Политические партии в России начала XX века образование, программы

Федеральное агентство железной дороги

Сибирский государственный университет путей сообщения

Кафедра: История и политология

Реферат

«Политические партии в России начала
XX
века: образование, программы»

Выполнил: Студент 1 курса

Факультета МЭиП

Группы МЭ 112

Коротков П.Л

Проверил: Доцент Балахнина М.В

Новосибирск 2006

План

Политическое пробуждение России на рубеже XIX-XX веков……..3
Формирование системы политических партий в России……………..4
Революционеры справа Черносотенные союзы…………………………7

3.1. Структура, численность, социальный состав………………………………..7

3.2. Идеология правового экстремизма…………………………………………..10

Союз 17 октября………………………………………………………………..13

4.1. Структура, социальный состав………………………………………………13

4.2. Программа……………………………………………………………………..15

Кадеты…………………………………………………………………………….17

5.1. Социальная природа партии кадетов………………………………………..18

5.2. Идеология и программа………………………………………………………20

Эсеры…………………………………………………………………………….. 22

6.1. Возникновение партии эсеров……………………………………………… 22

6.2. Численность, состав, организационная структура………………………… 24

6.3. Программа и идеология………………………………………………………25

Меньшевики……………………………………………………………………. 27

7.1. Генезис меньшевизма……………………………………………………….. 27

7.2. Социальная база и программа……………………………………………… 29

8. Большевики…………………………………………………………………….31

8.1 Образование партии большевиков…………………………………………..31

8.2 Состав руководства и идейное направление партии большевиков………..32

8.3 Программа……………………………………………………………………..33

9. Список используемой литературы……………………………………….. 36

1. Политическое пробуждение России на рубеже XIX-XX веков

Среди сотен, если не тысяч, политических партий, названия ко­торых сохранились на страницах всемирной истории, несколько десятков российских партий, возникших в начале нашего века, могут показаться сегодня мелкой частностью. Многие из них были довольно эфемерными организациями, другие быстро сошли с исторической аре­ны, а третьи были насильственно ликвидированы после Октября 1917 г. На смену многопартийности в России быстро пришла диктатура одной партии — партии большевиков-коммунистов. Однако сложный и во многом драматичный процесс возникновения, острого идейного противостояния и ожесточенного соперничества, а затем распада и гибели этих партий, место которых ныне пытаются занять новые партийные течения и группировки, часто использующие, увы, лишь громкие имена своих исторических предшественников для завоевания популярности в массах, заслуживает самого пристального внимания и изучения. Заслуживает потому, что короткая, но достаточно яркая история российских политических партий начала XX в.— это неотъ­емлемая часть трагической, кровоточащей истории нашей страны, это предостережение прошлого настоящему и будущему России.

2. Формирование системы политических партий в России

В январе 1905 г. в России началась буржуазно-демократическая революция, которая значительно отличалась от всех предшество­вавших буржуазных революций на Западе. На два с лишним года огромная страна превратилась в бушующий костер человеческих стра­стей. Стачки и митинги, демонстрации и баррикадные бои, «иллюминации», т.е. поджоги помещичьих усадеб, и экспроприации, самые различные прошения и петиции к властям, жаркие дебаты в Государственной думе и нескончаемая газетно-журнальная полемика между представителями различных политических течений, появление новых партий, союзов и профессиональных организаций — вот что соз­давало неповторимую атмосферу тех лет.

Когда революция стала фактом, консервативные, либеральные и 'революционные силы, действовавшие тогда на политической арене страны, взяли курс на то, чтобы закончить ее с максимальной выгодой для себя. Так, консерваторы хотели бы ограничиться минимальной мо­дернизацией самодержавной системы, причем сам царь шел на уступки народу и либеральной оппозиции лишь тогда, когда у него не оставалось никакого другого выхода. Идеалом либералов было буржуазное правовое государство западного типа, однако они готовы были ; примириться и с более умеренным вариантом буржуазных реформ и разделом власти между царем, дворянством, буржуазией и народными «низами». Наконец, революционеры различных оттенков стремились к установлению в России буржуазно-демократической, а со временем и социалистической республики. Что же вышло из этого на практике? Какая альтернатива стала реальностью?

Первая российская революция явилась временем подлинного национального пробуждения всех народов Российской империи. Это было широчайшее демократическое движение, сочетавшее антифеодальные, антибуржуазные и национально-освободительные тенденции. Буржуазия оказалась оттесненной с авансцены политиче­ской борьбы пролетариатом, крестьянством и другими слоями трудя­щегося населения, хотя и ее роль в общественной жизни страны резко возросла. Масштабы антиправительственного движения, его лозунги и формы борьбы в 1905—1907 гг. определяла уже не буржуазно-либе­ральная оппозиция, а демократические силы, прежде всего проле­тариат и радикально настроенная интеллигенция. Не случайно, будучи буржуазной по своим непосредственным задачам (борьба с остатками крепостничества и самодержавным режимом), революция в России не ела на себе глубокий отпечаток подлинной народности и была в ряде отношений и пролетарской, и крестьянской, и национально-осво­бодительной революцией.

По далеко не полным данным, в 1905—1907 гг. в России бастовало 4,6 млн. рабочих, причем есть все основания полагать, что в действительности общее количество стачечников как минимум приближалось к 9—10 млн. человек. Характерно, что удельный вес участников политических забастовок в общей массе бастующих сос­тавлял соответственно в 1905г.— 50 %, в 1906 г.— 59 и в 1907 г.— 73 % против 5 % в конце прошлого века. При этом стачечную форму борьбы пролетариата перенимали и другие слои трудящихся, включая кре­стьянство, а требования рабочих отражали интересы всего народа. Не случайно большевики считали пролетариат гегемоном (политическим руководителем) освободительного движения и буржуазно-демократиче­ской революции.

В годы революции произошло также не менее 26 тыс. крестьянских выступлений, причем не раз дело доходило до открытых восстаний и образования своеобразных крестьянских республик. Многочисленные революционные выступления солдат и матросов, студентов, интеллигенции, служащих, а также угнетенных царизмом нерусских народов дополняли впечатляющую картину мощного демократического движения, развернувшегося в России в 1905—1907 гг.

Либеральное движение в 1905 г. развивалось по восходящей линии и в октябре даже выразило принципиальную солидарность с участниками Всероссийской политической стачки, к которой примкну­ло в общей сложности до 2 млн. рабочих и служащих. Центрами этого движения были земства, городские думы, профессионально-политические союзы интеллигенции, объединенные в «Союз союзов», редакции многочисленных умеренно-демократических органов печати. Деятельность либералов объективно помогала революционерам расшатать существующий строй и политически просветить самые широкие трудящихся, хотя сами они отнюдь не были сторонниками революционных методов борьбы. После царского Манифеста 17 октября и особенно после неудачной серии декабрьских вооруженных восстаний либералы стали постепенно

поворачивать вправо, но вплоть до конца революции они стремились сохранить свое лицо «третьей» силы, играющей роль буфера между революционерами и консерваторами. На выборах в I (1906) и II (1907) государственные думы и в самих этих Думах либералы в лице союзной в октябре 1905 г. партии кадетов обеспечили себе октябре 1905 г. партии кадетов обеспечили себе доминирующие позиции, однако, объективная социально-политическая октябре 1905 г. партии кадетов обеспечили себе доминирующие позиции, однако, объективная социально-политическая ситуации в стране оказалась такова, что перебросить мост между правительством и народом оказалось уже невозможно.

В национальных движениях в период революции чисто национальные проблемы (вопросы отделения от России или автономии в составе Российского государства, развитие национальных языков и культур, урегулирование межнациональных конфликтов и т.п.) отступали на второй план по сравнению с проблемами социальными и обще­политическими. В 1905—1907 гг. национальные регионы не были охва­чены пламенем антирусских восстаний, а межнациональные конфликты, например между русскими и евреями, немцами и латы­шами, армянами и азербайджанцами и т.д., за отдельными исклю­чениями, не приняли форму межнациональной войны, хотя нельзя сбрасывать со счетов ни продолжавшиеся еврейские погромы, ни ар­мяно-азербайджанскую резню в Баку в 1905—1906 гг. Однако и аб­солютизировать эти экстремистские националистические тенденции в годы революции оснований нет, ибо ее история, наоборот, полна примеров интернационального сотрудничества различных националь­ных отрядов трудящихся, в первую очередь пролетариата.

В целом же в этот период преобладали еще настроения в пользу сохранения единого многонационального российского государства при условии его радикальной демократизации и введения территориальной или культурно-национальной автономии для отдельных регионов и эт­носов. Национальный сепаратизм оставался пока на уровне частной тенденции, получившей развитие главным образом в Финляндии и Польше. Характерно, что среди революционеров, включая марксистов, не говоря уже о более умеренных политических течениях, вопрос об отделении того или иного народа от России рассматривался лишь как крайний, чрезвычайный, хотя потенциально и возможный вариант решения национального вопроса.

Сила военно-бюрократической государственной машины, с одной стороны, и политическая неопытность и разобщенность различных слоев народа, его неорганизованность — с другой, а также благоприятная B целом для царизма международная обстановка обусловили пора­жение первой российской революции. Однако это отнюдь не означало, что она была бессмысленной и безрезультатной. Материальные и пра­вовые завоевания народа в годы революции были, как известно, до­вольно значительны. Кроме того, она способствовала социально-политической консолидации каждого из захваченных ее вихрем общественных классов, помогла провести между ними более четкие разграничительные линии, осознать их интересы и задачи. Процесс политического пробуждения российского общества сделал в 1905—1907 гг. поистине огромный шаг вперед. Этому способствовал, прежде всего, тот дух свободы, демократии, гласности, который прине­сла с собой революция. Значительные цензурные вольности, а вре­менами и почти полная свобода печати, появление сотен новых периодических изданий, листовки революционных партий, массовые митинги, возможность свободно знакомиться с ходом работы Государ­ственной думы, разного рода политические клубы и легальные куль­турно-просветительные общества — все это, вместе взятое, произвело колоссальный сдвиг в сознании миллионов россиян.

В 1905—1906 гг. в России появилось и много новых партийных организаций: кадеты, октябристы, прогрессивная экономическая и тор­гово-промышленная партии, партия правового порядка, партия мирно­го обновления, народно-социалистическая партия, не говоря уже о множестве более мелких, в том числе и национальных, партий самых разных оттенков и направлений. Даже крайние монархисты, которые еще недавно считали излишним создавать какую-то особую партию, поняли, наконец, что самодержавие нужно тоже охранять и защищать, в том числе от слабого и слишком уступчивого, как им казалось, по отношению к либералам царя.

Особенно интенсивно указанный процесс пошел после царского Манифеста 17 октября. В итоге в России начала складываться целая система самых разных политических партий, которые можно разделить на пять основных типов: 1) консерваторов, выступавших за сохра­нение самодержавной системы; 2) консервативных либералов «октябристского» типа; 3) либеральных, или конституционных, демок­ратов; 4)неонародников; 5) социал-демократов.

Этот перечень показывает, что ни помещики-аграрии, ни деловая торгово-промышленная буржуазия, ни крестьянство не имели в то вре­мя «своих», адекватно выражавших их интересы партийных формирований. Не было в России и правительственной (в западном понимании этого слова) партии, поскольку Совет министров назна­чался не Думой, а лично царем и все российские партии в той или иной мере находились в оппозиции правительству, критикуя его политику либо слева (таких было абсолютное большинство), либо справа. Лишь на короткое время, в 1907—1911 гг., на роль такой правительственной, столыпинской партии претендовали октябристы, но затем и они вернулись в лагерь оппозиции. Ни одна из российских политических партий вплоть до февраля 1917 г. не прошла испытания властью. Не случайно, поэтому все они были сильны лишь в роли критиков существующего строя, тогда как конструктивная часть их политических платформ выглядела всегда довольно абстрактно. К моменту свержения самодержавия ни одна из них еще не была готова к тому, чтобы взять выпавшую из рук царя власть и разумно ею распорядиться. Слабым местом политической системы России начала XX в. был и механизм функционирования сложившихся в то время партий. Абсо­лютное их большинство действовало либо нелегально, либо полуле­гально: нелегализованными оставались, например, не только социал-демократы и эсеры, но и кадеты. Не было в России, строго говоря, и разделения партий на правящие и оппозиционные с пос­ледовательной сменой этих ролей, как было принято тогда на Западе. Кроме того, в Государственной думе (а это была единственная уза­коненная политическая арена, где могли относительно свободно со­стязаться представители различных партийных течений) были представлены далеко не все партии, особенно национальные. Да и саму Думу, которая не контролировала значительную часть государствен­ного бюджета, не назначала министров и в любой момент могла быть распущена по воле царя, едва ли можно было считать настоящим пар­ламентом в западном смысле этого слова. Кроме того, крестьянская Россия, да и российская «глубинка» во­обще, была очень слабо охвачена процессом партийно-политического строительства, который шел в основном в административных и про­мышленных центрах страны.

Все эти многочисленные оговорки не меняют, однако, того факта, что в начале XX в. политическая жизнь России вступила в совершенно новую фазу, одним из главных признаков которой была сравнительно широкая деятельность и бешеная конкуренция различных партий и

организаций. При этом решающую роль в возникновении многих из них и особенно в выходе их на арену открытой политической борьбы сыграла первая российская революция, хотя и тогда настоящей правильно функционирующей системы политических партий с четким распределением социальных ролей и налаженным механизмом взаимодействия отдельных ее частей в России еще не сложилось. В последующий период количество партий в стране вплоть до 1917 г. почти не менялось. Правда, в 1912 г. возникла небольшая чисто буржуазная общероссийская партия прогрессистов, занимавшая про-; межуточное положение между октябристами и кадетами, однако каких-либо серьезных изменений в расстановку партийно-политических сил в России это событие не внесло.

Столыпинские реформы — эта последняя реальная альтернатива русской революции — не дали того эффекта, на который рассчитывал их творец. История не дала Столыпину 20 лет внутреннего и внешнего «покоя», необходимых для реализации его планов, да и сам он трагически погиб в 1911 г. Столыпин оказался не нужен ни царю, ни поместному дворянству, ни народу. Его гибель, а затем начало первой мировой войны, вступление в которую оказалось для России поистине роковым, сделали мирную модернизацию страны невозможной. Новая российская революция стала лишь вопросом времени.

Межреволюционный (1907—1916) период ознаменовался заметным спадом общего уровня партийной активности, хотя кризисные явлении затронули различные политические партии России далеко не в одинаковой степени. Тем не менее, все они, за исключением откровенных черносотенцев, сохранили свое идейно-политическое ядро и социаль­ную базу, и после свержения самодержавия начался новый этап их деятельности, основным содержанием которой стала борьба за влияние на массы и за политическую власть. При этом сошли со сцены «Союз русского народа» и партия октябристов, но зато появилось множество новых национальных партий, их общее число перевалило за полсотни. На короткое время в России появилось, наконец, нечто похожее на реальную многопартийную политическую систему западного образца. Естественно встает вопрос: почему в 1917 г., когда решались судьбы России, не только консервативные, но и либеральные партии, которые могли бы, казалось, противостоять разрушительной революционной стихии, оказались на деле столь беспомощными, слабыми, лишенными ясных, конструктивных и привлекательных для масс идей? Ответ на него нужно искать в комплексе объективных и субъективных факторов, среди которых нельзя не назвать отсутствие в России широкого слоя средних и мелких собственников (прежде всего земельных), ослаб­ление в обществе религиозного начала и дискредитацию династии Ро­мановых, рост деструктивных и центробежно-националистических тенденций, резкое падение международного престижа Российской империи.

В ином положении оказались партии социалистической ориентации, выступавшие за насильственное разрушение старого политического и социального порядка, и в первую очередь самые крайние из них — большевики и левые эсеры, выигрывавшие в глазах широких масс за счет своей решительности, радикализма и полного отрицания самих основ старого общества. Именно эти партии и ока­зались в 1917 г. на авансцене политической борьбы, завершившейся в октябре мощной рабоче-крестьянско-солдатской революцией с тре­бованиями мира, хлеба, земли и подлинного народовластия, допол­ненными мечтами об обществе социальной справедливости, равенства и братства.

Следует подчеркнуть и другое: даже в марте—октябре 1917 г., ког­да Россия на короткое время стала одной из самых свободных стран мира, ее общественно-политический строй был все же очень далек от подлинного демократизма. С одной стороны, это было время невиданной прежде политической свободы, массовых митингов, широкого развития самых различных выборных демократических организаций, эпоха многопартийного коалиционного Временного правительства и быстрой демократизации всех государственных структур, включая вооруженные силы. С другой — в России так и не было создано в 1917 правильно функционирующего парламента, отсутствовала конституция. В итоге российская демократия оставалась очень хруп­кой, непрочной, неоформленной, лишенной глубинных социальных корней, что и позволило большевикам очень быстро покончить затем с многопартийной системой.

Анализ деятельности отдельных, наиболее крупных политических партий России мы начнем с партий, поддерживавших самодержавную Систему, затем рассмотрим деятельность либералов и завершим наш Экскурс их антагонистами — революционерами.

3. Революционеры справа Черносотенные союзы

3.1
Структура, численность, социальный состав

Особенностью черносотенного движения была его крайняя разобщенность и децентрализованность. Подобно большинству политических партий черносотенные союзы выросли из множества многих групп и кружков, но в отличие от своих противников слева, они никогда не смогли объединиться в прочную организацию. Первая из черносотенных партий, Русское собрание, появилось в 1900 г. В эту организацию, провозгласившую своей целью защиту славянской и русской культуры, входили титулованная знать, высокопоставленное чиновничество, творческая интеллигенция.

Новый импульс черносотенному движению был дан революционными событиями 1905 г. Весной 1905 г. В Москве появилась Русская монархическая партия во главе с редактором – издателем консервативных «Московских ведомостей» В.А. Грингмутом.

После манифеста 17 октября 1905 г. политическая деятельность правых была поставлена на легальную основу. Начался быстрый рост черносотенных организаций, подогревавший политической поляризацией общества. Сразу после опубликования Манифеста по стране прокатились погромы на национальной и социальной почве. Вопреки распространенному мнению, они не были подготовлены черносотенными партиями. Однако десятки тысяч людей, вышедших на улицы под монархическими лозунгами, свидетельствовали о том, что крайне правые имели социальную базу.

За несколько месяцев были зарегистрированы десятки черносотенных союзов и партий: союз законности и порядка в Орле, партия народного порядка в Курске, царско-народное общество в Казани, самодержавно-монархическая партия в Иваново-Вознесенске, союз Белого знамени в Нижнем Новгороде, патриотическое общество молодежи Двуглавый орел в Киеве и т.д. Как правило, черносотенные организации подчеркивали в своих названиях национальные, религиозные мотивы, а также лояльность монархическому принципу. Некоторые из возникших организаций имели филиалы в различных городах, но обычно деятельность союза или партии ограничивалась делами одной губернии, иногда уезда.

I Высшим органом для черносотенных организаций являлся «съезд русских людей» (чаще называли — монархический съезд), решения которого имели рекомендательный характер. Лидеры черной сотни неоднократно пытались упорядочить деятельность своих организаций. В 1906 г. была предпринята попытка создать единый центр — Главную управу объединенного русского народа, представлявшую собой коалиционный орган. Однако объединение оказалось неудачным. Самой крупной из черносотенных партий был «Союз русского на­рода», созданный в ноябре 1905 г, в Петербурге! Задуманный поначалу как локальная организация Союз за полтора года значительно ширил сферу своего влияния, его программа была признана образ­цовой; IV монархический съезд, состоявшийся в апреле 1907 г., призвал черносотенцев влиться в ряды этого Союза. К весне 1907 г. •Союз русского народа» поглотил большую часть ранее самостоятель­ных черносотенных организаций. Выдвижению Союза на первые роли в черносотенном движении способствовали его возникновение в столице, содействие правительственных лиц, финансовая помощь де­партамента полиции и другие факторы.

Текущими делами «Союза русского народа» ведал Главный совет, состоявший из 12 действительных членов и 18 кандидатов. Постепенно сложилась разветвленная сеть местных организаций: губернских, уез­дных, городских советов; низшим звеном были сельские подотделы. Несмотря на строгую иерархию и принципы централизации, Союз всегда оставался аморфной структурой с десятками почти независимых отделов, нередко сохранявших свое прежнее название и даже уставы. Многие из них считали себя только «примкнувшими» к союзу и не рассматривали циркуляры и распоряжения Главного совета как нечто обязательное.

Главный совет издавал официальный печатный орган Союза — газету «Русское знамя». Существовала также провинциальная черносотенная пресса: газеты — «Русский народ» (Ярославль), «За царя и родину» (Одесса), «Сусанин» (Красноярск), журнал «Мирный труд» (Харьков) и т.п. Периодическая печать была рассчитана на невзыскательную аудиторию, отличалась крайней агрессивностью и резкостью, грубостью тона.

Правительственные субсидии являлись одним из главных источников финансирования черносотенных союзов и расходовались в основном на издание агитационного материала и предвыборные кам­пании. Субсидирование осуществлялось из секретного фонда Министерства внутренних дел, точная сумма правительственных дотаций осталась неизвестной.

К концу 1907 г. черносотенные организации действовали в 66 губерниях и областях. «Союз русского народа» имел 2124 отдела, другие монархические союзы — 105 отделов. Общая численность черносотенцев достигала примерно 410 тыс. человек. 1907—1908 гг. являлись своего рода пиком черносотенного движения; в последующие годы монархические союзы значительно поредели.

Не сумев создать единой партии, черносотенцы представляли собой конгломерат близких по духу, но практически независимых союзов с расплывчатыми критериями членства. В такую модель изначально закладывались недостатки, впоследствии способствовавшие их кру­шению. Но при решении определенного рода задач слабость черной сотни оборачивалась ее силой. Гибкость такой модели состояла в том. что черносотенцы, предлагая на выбор ряд организаций, могли привлечь под свои знамена социальные группы с различными, порой даже противоположными интересами. Они были единственной партией, которой удавалось заручиться голосами и в помещичьей, и в крестьянских куриях.

Значительная часть руководителей черной сотни принадлежала к интеллигенции. Это были преподаватели, врачи, юристы, инженеры. Председателем Главного совета «Союза русского народа» был детский врач, доктор медицины Александр Иванович Дубровин. Он окончил Военно-медицинскую академию, служил полковым врачом, работал в детских приютах. Составив солидное состояние частной практикой, он, не задумываясь, пожертвовал деньги на создание «Союза русского народа». Лидеры монархического движения говорили, что Дубровин; почти случайно стал председателем Союза, чуть ли не как любезный хозяин квартиры, где собирались учредители. Однако, оказавшись у власти, Дубровин не упустил ее из своих рук, несмотря на все интриги соперников. Он редко появлялся на широкой публике и предпочитал играть роль «серого» кардинала за политическими кулисами. Экстремизм Дубровина поражал даже его ближайших сотрудников: он был сторонником широкого применения террора в борьбе с либераль­ной оппозицией и даже представителями администрации, которые вы­ступали за реформы. В правительственных кругах Дубровина считали деятелем, приносившим исключительный вред монархизму. Тем не менее, он пользовался расположением и личной поддержкой Николая II.

Среди вождей черной сотни были и крупные ученые, например член Главного совета «Союза русского народа» А.И. Соболевский. Он был филологом, одним из зачинателей исторического изучения русского языка. За исследование по лексике древнерусского языка и его говоров он был избран действительным членом Академии наук. В со­ветское время академик А.И. Соболевский опубликовал ряд работ по топонимике.

В руководящие органы монархических союзов входили представители буржуазии. В подавляющем большинстве это были недавние выходцы из низов, сколотившие свое состояние грубыми методами пер­воначального накопления капитала, включая преступные способы. Лидерами монархических союзов были крупные помещики, губернские и уездные предводители дворянства. Правда, титулованная знать пред­почитала Русское собрание и «Союз русских людей». В «Союзе русского народа» дворянство было представлено гораздо скромнее.

Военнослужащим и чиновникам запрещалось вступать в политические партии. Однако для черносотенных организаций было сделано исключение. Несмотря на то, что христианские принципы и поддержка православной церкви были провозглашены одной из важ­нейших основ черносотенной программы, духовенство заняло неоднозначную позицию по вопросу о вступлении в монархические союзы. Сплоченная группа духовных «владык» видела в черносотенцах верных |сынов церкви. Вдохновителями погромов были томский архиепископ Питирим, тамбовский епископ Иннокентий. Особый интерес к черной сотне проявил и Антоний Волынский, ставший ректором самого авторитетного православного учебного заведения — Московской духов­ной академии. Высокообразованный философ, он входил в научные кружки, полемизировал с B.C. Соловьевым. Антоний придерживался крайне правых политических взглядов и оказывал всемерную поддер­жку монархическому движению.

В отличие от руководящей верхушки рядовые члены крайне правых организаций принадлежали к неимущим слоям. Руководители союзов стремились привлечь на свою сторону как можно больше крестьян, мелких ремесленников, рабочих. Значительную роль в этом сыграло местное духовенство из тех епархий, где архиереи поддерживали чер­ную сотню. Указания священника нередко было достаточно, чтобы це­лая деревня или все село присоединились к «Союзу русского народа». В полной мере черносотенцы использовали зависимость крестьян от местной администрации. Однако главным фактором, обеспечивавшим массовый приток новых членов, были национальные противоречия на окраинах империи. Не случайно Союз добивался наибольшего успеха в регионах с многонациональным населением, с давней историей этнических и религиозных распрей. Подавляющее большинство отделов черносотенных организаций было открыто в западных губерниях, где крестьяне, украинцы и белорусы, подвергались экономическому гнету со стороны польских землевладельцев и хорошо помнили насилия шляхты во времена Речи Посполитой.

Ремесленники в городах и местечках «черты еврейской оседлости» видели в патриотических объединениях защиту от конкуренции ку­старей-евреев. В этом регионе черносотенная пропаганда легко пред­ставляла еврейское население в виде сплоченной массы торговцев, перекупщиков, ростовщиков, разорявших и спаивавших русский народ. Черносотенцы имели ряд организаций, предназначенных для де­ятельности в среде фабрично-заводских рабочих. Такой организацией было петербургское «Общество активной борьбы с революцией и анархией», а также киевский «Союз русских рабочих», созданный типографщиком К. Цитовичем. Программа этого Союза была состав­лена с учетом профессиональных интересов рабочих. В ней под­черкивалось, что «Союз русских рабочих» будет противодействовать "произволу, вымогательству, всем видам корыстного и безнравствен­ного отношения к рабочим со стороны администрации заводов, фабрик и других ремесленно-промышленных заведений, старших рабочих и бороться законом указанными средствами против произвола при рас­четах и увольнениях рабочих со службы». Союз обещал: «содейство­вать и оказывать содружескую помощь членам своим, утерявшим вследствие болезни или по другим каким-либо причинам способность к труду или утерявшим временно место не по своей вине».

«Союз русского народа» попытался также закрепиться на крупнейших столичных предприятиях. Был создан Путиловский отдел Союза, заручившийся поддержкой заводской администрации. Монархисты обосновались в так называемых горячих цехах: чугунолитей­ном, труболитейном, мартеновском, прокатном. Здесь квалифицированные рабочие получали высокую заработную плату и много теряли на забастовках. Черносотенцы ориентировались не толь­ко на «рабочую аристократию», но и на чернорабочих и сезонников. Под эгидой Одесского отдела Союза были созданы артели грузчиков в порту. Между черносотенцами и «Русским обществом пароходства и торговли» был заключен контракт. Союз подрядился обеспечить порядок в порту. В свою очередь торговая компания взяла на себя финансирование охраны из членов Союза. Артели грузчиков сущест­вовали несколько лет. Но в целом положение черносотенцев в рабочей среде было очень непрочным. Как правило, за ростом рабочих отделов следовало столь же стремительное их исчезновение.

3.2
Идеология правового экстремизма

Источники, из которых черносотенцы почерпнули свою идеологию, не имели ни малейшего отношения к революционным идеям. Крайне правые опирались на известную трехчленную формулу — «правос­лавие, самодержавие, народность» — и использовали ряд постулатов славянофильства. Черносотенцы утверждали, что если были бы живы апостолы славянофильства И.С. Аксаков и А.С. Хомяков, то они не­пременно вступили бы в их ряды. Самое главное, что взяли крайне правые из славянофильского учения,— это резкое противопоставление России и Запада, под которым подразумевалась католическая и про­тестантская цивилизации. Не отрицая технических достижений Запа­да, идеологи крайне правых подчеркивали, что европейцы и американцы заплатили за них страшной ценой: бездуховностью, разоб­щенностью, узким материалистическим эгоизмом и т.п.

Подобно начетчикам допетровской Руси, черносотенцы высказы­вали убеждение, что все зло приходит с западных рубежей. Недаром они отрицательно оценивали реформы Петра I, пытавшегося якобы привить России чуждые ей политические и социальные институты. Одной из зловещих опасностей, в очередной раз нагрянувших в русские земли с Запада, являлось, с точки зрения черносотенцев, все­общее увлечение социализмом. Они считали социалистическую доктрину антихристианским учением. Крайне правые обращали внимание на то, что коммунистические утопии Фурье или Оуэна ни разу не были проверены на практике. Более того, все попытки ус­тройства коммун, основанных не на религиозном принципе, неизменно терпели крах. Они вещали, что капитализм несет с собой глубокие социальные антагонизмы. Россия, по мнению черносотенцев, имела шанс избежать буржуазного порабощения. Это убеждение, кстати, раз­деляли не только крайние правые, но и представители совсем иных политических направлений. Крайне правые же провозглашали, что финансовая и экономическая политика должна быть направлена к освобождению от зависимости от иностранных бирж и рынков».

Вразрез с политикой правительства, направленной на промышлен­ную модернизацию страны, крайне правые утверждали, что «хозяйственная политика должна иметь своим руководящим началом взгляд на Россию как на страну преимущественно крестьянскую и земледельческую». Черносотенцы отдавали предпочтение мелкому ремесленному производству, требуя поставить вне закона монополистические объединения, начинавшие возникать в российских промышленных цен­трах.

Демократия представлялась черносотенцам самым ужасным злом, которое породил западный мир. Для крайне правых было характерно абсолютное недоверие к демократическим ценностям. Монархисты не разделяли убеждения в том, что индивидуальная свобода превыше все­го. В их представлении человек всегда был частью некой общности — общины, сословия, народа. Для крайне правых ничего не значила свобода слова, они были нетерпимы к чужим взглядам. Что касается выборных учреждений, то они были убеждены в их полной бесполез­ности. Свое мнение они подкрепляли негативными примерами из истории демократических республик, не сумевших дать своим народам обещанных свобод и равенства. Черносотенцы утверждали, что демок­ратическая процедура принятия решений большинством голосов не­лепа потому, что голос одного мудреца должен перевешивать крики миллионов невежд или, как они утверждали, «людей тупых, злобных и ничтожных».

Скептически относились черносотенцы к социалистам всех направ­лений, которые критиковали буржуазные свободы и обещали победу истинного народовластия после социальной революции. Крайне правые точно подметили, что практическая деятельность социал-демократов сильно расходится с их привлекательными декларациями.

В противовес демократическим институтам черносотенцы выдвигали принцип абсолютной единоличной власти. Крайне правые доказывали, что такая власть наилучшим образом приспособлена к российским условиям. Монархист Н.Н. Черняев отмечал, что «русское самодержавие есть наилучший для нашей родины способ приведения к единому знаменателю 140 000 000 умов и воль, из которых слагается воля и разум нации, тех народов и воль, из которых она состоит». В качестве самых последовательных защитников царской власти черносотенцы пользовались особым расположением императорского двора. Вместе с тем крайне правые не отождествляли существовавшие в России порядки со своим политическим идеалом. Они заявляли, что «русские государи, начиная с Петра I, хотя и продолжали именовать себя самодержавными, но это самодержавие было уже не православ­но-русским, а весьма близким к западноевропейскому абсолютизму, основанному не на православно-церковном и земско-государственном единении и общении царя с народом, а на праве сильного». Коренным пороком европейского абсолютизма черносотенцы считали его опору не на все население, а лишь на «сильных», т.е. на имущие слои. Чер­носотенцы заявляли, что главный принцип самодержавия — его над классовый характер — серьезно искажен. В программных документах черной сотни подчеркивалось: «Современный чиновничий строй, осу­ществляемый в громаднейшем большинстве случаев безбожными, не­честивыми недоучками и переучками, заслонил светлый образ царя от народа».

Самым уязвимым местом черносотенных программ был аграрный вопрос. Крайне правые заявляли, что «никакие меры, направленные к улучшению быта крестьян, не должны нарушать неприкосновенность земельной собственности». Лидеры черной сотни, не соглашаясь с ком­промиссными вариантами (частичной конфискацией земли и т.п.), предлагали ограничиться продажей крестьянам пустующих государст­венных земель, развитием аренды и улучшением кредита. Эта позиция обеспечила черносотенцам поддержку поместного дворянства и бла­госклонность правящих кругов, но одновременно ставила их в очень сложное положение в борьбе за крестьянские массы. Поэтому черно­сотенцы делали ставку на крестьянство западных и юго-западных гу­берний, где дискуссию по аграрным проблемам можно было легко перевести в плоскость национальных отношений.

Черносотенцы не предлагали серьезных мер для облегчения поло­жения рабочего населения, хотя и претендовали на роль посредников между трудом и капиталом.

Более подробно была ими разработана программа по националь­ному вопросу. Само появление черной сотни являлось закономерным следствием национальных противоречий в Российской империи. По­ложение русского народа, от имени которого выступали черносотенцы, было весьма двойственным. С одной стороны, ядром империи была Россия, русский язык являлся государственным, православие было официальной религией. На национальных же окраинах проводилась грубая русификаторская политика, а национальные культуры не имели благоприятных условий для своего развития. С другой стороны, подавляющее большинство русского населения не пользовалось никакими выгодами от великодержавной политики царского правительства; уровень жизни населения центральных районов России был ничуть не Выше, а зачастую и ниже, чем на окраинах. Это позволяло черносотенцам говорить о бедственном положении коренных жителей, теснимых инородцами и иноверцами. Следует отметить, что Черно­вцам была совершенно чужда идея всеславянской общности, представлявшая собой краеугольный камень славянофильства и панславизма. Они указывали, что в случае объединения славян под эгидой России страна столкнется с дополнительными осложнениями. Ведь в самодержавное и православное государство вольются народы, частично исповедовавшие католицизм и привыкшие к конституционно­му строю.

Даже в границах империи черносотенцы не помышляли о славян­ском единстве. Поляки, как тяготевшие к Западу католики, воспринимались ими как тайные враги России. Вместе с тем крайне правые исходили из представления о полной тождественности русских, украинцев и белорусов. В данном случае они следовали официальной идеологии, которая отказывалась видеть в украинцах и белорусах са­мостоятельные народы и считала их языки простонародными жарго­нами.

В программных документах черносотенных союзов провозглаша­лось: «Русская народность, как собирательница земли Русской и устроительница Русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая». Крайне правые разделили территорию страны на «коренные русские области» и национальные окраины. По их мнению, в число коренных областей входила часть территории Литвы, Польши, Казахстана. Крайне правые предлагали предоставить русским преимущественное право на приобретение и аренду казенных земель, заселение свободных территорий. Привилегии распространялись на всю империю. Что касается «коренных областей», то там преимущественные права превращались в исключительные. Например, черносотенцы требовали продавать и сдавать в аренду ча­стные земли только русским людям.

Главным стержнем черносотенной идеологии был антисемитизм. Они не только поддерживали все законодательные ограничения относительно евреев, но и требовали его дальнейшего ужесточения. Черносотенцы предлагали лишить евреев всех прав, изгнать их из всех учебных заведений, где учатся христианские дети. Одновременно евреям запрещалось открывать собственные учебные за­ведения. Список профессий и промыслов, которыми черносотенцы предлагали запретить заниматься евреям, охватывал почти все виды человеческой деятельности. Черносотенцы домогались, чтобы все проживавшие в России евреи были немедленно признаны иностран­цами, но без каких бы то ни было прав и привилегий, предоставляемых всем прочим иностранцам. Они подчеркивали, что хотели бы возбудить «энергию евреев в деле скорейшего переселения в собственное царство и обзаведения собственным хозяйством». В своих предвыборных прог­раммах черносотенцы даже обещали, что поднимут вопрос о создании еврейского государства и будут содействовать переселению туда евреев, «каких бы материальных жертв такое выселение ни потребовало от русского народа».

Черносотенный антисемитизм подпитывало социальное напря­жение в «черте оседлости», где существовала острая конкуренция меж­ду ремесленниками различных национальностей. Учитывая непропорционально высокую долю евреев в торгово-промышленной среде, можно сказать, что антисемитизм здесь являлся своеобразной формой классового протеста. Характерно, что крайне правые исполь­зовали антисемитские лозунги даже в регионах, где полностью отсут­ствовало еврейское население.

Монархисты исходили из убеждения, что самодержавная власть отвечает интересам коренной нации и ее лояльных соседей. Что же

касается смуты в государстве, то она, по мнению черносотенцев, про­воцировалась нерусскими элементами. Евреи, сохранившие свою религию и культуру, слабо поддававшиеся ассимиляции, шедшие в первых рядах национально-освободительного движения, идеально со­ответствовали образу враждебных инородцев. Добавим, что мно­гочисленные еврейские общины за пределами империи давали повод говорить о том, что евреи служат главным проводником западного влияния. Черносотенцы утверждали, что древний народ Израиля, претворяя в жизнь ветхозаветную идею своей избранности и исключительности, задумал завоевать все остальное человечество и осуществить это не силою оружия, а хитрыми интригами, моральным разложением и экономическим закабалением. Широко разветвленным заговором руководит тайный центр — «международное правительство», его органами являются масонские ложи. Крайне правые внесли свою лепту в обширную литературу о еврейско-масонском заговоре, исполь­зуя «протоколы сионских мудрецов» и другие фальсифицированные до­кументы. По некоторым вопросам черносотенцы высказывали различные суждения: одни утверждали, что все республики и конституционные государства уже завоеваны евреями, и только страны с сильной монархической властью, в том числе самодержавная Россия, остаются последней преградой; другие, наоборот, указывали, что Россия выбрана первой жертвой ужасного заговора.

Характеризуя черносотенную идеологию в целом, можно констатировать: она являлась своеобразной реакцией самых различных социальных слоев на резкие и бурные перемены в экономической и политической жизни России на рубеже двух веков. Эта идеология содержала одновременно консервативные и самые экстремистские эле­менты. Их социальной опорой были поместное дворянство, терявшее свое привилегированное положение, и в то же время значительная часть беднейшего населения, которую пугали разрушение привычного уклада, необходимость приспосабливаться к новым условиям и т.п. Парадоксально, что выведенное из состояния векового равновесия патриархальное население с готовностью подхватывало лозунги и пра­вого и левого экстремизма.

Крайний национализм черносотенцев, с одной стороны, был порождением великодержавного сознания, заложенного вместе с созданием российской государственности и укреплявшегося по мере расширения границ империи. С другой стороны, «истинно русские» подняли свой стяг тогда, когда империя начала задыхаться под грузом проблем и в движение пришли завоеванные, а также мирно присоединенные окраины; «господствующая и первенствующая» же нация оказалась едва ли не в худшем положении, чем остальные народы.

Уровень дискуссий, концепций, аргументов в правой среде был (за редким исключением) ниже, чем у либералов или революционных радикалов, и это обстоятельство не могли изменить блестящие специалисты по отдельным отраслям знаний, встречавшиеся в рядах черной сотни. Но даже до предела упрощенные публикации были не доступны для понимания основной массы черносотенцев. Поэтому крайне правые чаще, чем другие партии, взывали не к разуму, a к чувствам людей, многократно повторяли одни и те же формулы заклинания и никогда не придавали особого значения противоречиям в своих программах. Интуитивно нащупывая способы воздействия на массовое сознание, они являлись в России своеобразными пионерами в этой области.

4. Союз 17 октября

«Союз 17 октября» (известный под названием «октябристы») вместе с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял собой правый флаг российского либерального лагеря и занимал промежуточ­ное положение между конституционными демократами и крайне пра­выми. Грань, отделявшая эти общественно-политические группировки друг от друга, была, однако, весьма подвижной и неустойчивой. Организации, генетически связанные с октябристами (Партия мирного обновления), на деле почти смыкались с кадетами; в то же время це­лый ряд политических образований октябристского толка (Партия пра­вового порядка, Народная партия «Союза 17 октября» в Екатеринославле, Общество правового порядка и Манифеста 17 октября в Коломне, Партия за царя и порядок в Калуге и др.) в своей практической деятельности нередко отличались от крайних монархистов лишь по названию. Это обстоятельство давало повод противникам «Союза 17 октября» «слева» сравнивать октябристов с черносотенцами, а тем, в свою очередь, обвинять их в «скрытом кадетизме».

Октябризм как политическое течение возник и начал организационно оформляться на основе правого «меньшинства» земско-городских съездов. Партийное размежевание в либеральном лагере в основном завершилось после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Посчитав, что в России созданы необходимые политические пред­посылки для движения по пути к конституционной монархии, будущие октябристы приступили к созданию партии, взяв в качестве ее на­звание дату издания царского Манифеста. Само появление этого документа октябристы расценили как «величайший переворот в судьбах нашего отечества». «Отныне,— подчеркивалось в программном воз­звание «Союза 17 октября»,— народ наш становится народом политически свободным, наше государство — правовым государством, а в наш государственный строй вводится новое начало — начало конституционной монархии».

4.1
Структура, социальный состав

Организационно «Союз 17 октября» начал складываться в пос­ледних числах октября 1905 г., когда в Москве, а затем и в Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. Помимо разработки программных вопросов на этих совещаниях шло формирование руководящих органов Союза — Московского и Петербургского отделений ЦК. В ноябре на про­ходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы вы­ступили уже более или менее сплоченной группой. В своем «особом мнении» по поводу принятой съездом общеполитической резолюции они высказались за оказание правительству помощи и поддержки «в водворении порядка ради скорейшего созыва Государственной думы», против прямых выборов в Думу и превращения ее в Учредительное собрание. Кроме того, в резолюции «меньшинства» решительно отвер­галось предоставление автономии Польше, как и повсеместная и не­медленная отмена «исключительных мер и военных положений» ввиду «революционного состояния страны».

Ноябрьский земско-городской съезд не только совпал с выработкой октябристами своей программы, первый вариант которой был опубликован 9 ноября в газете «Слово», но и выдвинул в число лидеров складывавшейся партии одного из братьев Гучковых — Александра.

Видное положение в «Союзе 17 октября» заняли и братья А.И. Гуч­кова — старший Федор и младший Николай. Ф.И. Гучков (1860— 913) вошел в ЦК октябристов в 1907 г., заняв ключевую должность казначея, а с декабря этого же года, будучи избран директором-рас­порядителем Московского Товарищества для издания книг и газет, стал фактическим руководителем центрального органа «Союза 17 октября» — газеты «Голос Москвы». Московский городской голова, директор Товарищества чайной торговли «Боткин и сыновья», Н.И. Гучков, как и его старший брат Александр, входил в состав Московского отделения ЦК октябристов с момента его образования.

Патриарх земского движения, крупный землевладелец Д.Н. Шипов, и предприниматели братья Гучковы олицетворяли собой две социаль­но-политические струи, из которых возник октябризм: дворянско-землевладельческую и торгово-промышленную. Очень скоро к ним добавилась и третья — дворянско-бюрократическая. Глашатаем ее интересов в октябристской среде стала целая группа петербургских членов Союза во главе с действительным статским советником бароном П.Л. Корфом, первым председателем Петербургского отделения ЦК Союза, и тайным советником М.В. Красовским, его заместителем.

Помимо отделений Центрального комитета до конца 1905 г. в обеих столицах были созданы городские советы «Союза 17 октября», направ­лявшие деятельность районных партийных организаций, а также 60 отделов Союза на местах. Всего в 1905—1907 гг. конституировалось 260 отделов «Союза 17 октября», причем основная их масса (около 200) возникла в период выборов в I Думу. Общую численность членов партии в это время можно определить в 75—77 тыс. человек. Местные отделы октябристов легко распадались и столь же легко возобновляли свою деятельность в период избирательных кампаний. Учитывая пассивность большинства членов Союза, следует отметить, что реаль­ное влияние октябристов на политическую жизнь страны было отнюдь не пропорционально столь внушительным размерам их организации. Географически подавляющее большинство местных отделов «Союза 17 октября» возникло в земских губерниях европейской России с относительно развитым дворянским землевладением. В губерниях же неземских и, особенно на национальных окраинах России число октябристских организаций было невелико. Немногим больше были количество октябристских отделов, созданных в сельской местности, всего порядка тридцати. Кроме собственных организаций «Союза I 7 октября», в ряде городов возникли немногочисленные студенческие фракции октябристов, а также их «немецкие группы». Наконец, к партии на автономных началах присоединились 23 политические организации, родственные ей в программно-тактическом отношении.

Организационно «Союз 17 октября» был задуман как «объединение всех партий центра, независимо от их второстепенных отличий и оттенков», и был весьма рыхлым образованием. С самого начала широкое распространение в октябристской среде получило допускав­шееся уставом параллельное членство в других партиях и организациях. Само членство в «Союзе 17 октября» не влекло за собой выполнения каких-либо специальных партийных поручений, как и уп­лату фиксированных членских взносов. Несмотря на то, что приблизительно с 1906 г. лидеры октябристов пытались внедрить в практику чисто партийные методы руководства Союзом, многие его рядовые члены продолжали рассматривать его скорее как дискуссионный клуб, но не как организацию, предполагавшую наличие строгой дисциплины и иерархичности. Октябристам всегда была аб­солютно чуждой столь характерная для членов революционных партий готовность пожертвовать всем ради достижения партийных целей. «Мы стойкие монархисты в отношении русского государственного строя... но в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые рес­публиканцы, даже с некоторым наклоном в сторону анархизма,— признавал А.И. Гучков.— ...Нам с трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа».

Как правило, в «Союз 17 октября» вступали люди зрелого возраста и высокого образовательного уровня, со вполне определившимся и весьма солидным общественным и имущественным положением. Большинство октябристов принадлежали поколению, давшему российскому освободительному движению целую плеяду революционеров-«восьмидесятников». Однако лишь немногие из них отдали дань юношескому радикализму, предпочитая служить России иным, закон­ным путем. «Союз 17 октября» привлекал в свои ряды крупнейших представителей просвещенного чиновничества, непохожего «на тех уродов дореформенной России, которых описывали Гоголь и Щедрин» . Октябристы не могли, конечно, похвастаться столь же блестящим, как у кадетов, «букетом» привлеченных в партию имен, что, к слову ска зать, было предметом постоянной озабоченности их руководящих орга­нов, особенно в предвыборные периоды. Однако и среди них мы находим людей ярких и по-своему замечательных.

Помимо упомянутых, это видные земские и общественные деятели — граф П.А. Гейден, М.А. Стахович, князь Н.С. Волконский; столичные профессора, адвокаты, ели науки и культуры — Л.Н. Бенуа, В.И. Герье, Ф.Н. Плевако, II.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев; издатели и журналисты — Н.Н. Перцов, А.А. Столыпин, Б.А. Суворин; крупнейшие представители тор­гово-промышленного мира и банковских кругов — Н.С. Авдаков, А.Ф. Мухин, Э.Л. Нобель, братья В.П. и П.П. Рябушинские; деятели других профессий, в частности глава известнейшей ювелирной фирмы К.Г.

Фаберже.

Если попытаться нарисовать социальный портрет некоего усредненного октябриста, то он будет выглядеть примерно так: мужчина , 47—48 лет, потомственный дворянин (или, несколько реже, купец, потомственный почетный гражданин) с высшим образованием (чаще I — юридическим или вообще гуманитарным), чиновник V—VIII класса, житель города одной из земских губерний, член Совета банка или акционерного предприятия, земле- и домовладелец, нередко земский.

или городской гласный.

Вопреки расчетам создателей «Союза 17 октября» привлечь в свою(партию представителей демократических слоев населения, в первую очередь рабочих и крестьян, им это не удалось.

В целом по своей социальной природе «Союз 17 октября» был партией служилого дворянства (еще не целиком порвавшего, однако, с традиционными дворянскими занятиями) и крупной, частично «одворяненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии.

4.2
Программа

Разработка программы «Союза 17 октября» прошла несколько эта­пов. Первый из них относится к ноябрю 1905 г., когда были изданы упомянутый и весьма общий ее первый вариант, а затем и программное воззвание, подписанное 33 членами ЦК партии первого состава. Вто­рой период охватывает 1906 и первую половину 1907 г., когда на I съезде «Союза 17 октября» (февраль 1906 г.) программа была принята в значительно расширенном и доработанном виде, а на II съезде (май 1907г.) — подвергнута некоторой редакционной обработке. Наконец, третий период включает в себя работу двух партийных конференций (tj октябре 1907 г. и ноябре 1913 г.), а также III съезда «Союза 17 октября» (октябрь 1909 г.). Особенностью этого периода было то, что программные положения в это время конкретизировались и дорабатывались с прицелом на внесение их в Думу в качестве законопроектов.

Центральное место в программе «Союза 17 октября» занимает вопрос о характере и структуре государственной власти в России. «Российская империя,— говорилось в первом ее параграфе,— есть наследственная конституционная монархия, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями Основных законов». Таким образом, октябристы заявляли о себе как о противниках)» идеи сохранения неограниченной власти монарха.

Выступая за упразднение неограниченного самодержавия, октябристы вместе с тем категорически возражали против введении в России парламентского строя, считая его неприемлемым как с исторической, так и с политической точек зрения. В сохранении мо­нархической формы правления они видели залог «связи с прошлым, ручательство в правильном направлении» «государственного корабля, ограждении его от напрасных бурь и шатаний, словом, залог зако­номерного (органического) развития России из основ ее тысячелетнего прошлого». Характерно, что октябристы, правда, не без некоторых ко­лебаний, признали целесообразным сохранить за конституционным монархом титул «самодержавный», видя в этом титуле «историческое достояние» России.

Согласно выработанной октябристами схеме, в структуру высшей государственной власти России должны были войти монарх, царствующий и управляющий одновременно, и двухпалатное «народное представительство», формируемое на основе цензовых выборов, прямых в городах и двухстепенных «в остальных местностях». Так представляли себе октябристы способ формирования нижней палаты, Государственной думы. Что же касается верхней законодательной палаты, Государственного совета, смысл существования которого заключался в том, чтобы исправлять и корректировать решения Думы, то это должен быт узкоцензовый орган,
половина членов которого к тому же назначалась монархом.

В распределении прав между «народным представительством» и монархом октябристы делали явное предпочтение в пользу последнею. Без императорской санкции не мог вступить в силу или быть отменен ни один закон; царю же принадлежало право назначения и смещения министров. Однако, чтобы добиться смещения министра, «народному представительству» требовалось возбудить против него судебное преследование.

Второй раздел октябристской программы был посвящен требованиям партии в области гражданских прав. Здесь содержался обычный для либеральной партии перечень положений, включавший свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, Свободу слова, собраний, союзов, передвижения и т.д. По своему содержанию этот раздел программы «Союза 17 октября» был, пожалуй, наиболее демократичным. Беда заключалась в том, что на практике сами октябристы часто нарушали эти положения своей программы. Особенно это касалось требования гражданского равноправия вообще и еврейского в частности. Под давлением своих западных и юго-за­падных отделов, выступавших в своем большинстве против предостав­ления равноправия евреям, октябристское руководство всячески тормозило решение этого вопроса даже внутри самой партии.

Что касается национального вопроса вообще, то октябристы исходили здесь из необходимости сохранения «единой и неделимой» России (эти слова были внесены в 1-й параграф партийной программы по решению II съезда) и считали нужным противодействовать «всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению империи и к идее федерализма». Исключение было сделано только для Финляндии, которой предполагалось предоставить «право на известное автономное государственное устройство» при условии «сохранения го­сударственной связи с империей». Формулируя права национальных меньшинств, октябристы высказывали готовность удовлетворять и защищать их культурные, но не политические «нужды». Таким образом, в решении остро стоявшего в России национального вопроса октябристы не смогли выйти за пределы узконационалистической и великодержавной точки зрения. Характерно, что в официальной программе «Союза 17 октября» национальный вопрос вообще был обойден. Приведенные выше поло­жения содержались не в программе Союза, а в его ноябрьском воз­звании и в подготовленном позднее «постатейном изложении» этого же воззвания.

Большое внимание в программе «Союза 17 октября» было уделено социальным вопросам, среди которых на первом месте стоял аграрный, названный «самым острым, самым больным вопросом на пространстве всей почти великой России». Октябристы осознавали, насколько тя­желым было положение страдавшего от малоземелья крестьянства, и, более того, находили требование крестьян об увеличении наделов вполне справедливым. Удовлетворить просьбу крестьян октябристы предполагали, во-первых, за счет государства в результате раздачи

крестьянам через особые земельные комитеты пустующих казенных удельных, кабинетских земель и, во-вторых, путем «содействия покупке крестьянами земель у частных владельцев» при посредстве Крестьянского банка. В крайних случаях программа «Союза 17 октября»

предусматривала и «принудительное отчуждение» «части» частновладельческих земель с обязательным вознаграждением владельцев. Выкупить землю, подчеркивали октябристы, обращаясь к крестьянам«надо по справедливой оценке и без ущерба для помещичьего хозяйства

Даром же отбирать землю нельзя, это несправедливо, да и добру не поведет»

Основной акцент в октябристской аграрной программе, однако, был сделан не на земельном, а на хозяйственно-правовых вопросах Октябристы считали необходимым уравнять крестьян в правах с остальными гражданами путем отмены всех законов, юридически принижавших податные сословия, а главное — административной опеки над ними; ликвидировать общину и осуществить ряд мер для улучшения экономического положения крестьян (развитие сельскохозяйственного кредита, широкое внедрение агрономических знаний, распространение кустарных промыслов и т.д.).

Выдвижение на первый план сравнительно второстепенных воп­росов было характерно не только для аграрно-крестьянского раздела программы «Союза 17 октября», но и для раздела, касавшегося поло­жения рабочих. Первые два параграфа его были посвящены проблемам поднятия культурно-образовательного уровня и улучшения жилищно-бытовых условий жизни рабочих и только затем излагалась система мер по урегулированию отношений между рабочими и. предпринима­телями и говорилось об отношении «Союза 17 октября» к массовым пролетарским организациям и движениям. Октябристы были готовы признать свободу рабочих организации, союзов, собраний и даже ста­чек, но только «на почве» их экономических, профессиональных и культурных «нужд». В отраслях, «остановки в деятельности коих на­рушают важнейшие государственные и общественные интересы», за­бастовки предлагалось вообще запретить. В вопросе о продолжительности рабочего дня позиция октябристов была отмечена стремлением защитить интересы русской промышленности. В программе Союза этот вопрос трактовался в весьма общем виде: речь здесь шла о необходимости «нормировки» предельной продолжительности рабочего времени и об «урегулировании» сверхурочных работ.

Нежелание октябристов идти на какие-либо радикальные уступки рабочим проявлялось и позднее, в частности в 1907 г. на конференции «Союза 17 октября». Разрабатывая программу своей думской деятель­ности, октябристы высказались против распространения социального Страхования, предусмотренного их программой, на все категории на­емного труда. Несмотря на это, в своей пропагандистской литературе октябристы утверждали, что преследуют в рабочем вопросе такие же цели, что и социал-демократы с той только разницей, что предпочита­ют «путь мирной и спокойной, однако верной и определенной созида­тельной работы».

Заключительные разделы октябристской программы были посвяще­ны вопросам народного образования, реформе суда и системы местного административного управления, а также мерам в области экономики и финансов. «Политическая и гражданская свобода, провозглашенная Манифестом 17 октября,— отмечалось в послесловии к программе,— должна пробудить к жизни, дремлющие народные силы, вызвать дух смелой энергии и предприимчивости, дух самодеятельности и само­помощи и тем самым создать прочную основу и лучший залог нрав­ственного возрождения». Выраженный здесь оптимизм довольно резко диссонировал с робкими и умеренными попытками решить коренные вопросы российской действительности в праволиберальном духе.

5. Кадеты

Конституционно-демократическая партия (кадеты), организационно оформившаяся в период высшего подъема революции 1905-1907 гг., прочно заняла место на левом фланге российского либерализма. Ее учредительный съезд состоялся 12-18 октября 1905 г. в Москве. На нем присутствовал 81 делегат. В связи с октябрьской Всероссийской политической стачкой, парализовавшей железные дороги и другие средства коммуникации, многие делегаты не могли прибыть на съезд.

Определяя место кадетов в системе политических партий России, докладчик от организационной комиссии П.Н. Милюков подчеркнули, что справа они отмежевались от тех общественных элементов, которые со временем рассчитывали создать «политические группы аграриев и промышленников», отстаивавших узкоклассовые интересы помещиков и капиталистов. Граница слева прошла там, где демократические партии выступали за вооруженное восстание и установление демократической республики. Эти требования «союзников слева» Милюков считал лежащими «вне пределов практической политики, и поэтому, заявил он, кадеты поддерживать их никогда не будут. Опровергая обвинения правых и октябристов в том, что якобы кадеты отрицают единство России и неприкосновенность частной собственности, и левых социалистов, что они являются выразителями классовых интересом либеральной буржуазии, Милюков категорически заявил, что кадетская партия является «внеклассовой» и по своему характеру полностью соответствует «традиционному настроению русской интеллигенции».

5.1
Социальная природа партии кадетов

Основным ядром партии кадетов стали идеологически и политически родственные элементы из двух либеральных организаций — «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов». Октябрьский учредительный съезд заложил основы организационной структуры конституционно-демократической партии, принял ее устав и программу, избрал ее временный ЦК. На II съезде, состоявшемся в январе 1906 г., произошло уже окончательное конституирование. Январский съезд принял решение о добавлении к основному названию партии — конституционно-демократическая — слов: партия «народной свободы»; на нем был избран новый состав ЦК, внесены изменения в программу и устав.

Центральный комитет партии кадетов состоял из двух отделов: Пе­тербургского и Московского. Главными функциями Петербургского отдела являлись: дальнейшая разработка партийной программы, за­конопроектов для внесения в Государственную думу, руководство дум­ской фракцией. Московский отдел в основном занимался организационной агитационно-пропагандистской и издательской дея­тельностью. В целом же ЦК осуществлял контроль за выполнением решений съездов, конференций, руководил партийным строительством на местах, периодически созывал совещания с представителями губернских комитетов, определял тактическую линию партии на текущий момент.

В губерниях создавались губернские комитеты, которые избиралась оком на один год губернским съездом партии. В свою очередь им предоставлялось право организовывать городские, уездные и сельские комитеты.

Согласно второму параграфу устава, членами партии могли быть лица, «принявшие партийную программу и согласные подчиняться партийной дисциплине, установленной уставом партии и партийными съездами». После учредительного съезда начался процесс организационного строительства партии по всей стране. Уже в октябре—декабре 1905 г. конституировались 72 кадетские организации. Они возникли, прежде всего, там, где ранее функционировали организации «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов». Основная же масса местных кадетских организаций возникла в период избирательной кампании в I Думу. В январе—апреле 1906 г. конституировалось 274 кадетских комитета. Общая численность партии в 1905—1907 гг, колебалась в пределах 50—60 тыс. человек. Однако кадетская партия, как, впрочем, и подавляющее большинство российских партий, представляла собой в организационном отношении довольно аморфное и неустойчивое политическое образование, подверженное в зависимости от политиче­ской ситуации значительным колебаниям. После поражения рево­люции 1905—1907 гг. произошло резкое сокращение количества местных организаций, значительно уменьшилась их численность. В 1908—1909 гг. действовали 33 губернских и 42 уездных кадетских [комитета. Прекратили свое существование все сельские и значительная [часть уездных комитетов и групп. В январе 1908 г. численность партии не превышала 25—30 тыс. человек. Процесс организационного кризиса партии кадетов продолжался и в последующие годы. В 1912—1914 гг. кадетские комитеты имелись в 29 губернских и 32 уездных городах, а общая численность партии не превышала 10 тыс. человек, В годы первой мировой войны в стране действовало 26 губернских, 13 го­родских и 11 уездных организаций. К сожалению, численность кадет­ской партии в этот период установить не удалось.

Достаточно запутанными были взаимоотношения между ЦК и думскими фракциями. Будучи автономными, думские фракции кадетов фактически находились вне контроля со стороны центральных партийных организаций, вырабатывали линию поведения, исходя из парламентской и межфракционной конъюнктуры. Если в период де­ятельности I и II Дум ЦК партии кадетов все же как-то удавалось осуществлять контроль над фракциями, то в период работы III и IV Дум они приобрели доминирующее влияние.

В партию кадетов входил цвет русской интеллигенции, часть либе­рально настроенных помещиков, средней городской буржуазии, слу­жащие, учителя, врачи, приказчики. Социальный состав кадетов претерпевал изменения в зависимости от конкретной политической ситуации. В период революции 1905—1907 гг. в местных партийных организациях было достаточно много представителей «социальных низов, рабочих, ремесленников, служащих, а в сельских — крестьян, После поражения революции ряды партии «народной свободы» покину­ла значительная часть демократических элементов, разочарованная политической линией поведения кадетов в I и II Думах. Процесс «очищения» кадетов от «социальных низов» продолжался вплоть до Февральской революции 1917 г.

В 1907—1917 гг. достаточно отчетливо прослеживается тенденция к преобладанию в партии средних городских слоев, к упрочению ее связей с представителями собственно буржуазных элементов: либе­рально настроенных купцов, промышленников и банкиров. После побе­ды Февральской революции социальный состав партии опять претерпевает изменения. В правящую партию, с одной стороны, стали вступать члены «Союза 17 октября», партии прогрессистов и даже некоторые представители бывших монархических организаций, а с другой - в ней вновь преобладали лица демократического происхождения. Все это, вместе взятое, делало кадетскую партию аморфной, трудноуправляемой

.

В ЦК и думской фракции на всем протяжении деятельности партии кадетов доминировали представители интеллигенции, которые, по су­ществу, и определяли ее стратегический и тактический курс. Ведущую роль в партии играли: князья Рюриковичи Павел и Петр Долгоруковы, Д.И. Шаховской, всемирно известный ученый, академик В.И. Вер­надский; крупнейшие специалисты в области гражданского и уголов­ного права — профессора С.А. Муромцев, В.М. Гессен, Л.И. Пстражицкий, С.А. Котляревский; крупные историки — А.А. Корнилов, А.А. Кизеветтер; экономисты и публицисты — П.Б. Струве, А.С Изгоев, А.В. Тыркова; крупный специалист по национальному вопросу приват-доцент Ф.Ф. Кокошкин; популярные адвокаты — М.М. Винавер, А.Р. Ледницкий, В.А. Маклаков; видные земские и обще­ственные деятели — И.И. Петрункевич, Ф.И. Родичев, А.М. Колюбакин, Д.Д. Протопопов, А.И. Шингарев, М.Г. Комиссаров, Н.М. Кишкин и др.

Лидером кадетской партии, ее главным теоретиком и стратегом являлся Павел Николаевич Милюков. Он родился в 1859 г. в семье московского архитектора. Блестяще закончив классическую гимназию, Милюков поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Его учителями были историки с мировым именем П.Г. Виноградов и В.О. Ключевский. В 1892 г. Милюков защитил диссертацию на степень магистра истории, перед ним открывалась бле­стящая профессорская карьера. Но в 1894 г. за участие в освободитель­ном движении Милюков был уволен из университета и выслан в административном порядке в Рязань.

После окончания срока ссылки в 1897 г. Милюков вынужден был уехать за границу. Он был профессором русской истории в Софийском университете; выступал с циклами лекций по истории общественного движения России в Чикагском и Бостонском университетах. Периодически он приезжал и в Россию. Возвратившись в 1899 г. в Пе­тербург, он участвовал в идейно-политической борьбе, которая происходила в то время между народниками и марксистами. Вскоре Милюков за активную политическую деятельность снова был аре­стован и провел более года сначала в доме предварительного заклю­чения, а затем в тюрьме. Лишь в середине лета 1901 г. он был временно освобожден и поселился в Финляндии. Однако вскоре пос­ледовал новый приговор о заключении на шесть месяцев в знаменитую петербургскую тюрьму «Кресты». По ходатайству Ключевского перед царем Милюков через три месяца был освобожден и вновь уехал за границу.

Ореол крупного историка и репутация «крайне левого рево­люционера» способствовали росту популярности Милюкова в широких кругах российской и западноевропейской общественности. Будучи за границей, он встречался с лидерами различных политических партий — П.А. Кропоткиным, Е.И. Брешко-Брешковской, В.М. Черновым, В.И. Лениным, а также со многими общественными и политическими деятелями Америки, Англии, Франции, Балканских стран.

В апреле 1905 г. Милюков возвратился в революционную Россию и сразу же включился в политическую борьбу. Он активно работал в «Союзе освобождения», был одним из основателей и первым пред­седателем «Союза союзов». В августе 1905 г. последовал третий и пос­ледний арест и заключение в «Кресты», где он находился в течение месяца. После выхода из тюрьмы Милюков приступил к созданию ка­детской партии, с которой связал свою политическую судьбу.

5.2
Идеология и программа

Являясь идеологами либерализма нового типа, кадеты считали капитализм наиболее оптимальным вариантом общественного прогрес­са. Они выступали против насильственных социальных переворотов, за эволюционное развитие общества. Отвергая идею социальной рево­люции, кадеты вместе с тем в принципе признавали возможность, а в ряде случаев даже неизбежность политической революции. По мнению кадетских теоретиков, политическая революция правомерна тогда и постольку, когда и поскольку она берет на себя решение тех объективно назревших исторических задач, которые, в силу тех или иных причин, не в состоянии решить существующая власть. Политиче­ская революция представлялась ими в качестве следствия «неразум­ной» политики правительства, его неспособности своевременно провести реформы.

Исходной посылкой в программе кадетов была идея постепенного реформирования старой государственной власти. Они требовали заме­ны неограниченного самодержавного режима конституционно-мо­нархическим строем. Политическим идеалом кадетов была парламентарная конституционная монархия английского типа. Они последовательно проводили идею о разделении законодательной, исполнительной и судебной властей, требовали создания ответствен­ного перед Государственной думой правительства, коренной реформы местного самоуправления и управления, суда. Кадеты выступали за введение в России всеобщего избирательного права, осуществление всего комплекса демократических свобод (слова, печати, собраний, со­юзов и т.д.), настаивали на строгом соблюдении гражданских и политических прав личности. В условиях России того времени кадет­ская политическая программа имела прогрессивное значение. Кадетам удалось создать такую теоретическую модель устройства правового го­сударства, которая могла бы стать образцом для любого демократиче­ского общества.

Однако поборники прав личности и демократии, каковыми безус­ловно являлись кадеты, не смогли преодолеть великодержавия и про­должали до конца оставаться сторонниками унитарного государственного устройства России. Они не признавали права наций и народностей на политическое самоопределение. В национальной программе кадеты ограничивались требованием культурно-националь­ного самоопределения (использование национальных языков в школе, высших учебных заведениях, суде и т.д.) и только в отдельных случаях считали возможным введение областной автономии.

В программе кадетов большое внимание уделялось решению социальных проблем. Наиболее обстоятельно в ней был разработан аг­рарный вопрос. Кадеты считали, что без частичного принудительного отчуждения помещичьей земли решить аграрно-крестьянский вопрос в России невозможно. Они выражали готовность пожертвовать круп­ным латифундиальным помещичьим землевладением, которое явля­лось экономической основой самодержавной власти, полукрепостнических форм аренды, постоянным источником недоволь­ства крестьянских масс. Одновременно кадеты допускали возможность отчуждения части земли и у тех помещиков, которые вели самосто­ятельное хозяйство. Отчуждение помещичьей земли кадеты предла­гали провести за выкуп. Решение аграрного вопроса они намеревались передать в местные земельные комитеты, состоявшие из представите­лей помещиков, крестьян и чиновников.

На упорядочение буржуазных отношений была направлена и кадетская рабочая программа. Одним из ее центральных пунктов было требование свободы рабочих союзов, собраний и стачек. Мечтая о перенесении тред-юнионизма на русскую почву, кадеты считали, что соз­дание легальных рабочих союзов будет способствовать мирному урегулированию взаимоотношений между трудом и капиталом, между рабочими и предпринимателями. Профессиональные союзы создавались явочным порядком, и право приобретения ими юридического лица зависело исключительно от судебной власти. За профсоюзами признавалось право на защиту материальных интересов рабочих, поль­зование стачечными фондами и фондами помощи по безработице, пра­во объединения союзов в федерации, полная независимость их от администрации. За убытки, понесенные в результате стачек, проф­союзы не должны были нести материальной ответственности перед предпринимателями. Кадеты настаивали на необходимости заклю­чения профсоюзами коллективного договора с предпринимателями, ко­торый мог быть расторгнут только в судебном порядке.

Важное место в рабочей программе кадетов занимали вопросы про­должительности рабочего дня и социальной защиты рабочих. В ней были выдвинуты требования постепенного введения 8-часового рабо­чего дня, сокращения сверхурочных работ для взрослых рабочих, за­прещения привлекать к ним женщин и подростков. Кадеты выступали за предоставление рабочим компенсации за утраченную ими трудос­пособность вследствие несчастного случая или профессионального за­болевания, подчеркивая при этом, что выплата компенсации должна производиться полностью за счет предпринимателя и за введение го­сударственного страхования на случай смерти, старости и болезни.

Кадетами была разработана довольно обширная программа фина­нсовых и экономических реформ. Ее основные требования сводились к следующим пунктам: создание при Совете министров специального органа (с участием представителей законодательных палат и деловых промышленных кругов) для разработки перспективного плана развития всех отраслей народного хозяйства; пересмотр устаревшего торгово-промышленного законодательства и отмена мелочной опеки и регламентации, стеснявших свободу предпринимательской деятельности; пересмотр налоговой системы и сокращение непроизводительных расходов казны; расширение бюджетных прав Государственной думы и преобразование Государственного контроля; открытие доступа частному капиталу в железнодорожное строительство, горные промыслы, почтово-телеграфное дело; ликвидация или же максимальное сокращение нерентабельного государственного хозяйства и распространение на казенные заводы всех налогов и повинностей; организация промышленного кредита и учреждение банка долгосрочного промышленного кредита; создание торгово-промышленных палат и биржевых судов; расширение внешней торговли и организация кон­сульской службы.

Экономические разделы кадетской программы в кон­центрированном виде отражали интересы буржуазии и разделялись партиями октябристов и прогрессистов.

Специальный раздел кадетской программы был посвящен вопросам просвещения. В нем кадеты выступали за уничтожение всех ограничений при поступлении в школу, связанных с полом, национальностью и вероисповеданием, а также за свободу частной и общественной инициативы в открытии и организации учебных заве­дений всех типов, в области внешкольного образования. В программе указывалось на необходимость установления связи между различными ступенями школ для облегчения перехода от низшей сту­пени к высшей. Кадеты настаивали также на автономии университе­тов, свободе преподавания в высшей школе, свободной организации студенчества, увеличении числа средних учебных заведений и понижении в них платы, на введении всеобщего, бесплатного и обя­зательного обучения в начальной школе. Органам местного самоуп­равления предоставлялось право заведования начальным образованием, участия в постановке всей учебной и воспитательной работы. В программе указывалось и на необходимость устройства орга­нами местного самоуправления общеобразовательных учреждений для взрослого населения, народных библиотек, народных университетов, развития профессионального образования.

Начиная с 1908 г. кадетские теоретики большое внимание стали уделять разработке внешнеполитической программы, суть которой сводилась к созданию «Великой России», о чем мечтали несколько поколений русских либералов. Они выступали за последовательную внешнеполитическую ориентацию на страны западной демократии, за изменение основного направления внешнеполитического правительст­венного курса, мечтали об окончательном складывании «националь­но-территориального тела России».

Таким образом, в кадетской программе нашли отражение общенациональные интересы демократического преобразование страны. Они мечтали создать такое «идеальное» общество, в котором не будет непреодолимых классовых конфликтов, установятся гармоничные социальные отношения, будут созданы оптимальные условия для всестороннего развития личности. Фактически речь шла о создании правового демократического государства со всеми вытекающими отсюда последствиями.

6. Эсеры

6.1
Возникновение партии эсеров

Период формирования партии социалистов-революционеров был довольно длительным. Ее учредительный съезд, утвердивший програм­му и устав, состоялся на рубеже 1905—1906 гг., а первые организации под таким названием стали появляться еще в середине 90-х годов XIX в. В 1894 г. в Берне (Швейцария) заявил о себе «Союз русских социалистов-революционеров». В 1895—1896 гг. возникли группа эсеров в Киеве и «Союз социалистов-революционеров» в Саратове. Новое название принимали, как правило, революционные элементы, прежде именовавшие себя народовольцами.

Во второй половине 90-х годов возник ряд новых эсеровских организаций (в Воронеже, Петербурге, Пензе, Полтаве и др.), предпринимались попытки их объединения. Эту цель, в частности, преследовали съезды представителей эсеровских организаций в Воронеже (август 1897 г.), в Полтаве (ноябрь 1897 г.) и в Киеве (август 1898 г.).

За разработку теории эсеров взялся Виктор Михайлович Чернов (1873-1952). В. М. Чернов в своей деятельности опирался не только на новей­шую западную литературу по крестьянскому вопросу, труды на­роднических экономистов-классиков — В. П. Воронцова (В. В.) и Ф. Ф. Даниельсона (Николай-она), но и на исследования молодых на­родников-экономистов (А. В. Пешехонова, П. А. Вихляева, К. Р. Кочаровского, Н. Н. Черненкова). В 90-х годах они внимательно изучали деревню и приходили к выводам о том, что крестьянство в большей степени тяготеет не к классовому расслоению, а к стабилизации и что этой тенденции будет благоприятствовать уравнительное распреде­ление и пользование землей.

Переломным в истории эсеровского движения стал рубеж двух ве­ков. Напряжение в обществе в связи с разразившимся промышленным кризисом, голодом 1901 г., ростом рабочих и студенческих выступлений, усилением правительственных репрессий возросло настолько, что патриарх народничества Н. К. Михайловский, переживавший уже не первую подобную ситуацию, пророчествовал о возрождении тер­рора. В революционное среде начинает расти внимание к эсерам. Их ряды пополняются лицами, сыгравшими впоследствии видную роль в истории партии. Это уже отбывшие каторгу народовольцы М. Р. Гоц, О. С. Минор, а также целая плеяда студенческой молодежи — Н. Д. Авксентьев, А. Р. Гоц, В. М. Зензинов, И. И. Фондаминский,— вы­нужденная продолжать свое образование за границей. Оставляет культурно-просветительскую деятельность и переходит на нелегальное положение создатель Боевой организации эсеров и один из основателей партии Г. А. Гершуни. Появляются печатные органы: в эмиграции — ежемесячная газета «Накануне» (1899г., Лондон), журнал «Вестник русской революции». В начале 1901 г. вышел первый номер газеты «Революционная Россия».

В масштабах отдельных регионов начинает набирать силу объединительная тенденция. В 1899 г. образовалась Рабочая партии политического освобождения России (РППОР) с центральной организацией в Минске и группами, кружками и отдельными сторонниками в городах Двинске, Белостоке, Бердичеве, Житомире, Екатеринославле и Петербурге. Партия была образована Л. М. Клячко (Родионовой) при содействии Е. К. Брешковской и Г. А. Гершуни. В программной брошюре партии — «Свобода» — утверждалось, что только систематический террор принесет политическое освобождение России, заниматься которым должна специальная боевая организация. Численность, влияние и практическая деятельность РППОР далеко не соответствовали ее претенциозному названию. Наиболее политически значительными делами партии стало издание и распространение в Минске, Киеве, Одессе и Петербурге в 1900 г. первомайской прок­ламации с призывом к политической борьбе с помощью террора, а также организация мастерской по изготовлению ручных печатных станков. Весенними арестами в том же году, которым подверглись око­ло 60 человек, партия почти полностью была ликвидирована.

Расширил границы своей деятельности «Союз социалистов-рево­люционеров». Еще в 1897 г. он перенес свое основное место пребывания из Саратова в Москву. Группы его сторонников были в Петербурге, Ярославле, Томске и ряде других мест.

В конце лета 1900 г, заявила о себе изданием «Манифеста» Партия социалистов-революционеров, созданная южными организациями эсе­ров. «Манифест» был первым программным документом, исходившим от объединенных организаций эсеров, и первой попыткой изложить программу, не придерживаясь трафарета программы «Народной воли». «Манифест» отразил состояние растерянности, и неопределенности эсе­ровской мысли в вопросах теории, программы и тактики. Сказывалось сильное влияние марксизма. Недаром социал-демократическая «Иск­ра» находила, что, за исключением положений о значении общины и других ассоциаций, «весь остальной «Манифест» представляет собою изложение принципов русской социал-демократии», и приглашала лиц, разделявших его взгляды, соединяться с социал-демократами. Вместе с тем «Манифест» не устраивал своим умолчанием о терроре экстремистски настроенные круги эсеров — сторонников РППОР и «Союза социалистов-революционеров». В целом же южная партия социалистов-революционеров была организацией скорее символичес­кой, нежели реальной. Ее «крестная мать» Е. К. Брешковская призна­вала, что «Манифест» был составлен «слабо», но с выпуском его «пришлось поспешить»: это надо было для того, чтобы сторонники партии «стали быстрее примыкать к ее организациям».

Объединительная тенденция намечалась и в эсеровской эмиграции. Представители ее различных течений сотрудничали в газете «Накануне» и журнале «Вестник русской революции»; но наиболее реальным ее воплощением стала «Аграрно-социалистическая лига», основанная в 1900 г. в Париже. Инициатором создания Лиги и автором ее прог­раммной статьи «Очередной вопрос революционного дела» был В. М. Чернов. Лига ставила своей главной задачей привлечь внимание рево­люционной интеллигенции к работе в деревне и помочь ей в этом изданием пропагандистской литературы. Это конкретное дело объединило в Лиге представителей различных народнических эмигрантских организаций: «Фонда вольной русской прессы» (на­родники-семидесятники Б. Б. Лазарев, Ф. В. Волховский, Л. Э. Шишко, Н, В. Чайковский); группы старых народовольцев (И. А. Рубанович); «Союза русских социалистов-революционеров» (X. О. Житловский, М. А. Розенбаум, В. М. Чернов и др.); журнала «Вестник русской революции» (М. Р. Гоц) и газеты «Накануне» О. А. Серебряков). Лига заявляла себя открытой и для представите­лей других революционных направлений, признававших необ­ходимость революционной и социалистической работы в деревне. У нее была договоренность с редакцией «Искры» о распространении ею изданий Лиги.

В это же время в эсеровской среде начинает настойчиво звучать призыв к объединению в одну всероссийскую партию. Это вызывалось стремлением не только усилить эффективность борьбы с самодер­жавием, но и не отстать от своих политических конкурентов — социал-демократов. Однако степень зрелости эсеровского направления была еще весьма недостаточной для реального воплощения в жизнь мечты об объединении: местные организации были малочисленными и сла­быми по своему политическому влиянию. Мешали объединению и раз­ногласия по целому раду теоретических, программных и тактических вопросов, в частности о масштабе и темпах политических преобра­зований, о роли и значении различных классов в этих преобразо­ваниях, о формах, методах и средствах борьбы, особенно о терроре. Не было единства и по вопросу о том, каким путем и на каких принципах должна создаваться партия. Представители РППОР и южной партии считали предпочтительным федеративный принцип, мотивируя это тем, что в условиях конспирации трудно создать центр из «достойных людей», а гибель партийного центра непременно приведет к гибели всего дела.

Иной была точка зрения руководства «Союза социалистов-революционеров». Программный документ Союза был составлен еще в 1896 г., распространялся в гектографированном виде. Только в 1900 г. был отпечатан за границей «Союзом русских социалистов-революционеров» в виде брошюры под названием «Наши задачи». В основе этого программного документа лежала откорректированная программа Исполнительного комитета «Народной воли». Так, в программе отсутствовали бланкистская идея захвата власти и требование созыва Учредительного собрания.

Союз представлял собой малочисленную, интеллигентскую по сво­ему составу, глубоко законспирированную организацию, изредка про­являвшую себя изданием какой-либо брошюры или прокламации. Поддерживая идею объединения эсеровских сил в единую все­российскую партию, представители Союза в вопросе о принципе ее построения были не «федералистами», а «централистами». Они считали, что партия должна вырасти вокруг общего дела, каким может быть, прежде всего, издание газеты. К этому Союз и направил свои основные усилия. «Чувствуя почву под ногами,— вспоминал А. А. Аргунов,— мы приступили к более тесному организационному сближению с «южной» партией и заграницей, и начаты были пере­говоры, чтобы упразднить наш Союз и сделать «Рев. Рос.» органом партии с.-р.». Однако эти переговоры не были завершены, так как в сентябре 1901 г. жандармы разгромили типографию Союза в Томске, печатавшую третий номер «Революционной России». Этим актом было разрушено главное дело, на которое делало ставку руководство Союза в решении проблемы создания партии. Угроза ареста нависла над всеми остальными членами Союза.

В этот трудный для Союза период в его состав был принят про­вокатор Е. Ф. Азеф. Он оказывал мелкие услуги «Союзу социалистов-революционеров» по организации типографии в Томске, но при этом дал возможность охранке выяснить ее местонахождение. С провалом типографии Азеф стал настойчиво советовать лидерам Союза перебраться за границу и там продолжить издание газеты.

За границу выехала сначала одна из руководителей Союза М. Ф. Селюк, затем и сам Азеф. В декабре 1901 г. в Берлине они случайно встретились с Г. А. Гершуни и в результате ряда совместных бесед пришли к соглашению об объединении южных эсеров и Союза в единую партию социалистов-революционеров. Сообщение об этом соглашении появилось в третьем

номере «Революционной России», вышедшем за границей в январе1902 г.

Появление названного сообщения принято считать датой образования партии эсеров. У партии пока не было ни устава, ни четкой, одобренной всеми эсерами программы, ни руководящего органа. Не существовало и фундамента — правильно функционировавших, достаточно влиятельных местных организаций.

В условиях революционной ситуации начала 900-х годов популярность эсеров ширилась, росли их численность и количество местных партийных организаций. Если к моменту достижения соглашения об объединении было всего лишь около десятка таких организаций, то к началу 1905 г. было уже свыше сорока комитетов и групп. Наиболее крупными и влиятельными были организации на юге и юго-западе: киевская, екатеринославская, одесская и харьков­ская. Функции российского центра партии до конца 1902 г. исполнялись саратовской организацией. Столичные организации — петербургская и московская — стали серьезно заявлять о себе лишь непосредственно перед революцией 1905—1907 гг. Центральные же российские губернии в предреволюционный период эсеровским влиянием были затронуты весьма слабо.

6.2
Численность, состав, организационная структура.

Судить о численности эсеровской партии в период ее подпольного существования довольно сложно, так как состав ее организаций был весьма текучим, не было четких критериев членства, к тому же по конспиративным соображениям члены партии не регистрировались. По некоторым данным к эсеровскому движению были причастны около 2—2,5 тыс. человек. По социальному составу оно в этот период было преимущественно интеллигентским: доля интеллигенции составляла в нем более 70%, в том числе учащихся — около 30, удельный вес рабочих составлял 26, а крестьян — чуть более 1,5%. Партия была неоднородной в воз­растном отношении и по стажу участия ее членов в революционном движении. В ней явственно наблюдались два слоя: с одной стороны, «старики» — революционные народники 70—80-х годов; с другой — молодежь, вступившая в революционное движение в начале 900-х го­дов.

Эсеров отличало от других течений не только мировоззрение, но в какой-то мере даже склад ума, психология. Марксизм, как правило, притягивал натуры рассудочные, уравнове­шенные, не склонные к бурным проявлениям чувств; а народничество (особенно его экстремистское крыло) объединяло людей более эмоциональных, постоянно испытывавших духовную и нравственную неудовлетворенность.

Местные организации, комитеты и группы, составлявшие основу партии, формировались по территориальному принципу. В стожившей­ся организации, как правило, имелись союз пропагандистов, агитатор­ская сходка и технические группы (типографская и транспортная), занимавшиеся изданием, хранением и распространением литературы. Организации строились сверху вниз, т. е. вначале возникало «ядро» - комитет, а затем его члены создавали низшие подразделения.

В целях активизации и расширения партийной работы в деревне в 1902 г. был образован Крестьянский союз партии социалистов-рево­люционеров. В мае 1903 г. было заявлено о создании «Союза народных учителей», в 1903—1904 гг. при ряде комитетов стали возникать «Ра­бочие союзы», которые объединяли членов комитета и примыкавших к нему лиц, занимавшихся революционной работой среди рабочих.

Трудноразрешимой загадкой является вопрос о ЦК партии. Из-за скудности и противоречивости имеющихся сведений практически не­возможно точно выяснить, когда и где он возник, каков был его состав. Вероятно, ЦК партии как такового первоначально не было. Централь­ные функции исполнялись, видимо, наиболее сильной местной организацией. Заслуживает внимания мнение М. М. Мельникова, видного деятеля эсеровского движения того времени, считавшего, что ЦК «вылупился», причем «не­ожиданно», т. е. без согласования с рядом местных организаций по сношению с заграницей и состоял, в частности, первоначально из Брешковской, Гершуни и Крафта, исполнявших функции разъездных агентов. После арестов Крафта и Гершуни и переезда за границу Брешковской с весны 1903 г. по апрель 1904 г. весь российский эсеровский ЦК воплощался в Азефе, формально ставшим его членом после возвращения из-за границы летом 1902 г.

В партии были очень слабыми вертикальные и горизонтальные связи: между местными организациями и центром, между отдельными местными организациями. На первом этапе объединение в эсеровской среде было не столько организационное, сколько идейное, осущест­влявшееся газетой «Революционная Россия».

6.3
Программа и идеология

Эсеры являлись прямыми наследниками старого народничества, сущность которого составляла идея о возможности перехода России к социализму некапиталистическим путем. Однако в народническую доктрину об особом пути России к социализму эсеры внесли суще­ственные коррективы, обусловленные теми изменениями, которые произошли как в России, так и в мировом социалистическом движении к началу XX в. Отвергнув марксистский принцип материалистического монизма, считавший уровень развития производительных сил за «пер­вопричину», «конечный счет» всех других общественных явлений, ав­торы программы придерживались при ее составлении метода эмпириокритицизма, сводившегося к выявлению взаимозависимости и функциональных связей между всей совокупностью фактов и явлений.

В эсеровской программе можно выделить четыре основных блока. Первый из них посвящен анализу тогдашнего капитализма; второй — противостоящему ему международному социалистическому движению; в третьем — давалась характеристика своеобразных условий развития социалистического движения в России; в четвертом — обосновывалась конкретная программа этого движения с последовательным изло­жением пунктов, затрагивавших каждую сферу общественной жизни: государственно-правовую, хозяйственно-экономическую и культур­ную.

Эсеры были сто­ронниками демократического социализма, т. е. хозяйственной и политической демократии, которая должна была выражаться «через Представительство организованных производителей (профсоюзы), организованных потребителей (кооперативные союзы) и организован­ных граждан (демократическое государство в лице парламента и орга­нов самоуправления)». Оригинальность эсеровского социализма выключалась в теории социализации земледелия. Эта теория состав­ляла национальную особенность эсеровского демократического социализма и являлась вкладом в сокровищницу мировой социалистической мысли. Исходная идея этой теории заключалась в том, что социализм в России должен начать произрастать раньше всего в деревне. Почвой для него, его предварительной стадией, должна была стать социализация земли.

Социализация земли означала, во-первых, отмену частной собст­венности на землю, вместе с тем не превращение ее в государственную собственность, не ее национализацию, а превращение в общенародное достояние без права купли-продажи. Во-вторых, переход всей земли в заведование центральных и местных органов народного самоуправ­ления, начиная от демократически организованных сельских и го­родских общин и кончая областными и центральными учреждениями. В-третьих, пользование землей должно было быть «уравнительно-трудовым, т. е. обеспечивать потребительную норму на основании прило­жения собственного труда, единоличного или в товариществе». Социализация земли, обобществляя землю и ставя в равные условия по отношению к ней все трудовое население, создавала необходимые предпосылки для завершающей фазы процесса социализации земле­делия — обобществления земледельческого производства с помощью различных форм коопераций.

Важнейшей предпосылкой для социализма и органической его фор­мой эсеры считали политическую свободу и демократию. «Социализм без свободы,— заявлял Чернов,— есть тело без души». Политическая демократия и социализация земли были основными требованиями эсе­ровской программы-минимум. Они должны были обеспечить мирный, эволюционный, без особой, социалистической, революции переход России к социализму. В программе, в частности, говорилось об ус­тановлении демократической республики с неотъемлемыми правами человека и гражданина: свобода совести, слова, печати, собраний, со­юзов, стачек, неприкосновенность личности и жилища, всеобщее и равное избирательное право для всякого гражданина с 20 лет, без различия пола, религии и национальности, при условии прямой систе­мы выборов и закрытой подачи голосов. Требовались также широкая автономия для областей и общий как городских, так и сельских и возможно более широкое применение федеративных отношений между отдельными национальными регионами при признании за ними безусловного права на самоопределение. Эсеры раньше, чем социал-демократы, выдвинули требование федеративного устройстве Российского государства. Смелее и демократичнее они были и в постановке таких требований, как пропорциональное представительство в выборных органах и прямое народное законодательство (референдум и инициатива).

В народнохозяйственной области программа эсеров делала акцент прежде всего на перераспре­деления тех богатств и доходов, которые имелись и которые должны были быть произведены. Конкретно предлагались следующие меры. В вопросах государственного хозяйства и финансовой политики: введение прогрессивного налога на доходы и наследства при полном освобож­дении от налогов мелких доходов; уничтожение косвенных налогов, покровительственных пошлин и всех вообще налогов, падающих на труд. В области рабочего законодательства партия ставила своей целью охрану духовных и физических сил рабочего класса в городе и деревне и увеличение его способности к дальнейшей борьбе за социализм; в частности, выдвигались требования: установление законодательного максимума рабочего времени (8 часов), минимальных зарплат, стра­хование рабочих за счет государства и хозяев и на началах самоуп­равления самих страхуемых; охрана труда под наблюдением фабричной инспекции, избираемой рабочими; профессиональные организации рабочих и их участие во внутренней организации труда на промышленных предприятиях. В вопросах переустройства поземель­ных отношений партия заявляла о своем стремлении опираться, в интересах социализма и борьбы против буржуазно-собственнических начал, на традиции и формы жизни русского крестьянства, его общинные и трудовые воззрения, в особенности на распространенное среди него убеждение, что земля ничья и что право на пользование ею дает лишь труд. При социализации обращение земли в общена­родное достояние должно было произойти без выкупа. Пострадавшим в грядущем имущественном перевороте обещалось право на общест­венную поддержку на то время, которое необходимо для приспособ­ления к новым условиям личного существования.

B области тактики партийная программа эсеров ограничивалась положением о том, что борьба будет вестись «в формах, соответст­вующих конкретным условиям русской действительности». Поскольку эта действительность была сложной и постоянно претерпевала изменения, то арсенал тактических приемов, методов и средств борьбы эсеров, нацеленной на преобразование этой действительности, был весьма разнообразным. Он включал в себя пропаганду и агитацию, мирную парламентскую работу и все формы внепарламентской, насильственной борьбы (стачки, бойкоты, вооруженные демонстрации, «оружейные восстания и др.). В этом отношении эсеры отличались от социал-демократов лишь тем, что признавали индивидуальный террор как средство политической борьбы.

На I съезде партии эсеров (май 1906 г.) был принят Временный организационный устав. Сколько-нибудь серьезные дополнения были внесены в него лишь IV съездом партии, состоявшимся через 11 лет, в 1917 г. Устав включал восемь пунктов. Первый пункт определял членство в партии: членом ее признавался «всякий, принимавший программу партии, подчинявшийся постановлениям ее и участвующий в одной из партийных организаций». B этом пункте ничего не го­ворилось о членских взносах. Решение об их обязательности было принято лишь в 1909 г. на 5-м Совете партии, но это решение не стало нормой партийной жизни. Финансы партии составлялись главным образом из крупных взносов и отчислений, делаемых некоторыми членами партии и лицами, сочувствовавшими ее деятельности. Кроме того, были и «экстраординарные поступления» в виде средств, добытых яичными экспроприациями.

Устав предусматривал и такой институт, как Совет партии. Он составлялся из членов ЦК, представителей областных, Московского и Петербургского комитетов. Совет созывался по мере надобности по инициативе ЦК или половины общего числа областных организаций | для обсуждения и решения неотложных вопросов тактики и организационной работы. 1-й Совет партии состоялся в мае 1906 г., последний, 10-й — в августе 1921 г.

7. Меньшевики

7.1
Генезис меньшевизма

Видное место на левом фланге освободительного движения России занимал меньшевизм — течение внутри марксизма и российского рабо­чего движения, фракция РСДРП, а затем с весны 1917 г.— самосто­ятельная социал-демократическая партия.

Как уже отмечалось в первой главе, меньшевизм родился в резуль­тате раскола, который произошел сначала среди делегатов II съезда РСДРП (июль — август 1903 г.), а затем в эмигрантских группах и социал-демократических организациях в самой России. Его пред­вестниками стали появление на рубеже XIX и XX в. так называемых экономистов и разногласия по программным и тактическим вопросам внутри редакции марксистской газеты «Искра». Сторонники «эко­номизма», в частности, считали, что первоочередная задача русских марксистов — помощь экономической борьбе пролетариата и участие в оппозиционной деятельности либералов. Они провозглашали лозунг «рабочие для рабочих», призывали бороться не ради грядущих поко­лений, а «для себя самих и своих детей».

Однако то, что произошло на заключительном этапе II съезда РСДРП в Лондоне, явилось все же для многих полной неожиданно­стью. Как известно, делегаты съезда «споткнулись» на организационных вопросах (условия членства в партии; выборы нового состава редакции «Искры» и ЦК РСДРП), разделившись на сто­ронников Ленина — большевиков и сторонников Мартова — меньшевиков. При этом вначале складывалось впечатление, что все случившееся — результат каких-то трагических недоразумений и столкновений личных амбиций партийных вождей, что нечто подобное уже не раз бывало во II Интернационале и скоро все «образуется». Однако по мере развития конфликта становилось, очевидно, что в основе его лежат глубокие и очень серьезные причины: разные взгляды на пролетарскую партию и ее роль в рабочем движении, неодинаковый подход к вопросу о механизме общественного развития и перспективам реализации социалистического идеала в России, различное отношение к самому марксистскому учению. К этому нужно добавить многочисленные тактические разногласия, которые особенно отчетливо «явились во время революции 1905—1907 гг. и в последующий период.

Процесс организационного обособления большевиков и меньшевиков начался уже в августе — сентябре 1903 г. и продолжался затем на протяжении всего 1904 и начала 1905 г. Обе фракции издавали «обличительную» литературу, направленную против их недавних товарищей по борьбе, посылали в Россию эмиссаров для завоевания на
свою сторону местных комитетов РСДРП. При этом меньшевикам помощью Плеханова удалось укрепиться в редакции «Искры», получить два места в Совете партии и добиться представительства в Амстердамском конгрессе II Интернационала (1904). На их стороне оказались многие крупные деятели международного социалистической движения, включая К. Каутского и Р. Люксембург.

После II съезда РСДРП в межфракционных дискуссиях на первый план закономерно выдвинулись вопросы партийного строительства. Меньшевики считали, что за образец рабочей партии можно взять германскую социал-демократию. РСДРП же, по словам П. Б. Аксельрода является пока пролетарской партией лишь по названию и программе, но отнюдь не по составу своих организаций, где тон задают интеллигенты. Если на Западе, писал Аксельрод, преобладают про­цессы саморазвития и самовоспитания рабочего класса, то в России особую роль приобретает воздействие на рабочих радикальной интеллигенции, объединенной в организацию профессиональных революционеров. При этом вся социал-демократическая партия превращается в построенную по строго иерархическому принципу пирамиду, на вершине которой стоят партийные «столоначальники», а внизу на­ходятся бесправные рядовые члены, своего рода «винтики» и «колесики», которыми по своему личному усмотрению распоряжается вездесущий руководящий центр.

У меньшевиков и большевиков были и чисто психологические различия, разные типы социального поведения. Для первых были характерны, например, большая осмотрительность и осторожность в действиях, склонность к рефлексии, быстрая смена настро­ений, недостаток волевого начала, нравственная щепетильность. Вторых же отличали известная прямолинейность взглядов и поступков, нетерпеливость и напористость, большая самоуверенность, тяготение к командным методам руководства, неразборчивость в средствах достижения цели. Разумеется, эти различия нельзя абсолютизировать, но отмеченные выше психологические черты можно достаточно отчетливо проследить на примере рядовых членов обеих фракций РСДРП и особенно их лидеров.

У колыбели и большевизма, и меньшевизма стоял Георгий Валентинович Плеханов, которого недаром называли «отцом русского Марксизма». Если с большевиками его связывали «революционное якобинство», идея гегемонии пролетариата в освободительном Движении, ставка на сильную, централизованную пролетарскую партию, то с меньшевиками роднили неприятие любого революционного авантюризма, скептически-настороженное отношение к стихийной крестьянской революционности и преувеличенные надежды на Оппозиционные потенции либеральной буржуазии. При этом по многим политическим вопросам Плеханов не раз занимал особую позицию, отличавшую его и от большевиков, и от меньшевиков. Этот своеобразный центризм Плеханова закрепил его уникальное место в российском и международном социал-демократическом движении. Он был первоклассным политическим публицистом, блестящим оратором, крупным знатоком истории общественной мысли, философии эстетики.

Постепенно разногласия между меньшевиками и большевиками стали распространяться и на область тактики. В конце 1904 г., когда в России началась упоминавшаяся выше банкетная кампания, «Искра» по инициативе крупнейшего тактика меньшевизма П. Б. Аксельрода (позже с ним солидаризировался и Г. В. Плеханов) предложила своим сторонникам в России поддержать земскую и городскую либерально-демократическую оппозицию путем организации рабочих демонст­раций и выступлений социал-демократических ораторов на банкетах. В противовес большевикам, которые признавали лишь один способ воз­действия революционеров на либералов — беспощадную, зубо­дробительную критику, меньшевики искренне стремились навести мосты между участниками освободительного движения.

Таким образом, к 1905 г. меньшевизм подошел как вполне оформившееся политическое течение со своим идейно-организационным центром (редакция «Искры»), собственной газетой, особой фракционной дисциплиной и, по меньшей мере, несколькими тысячами сторонников. Помимо широко известных заграничных вож­дей, у меньшевиков появились и способные лидеры в самой России: Л. М. Хинчук, В. Н. Крохмаль, П. А. Гарви (Бронштейн), Е. Маевский (В. А. Гутовский), Н. Череванин (Ф. А. Липкин), С. М. Зарецкая, М. Панин (М. С. Макодзюб), С. Сомов (И. М. Пескин), В. Левицкий и С. Ежов (В. Q. и С. О. Цедербаумы) и др. Недаром в начале 1905 г. Ленин вынужден был признать, что «у меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспорта, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников».

Окончательную точку в самоопределении меньшевистской фракции поставила состоявшаяся в апреле — мае 1905 г. в Женеве I общерусская конференция партийных работников, проходившая параллельно с организованным большевиками III съездом РСДРП. Правда, в Женеву приехали делегаты лишь от восьми местных комитетов и союзов РСДРП, представлявших в основном Украину и Сибирь, а также от ряда более мелких меньшевистских групп. Однако по своему значению Женевская конференция меньшевиков была равнозначна съезду. На ней были приняты целый пакет тактических резолюций в связи с начавшейся в России революцией, новый организационный устав, предусматривавший значительную демократизацию внутрипартийной жизни, а также избран руководящий центр меньшевиков — Организационная комиссия из пяти видных практиков меньшевистского движения, работавших в России.

Казалось бы, дело шло к окончательному оформлению в России «двух самостоятельных марксистских рабочих партий. Однако под влиянием подъема революции и настроений рядовых социал-демократов из рабочей среды этот процесс пошел как бы вспять: с лета 1905 г. среди большевиков и меньшевиков началось сильнейшее объединительное движение, причем провести совместный съезд, намеченный на декабрь, помешала только мощная волна забастовок и вооруженных восстаний, прокатившаяся в то время по многим районам страны. Тогда же был создан объединенный ЦК РСДРП, в который от меньшевиков вошли В.Н. Крохмаль, А. А. Тарасевич и Н.И. Иорданский, а в апреле 1906 г. на IV съезде РСДРП произошло, наконец, долгожданное, но, как оказалось, в значительной мере формальное объединение основной части российских социал-демократов, включая большевиков, меньшевиков, Бунд, Социал-демократию Польши и Литвы, а также Латышскую социал-демократию. Но и после того большевики и меньшевики продолжали существовать как самостоятельные фракции, или точнее — полупартии, в рамках внешне единой РСДРП. Не случайно уже на самом объединительном съезде прозвучали трезвые, предостерегающие слова П. Б. Аксельрода, который сказал, что сохраняющиеся фракционные разногласия «являются логическим выводом, отражением или выражением принципиального антагонизма между двумя основными тенденциями, борющимися внутри нашей партии, тенденциями, непримиримо враж­дебными между собой и друг друга исключающими».

7.2
Социальная база и программа

Данные о численности меньшевиков в условиях подполья носят су­губо ориентировочный, приблизительный характер, поскольку до весны 1917 г. в РСДРП даже не было партийных билетов. Информация же, которую можно почерпнуть по этому вопросу из партийной печати, полицейских документов и мемуарной литературы, крайне скудна и противоречива. Тем не менее, взяв за основу материалы мандатской комиссии V съезда РСДРП, можно считать, что весной 1907 г. в России было около 45 тыс. меньшевиков. Главными центрами меньшевизма были Тифлис (до 5 тыс. человек), Петербург (2,8 тыс.), Киев (2 тыс.), Москва, Кутаиси, Юзовка (примерно по 1,5 тыс.), Баку, Екатеринослав, Полтава, Горловка (по 1 тыс.), Ростов-на-Дону (0,7 тыс.).

Показательны и данные о национальном и социальном составе меньшевистских делегатов V съезда РСДРП (около 100 человек!, Среди них было 37% русских, 29% грузин, 23% евреев, 6% украинцев и т. д. (у большевиков русских и евреев было соответственно 78 и 11 %). Таким образом, меньшевики отличались не только значительно большей пестротой национального состава, чем большевики, но и явным преобладанием лиц нерусского происхождения, особенно в руководстве фракции.

По числу рабочих «от станка» меньшевики несколько уступали большевикам (32 и 36%), а по количеству «литераторов», наоборот, немного обгоняли своих соперников (19 и 14%). На долю лиц так называемых интеллигентных «свободных» профессий у меньшевиков приходилось 13%, студентов и торгово-промышленных служащих — по 5% и т. д. Что касается крестьян-земледельцев, то среди меньшевиков был только один такой делегат, а у большевиков — ни одного.

Многие годы одной из аксиом марксистской историографии был тезис о том, что главной опорой меньшевизма в пролетарском движении являлась рабочая аристократия — тончайший привилегированный слой высококвалифицированных, хорошо оплачиваемых и реформистски настроенных рабочих, которые стояли как бы на границе между пролетариатом и мелкой буржуазией. Однако нужно учитывать, что тенденция к формированию рабочей аристократии в России так и осталась к 1917 г. до конца нереализованной, причем верхушка российского пролетариата тянулась не столько к меньшевикам, сколько к монархистам. Тем не менее, очевидно, что меньшевики опирались в рабочей среде в основном на квалифицированных, культурных, политически сознательных проле­тариев, не приемлющих большевистского максимализма и экс­тремизма, но достаточно четко ориентированных на идеалы демократии и социализма и на более цивилизованные (разумеется, по российским меркам) методы борьбы за их достижение.

За исключением Г. В. Плеханова меньшевики не выдвинули крупных марксистских теоретиков национального и тем более международного масштаба, хотя работы Ю. О. Мартова, А. С. Мартынова, Н. А. Рожкова (история и политология), Л. И. Аксельрод, А. М. . Деборина (философия), П. П. Маслова, С. Г. Струмилина (экономики)L и других, несомненно, обогатили демократическую общественную мысль России начала XX в.

Характерной чертой меньшевиков было то, что в отличие от большевиков они допускали в своей среде полную свободу мнений и возможность самого различного толкования основных постулатов марксистской теории. Не случайно почти у каждого крупного деятеля

меньшевизма были свои оценки текущей политической ситуации собственные прогнозы на будущее и тактические рекомендации. Так, например, А. Н. Потресов как бы олицетворял правый фланг меньшевизма, П. Б. Аксельрод — правый «центр», Ю. О. Мартов — левый «центр», а Л. Д. Троцкий, который до осени 1904 г. был ярым меньшевиком (позже он перешел на позиции «нефракционного» социал-демократа, сохраняя, однако, связи с бывшими товарищами по меньшевистской фракции), всегда отличался особой левизной своих взглядов.

В своей практической деятельности меньшевики, как и большевики, руководствовались программой РСДРП, принятой в 1903 г. Она состояла из двух частей: программы-минимум, рассчитанной и период борьбы за свержение самодержавия, и программы-максимум (социалистическая революция, диктатура пролетариата, бестоварно (плановое хозяйство, уничтожение классов). Программа-минимум предусматривала насильственное устранение самодержавия, созыв Учредительного собрания, создание в России демократической республики, предоставление всем гражданам демократических свобод, выборность судей народом, отделение церкви от государства и школя от церкви, всеобщее и обязательное бесплатное образование детей до 16 лет, замену постоянной армии всеобщим вооружением народа и т. д. РСДРП выдвигала также особую программу по рабочему вопрос» из 16 пунктов, включая введение 8-часового рабочего дня и государственное страхование по старости и болезни.

Большое значение в такой крестьянской стране, как Россия, имел, аграрный раздел программы РСДРП, включавший требование возвра­щения крестьянам так называемых отрезков (земель, отрезанных у них при проведении реформы 1861 г.). Члены редакции «Искры», в первую очередь Плеханов, категорически отвергли ленинскую идею национализации всех земель на демократическом этапе революции, считая, что это приведет лишь к укреплению государственно-бюрок­ратических структур, а в случае поражения революция — к усилению самодержавия.

Однако в ходе революции 1905 г. стало ясно, что крестьянство тре­бует полной экспроприации помещичьего землевладения. В этих ус­ловиях по предложению меньшевиков на IV (Объединительном) съезде РСДРП была принята новая редакция аграрной программы, предло­женная П. П. Масловым. Эта программа, которую поддержал и Пле­ханов, предусматривала конфискацию всех земель (кроме мелкого, прежде всего крестьянского, землевладения) и передачу их в распо­ряжение выбранных на демократических началах органов местного са­моуправления (муниципалитетов). Отсюда и ее название — программа «муниципализации» земли. Кроме того, часть земли переходила в руки государства для создания переселенческого фонда. При определенных условиях допускался и раздел части помещичьих земель между кре­стьянами в собственность.

Рациональным зерном в программе «муниципализации» были ее антибюрократические тенденции, приобретавшие особое значение в ус­ловиях России с ее давними и прочными традициями ультрацент­рализации и властного вмешательства государства во все сферы жизни общества, включая экономику. Однако меньшевистская программа отличалась крайней расплывчатостью, недоговоренностью и не отве­чала на самый главный вопрос, волновавший в то время крестьян: когда и на каких условиях получат они, наконец, помещичью землю, что делало весь план меньшевиков весьма уязвимым.

В области национального вопроса, наряду с признанием права наций на самоопределение и широкую политическую и культурную автономию крупных национально-территориальных комплексов, накануне первой мировой войны среди части меньшевиков получила распространение также заимствованная у австрийских марксистов теория культурно-национальной (экстерриториальной) автономии. Ее можно применить не только к большим, но и к так называемым малым народам или народам с широкой диаспорой, например, к евреям.

8. Большевики

8.1
Образование партии большевиков

Фракция в составе РСДРП в 1903-1917 гг. Название «большевики» (первоначально - «большинство») отразило итоги выборов руководящих органов РСДРП на II ее съезде (17.07.-10.08.1903, Брюссель – Лондон). В.И. Ленин датировал возникновение большевизма «как течения политической мысли и как политической партии» 1903 г. В действительности первоначально большевики и Меньшевики входили в одну партию с общей программой и уставом, но работы Ленина, составившие идейную основу большевизма (прежде всего «Что делать?», 1902) написаны еще до раскола на II съезде. Специфическое отличие идей Ленина от общих воззрений российских социал-демократов выявилось в ходе полемики с меньшевиками, особенно со времени издания его работы «Шаг вперед, два шага назад» (1904). В конце 1904 Большевики приступили к изданию своей первой фракционной газеты «Вперед», противостоявшей новой (меньшевистской) газете «Искра» и образовали фракционный центр – Бюро большинства. Крайний радикализм большевиков, считавших себя последовательными марксистами, проистекал из их представлений о предпочтительности революции перед реформами и убеждения в том, что в России начала XX в., в силу непримиримости противоречий между капитализмом и остатками крепостничества, а также политической слабости и контрреволюционности буржуазии, нет иных возможностей глубокого демократического преобразования общества, отвечающего интересам пролетариата.

Большевизм явился продолжением радикальной линии в российском освободительном движении и вобрал в себя элементы идеологии и практики революционеров 2-ой половины XIX в. (Н.Г. Чернышевского, П.Н. Ткачева, С.Г. Нечаева, «русских якобинцев»); в то же время он абсолютизировал (следуя не столько идеям К. Маркса, сколько К. Каутского и Г.В. Плеханова) опыт Великой французской революции, прежде всего, периода якобинской диктатуры (по словам Ленина, «якобинец, связанный с пролетарскими массами, это и есть социал-демократ»; большевикам-«якобинцам» он противопоставлял меньшевиков-«жирондистов»).

8.2
Состав руководства и идейное направление
партии большевиков

Состав руководства большевиков не был стабилен: история большевизма характеризуется постоянными изменениями ближайшего окружения Ленина – единственного признанного всеми большевиками лидера и идеолога. На первом этапе формирования большевизма в его окружение входили Г.М. Кржижановский, Л.Б. Красин, В.А. Носков, А.А. Богданов, А.В. Луначарский и др.; почти все они в разное время объявлялись недостаточно последовательными Большевиками или «примиренцами».

Идейное размежевание с меньшевиками сопровождалось не прекращавшимися попытками восстановить единство РСДРП, но предложение Ленина разрешить партийный кризис созывом съезда не нашло поддержки у меньшевиков, а также у большевиков – членов ЦК партии, считавших, что съезд лишь закрепит раскол. В конечном итоге, 12-27.04.1905 в Лондоне состоялся съезд большевистской фракции, названный его участниками III съездом РСДРП, одновременно в Женеве проходила конференция меньшевиков. На съезде присутствовали 38 делегатов, были представлены 20 организаций, с докладами выступили Богданов, Луначарский, Ленин, Воровский. Решения съезда стали следующим шагом на пути обособления фракции. На первый план большевики выдвинули идею гегемонии пролетариата, противостоящего в начавшейся революции, по их мнению, как самодержавию, так и «либеральной буржуазии».

Период равновесия сил революции и контрреволюции в «дни свобод» осенью 1905 был использован большевиками для подготовки восстания, организации митингов, издания первой легальной газеты «Новая жизнь». Одновременно они пытались реорганизовать партию, расширив рамки использования выборов в руководящие органы.

Ход революционных событий и требования рабочих, пополнявших в это время партию, заставили большевиков искать союзников и делать реальные шаги к восстановлению партийного единства. Таммерфорсская конференция большевиков (декабрь 1905) высказалась за слияние партийных центров и параллельных местных организаций; представители большевиков вошли в состав ЦК РСДРП, избранного IV (10-25.04.1906, Стокгольм) и V (30.-4.-19.05.1907, Лондон) съездами партии, сохранив, однако фракционные руководящие органы – Большевистский центр (Ленин, Богданов, Красин) и газету «Пролетарий». Во взаимоотношениях с другими политическими силами, действовавшими в стране, большевики руководствовались их отношением к вооруженному восстанию («…Кто против восстания, с теми мы боремся беспощадно…»,- писал Ленин; «На баррикаде взломщик-рецедивист будет полезнее Плеханова», - заявлял Богданов).

Эффективность революционных действий Ленин и его сторонники все больше связывали с отказом каких-либо этнических ограничений; при отборе партийных кадров особо ценились такие индивидуальные качества как авантюризм и неразборчивость в средствах для достижения цели. Это наглядно проявилось в методах финансирования партии. Первоначально главным источником поступления денежных средств в партийную кассу были пожертвования состоятельных лиц, сочувствовавших революционному движению. На IV съезде партии большинство делегатов большевиков согласилось с меньшевистской резолюцией, осуждавшей практику «экспроприаций», запрет на их проведение подтвердил V съезд РСДРП. Однако Большевистский центр, игнорируя эти решения, организовал ряд «партизанских» выступлений. За время революции число большевиков выросло с 14 тыс. (лето 1905) до 60 тыс. человек (весна 1907). Наиболее многочисленные и дееспособные большевистские организации находились в Москве (весной 1907 г. – 6500 человек), Петербурге (6000 человек), Иваново-Вознесенске (5000 человек), Костроме (3000 человек), Киеве и Екатеринбурге (по 1500 человек), Владимире, Ярославле, Брянске (по 1000 человек). Поражение революции вынудило многих большевиков эмигрировать; в январе 1908 г. Большевистский центр переместился в Женеву, в декабре – в Париж, где находилась редакция газеты «Пролетарий» (до 1910 г.). В России спад массового революционного движения привел к резкому сокращению численности нелегальных организаций; многие из них надолго прекратили существование. Наряду с рабочими из подполья ушла интеллигенция; некоторые видные большевики (Носков, П.П. Румянцев, Кржижановский, Красин, Д.С. Постоловский) полностью прекратили политическую деятельность, другие перешли на сторону меньшевиков (Б.И. Горев, Н.А. Рожков) или продолжали считать себя большевиками, но были исключены из фракции из-за расхождений во взглядах с Лениным. Реакцией на происходившие в партии процессы стали выпады большевистской пропаганды не только против интеллигенции, ушедшей из партии, но и против меньшевиков.

Острая борьба против инакомыслящих развернулась внутри большевистской фракции: на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий» в Париже (июнь 1909 г.) из нее были исключены отзовисты во главе с Богдановым (названы так за требования отозвать социал-демократических депутатов из Государственной думы – не уловив перехода от революции к реакции, они отстаивали применение только нелегальных средств борьбы); против них были выдвинуты также обвинения в отходе от философии марксизма. Исключение отзовистов, образовавших после этого группу «Вперед», закрепило за Лениным положение единоличного вождя фракции и толкователя большевизма; ближайшими его сподвижниками стали Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев. Не считаясь больше с сопротивлением Большевиков-примиренцев (И.П. Гольденберг, Дубровинский, А.И. Рыков и др.), Ленин отказался от поиска компромиссов с другими течениями в РСДРП и пошел на окончательный раскол с ними, чтобы создать самостоятельную, идейно-однородную партию; некоторое время сотрудничество продолжалось только с меньшевиками-партийцами, сторонниками Плеханова, вместе с ними с конца 1910 г. большевики издавали в Париже «Рабочую газету», в России – легальную газету «Звезда»; в 1911 г. в связи с уходом из редакции газеты «Социал-демократ» меньшевиков, она также перешла к большевикам. Переломным моментом стала Пражская конференция РСДРП (январь 1912 г.), созванная состоявшей из ленинцев Российской организационной комиссией. В конференции отказались принять участие все остальные группы и течения в РСДРП, национальные социал-демократические партии и думская фракция социал-демократов; 16 из 18 делегатов конференции были большевиками, 2 – меньшевиками-партийцами, Не смотря на это, конференция объявила себя VI Всероссийской конференцией РСДРП, решения которой обязательны для всех членов партии, включая и заграничные группы; ликвидаторы (группы журналов «Наша заря» и «Дело жизни») были объявлены стоящими вне партии, поскольку разногласия с ними трактовались как программные.

Конференции избрала ЦК партии, в который вошли Ленин, Зиновьев, Р.В. Малиновский и так называемые «практики», малоизвестные в партии. Летом 1912 г. члены Заграничного бюро ЦК Ленин и Зиновьев обосновались в пограничном с Россией районе Австро-Венгрии (Краков, Поронин). С апреля 1912 г. в Петербурге издавалась легальная газета «Правда» (отсюда название большевиков того времени – «правдисты»), с помощью которой предполагалось отвлечь массового рабочего читателя от бульварной прессы и под лозунгом «единства снизу» обеспечить свое влияние во вновь создаваемых и состоявших преимущественно из рабочих социал-демократических организациях. Одновременно в Петербурге издавалось несколько большевистских журналов: «Просвещение», «Вопросы страхования», «Работница» и др. С ноября 1912 г. роль опорного пункта Заграничного бюро в России выполняли депутаты-большевики IV Государственной думы. Вскоре все члены Русского бюро ЦК (кроме Малиновского) были арестованы и Заграничное бюро стало руководить работой на местах главным образом через депутатов и «доверенных лиц» из числа рабочих-выборщиков, с участием которых прошли совещания ЦК в Кракове и Поронине. В ноябре 1913 г. под давлением Заграничного бюро депутаты- большевики из социал-демократической фракции IV Государственной думы и образовали самостоятельную фракцию, завершив, таким образом, раскол РСДРП на уровне общероссийских учреждений; новую фракцию возглавил Малиновский, с мая 1914 г. – Г.И. Петровский. Крайнего ожесточения достигла полемика «Правды» с меньшевистской прессой; соперничество распространялось на легальные рабочие организации: большевики вытеснили меньшевиков из правления ряда профсоюзов, культурно-просветительских обществ, страховых учреждений. Однако начало I Мировой войны существенно затруднило связь Заграничного бюро ЦК, переехавшего в Швейцарию, с Россией, где большевики лишились главных рычагов своей легальной деятельности: в июле 1914 г. была запрещена газета «Правда», в ноябре арестованы и в феврале 1915 г. приговорены к ссылке на поселение в Сибирь депутаты- большевики Государственной думы.

8.3
Программа

Большевики в своих идеях опирались на программу, принятую на II съезде РСДРП. Большевики ставят своей ближайшей политической задачей - низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой," конституция которой обеспечивала бы:

1) Самодержавие народа, т.е. сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа и образующего одну палату.

2) Всеобщее, равное и прямое избирательное право при выборах, как в законодательное собрание, так и во все честные ор­ганы самоуправления для всех граждан и гражданок, достигших 20 лет, тайное голосование при выборах; право каждого избирателя быть избранным во все представительные учреждения; двух годичные парламенты; жалованье народным представителям.

3) Широкое местное самоуправление; областное самоуправле­ние для тех местностей, которые отличаются особыми бытовыми условиями и составом населения.

4) Неприкосновенность личности и жилища.

5) Неограниченную свободу совести, слова, печати, собра­ний, стачек и союзов.

6) Свободу передвижения и промыслов.

7) Уничтожение сословий и полную равноправность всех граждан независимо от пола, религии, расы и национальности.

8) Право населения получать образование на родном языке, ""обеспечиваемое созданием на счет государства и органов самоуправления, необходимых для этого школ; право каждого граждани­на объясняться на родном языке на собраниях? введение родного языка наравне с государственным во всех местных общественных и государственных учреждениях.

9) Право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства.

Ю) Право каждого лица преследовать в обычном порядке пе­ред судом присяжных всякого чиновника.

11) Выборность судей народом.

12) Замену постоянного войлока всеобщим вооружением народа.

13) Отделение церкви от государства и школы от церквей.

14) Даровое и обязательное общее и профессиональное обра­зование для всех детей обоего пола до 16 лет; снабжение бед­ных детей пищей, одеждой и учебными пособиями за счет госу­дарства:

Как основного условия демократизации нашего государственного хозяйства, большевистская партия требует: отмены косвенных налогов и установления прогрессивного налога на доходы и наследства.

В интересах охраны рабочего класса от физического и нравственного вырождения, а также и в интересах развития его спо­собности к освободительной борьбе, партия требует:

1. Ограничения рабочего дня восемью часами в сутки для всех наемных рабочих;

2. Установления законом еженедельного отдыха; непрерывно продолжающегося не менее 42 часов, для наемных рабочих обое­го пола во всех отраслях народного хозяйства;

3; Полного запрещения сверхурочных работ;

4. Воспрещения ночного труда (от 9 ч. вечера до 6 ч. утра) во всех отраслях народного хозяйства, за исключением тех,

где он, безусловно, необходим по техническим соображениям, одобренным рабочими организациями;

5. Воспрещения предпринимателям пользоваться трудом детей в школьном возрасте (до 16-ти лет) и ограничения рабочего времени подростков (16 - 18 лет) 6-ыо часами;

6. Воспрещения женского труда в тех отраслях, где он вреден для женского организма; освобождения женщин от работы в течение 4-х недель до и 6-ти недель после родов, с сохранением заработной платы в обычном размере за все это время;

7. Устройства при всех заводах, фабриках и других предприятиях, где работают женщины, яслей для грудных и малолетних детей; освобождения женщин, кормящих ребенка, от работы не реже, чем через три часа, на время не менее, чем на полчаса

8. Государственного страхования рабочих на случай старости и полной или частичной потери, способности к труду за счет специального фонда, составленного путем особого налога на капиталистов;

9. Воспрещения выдачи заработной платы товарами; установления еженедельного срока расплаты деньгами по всем без исключения договорам о найме рабочих и выдачи заработка в ра­бочее время;

10. Запрещение предпринимателям производить денежные вы­четы из заработной платы, по какому бы поводу и для какого бы назначения она ни делалась (штрафы, браковка и проч.);

11. Назначения достаточного количества фабричных инспекторов во всех отраслях народного хозяйства и распространения надзора фабричной инспекции на все предприятия, употребляю­щий наемный труд, не исключая казенных (труд домашней прислуги входит также в сферу этого надзора); назначения инспект­рисе в тех отраслях, где применяется женский труд; участия выбранных рабочими и оплаченных государством представителей в надзоре за исполнением фабричных законов, а также за составлением расценков, приемкой и браковкой материала и результатов работы;

12. Надзора органов местного самоуправления, с участием выборных от рабочих, за санитарным состоянием жилых помещений, отводимых рабочим предпринимателями, равно как за внутренним распорядком этих помещений и за условиями отдачи их в наймы, в целях ограждения наемных рабочих от вмешательства предпринимателей в жизнь и деятельность их, как частных лиц и граждан;

13. Учреждения правильно организованного санитарного надзора во всех предприятиях, употребляющих наемный труд, при полной независимости всей врачебно-санитарной организации предпринимателей; бесплатной медицинской помощи для рабочих за счет предпринимателей, с сохранением содержания во время болезни;

14. Установления уголовной ответственности нанимателей за нарушение законов об охране труда; 15. Учреждения во всех отраслях народного хозяйства промыс­ловых судов, составленных поровну из представителей от рабо­чих и предпринимателей;

16. Возложения на органы местного самоуправления обязан­ности учредить посреднические конторы по найму местных и приш­лых рабочих (биржи труда) во всех отраслях производства с участием в их управлении представителей от рабочих организа­ций;

В целях же устранения остатков крепостного порядка, которые тяжелым гнетом лежат непосредственно на крестьянах, и в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне, партия требует, прежде всего:

1. Отмены выкупных и оброчных платежей, а также всяких по­винностей, падающих в настоящее время на крестьянство, как на податное сословие;

2. Отмены всех законов, оттесняющих крестьянство в распоряжении его землей;

3. Возвращения крестьянам денежных сумм, взятых с них в форме выкупных и оброчных платежей; конфискации с этой целью монастырских и церковных имуществ, а также имений удельных, кабинетских и принадлежащих лицам царской фамилии, а равно обложения особым налогом земель землевладельцев-дворян", вос­пользовавшихся выкупной ссудой; обращения сумм, добытых этим путем, в особый народный фонд для культурных и благотворитель­ных нужд сельских обществ;

4. Учреждения крестьянских комитетов: а) для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации или - в том случае, если земли переходили из рук в руки, - выкупа государством за счет крупного дворянского землевладения) тех зе­мель, которые отрезаны у крестьян при уничтожении крепостного права и служат в руках помещиков орудием для их закабаления; б) для передачи в собственность крестьян на Кавказе тех зе­мель, которыми они пользуются, как временно-обязанные, хизаны и проч.; в) для устранения остатков крепостных отношений уце­левших на Урале, на Алтае, в Западном Крае и в других облас­тях государства;

5.Предоставления судам права понижать непомерно высокие арендные платы и объявлять недействительными сделки, имеющие кабальный характер.

Стремясь к достижению своих ближайших целей,- большевистская партия поддерживает всякое оп­позиционное и революционное движение, направленное против су­ществующего в России общественного и политического порядка, решительно отвергая в то же - время все те реформаторские про­екты, которые связаны с каким бы то ни было расширением или упрочением полицейско - чиновничьей опеки над трудящимися клас­сами.

Со своей стороны, большевистская партия твердо убеждена в том, что полное, последовательное и прочное осуществление указанных политических и социальных пре­образований достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва учредительного собрания, свободно избранного всем на­родом.

9. Список используемой литературы

1. Программы политических партий России (1905-1906 гг.). Новоси­бирск, 1991. Вып. 1, 2, 3.

2. История политических партий России: Учеб.пособие. М., 1994. 4.1.

3. Российские консерваторы. М., 1997.

4. Кучер. В.В. Политические партии в России в начале XX в. Новоси­бирск, 1994.

5. Шелохаев В.В.
Партия октябристов в период Первой российской революции. М., 1987.

6. Шелохаев.ВВ.
Кадеты — главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905—1907 гг. М., 1983.

7. Шелохаев В.В.
Идеология и организация российской либеральной буржуазии. 1907-1914 гг. М., 1991.

8. Думова Н.Г.
Либералы в России. М., 1993.

9. Саидкасимов С. С. Национальный вопрос в программах политичес­ких партий России // Кентавр. 1992. Январь-февраль.

10. Павлов Д.Б.
«Союз 17 октября» в 1905-1907 гг.: численность и социальный состав // Отечественная история. 1993. №6.

11. Степанов С.А. Черная сотня в России. 1905—1914 гг. М., 1992.

12. История СССР. 1861-1917. М., 1990.