Введение 1 Биография 1.1 Ранние годы 1.1.1 Место и время рождения 1.1.2 Происхождение имени 1.1.3 Крещение 1.2 До вступления в междоусобную войну 1.3 1433—1434 1.4 1434—1445 1.5 Первое великое княжение 1.6 Второе великое княжение 1.7 1447—1450 1.8 Последние годы 1.9 Убийство Дмитрия Юрьевича
2 Реакция современников и потомков на убийство Дмитрия Шемяки
3 Посмертная судьба
4 Память о Дмитрии Юрьевиче
5 Легенды и приписываемые Дмитрию Шемяке злодеяния 5.1 Клад на дне Галичского озера 5.2 Расправа с Григорием Пельшемским 5.3 «Шемякин суд»
6 Дмитрий Юрьевич в искусстве 6.1 В литературе 6.2 В изобразительном искусстве 6.2.1 На миниатюрах Лицевого летописного свода 6.2.2 В росписи центрального свода парадных сеней Государственного исторического музея в Москве 6.2.3 На картинах художников
7 Семья 7.1 Жена 7.2 Сын 7.3 Дочь
8 Оценки Дмитрия Юрьевича в трудах историков
Список литературы
Введение
Дми?трий Ю?рьевич Шемя?ка (начало XV века — 17 июля 1453) — Великий князь Московский, а также князь Угличский, князь Галицкий; сын Великого князя Московского Юрия Дмитриевича и княгини Анастасии Юрьевны, дочери последнего великого князя Смоленского Юрия Святославича, один из главных участников Междоусобной войны второй четверти XV века[1]:32[1]:95[2]:194, 195, 212. В летописях Дмитрий Юрьевич упоминается с 1433 года[3]:106. Точная дата рождения неизвестна[3]:106, в литературе встречаются указания на разные годы.
В 1433—1434 годах поддерживал отца в отстаивании прав на великокняжеский престол[2]:307-337. В 1434 году вместе с братом Дмитрием Красным обеспечил занятие московского престола Василием II Васильевичем[1]:71. С середины 40-х годов XV века боролся с Василием II, пытался организовать отпор татарам, приведённым Василием на Московскую Русь в 1445 году[1]:127, 129, 195, некоторое время занимал великокняжеский престол в Москве[1]:105, 106, 110. Новгородской республикой признавался великим князем вплоть до своей гибели в 1453 году[1]:151. Отравлен в Великом Новгороде по приказу Василия II[3]:110-111.
1. Биография 1.1. Ранние годы Место и время рождения
Михаил Хмыров в изданном в 1870 году «Алфавитно-справочном перечне государей русских и замечательнейших особ их крови» утверждает, что Дмитрий Юрьевич «родился в Звенигороде около 1403 года»[4]:32, 33. Александр Зимин отмечает, что князь Дмитрий в 1425 году был «в возрасте 20-24 лет»[1]:32. Валентин Янин указывает, что в 1453 году Дмитрию Юрьевичу «скорее всего» было около 45 лет[3]:106. Согласно БСЭ, Дмитрий Шемяка родился в 1420 году[5]. Следует отметить, что Юрий Дмитриевич женился на Анастасии Юрьевне в 1400 году, а 11 июля 1422 года княгиня Анастасия скончалась[2]:194, 204.
Происхождение имени
Именем «Дмитрий» князь Юрий назвал Шемяку, как и его младшего брата Дмитрия Красного, вероятно, в честь их деда, великого князя Дмитрия Донского[1]:32, 33[2]:195. По одной из версий, прозвище Шемяка, как отмечает А. А. Зимин, «скорее всего восходит к татаро-монгольскому чимэху, что означает украшать, а отсюда чимэк украшение, наряд»[1]:223. Согласно другой версии, Шемяка — сокращение от Шеемяка, то есть способный намять шею, силач[6]:50.
Крещение
Дмитрий Юрьевич был крещён, возможно, святым Григорием Пельшемским[1]:157[7][8]. Однако Константин Ковалёв-Случевский полагает версию о крещении всех или почти всех детей князя Юрия Григорием Пельшемским спорной, поскольку в начале XV века был жив духовный наставник Юрия Дмитриевича и покровитель его семьи — преподобный Савва Сторожевский[2]:231, 254, 255.
1.2. До вступления в междоусобную войну
| Московские князья (1276—1598) |
|||||||||||||||
|
По замечанию А. А. Зимина, «старшие сыновья Юрия Дмитриевича, Василий Косой и Дмитрий Шемяка, возможно, уже к 1425 году стремились к самоутверждению»[1]:33. Историк также отмечает, что «конфликт их с отцом, обострившийся позднее, вызревал уже к 1427/28 г.»[1]:40, 41
Между летом 1432 и 25 апреля 1433 года[1]:67 Юрий Дмитриевич составил духовную грамоту, по которой завещал «детем своим, Василью, Дмитрею, и Дмитрею Меньшему, вотчину свою, в Москве свои жребеи» «на трое»[2]:458. Кроме того, князю Дмитрию была завещана Руза «с волостми, и с тамгою, и с мыты, и з бортью, и с селы, и со всеми пошлинами»[1]:18, а также третья часть Дмитрова «и с Московскими волостьми», часть Дмитровских волостей, третья часть Вятки и ряд других владений и доходов. Юрий Дмитриевич благословил Дмитрия Шемяку «икона Спас окована» и завещал ему «пояс золот на черпьчати ремени»[2]:458, 459.
1.3. 1433—1434
8 февраля 1433 года в Москве состоялась свадьба Василия Васильевича с Марией Ярославной. На свадьбу прибыл князь Дмитрий вместе с братом Василием (Юрий Дмитриевич и Дмитрий Красный отсутствовали). Во время празднования Захарий Кошкин (по другой версии — Пётр Добрынский) «узнал» драгоценный пояс на Василии Юрьевиче: пояс якобы был украден у великого князя Дмитрия Донского во время его свадьбы с Евдокией Дмитриевной и в дальнейшем попал к Василию Косому[1]:52. Присутствовавшая на торжестве Софья Витовтовна сорвала пояс с Василия Юрьевича[1]:53.
Павел Чистяков. На свадьбе великого князя Василия Васильевича Тёмного великая княгиня Софья Витовтовна отнимает у князя Василия Косого, брата Шемяки, пояс с драгоценными каменьями, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому, которым Юрьевичи завладели неправильно. ГРМ
Как отмечает К. П. Ковалёв-Случевский, «не только „срывание пояса“, но даже простой намёк на то, что кто-то из Юрьевичей его украл или просто присвоил, означал сильнейшее оскорбление»[2]:313. Дмитрий и Василий Юрьевичи, «роззлобившися», покинули свадьбу, направившись к отцу в Галич. По дороге они «розграбиша» казну ярославских князей, являвшихся сторонниками Василия Васильевича[1]:53. Князья Дмитрий и Василий Юрьевичи, прибыв в город, увидели, что Юрий Дмитриевич «собрався со всеми людьми своими, хотя итти» на Василия Васильевича и выступили весной 1433 года в поход вместе с отцом[1]:56.
25 апреля 1433 года в сражении у берегов реки Клязьмы в 20 верстах от Москвы объединённая дружина Юрия Дмитриевича, Дмитрия Шемяки и Василия Косого наголову разбила войска Василия II[1]:56, 57[2]:314, 315, после чего Юрий Дмитриевич вступил в Москву и взошёл на великокняжеский престол[1]:57. По указанию великого князя Юрия Дмитрий Шемяка и Василий Косой выступили вдогонку за Василием Васильевичем, который бежал в Тверь, а затем в Кострому[1]:57, где Юрьевичи настигли его[1]:58. Прибывший затем Юрий Дмитриевич «взя его»[1]:58 и в дальнейшем, «смирился» с ним, дав Василию в удел Коломну[1]:57. Это решение Юрия Дмитриевича привело к тому, что «мнози бояре и слуги, разъяришася о сем, и не любо им бысть сие всем»[1]:58. Кроме того, согласно Ермолинской летописи, составленной не ранее 1481 года[9], «москвичи же вси, князи, и бояре, и воеводы, и дети боярьскые, и дворяне, от мала и до велика, вси поехали на Коломну к великому князю, не повыкли бо служити уделным князем». Мир с Василием Васильевичем и передача ему Коломны состоялись благодаря заступничеству фаворита Юрия Дмитриевича — боярина Семёна Фёдоровича Морозова[1]:58[2]:320. По всей видимости, между ним и братьями Василием и Дмитрием Юрьевичами произошла ссора, в результате которой Морозов был убит Юрьевичами «в набережных сенех» Кремлёвского дворца[1]:58, после чего князья Василий и Дмитрий, «въструбивше», покинули Москву, опасаясь расплаты со стороны отца, и отъехали в Кострому[1]:59[2]:323.
В сложившихся условиях Юрий Дмитриевич принял решение покинуть Москву и передать великое княжение Василию Васильевичу. Между дядей и племянником не позднее 28 сентября 1433 года было заключено докончание, согласно которому Юрий Дмитриевич обязывался: «А детеи ми своих болших, князя Василья да князя Дмитрея, не приимати, и до своего жывота, ни моему сыну меншому, князю Дмитрею, не приимати их. А тобе их также не приимати»[1]:60[2]:440, такое же обязательство давал Василий Васильевич[2]:444.
Сразу же после заключения докончания с Юрием Дмитриевичем, Василий II направил войско под командованием князя Юрия Патрикеевича против Василия и Дмитрия Юрьевичей, находившихся в Костроме. К Юрьевичам также прибыли галичане и вятчане. 28 сентября 1433 года в битве на реке Куси войска Василия Косого и Дмитрия Шемяки разбили воинство Василия II и взяли в плен Юрия Патрикеевича. После победы Юрьевичи отправили Юрию Дмитриевичу приглашение вернуться на великое княжение. Однако, Юрий, соблюдая условия докончания с Василием Васильевичем, категорически отказался[1]:62, 63[2]:327. Как указывает А. А. Зимин, «вероятно, именно поэтому Юрьевичи не закрепили свой успех. Дальнейшая кампания против Василия II теряла для них всякий смысл, и они вернулись на Кострому. Как только „Волга стала“ (замёрзла), они пошли к „Турдеевым“ оврагам»[1]:63.
Зимой 1433/1434 года Василий II выступил в карательный поход против находившегося в Галиче Юрия Дмитриевича, которого, как отмечает А. А. Зимин, «очевидно, считал закулисным организатором поражения московских войск»[1]:63. Юрий Дмитриевич направился на Белоозеро, а князья Василий и Дмитрий заняли оборону в Галиче. Василий II сжёг и разграбил посад и окрестности Галича, захватил многочисленный «полон», но взять крепость не смог и вернулся в Москву[2]:329[1]:63. В Галич прибыл Юрий Дмитриевич, и в начале весны 1434 года[2]:331 объединённые силы Юрия Дмитриевича, его детей и вятчан выступили в поход на Москву[1]:63, 64. А. А. Зимин указывает, что князем Юрием и его сыновьями в ходе военных действий 1433/1434 года были взяты Белоозеро с волостями, являвшиеся вотчиной союзного Василию II князя Михаила Андреевича, «захвачено было несколько „Можаискых волостей и отъездных мест“, а также полон»[1]:64.
20 марта 1434 года в битве на реке Могзе «у монастыря Николы на горе» войска Юрия Дмитриевича наголову разгромили дружины Василия II[1]:64[2]:331. 31 марта 1434 года Юрий Дмитриевич с сыновьями без боя вступил в Москву и второй раз занял великокняжеский престол[1]:65[2]:332.
Укрепившись на великом княжении и проведя ряд реформ, Юрий отправил Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного на Нижний Новгород, где находился бежавший после сражения на Могзе Василий Васильевич, собираясь выехать в Орду[1]:66, 67[2]:332—334, 336. Не успев добраться до Владимира, братья получили известие, что великий князь Юрий Дмитриевич 5 июня 1434 года скончался, а великокняжеский престол занял находившийся в Москве Василий Косой[1]:67, 234.
1.4. 1434—1445
Василий Юрьевич также послал братьям известие о провозглашении себя великим князем[1]:70, 234. Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный, как указывает А. А. Зимин, «решительно воспротивились самовольному решению Василия Косого»[1]:70, их ответ Василию Юрьевичу гласил: «Аще не восхоте Бог, да княжит отец наш, а тебя и сами не хотим»[1]:70. Источники не содержат информации о причинах такого решения Дмитрия Шемяки и его младшего брата[1]:70. А. А. Зимин высказывает мнение, что «приняв своевольное решение, Василий Косой преступил закон „гнезда Калиты“. Уже одно это могло вызвать негодование у его братьев. Но он выступил также и против того самого родового принципа наследования престола, за который боролись князь Юрий и его сыновья»[1]:70. Кроме того, А. А. Зимин отмечает, что своим «волевым характером и самостоятельностью действий Василий Косой внушал младшим Юрьевичам серьёзные опасения»[1]:71.
Младшие Юрьевичи приняли решение поддержать Василия II. Василий Васильевич «прииде к ним» и, «смирившеся», Дмитрий Шемяка, Дмитрий Красный и Василий Васильевич двинулись к Москве. Оказавшись в трудной ситуации в связи с отсутствием сил для сопротивления братьям и Василию Васильевичу, Василий Юрьевич в начале июля 1434 года покинул Москву, после чего Василий II вновь вступил на великое княжение[1]:71.
Печать князя Дмитрия Юрьевича. РГАДА
Около 5 июня 1434 — 6 января 1435 года было заключено докончание между Василием II и младшими Юрьевичам, согласно которому подтверждались право братьев на владение землями, завещанными им Юрием Дмитриевичем, и собственные пожалования Юрьевичам Василия II. Дмитрий Юрьевич дополнительно получил Ржеву и Углич. В совместном владении Юрьевичей должна была находиться Вятка[1]:71, 72, 235. Между 1434 — 10 февраля 1446 года Дмитрий Юрьевич выдал Троицкому монастырю грамоту на владения в Угличе[1]:235.
Зимой 1436 года князь Дмитрий приехал в Москву звать Василия II в Углич на свою свадьбу с княжной Софьей Дмитриевной, дочерью Заозерского князя Дмитрия Васильевича[1]:74. Василий II «поимал» его и отправил с приставом на Коломну. Этот шаг Василия привёл к тому, что двор князя Дмитрия, в условиях продолжавшейся войны между Василием Васильевичем и Василием Юрьевичем, присоединился к Василию Косому, двигавшемуся с Устюга к Вологде[1]:74, 75. Позднее Василий Васильевич распорядился освободить Дмитрия Шемяку «из железа», предписав «быти ему простому на Коломне»; как отмечает А. А. Зимин, «трудно сказать, как подействовал этот жест на позицию двора Шемяки»[1]:76. По возвращении в Москву после победы над Василием Косым в битве на реке Черехе Василий II послал за Дмитрием Шемякой в Коломну «и пожаловал его»[1]:76, 77.
13 июня 1436 года Дмитрий Юрьевич заключил докончание с Василием Васильевичем, по которому признавал себя «молодшим братом» великого князя Василия, подтверждал переход удела Василия Косого (Дмитров и Звенигород) Василию II и сохранял за собой и своим братом Дмитрием Красным Ржеву и Углич[1]:77. В этом докончании Дмитрий Юрьевич также упоминает завещание своего тестя, что может говорить о состоявшейся свадьбе князя Дмитрия и Софьи Дмитриевны[1]:236.
В 1437 году Василий II отправил против решившего обосноваться в районе города Белёва Улу-Мухаммеда «дву князеи Дмитриеев Юрьевичев и прочих князей множество, с ними же многочислении полки»[10]:192. По дороге к Белёву они, по утверждению великокняжеской летописи, грабили население[1]:81, 82. Под Белёвом воеводы Василий Собакин и Андрей Голтяев отклонили предложение мира на выгодных условиях со стороны Улу-Мухаммеда, кроме того, возможно, мценский воевода Григорий Протасьев предался на сторону Улу-Мухаммеда и «сотвори крамолу». Утром 5 декабря 1437 года татары, воспользовавшись мглой, ударили по русским полкам и разбили их[1]:82.
Интересно отметить, что, по мнению Якова Лурье, в 1437 году могли быть чеканены двуименные монеты с именами «князя великого Дмитрия» и «князя великого Василия», известные современной науке: существуют летописные известия, в которых упоминается об участии в Белёвской битве «великих князей русских»[11][12].
После поражения под Белёвом Василий II совместно с Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным заключил докончание с Борисом Александровичем Тверским, предусматривавшее, в частности, взаимную помощь на случай, если «пойдет царь ратию или рать татарьская», а также гласившее, что если «имут нас сваживати татарове, а имут вам давати… великое княжение, Тверь и Кашин», то Василий II и его союзники на это не должны соглашаться[1]:88.
24 июня 1440 года на докончаниях Василия II с Дмитрием Шемякой была сделана приписка о «сместном» суде. Таким образом Василий сократил судебные привилегии князя Дмитрия[1]:89, 103.
22 сентября 1440 года при странных обстоятельствах[2]:263—268 скончался князь Дмитрий Красный[1]:89. Бояре Дмитрия Красного «послаша по брата его по старейшаго, по князя Дмитрея Шемяку, на Углич»[10]:194. Дмитрий Шемяка приехал «в 8 день по преставлении» младшего брата и «тогда отпевше надгробная над ним и положиша его в гроб, и <…> повезоша его на Москву», где Дмитрий Красный был погребён «возле отца его князя Юрья»[10]:194, 195. Дмитрий Юрьевич Шемяка дал в Троицкий монастырь «по душе» брата село Присеки Бежецкого Верха. 5 декабря, будучи на Угличе, Дмитрий Юрьевич выдал жалованную грамоту на это село и, возможно, между 22 сентября 1440 и октябрём 1441 года судил земельное дело, касающееся этого села[1]:240.
Осенью 1441 года великий князь «роскынул мир» («взъверже нелюбие») с князем Дмитрием и пошёл войной на Углич[1]:94, 243. Происходивший из среды угличских землевладельцев[1]:243 дьяк Кулудар Ирежский предупредил Дмитрия Юрьевича об опасности. Князь успел бежать в Бежецкий Верх (который после смерти младшего брата считал своей вотчиной, несмотря на её захват Василием II), где «много волостем пакости учини»[1]:94.
Уже в 1442 году Дмитрий Юрьевич находился с князем Иваном Можайским в «одиначестве… на Угличи», но Василию II удалось переманить Ивана Андреевича на свою сторону, уступив ему Суздаль, отобранный у князя Александра Васильевича Чарторыйского за поддержку Дмитрия Шемяки[1]:95.
Дмитрий Юрьевич совместно с Александром Чарторыйским выступил (видимо, из Углича по Волге на Дмитров) против Василия II, они «пришли мало не к Москве», и под Троицким монастырём их примирил с Василием «игумен Зиновеи Троецкои и любовь межи их сотвори»[13]:198[1]:95. Интересно отметить, что московские летописные своды 1470-х годов ничего не сообщали о войне с Дмитрием Шемякой 1441—1442 годов, которую начал Василий II по своей инициативе[1]:243.
До 31 августа 1442 года было составлено докончание Дмитрия Юрьевича с великим князем Василием, по которому князь Дмитрий признавал переход владений Василия Косого (Дмитрова, Звенигорода и Вятки) к Василию II, сохранял за собой Галич, Рузу, Вышгород, Углич и Ржеву. Докончание предписывало Дмитрию Юрьевичу впредь ходить в походы совместно с великим князем или присылать своих воевод по его распоряжению, запрещало князю Дмитрию самостоятельные сношения с Ордой, предписывало Дмитрию Юрьевичу вернуть Василию II «проторы» и деньги в «ордынский выход», которые князь Дмитрий «недодал» в период мирных отношений с Василием II. Докончание содержало также клаузулу о совместном суде и упоминало о посылке Василием II «киличеев» к противникам Улу-Мухаммеда Кичи-Мухаммеду и Сеид-Ахмеду[1]:95.
Во время конфликта 1441—1442 годов Дмитрий Юрьевич отправил в Новгород послов с просьбой принять его к себе на княжение («что бы есте мене прияле на своей воле»), на что новгородцы ответили ему: «Хошь, княже, и ты к нам поеди; а не въсхошь, ино как тобе любо» (согласно Никоновской летописи «аще хощеши, княже, к нам ехати, и ты поеди, а мы тобе ради»)[1]:94[13]:198. Как указывает В. Л. Янин, после этого сообщения Никоновской летописи князь «Дмитрий исчезает из поля зрения летописцев вплоть до 1445 г.»[13]:198 А. А. Зимин отмечает, что «скорее всего князь Дмитрий в Новгород так и не приехал»[1]:95.
Шемякина плащаница из Юрьева монастыря. НГОМЗ
По мнению В. Л. Янина, 2 апреля 1444 года Дмитрий Юрьевич прибыл в Новгород, в том же году сделав вклад в Юрьев монастырь — возду?х (плащаницу) с изображением Христа во гробе, оплакиваемого четырьмя ангелами, шитый шелками, серебряной и золотой нитью[13]:193, 197-199, 202, 203. Другие исследователи датируют плащаницу 1449 годом[13]:195.
В 1444 году во владениях Дмитрия Юрьевича в Суходоле, рядом с Боровском, игуменом Боровского Высокого монастыря Пафнутием был основан новый монастырь[1]:155, 259.
Зимой 1444/1445 года Дмитрий Юрьевич, в числе других князей «гнезда Калиты», выступил с великим князем Василием в поход против Улу-Мухаммеда, занявшего ранее «старый» Нижний Новгород (очевидно, Нижегородский Кремль[1]:244, 245) и Муром. Улу-Мухаммед ушёл в Нижний Новгород, «переднии полци» (воеводы), отправленные Василием II, побили татар под Муромом, и «в Гороховце, и во инех местех», после чего Василий 26 марта вернулся через Суздаль и Владимир в Москву[1]:101, 102.
Весной 1445 года в Москве стало известно, что Улу-Мухаммед отпустил в поход на Русь своих сыновей Мамутяка и Якуба[1]:103. Проведя Петров пост в Москве, Василий II направился в Юрьев, заключив по пути в него докончание с Иваном и Михаилом Андреевичами[1]:103, 245[14]:400[15]:361. В докончании, в частности, князья подтверждали, что считают себя «молодшими» братьями Василия II. Василий Васильевич, со своей стороны, признал незыблемость наследственных владений Андреевичей. Также докончание подтверждало пожалование князя Ивана Козельском и Лисином[1]:104.
К походу «с малыми людьми» присоединились Иван и Михаил Андреевичи и Василий Ярославич, Дмитрий Юрьевич не пришёл. 7 июля 1445 года у Спасо-Евфимьева монастыря рядом с Суздалем войска Василия II были наголову разбиты татарами, Василий Васильевич, в числе других, был взят в плен[1]:104.
1.5. Первое великое княжение
Как отмечает А. А. Зимин, после получения известия о пленении Василия II власть в Москве (до тех пор, пока Василий находился в плену), согласно традиционным представлениям о порядке наследования великокняжеского престола, перешла к Дмитрию Юрьевичу Шемяке, как старшему в роде Калиты на Руси[1]:105[16]. Владислав Назаров отмечает, что летом-осенью 1445 года Дмитрий Юрьевич был реальным правителем на великом княжении и явным претендентом на получение и формального статуса великого князя[17]:49. Дмитрий Юрьевич вернул с реки Дубны в Москву Софью Витовтовну, бежавшую из столицы, очевидно, в Тверь[18]:Стб. 492. Следует отметить, что через неделю после Суздальской битвы в Москве вспыхнул пожар, сгорело до 2000 человек и все деревянные здания, «в осаду» скопилось множество людей[1]:105. По всей вероятности, Дмитрий решил организовать оборону Москвы: он привлёк к работам по ремонту крепостных стен сельское население, организовал срочные заготовки камня, леса, железных деталей[1]:106[17]:78.
Согласно В. Д. Назарову, в июне-июле 1445 года Улу-Мухаммед реставрировал Нижегородско-Суздальское княжество во главе с потомками Дмитрия Константиновича князьями-соправителями Василием и Фёдором Юрьевичами[17]:81. В сентябре 1445 года (существуют другие датировки[19]) князья Василий и Фёдор составили проект докончания с Дмитрием Шемякой и отправили этот документ в Москву. Дмитрий Юрьевич приложил к проекту докончания свою великокняжескую печать с изображением воина в латах и шишаке и надписью по кругу Печать великого князя Дмитрія Юрьевича; как отмечает В. Д. Назаров, приложение Дмитрием Юрьевичем своей печати к документу «как бы удостоверяло принципиальное согласие Шемяки с предложенными условиями»[17]:35, 39, 59, 79, 80[20]:121, 570, 571[14]:401. В проекте докончания использовалась терминология докончаний великого князя Юрия Дмитриевича: Дмитрий Шемяка обязывался держать князя Василия своим «сыном», а князя Фёдора — «братаничем», при этом сын Дмитрия Юрьевича Иван рассматривался «братом ровным» князю Василию и «старейшим братом» князю Фёдору. Докончание, сохраняя за суздальскими князьями суверенные права в делах, касавшихся непосредственно их княжества, не содержало признания за ними полной независимости[1]:127. Согласно докончанию, признавались недействительными все сделки по продаже земли московским боярам и монастырям[21]:210, 211. Кроме того, суздальские князья должны были получить в своё распоряжение и Вятку[1]:126. В. Д. Назаров указывает, что их вассальные обязанности, в основном, сводились к военной службе[17]:59.
Улу-Мухаммед, у которого в плену в Курмыше находился Василий Васильевич, отправил к Дмитрию Юрьевичу своего посла Бегича для выяснения позиции нового великого князя по отношению к Орде. Дмитрий Юрьевич «рад быв и многу честь подасть» Бегичу, «желаше бо великого княжениа», и отправил к Улу-Мухаммеду вместе с Бегичем своего дьяка Фёдора Дубенского «со всем лихом» на Василия II, чтобы тому «не выити на великое княжение»[1]:106.
Посольство Бегича и дьяка Фёдора плыло по Оке[1]:107. Не получая долгое время известий от Бегича, Улу-Мухаммед решил, что он убит Дмитрием Шемякой, и 1 октября отпустил Василия II с эскортом татар на Русь. При этом Василий дал скреплённое крестным целованием обещание заплатить выкуп[1]:106, 107.
Согласно московской версии, отправленный Василием II в Москву посланец у села Ивана Киселёва (между Нижним Новгородом и Муромом) встретил Плишку Образцова с конями Бегича и дьяка Фёдора и сообщил им, что Василий II отпущен на Русь, после чего Фёдор и Бегич вернулись в Муром. Там посол Улу-Мухаммеда был схвачен князем Василием Оболенским. Согласно Ермолинской летописи, Василий Васильевич, получив сообщение, «яко идетъ Бигичь ко царю о всей управе Шемяке на великое княженье, а ночевати ему, перевезся Оку», повелел «изымати» посла, муромские наместники к «Бигичю выслаша мёду много, он же напився и усну», после чего посланцы Василия II «поимаше его и отведоша его во град, а после утопиша его»[1]:107.
Узнав о случившемся, Дмитрий Юрьевич «побеже к Углечю»[10]:199[1]:107. Василий Васильевич был торжественно встречен Софьей Витовтовной, Марией Ярославной с сыновьями Иваном и Юрием, а также своим двором в Переславле и прибыл в Москву 26 октября 1446 года[1]:108.
1.6. Второе великое княжение
Как отмечает А. А. Зимин, Дмитрий Юрьевич «понимал, что обстановка недовольства военным поражением (пленением великого князя и протатарской политикой Василия II) сейчас благоприятствовала его властолюбивым замыслам» и «не собирался примириться с новым порядком вещей». Дмитрий сообщил Ивану Можайскому, что Василий Васильевич «царю целовал, что царю сидети на Москве, и на всех градех Руских, и на наших отчинах, а сам хочет сести на Тфери». Версия, распространявшаяся Дмитрием Шемякой, могла быть представлена, кроме всего прочего, и как нарушение заключённого после битвы под Белевым докончания с великим князем тверским. Согласно Ермолинской летописи, Дмитрий Юрьевич «почя крамолу воздвизати и всеми людми мясти; глаголюще, яко князь велики всю землю свою царю процеловал и нас, свою братью», собираясь при этом «поимати великого князя, а царю не дати денег, на чем князь велики целовал»[1]:108, 246. Дмитрий Юрьевич также отправил грамоту к Борису Тверскому, сходную с тем сообщением, которое получил от Дмитрия князь Иван Можайский. Борис Александрович, согласно промосковской версии, «убоявся» и примкнул к Дмитрию Юрьевичу и Ивану Андреевичу[1]:109, 247.
Следует отметить, что размер «окупа» за Василия II по новгородским сведениям составил 200 000 рублей, «а иное Бог весть да они»; по псковским сведениям, Василий только «посулил» 25 000 рублей и привёл с собой 500 татар; по тверским сведениям, «приихал из Орды на Москву князь великий Василей Василиевич, а с ним Татарове, дани имати великиа, с собе окуп давати Татаром»[18]:Стб. 492; согласно московским летописцам 1470-х годов Василий II был отпущен с обещанием дать «окуп» «сколько может»[1]:106, 107.
Дмитрия Юрьевича поддержали многие из московских гостей, старцев Троицкого монастыря, бояр, в том числе — из влиятельного рода Добрынских[1]:108, 109. Интересно отметить, что на сторону Дмитрия Шемяки перешёл боярин Иван Фёдорович Старков, бывший приставом у Дмитрия Юрьевича во время его заточения в Коломне в 1436 году[1]:75, 109, 247, 283.
В начале февраля 1446 года Дмитрий Юрьевич и Иван Андреевич находились в Рузе, где к ним, очевидно, присоединилась рать, посланная Борисом Александровичем Тверским[1]:110, 247. Получив известие, что Василий II со своими детьми и ближайшим окружением находится в Троицком монастыре, в ночь с 12 на 13 февраля войска Дмитрия Шемяки и его союзников, подойдя «изгоном» к столице, без боя заняли Москву, Дмитрий Юрьевич второй раз взошёл на великокняжеский престол[22]:87[23]:182[1]:110, 111[2]:343.
Вступив в столицу, победители «изнимаша» Софью Витовтовну и Марию Ярославну, а также, согласно московскому летописцу, «…казны великого князя и матери его розграбиша, и иных многих, и горожан»[1]:110. Отпущенный Дмитрием Юрьевичем князь Иван Андреевич «изгоном со многими людьми своими и сь его» захватил в Троицком монастыре Василия II, в ночь с 13 на 14 февраля Василия привезли в столицу и «посадиша его на Шемякине дворе, а сам князь Дмитреи Шемяка стоял на Поповкине дворе»[10]:202[1]:110, 111. Затем Василий Васильевич был ослеплён (по этой причине позднее получив прозвище «Тёмный»)[1]:111. Возможно, ослепление Василия II было осуществлено Иваном Можайским без участия Дмитрия Юрьевича[24][2]:343. По другим сведениям Василий был ослеплён уже в монастыре[1]:247, 248, ему были предъявлены обвинения в том, что он привёл на Русь татар, раздаёт им города и волости в кормление и возложил на народ тяжёлые повинности; кроме того, Василия Васильевича упрекали за ослепление Василия Юрьевича Косого[1]:111. Во время «поимания» Василия из Троицкого монастыря вместе с верными Василию II представителями московской знати бежали в Муром княжичи Иван и Юрий (захватившие Василия «о сих небрегоша, ниже пытаху»[10]:202)[1]:111.
Виктор Муйжель. Свидание Дмитрия Шемяки с князем Василием II Тёмным.
После ослепления Василия II сослали вместе с супругой на Углич, а Софью Витовтовну — на Чухлому[1]:111[10]:202. Население было приведено к присяге великому князю Дмитрию[1]:112, 248. Отказавшийся присягать Фёдор Васильевич Басёнок был закован «в железа», но бежал из заточения вместе со сторожем[1]:112.
После вступления на великое княжение Дмитрий Юрьевич отправил своих «поклоньщиков» в Новгород, новгородцы, со своей стороны, прислали к Шемяке своих послов, и великий князь «целова крест на всих старинах» Великому Новгороду[1]:112.
Согласно В. Д. Назарову, весной 1446 года Дмитрий Юрьевич ликвидировал Нижегородско-Суздальское княжество, вернув его земли в состав домениальных великокняжеских и возвратив московским государям верховный суверенитет над ними[17]:82[19]. 14 марта 1446 года великий князь Дмитрий выдал жалованную грамоту нижегородскому Благовещенскому монастырю[1]:114. Дмитрий Юрьевич, в силу расстройства финансовой системы в стране, вынужден был понижать вес монеты. На монетах великого князя Дмитрия помещались изображение всадника с копьём и буквами «Д.о.», то есть «Дмитрий-осподарь», надпись «Осподарь всея земли Русской», изображение князя на троне[1]:113. Возможно, Дмитрий Юрьевич стал первым в истории Московской Руси великим князем, употребившим в качестве официального титула на своих монетах сочетание «осподарь земли руской»[25]:575.
Победа Дмитрия Юрьевича над Василием II, как отмечает А. А. Зимин, «вызвала явное неудовольствие у ордынских покровителей Василия Васильевича в Казани». В апреле 1446 года казанцы («царев двор») совершили набег на Устюг[1]:113, 114.
28 апреля 1446 года Дмитрий Юрьевич заключил с Иваном Можайским докончание, по которому, видимо, князю Ивану передавался Бежецкий Верх. Текст этого докончания не сохранился[1]:113.
Призвав к себе рязанского епископа Иону, Дмитрий Юрьевич поручил ему съездить в Муром и вывезти оттуда детей Василия Тёмного, пообещав обеспечить возведение Ионы на митрополичий престол[1]:114, 249. Как указывает А. А. Зимин, «Иона должен был сообщить великокняжеским боярам в Муроме о готовности князя Дмитрия отпустить Василия Васильевича и даже выделить ему удел»[1]:114. В Муроме Иона взял княжичей Ивана и Юрия, дав, как указывает А. А. Зимин, «крестное целование в том, что они будут неприкосновенны», и доставил их 6 мая 1446 года к Дмитрию Шемяке, находившемуся в Переславле[1]:114, 115, 249. На третий день после приезда княжичей, как отмечает А. А. Зимин, «в нарушение взятых на себя обязательств князь Дмитрий отправил детей к отцу в заточение на Углич»[1]:115. В Углич Ивана и Юрия также сопровождал Иона: доставив княжичей в Углич, он «возратися ко князю Дмитрею», после чего Дмитрий Юрьевич «повеле ему итти к Москве и сести на дворе митрополиче», и Иона «сотвори тако»[10]:203[1]:115. Согласно Львовской летописи, после того, как Иона «взя» княжичей, «князь Дмитрей всхоте топити их в реце в Волзе, в мехи ошивши, но не дасть ему владыка Иона, глаголя: „аз их взял на крестном целовании: аще ли крест преступишь, то большую язву примеши от Бога“», Дмитрий «послушав его, не сотвори им ничтоже, но послах на Углеч Поле ко отцу их»[26]:260[6]:97[1]:249. А. А. Зимин отмечает, что, «вероятно, это одна из версий; сторонники Ионы пытались таким образом как-то обелить его неприглядное поведение»[1]:249.
Возможно, именно в Переславле великий князь Дмитрий подписал подтверждение выданной в 1443 году Василием Васильевичем грамоты на местные земельные владения Троицкого монастыря[1]:114, 249. 10 мая (очевидно, 1446 года) Дмитрий Юрьевич выдал Троицкому монастырю грамоту на владения в Дмитрове[1]:114. Видимо, также в 1446 году великий князь Дмитрий подтвердил грамоту на владения Троицкого монастыря у Соли Переславской, а также выдал грамоту Чудову монастырю на владения в Переславле[1]:114.
В мае 1446 года после «поимания» княжичей Ивана и Юрия служилые люди были повторно приведены великим князем Дмитрием к присяге[1]:248. В мае-июне составился заговор, имевший целью освободить Василия Тёмного: участвовавшие в заговоре сторонники Василия Васильевича должны были собраться под Угличем «на Петров день»[1]:115, 249, 250. В заговоре, в числе других, участвовали князья Иван, Семён и Дмитрий Ряполовские, Иван Васильевич Стрига Оболенский, представители влиятельного московского боярского рода Морозовых Семён Филимонов с детьми и внуком, «и иные многие дети боярьские двора великого князя»[1]:115[27].
Узнав о выступлении князей Ряполовских, великий князь Дмитрий послал против них «многие полки» во главе с воеводами Василием Вепревым и Фёдором Михайловичем Шонуром Козельским. Воеводы не успели соединиться, князья Ряполовские разбили войска одного Василия Вепрева у устья реки Мологи, подошедший позднее Фёдор Михайлович отступил, не приняв боя, а Ряполовские направились через новгородскую территорию в Литву. Явившийся в назначенный срок под Углич Семён Филимонов, не зная о происшедшем, «со всеми своими» пошёл к Москве. Князья Ряполовские, придя в Мстиславль, вместе с другими сторонниками Василия II стали побуждать бежавшего ранее в Литву[1]:112 князя Василия Ярославича выступить на Русь и освободить Василия Тёмного из заточения[1]:115, 116.
В сложившихся условиях, Дмитрий Юрьевич принял решение созвать церковное совещание, в котором участвовали «епископы и архимандриты со всее земьлии и честныя игумены и прозвитеры», а также, как указывает А. А. Зимин, «великокняжеские бояре»[1]:116. Согласно промосковской версии, Дмитрий стал «прощениа просити и каятися», на что присутствовавший на соборе Макарий Желтоводский заявил ему, что «аще тя простить князь велики, то и мы тебя простим»[1]:116, 250. Как отмечает А. А. Зимин, по «московским летописям, Дмитрий Шемяка сам „много думав“ об отпуске великого князя. Ни о какой готовности простить Шемяку со стороны церковного собора (даже в случае „прощения“ его Василием II) эти летописи не говорят»[1]:250.
Виктор Муйжель. Примирение Василия II Тёмного с Шемякой.
Дмитрий Юрьевич «привед вси епископы на Углечь», где состоялась церемония примирения между ним и Василием Тёмным[1]:116, 250. Василий, рыдая, «смиряясь и во всем вину сам на ся возлогая», в том числе, заявил: «И не сие мне пострадати было грех моих ради и безаконий многих, и преступлений во крестном целовании и пред вами, старейшею братию и пред всем православным християнством, егоже изгубих и еще изгубити хотел есм до конца. Достоин есм был главныя казни, но ты, государь мой, показал еси на мне милосердие свое, не погубил еси мене со безаконии моими, но да покаюся зол моих»[27][1]:116. Великий князь Дмитрий принял покаяние Василия Тёмного, «укрепив» Василия «крестным целованием и проклятыми грамотами» (а также, согласно Ермолинской летописи, «и всех владык поруками»[28]:153)[1]:116. Был устроен пир, на котором присутствовали «вси епископы земли Русския, и бояре многи, и дети боярские», Дмитрий «дары многи подавал» Василию, Марии Ярославне и княжичам[10]:205. 15 сентября 1446 года Дмитрий Юрьевич выпустил Василия Васильевича с женой и детьми «из поимания»[28]:153 и пожаловал ему в удел Вологду[1]:116.
В Вологду к Василию Тёмному начали стекаться его сторонники[1]:250. Среди других прибыл посланный Борисом Александровичем Тверским кашинский наместник князь Фёдор Шуйский, который передал Василию приглашение великого князя Бориса выехать в Тверь[1]:116, 117. Вскоре, намереваясь, очевидно, отправиться в Тверь (по Шексне на Волгу), Василий прибыл в Кириллов монастырь[1]:117. Здесь игумен монастыря Трифон «освободил» Василия Тёмного от крестного целования великому князю Дмитрию, заявив: «тот грех на мне и на моей братьи главах, что еси целовал князю Дмитрею и крепость давал» («буди тот грех на нас, еже еси целовал неволею»[28]:153)[1]:117, 250[6]:103. Интересно отметить, что московские летописи умалчивают о «проклятых грамотах» и крестном целовании Василия Тёмного, об их нарушении Василием и, соответственно, о действиях игумена Трифона[1]:250.
Из монастыря Василий направился в Тверь, где между ним и Борисом Александровичем была достигнута договорённость о совместной борьбе с Дмитрием Юрьевичем[1]:117, 118. В Тверь продолжали прибывать сторонники Василия Тёмного из числа московских служилых людей из великокняжеского двора, «князей и бояр». Из Литвы выступили на Русь силы князя Василия Ярославича, Ивана Васильевича Стриги Оболенского, князей Ряполовских, Фёдора Васильевича Басёнка, соединившись в Ельне с отрядами татарских царевичей Якуба и Касыма[1]:118.
Выдвинувшись к Твери с целью не допустить объединения Василия Ярославича с Василием Тёмным, войска Дмитрия Юрьевича и Ивана Андреевича остановились в Волоколамске, где провели весь Рождественский пост (15 ноября — 25 декабря 1446 года)[1]:119. Существует также летописное сообщение, что Дмитрий Юрьевич и князь Иван «выехаша за Волгу в Галич, и на Кострому, и на Вологду, и стоаху противу себе о реце о Волге»[1]:119, 251. Новгородцы, находившиеся в договорных отношениях с великим князем Дмитрием[1]:115, не приняли участия в его противоборстве с Василием Васильевичем[1]:119.
На Волоколамск к Дмитрию Юрьевичу прибыл посол Бориса Тверского с требованием в недельный срок уйти в свою отчину, в противном случае Борис Александрович грозил выступить против него совместно с Василием II. Началось бегство служилых людей в Тверь, в результате в войсках Дмитрия Шемяки и Ивана Можайского остались только галичане и можаичи[1]:119.
В ночь на Рождество 25 декабря 1446 года («в самую завтреню»[10]:206) посланный Борисом Александровичем и Василием II «изгоном»[10]:206 «в мале 90 или во 100 человек»[29] отряд, совершив глубокий рейд в тыл противника, подошёл к Никольским воротам Москвы[10]:206. Воспользовавшись отсутствием в Москве крупных вооруженных сил и тем, что ворота были открыты в связи с проездом через них княгини Ульяны (вдовы князя Василия Владимировича), отряд вошёл в столицу. Наместнику великого князя Дмитрия удалось бежать «от Пречистые от завтрени»[10]:206, горожане были приведены к присяге Василию Васильевичу[1]:119.
Одновременно с посылкой отряда для захвата Москвы, Борис Александрович и Василий Тёмный двинулись из Твери к Волоколамску. Получив известие о падении Москвы, о выступлении противника из Твери и о том, что «царевичи идуть да князь Василеи Ярославич со многою же силою»[10]:206, Дмитрий Юрьевич и Иван Можайский под угрозой полного окружения «побегоша к Галичю»[10]:207[1]:119, 120.
Войска Бориса Александровича и Василия II разделились у городка Редена: Борис отпустил с Василием своих воевод со «множеством» воинов, а сам «восхоте пойти ко граду Ржеве». Ржевичи отказались сдаваться, зажгли посады и перешли к обороне. Войска Бориса Тверского осадили город. Возможно, отступая от Волоколамска, Дмитрий Юрьевич направил часть своих войск во главе с воеводой Колычевым против племянника Бориса зубцовского князя Ивана Юрьевича[1]:251. Эти войска, одной из задач которых, возможно, являлась помощь ржевичам, были разбиты соединённым войском Ивана Юрьевича и Бориса Александровича[1]:120.
Из-под Волоколамска Дмитрий Юрьевич по рекам Ламе, Шоше, Волге, Костроме и Вёксе (через Углич, Ярославль и Кострому) направился в Галич, затем в Чухлому, из Чухломы, взяв с собой Софью Витовтовну, Дмитрий Шемяка прибыл в Каргополь, принадлежавший галицким князьям[1]:120, 251.
Борис Чориков. Князья и бояре вызываются возвратить Василию Тёмному великокняжеский престол, 1446 год. Иллюстрация к изданию «Живописный Карамзин или Русская история в картинах»
Василий II с московской и тверской «силой» двинулся по пути Дмитрия Юрьевича к Угличу[1]:120. Под Углич с пушками из Твери был послан прославленный пушкарь Микула Кречетников, а также прибыл Василий Ярославич с войсками[1]:121. Осада Углича продолжалась неделю, после сильного артиллерийского обстрела город капитулировал[1]:122.
Следует отметить, что князь Иван Андреевич покинул Дмитрия Юрьевича и заключил не позднее 31 августа 1447 года докончание с Василием Тёмным (текст докончания не сохранился)[1]:120, 121, 252. Кроме того, в начале 1447 года Василий II заключил докончание с Василием Ярославичем. По этому докончанию серпуховский князь целовал крест в верности великому князю и его детям Ивану, Юрию и Андрею, обязываясь «имети братьею старейшею» не только самого Василия II, но и его сыновей, что означало уничтожение родового принципа наследования великокняжеского престола[1]:121.
После падения Углича Василий Тёмный двинулся в Ярославль, откуда отправил к Дмитрию Юрьевичу своего боярина с настоятельной просьбой отпустить Софью Витовтовну; здесь же состоялась встреча Василия с царевичами Касымом и Якубом. 17 февраля 1447 года Василий Тёмный вступил в Москву и вновь занял великокняжеский престол[1]:122[26]:261.
1.7. 1447—1450
Дмитрий Юрьевич отпустил Софью Витовтовну из Каргополя. При этом отправленные сопровождать её боярин и дети боярские перешли на службу к Василию II[1]:122.
Весной 1447 года осаждённая тверскими войсками Ржева, подвергнутая ожесточённому пушечному обстрелу, после трёхнедельного сопротивления капитулировала[1]:122.
Дмитрий Юрьевич, согласно адресованному ему посланию иерархов 29 декабря 1447 года, не сложил крестного целования к Великому Новгороду, посылал туда своего посла, «зоучи себе князем великим», с просьбой: «татарове изневолили нашу отчину Москву, и вы ми дайте на них помочь»[1]:127. Однако, как отмечает А. А. Зимин, «в 1447 и 1448 гг. Новгороду было не до Шемяки»[1]:128.
Согласно посланию иерархов, Дмитрий Юрьевич «на лихо» Василия II посылал своих посланцев к вятчанам, пытаясь поднять их на борьбу с Василием Тёмным, однако вятчане не откликнулись на призыв[1]:126. Видимо, Дмитрию Юрьевичу удалось временно вновь привлечь на свою сторону Ивана Можайского[1]:124. Согласно посланию 29 декабря 1447 года, Дмитрий вёл переговоры с Иваном Можайским, «одиначяся с ним» на Василия II, посол князя Ивана безуспешно ездил к Василию II с предложением: «…толко пожалуеш ты, князь великий, князя Дмитрия Юрьевича, ино то еси и мене, князя Ивана, пожаловал; а толко не пожалуеши князя Дмитрия, ино то еси и мене, князя Ивана, не пожаловал». Около 12 июня 1447 года Дмитрий Юрьевич и Иван Андреевич заключили перемирие с союзниками Василия II князьями Михаилом Андреевичем и Василием Ярославичем. Перемирие предусматривало прекращение военных действий Дмитрия Юрьевича и Ивана Андреевича с Василием II, на время перемирия Дмитрий и Иван обязывались на Василия II, Михаила Андреевича, Василия Ярославича, «на царевичев, и на князей на ордыньских, и на их татар не ити, и не изгонити их» и не чинить «никоторые пакости» вотчине великого князя. Дмитрий Юрьевич и Иван Андреевич обязывались «любовь и докончанье взяти по старине» с Борисом Александровичем Тверским. Со своей стороны, князья Василий и Михаил обещали ходатайствовать перед Василием Васильевичем о заключении мирного докончания с Дмитрием Юрьевичем и Иваном Андреевичем, при этом Дмитрий Юрьевич соглашался «отступиться» от Углича, Ржевы и «Бежитцкие волости»[1]:125.
Дмитрий Юрьевич (вероятно, летом 1447 года) заключил докончание с Василием Тёмным. Это докончание, судя по изложению некоторых его положений в послании иерархов Дмитрию Юрьевичу 29 декабря 1447 года, напоминало докончание, заключённое с Василием II князем Иваном Можайским в сентябре 1447 года: Иван Андреевич, как ранее Дмитрий Юрьевич, признавал Василия II «старейшим братом», обязывался «не канчивати ни с кем, ни сылатися» без ведома Василия Васильевича, «Орды не знати», а Василий II, со своей стороны, гарантировал Ивану и Дмитрию владение их уделами и обязывался жить «по душевной грамоте» Дмитрия Донского. Текст докончания не сохранился, его датировка основана на замечании в послании иерархов: «…опосле вашего докончанья, ино ушед месяць. Ино уже после того срока более шти месяць книжных»[1]:125, 126, 252.
Следует отметить, что Василий II, со своей стороны, заключил докончания с князем Михаилом Андреевичем (19 июня 1447 года), совместно с князьями Михаилом Андреевичем, Иваном Андреевичем и Василием Ярославичем — с великим князем рязанским Иваном Фёдоровичем (20 июля 1447 года), в сентябре 1447 года — снова с Иваном Андреевичем Можайским. По докончанию с Иваном Фёдоровичем, великий князь рязанский, в частности, обязывался ходить ратью на «недруга» Василия Тёмного[1]:123, 124.
29 декабря 1447 года пять епископов Русской Церкви (включая Иону), несколько архимандритов и игуменов, как отмечает А. А. Зимин, «явно по прямому указанию Василия II и его окружения» составили послание Дмитрию Юрьевичу с обвинениями в его адрес[1]:130[15]:387[6]:111. Авторы послания упрекали Дмитрия Юрьевича в нарушении последнего докончания с Василием II, в том, что он не вернул захваченных ярлыков, дефтерей и докончальных грамот, не отдал «все лутшее» из захваченного у Василия II, в частности — ничего не вернул из казны Марии Голтяевой. Дмитрий Юрьевич на Василия II «добываяся, а христианьство православное до конца губя», ссылается «с иноверци, с поганьством и с иными со многими землями», желая Василия II
Приводя слова Дмитрия Юрьевича с просьбой о помощи против «изневоливших» страну татар, иерархи заявляли: «…татарове во християньстве живут, а то ся чинит все твоего же деля с твоим братом старейшим с великим князем неуправленья, и те слезы християнские вси на тобе же»[1]:127. При этом авторы послания от имени Василия II обещали: как только Дмитрий Юрьевич «управится… во всем чисто по крестному целованию», великий князь Василий немедленно «татар из земли вон отошлет»[1]:130.
Иерархи призывали Дмитрия Юрьевича покаяться и подчиниться воле Василия II, который готов «жаловати» Дмитрия Юрьевича «по старине», если Дмитрий «о всем… управливатися срок, по Крещеньи две недели». В противном случае авторы послания угрожали Дмитрию Юрьевичу отлучением от Церкви: «…ино то не мы тобе учиним, но сам на себе наложиш тягость церковную духовную»[1]:130, 131.
Интересно отметить: из послания 29 декабря 1447 года следует, что Дмитрий Шемяка был «книжным» человеком. Авторы послания, обращаясь к Дмитрию Юрьевичу, пишут, что «как ти дал Бог разум, потонку разумеешь Божественное писание»[30]:297.
Зимой 1447/1448 года Василий II выслал войска на Галич «и пришед со многою силою ста на Костроме»[10]:207, начались переговоры между сторонами[1]:131. Согласно московским летописцам 70-х годов XV века[1]:107, Дмитрий Юрьевич «начат мира просити и крест на том целовати и грамоты проклятые на себя дал, что по та места не хотети ему никоего лиха великому князю и его детем, и всему великому княжению, и отчине его», был заключён мир и Василий II вернулся в Москву[1]:131.
Летом 1448 года Василий II заключил новое докончание с Иваном Можайским, а между 15 декабря 1448 года и 22 июня 1449 года — докончание с суздальским князем Иваном Васильевичем, по которому суздальский князь, в частности, обязывался «не приставати» к Дмитрию Юрьевичу или другому «недругу» Василия II. В этом докончании княжич Иван назван «великим князем»; возможно, Василий II объявил Ивана великим князем одновременно с избранием Ионы митрополитом (15 декабря 1448 года)[1]:132, 133.
13 апреля 1449 года (на «Велик день») Дмитрий Юрьевич, возможно, вместе с Иваном Андреевичем[1]:254, подошёл «со многою силою» к Костроме, но «не успеша ничтоже»[10]:208, поскольку в городе находилась «застава» Василия II — его двор, который возглавляли князь Иван Стрига Оболенский и Фёдор Басёнок. Узнав о движении войск Дмитрия Шемяки, против него выступил Василий II, взяв с собой «братию свою», татарских царевичей «со всеми силами», а также митрополита и епископов. Подойдя к Волге, Василий Васильевич отпустил на Дмитрия Шемяку свою «братию» и татарских царевичей, а сам остановился в селе Рудине на Ярославщине. Дмитрий Юрьевич «с многими силами» и с князем Иваном перешёл Волгу, однако посланный к Ивану Андреевичу его брат князь Михаил «отведе» Ивана Можайского от Дмитрия Юрьевича, князь Иван «добил челом» Василию II, получив в дополнение к своему уделу Бежецкий Верх. Дмитрий Юрьевич остался без союзника и поэтому, «взяв перемирие» с Василием II, вернулся в Галич. Докончание Дмитрия Юрьевича и Василия Васильевича не сохранилось[1]:134.
Святитель Евфимий Новгородский. Резьба. Новгород. 1-я половина XVI века. ГРМ
31 августа 1449 года Василий II заключил договор с Казимиром IV, по которому Казимир, в частности, обещал «не прыимати» Дмитрия Шемяку[1]:134. Осенью 1449 года Василий II послал князя Василия Ярославича «изгонной ратью» на Галич. Узнав об этом, Дмитрий Юрьевич выехал с женой и боярами в Новгород. Приехав на Вишеру, он направил новгородскому архиепископу Евфимию просьбу принять к себе его жену и сына. Архиепископ согласился, Софья Дмитриевна с сыном въехали «в осенине» в Юрьев монастырь, «а сам князь великый Дмитрий Юрьевич, в Великом Новегороде не быв, пошед Галицю»[31]:Стб. 192[1]:136, 137.
В конце 1449 — начале 1450 года Василий Васильевич выступил в поход, направляясь к Галичу. Получая известия, что Дмитрий Юрьевич пошёл к Вологде, а затем повернул к Галичу, Василий II менял направления движения и дошёл до Железного Борка. Остановившись в Иоанно-Предтеченском монастыре, Василий получил известие, что Дмитрий Юрьевич уже в Галиче, «людеи около его много, а город крепит и пушки готовит, и рать пешая у него, а сам перед городом стоит со всею силою»[10]:209. Назначив князя В. И. Оболенского главным воеводой, Василий II отправил его «со всею силою своею» под Галич, отпустив с ним «прочих князей и воевод многое множество, потом же и царевичев отпустил и всех князей с ними»[1]:139, 140.
27 января 1450 года, когда войска князя В. И. Оболенского подошли к Галичу, Дмитрий Юрьевич со своими войсками расположился на горе под городом. Воеводы начали взбираться на гору, из Галича был открыт огонь («начаша первое з города пушки пущати, и тюфяки, и пищали, и самострелы»), но «не убиша никого же». «И бысть сеча зла», в рукопашном сражении победили полки Василия Тёмного — «многих избиша, а лутчих всех руками яша, а сам князь едва убежа, а пешую рать мало не всю избиша, а город затворился»[10]:209. Узнав о победе под Галичем, туда из Железного Борка прибыл Василий II. Горожане «предашася ему», в Галиче и Угличе были посажены наместники великого князя Василия Васильевича[1]:140.
Интересно отметить, что, согласно изданию 1905 года «Древний город Галич Костромской губернии», Дмитрий Юрьевич «первым в России ввёл в употребления пищали, которые, вероятно, заимствовал из Литвы»[32][2]:367, 369.
1.8. Последние годы
2 апреля 1450 года (по мнению В. Л. Янина, эта дата ошибочна[13]:198, 199) Дмитрий Юрьевич приехал в Великий Новгород, где «челова крест к Великому Новугороду, а Великый Новъгород челова крест к великому князю Дмитрию заедино»[1]:141, 142. Пробыв некоторое время в Новгороде, Дмитрий Юрьевич повелел «вятчанам идти к себе»[33], а сам отправился на Двину. Спустившись по ней на «насадех», Дмитрий Шемяка 29 июня без боя вошёл в Устюг и привёл местных жителей к присяге[1]:142, 256.
Противники Дмитрия Юрьевича «не хотели изменити великому князю Василью, и они не целовали за князя за Дмитрея, и он их казнил»: их побросали в Сухону, «вяжучи камение великое на шею им», при этом одному из сброшенных удалось спастись[22]:89[1]:142, 143, 256. Следует отметить, что в 1435 году устюжане — сторонники Василия II, после того, как в город, по-видимому, без боя[1]:73[6]:53 вошёл Василий Юрьевич Косой, «хотели его убити, на порании Велика дни, на заутрени»[28]:148. Во время празднования Пасхи (по всей вероятности, во время крестного хода, которым начиналась пасхальная заутреня[6]:53) была устроена резня, Василию Косому удалось спастись, перебежав между торосов через Сухону, «а кто не поспел людей его за ним, и Устюжане тех побили»[28]:148[1]:73[6]:54.
Заняв Устюг, Дмитрий Юрьевич призвал вогуличей и вятчан «волости великого князя Василья Васильевича грабити»[33], а «сам поиде на Вологду, и Вологду воивав»[22]:89, вернулся на Устюг, где жил приблизительно до начала 1452 года. Как указывает А. А. Зимин, очевидно «жил он там не постоянно, а лишь наездом»[1]:143. В послании на Вятку около 1452 года митрополит Иона писал, что вятчане, в том числе — с Дмитрием Шемякой, «многожды» «приходили» на Устюг, Вологду и Галич, при этом Иона обвинял вятчан в жестокостях и грабежах и требовал от них «добить челом» Василию Тёмному и «исправиться» «во всем без хитрости»[34]:№ 73. Стб. 591—594[1]:143.
Как отмечает А. А. Зимин, сохранились «глухие известия, что около 1450—1451 гг. Дмитрия Шемяку отлучают от церкви и составляют по этому случаю „проклятую грамоту“»[1]:144. Речь идёт о: сообщении Вымской летописи о том, что пермский епископ Питирим в 1447 году «писал грамоту на Дмитрия Шемяку с проклятием от церкви святей»[33]; фразе в послании митрополита Ионы на Вятку около 1452 года («с отлученным от Божья церкве с князем Дмитрием с Шемякою приходили есте многожды на великого князя вотчину»[34]:№ 73. Стб. 591; фразах в послании Ионы новгородскому архиепископу Евфимию («занеже сам себе от христианства отлучил», «великую церковную тягость на себе положил и неблагословение всего великого Божиа священьства» и «имеем князя Дмитрея неблагословена и отлучена Божией церькви»[35]:№ 372. С. 464—465 )[1]:144, 256. Как указывает А. А. Зимин, дата записи в Вымской летописи «ошибочна, да и сам факт вызывает сомнения. В послании новгородскому архиепископу Евфимию митрополит Иона даже в сентябре 1452 года писал, что Шемяка „сам себе от христианства отлучил“. Об отлучении его церковным собором митрополит не говорит»[1]:144. Историк также отмечает, что «нет ни слова об отлучении Дмитрия Шемяки и в документах об анафематствовании русской церковью»[1]:256[36]. Следует отметить, что Дмитрий Юрьевич был после кончины погребён в Юрьевом монастыре («положиша его в Юрьеве монастыре в церкви»[22]:89, «положен бысть в церкви святаго мученика Егория в Новегороде»[26]:262). Преподобный Пафнутий Боровский называл Дмитрия Шемяку после его кончины «благочестивым князем»[37][38] и поминал его до конца жизни («до конца поминовал князя Дмитрея»[39]:366). В сохранившемся списке XVI века синодика Иосифо-Волоцкого монастыря есть статья о поминовении Дмитрия Юрьевича и его потомков[40]. «Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря», составленная в 40-х годах XVII века по указанию будущего патриарха Иосифа «из болших сенадиков», предписывает совершать поминовение Дмитрия Юрьевича 23 мая[41]:8, 81, 82.
21 марта 1451 года, оставив Софью Дмитриевну с сыном в Новгороде, Дмитрий Юрьевич покинул Городище и направился «за Волок»[1]:148. По всей видимости, тогда же[42]:292 Дмитрий Юрьевич приезжал к Михаилу Клопскому. Житие так описывает диалог Дмитрия Шемяки с Михаилом Клопским[43]:
И рече: «Михайлушко, бегаю своей отчине и збили мя с великого княжениа!» И Михаила рече ему: «Всяка власть дается от Бога». И князь воспроси: «Михайлушко, моли Бога, чтобы мне досягнути своей отчине — великого княжения». И Михаила рече ему: «Княже, досягнеши З-лакотнаго гроба!» И князь, того не рядячи, да поехал досягать великого княжения. И Михаила рече: «Всуе тружаешися, княже, чего Бог не даст».
В течение нескольких месяцев Дмитрий Юрьевич, находясь на Двине, готовился к походу против Василия Тёмного. Узнав, что Дмитрий Шемяка движется к Устюгу, Василий II организовал против него военную экспедицию — 1 января 1452 года Василий Тёмный выступил из Москвы в поход[1]:148. Часть сил Василия II под командованием княжича Ивана и татарского царевича Якуба двигалась на Кокшенгу, другая часть приближалась к Устюгу с юга[1]:148, 149. Находясь под Устюгом, Дмитрий Шемяка получил известие о приближении сил Василия Тёмного. Дмитрию Юрьевичу грозила опасность окружения, он сжёг посады Устюга и, оставив в городе своего наместника, отправился на Двину, где «застави двинян <…> полити пониже городка Орлеца» неподалёку от устья реки. Василий II «послал за ним воивод в погоню с силою Югом мимо Устюг», воеводы под «городом не стояли ничего, ни единого дни, за Шемякою пошли»[22]:89[1]:149.
После отступления от Устюга Дмитрий Юрьевич несколько месяцев находился в Заволочье. Согласно Вымской летописи, он «поимал» пермского епископа Питирима, направлявшегося в Москву, «приведе на Устюг, темницу метнув, и мучал ево тамо»[33]. Как указывает А. А. Зимин, рассказ «этот или может быть датирован более ранним временем, или упоминание в нём об Устюге не точно»[1]:150.
Из Заволочья Дмитрий Юрьевич прибыл в Великий Новгород[1]:150. «На Троецькой недели в пяток»[43] Дмитрий Шемяка вновь приехал в Клопский монастырь. Он накормил и напоил старцев и подарил Михаилу Клопскому шубу со своего плеча. Когда Дмитрия Юрьевича провожали из обители, Михаил погладил его по голове и трижды сказал: «Княже, земля вопиет ти!» Далее Житие так передаёт разговор Дмитрия Юрьевича и Михаила Клопского[43][1]:152:
И молвит князь: «Михайлушко, хочю во Ржову ехати Костянтинову на свою вотчину». И рече ему Михаиле: «Княже, не исполниши желания своего».Преподобный Михаил Клопский в Житии. Икона. XVII век. ГИМ
Как отмечает историк Ольга Кузьмина, подарок Михаилу (шуба со своего плеча) обычно означал награду за верную службу, и, вероятно, «в житие, составленное уже после присоединения Новгорода к Москве, не вошли сведения о какой-то помощи Михаила Клопского Шемяке»[42]:294. О. В. Кузьмина также высказывает предположение, что, возможно, Михаил Клопский догадывался о том, что замышляется против Дмитрия Юрьевича, и слова «земля вопиет» и «не исполниши желания своего» были предостережением Дмитрию, замаскированным советом покинуть Великий Новгород[42]:294.
10 сентября 1452 года Дмитрий Юрьевич, возможно, собираясь пробиться в Ржеву, «пришел на Кашин город изгоном»[18]:Стб. 495, но взять город ему не удалось. Отступая, Дмитрий Шемяка, согласно тверскому[1]:109 источнику, «въсхоте стати от труда почити» в местечке Киясове, но увидев, что 500 человек покинули его войско, он «оттоле побеже» и «никтоже его не весть, где бе»[29]. Отправленные Борисом Тверским в погоню за Дмитрием Юрьевичем воеводы «за ним хожаше много и не нашедше его, но понеже крыяшеся в пустых и непроходимых местех»[29]. Зимой 1452/1453 года Дмитрий Юрьевич вернулся в Великий Новгород «из Заволочья <…> и стал на Городище»[31]:Стб. 193[1]:151.
В 1451—1453 годах Господин Великий Новгород признавал Дмитрия Юрьевича великим князем[13]:202[1]:151 (одновременно считая великим князем и Василия Васильевича)[1]:144. Новгородцы, возможно, были в войске Дмитрия Юрьевича[42]:292. Митрополит Иона оказывал в этот период давление на новгородского архиепископа[42]:292: сохранилось два послания митрополита Ионы владыке Евфимию, содержащие обвинения в адрес Дмитрия Юрьевича и упрёки новгородцам[1]:152[13]:201.
1.9. Убийство Дмитрия Юрьевича
Не позднее июля 1453 года Василий Тёмный послал дьяка Степана Бородатого «в Новогород с смертным зелием уморити князя Дмитрея»[42]:293[1]:154. Дьяк Степан, по одной версии, передал яд посаднику Исааку Борецкому, который подкупил служившего Дмитрию Юрьевичу повара по прозвищу Поганка, «тъи же дасть ему зелие в куряти»[42]:293[1]:154. По другой версии, дьяк обратился к боярину Дмитрия Шемяки Ивану Котову (Нотову), «поведа ему речь великого князя», боярин Иван «обещася» и «призва повара на сей совет»[6]:131[42]:293[1]:154.
Дмитрий Юрьевич «о полудни» приказал «себе едино куря доспети». Ему была подана курица, которую участники отравления «смертным зелием доспеша», Дмитрий Юрьевич «яде не ведый мысли их», «ту же разболеся» и, проведя 12 дней в постели, скончался 17 июля 1453 года[1]:154[42]:293[6]:131.
Дмитрий Юрьевич Шемяка был похоронен в Георгиевском соборе Юрьева монастыря Великого Новгорода[22]:89[26]:262[42]:293[44]:19.
2. Реакция современников и потомков на убийство Дмитрия Шемяки
Василий Тёмный получил известие о смерти Дмитрия Юрьевича 23 июля 1453 года в московском храме Бориса и Глеба «на Рве», где слушал вечерню накануне дня празднования святых страстотерпцев Бориса и Глеба[1]:153, 154[6]:130. Василий II сразу же пожаловал доставившему весть подьячему по имени Василий Беда звание дьяка[1]:154[6]:130. Ермолинская летопись содержит замечание о Василии Беде в связи с получением им дьячества: «прорекоша ему людие мнози, яко ненадолго будеть времени его, и по мале сбысться ему»[1]:154[6]:131.
Преподобный Пафнутий Боровский с Житием. Икона. 1-я половина XIX века. ЦМиАР
Митрополит Иона запретил поминовение погибшего Дмитрия Юрьевича («положил на него и по смерти негодование, не велел его поминати»[39]:365)[1]:155. Игумен Боровского монастыря Пафнутий не подчинился этому распоряжению и, возможно, не велел называть митрополитом самого Иону[1]:155: «…Ионе митропалиту была брань с Пафнотием старцем: сказали Ионе, что Пафнутий его не велит звати митропалитом»[39]:191. Иона, вызвав боровского игумена в Москву, «брань положил на Пафнотья»[39]:365 за поминовение Дмитрия Юрьевича и заточил игумена в темницу[39]:365[1]:155. Однако, преподобный Пафнутий «того не устрашился, и митрополиту Ионе о том не повиновался, да о том с ним сопрелся»[39]:365. Митрополит вынужден был «смириться» с игуменом, «сам пред Пафнотием повинился и мир дав ему и дарова его и отпусти его с миром о Христе Исусе»[39]:366. Преподобный Пафнутий продолжал поминать Дмитрия Юрьевича до конца жизни[39]:366[1]:155, 156, 259.
Один из убийц Дмитрия Юрьевича (повар Поганка[45] или боярин Иван Котов[38]) вскоре после его гибели постригся в монахи и явился в Боровский монастырь. Узнав об этом, преподобный Пафнутий изобличил его перед учениками («Смотрите, что даже ради иноческого чина он не очистился от крови»[37]) и отказался принять в своей обители[1]:156.
Николай Борисов высказывает предположение, что Мартиниан Белозерский, назначенный в 1448 году игуменом Троицкого монастыря в награду за поддержку Василия Васильевича, и ставший тогда же духовником[46] Василия, осудил отравление Дмитрия Юрьевича и назначил Василию Тёмному строгую епитимью. После 3 июля 1453 года Василий II перестал называть Мартиниана по имени в своих грамотах, в 1454 году Мартиниан покинул Троицкий монастырь, игуменом был назначен другой человек[6]:138, 139.
Князь Андрей Курбский в Третьем послании Ивану Грозному (1579) с негодованием писал, в том числе, о расправе с Дмитрием Юрьевичем, с которым находился в отдалённом свойстве: «Что Углецким учинено, и Ерославичом, и прочим единые крови? И како их всеродне заглаженно и потребленно? Еже ко слышанию тяжко, ужасно!»[47][1]:154
3. Посмертная судьба
В 1616 году шведские солдаты в поисках клада раскопали и вскрыли гробницу в юго-западном углу Георгиевского собора Юрьева монастыря (южный неф являлся традиционной княжеской усыпальницей). В гробнице солдаты обнаружили «человека цела и неразрушена, в княжеском одеянии» и останки подростка («преставись млад, лет в 13»)[3]:101—103, 105, 108, 114. С разрешения шведского «воеводы» Якоба Делагарди митрополит Исидор перенёс «честныя их мощи» в собор Святой Софии, объявив мумифицированные останки мощами святого князя Фёдора Ярославича, скончавшегося в 1219 году в возрасте 13—14 лет[3]:97, 103, 105. Останки были помещены в каменную гробницу — очевидно, ту же, в которой они находились в Георгиевском соборе[3]:113, 114.
В 1919 году (по всей видимости, в ходе кампании по вскрытию мощей[40]) было произведено вскрытие «мощей князя Фёдора» и обнаружены мумифицированные останки, принадлежащие «мужчине лет сорока»[3]:103. Останки были обследованы в 30-х годах XX века известным антропологом Вульфом Гинзбургом, который также определил, что возраст покойного — около 40 лет[3]:103, 104.
10 августа — 28 октября 1987 года было проведено исследование останков «Фёдора Ярославича», в рамках которого, по направлению начальника Новгородской археологической экспедиции В. Л. Янина, было произведено и судебно-химическое исследование останков. Исследование подтвердило, с одной стороны, что усопший — Дмитрий Юрьевич Шемяка, с другой — что он скончался в результате отравления мышьяком[3]:110, 111, 210—217.
Изучение останков также дало представление о внешности великого князя. Дмитрий Юрьевич был рыжеватым мужчиной среднего роста — около 168 см[3]:212[44]:19, как отмечает Н. С. Борисов, возводя прозвище «Шемяка» к «Шеемяка», — «коренастый крепыш <…>, обладавший незаурядной физической силой»[6]:50.
В 2011 году останки Дмитрия Юрьевича находятся в Софийском соборе Великого Новгорода и по-прежнему отождествлены с останками Фёдора Ярославича[40].
4. Память о Дмитрии Юрьевиче
А. А. Зимин отмечает, что «со смертью Дмитрия Шемяки его ореол не померк в районах, где он действовал. Культ галицких князей сохранялся в Галицкой земле даже в XVII в.»[1]:156. В XV — начале XVII века прозвище «Шемяка» было распространено в местах, связанных с влиянием галицких князей, среди лиц различных социальных слоёв и происхождения[1]:156.
Верхнее городище города Галича находится на возвышении, называемом Шемякина гора[1]:18[2]:226. На склонах этой горы 27 января 1450 года произошло сражение войск Дмитрия Шемяки с войсками Василия Тёмного[1]:221.
5. Легенды и приписываемые Дмитрию Шемяке злодеяния 5.1. Клад на дне Галичского озера
Согласно этой легенде, Дмитрий Шемяка якобы утопил в озере сокровища, чтобы они не достались Василию Тёмному. Для этого он выгнал на середину озера ладью, доверху нагруженную золотом, и пробил в днище дыру. Этот клад «заговорённый» и просто так никому «не дастся»[2]:222.
5.2. Расправа с Григорием Пельшемским
В Житии святого Григория Пельшемского рассказывается о походе князя Дмитрия к Вологде. Дмитрий Шемяка осадил город, после чего к нему из монастыря пришёл святой Григорий и якобы обличил Дмитрия Юрьевича, после чего тот, разгневавшись, приказал сбросить Григория «с помоста» (при этом Григорий остался жив)[7][8][1]:156, 157.
Автор Жития неизвестен, оно создано, по предположению Василия Ключевского в конце XV — начале XVI века, списки сохранились с середины XVI века[48]. Житие известно в трёх полных редакциях[48][2]:255[7], содержащиеся в разных редакциях сведения отличаются друг от друга[2]:255 и зачастую противоречат друг другу[7]. Между первой и второй редакциями имеются существенные различия, третья редакция совмещает в себе приметы первой и второй со значительными сокращениями[48]. Само событие в первой редакции датировано 1430 годом. Во второй присутствует рассказ о походе Григория в Москву с целью убедить занявшего великокняжеский престол Юрия Дмитриевича отказаться от него в пользу Василия II, этот рассказ датирован 1431 годом, а эпизод обличения — «в та же лета». В третьей редакции рассказ о хождении в Москву отсутствует, эпизод обличения датирован, как и во второй редакции, «в та же лета»[48]. В редакциях Жития и между ними есть и другие противоречия[2]:259, 260[7][48]. Кроме того, в Житии имеются вставки из житий Дионисия Глушицкого и Димитрия Прилуцкого[2]:255[7][48].
По мнению К. П. Ковалёва-Случевского, можно «предположить внедрения в текст Жития и даже переписывания текста, связанные с необходимостью идеологического характера»[2]:256. А. А. Зимин отмечает, что «речь могла идти о каких-то воспоминаниях о походе Василия Косого под Вологду в 1435 г. или Дмитрия Шемяки в 1449/50 г. Согласно житию, Григорий крестил детей князя Юрия Дмитриевича, что делает, по И. У. Будовницу, рассказ о событиях на Вологде весьма сомнительным»[1]:157[49].
5.3. «Шемякин суд»
В сатирическом произведении «Шемякин суд» («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о неправедном судие Шемяке»), известном в виде прозы и в поэтической версии, рассказывается, как на невезучего бедняка последовательно подают жалобу его брат-богатей, поп и горожанин. Приехав для разбирательства дела к «Шемяке судии», бедняк кладёт за пазуху завёрнутый в платок камень и показывает его судье, изображая тем самым «посул». «Шемяка судия» решает дело таким образом, что все три истца предпочитают дать «мзду» бедняку, чтобы не исполнять решений судьи. Когда судья узнаёт, что на самом деле у бедняка за пазухой был камень, он воздаёт хвалу Богу, что судил в пользу бедняка, иначе бедняк «убил бы его тем камнем»[50]:60[1]:157, 158[2]:366—369,453—455.
В 1816 году Николай Карамзин в V томе «Истории государства российского» поместил следующий текст: «Не имея ни совести, ни правил чести, ни благоразумной системы государственной, Шемяка в краткое время своего владычества усилил привязанность москвитян к Василию, и в самих гражданских делах, попирая ногами справедливость, древние уставы, здравый смысл, оставил навеки память своих беззаконий в народной пословице о суде Шемякине, доныне употребительной» [51]:321[50]:79. Этот текст Н. М. Карамзин обосновал в примечании 338 к V тому «Истории государства российского» следующим образом: «В Хронографе: от сего убо времени в Велицей Руссии на всякого судью и восхитника во укоризнах прозвася Шемякин суд»[51]:Прим., с. 212[50]:79, 87.
Следует отметить, что в 1833 году Николай Полевой в V томе «Истории русского народа», приводя утверждение Н. М. Карамзина, указывал, что «летописцы, враги Шемякины, ничего этого не говорят, хотя и жестоко бранят Шемяку за ослепление Василия»[15]:372, 373. Однако большинство позднейших исследователей, включая Сергея Соловьёва, на основании приведённой Н. М. Карамзиным «цитаты из Хронографа», отождествляли героя повести «Шемякин суд» с великим князем Дмитрием Шемякой. При этом научная критика исторических источников часто заменялась «моральными обличениями» в адрес Дмитрия Юрьевича[50]:79, 93.
В действительности повесть «Шемякин суд» сложилась не ранее второй половины XVII века[50]:78. При этом поговорка о «Шемякином суде» является вторичной по отношению к повести и возникла из текста этого произведения[50]:99. «Хронограф», на который ссылался Николай Карамзин, не известен современной науке и, по всей вероятности, являлся историческим сборником второй половины XVII века, утраченным в начале XIX столетия[50]:90. Текст этого «Хронографа», как указывает И. П. Лапицкий, является «позднейшей интерполяцией, сделанной не ранее конца XVII века в неизвестном историческом сборнике, отличном по своему тексту от хронографов редакции 1512, 1617 и 1620—1646 гг.»[50]:99
В целом, слово «Шемяка» в XVI—XVII веках было распространённым именем и, как отмечает И. П. Лапицкий, «уже поэтому всякие сближения имени героя повести „Шемякин суд“ с историческими Шемяками, основанные на одном только внешнем совпадении имён, теряют всякий смысл»[50]:99. По мнению А. А. Зимина, повесть могла сохранить «какие-то далёкие отзвуки благожелательного отношения к князю Дмитрию, распространённые в демократической среде»[1]:158.
6. Дмитрий Юрьевич в искусстве В литературеНиколай Полевой. «Клятва при Гробе Господнем» (роман, 1832)[52]. В изобразительном искусстве На миниатюрах Лицевого летописного свода
Изображения Дмитрия Юрьевича представлены, в частности, в композициях на сюжеты:
получение известия о кончине Дмитрия Шемяки;Василий Тёмный даёт Дмитрию Юрьевичу в удел Углич и Ржеву;Дмитрий Юрьевич приглашает Василия Тёмного на свадьбу;Шемяка приезжает к гробу своего брата Дмитрия Красного;Василий II «возложи нелюбие» на Дмитрия Шемяку и «поиде на него к Угличу»;преставление и погребение Дмитрия Юрьевича в Великом Новгороде.
Дмитрий Шемяка изображён человеком средних лет с кудрявыми волосами и короткой бородой, в беседе с Василием Тёмным безбородым[40].
В росписи центрального свода парадных сеней Государственного исторического музея в Москве
Роспись, сделанная артелью Ф. Г. Торопова (1883), включает «Родословное древо государей Российских», где Дмитрий Шемяка изображён в полный рост, вполоборота влево, в княжеских одеждах и шапке, со скипетром в правой руке, левой рукой придерживает край плаща. Дмитрий Юрьевич имеет крупные черты лица, тёмные кудрявые волосы и густую бороду средней величины[40]. Справа и слева от головы надпись: «Благов. кн. Димитр. Юрьев. Шемяк.»[53].
На картинах художниковВиктор Муйжель:«Примирение Василия II Тёмного с Шемякой»[54] (конец XIX — начало XX века).«Свидание Дмитрия Шемяки с князем Василием II Тёмным»[55] (конец XIX — начало XX века).Павел Чистяков:«На свадьбе великого князя Василия Васильевича Тёмного великая княгиня Софья Витовтовна отнимает у князя Василия Косого, брата Шемяки, пояс с драгоценными каменьями, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому, которым Юрьевичи завладели неправильно»[56] (1861).Борис Чориков:«Царица София торжественно снимает с Князя Василия Юрьевича Косого похищенный драгоценный пояс Димитрия Донского, 1433 году»[57] (1838).7. Семья 7.1. ЖенаНадпись, вышитая на краю Шемякиной плащаницы
В лето 6957 индикта 7 как был великий князь Дмитрии Юриевичь в Великом Новегороде и повелением великаго князя наряжен бысть сии воздух в храм святаго великомученика Георгия того же лета месяца августа в 23 день благоверною и его великою княгинею Софьею и при сну благоверном князе Иване и положен бысть в церкви святаго великомученика Христова Георгиа в Великом Новегороде в Юриеве манастыре при архиепискупе Великого Новагорода Евфимии при архимандрите Мисаиле за оставление грехов и спасения ради душ наших и нашим детем и внучатом и правнучатам в сем веце и в будущем аминь[13]:193
Софья Дмитриевна
, дочь Заозерского князя Дмитрия Васильевича (праправнука святого князя Фёдора Чёрного) и княгини Марии[58]:112—114[30]:271, 272. Родители Софьи Дмитриевны также прославлены как святые[59]:606, 648 [60].
Вышла замуж за Дмитрия Юрьевича не ранее 1436 года[1]:74, 236[3]:107[30]:274. Согласно В. Л. Янину, 23 августа 1444 года княгиня Софья была вместе с мужем и сыном в Новгороде, где ими был сделан вклад (плащаница) в Юрьев монастырь[13]:193, 197—199, 202, 203. Осенью 1449 года с согласия новгородского владыки Евфимия II вместе с сыном въехала в Юрьев монастырь[1]:137.
7 февраля 1456 года, «убояся» Василия Тёмного, бежала из Новгорода в Литву и направилась к сыну в небольшой западнорусский город Оболчи[13]:202[1]:175[30]:275. Вплоть до 1456 года Софья Дмитриевна сохраняет в новгородском летописном рассказе титул великой княгини[13]:202.
7.2. Сын
Иван Дмитриевич
, родился, вероятно, в Угличе не ранее 1437 года[30]:274. По В. Л. Янину, вместе с родителями был в Новгороде в 1444 году[13]:198. В 1449 году княжич Иван поселился с матерью в Юрьевом монастыре[1]:137[30]:274.
Спустя год после смерти Дмитрия Юрьевича, «в Великое говение» 1454 года, Иван Дмитриевич покинул Новгород и направился в Псков, где был встречен жителями «с великою честию»[1]:161[30]:274. Возможно, псковичи целовали крест Ивану Дмитриевичу, как великому князю[30]:275. Из Пскова Иван Дмитриевич отъехал в Литву, где не ранее 1456 года ему было пожаловано Новгород-Северское княжение[30]:274, 276.
В 1463 году Иван Дмитриевич последний раз упоминается в источниках как действующее лицо[30]:277. Согласно обоснованной Александром Бобровым гипотезе, в 1463 году Иван Дмитриевич принял иноческий постриг, став впоследствии выдающимся русским книжником Ефросином Белозерским, оставившим обширное и разнообразное наследие[30]:264, 271—273, 287. В частности, Ефросин, вероятно, является создателем архетипного текста и Краткой (а возможно, и Пространной) редакции «Задонщины»; возможно также, Ефросин — автор записи «Слова о полку Игореве», создатель его как литературного произведения[30]:259, 260, 297.
Самая поздняя из известных записей Ефросина относится к 1500 году[30]:264. Как отмечает А. Г. Бобров, русская культура, «пожалуй, только выиграла от того, что князь Иван Дмитриевич стал иноком Ефросином»[30]:285.
7.3. Дочь
Мария Дмитриевна
, родилась не ранее 1436 года[3]:107. В 1452 году, во время пребывания Дмитрия Юрьевича в Заволочье, княжна Мария вышла в Великом Новгороде замуж за князя Александра Чарторыйского[3]:107[1]:150. Внезапно скончалась и была погребена 13 февраля 1456 года в Георгиевском соборе Юрьева монастыря — очевидно, в гробнице своего отца[30]:275, 276[3]:107—109.
В 1616 году останки Марии Дмитриевны были обнаружены при вскрытии гробницы Дмитрия Шемяки («а лежали в Юрьеве во едином гробе»), митрополит новгородский Исидор перенёс их вместе с останками Дмитрия Юрьевича в Софийский собор[3]:103, 105, 107—109.
8. Оценки Дмитрия Юрьевича в трудах историков
Николай Карамзин полагал, что Дмитрий Юрьевич был «нрава жестокого»[51]:262. По словам Н. М. Карамзина, после возвращения Василия II из плена «добрые подданные веселились, как в день светлого праздника, и спешили издалека видеть Государя»[51]:314, а после перехода власти в Москве к Дмитрию Юрьевичу «ужас господствовал в Великом Княжении»[51]:319; «Москвитяне» «усердно молили Небо избавить их от Властителя недостойного»[51]:321, 322. По мнению Николая Карамзина, Дмитрий Юрьевич, находясь последние годы в Великом Новгороде, «в непримиримой злобе своей искал новых способов мести: смерть его казалась нужною для государственной безопасности»[51]:344. Упоминая об отравлении Дмитрия Шемяки, Н. М. Карамзин писал, что «виновник дела, столь противного Вере и законам нравственности, остался неизвестным»[51]:344, Прим.: с. 228. Сергей Соловьёв считал, что «доведённые до отчаяния, озлобленные неудачею, Юрьевичи повинуются одному инстинкту самосохранения и не разбирают средств для достижения цели»[61]:66. С. М. Соловьёв, следуя за Н. М. Карамзиным[50]:93, утверждал, что Дмитрий Юрьевич «должен был уступать требованиям своей дружины и своих московских приверженцев; граждане, к нему не расположенные или по крайней мере равнодушные, не могли найти против них защиты на суде Шемякине, и этот суд пословицею перешёл в потомство с значением суда несправедливого»[61]:85. Николай Борисов считает, что «отстаивая свою „правду“, Юрий Звенигородский и его сыновья втянули Северо-Восточную Русь в длительную усобицу, последствия которой оказались ужасными»[6]:134, при этом, по мнению Н. С. Борисова, Юрий Дмитриевич и его сыновья были «мятежниками»[6]:34, 35, 95, 123, 124. По словам историка, «мятежный Галичанин был далеко не рыцарь без страха и упрёка», список «Шемякиных злодеяний мог бы быть очень длинным», и «если верить в геенну огненную», то он и Василий Тёмный «имели шанс ещё раз встретиться там»[6]:133, 134.
Николай Полевой, отмечая предвзятое отношение Н. М. Карамзина к Дмитрию Юрьевичу[15]:318, 325, 340, 368, 377, 388, 393, 394, указывал на неоднократные «прибавки» (утверждения, не основанные на источниках) Н. М. Карамзина, в частности о «народной любви» к Василию II[15]:310, 311, 313, 361, об «ужасе» великого княжения Дмитрия Юрьевича[15]:372. По словам историка, Дмитрий Юрьевич, признавая Василия II «Великим Князем и призывая в Москву»[15]:319 после кончины Юрия Дмитриевича, «показал великодушие необыкновенное»[15]:317, «которому немного найдём примеров в Истории»[15]:318. Н. А. Полевой отмечал, что «Шемяка не мстил» за «тяжкое оскорбление» — лишение свободы и заключение в Коломне в 1436 году[15]:325, 327. Дмитрий Юрьевич, по мнению Н. А. Полевого, «хотел добра, мирился искренно», из дел Дмитрия Шемяки можно узнать «характер сего Князя, храброго, доброго, пылкого, готового на зло только в минуту гнева, но всегда способного загладить потом своё преступление раскаянием, охотно прощавшего обиду и доверчивого до легкомысленности»[15]:320. Александр Зимин, являясь автором первого в отечественной литературе исследования Междоусобной войны XV века[1]:212, отмечал, что Дмитрий Шемяка «обладал качествами незаурядного правителя», продолжая «дело Дмитрия Донского и своего отца, Дмитрий Юрьевич сделал всё, что было в его силах, чтобы объединить русские земли и нанести решительный удар ордынским царям»[1]:158. По мнению А. А. Зимина, Дмитрий Юрьевич «был самым блистательным сыном той мрачной эпохи»[1]:202. Константин Ковалёв-Случевский считает, что Дмитрий Юрьевич «был не только убит (отравлен), но и „осуждён“ в сознании людей (с помощью официальной пропаганды того времени) на то, чтобы нести бремя „злодея“», поскольку «проиграл в борьбе за Московскую власть, имея на неё все права»[2]:366.
Список литературы: Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.. — М.: Мысль, 1991. — 286 с. — ISBN 5-244-00518-9 Ковалёв-Случевский К. П. Юрий Звенигородский. Великий князь Московский. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 485 с. — (ЖЗЛ). — ISBN 978-5-235-03159-3 Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора. — М.: Наука, 1988. — 240 с. — ISBN 5-02-009468-4 Хмыров М. Д. Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови. — СПб.: Обёртка печ. в тип. А. Бенке, 1870. — 98 с. Дмитрий Шемяка. Большая советская энциклопедия. Борисов Н. С. Иван III. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 644 с. — (ЖЗЛ). — ISBN 5-235-02950-X Григорий Пельшемский. Житие, биография, канонизация, иконография. Православная энциклопедия. Житие преподобного отца нашего Григория, игумена обители на Пельшме реке, Вологодского чудотворца (по свт. Димитрию Ростовскому). Официальный Web-сайт Ташкентской и Среднеазиатской Епархии Русской Православной Церкви Московской Патриархии. Лурье Я. С. Летопись Ермолинская // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV — XVI в.). Ч. 2: Л–Я / АН СССР. ИРЛИ; Отв. ред. Д. С. Лихачёв. — Л.: Наука, 1989. — 528 с. — ISBN 5-02-027979-X. ПСРЛ. Т. XXVI. Вологодско-Пермская летопись. — М.; Л.: 1959. Лурье Я. С. Двуименные монеты Василия II и Шемяки и двоевластие в Москве // Средневековая Русь. — М.: Наука, 1976. — С. 84—88. Другие исследователи относят такие монеты к 1446 или 1446—1447 годам, по предположению А. А. Зимина они являются остатками чеканки монет Дмитрием Юрьевичем в 1447 — начале 1450-х годов (Лурье Я. С. Двуименные монеты Василия II и Шемяки и двоевластие в Москве С. 84—88. Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 237). Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. — М.: Высшая школа, 1977. — 240 с. Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII—XV столетий. — Пг.: Типография Я. Башмаков и К°, 1918. — 458 с. Полевой Н. А. История русского народа. — М.: В типографии Августа Семена, 1833. — Т. V. — 666, XXIV с. Согласно Большой российской энциклопедии (отв. ред. С. Л. Кравец. — М: Большая Рос. энциклопедия, 2004 — (АО Моск. учеб. и Картолитография). — 2007. — Т. 9. — С. 135), Дмитрий Юрьевич — «великий князь московский и владимирский (февраль 1446 — февраль 1447)»; после Суздальской битвы «приехал в Москву во время восстания горожан», «восстановил в городе порядок, вернул семью Василия II в столицу, организовал срочный ремонт повреждённых пожаром кремлёвских ворот, башен и стен», в октябре 1445 года «уехал из Москвы в Углич». Согласно А. А. Горскому (Горский А. А. Москва и Орда. М.:Наука. - 2003. - С. 145 ), «7 июля 1445 г. под Суздалем московская рать (к которой не присоединились полки Дмитрия Шемяки) была разбита, великий князь попал в плен. После этого Улуг-Мухаммед отправил посла Бигича к Шемяке (очевидно, предполагая передать ему великое княжение), но затем предпочёл отпустить Василия, обязав его огромным выкупом». Согласно Medieval Russia, 980—1584 (Martin J. Medieval Russia, 980—1584. — Cambridge, UK: Cambridge University Press. — Cambridge medieval textbooks. — 2003. — p.243) Улу-Мухаммед «sent an emissary to negotiate with Dmitry Shemiakha, who, A. A. Zimin pointed out, was the next senior member of the generation and had assumed the grand princely resposibilities». Согласно Encyclopedia of Russian History (James R. Millar, ed. in chief. — New York: Macmillan ref. — 2004. — Vol 1. — P. 128) после поражения Василия II под Суздалем, «having gotten this news, his cousin Dmitry Shemyaka proclaimed himself the grand prince of Moscow», в октябре 1445 года «Shemyaka fled» из Москвы. Назаров В. Д. Докончание князей Шуйских с князем Дмитрием Шемякой и судьбы Нижегородско-Суздальского княжества в середине XV века // Архив русской истории. Вып. 7. — М.: Древлехранилище, 2002. — С. 34—82. — ISBN 5-93646-031-2. ПСРЛ. Т. XV. Летописный сборник, именуемый Тверскою летописью. — СПб.: 1863. Согласно Л. В. Черепнину (ДДГ. № 40, с. 121), докончание Дмитрия Юрьевича с Суздальскими князьями датируется 7 июля - 17 ноября 1445 года. В. А. Кучкин и Б. Н. Флоря датировали докончание 7 июля 1445 - 14 марта 1446 года (Кучкин Б. А., Флоря Б. Н. О докончании Дмитрия Шемяки с нижегородско-суздальскими князьями // Актовое источниковедение. М., 1979. С. 191-217). Согласно А. А. Зимину (Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв. // Проблемы источниковедения. М., 1958. Вып. VI. С. 304-306), докончание датируется периодом после февраля 1447 года. Эту датировку принимал В. Л. Янин (Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 200). А. А. Зимин (Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 126, 127) отмечал, что в первой половине 1447 года Дмитрий Юрьевич, отобрав Суздаль у изменившего ему князя Ивана Андреевича, санкционировал восстановление Нижегородско-Суздальского княжества во главе с Василием и Фёдором Юрьевичами. По замечанию А. А. Зимина, «эксперимент Дмитрия Шемяки оказался нежизнеспособным», и княжество вскоре прекратило своё существование. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. / Подготовил к печати Л. В. Черепнин. — М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950. — 586 с. Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV—XVI вв.). — М.: Мысль, 1985. — 278 с. ПСРЛ. Т. XXXVII. Устюжские и Вологодские летописи XVI — XVII вв.. — Л.: 1982. ПСРЛ. Т. XLIII. Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского. — М.: Языки славянской культуры, 2004. Севернорусский летописный свод 1472 года // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб.: Наука, 1999. — Т. 7: Вторая половина XV века. – 581 с. — ISBN 5-02-028361-4. Золтан А. К предыстории русск. «государь» // Из истории русской культуры. Киевская и Московская Русь / Составители А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — Т. II. Кн. 1. — С. 554—590. ПСРЛ. Т. XX (Первая половина). Львовская летопись. Ч. 1. — Спб.: 1910. Повесть об ослеплении Василия II // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб.: Наука, 1999. — Т. 6: XIV – середина XV века. – 583 с. — ISBN 5-02-028354-1. ПСРЛ. Т. XXIII. Ермолинская летопись. — СПб.: 1910. Инока Фомы Слово похвальное // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб.: Наука, 1999. — Т. 7: Вторая половина XV века. – 581 с. — ISBN 5-02-028361-4. Бобров А. Г. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве» и Ефросин Белозерский // Acta Slavica Iaponica. — Sapporo: 2005. — Т. 22. — С. 238—298. ПСРЛ. Т. XVI. Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки. — СПб.: 1889. Сытин С. Д. Глава II. Основание Галича. Удельные князья галичские. Нашествие Батыя и казанских татар. Междоусобные распри. Присоединение Галича к московскому княжеству // Древний город Галич Костромской губернии; Бытовые очерки и обычаи жителей; Историческое, географическое положение; Промышленность и торговля: Рассказы о его прошлом и настоящем. — М.: Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1905. — 90 с. Вымская летопись // Историко-филологический сборник Коми филиала АН СССР. — Сыктывкар: 1958. — В. 4. РИБ. — СПб.: 1880 Т. 6. ААЭ. — СПб.: 1836 Т. I. См.: Никольский К. Т. Анафематствование (отлучение от Церкви), совершаемое в первую неделю Великого поста: Историческое исследование о чине Православия. — СПб.: Тип. Елеонского, 1879. — С. 240. [Современное переиздание] // Анафема. История и XX век (сб. статей; сост. П. Паламарчук). — М.: Изд. Сретенского монастыря, 1998. — С. 13—286. Текст исследования «с небольшими сокращениями» также напечатан в издании: Что такое анафема. — М.: ДАРЪ, 2006. — С. 3—109. Житие преподобного Пафнутия Боровского (написано современником и учеником его Вассианом Саниным). Православная библиотека. Наставления преподобных старцев и святых отцов. Житие и отчасти исповедание чудес преподобного и богоносного отца нашего Пафнутия игумена и чудотворца Боровского (1394 г. — 1 (14) мая 1477 г.), писанное учеником его святителем Вассианом Саниным, епископом Ростовским. Официальный сайт Пафнутьевского монастыря. Послания Иосифа Волоцкого / Подготовка текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. — М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1959. — 468 с. Дмитрий Шемяка. Седмица. Ру. Алексеев А. И., Маштафаров А. В. Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря // Вестник церковной истории. — 2006. — № 3. — С. 5—184. Кузьмина О. В. Республика Святой Софии. — М.: Вече, 2008. — 448 с. — ISBN 978-5-9533-2702-2 Житие Михаила Клопского // Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). — М.: Художественная литература, 1969. — С. 414—431, 752—754. Алексеев Ю. Г. «К Москве хотим»: Закат боярской республики в Новогороде. — Л.: Лениздат, 1991. — 158 с. — ISBN 5-289-01067-X Панова Т. Д. Средневековая Русь: яды как средство сведения счётов // Наука и жизнь. — 2006. — № 8. Мартиниан Белозерский, преподобный. Житие. Русские святые. Жития святых. Третье послание Курбского Ивану Грозному // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб.: Наука, 2001. — Т. 11: XVI век. — 683 с. — ISBN 5-02-028407-6. Соколова Л. В. Житие Григория Пельшемского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV — XVI в.). Ч. 1: А–К / АН СССР. ИРЛИ; Отв. ред. Д. С. Лихачёв. — Л.: Наука, 1988. — 516 с. — ISBN 5-02-027978-1. А. А. Зимин ссылается на издание: Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XV вв. — М.: Наука, 1966 (см. Зимин А. А. Указ соч. С. 270) Лапицкий И. П. Повесть о суде Шемяки и судебная практика второй половины XVII в. // Труды Отдела древнерусской литературы. — М., Л.: Издательство Академии наук СССР, 1948. — Т. VI. — С. 60—99. Карамзин Н. М. История государства Российского. — 2-е, исправленное. — СПб.: В типографии Н. Греча, 1819. — Т. V. — 412, 284 с. Полевой Н. А. Клятва при Гробе Господнем // Избранная историческая проза. — М.: Правда, 1990. — 750 с. — ISBN 5-253-00146-8. Благоверный князь Димитрий Юрьевич Шемяка. Роспись Парадных Сеней Государственного исторического музея (Москва), созданная артелью Фомы Гавриловича Торопова, 1883. На Викискладе. «Примирение Василия II Тёмного с Шемякой». На Викискладе. «Свидание Дмитрия Шемяки с князем Василием II Тёмным». На Викискладе. «На свадьбе великого князя Василия Васильевича Тёмного великая княгиня Софья Витовтовна отнимает у князя Василия Косого, брата Шемяки, пояс с драгоценными каменьями, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому, которым Юрьевичи завладели неправильно». На Викискладе. «Царица София торжественно снимает с Князя Василия Юрьевича Косого похищенный драгоценный пояс Димитрия Донского, 1433 году». На Викискладе. Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. — СПб.: Типография Императорской академии наук, 1891. — Т. II. — 696 с. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т. / Ред. кол.: С. С. Аверинцев (гл. ред.) и др. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. — Т. 3: Т — Я. — С. 606, 648. — ISBN 5-85270-100-9 Димитрий Васильевич. Православная Энциклопедия. Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. — 2-е. — М.: В типографии Каткова и К°, 1857. — Т. IV. — 482 с.