Введение………………………………………………………………………...2
Глава
I
.
Вопрос о политической судьбе Германии после Второй Мировой войны……………………………………………………………………………6
Глава
II
.
Берлинский кризис 1948-1949 гг.Образование ГДР и ФРГ……..11
Глава
III
.
Берлинский кризис 1961 года……..……………………………..19
Заключение
…………………………………………………………………...25
Список использованной литературы и источников………………………...26
Введение
Современные кризисные явления в жизни многих государств, а также возникновение в последнее время большего количества новых независимых государств ставят перед политиками, дипломатами и исследователями проблему поиска путей разрешения кризисных явлений внутригосударственного характера, а также способов осознания образования новых государств. Подобные вопросы способствуют изучению накопившегося исторического опыта.
Одним из примеров кризисного развития государства стала Германия второй половины ХХ века. Страна, пережившая два серьезных кризиса и долгое время находившаяся в состоянии раскола. Актуальность темы, на мой взгляд, учитывая современные тенденции развитии международных отношений, и, всё усложняющиеся взаимоотношения России с её соседями, - дальними и ближними, а особенно с ФРГ, объясняется давними связями и тесным сотрудничеством с этой страной, не всегда находившимся в благоприятном русле, требует более глубоко и широкого исследования.
Данная тема нашла свое отражение в трудах многих авторов.
Висков С.И., Кульбакин В.Д. в книге “Союзники и германский вопрос” 1945-1949”[1]
рассматривают политику союзников по антигитлеровской коалиции в решении германского вопроса. Авторами исследуется история создания согласованной союзнической программы демократических преобразований в Германии после окончания Второй Мировой. Большое внимания авторы уделяют деятельности контрольной администрации по практическом осуществлению союзнической программы по Германии, что так же представляет немалый интерес. Показаны причины возникновения двух лини в германском вопросе – линии Советского Союза и линии Запада.
Статья Наринского М.М. “Берлинский кризис 1948-1949”[2]
из журнала “Новая и новейшая история” дает глубокую и достаточно объективную точку зрения на события обозначенного периода, комментарии к тем или иным шагам, предпринятым Советской стороной и союзниками в отношении “Германского вопроса”.
Кынин Г.П. в своей монографии “Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США, Великобритании в 1944-1945”[3]
предоставляет широчайший спектр аспектов относительно проблемы послевоенного устройства Германии, исследует вопрос контрибуции, наложенной союзниками, а так же подчеркивает те решения “на верхах” соответствующих “лагерей”, которые, как потом выяснилось, носили исторический судьбоносный характер, что помогало автору этой курсовой лучше разобраться в сложившейся ситуации в Германии.
Но, пожалуй, наиболее обширный, глубокий, а что еще важнее, объективный источник является статья Робертса Ф. “Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”[4]
Ценность объясняется тем. что автор этой статьи – непосредственный участник событий описываемого периода: Робертс в 1948-1950 был в качестве официального британского дипломатического представителя, участвовавшего в переговорах со Сталиным, а во время Берлинского кризиса 1961 года – в качестве посла Великобритании в Москве, поддерживавшего тесный контакт с Хрущевым. Автор, как сказали бы лет 25 назад, хотя и являясь представителем капиталистического строя, описываемые события преподносит в максимально объективном видении, не очерняя соц.строй, как противника капитализма. Это достаточная редкость учитывая, что даже в современный период трудно найти исследователя, который не стремился бы укорить социализм в его ошибках и не продуманности действий, а Робертс, - наоборот – судит с третейской точки зрения. Монография Коваля К.И. “Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне””[5]
посвящена одному из ключевых событий “холодной войны” - берлинскому кризису 1961 года. Исследователь воссоздает, ход событий, стараясь по возможности выявить и объективно интерпретировать протекавшие в те годы процессы и лежавшие в их основе мотивы. При этом он пытается избежать априорных симпатий и антипатий и показать, как понимание ситуации обусловливалось специфическими представлениями политических деятелей - активных участников происходящего.
Важен для полного освещения озаглавленной темы и такой источник как воспоминания, а именно Аденауэр К. “Воспоминания.”[6]
Точка зрения непосредственного участника событий представляет для нас особый интерес и ценность, более того, сомневаться в объективности этого источника вряд ли приходится, так что обозначенные “Воспоминания” очень помогли в деле написания этой работы.
Интересным и полезным для освещения исследуемой проблемы является такой источник, как Тегеран, Ялта, Потсдам: сборник документов[7]
. В Сборник включены документы трех конференций руководителей стран антигитлеровской коалиции – Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской. Эти конференции сыграли выдающуюся роль в укреплении боевого и политического сотрудничества СССР, США и Англии в годы второй мировой войны. Совещания руководителей трех держав имели большое значение не только во время совместной борьбы против германского фашизма и японского милитаризма, но и в последующем – в создании основ послевоенного устройства мира.
Огромное количество информации по освещаемой теме лишний раз подчеркивает её актуальность, к тому же время убедительно доказало: большинство событий прошлого имеют далеко идущие последствия. К тому же, дипломатическому корпусу Российской Федерации до сих пор приходится сталкиваться со “старым” советским восприятием нашей страны, что так же не улучшает взаимопонимания…
Глава
I
. Вопрос о политической судьбе Германии после Второй Мировой войны
В 1944-1945 гг. перед союзниками стояла задача согласовать позиции и решить, как поступить с Германией после её поражения. Проблемы послевоенного устройства этой страны рассматривались Европейской Консультативной Комиссией (далее ЕКК) в Лондоне, которая стала постоянным главным органом сначала трех государств (США, Британии, СССР), затем четырех держав антигитлеровской коалиции ( плюс еще Франция) по подготовке основных соглашений по германскому вопросу. В результате интенсивной работы ЕКК до Ялты, состоявшейся в феврале 45г,, ею были подготовлены “соглашения об условиях капитуляции Германии, о зонах оккупации и управления “Большим Берлином”, а так же о контрольно механизме союзников в Германии”[8]
.
На Ялтинской конференции произошел обстоятельный обмен мнениями о послевоенном устройстве страны, создана комиссия по её расчленению. Были приняты решения об участии Франции в оккупации Германии, о репарациях с Германии и о западных границах Польши. Также подготовлены и приняты “Декларация о поражении Германии”. Комиссия по её расчленению, начавшая работу в марте 45 года в Лондоне, не смогла пойти дальше обсуждения процедурных вопросов.
В мае 1945г. Германия потерпела поражение, верховная власть на её территории перешла к правительствам США, Британии, СССР, Франции в лице её представителей. В соответствии с документом о контрольном механизме в Берлине начали функционировать органы союзной контрольной власти, главной задачей которых было осуществление решений союзников, касающихся Германии. Широкому обсуждению германский вопрос был подвергнут на Берлинской конференции союзников в июле - августе 45 года, где и были приняты решения о полит, и эконом. Принципах обращения с Германией, разделе флота, передаче СССР Кёнигсберга, о западной границе Польши.
Стоит сказать пару слов о самой ЕКК: она была создана 15 декабря 1943 года, а уже 14 января 1944г. состоялось её первое заседание. Нас интересуют решения, принятые этой комиссией в 45 году, поэтому подробно на деятельности ЕКК в 1944 останавливаться не буду. Надо отметить следующее событие: как пишет Кынин “в процессе обсуждения условий капитуляции Германии члены ЕКК пришли к выводу о необходимости подготовить соглашение о зонах оккупации Германии и об управлении “Большим Берлином”. Его разработка велась на основе документов, представленных каждой стороной. Документ американской стороны от 12 июня 1944 заключал в себе следующие положения: Германия, не считая района Берлина и Австрии , делится на три зоны оккупации; восточная зона, без Берлина – к СССР, северная и южная – к США и силами Королевства. Район Берлина оккупируются совместными силами союзников. Оккупации подлежит Территория Германии на 1 января 1938 года.
Советы, свою очередь, предлагали несколько иное: по мимо прекращения военных действий против ООН, разоружения, интересны следующие пункты: передача союзникам всей авиации и флотов, установлении трех зон оккупации, введения 15 км. зоны вокруг Берлина для его оккупации тремя державами. Оккупация тремя странами Австрии, передача союзниками всего вооружения, введение цензуры.”[9]
В ходе обсуждения выше указанных документов советская делегация настаивала, что бы каждая из зон занималась лишь одной страной. И возражала против предложенной представителями Англии оккупации Восточной Пруссии польскими войсками или смешанными союзными.
В итоге обсуждения ЕКК утвердила 12 сентября 1944 года “Протокол соглашения между правительствами США, Британии, СССР о зонах оккупации Германии и об управлении “Большим Берлином”” и приняла решение передать его на утверждение трех правительств.
Еще одним документом, разработанным ЕКК до Ялты, явилось соглашение о контрольном механизме в Германии. Надо сказать, что способы и методы регулирования власти в будущих зонах оккупации Берлина были весьма схожими, однако, СССР выступил против предложенного Англией создания в рамках военной администрации “консультативного совета”, куда входили бы представители стран Европы, которые в состоянии войны с ней. СССР выдвинул свой принцип: “оккупация трёх, механизм трёх”. Соглашение было утверждено всеми членами ЕКК сразу же и без проволочек.
Перенесёмся, однако, чуть дальше по ленте исторических событий, а именно в весну 45 года. После Ялты представители западных держав продолжали настаивать на обсуждении внесенных ими еще в 1944 году проектов директив главнокомандующим по различным вопросам контроля над Германией. В проектах директив рассматривались вопросы об использовании германской рабочей силы, возвращение немцам захваченных ценностей, защита граждан ООН в Германии. В течении мая и июня 1945г. ЕКК выработала документ, содержащий в себе наиболее неотложные из вышеназванных требований. В основу согласованного документа был пожен американский проект общего приказа от 28 ноября 1944г., входе обсуждении я которого Советы настояли на внесении в него ряда положений: о полном и окончательном упразднении всех вооруженных сил Германии, СС, СА, СД. О запрещении всех видов военного обучения, об упразднении НСДАП. В течении мая – июля 45 года созданный ЕКК комитет по консультациям с союзниками провел ряд заседаний с представителями семи европейских государств, информируя их о принятых союзниками решениях, касающихся Германии.
5 июня 1945 года состоялась встреча четырех главнокомандующих: Жукова, Эйзенхауэра, Монтгомери, Дальтар де Тассиньи. Обсуждался вопрос о начале работы Контрольного совета. Главнокомандующие договорились “вести подготовку к выводу войск и к размещению их по соответствующим зонам оккупации и доложить своим правительствам, что начало работы Контрольного совета зависит от размещения войск союзников по своим зонам”[10]
. Первое заседание Контрольного совета состоялось 30 июля 45 года, во время работы Потсдамской конференции. Был рассмотрен и частично решен ряд организационных вопросов, в частности о выделении для Франции сектора оккупации в Берлине преимущественно за счет Британского и Американского секторов. А также о распределении аэродромов в городе между союзниками. Очень важно упомянуть решения, принятые на Потсдамской конференции 17 июля 1945года, явившаяся точкой отсчета в спорах о Германии и её будущем.
Одним из первых решений было создание Совета Министров Иностранных Дел (СМИД) и о роспуске ЕКК, функции которой передавались Контрольному совету. Вопрос о репарациях решался следующим образом: так как на уровне министров никакого решения о репарациях принято не было, 31 июля вопрос впервые был вынесен на обсуждение трех правительств. Первого августа соглашение было принято, Советская сторона соглашалась не фиксировать глобальной цифры репараций, а так же с тем, что все великие державы должны получить репарации из своих зон оккупации.
Решение о разделе военно-морского флота Германии было принято также 1 августа и с водилось в основном к следующему: весь ВМФ Германии разделялся поровну между тремя державами, большая часть подлодок должна была быть потоплена. Реальная передача торговых судов должна была произведена после победы над Японией. 22 июня союзики получили советский протокол о передаче СССР Кёнигсберга и прилегающих к нему территорий. Также указывалось в тексте протокола конференции, что “США и Британия поддержат это предложение при предстоящем мирном урегулировании”[11]
. Одним из самых острых явился вопрос о западной границе Польши, поскольку он рассматривался в рамках общей судьбы этой страны. 20 июля советская делегация на заседании министров предложила обсудить проект решения “О западной границе Польши” с вариантом границы по реке Западная Нейсе. США, однако, настаивали по проведении этой границы по Восточной Нейсе, тем не менее, на последующем заседании порешили провести границу по Западной Реке. 1 августа 1945 года руководители трех держав подписали протокол Потсдамской конференции, содержащей 21 раздел, 9 из них касались Германии. 2 августа 1945 года Конференция завершила свою работу.
Таким образом, самым главным в вопросе о будущем Германии звучало так: страна вступала в свой новый период истории целой и политически (еще пока) не поделенной страной.
Глава
II
. Берлинский кризис 1948-1949 гг.Образование ГДР и ФРГ
Первый и, по-моему, важнейший факт, который следует всегда держать в памяти – это то, что в 1945 году после Ялты и Потсдама три державы-победительницы договорились о восстановлении демилитаризованной, денацифицированной, демократизированной Германии как одного государства, управляемого Контрольным советом в Берлине. Зоны и секторы были обозначены для удобства осуществления оккупации, а в дальнейшем – управления, а не как потенциальные центры разделенной власти.“Правда, в годы войны между Черчиллем, Рузвельтом и Сталиным были разговоры о разделе Германии, и Черчилль, как историк, развивал некие романтические идеи на счет Дунайской и Рейнской конфедераций. Однако эти разговоры не были претворены в политические решения, и в дальнейшем для всех стран-оккупантов союзническая политика базировалась на принципе единой Германии.”[12]
Однако, в 1946 году политика Запада в отношении Германии изменилась. На протяжении всего периода с момента окончания войны и до конца 1946 года, невзирая на многочисленные проблемы и трудности, правительство США и Британии действительно пыталось сохранить союз военного времени в мирных условиях. В течении всего этого времени американцы и англичане пытались на практике осуществлять решения Потсдамской конференции о восстановлении единой Германии и соглашения о ней же, достигнутые ранее на заседаниях ЕКК. Однако, по словам Робертса “британское правительство всё более и более убеждалось, что толкование Потсдамских соглашений у них и у Советов все более разнилось. Натура Сталина была такова, что любые мысли, приходившие ему на ум, он считал практически реализованными” Результаты, которых четыре державы достигли различными путями, сводились к следующему: полная демилитаризация, значительная степень денацификации. Но к кону 1946 года стало ясно, что другой особо важный пункт - восстановление экономического благоденствия страны был попросту неосуществим на основе соглашения западных союзных держав с их восточным союзником. Бевин (министр иностранных дел Великобритании), чрезвычайно интересовавшийся экономическими проблемами, жаловался, что Советы выкачивают из английской крайне разоренной зоны репарации, на которые, по мнению англичан, они имеют право, не выполняя при этом другого условия сделки- -не поставляя из советской зоны, включавшей главные житницы довоенной Германии, продовольствие для питания 20 миллионов жителей индустриальной британской зоны.
После сессии Совета министров иностранных дел (СМИД), проходившей в Москве в начале 1947 года, стало очевидно, что работать сообща и не только в Германии, становится всё труднее. На осенней сессии СМИД в Лондоне, американский конгресс издал поправку к плану Маршалла, где обговаривалось, что вышеуказанный план европейского восстановления следует также распространить и на Германию. А для успеха этого шага следует укрепить доверие общественности и создать в Западной Европе систему коллективной безопасности.
Было так же достигнуто соглашение о том, что для обеспечения плана Маршалла необходимо объединить американскую и британскую зоны оккупации. А для этого следовало создать двухзональное объединение, что бы открыть Америке доступ в британскую зону. Но, что немало важно, для всего этого требовалось еще и согласие самих немцев. Германия была оккупированной страной и в соответствии с действовавшими тогда правилами, запрещавшими вступать в контакты с её гражданами, даже разговор с немцем считался чуть ли не преступлением. Как продолжает Робертс “необходимо было создать какую-то западногерманскую администрацию, а это неизбежно вело бы к возникновению в той или иной форме западногерманского правительства” [13]
. Для успеха реформы в области экономики существенное значение имела денежная реформа.
Что предстояло сделать в Берлине? Советы получили уведомление, что британцы не хотят вводить новую западную немецкую марку в обращение в Берлине иначе как с их согласия, ведь перегораживающей город стены еще не было и люди передвигались по нему свободно. Позднее, изучая ответы Сталина, исследователи приходили к мнению, что истинной причиной тревог Сталина было создание западногерманской администрации, которая со временем могла превратилась бы в правительство. Аргументы, к которым он всегда прибегал, сводились к тому, что в Потсдамском соглашении этого нет и, следовательно, британцы нарушали решения Потсдама. Однако, Робертс твёрдо убежден, что “денежная реформа и послужила начальным толчком к установлению блокады в Берлине, на самом деле Сталин хотел положить конец формированию западногерманской администрации, а затем и правительства”[14]
. “Блокада Берлина никогда официально не вводилась, мы лишь сталкивались с одной трудностью за другой: сначала маршал Соколовский покинул заседание Контрольного совета, затем оказалось, что мост через Эльбу нуждается в ремонте, возникали проблемы с поездами, затем проблемы с баржами, курсировавшими по каналам. К сожалению, не существовало никаких конкретных письменных соглашений относительно транспортных путей к Берлину. Все стороны оккупации хотели быть в этом вопросе максимально свободными” К концу 48 года стало ясно, что все наземные пути блокированы и что первым предметом спора с Советами станет денежная реформа, которую они не одобряли, а с западной стороны – помехи в пользовании транспортными путями, смириться с которыми Запад не мог[15]
.
Однако, относительно всей этой ситуации следует помнить один важнейший факт: ни одна из сторон не хотела первой открывать огонь. Советы этого явно не хотели, так как они не чинили препятствий функционированию воздушного моста. В такой ситуации оказались и с Западной стороны, поэтому продолжать посылать небольшие военные конвои, что бы доставлять миллионы тонн требуемого продовольствия, тоже не могли. Таким образом, ситуации Запад не мог обеспечить даже собственные войска. Все местные преимущества были на стороне Советов. Тогда союзники решили попытать счастье с воздушным мостом, воздушные коммуникации, относительно которых существовали конкретные соглашения четырех стран и ими же контролируемые, сильнее всех позиции тут были у Запада. Любые помехи со стороны Советов в этом вопросе означали бы невыполнение совей части обязательств по соглашению. Перейду сразу к деталям: большинство аэродромов для моста находилось в британской зоне оккупации, хотя американцы щедро “делились ” своими самолетами, тем не менее, среди английского персонала жертв во время аварий на мосту было больше. Британцы на первых порах считали переговоры со Сталиным преждевременными, однако американцы убедили их, что Запад должен продемонстрировать своё стремление к соглашению.
Робертс, как отмечалось выше, был непосредственным участником описываемых событий, вот как излагает свои мысли: “наши и инструкции ведения переговоров заключались в следующем: попытаться прийти к соглашении, но не отступать и продемонстрировать уверенность в действенности воздушного моста. Хотя даже Бевин (министр ино.дел Британии) сомневался, что этот мост удастся в случае необходимости поддерживать и зимой. При всем этом британцы настаивали, что бы была восстановлена полная свобода доступа ко всем транспортным путям.”[16]
Сталин согласился, что б
Видно из этих слов, что ситуация в Берлине отнюдь не направлена на достижение соглашения. Запад хотел создания некого германского наблюдательного совета с соответствующим восточногерманским управлением, которые будут осуществлять контроль над валютными делами. Через несколько дней вышеуказанный документ вернулся из Берлина - соглашения не было достигнуто. Сталин, поняв, что ему не удастся добиться того, что ему хотелось в вопросе западногерманской администрации, а потому, что британцы просили организовать еще одну встречу с ним, им было сказано, что он уехал на лето на Кавказ – один из способов заявить, что переговоры окончены. Очевидно, Сталин считал, что, хотя воздушный мост функционировал летом успешно, зимой Запад столкнется с серьезными трудностями – вот тогда он и вступит в игру…
“В чем заключалось значение воздушного моста? Можно сказать, что это была самая серьезная попытка померяться силами, предпринятая Сталиным и Западом после войны, и это – в условиях, которые, казалось, всецело благоприятствовали Сталину. Он мог бы прибегнуть к более сильным методам, но в Англии находились две американские эскадрильи самолетов, способных донести до нужной цели атомные бомбы, которые были доставлены туда, и он, наверняка, знал об этом. Кроме того, мы могли оказать нажим в других местах, что бы уравновесить местные преимущества, которыми Сталин располагалв Европе”[18]
.
Другим важным результатом блокады Берлина было то, что воздушный мост действительно изменил отношения между оккупирующими державами, с одной стороны, и не только всеми берлинцами, но и всеми немцами, с другой. Западные страны стали державами-защитниками в Берлинею. Они могли двинуться вперед в деле создания германской администрации, опираясь на своих людей, как Эрнест Рейтер в Берлине, Арнольд в Северном Рейн-Вестфалия, и Аденауэр в качестве нового, набирающего
Авторитет канцлера. Новые отношения немцев с их нынешними союзниками и партнерами в Западной Европе ведут своё начало именно со времен блокады Берлина. Завершаю эту главу обширной цитатой из исследования Вискова и Кульбакина: “ В разгар берлинского кризиса с 15 по 22 июля 1948 г. в Рюдесхайме состоялось совещание министров-президентов западных земель, в ходе которого берлинский обер-бургомистр Эрнст Рейтер призвал к скорейшему созданию западногерманского государства – “ядра” с включением в него Западного Берлина. Участники совещания подтвердили решение о созыве Учредительного собрания к 1 сентября 1948 г. Но затем термины “Учредительное собрание” и “конституция” были сняты во избежание дискуссий о сепаратизме. Из представителей земельных ландтагов был сформирован Парламентский совет, получивший полномочия по разработке Основного закона западногерманского государства как временной конституции, призванной действовать до окончательного решения вопроса о воссоединении Германии. В апреле 1949 г. Парламентскому совету был передан разработанный тремя державами «Оккупационный статут», закрепляющий контроль США, Великобритании и Франции над внешней политикой Западной Германии, ее внешней торговлей и зарубежными активами, системой безопасности, а также конституционный контроль. 8 мая 1949 г. Парламентский совет принял Основной закон Федеративной Республики Германии, одобренный военными губернаторами 12 мая (по совпадению в тот же день вступило в силу межсоюзническое соглашение о прекращении “блокады” Берлина и западной “контрблокады”). Торжественный акт обнародования Основного закона 23 мая стал днем образования ФРГ. Преобразование института военных губернаторов в институт Верховных комиссаров западных держав в Германии 20 июня закрепило предоставление Западной Германии ограниченного суверенитета.
Одновременно происходило и становление восточногерманского государства. Еще в 1947 г. в советской зоне начал функционировать Немецкий народный конгресс (ННК). В ходе его первого заседания в декабре 1947 г. была поставлена задача по развертыванию широкого народного движения за единую Германию. Второй ННК в марте 1948 г. выдвинул инициативу проведения референдума во всех немецких землях по поводу принятия закона о единстве Германии. Но одновременно был образован Немецкий народный совет, получивший полномочия по подготовке проекта конституции восточногерманского государства. Такой проект был подготовлен представителями Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) и принят на заседании Немецкого народного совета 19 марта 1949 г. Третий ННК, состоявшийся 29 - 30 мая 1949 г., утвердил конституцию Германской Демократической Республики и провозгласил ведущей политической силой межпартийный Национальный фронт демократической Германии. 7 октября 1949 г., когда была образована временная Народная палата, стал официальным днем образования ГДР. Раскол Германии завершился. Последняя Парижская сессия СМИД, работавшая в мае - июне 1949 г., не предотвратила этот процесс. Германский вопрос превратился в одну из наиболее сложных международных проблем послевоенной истории.”[19]
Но разделена оказалось на только Германия, но и вся Европа в целом: из-за раздоров между тремя державами-победительницами, очутившихся в “двух лагерях” не столько из-за политических причин, касающихся Германии, сколько из-за банальной неспособности договориться между собой о мерах для экономического возрождения Германии, параллельно с возрождением Европы в соответствии с планом Маршалла, все преимущества которого были предложены и Советам и Восточной Европе, но которые были отвергнуты Сталиным.
“Анализ же действий советского руководства во время кризиса 1948-49 гг. позволяет утверждать, что для СССР это была борьба за расширение советской сферы влияния. Москва стремилась не допустить образования западногерманского государства и его включения в западный блок. Блокада Берлина была призвана создать ситуацию, в которой СССР мог бы вести переговоры по германской проблеме с позиции силы”[20]
.
Глава
III
. Берлинский кризис 1961 года
К 1955 году Хрущев прочно закрепил своё лидерство в Москве, и после Женевского совещания руководителей четырёх стран, состоявшегося в 1955 году, заключения Австрийского государственного договора и восстановления отношений между СССР и Югославией взаимоотношения между Западом и Востоком вновь стали более теплыми. Однако ни одно из упомянутых событий не сказалось ни на Германии, ни на Берлине, и после 956 года в связи с кризисными ситуациями в Венгрии и в районе Суэцкого канала снова подули северные ветры.
Хотя Хрущёв очень хоте избавиться от ужасных черт сталинского режима и “либерализовать” обстановку в СССР, это не мешало ему прибегать иной раз к авантюристическим политическим мерам. Он был лидером страны в период запуска первого спутника, и полагал, что Союз догоняет, а то и опережает Америку в космосе, что придавало ему большую уверенность в своих делах. В отличие от Сталина, Хрущёв не чурался вступать в дип.контакты с представителями стран “третьего мира” в лице Неру, Тито, Сукарно, Насер, которым он пытался оказать помощь и поддержку. Так, например, он поддерживал Насера, оказав помощь в строительстве Асуанской плотины, что привело к Суэцкому кризису 1956 года. Для подавления восстания в Венгрии, он использовал армию, так что Запад столкнулся с мало похожим на других лидером, менее осторожным в международных делах, нежели Сталин.
После событий в Венгрии он начал понимать, что дела в ГДР обстоят не слишком хорошо. “Огромное число восточных немцев перебиралось на Запад обычно через нерасчлененный Берлин. Как только они попадали в Западный Берлин, они могли сесть на самолет и отправиться на Запад. Это действительно порождало серьезные трудности экономики ГДР, а также наносило удар по престижу коммунизма и советской системы в Восточной Европе.”[21]
Хрущев решил, что пора действовать, но уже не повторяя сталинских попыток прибегнуть к блокаде. Его подход был сочетанием политики кнута и пряника, причем применение кнута было сопряжено с бОльшим риском, чем тот, на который был бы готов пойти Сталин. То и дело возникали трудности в связи с созданием воздушных коридоров, однажды потерпел аварию британский пассажирский самолет, британским спасателям пришлось обклеить фольгой их самолеты, что бы не создавать помехи функционированию навигационных приборов. Применялся и другой, в некоторых отношениях более опасный дипломатический кнут, состоявший в передаче всех прав, зарезервированных за СССР, ГДР.
Иными словами, в этом случае западным странам пришлось бы вести переговоры по всем вопросам, которые могли возникнуть в Берлине в связи с ним, не с русскими на основе британского бесспорного общего статуса победительной войне, а с ГДР, Западные союзники не желали идти по этому пути, фактически означавшему отказ от их собственных прав. Тогда Хрущев пытался использовать тактику пряника, предложил, что бы Берлин стал “анклавом” ООН. В Этом случае вместо войск трех западных стран и Союза все получили бы в Берлине присутствие ООН. По мнению Хрущева, “это более отвечало бы духу времени, а западные державы могли бы даже порадоваться своему освобождению от тяжких обязательств и от опасности столкновения между Востоком и Западом из-за Берлина.”[22]
Интересно и вот такое событие: Робертс однажды был приглашен Хрущевым на концерт. После состоялся ужин с членами Политбюро, где Хрущев высказывал пространные речи, каким замечательным решением проблемы Берлина будет привлечение туда ООН. Однако Репутация ООН вкупе с советским правом вето в Совбезе не убеждали британский МИД, что Берлин будет под такой же защитой, как под защитой американцев, англичан и французов. “Поэтому мы вновь прибегли к той же тактике, что и во время блокады. Противились угрозам, продолжали использовать воздушные коридоры и другие транспортные пути и поддерживали соответствующее положение. Однако и в этот раз мы были готовы вести переговоры по любым вопросам, вызывавшим законную озабоченность у Советов.”[23]
В идеале переговоры должны были бы и на этот раз вестись тремя западными послами. Но в то время во Франции у власти находился де Голль. Хотя он горячо желал добрых отношений с СССР, он отверг идею переговоров, ибо, по его мнению, она предполагал, что мы не вполне уверены в своей позиции. Такая точка зрения была недалека от первоначальной позиции Британии в 1948 году. Поэтому ведение всех переговоров было поручено американскому послу, который должен был, однако, поддерживать самый тесный контакт со своими британскими, французскими и германскими коллегами. Так продолжалось примерно год и, хотя британцы фактически не вели переговоров с Хрущевым, Робертс, как сам он пишет, “часто встречался с ним на обедах. Опять мы говорили “нет – мы не станем обсуждать какие-либо изменения в положении в Берлине, если только эти изменения не будут сопровождаться мирным договором с Германией, основанным на общей договоренности.””[24]
В конце концов Хрущев понял, что западная тройка не свернет с пути и что ему надо искать какой-то иной способ остановить исход людей из ГДР. Таким способом стало возведение Берлинской стены. Подобно многим другим хрущевским решениям, это было в одно и тоже время поражением, признанием своего провала в ГДР – он полностью отказался от своей идеи передать собственные права ГДР, и при всем том, в более отдаленной перспективе, он достиг своим крайне неприятными методами того, чего хотел: он остановил поток людей, переселявшихся из Восточной Германии в Западную, и дал возможность ГДР превратиться в экономически передового члена СЭВ и ОВД. Таким образом, с его точки зрения, это не было такой уж сильной катастрофой.
Хотя сооружение стены вызвало у мировой общественности шок, факт того, что западные союзники прореагировали с заметным промедлением, нанесло огромный ущерб по их престижу в Берлине и в Западной Германии. Однако, что интересно, о возведении стены не знали представители иностранных государств в Москве, ровно как и не знали о готовящемся проекте и в самом Берлине. Тут характерен еще один диалог Робертса с Хрущевым накануне стройки стены: “Хочу, что бы вы знали, господин Робертс, что я только что назначил маршала такого-то главнокомандующим советскими войсками в районе Берлина. (Такую информацию не сообщали даже послам). Вам следует знать, продолжил Хрущев, что маршал такой-то успешно подавил Венгерское восстание! Я не реагирую, Хрущев очень на меня рассердился: “ну хорошо, раз вы заняли такую позицию, тогда знайте, что я могу уничтожить вашу страну 8 бомбами!” Я ему ответил, господин Хрущев, наша страна маленькая, может хватить и 6! Только не забудьте, что Королевские ВВС могли бы сами без помощи американцев уничтожить город, где мы с вами сейчас находимся, а так же еще 19 крупнейших городов, так стоит ли оно того? Тогда Хрущев, что для него характерно, опять настроился дружелюбно/”[25]
“Я срочно доложил об том разговоре. Рассматривая его теперь, приходишь к выводу, что Хрущев таким образом хотел предупредить военную реакцию союзников на строительство стены”.[26]
Возведение стены явилось катастрофой для людей: она разделила семьи и породила немало горя. Это не было бесспорным плюсом для Запада, но, несомненно, так все-таки было лучше, чем если бы Запад отказался от своих позиций в Берлине. Немцы хотели, что бы Запад предпринял какие-то шаги, ответные меры, например, отправить вперед танковую колонну, но это всё попахивало уже открытым военным конфликтом, а ни одна из стороны, как и 12 лет назад, не хотела первой открывать огонь. Обе стороны, как метко заметил Коваль в свое монографии “Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне” вероятно и Восток будет устраивать Западу Германии неприятности, а Запад, без сомнения, будет устраивать неприятности Востоку здесь же. Но в каждом конкретном случае и они и мы будем избегать всякого риска возникновения войны. Иными словами, мы будем защищать свое, и мы знаем, что Запад дважды подумает, прежде чем попытается захватить то, что принадлежит нам, точно так же, как и мы дважды дважды подумаем, прежде чем попытаемся напасть на Запад.”.[27]
Напряженность между Востоком и Западом, возникшая в 1961 году из-за Берлинской стены, в 1962 году усилилась в связи с Кубинским кризисом 1962 года. Однако обе стороны отступили от края пропасти, и, после того как Хрущева сменил Брежнев, наступил период разрядки. В этом новом климате были заключены важные соглашения по вопросам ядерного оружия, а в Западной Германии возникло новое мышление в сфере, которая стала именоваться германской “Остполитик” (восточной политикой).
Американцы, французы и англичане улучшали свои отношения с Союзом и поощеряли немцев действовать в том же ключе. Они достигли примирения на Западе и теперь ставили перед собой такую же цель на Востоке. Они уже не могли более полагаться на старые лозунги достижения разрядки через воссоединении Германии, приходилось отдавать себе отчет в том, что этим путем цели не добиться. Если надеяться вообще чего бы то ни было достичь, что вопрос надо было ставить так: “Воссоединение через разрядку.” После того как люди привыкли к новой ситуации, порожденной возникновением стены, на сцене появилась “Остполитик”, которая примерно десять лет спустя, в 1971 году, породила западногерманские договоры с СССР и Польшей, соглашение с ГДР и, возвращаясь к нашей теме, соглашение четырех держав по Берлину. Таким образом, на бумаге оказались закреплены многие положения, обойденные в 1945 году и которые действительно следовало закрепить на бумаге, а также и некоторые другие положения, которые вошли уже в общепринятую практику, например о принципах британского прецендентного права.
Берлинская стена, за появлением которой в скором времени последовал кубинский кризис, сохранила состояние напряженности между Востоком и Западом, а перспективы воссоединения Германии и Берлина стали менее реальными чем когда-либо. Однако, при всё грубости этого шага, стена положила конец исходу людей из Восточной Германии и убедила многих в Западной Германии, что их прежняя политика подчинения надежд на прекращение раскола Европы задаче прекращения расчленения Германии должна быть кардинально переформулирована, что надо отказаться от доктрины Хальштейна, не одобряющей дипломатическое признание ГДР, а ГДР должна быть признана реально существующим фактом.
Таким образом, начало 70-х было ознаменовано заметным и прочным улучшением в отношениях между Востоком и Западом и особенно в отношении ФРГ с СССР и её восточными соседями, включая ГДР – в последнем случае это в особенности касалось экономической сферы. Берлин, являющийся в прошлом реальным или потенциальным центром кризисов, вступил в новую эру мира и стабильности.[28]
Заключение
Окончание Второй мировой войны ознаменовало собой не только время побед над фашизмом, но и изменение мировой системы, что, в свою очередь было связано с изменением «политического веса» государств на мировой арене, а также со «структурным» изменением самих акторов. Серьезные перемены коснулись и Германии, которая по результатам войны была разделена на зоны оккупации. Экономическое «переустройство» мира не могло не отразиться на судьбах зон Германии, зон, поддерживающих различные мировые системы. Именно проблема разности подходов к реформам в сфере экономики стала причиной первого берлинского кризиса. Отличительной особенностью которого стала организация «воздушного моста». Окончание первого кризиса заложило основу нового.
Экономическая и политическая разобщенность одного государства привела к образованию на территории Германии двух новых стран. Однако столица Германии стала причиной нового кризиса. Существование Западного Берлина внутри социалистической ГДР вызывало раздражение как руководства ГДР, так и советского руководства. Вопрос о статусе Западного Берлина был «решен» возведением Берлинской стены, ставшей на долгие годы символом Холодной войны.
Список использованных источников и исследований.
Источники.
1. Аденауэр К. Воспоминания. М.,1966-1968. Т.1-2.
2. Тегеран. Ялта. Потсдам: Сборник документов. М.,1971.
3. Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карат в “холодной войне”. М.,1997.
Исследования.
1. Висков С.И., Кульбакин В.Д. Союзники и германский вопрос в 1945-1949 гг. М.,1990.
2. Кынин Г.П. Германский вопрос в взаимоотношениях СССР, США, Великобритании в 1944-1945 гг. //Новая и новейшая история.1995.№4.
3. Наринский М.М. Берлинский кризис 1948-1949 гг. Новая и новейшая история.1995.№3.
4. Робертс Ф. Сталин, Хрущев и берлинские кризисы //Международная жизнь.1991. №10.
[1]
Висков С.И., Кульбакин В.Д. “Союзники и германский вопрос 19456-1949”. М.,1990.
[2]
Наринский М.М. “Берлинский кризис 1948-1949”// Новая и новейшая история. 1995. №3.
[3]
Кынин Г.П. “Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США, Великобритании в 1944-1945”. М.,1990.
[4]
Робертс Ф. “Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.
[5]
Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне. М.,1997.
[6]
Аденауэр К. Воспоминания. М.,1966-1968.Т. 1-2.
[7]
Тегеран. Ялта. Потсдам: Сборник документов. М.,1971.
[8]
Цит. поТегеран, Ялта, Потсдам: сборник документов. С.11.
[9]
Кынин Г.П. “Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США, Великобритании в 1944-1945.с.109.
[10]
Висков С.И., Кульбакин В.Д. “Союзники и германский вопрос 19456-1949. C.225
[11]
Робертс Ф. “Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.C.138
[12]
Наринский М.М. “Берлинский кризис 1948-1949”. С.16.
[13]
Робертс Ф.“Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.C.140.
[14]
Робертс Ф. указ. соч. с.140.
[15]
Висков С.И., Кульбакин В.Д. “Союзники и германский вопрос 19456-1949. C.227.
[16]
Робертс Ф.“Сталин, Хрущев и берлинские кризисы” с.142.
[17]
Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне. С. 156.
[18]
Там же. с. 156..
[19]
Висков С.И., Кульбакин В.Д. “Союзники и германский вопрос 1945-1949. C.230-231.
[20]
Наринский М.М. “Берлинский кризис 1948-1949”. С.22.
[21]
Аденауэр К. Воспоминания. М.,1966-1968.Т.2.с.60.
[22]
Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне.с.161.
[23]
Робертс Ф.“Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.с.149
[24]
Там же.с.149.
[25]
Робертс Ф.“Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.с.150.
[26]
Робертс Ф.“Сталин, Хрущев и берлинские кризисы”// Новая и новейшая история. 1991. №10.с.150.
[27]
Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне”.с.168.
[28]
Коваль К.И. Последний свидетель. Германская карта в “холодной войне”.с.173.