписать буржуазные историки. Если рассматривать Восточно-Прусскую операцию в целом, то нельзя не видеть бесплодность стратегических усилий германского командования. Оно не смогло разгромить русские армии. Дело свелось к их выталкиванию за пределы границ. Устойчивость Северо-Западного фронта не была нарушена. Сохранялась угроза нового русского вторжения в Восточную Пруссию.

Действия русских войск, наоборот, имели важное стратегическое значение. Вторжение русских войск в Восточную Пруссию вынудило германское командование перебросить из Франции на русский фронт два армейских корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Это серьезно ослабило их ударную группировку и явилось одной из причин ее поражения в битве на Марне. Значение помощи России своему союзнику отмечали многие исследователи. План германского командования, рассчитанный на быстрый разгром Франции, потерпев неудачу. Стратегическое значение Восточно-Прусской операции выразилось также и в том, что своими действиями армии Северо-Западного фронта сковали немецкие войска и удержали их от содействия союзным австро-венгерским войскам. Это дало возможность русским нанести крупное поражение Австро-Венгрии на главном– галицийском направлении.

II
. Галицийская
операция.

Юго-Западный фронт, как и Северо-Западный, начал свои наступательные действия преждевременно. Это диктовалось необходимостью разрядить обстановку в Восточной Пруссии. Но главную роль опять играли интересы коалиционной стратегии. 1(14) августа 1914 г. Иванов отдал предварительные распоряжения. Он предполагал во исполнение указаний верховного главнокомандующего начать наступление: 8-й армией – 6 (19) августа, 3-й армией – 7(20) августа. 4-я и 5-я армии должны были 8 (21) и 9 (22) августа продвигаться лишь своими авангардами, обеспечивая правое крыло 3-й армии, а 10 (23) августа – наступать главными силами[40]
. На следующий день 2 (15)августа, последовала директива Иванова с более полным изложением замысла операции и роли в ней каждой армии. Директива отмечала, что задача, возложенная верховным главнокомандующим на Юго-Западный фронт, заключалась в том, чтобы «нанести поражение австро-венгерским войскам, имея в виду воспрепятствовать отходу значительных сил противника на юг за Днестр и на запад за Краков». 4-я и 5-я армии должны были наступать из района Люблина и Холма на Перемышль и Львов и Галич.

План действий Юго-Западного фронта предусматривал сосредоточение основных усилий в центре, где 5-й и 3-й армиям предстояло наступать по сходящимся направлениям к Львову. Задачи 4-й и 8-й армии сводились к обеспечению наступления главной группировки с запада и юга. Русское командование намеревалось осуществить грандиозный охватывающий маневр с целью окружения основных сил австро-венгерской армии. Интересный сам по себе, он не отвечал, однако, обстановке. В своих расчетах штаб фронта исходил из ошибочного предположения относительно рубежа развертывания войск противника. По сравнению с первоначальным решением, которое было известно русским, австрийским генеральный штаб в действительности отодвинул этот рубеж на 100 км к западу и юго-западу. Следовательно операция не могла привести к окружению главной группировки неприятельских армий, которая оказывалась за флангами намеченного маневра. Уже в ходе наступления пришлось вносить существенные поправки в принятый план[41]
.

Решительные цели ставило перед собой и австро-венгерское командование. Оно предполагало главный удар нанести силами своих 1-й и 4-й армии между Вислой и Бугом в северном направлении, чтобы разгромить 4-ю и 5-ю армии русских у Люблина и Холма, выйти в тылы войск Юго-Западного фронта. Удар должен был обеспечиваться с запада наступлением вдоль левого берега Вислы группы Ф. Куммера и корпуса Р. Войрша. Имелось в виду, что одновременно с ударом 1-й и 4-й армий на север германские войска разовьют наступление на Седлец, о чем еще до войны Ф. Конрад имел договоренность с Х. Мольтке. 3-я армия прикрывала район Львова. Группа Г. Кевеса получила задачу отразить возможное наступление русских на Стрый и Станислав.

Обе стороны проявили настойчивое желание добиться осуществления своих замыслов. Это привело к грандиозной Галицийской битве, развернувшейся между Днестром и Вислой. Ее главнейшими событиями были Люблин-Холмская, Галич-Львовская операции, контрнаступление и общее наступление армий Юго-Западного фронта.

7 (20) августа 1-я австро-венгерская армия генерала В. Данкля двинулась с рубежа р. Сан в северо-восточном направлении. Ближайший задачей ее являлось преодоление расположенной вдоль правого берега реки труднопроходимой Таневской лесной полосы, что должно было создать выгодные условия для дальнейшего наступления. Русское командование, получив сведения о появлении неприятельских разъездов со стороны Таневских лесов, 10 (23) августа направило к юго-западу от Люблина 4-ю армию А.Е. Зальца с задачей разбить обнаруженного противника и затем наступать к Перемышлю. Взаимные передвижения войск привели к ожесточенному встречному сражению, которое разыгралось 10- 11 (23-24) августа в районе южнее Красника.

Утром 10 (23) августа соединения 1-го и 5-го корпусов противника атаковали двигавшиеся от Красника части 14-го русского корпуса. Упорный бой продолжался до вечера. Под натиском превосходящих сил австро-венгров русские вынуждены были отступить. На следующий день Данкль приказал продолжать наступление, имея в виду охватить правый фланг 4-й армии. Генерал Зальц решил, обороняясь 14-м корпусом у Красника, атаковать центр и правый фланг противника войсками 16-го и Гренадерского корпусов. Обе стороны проявили большое упорство, чтобы осуществить свои замыслы. Боевые столкновения протекали с переменным успехом. Неприятель создал угрозу охвата армии Зальца с флангов. После двухдневных тяжелых боев русские отошли и 12 (25) августа сосредоточились на позициях в 20 -45 км юго-западнее и южнее Люблина.

Австро-венгерское командование, ободренное первыми успехами своих войск под Красником, 11 (24) августа дало 1-й и 4-й армиям директиву о продолжении наступления в северном направлении с целью нанести решительное поражение силам противника, находящимся между Вислой и Бугом, и оттеснить их к Полесью. Операция должна была обеспечиваться слева группой Куммера, а справа – группой И. Фердинанда, выделенной из состава 3-й армии для усиления 4-й армии[42]
.

Русское командование внимательно следило за ходом событий у Красника. Анализ боевых действий дал возможность уточнить рубеж развертывания австро-венгерских армии. Левый фланг группировки противника оказался на много западнее, чем предполагалось. 4-я русская армия, получившая задачу наступать в южном направлении с целью охвата этого фланга, сама попадала под удар австро-венгров с запада.10 (23) августа М.В. Алексеев представил Н.И. Иванову записку, где изложил свои соображения относительно плана действий армий фронта. Ее автор считал очень важным не нарушать при изменившихся условиях данным армиям указаний. Смысл его предложений сводился к тому, чтобы повернуть 4-ю и 5-ю армии южного направления на юго-западное. На основании соображений Алексеева 10 (23) августа была отдана соответствующая директива главнокомандующего фронтом[43]
.

Сражение под Красником потребовало дополнительных уточнений в принятом решении. Ставка указала на необходимость оказания помощи 4-й армии путем решительных действий со стороны 5-й армии против неприятельских войск, наступавших на люблинском направлении[44]
. Штаб фронта выработал новый план операции, который был изложен в директиве № 480 от 12 (25) августа. 4-я армия должна была перейти к обороне. 5-й армии ставилась задача, приняв вправо и заходя своим левым крылом, нанести удар во фланг и тыл австро-венгерских войск, атакующих 4-ю армию. 3-й армии надлежало выдвинуть свои главные силы севернее Львова и наступать на Жолкиев, направляя правый фланг на Мосты – Вельки. 8-я армия получила задачу, прочно обеспечивая левый фланг фронта, выйти на рубеж Львов, Миколаев[45]
.

Верховное главнокомандование приняло ряд мер по усилению правого крыла Юго-Западного фронта. Туда были направлены корпуса варшавской группы: 18-й армейский, Гвардейский и 3-й Кавказкий, а также три второочередные дивизии (80-я, 82-я и 83-я). Эти войска объединились под общим начальством генерала П.А. Лечицкого с непосредственным его главнокомандующему фронтом. Ставилась задача «воспрепятствовать, во что бы то ни стало, обходному движению австрийцев против правого фланга 4-й армии»[46]
. Престарелый генерал Зальц был заменен А.Е. Эвертом. Все это позволило в короткий срок обеспечить устойчивость 4-й русской армии. Сообщая Эверту о решениях Ставки, Алексеев отмечал: «Воля великого князя – сделать все, чтобы окончить у вас дело благополучно»[47]
.

12 (25) августа 5-я армия В.К. Плеве заняла следующее положение: 25-й корпус в тесном контакте с левым флангом 4-й армии развернулся на высотах у Замостья, центральные корпуса (19-й и 5-й) сосредоточились против Томашова, 17-й корпус прикрывал операцию слева в зависимости от обстановки (западнее или восточнее Буга).

С 13 (26) августа обе стороны приступили к выполнению своих замыслов. На широком фронте, простиравшимся дугою от Вислы западнее Красника до Днестра южнее Бучача, закипели ожесточенные сражения. На правом крыле Юго-Западного фронта продолжалась Люблин-Холмская операция. 1-я австро-венгерская армия стремилась развить наступление на люблинском направлении. Противник намеревался осуществить двойной охват 4-й армии русских, концентрируя основные усилия на своем левом фланге. Попытки австро-венгров выйти в тыл войск Эверта с запада успеха не имели. Все неприятельские атаки были отражены частями 18-го русского корпуса, развернутого на правом фланге 4-й армии. Лишь правому флангу армии Данкля удалось несколько потеснить Гренадерский корпус, который был вынужден оставить позиции на р. Пор и отойти к северу. В последующие дни положение на правом и в центре 4-й армии не изменилось. И только на ее левом фланге, в районе Красностава, неприятель сумел вновь потеснить русских.

Одновременно происходили ожесточенные боевые действия между 5-й русской и 4-й австро-венгерской армиями, известные под названием Томашовского сражения, или сражения под Комаровом. В первый же день частям 2-го корпуса австро-венгров удалось нанести поражение правофланговому 25-му корпусу 5-й армии, который отступил на Красностав по обеим берегам р. Вепржа. 19-й корпус был потеснен в сторону Комарова. 5-й корпус атаковал во фланг 6-й австро-венгепский корпус, но, действуя изолировано от других корпусов 5-й армии, развить успеха не сумел.

На следующий день Ауффенберг решил продолжать свой маневр. Генерал Плеве тоже готовился к активным действиям, направляя основные силы для разгрома австро-венгерских войск у Томашова. 19-му корпусу предстояло наступать с севера, а 5-му – с востока. 25-й корпус, обеспечивавший связь между 5-й и 4-й армиями, несмотря на понесенное им накануне поражение и сильно откинутый назад левый фланг, должен был вновь перейти в наступление и овладеть Замостьем. Левофланговый 17-й корпус притягивался ближе к 5-му корпусу. В центре оперативного построения 5-й армии создавалась плотно сосредоточенная группа из трех корпусов.

14-15 (27-28) августа прошли в ожесточенных атаках с обеих сторон. 25-й корпус русских не мог выполнить свою задачу и продолжал отступление в районе Красностава. 19-й 5-й и 17-й корпуса отражали натиски австро-венгров. Большая неудача постигла 17-й корпус 15 (28) августа. Внезапным ударом во фланг со стороны группы И. Фердинанда он был оттеснен к северу.

Поражение 17-го корпуса и отход 25-го корпуса поставили 5-ю армию в тяжелое положение. Ее центр обнажился. Создалась угроза ее окружения. Командующий армией неоднократно обращался за содействием к 4-й и 3-й армиям. Эверт, ссылаясь на тяжелое положение своих войск, упорно отказывался помочь своему соседу. Что касается Н.В. Рузского, то он намеревался двинуть свои войска на северо-запад только после взятия Львова. Лишь под влиянием категорических требований фронтового командования он 17 (30) августа направил от Каменки-Струмиловой в район Мосты-Вельки части 21-го корпуса.

Русское командование возлагало большие надежды на наступательные действия 5-й армии, направляющий свой удар во фланг 1-й австро-венгерской армии. 15 (28) августа начальник штаба фронта генерал Алексеев докладывал в Ставку о том, что положение в районе Томашова должно быть ликвидировано. Если собранные здесь австро-венгерские корпуса понесут поражение от трех корпусов 5-й армии, то это отзовется на всем фронте австро-венгерской армии. Томашов являлся пунктом опоры правого крыла группировки противника. Дезорганизация сил, собранных в этом пункте, куда было направлено, очевидно, и подкрепление еще 13 (26) августа, развязывала сразу руки и давала возможность направить на Замостье по крайне мере два корпуса[48]
. Такого же оптимистического взгляда держался и сам командующий 5-й армии Плеве, отдавая на 16 (29) августа приказ всем корпусам энергично наступать, с тем что бы 25-й корпус мог отобрать Замостье в полдень, а южная группа корпусов под общим командованием П.П. Яковлева – нанести удар во фланг противника в направлении Томашова.

Боевые действия 16-17 (29-30) августа не принесли успеха русским. Командование 4-й австро-венгерской армии направило все усилия для окружения южной группы корпусов 5-й армии, продолжая на красноставском направлении теснить изолированный 25-й корпус. Наступление 25-го корпуса было отражено австро-венграми. Группа П. Фердинанда из 2-го корпуса противника (13-я и 25-я дивизии), атаковав 19-й корпус с запада и северо-запада, глубоко охватила его правый фланг и перерезала пути отхода 5-й армии в северном направлении. Группа И. Фердинанда охватывала восточный фланг армии Плеве. Положение усугублялось опасным движением 10-го австро-венгерского корпуса на Красностав, который был занят им 17(30) августа. Операция 1-й и 4-й армий, казалось, приближалась к успешному концу, а полный разгром трех русских корпусов (19-го, 5-го и 17-го) становился неизбежным.

Плеве писал, что, принимая во внимание положение южной группы корпусов, выдвинувшихся значительно вперед по отношению к 4-й армии, и ослабление корпусов вследствие больших потерь, он решил отступить с 5-й армией на одну линию с 4-й армией[49]
.

Отход корпусов должен был начаться 18(31) августа вечером самостоятельно на общую линию Красностав (Холм), Владимир-Волынский. Плеве распорядился, чтобы 18(31) августа на всем фронте армии были произведены энергичные контратаки с целью ввести противника в заблуждение и тем обеспечить планомерный отход 5-й армии в новый район. Положение австро-венгерских войск было не менее сложным. Упорное сражение, завязавшееся на 45-километровом пространстве от Комарова до истоков р. Гучвы, привело к большим потерям в людях. С каждым днем увеличивался опасный 60-километровый разрыв между левым флангом 3-й армии и правым флангом 4-й армии. Чтобы обеспечить фланги и тылы этих армий в районе Жолкиева, была сформирована группа Г. Демпфа.

Особенно напряженная обстановка сложилась складывалась на восточном участке австро-венгерского фронта. Вторгшиеся в Галицию 3-я и 8-я русские армии развивали победоносное наступление. Действующие между Днестром и Бугом войска 3-й армии противника понесли тяжелое поражение. Помимо больших потерь в людях и в военных материалах, а также оставления значительной территории, дальнейшее продвижение русских войск влекло за собой еще более тяжелые последствия стратегического порядка. Движение 3-й и 8-й русских армий направлялось в район оперативной базы 1-й и 4-й австро-венгерских армий, действия которых должны были решить вопрос целой компании. Обе эти армии в конце августа вели активные боевые действия: 1-я армия в районе между Вислой и Вепржем, а 4-я между Вепржем и Бугом.

День 19 (31) августа принес много неожиданностей обеим сторонам. Прежде всего, отпала угроза окружения на правом фланге 19-го корпуса русских. Наступление группы Петра Фердинанда было встречено мощным артиллерийским и пулеметным огнем. Понеся потери противник остановился. Вскоре для прикрытия отхода правофланговые части 19-го корпуса перешли в предусмотренные планом контратаки. Австро-венграм с трудом удалось удержаться. Плеве послал на правый фланг южной группы 1-ю и 5-ю Донские казачьи дивизии. Опасаясь выхода русских на тылы дивизий своей группы, Фердинанд приказал войскам отступить на 20км в сторону Замостья.

Вечером 19 (31) августа 5-я армия под прикрытием 17-го корпуса стала медленно отходить на линию Красностав, Владимир-Волынский. Австро-венгерские войска заняли Комаров. Преследование организовано не было. В ночь на 21 августа (2 сентября) Плеве оторвал свое последнее прикрытие от неприятеля. Когда войска Иосифа Фердинанда с рассветом намеревались атаковать русских, то они нашли их позиции пустыми. На крайне правом фланге 1-й австро-венгерской армии противнику удалось занять ст. Травники на дороге Люблин, Холм. 25-й корпус русских после короткого столкновения выбил противника из Красностава. Люблин-Холмская операция закончилась. Она охватывала собой совокупность боевых действий 4-й и 5-й русских армий против 1-й и 4-й армий австро-венгров. Главными событиями были – сражение у Красника и Томашова. Общим итогом операции являлось то, что противник не сумел выполнить свой план. Окружение 5-й армии не произошло. Операция, задуманная австро-венгерским командованием на основах сражения под Каннами и в масштабе Седана, превратилась в обычное оттеснение противника, а понесенные жертвы не оправдались ее результатами. Истощив свои силы в кровопролитных боях, войска противника исчерпали свои наступательные возможности. Они с трудом отражали натиск Гренадерского, Гвардейского, 3-го Кавказского и 25-го корпусов, полукольцом окружавших правый фланг армии Данкля.

Срыв замыслов австро-венгерского командования был во многом предопределен стойкостью и мужеством русских армий. Но особо отрицательную роль играло наличие 40-километрового разрыва между восточным флангом 5-й армии и северным флангом 3-й армии. Не смотря на приказ главнокомандующего фронтом, этот разрыв так и не был закрыт. Командующий 3-й армией направил свой правофланговый корпус в юго-западном направлении, на Каменку-Струмилову, а не на северо-запад, в район Равы-Русской, как того хотел главнокомандующий фронтом. Это диктовалось желанием генерала Рузского во что бы то ни стало взять Львов и тем самым поднять свой престиж. Эгоистические интересы командующего 3-й русской армией одержали верх над оперативной целесообразностью. К выдвижению частей 21-го корпуса на северо-запад он приступил только 17 (30) сентября. « Если бы Рузский, - справедливо писал Коленковский, - произвел этот маневр раньше, скажем на два дня, а не привязался к львовскому направлению, то 5-й армии не пришлось бы отходить, и вся Люблин-Холмская операция приняла бы другой оборот»[50]
.

В то время, когда армии правого крыла Юго-Западного фронта проводили Люблин-Холмскую операцию, на южном крыле фронта войска 3-й и 8-й армий осуществляли Галич-Львовскую операцию. Наступление 3-й армии начавшееся 6 (19) августа, развивалось почти беспрепятственно. Слабые части войск прикрытия противника поспешно отходили. За шесть дней армия продвинулась на 90-100 км, сузив свою полосу вдвое: с 120 км до 60 км. Командование армией не стремилось использовать свой северный открытый фланг для широкого маневра. Корпуса нацеливались для сильного лобового удара на Львов и южнее.

8-я армия начала операцию 5 (18) августа, на день раньше 3-й армии. Боевые действия на первых порах носили скоротечный характер. Противник не оказывал серьезного сопротивления. Русским приходилось иметь дело не с его главными силами, а с передовыми частями. Наступавшая на левом фланге 8-я армия за три дня достигла линии государственной границы на реке Забруч и 7 (20) августа перешла ее. Продолжая наступление, она 10 (23) августа преодолела р. Сереет, которую австро-венгерское командование решило не оборонять. Лишь на реке Коропец 12 (25) августа частям 8-го и 12-го корпусов пришлось выдержать упорные бои с неприятелем. Командующий армией А.А. Брусилов писал, что в боях на р. Коропец войска вверенной ему армии «проявили присущие русскому воину храбрость и самоотверженность[51]
». За восемь дней марша 8-я армия прошла 130-150 км и развернулась на фронте в 45 км. Большая часть сил была сосредоточена на левом фланге. Армия примыкала правым флангом к соседней 3-й армии. Она находилась в готовности начать движение по кротчайшим путям на рубеж Ходоров, Галич.

Австро-венгерское командование не предполагало что, русские могут быстро сосредоточить крупную группировку на левом крыле своего Юго-Западного фронта и начать большое наступление. Считалось, что для обороны Восточной Галиции достаточно армии Брудермана и группы Кевеса. Опасность с востока была очевидной. Австро-венгерскому командованию приходилось принимать срочные меры. Брудерману было приказано активно оборонять Галицию, обеспечивая с востока маневр 1-й и 4-й армий в междуречье Вислы и Буга. Ему надлежало к исходу 12 (25) августа развернуть свои войска восточнее Львова, а на следующий день прейти в наступление с целью разбить русские армии, продвигавшиеся со стороны Броды и Тарнополя. Армия Брудермана усиливалась частью войск группы Кевеса. Остальные войска группы переходили во 2-ю армию Бем-Ермоли. Соединения этой армии, прибывшей с Сербского фронта, высаживались в Станислове и Стрые. Ее задача – обеспечить справа контрудар армии Брудермана.

Соотношение сил сторон было не в пользу противника. На Львов русские вели наступление 12 дивизиями против 7,5 австрийских. Неприятель не смог достигнуть превосходства и на направлении главного удара. Этот удар наносился из района Злочева вдоль железной дороги Львов, Броды. На участке 35-40 км австро-венгры сосредоточили 6,5 пехотных и 1 кавалерийскую дивизию против 9 пехотных и 3 кавалерийских дивизий русских. В еще более трудном положении находилась армия Бем-Ермоли. 13-15 (26-28) августа на р. Золотая Липа произошло встречное сражение между 3-й австро-венгерской и 3-й русской армиями. В течение первых двух дней русские остановили наступление противника, заставив его перейти к обороне. На третий день они начали преследование, продвигаясь с боями в центре и на левом фланге. Попытка австро-венгерского командования остановить вторжение русских в Галицию проведением контрудара окончилась неудачей. На всем 60-километровом фронте от Каменки-Струмиловой до Дунаюва вражеские войска были разбиты. Они понесли чувствительные потери и отходили в полном беспорядке. Ставился под сомнение успех их главной операции в междуречье Вислы и Буга. Брудерман решил отступить на р. Гнилая Липа, чтобы там оказать сопротивление русским. Верховное командование утвердило это решение, приказав отвести корпуса за рубеж Жолкиев, Львов, Миколаев. Трехдневное сражение на р. Золотая Липа закончилось победой русских.

Ход событий на люблинском и холмском направлениях настоятельно требовал перегруппировки войск армии Рузского в район севернее Львова с целью оказания поддержки армиям Эверта и Плеве. Движение войск в новом направлении намечалось начать не позднее 18 (31) августа. Ставка категорически требовала, чтобы Рузский продолжал самое решительное наступление, развивая особую активность своим правым флангом в обход Львова севера. 8-я армия должна была, как и прежде, двигаться центром через Рогатин на запад[52]
. 16 (29) августа 3-я русская армия продолжала свое захождение левым флангом, имея целью захват Львова. С рассветом 15 (28) августа Брусилов оставил 24-й корпус заслоном у Галича, а остальные корпуса направил ко Львову. Войска основной группировки выступили в 3 часа и двигались форсированным маршем до 22 часов, пройдя расстояние более 50 километров. С утра 16 (29) августа они продолжали марш и около полудня при подходе к Рогатину на р. Гнилая Липа завязали бой с противником.

Австро-венгерскон командование стремилось во что бы то ни стало удерживать этот рубеж. Оно выдвинуло сюда свежие силы, переброшенные с Сербского фронта, которые вместе с группой Кевеса образовали новую, 2-ю армию. Замысел Брусилова заключался в том, чтобы, прикрываясь с фронта 12-м корпусом генерал-лейтенанта Радко-Дмитриева, наступление вести правофланговыми корпусами (7-м и 8-м). В течение трех дней на р. Гнилая Липа шли ожесточенные бои. Австрийское командование стремилось упорной обороной с фронта и ударом со стороны Галича во фланг нанести поражение наступавшим русским войскам. Намерения противника не сбылись. Соединения армии Брусилова разгромили 12-й корпус австрийцев, действовавший на стыке 8-й и 3-й армий русских, и создали угрозу охвата всей неприятельской группировки, располагавшейся южнее Львова. Враг стал отступать. Одновременно была отбита атака в районе Галича. 18 (31) августа Брусилов доносил в штаб Юго-Западного фронта: «Трехдневное сражение отличалось крайним упорством, позиция австрийцев, чрезвычайно сильная по природе, заблаговременно укрепленная двумя ярусами окопов, считавшаяся австрийцами, неприступною, взята доблестью войск… Противник пытавшийся удержать нас с фронта и атаковать во фланг со стороны Галича, отброшен с большими для него потерями…»[53]
. Русские захватили много пленных, в том числе одного генерала, три знамени, свыше 70 орудий[54]
. Только под Галичем было убито до 5 тыс. австрийских солдат и офицеров. Брусилов писал: « На реке Гнилая Липа моя армия дала первое настоящее сражение. Предыдущие бои, делаясь постепенно все серьезнее, были хорошей школой для необстрелянных войск. Эти удачные бои подняли им дух, дали им убеждение, что австрийцы во всех отношениях слабее их, и внушили им уверенность в своих вождях»[55]
.

После боев 18 (31) августа на реке Гнилая Липа разбитый противник, бросая винтовки, орудия, зарядные ящики, повозки, в полном беспорядке отошел по всему фронту в направлениях на Львов, Миколаев и Галич. Дальнейшая задача 8-й армии заключалась в том, чтобы совместно с войсками 3-й армии овладеть Львовом. 20 августа Брусилов отдал приказ, в котором говорилось: «Завтра, 21 августа, 2-мя корпусами продолжать наступление с целью: 7-му корпусу совместно с частями 3-й армии начать операцию против города Львова; 8-му корпусу – прикрыть эту операцию со стороны Миколаева»[56]
. 8-я армия стремительно продвигалась вперед, охватывая Львов с юга. Неприятельские войска, теснимые русскими, поспешно отходили на запад, неся большой урон. Брусилов доносил: «Вся картина отступления противника, большая потеря орудий, масса брошенных парков, громадные потери убитыми, ренеными и пленными ярко свидетельствует о полном его расстройстве»[57]
.

Большого успеха добились войска 3-й армии. Наступавший на ее правом фланге 21-й корпус нанес поражение группе Демпфа, обратив противника в беспорядочное бегство. 20 августа (2 сентября) он занял район Жолкиева и создал угрозу охвата левого фланга армии Брудермана. Сражение за столицу Восточной Галиции приближалось к своей развязке. Австро-венгерскому командованию стало ясно, что удерживать Львов не было смысла, поскольку продвижение 8-й и 3-й армий русских создавало угрозу тылам их 3-й армии. Оно решило оставить город, куда 21 августа (3 сентября) вступили подразделения 8-й армии. 22 августа (4 сентября) войска 24-го корпуса овладели Галичем. В ночь на 24 августа (6 сентября) войска армии Брусилова захватили Миколаев. Особенно важным было то, что это удалось сделать почти без потерь в личном составе. Решающее значение имел искусный огонь артиллерии. На этом завершилась Галич-Львовская операция, которая как и Люблин-Холмская операция, была значительным событием Галицийской битвы. В ходе ее 3-я и 8-я русские армии нанесли поражение 3-й и 2-й австро-венгерским армиям, заняли крупные украинские города Львов и Галич.

В соответствии с указаниями Ставки штаб Юго-Западного фронта приступил к разработке плана новой операции. 21 августа (3 сентября) Иванов дал директиву о переходе в общее наступление с целью отбросить противника к Висле и Сану. На правом фланге фронта была образована 9-я армия под командованием Лечицкого. К началу операции соотношение сил на северном крыле фронта изменилось в пользу русских. С 20 по 22 августа (2-4 сентября) 4-я армия нанесла поражение группе Куммера. Оперативное положение русских войск улучшилось. 9-я, 4-я и 5-я армии должны были наступать в юго-западном направлении на Нижний Сан. 3-я армия получила приказ нанести удар на северо-запад во фланг и тыл 1-й и 4-й армий противника. Против 3-й и 2-й австро-венгерских армий командование фронтом оставляло 8-ю армию Брусилова. На Днестровский отряд Арутюнова возлагалась задача на южный берег р. Днестра, взять Старый и вести разведку по направлению к Карпатским проходам. Основная идея операции сводилась к концентрическим действиям 9-й, 4-й, 5-й и 3-й русских армий против северной группы австро-венгерских войск. Предполагалось совместными действиями четырех русских армий окружить в треугольнике между Вислой и Саном две неприятельские армии.

Развитие событий серьезно беспокоило австро-венгерское командование. На львовском направлении были одни неудачи. Операция в междуречье Вислы и Буга не предвещала решительного результата. Верховное командование Австро-Венгрии продолжало настаивать на необходимости проведения согласованных решений. 21 августа (3 сентября) эрцгерцог Фридрих писал Вильгельму II : «Честно выполняя наши союзные обязанности, мы, жертвуя Восточной Галицией и руководствуясь, следовательно, лишь оперативными соображениями, развили наступление в заранее обусловленном направлении между Вислой и Бугом и тем самым притянули на себя преобладающие силы России… Мы тяжело расплатились за то, что со стороны Германии не было развито обещанное наступление против нижнего течения р. Нарева в направлении на Седлец. Если мы хотим достигнуть великой цели - подавление России, то я считаю решающим и крайне необходимым для этого германское наступление, энергично проводимое крупными силами в направлении на Седлец»[58]
. Германское командование ответило, что наступление на Седлец не может быть осуществимо до того, пока 1-я русская армия не разбита.

Австро-Венгры встали перед необходимостью пересмотра всего плана кампании. Движение 1-й и 4-й армий на север, с целью подать руку союзнику восточнее Варшавы, было приостановлено австро-венгерским командованием, так как, их дальнейшее продвижение в северном направлении имело рискованный характер. Тем самым, первоначальный план Австро-Венгерского командования по соединению с германской армией в северном направлении, полностью провалился. Ясное понимание обстановки и особенно тревожные новости с львовского участка фронта приводили к выводу, что центр тяжести операции перемещается к югу. Конрад решил за счет сил 3-й армии прийти на помощь 3-й армии. Он намеревался задержать фронтальное продвижение восточных армий русских путем усиления 3-й армии на участке Львов, Миколаев и одновременно выполнить двусторонний охватывающий маневр, наступая 2-й армией из-за Днестра через район Миколаева, а 4-й армией с линии Унов, Белж в направлении на Львов.

Авторы официального австрийского труда отмечают, что начальник генерального штаба приступил к осуществлению плана, который может быть отнесен к числу «наиболее решительных и смелых за весь период мировой войны»[59]
. Однако анализ плана Конрада показывает всю его Фантастичность. Автор замышлял грандиозное сражение в районе западнее Львова, которое должно было явиться последним актом кампании, привести к разгрому 3-й и 8-й русских армий, освобождению Восточной Галиции. Но он надлежащим образом не оценил всех обстоятельств, сил и средств сторон. Его замысел не был основан на точных сведениях о силах русских и возможных направлениях их действий. План не отвечал реальному положению вещей на театре военных действий и не имел никаких шансов на успех. Ход событий наглядно это подтвердил.

В конце августа – начале сентября севернее и западнее Львова произошли крупные события. С 22 августа (4 сентября) войска 9-й и 4-й армии вели настойчивые атаки сильно укрепленной позиции противника между Вислой и верховьями р. Пор. 25-й и 19-й корпуса 5-й армии, действуя в тесной связи с левым флангом 4-й армии, направлялись для глубокого охвата австро-венгров с востока, 5-й и 17-й корпуса и кавалерийский корпус Драгомирова, оставшиеся на томашовском направлении, были двинуты Плеве на юг. Остальные корпуса своей армии Рузский передвинул к югу, примкнув их к 8-й армии. Задача 8-й армии – овладеть Городокской позицией. Упорные бои развернулись на всем фронте. Особого напряжения они достигли 27 августа (9 сентября). В этот день части Гвардейского и Гренадерского корпусов 4-й армии сломили сопротивление противника. Вместе с австрийскими частями был разгромлен немецкий корпус Войрша. Одновременно ожесточенные бои происходили в районе Рава-Русская. Левофланговые корпуса 5-й и правофланговые корпуса 3-й русских армий не только отбили все атаки противника, но и настойчиво теснили 4-ю армию Ауффенберга, охватывая ее с двух сторон. Особенно опасно было наступление с севера войск Плеве. 27 августа (9 сентября) они заняли Томашов, поставив под угрозу тылы 4-й армии. Перед Конрадом встал вопрос о прекращении боев в районе Рава-Русская, Львов и переходе к оборонительному способу действий. Вечером 27 августа (9 сентября) был отдан приказ о концентрическом наступлении 2-й, 3-й и главных сил 4-й армии на русские войска, находившиеся подо Львовом. Левый фланг 4-й армии совместно с группой Иосифа Фердинанда должен был прикрывать это наступление с фланга и тыла. 28 августа (10 сентября) австро-венгры перешли в наступление. Действия в районе Равы-Русской не только не дали желаемых результатов, но, наоборот, серьезно ухудшили ее положение. Части 5-го русского корпуса прорвали оборону группы Иосифа Фердинанда, прикрывавшей тыл армии. Одновременно эта группа была охвачена с фланга кавалерийским корпусом Драгомирова.

Весьма напряженно происходила борьба на левом крыле фронта. Перед 8-й русской армией стояла задача занять Городокскую позицию. Противник создал сильную оборону. Позиция прикрывалась р. Верещицей, большая часть мостов через которую была разрушена. «При этих условиях,- писал Брусилов, - попытки овладеть Городокской позицией с фронта не приведут к полезным результатам, это – напрасно испытывать доблесть войск и нести ненужные потери. Овладение позицией возможно только обходом ее левого фланга…»[60]
25 августа (7 сентября) он отдал приказ об атаке, предназначая для обходного маневра 12-й армейский корпус[61]
.

С утра 26 августа (8 сентября) войска 8-й армии развернули наступательные действия. Около полудня противник начал контратаки. Завязались упорные бои. Они продолжались четыре дня. Командование австрийских войск настойчиво стремилось во что бы то ни стало добиться победы над русскими. «… Надо отдать справедливость,- отмечал Брусилов, - нашим врагом было проявлено крайнее напряжение, чтобы задачу эту выполнить»[62]
. 8-я армия оказалась в трудном положении. Но искусными действиями войск удалось отразить натиск превосходящих сил неприятеля. На рассвете 30 августа (12 сентября), сделав отчаянную попытку сломить сопротивление русских, противник стал отходить, преследуемый конницей и авангардными частями пехоты 8-й армии. Городокское сражение завершилось полной победой русских войск.

Уже 29 августа (11 сентября) Конраду стало ясно, что его план концентрического наступления на Львов не удался. После полудня он получил тревожные известия о движении 5-го и 17-го корпусов армии Плеве на юг. Угроза окружения 4-й армии и отсутствие реальных результатов от наступления 2-й и 3-й австро-венгерских армий заставили его принять решение «прекратить боевые действия и отвести армии за р. Сан»[63]
. Отход был начат в ночь на 30 августа (12сентября) и закончен 2 (15) сентября. В этот же день последовала директива о дальнейшем отступлении.

Командование Юго-Западного фронта решило продолжить наступление. Войскам была поставлена задача форсировать реку Сан и организовать энергичное преследование противника. Одновременно надлежало обложить или блокировать крепость Перемышль, с тем чтобы она не могла препятствовать дальнейшим операциям. События развивались по этому плану. 9-я, 4-я и 5-я армии приступили к преодолению Сана, 3-я армия начала обложения Перемышля, а 8-я армия прикрывала блокаду этой крепости и пути на Львов с юга. Неожиданно перед войсками фронта возникли большие трудности. После обильных дождей произошел подъем воды в Сане. Мосты были снесены. Переправа главных сил замедлилась. Они лишились возможности к движению и действиям. Преследование противника велось небольшими отрядами. Австро-венграм удалось оторваться от русских. После ряда арьергардных боев они 9 (23) сентября отошли на линию р. Вислоки, а к 13 (26) сентября – рек Дунайца и Бялы. 12 (25) сентября Ставка отдала директиву, которой наступление Юго-Западного фронта было приостановлено до 20 сентября (3 октября).

Галицийская битва - одна из крупнейших стратегических операций первой мировой войны. Она характеризовалась сложностью и большим размахом. Военные действия развернулись первоначально на фронте 320 км, который расширился затем до 400 км, и продолжались свыше месяца. Они состояли из ряда одновременных и последовательных операций групп армий. Их завершением явилось общее преследование австро-венгерских войск всеми армиями Юго-Западного фронта. Со стороны русских в операции участвовали 9-я, 4-я, 5-я, 3-я, 8-я армии и Днестровский отряд. Противник имел 1-ю, 4-ю, 3-ю, 2-ю армии и ландверный корпус Войрша. В итоге русского наступления австро-венгерские войска понесли серьезное поражение. Их потери составили около 400тыс. человек, включая 100 тыс. пленными, и 400 орудий. Русские потеряли 230 тыс. человек[64]
. Победа была достигнута объединенными усилиями всех армий Юго-Западного фронта. Но австро-венгерским армиям удалось, все же избежать полного разгрома.

Русская Ставка и главнокомандование Юго-Западного фронта оказались на высоте стоящих перед ними задач. Они имели серьезного противника в лице австро-венгерского верховного командования, возглавляемого такой крупной фигурой как, какой был Конрад фон Гетцендорф. Стратегические решения принимались с учетом быстро менявшейся обстановки и настойчиво проводились в жизнь. Ставка влияла на ход событий постановкой фронту задач и вводом в сражение своих резервов. Особо важную роль сыграла перегруппировка войск варшавской группы в кризисный момент Люблин-Холмской операции, когда 19 августа (1сентября) прорыв между 4-й и 5-й армиями докатился до Травников, а переброска австро-германских соединений с западного берега Вислы на восточный грозила крайнему правому флангу всей группировки русских. Верховное главнокомандование понимало, что до выхода 3-й и 8-й армий на линию Рава-Русская, Городок обеспечение оперативной устойчивости 4-й и 5-й армий являлось вопросом первостепенной важности. Только после прибытия в район Люблина 9-й армии в составе трех корпусов успех в полной мере склонился на сторону русских[65]
. Выход 3-й и 8-й армий на линию Рава Русская, Городок окончательно закрепил положение.

Перегруппировка 9-й армии на юго-западное направление в тоже время нарушила замыслы верховного главнокомандования о развитии наступления на центральном, берлинском направлении. Отрицательную роль играло отсутствие должной твердости в руководстве войсками. Это не позволило своевременно обеспечить координацию действий обеих групп армии Юго-Западного фронта и организовать решительное преследование противника.

Благоприятный для русских исход Галицийской битвы упрочил положение их стратегического фронта. Большая помощь была оказана англо-французским войскам. Победа русских армий над австро-венгерскими войсками имела важное значение в общем ходе первой мировой войны. «… События на Марне и в Галиции, - писал Фалькенгайн, - отодвинули ее исход на совершенно неопределенное время. Задача быстро добиться решений, что до сих пор являлось основой для немецкого способа ведения войны, свелась к нулю»[66]
.

IV.
Варшавско – Ивангородская операция

Победа в Галиции поставила русское командование перед необходимостью определить очередную стратегическую задачу. В штабе Юго-Западного фронта имелось определенное намерение по завершении переправы главных сил через Сан двинуть их затем в северо-западном направлении, перевести на левый берег Вислы и, развернув на рубеже р. Нида действовать, смотря по обстановке: или к К

ракову или к Бреславлю[67]
. Ставка не возражала против такого решения, поскольку оно отвечала его собственным предположениям. Верховное командование вынашивало план вторжения в пределы Верхней Силезии.

Успех наступления Юго-Западного фронта, как и выполнение общей задачи по планируемому Ставкой вторжения в Силезию, во многом зависел от действий Северо-Западного фронта. Но вскоре выяснилось, что состояние этого фронта не может надежно обеспечить не только выдвижение за Ниду, но даже сообщения армий правого крыла Юго-Западного фронта при их операции на Сане.

Пока представители высшего военного руководства России делали различные предположения относительно способа дальнейших действий, положение на фронте быстро менялось не в их пользу. С завершением Восточно-Прусской операции наступил наконец, момент, когда, по мнению германского командования, можно было оказать помощь австро-венграм. Этого требовала обстановка. Поражение войск Австро-Венгрии в Галицийской битве поставило их на грань катастрофы. Русские армии угрожали захватить Западную Галицию, Краков и Верхную Силезию – важный промышленный район. Союзник Германии вновь и вновь просил о поддержке. Командование 8-й германской армией считало наиболее целесообразным осуществить обещанный австро-венграм, еще до войны, удар на Седлец. 1 (14) сентября Гинденбург доносил в главную квартиру: «Наступление на Нарев в решающем направлении возможно через 10 дней. Австрия из-за Румынии просит непосредственной поддержки путем переброски армии к Кракову и в Верхнюю Силезию. Для этого имеется четыре армейских корпуса и одна кавалерийская дивизия. Переброска по железной дороге займет 20 дней. Помощь туда опоздает. Прошу решения»[68]
.

Германское верховное командование имело другую точку зрения. Считалось, что Наревская операция не приведет к желаемым результатам. Было решено согласиться с просьбой австро-венгров и перебросить из Восточной Пруссии в район Краков, Ченстхов, Калиш основные соединения 8-й армии, на базе которых сформировать новую, 9-ю армию. Во главе ее поставили Гинденбурга. Намечалось силами этой армии совместно с 1-й австро-венгерской армией предпринять наступление на Средней Висле с целью выйти во фланг и тыл войск Юго-Западного фронта. На 8-ю армию командование которой перешло к Шуберту, возлагалась задача обеспечить оборону Восточной Пруссии от возможного нового вторжения русских. Переброска боевых соединений из Восточной Пруссии в Верхнюю Силезию была проведена в период с 4(17) по 15 (28) сентября. Южнее германцев между Вислой и Саном развернулась 1-я австро-венгерская армия генерала Данкля. Всего для наступления в Средней Висле предназначалось 9 корпусов.

Анализ русским верховным командованием донесений штабов армий и фронтов позволили ему сделать вполне определенный вывод о том, что в районе Калиш, Ченстхов, Краков происходило сосредоточение крупных германо-австрийских сил. Так 12(25) сентября Янушкевич писал Рузкому: «Из двух указанных Вами направлений возможного наступления противника, а именно на фронт Сандомир, Ивангород и Ивангород, Варшава, более вероятным по-видимому, является первое, как кротчайшее и выводящее в наиболее опасном для нас направлении во фланг и тыл армиям Юго-Западного фронта; кроме того, двигаясь по этому направлению, германцы оказывают ближайшую поддержку разбитым австрийцам. Этими соображениями не исключается возможность движения и на Варшаву, особенно при наступлении большими силами»[69]
. Последующие события полностью подтвердили этот прогноз.

Русское командование своевременно обнаружив переброску немецких войск из Восточной Пруссии и раскрыв замысел германского командования, должно было решить вопрос о способе противодействия намерениям врага. Ставка считала наиболее целесообразным прикрыть район Средней Вислы, перегруппировав туда главные силы Юго-Западного и часть сил Северо-Западного фронтов. По ее мнению эта мера позволила бы не только парировать удар противника, но и создать условия для перехода в контрнаступление. Окончательное решение Ставки было сформулировано в директиве от 18 сентября (1 октября). Вносились уточнения в определения цели операции. Директива гласила: «Для достижения общей задачи, заключающейся в глубоком вторжении в пределы Германии со стороны Верхнего Одера, Верховный главнокомандующий ставит ближайшей целью поражение войск неприятеля, наступающих по левому берегу Вислы, стремясь развить сильный удар против его левого фланга». Ставилась задача разгромить неприятельскую группировку, движущуюся от границ Силезии в Северо-восточном направлении.

Главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта предоставлялось право объединить в руках одного из командующих армиями общее руководство операциями в Галиции. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом должен был спешно сосредоточить в районе Варшавы 2-ю армию. Сохранилась задача по обеспечению, во что бы то ни стало, правого фланга Юго-Западного фронта от возможного удара немцев со стороны Восточной Пруссии. Главным силам надлежало развернуться на правом берегу Вислы от Яблонны до Сандомира, имея в своих руках переправы хорошо обеспеченные укреплениями на левом берегу Вислы, для массового перехода в наступление. Особую роль призвана была играть 2-я армия. Ее намечалось направить на левый фланг противника, развертывание которого предполагалось на рубеже Лодзь, Кельцы. Командование фронта надеялось усилить арию новыми подкреплениями с целью прикрытия ее правого фланга и «более глубокого охвата противника, дабы отбросить его на Краков». Войскам главных сил указывался рубеж, который им предстояло достигнуть. Он шел от Лодзи на Опочно, Скаржисно, Сандомир. Галицийской группе под командованием генерала Брусилова предстояло действовать против германо-австрийских войск на правом берегу Вислы, осуществлять блокаду Перемышля, прикрывать Львов и левый фланг всего Юго-Западного фронта. Директива устанавливала лишь исходное положение на Висле для последующих действий, которые главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов намеревался окончательно определить по более точном выяснении обстановки.

Планом русского командования предусматривалось проведение перегруппировок крупных войсковых масс. Надлежало перебросить 2-ю армию Северо-Западного фронта с рубежа рек Нарева и Немана в район Варшавы, а 4-ю, 9-ю и 5-ю армии Юго-Западного фронта – с рубежа р. Сана на участок Ивангород, Завихост. Задача осуществлялась последовательно, по мере того как в Ставке складывался окончательный план операции. 9(22) сентября в день получения указаний верховного главнокомандующего о перемещении одной из армий Юго-Западного фронта на Среднюю Вислу, генералу Эверту было приказано прекратить переправу своих войск через Сан и с 11 (24) сентября начать выдвижение к Ивангороду[70]
. Перемещая Эверта к Ивангороду, Иванов ставил перед ней задачу в случае развития удара немцами с северо-запада от Млавы на Нижний Нарев обеспечить правый фланг и тыл Юго-Западного фронта и оказать содействие Ольховского в удержании Варшавы.

В последнюю очередь из войск Юго-Западного фронта на среднюю Вислу перебрасывалась 5-я армия. Первоначально этот маневр не планировался. Еще 15 (28) сентября имелось в виду лишь несколько севернее сместить ее войска, чтобы занять ими полосу 9-й армии, направленной в район Юзефов, Аннополь, устье Сана. Соответственно сдвигалась к северу полоса 3-й армии. Корпусам 5-й армии надлежало начать перемещение 16 (29) сентября, выслав приданные им кавалерийские дивизии на р. Вислока. Задача армии состояла в том, чтобы, прочно став на Сане, готовиться к наступлению в направлении Кракова[71]
. Директива Ставки от 19 сентября (2 октября) требовала от главнокомандующего фронтом переместить на Среднюю Вислу и 5-ю армию. Ее войскам было приказано возможно скорее перейти в район Люблина, начав движение с 20 сентября (3 октября)[72]
. По мере выхода корпусов в указанный район намечалось перевозить их по железной дороге к Ивангороду[73]
.

Наряду с перегруппировкой армий Юго-Западного фронта осуществлялось перемещение на Среднюю Вислу части сил Северо-Западного фронта. Директивой от 18 (29) сентября Рузскому предписывалось направить в район Варшавы 2-ю армию. Фактически перемещение началось раньше. Еще 16 (29) сентября Ставка, принимая срочные меры по усилению обороны Варшавы, предписала Рузскому разработать соображения о наилучшем расположении корпусов 2-й армии для осуществления скорейшей переброски их к Висле[74]
. Ставке казалось, что войск двух фронтов, сосредотачиваемых на Средней Висле, недостаточно. Было предписано дополнительно отправить в Варшаву из состава 6-й армии 50-ю пехотную дивизию и полк Офицерской стрелковой школы. Имелось в виду усилить этими частями Принаревскую группу[75]
. В распоряжение Иванова передавались все прибывшие из глубокого тыла резервы верховного главнокомандования: 1-й Сибирский корпус, Забайкальская казачья бригада и 1-я Сибирская тяжелая артиллерийская бригада, 12-я и 14-я Сибирские пехотные дивизии. Выход армий в новый оперативный район осуществлялся в период с 10 (23) сентября по 1 (14) октября. Переброска войск производилась частью походным порядком, а частью - по железной дороге. Развертывание 2-й армии и частично 4-й армии обеспечивало постоянными укреплениями Варшавы и Ивангорода и выдвинутыми впереди крепостей оборонительными позициями на левом берегу Вислы. Остальные армии развертывались без соответствующего прикрытия. Сказался определенный просчет русского Генерального штаба, заблаговременно не принявшего нужных мер к укреплению рубежа Средней Вислы.

В конце сентября завершились стратегические перегруппировки на русском фронте. Очередной задачей являлся выход войск на рубеж развертывания. К ее решению приступил Иванов.26 сентября (9октября) он подписал директиву, где говорилось: «Целью ближайших действий ставится: 1) переправа войск 4-й и 5-й армий на левый берег Вислы и утверждение их на этом берегу, 2) развертывание всех сил 2-й, 5-й и 4-й армий и занятие ими общего фронта для дальнейшего наступления и атаки противника»[76]
. Директива не предусматривала переход армий в наступление. Имелось в виду закончить сосредоточение войск на Средней Висле, выждать подвоз подкреплений и занять исходное положение для ведения операции.

Обстановка на левом берегу Вислы складывалась крайне не приятно для русских. 9-я немецкая армия начав наступление 15 (28) сентября, настойчиво продвигалась вперед. Гинденбург намеревался произвести фланговый удар по 9-й русской армии, которая, как он предполагал, должна была переправиться через Вислу южнее Ивангорода. 20 сентября (3 октября) германские войска подошли к Висле.21-23 сентября (4-6 октября) начались боевые действия на фронте от Ивангорода до Сандомира. Немцы оттеснили русские авангарды на правый берег реки. Но их замысел о разгроме 9-й армии не осуществился, поскольку переправа этой армии через Вислу не последовала. Наступавшие южнее австрийские войска 26 сентября (9 октября) вышли к Сану. Их попытки форсировать реку были отбиты русскими.

Германское командование приняло новое решение. Намечалось главные силы 9-й армии повернуть на север и сделать попытку с хода овладеть Варшавой. 26 сентября (9октября) группа Макензена форсированным маршем через Радом, Бялобржеги устремилась к Варшаве. Противник рассчитывал на внезапность и быстроту действий.

Выполнение своих замыслов обеими сторонами должно было неизбежно привести к встречным столкновениям. Так оно и случилось. С 27 сентября (10 октября) на Средней Висле завязались ожесточенные сражения между 9-й германской армией и войсками 2-й, 5-й и 4-й русских армий. Соединения 2-й армии отражали настойчивые атаки противника, который стремился прорваться к Варшаве с юга. События в районе Ивангорода также развивались весьма напряженно. Генералу Эверту удалось в ночь на 27 сентября (10 октября) переправить 4-ю армию за Вислу.

Анализ хода боевых действий проливал свет на истинные намерения противника. Иванов правильно отметил «постепенное перемещение войск неприятеля к северу»[77]
. В связи с изменением обстановки русские войска получили новую задачу – «задержать противника на Висле и обеспечить подступы к Варшаве»[78]
. 2-й армии предстояло нанести контрудар, отбросить наступавшие немецкие части и тем обезопасить Варшаву участок Вислы ниже Гура Кальвария. 5-я, 4-я и 9-я армии должны были надежно оборонять рубеж Вислы между устьями Пилицы и Сана. Галицийской группе Брусилова следовало атаковать австро-венгров; конный корпус Новикова был обязан продолжать движение в район Варшавы для действий на правом фланге 2-й армии.

Встречные сражения под Варшавой и Ивангородом продолжались. Русские войска стойко отбивали натиск противника энергичными контратаками. Тем временем в штабе фронта царило уныние. Неудача с переходом армий за Вислу произвела на Иванова удручающее впечатление. Он определенно не справлялся с возложенной на него задачей по руководству столь огромной массой войск, сосредоточенной на Средней Висле. Ставка ставила задачу – «разгромить войска неприятеля, наступающего по левому берегу Вислы, с нанесением сильного удара против его левого фланга»[79]
. Ответственность за подготовку такого удара возлагалась на главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта генерала Рузского. С 1 (14) октября в его распоряжение переходили Принаревская группа с крепостью Новогеоргиевск, 2-я и 5-я армии, конный корпус Новикова. В задачу Рузского входило немедленное принятие решительных мер к удержанию возможно более широкого района на левом берегу Вислы до окончательного сбора всех сил с целью свободного их дебуширования через Вислу и обеспечение общей операции на Средней Висле со стороны противника, действующего из Восточной Пруссии[80]
. Важнейшей задачей армии Юго-Западного фронта ставилось: «действуя в полной связи с армиями Северо-Западного фронта, назначенными для нанесения главного удара со стороны Варшавы, приковать к себе возможно большее число неприятельских сил и тем облегчить выполнение основной задачи, возложенной, на армии Северо-Западного фронта»[81]
. В частности, им надлежало упорно удерживаться на Сане и Висле, стремясь при первой к тому возможности перенести действие на левые берега этих рек и особенно энергично развивая удар своим правым флангом. В задачу фронта также входило прочное удержание Галиции своими левофланговыми армиями.

Ставка придавала большое значение предстоящему наступлению. Верховный главнокомандующий считал, что «на берегах Вислы будет решена участь первого периода кампании, а может быть всей войны»[82]
. Он обращал внимание на необходимость тщательной его подготовки. Но наступление началось неодновременно. Первой перешла в атаку 2-я армия 5 (18) октября. Одновременно 5-я армия начала переправу через Вислу своего 19-го корпуса, а вслед за ним и 5-го корпуса. На направлении действий войск Северо-Западного фронта бои приняли ожесточенный характер. Противник произвел ряд контратак, но они не имели успеха. Вскоре его сопротивление было сломлено. 7 (20) октября германские войска начали отступление. Обе армии фронта перешли к энергичному преследованию быстро отступавшего противника[83]
.

Тем временем с 11 сентября (24 октября) развернулись крупные бои под Ивангородом. Здесь русским удалось неожиданно для австрийцев перебросить на левый берег Вислы 4-ю и 9-ю армии, которые и атаковали 1-ю армию Данкля с обоих флангов. Боевые действия, носившие местами характер встречных столкновений, приняли крайне ожесточенный и кровопролитный характер. Также вести боевые действия в лесистой местности было крайне неудобно. Но, несмотря на эти тяжелые условия, 4-я и 9-я армии разгромили австрийцев и принудили их постепенно отступать на юг. Все четыре русские армии продолжали развивать усиленное наступление на запад и юго-запад, имея общую задачу – готовиться для глубокого вторжения в пределы Германии через Верхнюю Силезию.

В целях обеспечения отхода своих войск от Средней Вислы австро-германское командование предприняло демонстрационное наступление против 3-й русской армии на р. Сан. Для оказания ей помощи генерал Иванов предложил 9-ю, а с ней и 4-ю армию направить во фланг австро-венгерским силам в Галиции. Русская Ставка согласилась с этим предложением. Поворот двух армий в южном направлении привел к большой растяжке фронта 2-й и 5-й армий. Это вынудило их прекратить преследование разбитых германцев. Теперь уже не 4-я армия должна была сообразовать свое наступление с 5-й, а наоборот[84]
, и уже не Юго-Западному фронту следовало равняться по Северо-Западному, а Северо-Западный должен был согласовывать наступление своих армий с 4-й и 9-й армиями[85]
. Таким образом, вместо первоначального плана глубокого вторжения в Германию получилось вторжение в Австро-Венгрию.

Варшавско - Ивангородская операция по количеству участвовавших в ней сил и по своему стратегическому замыслу являлась одной из крупнейших операций первой мировой войны. В ней принимала участие примерно половина всех сил русских, действовавших против Германии и Австро-Венгрии. Русское командование предприняло решительное наступление от Средней Вислы с целью глубокого вторжения в пределы Германии. Искусно осуществленная перегруппировка крупных сил к Средней Висле показала огромное значение в войне железных и шоссейных дорог для массовой переброски войск с одного участка фронта на другой.

Германское командование, ставившее своей целью защиту Познани и Силезии от вторжения русских, выполняло задачу под видом помощи австро-венгерским армиям, разбитым в Галицийской операции. В ходе операции оно расширило свой замысел, задавшись целью закрепиться на Висле и захватить Варшаву, что при тех силах и средствах, которыми оно располагало, было авантюрой. С точки зрения военного искусства идея флангового удара являлась попыткой осуществить «Шлиффеновские Канны». Операция окончилась крупной победой русского оружия. Однако русское командование не использовало всех возможностей. Это позволило германцам ускользнуть от окончательного разгрома и приступить к выработке нового плана, выполнение которого привело к Лодзинской операции.

V.
Лодзинская операция

Во второй половине октября положение сторон на русском фронте было таково. На правом фланге продвигавшаяся в западном направлении 10-я армия вышла к границе с Восточной Пруссией, имея перед собой 8-ю германскую армию. Между Вислой и Пилицей наступали 2-я и 5-я армии, преследуя 9-ю германскую армию, которая сумела оторваться от русских войск и отойти к р. Варте, на участок Серадзъ, Ченстохов. Эти русские армии состовляли Северо-Западный фронт. Войска противника были объеденены во вновь образованный германский Восточный фронт, в командование которым 19 октября (1 ноября) вступил П. Гинденбург со своим начальником штаба Э. Людендорфом[86]
. Общее соотношение сил на фронтах было в пользу русских. Однако состояние армий не позволяло предпринимать сколько-нибудь крупные военные операции. Войска нуждались в отдыхе. Соединения и части имели большой некомплект личного состава. Не хватало оружия и боеприпасов, обстановка требовала особой «осторожности и вдумчивости в принятии решений для продолжения борьбы с Центральными державами»[87]
. Но русская Ставка переоценила победу, одержанную в Варшавско-Ивангородской операции. Быстрый отход германо-австрийцев она рассматривала как признак их полного поражения. Возникла мысль продолжить наступление с целью вторжения русских армий в пределы Германии.

20 октября (2 ноября) Ставка отдала директиву №5366, положившую начало выработке плана новой крупной стратегической операции на русском фронте[88]
. Конечной целью, к достижению которой направлялись все усилия вооруженных сил, являлось вторжение в Германию. Главную массу войск предполагалось направить в промежуток между Вислой и Судетами. Это требовало постепенного выдвижения армии на соответствующий рубеж, коковым намечались линии Кола, Ченстохов, Освенцим. Одновременно требовалось прочно обеспечить их с флангов – со стороны Восточной Пруссии и Галиции. Этому верховный главнокомандующий придавал столь важное значение, что даже не считал возможным продвигать далее корпуса 2-й и 5-й армий до тех пор, пока не будет достигнуто более решительных результатов на Нижней Висле и Сане. Отсюда вытекали и ближайшие задачи фронтов. Северо-Запад­ному фронту предстояло сломить сопротивление германцев в Во­сточной Пруссии, отбросить их за линию Мазурских озер, утвер­диться на Нижней Висле. Задача Юго-Западного фронта заклю­чалась в том, чтобы, действуя также наступательно, одержать по­беду над австрийцами в Галиции. Считалось крайне необходимым нажимом на оба фланга войск противника, находящихся южнее Вислы, затруднить их отход в западном направлении.

Наступление в Галиции со стороны Карпат должно было обеспечиваться выдвижением соответствующих сил на перевалы и попыткой дви­нуть конницу на Венгерскую равнину. Верховный главнокоман­дующий потребовал от фронтов проявить упорство и настойчи­вость, чтобы выполнить свои задачи возможно скорее, ибо всякая задержка в этом деле вела к невыгодной для русских «отсрочке дальнейшей операции на левом берегу Вислы»[89]
.

Директива Ставки обязывала главнокомандующих фронтами принять все меры к упрочению положения армий, развернутых на левом берегу Вислы, устройству их тыла, подвозу необходи­мых укомплектований и запасов. Особое внимание обращалось на возведение достаточного числа вполне обеспеченных переправ через Вислу и быстрейшее восстановление железных дорог. Ста­вилась задача достигнуть армиями обоих фронтов указанного им рубежа Унейов, Шадек, Ласк, Роспржа, Пжедборж, Андреев, р. Нида. Разграничительная линия между фронтами, установлен­ная ранее до Пжедборжа, была продолжена на Новорадомск, Крейцбург. «Этот первый план Ставки был предварительной ори­ентировкой для подготовки к наступлению в пределы Гер­мании»[90]
.

Фронты по-разному оценивали предположения Ставки относи­тельно плана дальнейших действий. Генерал Рузский в своем до­кладе Янушкевичу от 23 октября (5 ноября) выразил согласие с основной идеей директивы, но сделал ряд дополнений[91]
. Он счи­тал целесообразным увеличить глубину операции, отнеся рубеж выхода войск к линии Познань, Нейсе. По его мнению, необхо­димо было также внести изменения в организацию стратегиче­ского руководства. По смыслу директивы Ставки армиям русского фронта надлежало действовать в трех группах и вести три взаимосвязанные операции — в Восточной Пруссии, на террито­рии Западной Польши и в Галиции. Сообразно этому предлага­лось образовать три командования. «... Правильная организация управления всеми нашими предстоящими операциями, — писал Н. В. Рузский, — требует трех самостоятельных начальников: одного для Восточной Пруссии, другого для центральной группы, имеющей целью действия в Завислинском районе, и третьего для Галицийской группы...»[92]
. Все они должны быть подчинены верховному главнокомандующему.

Соображения командования Юго-Западного фронта относи­тельно военных действий на предстоящий период были изложены в записке генерала М. В. Алексеева от 21 октября (3 ноября)[93]
. Ее автор писал, что в соответствии с выработанным планом вся военная мощь Германии обращена исключительно на запад, против Франции и Англии. Защиту своих интересов ста русском фронте, говорилось в записке, германская стратегия возложила всецело на австрийскую армию[94]
. Последняя обеспечивала пути на Будапешт и Вену. Одновременно она прикрывала и пути на Берлин, где были сосредоточены все руководящие нити политики и стратегии противников России. Отсюда, как считал Алексеев, не одержав победы над австрийцами, нельзя рассчитывать на смелость и быстроту наших операций на Берлин[95]
. Он предлагал основную массу русских вооруженных сил направить на разгром австро-венгерской армии, а Галицию признать главным театром военных действий. Соответственно этому надлежало произвести перераспределение войск.

Силы русских на западной границе исчислялись тогда в 37 корпусов. Из них 16 корпусов Ставка предназначала для главной операции, а остальные распределяла поровну для дейст­вий на флангах стратегического фронта. Алексеев считал такую группировку не отвечающей обстановке. Направление четверти всех сил в Восточную Пруссию, т. е. туда, где не решалась участь войны, было, по его мнению, недальновидным. Это лишало глав­ный театр нескольких корпусов. Сам результат борьбы в том районе не мог отразиться существенным образом на важнейших операциях. Наоборот, выделение такого же количества сил в Га­лицию, где предстояла длительная борьба с главной массой про­тивника, было явно недостаточно. Предложение Алексеева своди­лось к следующему: 1) оставить для обеспечения правого фланга в 10-й и 1-й армиях не более 6 корпусов; 2) 2-ю армию выдви­нуть к западу, в сторону границы, доведя ее состав до 10 корпу­сов за счет войск восточнопрусской группировки и гарнизона Вар­шавы (27-й корпус); 3) остальные силы — не менее 21 корпуса — сосредоточить для проведения операции в Галиции. Требовалось 5-ю, 4-ю и 9-ю армии с занимаемой линии расположения повер­нуть к югу и направить за Вислу, во фланг и тыл войск против­ника с задачей нанести им вторичное поражение в таком размере, чтобы на последующее время армия Австро-Венгрии не явля­лась сколько-нибудь «сильной и существенной помехой на пути достижения основной цели воины»[96]
.

Генерал Н. И. Иванов 23 октября (5 ноября) представил записку Алексеева верховному главнокомандующему. Одновре­менно он доложил, что вполне разделяет высказанные в ней взгляды, ибо до тех пор, пока австрийские армии не будут раз­биты, они всегда будут иметь возможность устроиться за Карпа­тами и к западу от Кракова, а затем, пользуясь хорошо разви­той сетью железных дорог, угрожать на реках Варте, Одере и западнее Одера левому флангу и тылу русских армий, которые предполагалось направить против Германии[97]
. Развивая мысль Алексеева о невозможности выполнить те обязанности, которые Ставка возлагала на войска Юго-Западного фронта, Иванов писал: «Прочное удержание в наших руках части Галиции и Северной Буковины, или по крайней мере района Черновиц, ближайшее обложение Перемышля и Кракова, обеспечение всех этих опера­ций со стороны длинной линии Карпат и, наконец, обеспечение фланга и тыла наших армий, наступающих на запад в пределы Германии, представляется непосильной задачей для ослабленных 10 корпусов 3-й, 8-й и 11-й армий, которые ныне действуют в Га­лиции, задачей непосильной до тех пор, пока не разбиты ав­стрийские армии»[98]
. Суммируя сказанное в записке Алексеева и свои собственные предположения, Иванов приходил к таким выводам: 1) одновременно преследовать две одинаково важные цели, а именно — наступать на Берлин и вместе с тем вести военные действия в Галиции против австрийской армии — войска фронта не в состоянии; 2) прежде чем проводить решительную операцию в пределах Германии, нужно «окончательно расшатать и разбить австрийскую армию»; 3) для выполнения этой задачи расположенных в Галиции десяти сильно ослабленных корпусов недостаточно; 4) необходимо дополнительно направить в Гали­цию, на Верхнюю Вислу (западнее устья Дунайца) еще 9-ю, 4-ю и 5-ю армии, обеспечив Среднюю Вислу 1-й и 2-й армиями[99]
. Ставка отклонила предложения главнокомандующих фронтами и потребовала проводить в жизнь идею, изложенную в директиве от 20 октября (2 ноября). Сама она продолжала совершенство­вать план операции, уточняя и конкретизируя задачи фронтов. Оценивая обстановку, сложившуюся к концу октября (началу ноября), Ставка полагала, что главные силы германцев сосредо­точиваются на направлении Велюнь, Ченстохов. Что касается группировки австрийских войск, то она представлялась еще в не­достаточной степени выясненной. Считалось, что австро-венгер­ские войска раскололись на две большие группы, из которых одна отходила на Краков по обоим берегам Вислы, другая — из района Перемышля на запад и частью на юго-запад. В Карпатах про­тивник переходил к обороне, а местами даже отступал[100]
. Такая довольно неопределенная обстановка вынуждала Ставку повре­менить с переходом в наступление[101]
. Но она отнюдь не намере­валась откладывать начало операции на неопределенный срок. Ее беспокоило то, что потеря соприкосновения с противником могла привести к нежелательным последствиям. Отойдя на свою территорию и пользуясь хорошо развитой сетью железных дорог, он имел возможность «легко менять группировку своих сил, создавая на желательных направлениях выгодную для себя обста­новку»[102]
. Одновременно стали поступать сведения о перевозке подкреплений с французского фронта. Это заставляло торопиться с началом общего наступления.

28 октября (10 ноября) Ставка отдала новую директиву № 5565[103]
. Она считала, что наступление «могло бы уже на­чаться 30-го и, во всяком случае не позднее 31 октября»[104]
. Ука­зывалось, что предстоящее общее наступление, имеющее конеч­ной целью глубокое вторжение в Германию, первоначально должно преследовать задачу сломить сопротивление германцев, если бы они попытались таковое оказать на фронте Калиш, Чен­стохов, и затем, не останавливаясь, прочно утвердиться на линии Ярочин, Остров, Кемпен, Крейцбург, Люблинец, Катовице, Ос­венцим.

Для выполнения поставленной задачи верховным главно­командующим намечался следующий способ действий:

1) из четырех армий, действующих на левом берегу Вислы, усилия двух центральных должны быть направлены на разгром ченстоховской группы противника при одновременном обеспече­ нии этого маневра наступлением правофланговой армии на Калиш и Велюнь, а левофланговой — на Краков;

2) армии, действующие на торно-млавеком направлении и в Восточной Пруссии, должны энергично продолжать выполнение прежней задачи по обеспечению правого фланга и тыла армий, находящихся на левом берегу Вислы;

3) армии, действующие в Галиции, продолжая безостановоч­- ное преследование отступающих перед ними австрийцев, должны частью сил обложить крепость Перемышль и энергично подготов­- лять атаку, постепенно закупорить Карпаты и вывести возможно большее число войск к верховьям Вислы;

4) в целях объединения действий войск, предназначенных для атаки ченстоховской группы противника, 4-я армия на период предстоящей операции временно переходила в подчинение главно­- командующего армиями Северо-Западного фронта.

Предположения, изложенные в директиве, не носили катего­рического характера. Они, как и предыдущие, сообщались главно­командующим фронтами для ознакомления. К началу ноября перед германским верховным командованием стояла дилемма: продолжать ли искать решения войны на Западе или перенести центр тяжести операций на Восток против России. 26 октября (8 ноября) генерал Э. Фалькенгайн в своей главной квартире в Мезьере вместе с начальником военных сообщений полковником В. Тренером обсуждал план перевозок крупных гер­манских сил на Восток. В духе такого решения был информирован подполковник Р. Хенч, направленный в австро-венгерскую главную квартиру для переговоров с генералом Ф. Конрадом. Но сражение на Ипре, где германцы со дня на день ждали крупных успехов, не позволило провести это решение в то время в жизнь. Поэтому Гинденбургу было предложено начать операцию в основ­ном теми силами, которыми располагал главнокомандующий на Востоке.

Ядро германских сил — 9-я армия под командованием Макензена скрытно от русских перебрасывалась в район Торна. Туда же направлялись прибывающие подкрепления с Западного фронта и некоторые части, взятые из 8-й армии. Германские войска, предназначенные для проведения операции, были развер­нуты в двух группах. Главную из них составляла 9-я армия, а вспомогательную — четыре неполных корпуса («Грауденц», «Познань», «Бреславль», «Торн»). 9-й армии ставилась задача нанести внезапный удар по правому флангу группировки Северо-Западного фронта, предназначенной для наступления на Берлин. Одновременно предполагалось (вести активные действия силами австро-венгерских армий в северо-восточном направлении на­встречу 9-й немецкой армии. Следовательно, германо-австрий­ское командование планировало грандиозную стратегическую опе­рацию по окружению в Западной Польше главной группировки русских войск.

В Ставку начали поступать сведения о появлении на левом берегу Вислы, севернее Калиша, новых германских частей. Счита­лось, что противник производил перегруппировку. Это побудило ускорить наступление. 30 октября (12 ноября) Ставка отдала третью директиву. Она предусматривала переход 1 (14) ноября армиями, развернутыми на левом берегу Вислы, в общее наступ­ление, придерживаясь оснований, изложенных в директиве № 5565 от 28 октября (10 ноября). Целью наступления ставилось «по­мешать упомянутой перегруппировке противника и удержать в наших руках инициативу действий»[105]
.

Директива Ставки от 30 октября (12 ноября) ясно указывала Рузскому на сосредоточение крупных германских сил между Вислой и Вартой. В самом штабе его фронта было об этом доста­точно материала. Так, 28 октября (10 ноября) командующий 2-й армией С. М. Шейдеман, оценивая действия германцев, пред­полагал, что, «сосредоточивая свои войска в районе Ченстохова, они в то же время собирают их в районе Познани с целью под­готовить удар по нашему правому флангу при дальнейшем нашем наступлении»[106]
. 29 октября (11 ноября) начальник штаба армии генерал Чагин отметил: «...Противник все более и более раз­вивает активную деятельность против нашего правого фланга, сосредоточив здесь уже значительные силы...»[107]
Он считал, что «новая группировка сил противника может вызвать необходимость перемены операционного направления фронтом на северо-запад»[108]
.

Рузский не учитывал изменений в обстановке. 31 октября (13 ноября) он подписал директиву о наступлении. Она была основана на неверной оценке группировки германских войск. Счи­талось, что главные силы 9-й армии отошли на Велюнь (около двух корпусов) и Ченстохов (около четырех корпусов). Предпо­лагали, что в районе Калиша находилось до корпуса и двух-трех кавалерийских дивизий, а со стороны Торна по левому берегу Вислы наступали примерно две дивизии, которые теснили 5-й Сибирский корпус из района Влоцлавска. Отмечалась некото­рая переброска сил противника из Восточной Пруссии в район Торна[109]
.

Ложное представление об обстановке повлекло за собой и ошибку в определении цели операции — глубокое вторжение в Гер­манию. Переход в контрнаступление намечался утром 1 (14) но­ября. Ставка, ознакомившись с решением Рузского, обратила его внимание на наличие между Вартой и Вислой не менее четырех неприятельских корпусов и указала на необходимость «изменить план действий и назначить новый срок для начала наступления»[110]
. Но Рузский не принял это в расчет. Он был охвачен идеей похода в Германию и настаивал на своем. Ни план операции, ни срок ее начала не были изменены. 31 октября (13 ноября) Рузский донес Янушкевичу: «Начало наступления 2-й, 5-й и 4-й армий мною назначено на 1 ноября, и не откладываю»[111]
.

Процесс выработки оперативных решений накануне Лодзинской операции свидетельствует о большой творческой работе штаба верховного главнокомандующего и штабов фронтов. Но от­рицательную роль играла слабо поставленная стратегическая раз­ведка. Сведения о противнике поступали поздно. Это вынуждало часто менять решения. Не было твердости в руководстве со сто­роны Ставки. В результате русские начинали операцию с планом, который совершенно не отвечал действительности. Серьезная опасность, нависшая над правым флангом их наступательной группировки, игнорировалась главнокомандующим Северо-Запад­ным фронтом.

Германское командование, зная о намерениях русских, решило упредить их действия. 29 октября (11 ноября) 9-я армия начала свой фланговый удар. Ее корпуса прорвались между 1-й и 2-й русскими армиями, создав угрозу тылу основной группировки войск Северо-Западного фронта. Это вынудило Рузского отменить план наступления, предусмотренный директивой от 31 октября (13 ноября). В течение 1—3 (14—16) ноября им был принят ряд решений, которые предусматривали выполнение сложного контрманевра войск фронта с целью поставить их в наиболее вы­годное положение для отражения удара 9-й германской армии. Смысл контрманевра состоял в повороте 2-й и 5-й армий с за­падного направления на северо-западное. Ставка и главнокоман­дование фронта шли на большой риск, почти не оставляя при­крытия с запада. Но решения были правильными, и они пол­ностью себя оправдали[112]
.

Командование 9-й германской армии первоначальной целью ставило срыв русского наступления в пределы Силезии. Когда эта цель была достигнута, оно приступило к реализации более широкого замысла. Предполагалось двойным охватывающим уда­ром фланговых групп Р. Шеффера и Р. Фроммеля окружить в районе Лодзи 2-ю и 5-ю армии русских. Группа Шеффера по­лучила задачу обходить Лодзь с северо-востока, востока и юго-востока, а группа Фроммеля — с запада. Обе группы должны были встретиться южнее Лодзи, замкнув кольцо вокруг двух рус­ских армий. Это решение не соответствовало наличным силам и средствам.

Замысел германского командования был разгадан в первый нее день Лодзинского сражения. 5 (18) ноября штаб 2-й армии так оценивал обстановку: «Направляя сильные удары в промежуток между 1-й и 2-й армиями, а также начав наступление и с запада, немцы, видимо, стремятся отрезать армию от Варшавы, ее окру­жить»[113]
. Одновременно штаб армии высказывал мнение о наибо­лее целесообразном способе противодействия намерениям врага. «Необходимо, — докладывал он штабу фронта, — быстрое и энер­гичное наступление 5-й армии из-за левого фланга 2-й армии и движение каких-либо частей с фронта Лович, Скерневицы во фланг немцам, стремящимся обойти правый фланг армии и отре­зать ее от сообщений с Варшавой»[114]
. Эти соображения и были положены в основу всех последующих действий русского командования, направленных на срыв охватывающего маневра 9-й гер­манской армии.

Германцы прилагали огромные усилия, чтобы охватить с двух сторон 2-ю и 5-ю армии. Их наступление поставило русских в трудное положение. Особенно опасным было продвижение их фланговых группировок и в первую очередь группы Шеффера, которой удалось обойти Лодзь с востока и выдвинуться в район южнее ее. Оно раскололо силы русских на две части, одну из ко­торых составляла 1-я армия, а другую — 2-я и 5-я армии. Управление войсками нарушилось. Создалась реальная угроза окруже­ния и последующего уничтожения основных сил Северо-Западного фронта в районе Лодзи. Но русское командование проявило не­обходимую гибкость оперативной мысли. Оно сумело противопо­ставить германскому маневру двойного охвата действенные меры.

2-я армия стойко обороняла Лодзь. 5-я армия встала южнее Лодзи мощным заслоном на путях движения групп Шеффера и Фроммеля. 1-я армия, выделив Ловичский отряд, наступала его силами с северо-востока в тыл группы Шеффера. Макензен был поставлен перед необходимостью отказаться от своего плана. 9 (22) ноября Шефферу было приказано выйти из боя и отступать.

8—12 (21—25) ноября наступил кризис Лодзинской операции. Накануне его были моменты, когда Ставка допускала возмож­ность неудачного для русских исхода боевых действий. 7 (20) ноября на просьбу Иванова ознакомить его с общими соображениями на тот крайний случай, если принятые меры про­тиводействия германцам не привели бы к успешным результатам, Янушкевич сообщал: «..Верховный главнокомандующий выска­зал, что, прежде всего крайне необходимо исчерпать все средства, дабы сломить сопротивление противника. Если же победа будет не за нами, то придется отходить к Висле и Сану, остановившись во что бы то ни стало на заранее подготовленных позициях левого берега Вислы и удерживая в своих руках переправы на Сане»[115]
. Об этом же был информирован Рузский телеграммой Данилова от 8 (21) ноября[116]
.

16 (29) ноября в Седлеце верховный главнокомандующий назначил совещание с главнокомандующими фронтами, которых пожелал «видеть лично для совместного обсуждения предполо­жений о дальнейших действиях и выслушивания доклада о со­стоянии армий и степени материального их обеспечения»[117]
. В ра­боте совещания приняли участие также начальники штабов фронтов и главные начальники снабжений. К этой встрече выс­ших военных руководителей генерал-квартирмейстер Ставки ГО. Н. Данилов подготовил записку № 1504 «О ближайших ме­роприятиях для обеспечения успехов дальнейших военных дей­ствий», датированную 15 (28) ноября. В ней дана подробная оценка стратегического положения на русском фронте и изложены взгляды на будущее[118]
.

Очередной задачей Ю. Н. Данилов считал проведение опера­ции по глубокому вторжению наших «армий в пределы неприя­тельской территории»[119]
. Эта операция, по его мнению, «должна считаться и впредь основной». Поскольку она несомненно будет сопряжена с преодолением многих трудностей, Данилов по­лагал, что к ней можно было приступить «только после полного обновления армий»[120]
. Автор глубоко проанализировал то, что нужно было сделать в этой области. Наиболее остро стоял во­прос о стратегических резервах. По мнению Данилова, обзор операций, бывших за истекший период войны, приводил к за­ключению, что успешное их завершение во многом обязано тому обстоятельству, что до самого последнего времени не прекра­щался приток на запад свежих сил либо с окраины империи, либо с второстепенных участков фронта, а именно — из Петро­градского и Одесского военных округов. Этот приток войск, яв­лявшихся резервом в руках верховного главнокомандующего, направлялся в зависимости от обстановки и условий каждой операции в тот или иной район театра военных действий. Так, говорилось в записке, обстояло дело в Галицийской битве, когда прочное положение люблин-холмской группы (4-я и 5-я армии) было достигнуто исключительно приливом свежих войск, направ­ленных из районов Варшавы, Петрограда и Кавказа. Весь успех Варшавско-Ивангородской операции также следовало приписать своевременному и непрерывному прибытию к Варшаве подкреп­лений в период с 18 сентября (1 октября) по б (18) октября (1-й и 2-й Сибирские корпуса и 63-я пехотная дивизия). Наконец, и завершавшаяся Лодзинская операция показала, что в числе дру­гих причин немаловажную роль сыграла заранее предусмотрен­ная переброска новых сил к Варшаве (два полка 3-й Туркестан­ской стрелковой бригады, 55-я и 57-я пехотные дивизии и от­части 3-я Сибирская стрелковая дивизия)[121]
.

Однако, указывал далее генерал Данилов, запас свежих сил, могущих быть передвинутыми на запад, уже иссякает. Пока можно было принимать в расчет лишь 9-ю и 10-ю Сибирские стрелковые дивизии и два полка 3-й Туркестанской стрелковой бригады, которые не успели еще подойти, и вновь формируемые 13-й и 15-й корпуса. Время прибытия на театр военных действий всех поименованных соединений было неизвестно. Перевозка их могла быть закончена не так скоро. Затем приток резервов пре­кратится окончательно. Следовательно, «в руках верховного главнокомандующего уже не будет того рычага, коим он мог до на­стоящего времени регулировать ход операций, направляя в нуж­ную минуту в район решающих действий свежие силы для до­стижения превосходства» над противником[122]
. При этих условиях, начиная с будущей операции, каждому фронту надлежало рас­считывать на свои силы, группируя их таким образом, чтобы иметь возможность управлять ходом событий. Рекомендовалось части, составлявшие резерв фронта, располагать в районе круп­ных железнодорожных узлов в полной готовности к посадке для направления их к решающему пункту сражения.

Наряду с решением проблемы резервов представлялось без­условно необходимым «принять самые энергичные меры для при­ведения армий в должную боеспособность»[123]
. Это диктовалось тем, что войска в течение четырех месяцев вели военные дейст­вия, причем некоторым частям пришлось провести в боях свыше 50 дней. К числу неотложных мер Данилов относил: а) пополне­ние людьми (офицерами и солдатами), лошадьми и материальной частью; б) обеспечение армии в возможно большем размере бое­выми припасами — артиллерийскими и ружейными патронами и иными предметами снабжений; в) строгий пересмотр и замена лиц начальствующего состава в связи с оценкой их бывших действий. Выполнение этих мер «обязательно должно предшествовать началу развития дальнейших операции»[124]
.

Относительно ближайших задач фронтов генерал Данилов высказывал такие соображения. Считалось, что армии Северо-Западного фронта занимали крайне невыгодное положение. Их основная группировка с севера и юга охватывалась противником. Это не давало сколько-нибудь твердых оснований рассчитывать на широкое развитие наступательных действий по левому берегу Вислы без опасения получить очередной контрудар со стороны немцев. Предлагалось в случае, если бы удалось принудить гер­манцев к новому отходу из района между Вислой и Вартой, выдвинуться главными силами не далее линии Плоцк, Красие-вице, Домбе. Дальнейшее преследование надлежало вести лишь авангардами и кавалерией. На указанном рубеже нужно было надежно (закрепиться, обеспечив левый фланг достаточно сильной группой. Ей предстояло стать на Варте фронтом к Калишу и войти в связь с армиями Юго-Западного фронта. После этого следовало приступить к перегруппировке армий фронта, действую­щих на левом берегу Вислы, с целью образования достаточно сильных резервов. Одновременно требовалось вернуть все части к своим войскам, распределить по корпусам отдельные дивизии[125]
.10-й армии необходимо было самым упорным и настойчивым образом продолжать свое наступление в Восточной Пруссии, скорейшему овладению которой придавалось исключительно важное значение. Успех наступления, отмечалось в записке, раз и навсегда обеспечит правый фланг и тыл нашего стратегического фронта от ударов противника, опасность которых возрастала бы по мере продвижения русских армий в глубь неприятельской территории. «Став прочно на Нижней Висле, — писал Данилов, — мы не только парализуем эту опасность, но будем иметь возможность привлечь к дальнейшим действиям на левом берегу Вислы боль­шую часть 10-й армии»[126]
. Автор записки считал необходимым впредь до выполнения 10-й армией своей задачи надежно при­крыть на правом берегу Вислы млавское направление. Он предла­гал расположить на нем особую группу войск в составе не менее трех корпусов. Эта группа, действуя наступательно на Сольдау, в значительной степени могла бы способствовать 10-й армии в овладении Восточной Пруссией. Одновременно она должна была обеспечить удержание в руках русских района Варшава, Ново-георгиевск, Згерж и Нижний Нарев примерно до Рожан вклю­чительно. В состав войск укрепленного района, кроме гарнизона Новогеоргиевска, включался 27-й корпус (две второочередные дивизии). Он должен был находиться в Варшаве, откуда мог быть выдвинут на линию особым распоряжением Верховного главнокомандующего.

Основной задачей армий Юго-Западного фронта, по мнению Данилова, являлось настойчивое развитие достигнутого успеха над австрийцами. Необходимо было, обеспечивая возможно меньшими силами удержание Галиции и занимая прочно важнейшие про­ходы в Карпаты, иметь все остальные силы сосредоточенными в соответствующих районах для нанесения окончательных ударов австро-германским войскам, развернутым по линии Ченстохов, Краков и южнее. Главный удар рекомендовалось произвести ле­вым флангом, нацеливая его примерно в направлении на Оппельн[127]
. Это должно было содействовать сближению с армиями Северо-Западного фронта и отбросить австрийцев от естествен­ных путей их отступления к Вене. Обращалось внимание на воз­можность по прохождении войсками меридиана Кракова выделе­ния строго необходимых сил для блокады этой крепости из числа второочередных дивизий и выставления заслона южнее Кракова в сторону главных Карпатских проходов в Западной Галиции.

Мы подробно остановились на разборе содержания записки Данилова, ибо она дает довольно наглядное представление о ра­боте стратегической мысли Ставки верховного главнокомандую­щего. Как видно из сказанного, автор записки предлагал совеща­нию 16 (29) ноября следующее: 1) на левом берегу Вислы Северо-Западному фронту обороняться, а Юго-Западному — развивать наступление на ченстохов-краковском направлении; 2) на правом фланге общего стратегического фронта силами 10-й армии овла­деть Восточной Пруссией, на левом — обеспечить прочное удер­жание Карпатских проходов и Галиции; 3) образовать на млавском направлении особую группу войск, с тем чтобы ее наступле­нием на Сольдау содействовать операции 10-й армии в Восточной Пруссии и одновременно прикрыть весьма важный в стратегиче­ском отношении район Варшава, Новогеоргиевск, Зегрж, Нижний Нарев. Итак, намечался переход к обороне лишь левобережным крылом Северо-Западного фронта и Галицийской группой Юго-Западного фронта. На остальных участках предусматривались наступательные действия.

В труде «Потеря нами Галиции» М. Д. Бонч-Бруевич крайне отрицательно отозвался о записке Ю. Н. Данилова, хотя и заме­тил, что критика содержавшихся в ней предположений не входила в его намерения. Главным недостатком документа он считает то, что в нем не дана суммарная оценка обстановки, не сформулиро­ваны основная стратегическая задача всей войны и ее ближайшая задача с расчетом сил, времени и расстояния, из которого выте­кали бы как следствие задачи каждого фронта. По мнению ав­тора, верховное главнокомандование вообще не имело представле­ния о ближайшей задаче великой войны и ее даже будто бы «не пыталось отыскивать»[128]
. Думается, что Бонч-Бруевич глубоко неправ. Записка Данилова — не оперативный план, а всего лишь набросок предварительных соображений Ставки, материал к сове­щанию, где должны были приниматься окончательные стратеги­ческие решения. В ней нельзя искать того, что хотелось бы найти ее критику. И все же объективный анализ документа показывает, что Ставка достаточно ясно изложила и свой взгляд на обста­новку и вполне определенно высказалась об очередной стратеги­ческой задаче, и достаточно четко определила ближайшие задачи фронтов. Другое дело, в какой мере взгляды верховного главно­командования отвечали действительному положению вещей.

Общая оценка стратегической обстановки на русском фронте, как нам кажется, в записке Данилова дана правильно. Ее автор верно указал на то, что нужно было сделать, прежде чем присту­пать к проведению операции по глубокому вторжению в пределы Германии. Однако совершенно очевидно, допускалась переоценка возможностей фронтов при постановке им ближайших задач. В ча­стности, вряд ли был смысл продолжать наступление 10-й армии в Восточную Пруссию. Тут нельзя не согласиться с рассужде­ниями М. Д. Бонч-Бруевича. Он замечает, например, что идея ов­ладеть Восточной Пруссией, ясная и целесообразная с точки зре­ния обеспечения правого фланга и тыла армий левого берега Вислы в то время, когда они разовьют свое наступление в глубь Германии, — быстро расплылась в неопределенный план решить эту задачу только одной 10-й армией. По образному выражению автора, вполне правильная идея, промелькнув «как мгновенный блеск молнии», «погасла в кромешной тьме своей незакончен­ности»[129]
. 10-я армия уже наткнулась на укрепления Мазурских озер, преодолеть которые не имела сил. Содействие Млавской группы признавалось весьма проблематичным, поскольку все вни­мание этой группы было бы отвлечено на выполнение поставлен­ной ей совершенно конкретной задачи — обеспечить удержание определенного района. Бонч-Бруевич делает вывод: «Совершенно очевидно, что для овладения Восточной Пруссией следовало пред­ложить разработанный оперативный план, в котором действия 10-й армии являлись бы лишь одним из звеньев этой довольно сложной операции»[130]
. Вызывает также сомнение оправданность намерения развивать наступление на Ченстохов и Краков. Ве­роятно, наиболее целесообразным было бы решение о временном переходе к стратегической обороне на всем русском фронте. Это вполне отвечало бы общей обстановке и тем выводам из нее, ко­торые сделал сам генерал Данилов.

Совещание в Седлеце открылось 16 (29) ноября, как и наме­чалось. Оно длилось весь вечер и ночь на 17 (30) ноября. Прото­кола совещания в делах Бонч-Бруевичем не было найдено[131]
. Не удалось его обнаружить и нам. Но о том, что происходило в Сед­леце и какие решения там были приняты, довольно отчетливое представление дают доклад великого князя Николая Николаевича Николаю II от 17 (30) ноября 1914 г.[132]
и директива верховного главнокомандующего № 6045 от 17 (30) ноября 1914 г.[133]
Генерал Рузский, оценивая обстановку на левом берегу Вислы, с полной определенностью высказал мысль, что положение его войск на линии Илов, Шадек, Щерцов флангом к Варшаве является крайне опасным. Противник на всех участках фронта упорно держался, делая попытки прорвать расположение русских атаками на Лович и стремясь охватить их левый фланг. Он подтягивал новые силы в виде свежих частей и укомплектований. В то же время боевой состав войск Северо-Западного фронта был крайне ослаб­лен потерями, понесенными в ноябрьских боях. Имелись дивизии, в которых насчитывалось всего 15 офицеров и менее 2 тыс. ун­тер-офицеров и солдат. Пополнения подходили крайне медленно. Недостаточным был и приток огнестрельных припасов[134]
. Эти не­благоприятные условия, как утверждал Рузский, препятствовали ему «с должной устойчивостью занимать нынешний фронт впредь до приведения армий в полную боевую готовность»[135]
. Генерал Иванов, со своей стороны, доложил, что армии его фронта испы­тывают аналогичные трудности и, хотя они продолжали «одер­живать частные успехи над австрийцами, однако рассчитывать на полную победу над ними в течение ближайших дней невоз­можно»[136]
.

Верховный главнокомандующий, выслушав доклады о состоя­нии дел на обоих фронтах и обсудив совместно с главнокоман­дующими сложившуюся обстановку, принял решение начать от­вод армий Северо-Западного фронта, развернутых на левом берегу Вислы, на линию Илов, Петроков. Он полагал, что такая мера «сократит протяжение фронта этих армий и улучшит их страте­гическое положение»[137]
. Соответственно следовало отвести и ар­мии Юго-Западного фронта, но сделать это нужно было посте­пенно, начиная с правого фланга, чтобы указанный маневр «не имел сразу характера общего отхода»[138]
. На совещании было признано целесообразным произвести перемену в руководстве 1-й армией, поскольку плохое управление войсками этой армии тяжело отразилось «на общем течении Лодзинской операции»[139]
. Вместо генерала Ренненкампфа была утверждена кандидатура командира 5-го корпуса генерала А. И. Литвинова, предложенная Рузским. Вслед за тем возникла необходимость заменить Шейдемана на посту командующего 2-й армией. На эту должность 20 ноября (3 декабря) был назначен командир 20-го корпуса генерал Смирнов[140]
.

Директива верховного главнокомандующего, отданная после совещания, содержала следующие требования: 1)сделать все необходимые распоряжения для того, чтобы в ночь на 18 ноября (1 декабря) возможно было начать отвод армий обоих фронтов, находившихся на левом берегу Вислы, на линию Илов, Томашов, р. Нида и далее к р. Висла для занятия на ее левом берегу зара­нее подготовленных позиций на путях к Варшаве и Ивангороду; 2) по мере отхода к р. Висле главнокомандующему армиями Се­веро-Западного фронта надлежало образовать в районе Варшавы сильный резерв для парирования возможного удара немцев со стороны района Млавы; 3) 10-й армии энергично продолжать выполнение возложенных на нее задач; 4) на обязанности Юго-Западного фронта лежало удержание Восточной Галиции; 5) пре­делом отхода на правом берегу Вислы устанавливалась река Сан с непременным сохранением в своих руках расположенных на ней переправ; 6) при отходе армиям Юго-Западного фронта со­образовать свое движение с движением армий Северо-Западного фронта. Директива предписывала командующим армиями фрон­тов принять меры для облегчения намеченного отхода. Установ­ленная между фронтами разграничительная линия проходила по р. Пилице и далее шла на Щерцов, Петроков, Велюнь.

Ставка, видимо, очень неохотно согласилась с настойчивыми предложениями главнокомандующих, особенно генерала Рузского, об отходе армий обоих фронтов к Висле и Сану, Поэтому дирек­тива не носила окончательного характера. Последний пункт ее гласил, что распоряжение о приведении в исполнение указаний верховного главнокомандующего «последует дополнительно по получении сведений о положении дел за 16 ноября»[141]
. В Ставке как бы надеялись, что все еще может поправиться к лучшему. Вновь поступившая информация о ходе действий давала как будто бы известные основания думать, что отвода армий, воз­можно, не потребуется. Но этим надеждам не суждено было сбыться.

Германское командование не считало операцию завершенной[142]
. С французского фронта перебрасывались крупные подкрепления в виде четырех корпусов. Они направлялись к флангам 9-й ар­мии: 3-й резервный и 13-й армейский — к левому, 2-й и 24-й ар­мейские — к правому[143]
. Гинденбург решил временно перейти к обороне, а с прибытием корпусов возобновить наступление и нанести окончательное поражение русским. Вместо одного мощ­ного удара, как это было в начале операции, теперь планирова­лись два примерно одинаковой силы. Районы сосредоточения прибывших корпусов с Запада определили и направление ударов. Войска левого фланга намечалось двинуть на рубеж Сохачев, Лович, а затем на Варшаву. Правофланговые соединения 9-й армии предусматривалось использовать для действий на Пабяницу, чем надеялись ускорить выполнение задачи по овладению районом Лодзи и одновременно оказать содействие группе Конрада, кото­рую сильно теснили 4-я и 9-я русские армии. Чтобы облегчить положение австрийцев, в район Кракова на их усиление была также направлена одна дивизия из состава 24-го корпуса.

Наступление германских войск вынудило русское командова­ние осуществить более глубокий отвод армий левого берега Вислы, чем это было предусмотрено директивой верховного главнокоман­дующего от 17 (30) ноября 1914 г. В начале декабря армии обоих фронтов отошли на рубеж рек Равки, Бзуры и Ниды, где пере­шли к обороне.

Лодзинская операция — последняя операция кампании 1914 г. на русском фронте. Стратегический план русской Ставки — глу­бокое вторжение в пределы Германии — исходил из общего плана Антанты. Однако, сосредоточив крупные силы на левом берегу Вислы, русское командование своевременно не сумело обнаружить переброску главных сил германцев в район Торна, которая существенно изменила всю оперативно-стратегическую обста­новку. Вскоре оно разгадало замысел противника. Поворотом 2-й и 5-й армий на север, наступлением частей 1-й армии был обеспечен перелом в ходе лодзинских боев в пользу русских. Об­ходящая германская группа генерала Шеффера сама попала в окружение и лишь ошибки в управлении русскими войсками, разделенными на ряд отрядов, действовавших вне оперативной связи между собой, позволили германцам пробиться на север и выйти из кольца окружения.

Отрицательную роль играло несоблюдение мер скрытного уп­равления войсками. Радиосводки русских регулярно перехваты­вались германцами. Это позволило противнику хорошо знать обстановку, точное расположение русских частей и их предпола­гаемые действия. Генерал Фалькенгайн с полным основанием писал, что перехваченные радиотелеграммы «давали возможность с начала войны на Востоке до половины 1915 года точно следить за движением неприятеля с недели на неделю и даже зачастую со дня на день и принимать соответствующие противомеры. Это главным образом и придавало войне здесь совсем иной характер и делало ее для нас совершенно иной, гораздо более простой, чем на Западе»[144]
.

...Снег укрыл траншеи, изуродовавшие Европу. Как мираж представало перед миллионами солдат по обе стороны фронта канувшее в Лету лето 1914 года — время несбывшихся надежд. Теперь горизонт, видимый в прицелах и через узкие амбразуры брустверов, сузился до минимума - свои и вражеские проволочные за­граждения, клочок земли, искалеченный снарядами. По­зиционная война стала суровой реальностью, конечный исход отныне зависел не столько от воинской доблести, сколько от мощности заводов, дымивших в далеком тылу[145]
.

В коалиционной войне все взаимосвязано, и, говоря словами виднейшего русского военачальника той войны А. А. Брусилова, «с начала войны, чтобы спасти Францию, Николай Николаевич совершенно правильно решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий. Потом это ста­вилось ему в вину, но в действительности это было единственное правильное решение. Немцы, действуя по внутренним операционным линиям, естественно, долж­ны были стараться бить врагов поочередно, пользуясь своей сетью развитых железных дорог. Мы же с союзниками, действуя по внешним линиям, должны были навалиться на врага сразу со всех сторон, чтобы не дать немцам возможности уничтожить противников поочередно и перекидывать свои войска собственному произволу... Францию же необходимо было спасти, иначе и мы, с выбытием ее из строя, сразу проиграли бы войну»[146]
.

Aнглийcкий премьер министр времен первой мировой войны Дэвид Ллойд Джордж в канун второй мировой вой­ны, в апреле 1939 года, напомнил: «Идеалом Германии является и всегда была война, быстро доводимая до конца... В 1914 году планы были составлены точно с такой же целью, и она чуть-чуть не была достигнута. И она была бы достигнута, если бы не Россия... Если бы не было жертв со стороны России в 1914 году, то немецкие войска не только захватили бы Париж, но их гарнизоны по сие время находились бы в Бельгии и Франции». «Мудрые слова», писал У.Черчилль об этой речи Ллойд Джорджа в своих мемуарах в 1948 году...

Заключение

Кампания 1914г. на восточноевропейском театре в целом была выиграна русской армией. С точки зрения стратегии очень важным было развертывание военных действий па фронте огром­ного протяжения. К концу кампании он составил 1200км. Это выдвигало перед верховным главнокомандованием чрезвычайно сложные задачи в деле обеспечения планомерного руководства стратегическими группировками войск.

Операции русской армии в кампании 1914 г. имели важное значение в общем ходе войны. Они нарушили стратегический план германского командования. Стремление добиться победы путем последовательного разгрома сначала Франции, а затем Рос­сии потерпело неудачу. Германия оказалась вынужденной вести войну на два фронта.

Русский фронт становился одним из главных фронтов первой мировой войны, К концу года на нем действовало до 85 австро-германских дивизий. Примерно столько же дивизий противника находилось на Западном фронте. Общие потери австро-германских армий, на Восточном фронте в кампанию 1914 г. составили около 955 тыс. убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными. На Западном фронте германская армия потеряла 757 тыс. человек[147]
. В 1914 г. Россия в сражениях против Германии, Австро-Венгрии и Турции положила почти всю кадровую армию. Впоследствии указывали, что тем были спасены Франция и Англия, что совершенно верно. В 1914 году Россия в сражениях против Германии, Австро-Венгрии и Турции положила почти всю кадровую армию. Впоследствии указывали, что тем были спасены Франция и Англия, что совершенно верно.

Это было ясно в Париже и Лондоне в 1914 году, но вопрос о том, в какой степени Франция и Англия были готовы оплатить громадный долг России, оставался открытым[148]
.

Военные кампании 1914 г. на Русском фронте, как показывает данное исследование, являются одними из самых славных военных операций в истории русской императорской армии. В ходе исследования было выяснено, что именно операции 1914 г. на Русском фронте решили судьбу Франции и войны в целом, так же был доказан тот факт, что все эти кампании не были случайным стечением обстоятельств, приводивших к бессмысленной «бойне» по вине бездарного Верховного командования. Все эти операции тщательно планировались и проводились в действие искусно и последовательно русским командованием в кампанию 1914 г. Но наряду с талантом следует отметить и просчеты русского Верховного командования, выявленные в ходе изучения проблемы великого противостояния. К ним можно отнести: плохие коммуникации, халатность в организацию телеграфной связи между корпусами, дивизиями и генералитетом, повлекшая за собой, на некоторое время, беспорядочное перемещение русских войск на германской и австрийской территориях. Та же на лицо проявилось наглое тыловое воровство, по вине которого солдаты, нередко, прибывали на фронт без сапог и винтовок.

На основании всех выше перечисленных заключений стоит отметить, что тема первой мировой войны на Восточном фронте, а непосредственно кампании 1914г. является одной из самых оболганных и сознательно зачерненных тем в российской истории XX в. Не справедливо замалчивались, искажались и даже вычеркивались из истории самые блистательные события Великой войны. Несмотря на это стоит отметить, что именно блистательно выполненные русским командованием и русским солдатом кампании 1914 г. не только коренным образом изменили соотношение сил на Русском фронте, но и изменили ход Великой войны, начисто сорвав план германского командования, и спасли от неминуемого поражения наших союзников по Антанте. Таким образам можно сказать, что именно Русский фронт к концу 1914 г. становился главным театром военных действий первой мировой войны. Полученные в результате исследования сведения дают полное право считать военные кампании 1914 г. величайшим проявлением чести, таланта и мужества русского солдата.

Список используемой литературы

1. Брусилов А.А. Мои воспоминания. - М.: Дрофа, 2003. – 375с.

2. Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1934. – 230с.

3. Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - 200с.

4. Лодзинская операция. Сборник документов. - М.-Л.: Воениздат,1936. - 484с.

5. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. – М.: Воениздат, 1926. – 367с.

6. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. - М.: Воениздат, 1922. - 75с.

7. Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 гг. - М.: Воениздат, 1923. – 272с.

8. Алексеева И.В. Агония сердечного согласия: царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. – М.: Известие, 1979. – 402с.

9. Айрапетян М.Э. Первая мировая война. – М.: Наука, 1964. – 272с.

10. Белой А. Галицийская битва. – М. – Л.: Воениздат, 1929. – 234с.

11. Бонч-Бруевич М. Потеря нами Галиции в 1915 г. – М.: Воениздат, 1921. – 346с.

12. Вержховский Д.В. Первая мировая война 1914-1918 гг. - М.: Известие, 1954. - 355с.

13. Емец В.А. Очерки внешней политики России в период первой мировой войны. - М.: Наука, 1974. – 395с.

14. Зайончковский А.М. Мировая война. Маневренный период 1914-1918 гг. на русском театре. - М.: Воениздат, 1929. – 347с.

15. Кабанов П.Ф. Первая мировая война 1914-1918 гг. - М.: Наука, 1964. – 351с.

16. Коленковский А. Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914 г. – М.: Воениздат, 1923. – 238с.

17. Корольков Г.К. Лодзинская операция. – М.: Воениздат, 1934. - 296с.

18. Майсурян А.Г. Россия в первой мировой войне. - М.: Дрофа, 1993. – 289с.

19. Меликов А.В. Стратегическое развертывание. – М.: Воениздат, 1939. – 261с.

20. Ростунов И.И. Генерал Брусилов. - М.: Известие, 1976. – 435с.

21. Ростунов И.И. История первой мировой войны 1914-1918 гг. - М.: Наука, 1975. – 385с.

22. Ростунов И.И. Русский фронт первой мировой войны. - М.: Наука, 1976. – 456с.

23. Рявкин А.В. Первая мировая война. - М.: Дрофа, 1995. – 34с.

24. Семанов С.Н. Генерал Брусилов. - М.: Известие, 1982. – 386с.

25. Сидоров А.Л. Первая мировая война 1914-1918 гг. - М.: Наука, 1969. – 350с.

26. Такман Б.Ф. Августовские пушки. - М.: Известие, 1972. – 420с.

27. Фей С. Происхождение мировой войны. - М.: Воениздат, 1934. – 310с.

28. Храмов Ф. Восточно-Прусская операция. - М.: Воениздат, 1929. – 252с.

29. Ширяев В.Н. Россия в первой мировой войне. – М.: Яуза, 1996.- 483с.

30. Шишов С.Н. Гибель Российской империи. - М.: Эксмо, 2002. – 484с.

31. Яковлев Н.Н. Последняя война Старой России. - М.: Наука, 1974. – 387с.

Приложение

Император Николай II и великий князь Николай Николаевич в Галиции

Генерал А.В.Самсонов Генерал П.К. Ренненкампф

Людендорф и Гинденбург в Ставке

Генерал М.В. Алексеев
Генерал А.А. Брусилов

[1]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. - М. : Наука, 1976. – 456 с.

[2]
Яковлев Н.Н. Последняя война Старой России. - М.: Наука, 1974. – 387 с.

[3]
Семанов С.И. Генерал Брусилов.- М.: Известие, 1982. – 386с.

[4]
Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918гг., т. I. – М.: Воениздат, 1926. – 367с.

[5]
Брусилов А.А. Мои воспоминания. - М.: Дрофа, 2003. – 375с.

[6]
Брусилов А.А. Мои воспоминания. - М.: Дрофа, 2003. – 375с.

[7]
Восточно –Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. – 200с.

[8]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. - М.: Воениздат, 1939. - C. 86.

[9]
Там же. С. 85-86.

[10]
Храмов Ф. Восточно-Прусская операция 1914 г. - М.: Воениздат, 1940. - С. 14.

[11]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - С. 12.

[12]
Ростунов И.И. Русской фронт Первой мировой войны. - М.: Наука, 1976. - С. 123.

[13]
Стратегический очерк войны 1914-1918 гг., ч. 1. - М.: Воениздат, 1922. - С.75.

[14]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - С. 258.

[15]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. - М.: Воениздат, 1925. - С. 263.

[16]
Там же. С. 268-269.

[17]
Там же. С. 554.

[18]
Там же. С. 278.

[19]
Там же. С. 263.

[20]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 135.

[21]
Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг., т. I. Пер. с нем. - М.: Воениздат, 1923. - С. 43.

[22]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - С. 296.

[23]
Там же. С. 557.

[24]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 136.

[25]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. - М.: Воениздат, С. 559.

[26]
Там же. С. 302.

[27]
Там же. С. 305.

[28]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 138.

[29]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - С. 325-326.

[30]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 145.

[31]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 157.

[32]
Восточно-Прусская операция. – М.: Воениздат, 1925. - Сборник документов. С. 340.

[33]
Там же. С. 370.

[34]
Храмов Ф. Восточно-Прусская операция 1914 г. – М.: Воениздат, 1940. - С. 81.

[35]
Там же. С. 84-85.

[36]
Восточно-Прусская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1925. - С. 428.

[37]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 142.

[38]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 159.

[39]
Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг., т. I. – М.: Воениздат, 1926. - С. 46.

[40]
Стратегический очерк войны 1914-1918 гг., ч.1. – М.: Воениздат, 1922. - С.133.

[41]
Меликов В.А. Стратегическое развертывание, т. I, изд. 2-е. - М.: Воениздат, 1939. - С. 261.

[42]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 158.

[43]
Зайончковскиий А.М. Мировая война. Маневренный период 1914-1915гг. на русском театре. - М.-Л.: Воениздат, 1929. - С. 98.

[44]
Белой А. Галицийская битва. - М.-Л.: Воениздат, 1929. - С. 80-81.

[45]
Стратегический очерк войны 1914-1918 гг., ч. 1. – М.: Воениздат, 1926. - С. 146-147.

[46]
Там же. С. 149-150.

[47]
Там же. С. 150.

[48]
Там же. С.156.

[49]
Там же.

[50]
Коленковский А. Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914г. – М.: Воениздат, 1923. - С. 238.

[51]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 169.

[52]
Стратегический очерк войны 1914-1918 гг., ч. 1. – М.: Воениздат, 1922. - С. 165-166.

[53]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 74.

[54]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 215.

[55]
Брусилов А.А. Мои воспоминания. - М.: Дрофа, 1963. - С. 90.

[56]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 219.

[57]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 225.

[58]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 265.

[59]
Там же.

[60]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 278.

[61]
Там же, С. 331.

[62]
Там же. С. 332.

[63]
Стратегический очерк войны 1914-1918 гг., ч. I. – М.: Воениздат, 1922. - С. 207.

[64]
Коленковский А. Маневренный период первой мировой войны 1914 г. - М.: Воениздат, 1967. - С. 263-264.

[65]
Лодзинская операция. Сборник документов. - М.-Л.: Воениздат 1936. - С.484.

[66]
Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 гг. в его важнейших решениях. Пер. с нем. - М.:Воениздат, 1923. - С. 31.

[67]
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. - М.: Воениздат, 1934. - С. 31.

[68]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 355.

[69]
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1934. - С. 29.

[70]
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1934. - С. 46.

[71]
Там же. С. 43.

[72]
Там же. С. 55

[73]
Там же. С. 34-35.

[74]
Там же. С. 79-80.

[75]
Там же. С. 81-82.

[76]
Там же. С. 150.

[77]
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1934. - С. 154.

[78]
Там же.

[79]
Там же. С. 207.

[80]
Там же. С. 207-208.

[81]
Там же. С. 209.

[82]
Там же. С. 40.

[83]
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1934. - С. 264-265.

[84]
Там же. С. 374.

[85]
Там же. С. 382.

[86]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 169-170.

[87]
Крольков Г.К. Лодзинская операция 2 ноября-19 декабря 1914 г. - М.:Воениздат, 1934. - С. 6.

[88]
Лодзинская операция. Сборник документов. - М.-Л.: Воениздат, 1936. - С. 57-59.

[89]
Там же. С. 58.

[90]
Корольков Г.К. Лодзинская операция. - М.: Воениздат, 1934. - С.4.

[91]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. - С. 59-61.

[92]
Там же. С. 60.

[93]
Там же. С. 62-65.

[94]
Там же. С. 63.

[95]
Там же. С. 64.

[96]
Там же. С. 65.

[97]
Там же. С. 61.

[98]
Там же. С. 62.

[99]
Там же.

[100]
Там же. С. 71.

[101]
Там же. С. 70.

[102]
Там же. С. 72.

[103]
Там же. С. 71-73.

[104]
Там же. С. 72.

[105]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1926. - С. 77-78.

[106]
Там же. С. 101.

[107]
Там же. С. 103.

[108]
Там же. С. 101.

[109]
Там же. С. 150-151.

[110]
Корольков Г. К.Лодзинская операция. – М.: Воениздат, 1934. - С. 42.

[111]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. - С. 151.

[112]
Корольков Г. К.Лодзинская операция. – М.: Воениздат, 1934. - С. 56-76.

[113]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. – С. 221-222.

[114]
Там же. С. 221.

[115]
Там же. С. 193.

[116]
Там же. С. 194.

[117]
Бонч-Бруевич М. Потеря нами Галиции в 1915 г., ч. I. - М.: Воениздат, 1921. - С. 6.

[118]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. – С. 483-488.

[119]
Там же. С. 485.

[120]
Там же.

[121]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. – С. 483-484.

[122]
Там же. С. 484.

[123]
Там же. С. 485.

[124]
Там же. С. 485.

[125]
Там же. С. 486-487.

[126]
Там же. С. 487.

[127]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. – С. 488.

[128]
Бонч-Бруевич М. Потеря нами Галиции в 1915 г., ч. I. – М.: Воениздат, 1921. - С. 9.

[129]
Там же. С. 8.

[130]
Там же.

[131]
Там же. С. 6.

[132]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.- Л.: Воениздат, 1936. - С. 328-329.

[133]
Там же. С. 329.

[134]
Там же. С. 328.

[135]
Там же. С. 329.

[136]
Там же. С. 328.

[137]
Там же.

[138]
Там же. С. 329.

[139]
Там же.

[140]
Корольков Г. К. Лодзинская операция. – М.: Воениздат, 1934. - С. 169.

[141]
Лодзинская операция. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1936. - С. 329.

[142]
Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. – М.: Наука, 1976. - С. 172.

[143]
Яковлев Н.Н. Последняя война Старой России. – М.: Наука, 1974. - С. 85.

[144]
Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 гг. в его важнейших решениях. – М.: Воениздат, 1923. - С. 38.

[145]
Яковлев. Н.Н. Последняя война Старой России. - М.: Наука, 1974. - С. 253.

[146]
Яковлев. Н.Н. Последняя война Старой России. - М.: Наука, 1974. - С. 255.

[147]
Яковлев. Н.Н. Последняя война Старой России. - М.: Наука, 1974. - С. 539.

[148]
Там же.