Федеральное агентство по образованию Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Южно - Уральский государственный университет »
Факультет «__________________________»
Кафедра «___________________________»
ИСТОЧНИКИ ПРАВА ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине (специализации) «ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА»
Проверил, (должность)
Ольга Игоревна Давыдова И.О.Ф.
______________________2010 г.
Автор работы (проекта)
студент группы 152
Евгения Юрьевна Сергеева И .О . Ф .
____________________2010 г.
Контрольная работа защищена
с оценкой (прописью, цифрой )
___________________________
_____________________2010г .
Челябинск 2010
ОГЛАВЛЕНИЕ
| Введение | 3 |
| 1 Древнейший источник права — обычай | 5 |
| 2 Становление Древнерусского права | 9 |
| 3 Государство и право Древней Руси. Киевская Русь | 11 |
| 4 Русская правда | 13 |
| Заключение | 26 |
| Библиографический список | 27 |
ВВЕДЕНИЕ
Наиболее крупным памятником древнерусского права является Русская Правда, сохранившая свое значение и в следующие периоды истории, и не только для русского права. История Русской Правды достаточно сложна. Вопрос о времени происхождения ее древнейшей части в науке спорен. Некоторые авторы относят его даже к 7 веку. Однако большинство современных исследователей связывает древнейшую Правду с именем Ярослава Мудрого. Спорно и место издания этой части русской Правды. Летопись указывает на Новгород, но многие авторы допускают, что она была создана в центре земли Русской - Киеве.
Первоначальный текст Русской Правды до нас не дошел. Однако известно, что сыновья Ярослава во второй половине 11 века существенно дополнили и изменили его, создав так называемую Правду Ярославичей. Объединенные потом переписчиками Правда Ярослава и Правда Ярославичей составили основу так называемой Краткой редакции Русской Правды. Владимир Мономах произвел еще более крупную переработку этого закона. В результате сложилась Пространная редакция. В последующие века создавались новые редакции Русской Правды, которых С.В. Юшков насчитывал в общей сложности до шести. Все редакции дошли до нас в составе летописей и различных юридических сборников, разумеется, рукописных. Таких списков Русской Правды в настоящее время найдено свыше ста. Им обычно присваиваются названия, связанные с наименованием летописи, местом находки, лицом, нашедшим тот или иной список (Академический, Троицкий, Карамзинский и др.).
Вся совокупность законов и правовых обычаев создала основу довольно развитой системы древнерусского права. Как всякое феодальное право, оно было правом-привилегией, т.е. закон прямо предусматривал неравноправие людей, принадлежащих к разным социальным группам. Так, холоп не имел почти никаких прав. Весьма ограничена была правоспособность смерда, закупа. Зато права и привилегии верхушки феодального общества охранялись в усиленном порядке.
Древнерусское законодательство знало довольно развитую систему норм, регулирующих имущественные отношения, т.е. то, что сегодня называют гражданским правом. В законе отражаются отношения собственности. Предусмотрена правовая защита как недвижимого, так и движимого имущества. Феодализм характеризуется наличием полной собственности феодала на средства производства и неполной собственности на работника. При этом феодально-зависимый крестьянин тоже наделен определенными средствами производства. Феодальная собственность на Руси возникает на базе распада первобытно-общинных отношений.
1 ДРЕВНЕЙШИЙ ИСТОЧНИК ПРАВА - ОБЫЧАЙ
Древнейший источник права — обычай. Когда обычай санкционируется государственной властью (а не просто мнением, традицией), он становится нормой обычного права. Эти нормы могут существовать как в устной, так и в письменной форме.
В Древней Руси основным источником права был обычай, закон еще не получил сколько-нибудь достаточного развития, а в качестве переходной формы от обычая к закону имело место право договоров, которым регламентировались отношения, не охваченные обычным правом.
В 9-10 вв. на Руси отсутствовали письменные сборники обычного права. Его нормы использовались в устной форме при заключении сделок и осуществлении судебных действий, широко применялись символика и священные формулы.
Наиболее ранние письменные памятники русского права — это тексты договоров Руси с Византией (911, 944 и 971). Тексты содержат нормы византийского и русского права, относящиеся к международному, торговому, процессуальному и уголовному праву.
В них имеются ссылки на «закон русский», являвшийся, по-видимому, сводом устных норм обычного права.
В договорах упоминалась смертная казнь (о чем не говорится в Русской Правде), штрафные санкции, регламентировались право найма на службу, меры по поимке беглых рабов, регистрации отдельных товаров («наволок»). При этом в договорах предусматривалась реализация права кровной мести и других норм обычного права.
«Право договоров» значительно раньше обычного начинает фиксироваться в письменном виде. Его нормы содержались в договорах Руси с Византией (10 в.), междукняжеских договорах, договорах с вольным Новгородом (13 в.).
Первые договоры Руси с Византией некоторые исследователи (М. Владимирский-Буданов) оценивают как опыт заимствования (рецепции) иноземного права и форму перехода от обычного права к законодательству.
Договоры содержали нормы международного частного, торгового, уголовного и гражданского права. В них определялось юридическое положение русских купцов и воинов в Византии, торговые льготы и пошлины, положения о взаимном выкупе рабов и пленников (ст. 9, 11 договора 911 г.), о выдаче преступников (ст. 14 договора 911 г.), о праве руссов поступать на службу к византийскому императору (ст. 10 договора 911 г.) [1, с. 35].
Нормы уголовного права (о смертной казни по греческому праву, о кровной мести по закону русов) содержатся в договорах 911 и 945 г. О наказаниях за причинение телесных повреждений говорят ст. 5 договора 911 г. и ст. 14 договора 945 г., об имущественных преступлениях (краже, грабеже и разбое) — ст. 6, 7 договора 911 г. и 5, 6 договора 945 г.
К области гражданского права относились нормы о наследовании по завещанию, по закону (для нисходящих и боковых родственников) (ст. 13 договора 911 г.), о рабовладении и взаимном обязательстве возвращать беглых рабов (ст. 12 договора 911 г., ст. 3, 4 договора 945 г.).
К 12 в. относится ряд договоров, заключенных западно-русскими княжествами (Новгородом, Псковом, Смоленском, Полоцком и Витебском) с Данией, Швецией и германскими городами, членами Ганзейского союза. В этих договорах русское право представляется уже значительно более развитым, чем в древнейших греко-русских договорах 10 в.
Так, в договоре Новгорода с немцами (1195) содержатся нормы, регламентирующие наказания за арест (посла, купца) «без вины», за оскорбление и незаконное задержание, за насилие над рабой (в Русской Правде раб не признавался «объектом преступления») и т.п.
В договоре Новгорода с немецкими городами (1270) устанавливался порядок разрешения споров между новгородцами и немцами в сфере как гражданско-, так и уголовно-правовой.
В договоре Смоленска с Ригой, Готландом и немецкими городами (1220) содержатся нормы о судебном поединке, о правилах перевозки товаров, множество уголовно-правовых норм (об убийстве, увечьях, изнасиловании, прелюбодеянии и проч.) и гражданско-правовых положений (о займах, о порядке взыскания долгов, о норме судебных решений и проч.).
В Древней Руси обычай как источник права имел определяющее значение. В коллективном сознании той эпохи закрепилось убеждение: «все то, что было, имеет тем самым право на существование». Это суть правовой традиции.
Однако это вовсе не означает, что правовой обычай и традиция делают право неизменным и неподвижным. Напротив, устная форма обычного права не давала возможность точно закрепить то или иное положение. Память недолговечна, устные свидетельства, как и устные приговоры и решения судов, не фиксировались, в процессе допускалась вполне свободная интерпретация фактов.
Заключение договоров, контрактов, получение согласия сторон в споре часто выражались посредством жестов, ритуальных действий или произнесения священных слов [1, с. 36].
Носителями памяти о конкретном решении дела были живые люди, подчас для того чтобы память о судебном решении жила как можно дольше, в судебный процесс приводили детей.
Приговоры и судебные решения принимались от случая к случаю, в соответствии с конкретными обстоятельствами дела. Для лиц, разбиравших тяжбы и проступки (князь, боярин, представитель общины и т.п.) это занятие не было основным, они не были профессиональными судьями.
Вместе с тем практика судебных разбирательств на основе обычая, вырабатывала прецеденты, закрепленные повторением способы разрешения дел.
Обычное право оказывало сильное влияние и на формирование системы вещных прав. Обращение обычая к прошлому, к длящемуся факту или ситуации обусловило важное значение фактического владения, отдавая ему явное преимущество перед формальным правом собственности.
Такое предпочтение объяснялось еще и тем фактом, что установление формального права собственности в феодальной системе отношений было весьма затруднительным, если не вовсе невозможным.
Над всеми землями и над многими людьми тяготело в то время (11-13 вв.) множество всевозможных прав, различных по своей природе, но считавшихся каждое в своей области равно достойным уважения, — так описывает правовую ситуацию эпохи раннего феодализма М. Блок.
Земля принадлежала держателю, который ее обрабатывал и его сеньору, которому держатель платил ренту, и сеньору сеньора и так далее.
Свои права на эту землю предъявляла и сельская община, и семья держателя, чье согласие требовалось для отчуждения участка, и т.д.
Подобная «юридическая причастность» множества лиц к одному объекту делала невозможной формализацию права собственности. Легче было установить факт реального обладания, поэтому такие способы приобретения вещей, как захват и давность владения, были более доступны пониманию судей и общества, для которых они еще и освящались обычаем, традицией, временем.
К числу древнейших источников права относятся также церковные уставы князей Владимира Святославича и Ярослава Владимировича (10-11 вв.), содержащие нормы о брачно-семейных отношениях, преступлениях против Церкви, нравственности и семьи. В уставах определялась юрисдикция церковных органов и судов [1, с. 37].
2 СТАНОВЛЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА
Государство передавало Церкви со всех собираемых даней «десятину», что записывалось в уставы. Составные части «десятины» — отчисления от даней разных видов, судебных платежей и торговых пошлин.
Там же оговаривался церковный судебный иммунитет и определялись пределы церковной судебной юрисдикции: по кругу лиц, на которых она распространялась, и по кругу дел, которые рассматривались церковными судами.
После принятия Русью христианства византийское влияние усилилось не только в сфере религиозно-культурной, но и собственно правовой.
Особенно сильным было воздействие византийского церковного права.
Русская церковь приняла кодексы церковного права, принципы и нормы которых были реципированы, восприняты не только в области собственно церковной жизни, но и в сферах государственного законодательства, судебной и административной практики.
В Своде законов патриарха Иоания Схоластика (6 в.) систематизировались церковные правила, установленные вселенскими и поместными Соборами церкви, а также государственные царские законы, касающиеся Церкви. Церковные и гражданские постановления во многих сборниках объединялись между собой по сходству содержания — такие книги получили название Номоканонов.
В конце 9 в. наиболее известным стал Номоканон патриарха Фотия, в котором параллельно церковным правилам были подобраны статьи и комментарии к ним из Кодекса и Новелл императора Юстиниана.
Оба сборника (Свод и Номоканон) появились на Руси в 11-12 вв., получив название Кормчей книги. Перевод Номоканона был сделан Святым Мефодием, просветителем славян в 9 в.
Значительное влияние на усвоение церковного законодательства Русью оказал также болгарский Закон судный людем, компилированный из различных византийских источников.
В 12-13 вв. к основному тексту Номоканона постепенно прибавляются положения русского права (Русская Правда) и новых источников канонического, церковного права.
В 13 в. формируется путем компиляции многочисленных источников церковного права, новая Кормчая книга митрополита Кирилла 2.
Наряду с церковными правилами Книга содержала императорские законы и новеллы.
Как церковные, так и гражданские законы, содержавшиеся в византийских церковных книгах воспринимались русским правом избирательно, с оговорками, применительно к местным национальным условиям [1, с. 38].
3 ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕЙ РУСИ. КИЕВСКАЯ РУСЬ
Содержавшиеся в русских Кормчих книгах отрывки из Эклоги (свода семейного и гражданского, отчасти — уголовного права 18 в.) и Прохирона (свода законов 9 в., созданного на материалах кодификации Юстиниана), интерпретированы применительно к русским условиям (замена членовредительных наказаний денежными взысканиями, а уголовных — церковными).
Как влияние византийского права, так и факты его приспособления, адаптации к местным условиям весьма заметны в содержании Русской Правды и церковных уставов Владимира Святого и Ярослава Мудрого (конец 10 — начало 11 в.).
В Уставе Владимира говорится о пожаловании Церкви «десятины» (одной десятой части всех княжеских доходов), возложении на церковные учреждения контроля за мерами и весами, богоугодными заведениями. Устав очерчивал церковную юрисдикцию над всеми христианами по следующим делам:
преступления против христианской веры и устоев Церкви (волшебство, нарушение святынь, поругание креста, молитва в неустановленных местах);
преступления против христианской нравственности, изнасилование, браки между ближайшими родственниками, оскорблении, необоснованное обвинение в преступлении (блуде, отравлении, ереси), убийство новорожденного, драка между супругами, нанесение побоев родителям;
по всем семейным делам (иски о разводе, споры о наследстве и др.).
Кроме того, Устав Владимира очертил круг лиц, «людей церковных, богодетельных», на которых юрисдикция церковных судов распространялась по всем делам и вопросам.
В этот круг включались: духовенство белое (с семьями) и черное (монашеское); миряне, служащие Церкви, врачи и повивальные бабки, люди убогие, получающие от Церкви содержание, вольноотпущенники по духовному завещанию, вдовы, богомольцы и т.п.
Устав Ярослава, как и Устав Владимира был частной кодификацией норм церковного права [1, с. 39].
Устав Ярослава отличается от Устава Владимира кругом регламентируемых объектов: некоторые из них (преступления против веры и Церкви, тяжбы братьев о наследстве и т.п.) вовсе не упоминаются, другие же (преступления против нравственности, незаконные браки, разводы, кровосмешения, оскорбления и т.п.) подробно разбираются и оцениваются. Неупомянутые в Уставе Владимира поджоги, убийства и воровство, в Уставе Ярослава передаются в ведение церковных судов.
В отличие от Устава Владимира, Устав Ярослава не просто перечисляет преступные деяния, но и определяет за них наказания. Система наказаний и порядок судопроизводства во втором уставе зависят от двух различных понятий: греха и преступления.
Все церковно-судебные дела подразделялись на три разряда:
дела греховные без элементов преступного деяния (развод по согласию супругов). Эти дела разбирал епископ без княжеского судьи и по церковным законам;
дела греховно-преступные, в которых нарушен также государственный закон (изнасилование — ст. 1, 2, односторонний развод по инициативе мужа без вины жены — ст. 3, оскорбление женской чести — ст. 22, убийство — ст. 26 и др.). Суд осуществлялся княжеским судьей при участии церковного судьи; все дела духовных лиц, судимые церковной властью.
Судебная власть Церкви устанавливалась над всем христианским населением Руси, но лишь по определенным делам. Над некоторыми группами населения (церковные люди) церковный суд устанавливался по всем делам, так же как суд над населением церковных земель (вотчин). В ряде случаев действие церковных уставов накладывалось на сферу действия государственного законодательства, основным источником которого была Русская Правда.
4 РУССКАЯ ПРАВДА
До наших дней дошло более ста списков Русской Правды, которые можно представить в трех основных редакциях: Краткая, Пространная и Сокращенная (обозначаемые в литературе как КП, ПП и СП). Древнейшей редакцией (подготовлена не позднее 1054 г.) является Краткая Правда, состоящая из Правды Ярослава (ст. 1—18), Правды Ярославичей (ст. 19—41), Покона вирного (ст. 42), Урока мостников (ст. 43).
Пространная редакция, возникшая не ранее 1113 г. и связанная с именем Владимира Мономаха, разделялась на Суд Ярослава (ст. 1—52) и Устав Владимира Мономаха (ст. 53—121). Сокращенная редакция появилась в середине 15 в. из переработанной Пространной редакции. Существующие в литературе две противоположных оценки признают Русскую Правду либо официальным сводом княжеского права действующего на Руси (Погодин, Беляев, Ланге и др.), либо частным сборником юридических обычаев и судебной практики (Сергеевич, Владимирский-Буданов и др.) [1, с. 40].
По мнению В.О. Ключевского, Русская Правда представляла собой дополнение к Кормчей книге, а ее текст сформировался в сфере не княжеского, а церковного судопроизводства. В ее основу положен целый ряд церковно-правовых источников византийского происхождения — Номоканон (превращенный в русских условиях в Кормчую книгу), Эклога, Закон судный людем, Прохирон, Закон градский (9 в.). В круг ее источников попали оба церковных устава (Владимира и Ярослава). В.О. Ключевский считал, что Русская Правда использовалась в качестве кодекса церковными судами для разбирательства нецерковных гражданских и уголовных дел.
Во многих случаях текст Правды является переложением, пересказом княжеских законов. При этом пересказ отражал идеологическую позицию кодификатора: в тексте опускаются составы преступлений, санкции и процессуальные действия, имевшие место в действительном судопроизводстве; нет раздела о государственных преступлениях, отсутствуют смертная казнь и судебный поединок («поле»), против которых всегда активно выступала Церковь.
Со временем действие Русской Правды выходит за пределы церковной юрисдикции и судопроизводства (по нецерковным делам) и распространяется на княжеское судопроизводство. Однако не будучи непосредственным сводом княжеских законов (а сборником обычаев и церковного законодательства), Правда остается руководством, пособием для княжеских судей. (Схожая ситуация складывалась и в Западной Европе, где реципируемое римское право вовсе не воспринималось как свод обязательных норм и законоустановлений, но как пособие для деятельности местных судей.)
Русская Правда применяет казуальный или формальный способ обработки материала: из реальной жизни или правового источника (обычая, византийского права, судебной практики) брался конкретный казус, решение которого Русская Правда определяла сама. При этом имел место двойной мотив решения: сугубо формальный, догматический (как гласит закон) и религиозно-нравственный (по справедливости).
Очевидно, что как свод законов Русская Правда формировалась постепенно: вначале выкристаллизовывались отдельные ее нормы (путем «притирки» заимствованных из византийского права положений к реальной судебной практике), которые затем путем отбора были кодифицированы [1, с. 41].
Краткая редакция Русской Правды состоит из двух частей: первая, включающая 17 статей, содержит нормы об убийстве, побоях, о нарушении права собственности и способах его восстановления, о вознаграждении за порчу чужих вещей.
Во второй части содержатся решения, принятые на княжеском съезде потомков Ярослава, дополняющие уже имеющиеся статьи нормами судебных пошлин и расходов.
Пространная редакция развивает положения Краткой, выстраивая их в более стройную систему, и добавляет к ним нормы, установленные законодательством Владимира Мономаха.
Разделение Правды на «Суд Ярослава» и «Устав Владимира» довольно условное: с именами этих князей связаны только первые статьи разделов, остальные статьи кодекса заимствованы из разных эпох и исто
Источниками кодификации были нормы обычного права и княжеская судебная практика. К числу норм обычного права относятся прежде всего положения о кровной мести (ст. 1) и круговой поруке (ст. 19 КП). Законодатель по-разному оценивает эти обычаи: кровную месть он стремится ограничить (сужая круг мстителей) или вовсе отменить, заменив денежным штрафом (вирой). Круговая порука, напротив, сохраняется как политическая мера, связывающая всех членов общины ответственностью за своего члена, совершившего преступление («дикая вира» налагалась на всю общину).
Нормы, выработанные княжеской судебной практикой, многочисленны в Русской Правде и иногда связываются с именами князей, принимавших их (Ярослава, сыновей Ярослава, Владимира Мономаха).
Определенное влияние на эту кодификацию оказало византийское каноническое право.
В Русской Правде содержится ряд норм, определяющих правовое положение отдельных групп населения. По ее тексту достаточно трудно разграничить правовой статус правящего слоя и остального населения. Мы находим лишь два юридических критерия, особо выделяющих эти группы в составе общества, — нормы о повышенной (двойной) уголовной ответственности за убийство представителя привилегированного слоя (ст. 1 ПП) и нормы об особом порядке наследования недвижимости (земли) для представителей этого слоя (ст. 91 ПП). Эти юридические привилегии распространялись на субъектов, поименованных в Русской Правде как князья, бояре, княжьи мужи, княжеские тиуны, огнищане [1, с. 42].
В этом перечне не все лица могут быть названы феодалами, можно говорить лишь об их привилегиях, связанных с особым социальным статусом, приближенностью к княжескому двору и имущественным положением. Основная масса населения разделялась на свободных и зависимых людей, также существовали промежуточные и переходные категории.
Юридически и экономически независимыми группами были посадские люди и смерды-общинники (они уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства).
Городское (посадское) население делилось на ряд социальных групп — боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и проч.).
Кроме свободных смердов существовали и другие их категории, о которых Русская Правда упоминает как о зависимых людях. В литературе существует несколько точек зрения на правовое положение этой группы населения, однако следует помнить, что она неоднородна: наряду со свободными были и зависимые («крепостные») смерды, находившиеся в кабале и услужении у феодалов. Свободный смерд-общинник обладал определенным имуществом, которое мог завещать детям (землю — только сыновьям). При отсутствии наследников его имущество переходило общине.
Закон защищал личность и имущество смерда. За совершенные проступки и преступления, а также по обязательствам и договорам он нес личную и имущественную ответственность. В судебном процессе смерд выступал полноправным участником.
Более сложной юридической фигурой является закуп. Краткая редакция Русской Правды не упоминает закупа, зато в Пространной редакции помещен специальный Устав о закупах. Закуп — человек, работающий в хозяйстве феодала за «купу», т.е. заем, в который могли включаться разные ценности — земля, скот, зерно, деньги и проч. Этот долг следовало отработать, причем установленных нормативов и эквивалентов не существовало. Объем работы определялся кредитором. Поэтому с нарастанием процентов на заем кабальная зависимость усиливалась и могла продолжаться долгое время.
Впервые долговые отношения закупов с кредиторами юридически были урегулированы в Уставе Владимира Мономаха после восстания закупов в 1113 г. Устанавливались предельные размеры процентов на долг. Закон охранял личность и имущество закупа, запрещая господину беспричинно наказывать его и отнимать имущество [1, с. 43].
В Русской Правде «ролейный» (пахотный) закуп, работавший на чужой земле, по своему правовому статусу не отличался от закупа «неролейного». От наемных работников те и другие отличались, в частности, тем, что получали плату за работу впрок, а не после ее выполнения.
Ролейные закупы, работая на чужой земле, обрабатывали ее частью на господина, частью на себя. Неролейные закупы оказывали личные услуги господину в его доме.
Закон регламентировал различные источники холопства. Русская Правда предусматривала следующие случаи: самопродажа в кабалу (одного человека либо всей семьи), рождение от холопа, женитьба на «робе», «ключничество» — поступление в услужение к господину, но без оговорки о сохранении статуса свободного человека [1, с. 44].
Источниками холопства были также совершение преступления (такое наказание, как «поток и разграбление», предусматривало выдачу преступника «головой», превращение в холопа), бегство закупа от господина, злостное банкротство (купец проигрывает или транжирит чужое имущество). Наиболее распространенным источником холопства, не упомянутым, однако, в Русской Правде, был плен.
Русскую Правду можно определить как кодекс частного права — все ее субъекты являлись физическими лицами, понятия юридического лица закон не знал.
С этим связаны некоторые особенности кодификации. Среди видов преступлений, предусмотренных Русской Правдой, нет преступлений против государства. Личность самого князя как объекта преступного посягательства рассматривалась в качестве физического лица, отличавшегося от других только более высоким положением и привилегиями.
С конкретными субъектами связывалось содержание права собственности; оно могло быть различным в зависимости и от объекта собственности. Русская Правда еще не знает абстрактных понятий «собственность», «владение», «преступление». Кодекс строился по принципу казуистичности, законодатель стремился предусмотреть все возможные жизненные ситуации.
Эти юридические особенности обусловлены источниками Русской Правды. Включенные в нее нормы и принципы обычного права несовместимы с абстрактным понятием юридического лица. Для обычая все субъекты равны, и все они могут быть только физическими лицами.
Нормы Русской Правды защищали частную собственность (движимую и недвижимую), регламентировали порядок ее передачи по наследству, по обязательствам и договорам.
Другой источник — княжеская судебная практика — вносит субъективный элемент в определение круга лиц и оценку юридических действий. Для княжеской судебной практики наиболее значительными субъектами являются такие, которые ближе всего стоят к княжескому двору. Поэтому правовые привилегии распространяются прежде всего на приближенных лиц.
Одним из важнейших компонентов процессуального права по Русской Правде является регламентация разнообразных судебных сборов и пошлин княжеским чиновникам: вирнику, отроку, помочное судье, пошлину при испытании железом, уроки судебные, уроки ротные при присяге, наклады княжому мужу с писцом (ст. 12, 21, 112, 113, 139 Прост. Правды) [1, с. 45].
Обязательственные отношения могли возникать из причинения вреда или из договоров. За невыполнение обязательств должник отвечал имуществом, а иногда и своей свободой. Форма заключения договоров была устной, они заключались при свидетелях, на торгу или в присутствии мытника. В Русской Правде упоминаются договоры купли-продажи (людей, вещей, коней, самопродажи), займа (денег, вещей), кредитования (под проценты или без), личного найма (в услужение, для выполнения определенной работы), хранения, поручения (выполнять определенные действия) и проч.
Граница между уголовным наказанием и возмещением ущерба в Русской Правде столь же неразличима, как между сферой уголовного и гражданского права вообще. Формальная граница лежит только на порядке взыскания, за уголовным преступлением следует штраф, взыскиваемый в пользу князя, за гражданским правонарушением — возмещение убытков в пользу потерпевшей стороны.
В области гражданско-правовых отношений Русская Правда довольно точно определяет и различает разные институты из области вещного и обязательственного права.
Закон отличает сдачу имущества на временное хранение («поклажа») от займа, при котором заемное имущество используется заемщиком; простой беспроцентный заем (ссуду) от дачи денег в рост из определенного условленного процента; краткосрочный процентный заем от долгосрочного; заем от торговой комиссии и вклада в торговое предприятие с целью получения дивиденда.
В.О. Ключевский различает в Русской Правде также несколько видов кредитного оборота. Так гости (иногородние или иноземные купцы) продавали товар в долг местным купцам (запродажа). Купцы могли передавать своим коллегам-купцам, торгующим в других городах, товар на комиссию. Капиталист вкладывал средства в купеческий оборот для получения прибыли. При этом заключение комиссионных или «инвестиционных» сделок не требовало участия свидетелей, в таком «договоре товарищества» было достаточно присяги. Правда различала также злостную и несчастную несостоятельность должника в ситуации невыполнения им заключенного соглашения.
Ст. 58—59 ПП. регулируют порядок разрешения споров по долговым обязательствам, ст. 60 предусматривает упрощенное судопроизводство по делам о торговой ссуде, ст. 61 разбирает недоразумения, возникающие при сдаче товара на хранение.
Русская Правда знает институт конкурса, который назначается при банкротстве неисправного должника (в случаях злостной и несчастной несостоятельности) (ст. 66—69), регламентирует проценты ростовщического роста (ст. 62—65, 70) (1, с. 46).
Наряду с этим в Русской Правде содержатся некоторые архаические, древние элементы, явно заимствованные из прошлого. Таков, например, порядок истребования истцом принадлежащей ему вещи в процессе «свода» или спор о принадлежности имущества посредством «ордалия» (« суда божьего »).
В области обязательственного права также сохранялись архаические элементы, деформирующие гражданско-правовую свободу договора — наступление личной кабальной ответственности при невозможности выполнить имущественное долговое обязательство (банкротство, закупничество и т.п.), отсутствие компенсации при заключении негодной сделки (свободного человека с холопом), когда одна из сторон договора лишена дееспособности и т.п.
Что касается сферы наследственного права, то здесь наметилось социальное расслоение и юридическая дифференциация (разный порядок для «бояр» и для простых свободных людей), но все еще важную роль на практике в наследственном процессе играет родовой элемент («ближники») и община-вервь, сохраняется традиционный для Руси миноратный принцип (преимущества младшего сына в наследовании) и приоритет законного порядка над завещательным.
Закон упоминает наследование движимых имуществ — домов, дворов, холопов, скота, товаров. О наследовании земли речи еще не идет, она не была объектом частной собственности. В завещание включались только законные наследники, завещатель лишь распределял между ними доли.
Русская Правда говорит только о наследовании после родителей, дочери наследуют только при отсутствии сыновей, наследство разделяется между детьми поровну (за исключением преимуществ младшего сына). Братья-наследники обязаны снабдить сестер приданым, часть наследства передавалась церкви, часть вдове («на прожиток») [1, с. 47].
Частный характер древнего права проявился в сфере уголовного права. Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т.е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение в законе не отграничивалось от гражданско-правового. Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление. Закон намечал понятие соучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т.д.). В Русской Правде уже существовало представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность от его действий уже не исходит). К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим — корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства).
Субъектами преступления были все физические лица, включая холопов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего не говорил. Имущественные преступления по Русской Правде включали разбой (еще не отличимый от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, конокрадство (как особый вид кражи), злостную неуплату долга и проч.
Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьба». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов и проч. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона [1,с. 48].
Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание можно объяснить двумя обстоятельствами:
законодатель понимает смертную казнь как продолжение кровной мести, которую стремится устранить;
влиянием христианской Церкви, выступавшей против смертной казни в принципе.
Высшей мерой наказания по Русской Правде остается поток и разграбление, назначаемые только в трех случаях — за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т.е. в рабство.
Следующим по тяжести видом наказания была вира — штраф, который назначался только за убийство. Вира поступала в княжескую казну.
Родственникам потерпевшего уплачивалось головничество, равное вире. Вира могла быть одинарная (40 гривен за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство человека с привилегиями — ст. 19, 22 КП, ст. 3 ПП).
Существовал особый вид виры — «дикая», или «повальная», которая налагалась на всю общину. Наказание применялось при простом, неразбойном убийстве; при этом община либо отказывалась выдавать своего подозреваемого в убийстве члена, либо не могла «отвести от себя след» (подозрения). Община платила за своего члена только в том случае, если он ранее участвовал в вирных платежах за своих соседей. Институт «дикой» виры выполнял полицейскую функцию, связывая всех членов общины круговой порукой. За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначались «полувиры» (20 гривен — ст.27,88ПП). Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом — продажей, размер которой дифференцировался в зависимости от тяжести преступления (1, 3,12 гривен). Продажа поступала в казну, потерпевший получал урок — денежное возмещение за причиненный ему ущерб.
В Русской Правде сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом талиона («око за око, зуб за зуб»), в случаях с кровной местью. Но главной целью наказания становится возмещение ущерба (материального и морального).
Судебный процесс носил ярко выраженный состязательный характер: он начинался только по инициативе истца, стороны в нем (истец и ответчик) обладали равными правами, судопроизводство было гласным и устным, значительную роль в системе доказательств играли «ордалии» («суд божий»), присяга и жребий [1, с.49].
Процесс делился на три этапа (стадии). Первый — заклич — означал объявление о совершившемся преступлении (например, о пропаже имущества). Он производился в людном месте, «на торгу», где объявлялось о пропаже вещи, обладавшей индивидуальными признаками, которую можно было опознать. Если пропажа обнаруживалась по истечении трех дней с момента заклича, тот, у кого она находилась, считался ответчиком (ст. 32, 34 ПП).
Вторая стадия процесса — свод (ст. 35—39 ПП) — напоминала очную ставку. Свод осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трех дней после него. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, не способного дать объяснение, где он приобрел эту вещь. Таковой и признавался татем.
Если свод выходил за пределы населенного пункта, где пропала вещь, он продолжался до третьего лица. На него возлагалась обязанность уплатить собственнику стоимость вещи, и ему предоставлялось право далее самому продолжать свод.
Гонение следа — третья стадия судебного процесса, заключавшаяся в поиске доказательств и преступника (ст. 77 ПП). При отсутствии в Древней Руси специальных розыскных органов и лиц гонение следа осуществляли потерпевшие, их близкие, члены общины и добровольцы.
Система доказательств по Русской Правде состояла из свидетельских показаний («видоков» — очевидцев преступления и «послухов» — свидетелей доброй славы, поручителей); вещественных доказательств («поличное»); «ордалий» (испытания огнем, водой, железом); присяги.
На практике существовал также судебный поединок, не упоминавшийся в Русской Правде. В законе ничего не говорится о собственном признании и письменных доказательствах.
Русская Правда не содержит статей о государственных преступлениях, а также о преступлениях против нравственности. Отсутствие первых может быть объяснимо, если учитывать характер источников, из которых складывалась Правда. Это — обычай и церковное законодательство, ни в первом, ни во втором такой объект, как «государство», не фигурирует, поэтому преступные посягательства на него не предусмотрены и Правдой.
Что касается преступлений против нравственности, они уже во времена Русской Правды были отнесены к сфере собственно церковного законодательства и регламентированы церковными уставами князей Владимира и Ярослава [1, с. 50].
Церковный суд, из сферы которого, видимо, и вышла Русская Правда, применяя ее нормы по нецерковным делам к церковным людям, вынужден был учитывать существующую мирскую судебную практику, но стремился проводить свои, близкие церкви принципы.
Исключение судебного поединка, весьма распространенного в древности способа доказывания, в Русской Правде дополнялось также исключением смертной казни. Кроме отмеченных мотивов (христианское влияние и взгляд на смертную казнь, как продолжение кровной мести), существует еще одно объяснение этого последнего факта: в церковном суде, деятельность которого сформировало Правду как особый кодекс, при рассмотрении наиболее тяжких дел, по которым полагалось установление смертной казни, вместе с церковным судьей заседал княжеский судья. Видимо установление смертной казни и входило в его полномочия, церковный судья не мог себе позволить этого по нравственно-христианским соображениям. (Последующая судебная практика использует такое «разделение труда» в делах о ересях и еретиках в 16—17 вв.)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Русская Правда стремилась охватить важнейшие, с точки зрения кодификаторов и суда, общественные отношения, существовавшие в Руси: преступление и наказание, собственность, договоры, судебный процесс и т.д. Неупорядоченная судебная практика и стремление кодификатора исключить из кодекса некоторые нежелательные для него моменты (судебный поединок, смертная казнь и проч.), обусловили тот факт, что Русская Правда в конечном итоге не отразила всю реально существовавшую на Руси систему правоотношений — как заметил В.О. Ключевский, «Русская Правда — хорошее, но разбитое зеркало русского права 11—12 вв.».
Церковь, как привнесенный извне институт, организация, заметно повлияла на существовавший на Руси политический порядок. Она привнесла в русскую жизнью новые для нее представления о монархической власти, политической централизации, иерархии. Церковное управление и поучение вносили в княжеское управление идеи о нравственном совершенствовании, понятия о законе, правителе, следственные процедуры судебного процесса и письменное делопроизводство.
Церковное законодательство о браке и наследовании боролось с многоженством, наложничеством, своевольным разводом по односторонней инициативе мужа, браками между близкими родственниками и т.п. [1, с.51].
Закон (церковные уставы) ограничивал произвол родителей при заключении брака их детьми, карал детей, бьющих своих родителей (церковным и государственным наказанием). Вместе с тем закон предоставлял широкие завещательные права мужу и отцу. Законные наследники выступали лишь в ситуации, когда после умершего не оставалось ни детей, ни завещания.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1 Исаев И.А. История государства и права России: Учебник. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юристъ, 2004. — 797 с.
2 История государства и права Росси: учебник/ В. М. Клеандрова, Р.С. Мулукаев (и др.); под ред. Ю.П. Титова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008. – 576 с.
3 История государства и права России: учебник /Под ред. Ю.П. Титова. – М.: Проспект, 2009. – 576 с.
4 История отечественного государства и права. Часть 1. Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. /под ред. О.И. Чистякова. – М.: Юристъ, 2004. - 176 с.
5 Общая теория права: Учебник. /Под ред. А.С. Пиголкина. – М.: Издательство МГТУ им. Н.Э. Баумана, 1998.- 384 с.
6 Орлов А.С., Георгиев В.А., Полунов А. Ю., Терещенко Ю..Я. Основы курса истории России: Учеб. пособие. - М.: Простор, 1997 - 651 с.
7 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. – СПб.: Кристалл, 1998. – 838 с.
8 Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. Ч. 1. М., 1990.