Е. Ю. Казакова-Апкаримова
На материалах Урала анализируются общественные настроения и особенности общественной жизни города в годы Первой мировой войны, когда патриотические настроения стимулировали инициативу социума горожан. Автор раскрывает различные формы общественной самоорганизации и самодеятельности (появление новых направлений в деятельности религиозных и светских общественных организаций, губернских властей и органов самоуправления общегородского и сословного уровня).
Первая мировая война стала прологом особого периода в мировой и отечественной истории, который с уверенностью можно отнести к переходному времени. Мировой конфликт показал глубокий цивилизационный кризис культуры мирового сообщества, которое запуталось в глобальных противоречиях индустриальной эпохи. Для переходных периодов типичны проявления кризисных явлений во внутренней и внешней политике, падение уровня жизни людей, повышение социальной активности населения. Сама война и революционные события в России стали знаковыми событиями начала переходной эпохи. Попытаемся проанализировать процесс социальных трансформаций и уровень общественной самоорганизации в условиях переходного времени, специального исследовательского внимания требует также анализ общественной жизни российского провинциального города в годы Первой мировой войны. На материалах Урала рассмотрим общественные настроения и особенности городской общественной жизни в годы Первой мировой войны, различные формы общественной самоорганизации (отклик городской общественности и появление новых направлений в деятельности религиозных и светских общественных организаций, губернских властей и органов самоуправления общегородского и сословного уровней).
Весть о начале Первой мировой войны вызвала широкий общественный резонанс. Война внесла свои изменения в городскую повседневную жизнь. Картины проводов в армию нарушали традиционный ход жизни горожан. К обычной деятельности городских общественных институтов прибавились разнообразные заботы, вызванные обстоятельствами военного времени.
Общественная реакция уральцев в первые дни войны отразилась в заметках, опубликованных на страницах местных периодических изданий, которые преимущественно были пропагандистскими или кратко отражали события в разделе хроники городской жизни. Уральцы в целом разделяли патриотический подъем начального периода войны. На Урале, как и по всей России, после публикации царского манифеста организовывались молебны о здравии императора и о даровании победы над врагом. В одной из газетных заметок, озаглавленной «Война», сообщалось, что в Ирбите по получении высочайшего манифеста об объявлении войны местное духовенство на «главной площади» (у памятника императрицы Екатерины II) отслужило молебен за здравие государя и о даровании победы над врагом. Очевидец отмечал: «Во время молебна многие плакали. По окончании долгое “ура” и национальный гимн раздавались по всем улицам города». По его утверждению, многие молодые люди выражали желание поступить в ряды войск добровольцами, а многие дамы записывались сестрами милосердия. Между тем крупные торговцы, учитывая сложившиеся условия, уже «накинули» цены на продукты первой необходимости: в частности, повысились цены на чай и сахар [см.: Зауральский край, № 168, 3 ].
Война взбудоражила житейское море уральского города. В воспоминаниях А. Г. Коревановой 1 именно таким шумным, людным, многоголосым предстает Екатеринбург первых дней войны:
Как-то утром… я прибирала в комнатах и вдруг слышу на улице шум. А улица наша была тихая, безлюдная, редко увидишь пешехода. Я вышла за ворота взглянуть. Улица оказалась сплошь запруженной людьми, лошадьми и телегами. В телегах сидели люди, по пять-шесть человек в каждой. Одни низко опустили головы, другие уныло пели и безжалостно рвали гармонии. Рядом с телегами шли женщины, многие из них плакали и причитали как по покойнику.
Я спросила:
— Что случилось? Куда это едут?
— Война...
Мостовая не вмещала толпу. Люди заполнили тротуары, и уже трудно было разобрать, кто идет, кто едет. Со стороны казалось, что лошади, не будучи в силах пробиться через толпу, подминают под себя людей, а те кричат и плачут [цит. по: Злоказов, Семенов, 582 ].
Ни одно значимое и знаковое событие, горестное или радостное, не происходило в прошлом без песни или частушки, тем более проводы в армию. Современнице в деталях удалось воспроизвести увиденную картину и дословно вспомнить услышанные тексты:
Вот по тротуару идет, судя по одежде, заводской парень. Закинув голову, он отчаянно растягивает гармонь и не менее отчаянно поет:
На что, маменька, родила,
На что имя нарекла?
Двадцать лет меня кормила,
Во солдаты отдала!..
Рядом с ним, ухватив его за рукав, пошатываясь, изредка всхлипывая, тащится молодая женщина. «Жена или сестра?» — думаю я, наблюдая за ней. Парень не обращает внимания на женщину, видно, что совсем и не думает о песне, а песня сама вырывается изнутри его, и он орет истошным голосом:
Братцы-ребятушки,
Все пойдем во солдатушки,
Девушки останутся,
Ратничкам достанутся [цит. по: Злоказов, Семенов, 582 ].
Еще одна зарисовка позволяет увидеть уральскую повседневность того времени:
Вот проезжает телега, в ней трое мужчин и женщина. Один из них, в лаптях, сидит на облучке; он бессмысленно свесился вперед, словно рассматривает у лошади копыта. Двое, помоложе, сидят в телеге, свесив в разные стороны ноги, сомкнувшись спинами, и лузгают семечки. Женщина пожилая, простоволосая мотает головой, всплескивает руками и уже охрипшим голосом причитает:
— Ой, Степа-Степонька, сыночек мой милый... На это ли я тебя растила-а-а! Ай, да что же это сделалося? Что это повстреча-ло-ся-а-а?!..
А дальше опять… поток пешеходов — молодых, бородатых, с котомками, с мешками, среди них женщины, дети, а над ними лошадиные морды с высокими расписными дугами, и не было конца этому шествию. Толпа захватывала и увлекала собой всех встречных. Я тоже не вытерпела и пошла за ней, еле сдерживая слезы. Вся эта людская лавина двигалась к воинскому присутствию [цит. по: Там же, 583 ].
Постепенно жизнь входила в свою привычную колею, но на всем лежала печать военного времени. Священники совершали богослужения, участвовали в сборе пожертвований на нужды войны. В Екатеринбурге в покоях епископа Серафима и под его председательством 9 августа 1914 г. состоялось собрание всего городского духовенства. На собрании также присутствовали старосты некоторых городских церквей. Рассматривался вопрос, чем может духовенство отозваться на запросы времени. Присутствовавшие на собрании решили, что приходские попечительства должны интенсивно заняться «изысканием средств для материальной поддержки семейств воинов». Речь шла и о «моральной заботе духовенства о всех угнетенных тяжелыми событиями текущих дней». «Для выполнения этой задачи, — отмечалось в газетной публикации, — пастыри будут произносить при богослужениях речи, могущие поднять дух унывающих и опечаленных, а также при частом общении с прихожанами ободрять последних словом христианской любви и милосердия и врачевать душевные раны всем притекающим с нуждой». В помощь приходским попечительствам, для консолидации их деятельности собрание избрало центральный епархиальный комитет во главе с епископом Серафимом. На собрании также рассматривалась идея создания лазарета силами духовенства [см.: Зауральский край, № 169, 3 ].
Екатеринбургское духовенство служило примером для мирян. Причт Вознесенской церкви принял решение о 5%-м отчислении из кружечного сбора в помощь семьям нижних чинов прихожан Вознесенской церкви, призванных из запаса. Эти средства должны были передаваться в распоряжение совета Иоанно-Предтеченского общества трезвости и распределяться им при участии представителей причта между людьми, нуждающимися в помощи [см.: Там же].
Церковно-приходские попечительства Екатеринбурга оказывали помощь семьям воинов и беженцам. Попечительский совет при Екатеринбургской Вознесенской церкви, например, оказывал помощь семьям воинов, устроил ясли, занимался обследованием материального положения прихожан и организацией помощи беженцам. Вознесенский приход был разделен на 9 участков, каждым из которых заведовал один из членов Совета. Кроме части города, к Вознесенскому приходу относились селения Балтым и Пышма. Заведующие участками по установленной форме обследовали семейное и имущественное положение прихожан. Собранные ими сведения рассматривались попечительским советом. Наиболее нуждающиеся в помощи лица вносились в списки получающих пособия. В 1915 г. в городе пособием воспользовалась 131 семья (135 человек), в Пышме — 14 семей (35 человек). В 1915 г. на пособия семьям воинов было израсходовано 1596 руб. 25 коп. Совет занимался обследованием положения беженцев, помогал им в размещении при согласии домохозяев о предоставлении им жилья: 54 беженца получили жилье, 18 человек были приняты в качестве прислуги, 47 — рабочими и мастерами. Некоторые прихожане выразили желание ежемесячно жертвовать на беженцев определенные средства. Всего в приходе в 1915 г. насчитывалось 222 беженца (95 мужчин и 127 женщин): 89 православных, 1 старообрядец, 59 католиков, 33 лютеранина; по национальности: 89 русских, 52 поляка, 40 евреев, 32 латыша и 9 литовцев.
Попечительский совет собирал средства по подписным листам и во время богослужений (тарелочный сбор). В 1915 г. сумма пожертвований семьям воинов достигла 1 760 руб. 25 коп., на ясли поступило 605 руб. 73 коп., на помощь беженцам — 364 руб. 53 коп. (всего 2 946 руб. 61 коп.). В этом же году было израсходовано: на помощь семьям воинов — 1 596 руб. 25 коп., на ясли — 675 руб. 64 коп.; выдано епархиальному комитету, занимавшемуся беженцами, 339 руб. 48 коп. (всего расход составил 2 611 руб. 37 коп.) [см.: Гавриленко, 50—51 ].
Попечительский совет при екатеринбургской Златоустовской церкви был создан для оказания помощи семьям воинов, проживавшим в пределах прихода. С 1 августа 1914 г. по 1 января 1916 г. им было собрано пожертвований на сумму 1 283 руб. 84 коп., израсходовано же за это время на помощь семьям воинов 1 227 руб. 90 коп. При этом попечительском совете действовал дамский комитет, содержавший приют-ясли для детей лиц, призванных на войну. В ясли принимались дети от 1 месяца до 7 лет. В среднем в месяц было зарегистрировано 500 посещений приюта-яслей. Дамский комитет заготавливал также подарки воинам. С 1 августа 1914 г. по 1 января 1916 г. на подарки воинам поступило и было израсходовано 2?839 руб. 61 коп., а на содержание приюта-яслей — 1019 руб. 44 коп. За этот же срок расходы на отправку подарков воинам составили 2839 руб. 61 коп., а на содержание приюта-яслей — 1019 руб. 44 коп. [см.: Там же, 46 ].
Кроме благотворительности, пермское Свято-Троицкое церковно-приходское попечительство занималось регулярной организацией народных чтений в собственном каменном двухэтажном здании вблизи Свято-Троицкого храма. По описанию можно представить обстановку в аудитории («большая икона Покрова Пресвятой Богородицы в ореховом киоте, эстрада, кафедра, экран, волшебный фонарь (пока чужой), достаточное количество скамеек»). Аудитория обогревалась калорифером, освещалась электричеством из 4 лампочек общей можностью примерно в 300 свечей. Действовала усовершенствованная вентиляция. В 1914 г. в числе лекторов были епархиальный миссионер, проповедник А. Г. Куляшев, преподаватель семинарии протоиерей Леонид Зубарев, настоятель Свято-Троицкой церкви протоиерей о. Евгений Будрин, протоиерей Алексей Стабников, священники о. Сергий Кудрявцев и о. Николай Ашихмин, воспитанники старших классов духовной семинарии и некоторые из светских лиц (И. В. Будрин, А. П. Шилов, И. Д. Петров, П. А. Федотов и др.). Ответственным за организацию чтений являлся заведующий школой священник о. Сергий Кудрявцев. В 1914 г. состоялось 24 чтения, на которых присутствовало от 200 до 400 человек.
Проповеди священников военных лет носили патриотический характер, в них говорилось о том, что для России это была война оборонительная, справедливая. По мнению некоторых современных историков, в 1914 г. Россия стала «жертвой агрессии и при всем желании не могла уклониться от этой войны» [Потатуров и др., 448—449 ].
А. Г. Коревановой запомнились слова архиерея, сказанные солдатам после молебна, организованного на Сенной площади Екатеринбурга:
«Вражеская сила напала на нас, чтобы отнять нашу землю, разрушить наши дома, наши храмы и осквернить нашу святую православную веру! Но Господь справедлив и велик, Он не допустит такого поношения, а тем, кто умрет за нашу святую родину, за царя и веру православную, тем уготовает Он жизнь бесконечную и венцы нетленные в лоне Авраамовом». ...Поп кончил свою проповедь и взмахнул в воздухе большим серебряным распятием. Раздалась команда, солдаты надели фуражки. Взяли ружья на плечо и, построившись повзводно, ударили все враз ногами о землю. Заиграла медная музыка, публика тоже надела шапки и, как с похорон, стала расходиться. Лица у всех были угрюмые. Позже я узнала от одного раненого солдата, что этот полк прямо из вагонов попал в сражение, и в первый же день почти целиком был уничтожен немцами [цит. по: Злоказов, Семенов, 585 ].
К повседневным заботам городских дум и управ прибавились новые направления деятельности, обусловленные нуждами военного времени. Так, в бюджете Перми появились новые расходы на расквартирование призванных на войну военнослужащих запаса, на помощь их семьям, на организацию санитарных отрядов для помощи и ухода за ранеными и больными воинами. Аналогичную работу вели городские власти Екатеринбурга. Семьям нижних чинов запаса и ратников ополчения, призванных по случаю войны на действительную службу, полагались пособия от казны. Обследованием личного состава таких семейств и выдачей пособий в городах должны были заниматься городские управы. Одним из основных направлений деятельности органов городского общественного управления во время войны стало материальное обеспечение семей, члены которых были призваны на военную службу [см.: Апкаримова].
Чрезвычайные обстоятельства, созданные войной, заставили и оренбургские городские власти позаботиться о семьях людей, ушедших на фронт. Местная городская дума приняла постановление об учреждении городского попечительства по призрению семейств нижних воинских чинов, призванных на фронт. В это же время в печати появился призыв оренбургского губернатора Н. А. Сухомлинова помочь семьям мобилизованных и всем миром посодействовать им в уборке хлеба [Губернаторы Оренбургского края, 331 ].
Недавно были опубликованы ценные документы и материалы по истории городского самоуправления Уфимской губернии в годы Первой мировой войны, позволяющие воссоздать комплексную картину деятельности органов городского самоуправления и выделить такие ведущие направления в их работе, как, например, обеспечение продовольственной безопасности населения путем организации городскими управами общественной продажи продуктов первой необходимости, централизованное снабжение горожан топливом, размещение беженцев. Значительный научный интерес представляет подборка документов, позволяющих говорить о том, что и в условиях военного времени городские власти заботились о социокультурной сфере, стараясь воплотить в жизнь даже те социально значимые проекты, которые были разработаны еще в довоенное время. Органами городского самоуправления принимались меры, направленные на развитие народного образования, увеличение числа культурных учреждений. Например, в 1915 г. было принято постановление Уфимской городской думы об открытии художественной галереи, пожертвованной М. В. Нестеровым и принятой в собственность города Уфы, в 1916 г. постановление об открытии новых начальных училищ с осени 1916 г. и др. [см.: Городское самоуправление Уфимской губернии…].
Хотя проблема оптимизации расходной структуры городских бюджетов оставалась острой, городские власти старались находить средства на социальные нужды, вызванные войной. Например, на заседаниях Кунгурской городской думы 10 и 11 сентября 1914 г. было принято решение о выделении сумм из городских капиталов на выдачу пособий семьям запасных военнослужащих, мобилизованных на фронт; о вступлении во всероссийский городской союз помощи больным воинам; об обложении владельцев недвижимости в пределах города в пользу Красного Креста. Гласные решили вступить во Всероссийский городской союз помощи раненым воинам и внести в него 1 тыс. руб. и, кроме того, такую же сумму выделить местному лазарету Красного Креста [Зауральский край, № 212, 4 ].
На съезде уральских городских голов, который проходил 28 августа 1914 г. под председательством пермского городского головы П. А. Рябинина, присутствовали из Пермской губернии городские головы Екатеринбурга, Оханска, Верхотурья, Чердыни, Соликамска, Осы, Ирбита, Камышлова, Кунгура и Шадринска и из Вятской — Глазова и Сарапула. На этом съезде, в частности, выяснилась «степень участия органов городского управления Урала в деле содержания госпиталей», анализировалась финансовая политика городских властей. Участники съезда признали желательным создание подвижного госпиталя на 50—100 мест. Предлагалось, что госпиталь будет оборудован комитетом Красного Креста, а содержаться во время войны будет из средств городских бюджетов. В ходе съезда выяснилась степень участия местных органов власти в Московском союзе эвакуации раненых [см.: ГАСО, ф. 386, оп.1, д. 7, л. 11—24 об., 60—60 об., 73, 152 ].
Патриотическое воодушевление пробуждало общественную самодеятельность. В годы войны активную деятельность вели сословные (в частности, мещанские) самоуправляющиеся корпорации, проявлявшие заботу о социальной защите своих членов. Так, Кунгурское мещанское общество 28 июля 1914 г. постановило выделить одну тысяыу рублей из продовольственного капитала на выдачу пособий семьям призванных на войну нижних чинов из местных мещан. Местная городская дума одобрила постановление мещанского общества [см.: Там же, л. 11—24 об., 60—60 об., 73, 152 ].
Екатеринбургское мещанское общество также «стремилось прийти на помощь семьям запасных нижних чинов и ратников ополчения и раненых воинов», постановив на собрании 11 августа 1914 г. ассигновать первоначально этой тысячи рублей из мещанского запасного капитала и избрало особый комитет для сбора пожертвований, распределения и выдачи пособий. Тогда же мещане решили отправить через губернатора обращение к императору с выражением верноподданнических чувств. Однако прошло два месяца, но избранный комитет не был утвержден начальством. Мещанская управа склонялась к тому, чтобы изменить постановление собрания от 11 августа 1914 г. о выделении 1 тыс. руб. на пособия семьям мобилизованных и упразднить избранный тогда же комитет. Вместо этого, считали члены управы, лучше было бы обложить мещан особым сбором на нужды войны. Управа предусмотрела два возможных варианта: обложить членов мещанского общества, плательщиков общественных повинностей (по разрядам) в 10, 15 и 25 коп. (в совокупности сумма сбора составила бы 1 тыс. руб.) или всех поровну по 50 коп. (тогда общая сумма достигла бы примерно 3 тыс. руб.).
Эти предложения содержались в докладе управы, рассмотренном на собрании Екатеринбургского мещанского общества, которое состоялось 19 октября 1914 г. под председательством Н. И. Козлова. Собрание мещан решило отменить постановление предыдущего собрания и обложить особым сбором на нужды войны всех платежеспособных членов мещанского общества (по 50 коп. с каждого). В случае утверждения приговора собрания губернатором предполагалось, не дожидаясь поступления всей суммы этого сбора, ассигновать «500 руб. на военно-санитарные нужды в распоряжение Его Императорского Величества, 100 руб. правительству Бельгии, 100 руб. правительству Черногории, 100 руб. правительству Сербии, 25 руб. в распоряжение Императорского Российского пожарного общества также на нужды войны, 200 руб. в распоряжение екатеринбургского городского комитета для выдачи пособий семья
Пожертвования на нужды войны от екатеринбургских мещан действительно поступали и расходовались в соответствии с приговором, о чем свидетельствуют благодарственные отзывы различных адресатов [см.: Там же, а также л. 87—91 ]. Так, 20 мая 1915 г. пермский губернатор сообщал екатеринбургскому мещанскому старосте о том, что бельгийский королевский посланник в Петрограде граф де Бьюссерэ просил его объявить «искреннюю благодарность Екатеринбургскому мещанскому обществу за пожертвованные им 81 руб. 69 коп. в пользу нуждающегося населения Бельгии». Граф также сообщал через губернатора о том, что «об этом пожертвовании будет доведено до сведения королевского правительства» [см.: Там же, л. 87 ]. Получив от Екатеринбургского мещанского общества 200 руб. на содержание подвижного лазарета, главный начальник Уральских горных заводов также благодарил старосту и все мещанское общество Екатеринбурга за сделанное пожертвование [см.: Там же, л. 88 ]. Из бюджета Екатеринбургского мещанского общества за 1914 г. следует, что в этом году пожертвования мещан на благотворительные дела и военные нужды составили 1 740 руб. 26 коп. Сумма расходов на военные нужды в том же 1915 г. достигла 991 руб. 55 коп. [ГАСО, ф. 386, оп. 1, д. 7, л. 6—6 об. ].
Всеобщая поддержка войны выражалась в сборе пожертвований на помощь семьям ушедших на фронт и иные военные нужды. Эти пожертвования совершали различные слои населения. Так, 26 июля 1914?г. в помещении управления по постройке Тюмень-Омской железной дороги по желанию служащих был отслужен молебен о даровании победы в войне. По окончании богослужения инженер, начальник работ, произнес речь с призывом помочь семьям, поильцы и кормильцы которых ушли на фронт. Сам он пожертвовал в пособие таким семьям вагон ржи, вагон овса и 100 руб. деньгами. Служащие управления последовали его примеру [см.: Зауральский край, № 168, 3 ].
Ко времени войны в Оренбурге (как и в других уральских городах) функционировали различные по своей направленности общественные организации, которые не остались в стороне от решения проблем военного времени. На их средства, в частности, и с привлечением пожертвований частных лиц оборудовались лазареты и санитарные поезда [см.: Губернаторы Оренбургского края, 332 ]. В период вице-губернаторства Л. А. Пушкина, внучатого племянника великого поэта, и по его инициативе открылось несколько благотворительных обществ, ставящих своей целью помощь раненым воинам и беженцам. Под руководством вице-губернатора 2 августа 1915 г. состоялось учредительное собрание местного губернского отделения комитета великой княжны Татьяны Николаевны. В течение августа члены комитета сумели (организовав кружечный сбор, благотворительные киносеансы, лотереи-аллегри) собрать более 7 тыс. рублей. В сентябре решили организовать сбор одежды и обуви для беженцев, и уже 1 октября по городу разъезжали специальные фургоны, куда жители несли лишние вещи. Прибывший 3 ноября 1915 г. М. С. Тюлин одобрил благотворительные акции Л. А. Пушкина [см.: Губернаторы Оренбургского края, 337 ].
О том, что подобные благотворительные мероприятия проводились в Екатеринбурге, вспоминала А. Г. Кореванова:
Чтобы как-нибудь отвлечь народ от опасных мыслей и чувств, возникавших в связи с мобилизацией, в городе были организованы «народные развлечения» весьма грубого и примитивного свойства. Я видела такие, например, сцены: посреди толпы очищен круг вроде цирковой арены, в кругу бегает тощий, замученный человек в пестром цирковом наряде... Другой человек — тоже, видимо, из цирковых служащих — стоит с часами в руках и всякий раз, когда скороход заканчивает круг, объявляет, сколько минут длился пробег. Первые круги скороход бежит медленно, но затем с каждым разом увеличивает скорость и под конец мчится с такой быстротой, что трудно следить за ним глазами. Публика безмолвно смотрит на это представление и как будто недоумевает, зачем это ей показывают [цит. по: Злоказов, Семенов, 584 ].
Эти мероприятия не достигали своих целей в полной мере. Еще одно «зрелище» запомнилось современнице:
В другой раз я видела человека, который ходил по канату. Для этой цели около Сплавного моста была поставлена на высоких столбах вышка. От земли до вышки шел натянутый наклонно канат. Из толпы вышел человек в трико и в белых туфлях без каблуков. Сделал публике руками приветствие и, поставив сперва одну ногу на канат, попробовал, насколько он натянут. Потом встал на него обеими ногами и медленным шагом, все время балансируя руками, стал подыматься вверх по канату. Публика, затаив дыхание, смотрела за его опасной прогулкой. Того и гляди сорвется и упадет! И чем выше он поднимался, тем больше публика волновалась. Кто-то даже крикнул от испуга: «Ой, упал!».
Так продолжалось несколько минут, пока наконец акробат не добрался до вышки. Тут все вздохнули с облегчением и захлопали в ладоши. Акробат раскланялся, винтом спустился по столбу на землю и стал обходить зрителей, собирая деньги.
— Для чего это такие страсти показывают? И без того тошно! — говорили в толпе.
— Деньги на войну собирают, — объясняли одни, а другие шептали:
— Не иначе как немецкие шпионы!
Не знаю, откуда они брались, но город был полон слухами о немецких шпионах [цит. по: Злоказов, Семенов, 584—585 ].
Между тем артисты продолжали организовывать различные мероприятия. Так, 27 июля 1914 г. состоялся концерт капеллы Ю. Д. Славянского. Репертуар отвечал запросам времени. В него вошли былины и славянские народные песни. На страницах местной газеты отмечалось, что «хору наиболее удавались бытовые и шуточные народные песни», которые капеллой исполнялись «живо и с певучей скороговоркой» («Ай, Дунай», «За рекою быстрой», «Калинка» и другие). Некоторые номера («Многие лета», «Ночка темная») повторялись на «бис». Отзвуком переживаемых событий было исполнение капеллой национальных гимнов — русского и союзных держав (сербского, английского и французского, Марсельезы). Все гимны, по словам очевидца, были выслушаны публикой стоя и сопровождались аплодисментами. Концерт проходил в Верх-Исетском театре, заполненном публикой наполовину [см.: Зауральский край, № 169, 3 ].
В годы войны заметно возросла социальная активность женщин, особенно в сфере благотворительности. Благотворительные акции в Екатеринбурге устраивал Екатеринбургский дамский кружок по сбору пожертвований для отправки на передовые позиции, который открылся 5 октября 1914 г. В это время в столицах и других российских городах производился сбор белья для русских воинов. По инициативе дам Екатеринбурга 19—26 октября 1914 г. была организована Неделя белья. В местных газетах были опубликованы обращения нести по названным адресам мужское белье, в том числе и поношенное, но чистое, пригодное для отправки воинам. Екатеринбуржцы сочувственно отнеслись к призыву. Пожертвования бельем и разными вещами поступали и от состоятельных людей, и от малоимущих. Наряду с бельем было пожертвовано 66 золотых и серебряных вещей, разыгранных на лотереях, на вырученные деньги с которых было изготовлено белье. После Недели белья ее организаторы сформировали постоянно действующий кружок, поставивший целью осуществлять периодические отправки подарков в действующую армию. Подобные кружки открывались и в других городах и, «в общем, могли оказать некоторую помощь». В «Очерке о деятельности Екатеринбургского дамского кружка по сбору пожертвований для отправки на передовые позиции за время с 5 октября 1914 года по 25 апреля 1916 года» подчеркивался еще один моральный аспект деятельности по отправке подарков на фронт — «постоянная живая связь между всеми слоями общества и армией».
В начале 1915 г. этим кружком были проведены выборы должностных лиц: его председателем стала Лидия Никифоровна Злоказова, товарищами председателя Парасковья Никифоровна Макарова и Александра Ивановна Падучева, казначеем — Мария Петровна Аничкова, а секретарем — Анна Александровна Климшина. В октябре 1914 — апреле 1916 г. в дамском кружке насчитывалось 64 женщины.
За этот период дамский кружок провел серию мероприятий, направленных на сбор средств и вещей для русских воинов, в том числе лотереи, спектакли, кружечные сборы и т. д. Всего за этот период отмечены следующие поступления: 1) выручка, полученная в результате различных устроенных дамским кружком мероприятий — 16 947 руб. 36 коп., 2) добровольные взносы членов самого кружка — 2 493 руб., 3) денежные пожертвования от разных лиц и фирм — 7 003 руб. 37 коп. Всего деньгами удалось собрать 26 443 руб. 73 коп. В рассматриваемый период на устройство спектаклей, лотерей и т. д. было израсходовано 3 934 руб. 52 коп., на материал для белья воинам и припасы для подарков солдатам — 19 006 руб. 69 коп., на дорогу сопровождающим подарки, на упаковку вещей и печатание объявлений — 1 441 руб. 93 коп.; на противогазные повязки — 600 руб., были и другие расходы, что в совокупности составило 26 102 руб. 14 коп. Кроме денежных пожертвований, в кружок поступали разнообразные вещи: теплые жилеты, белье, сухари, табак и другие припасы. Оценка этих вещей специально не производилась, но минимальная их стоимость составляла примерно 29 700 рублей. Заготовка белья осуществлялось Дамским кружком хозяйственным способом. Покупаемая материя кроилась специалистами в предоставленном кружком помещении, белье шилось как самими членами кружка, так и приглашенными за плату швеями (оплату производили из личных средств члены кружка) или швеями, согласившимися участвовать в этом деле бесплатно.
Порядок отправки вещей на фронт был следующим: они отправлялись целым вагоном каждый раз в сопровождении особо уполномоченного лица, на обязанности которого лежал контроль за доставкой груза. За период с октября 1914 г. по апрель 1916 г. на западное направление, в Галицию, на Кавказский фронт было отправлено семь вагонов шестью партиями. Главным образом посылалось белье (например, кальсон было отправлено 7 322, портянок — 5 654, полотенец и простыней — 2 289), а также рубашки (8 256), кисеты (10 332), крендели (374 пуд.), сапоги (628 пар). На фронт также доставлялись теплые жилеты, разные съестные припасы, сахар, чай, спички, носки. Часть подарков была приурочена к религиозным праздникам: к Пасхе (отправлялись куличи) и Рождеству [Очерк о деятельности …, 3—12, 83—84 ].
Показательна общественная деятельность, которую в тылу вели отдельные семьи, например супруги М. С. и Е. Я. Тюлины. На посту оренбургского губернатора М. С. Тюлину пришлось решать много проблем, в том числе вопросы, связанные с размещением и обустройством беженцев, обеспечением их продовольствием, одеждой, медицинской помощью. В ноябре 1915 г. в самом Оренбурге насчитывалось более 14 тыс. беженцев, в том числе около 4 тыс. женщин и 5 тыс. детей, в Троицке — около 3 тыс., в Челябинске — около 2 тыс. человек [см.: Губернаторы Оренбургского края, 338 ].
Примером частной инициативы для оренбуржцев стала деятельность супруги губернатора. В ноябре 1915 г. благодаря ее организаторским усилиям было собрано более 12 тыс. рублей. На эти деньги удалось приготовить для солдат-фронтовиков две тысячи подарков с простыми, но необходимыми вещами: теплым бельем, перчатками, вязаными носками, чаем, сахаром, табаком, почтовой бумагой, иголками и нитками. Для отдельных частей приобрели машинки для стрижки волос, бритвы и бритвенные принадлежности, шила, дратву и даже гармошки. Недаром 3 декабря того же года на общем собрании членов Оренбургского дамского комитета Российского общества Красного Креста Евгению Яковлевну Тюлину избрали почетной попечительницей комитета. Известно, что Евгения Яковлевна организовывала в Оренбурге благотворительные концерты, устраивала сборы пожертвований, и все средства от них направляла особо нуждающимся, в первую очередь беженцам. Так, на собранные кружком дам оренбургского отдела Всероссийского общества попечительства о беженцах 775 руб. детям беженцев, размещенных в Оренбурге и Илецкой Защите, было вручено 3 186 мешочков с подарками. Супруги Тюлины неоднократно делали личные денежные взносы в фонды поддержки беженцев и раненых [см.: Губернаторы Оренбургского края, 339—340 ].
В военные годы в Оренбургской губернии насчитывалось четырнадцать госпиталей и лазаретов. Помещений для них катастрофически не хватало. Иногда власти вынуждены были проводить реквизиции. В Орске, например, 15 октября 1915 г. реквизировали гостиницу «Европейская» и ресторан «Декаданс», в которых разместили лазарет № 2 Земского союза. Освящение лазарета, на котором присутствовал и М. С. Тюлин, состоялось 29 ноября того же года [см.: Там же, 340 ].
Культурно-просветительную работу в уральских городах во время войны вели различные общественные организации. Ограничимся одним показательным примером. Анализируя программу лекций и народных чтений при Пермском научно-промышленном музее на 1915—1916 гг., следует подчеркнуть многообразие тем, которые затрагивают или прямо посвящены истории европейских стран и европейскому влиянию на Россию, истории международных отношений (по вполне понятным причинам). Вниманию широкой публики предлагались следующие темы:
1. Проблемы современной общественно-экономической жизни. 2. Русская интеллигенция в прошлом и настоящем; 3. Немцы и Россия: А) Отношение к немцам выдающихся (замечательных) русских людей (Гоголя, Герцена, Салтыкова и др.); Б) Россия и славянство в представлении немецких ученых; В) Немец в художественной русской литературе; Г) Немецкое влияние в истории нашей интеллигенции; Д) Россия и Пруссия в их взаимных отношениях в XVIII и XIX в.; Е) Россия и Австрия (XVIII и XIX вв.); З) Прибалтийский край в истории России; и проч. 4. Славянство и германизм: А) Исторические моменты столкновения славянства с германским миром; Б) Славянофильство в борьбе с западноевропейским влиянием; В) Пангерманизм и панславизм; Г) Характеристика славянской культуры разных стран; и проч. 5. Западноевропейская культура: А) Основные черты немецкой культуры; Б) Характерные особенности культуры Англии, романских стран (Франция, Италия и др.); и проч. 6. Вопросы права в связи с войной. 7. Кооперация. 8. Юридическая наука. 9. Вопросы земского и городского самоуправления. [Отдельная программа предусматривалась музеем для проведения народных чтений]: 1. Кто наши друзья и враги? Серия лекций, посвященных характеристике Англии, Франции, Сербии, Германии, Болгарии и других стран. 2. Очерки мироздания (серия лекций). 3. Серия лекций медицинского характера [ГАПО, ф. 680, оп. 1, д. 138, л. 1—2 ].
Благодаря культурно-просветительной работе общественных организаций горожане получали возможность лучше ориентироваться в исторических и современных процессах.
Тяготы войны испытали все категории городского населения. Психологической реакцией общественности на войну стала ненависть ко всему немецкому, даже к историческим названиям. Еще в самом начале войны Санкт-Петербург был переименован в Петроград. В октябре 1914 г. возникла идея переименования Екатеринбурга. Эта инициатива исходила от Екатеринбургского мещанского общества, которое 19 октября 1914 г. постановило «возбудить ходатайство о переименовании Екатеринбурга, присвоив ему название Екатерино-Уральска или какое-либо другое, но чисто русское». Эту мысль одобрил пермский губернатор. Его поддержал главный начальник Уральских горных заводов, который обратился в Пермскую ученую архивную комиссию с предложением о выборе «нового наименования» города. Только 29 апреля 1915 г. этот вопрос был включен в повестку местной городской думы. Предлагались такие варианты нового названия города, как Екатериноград, Иседонск, Екатеринополь, Екатеринозаводск . Однако думцы единогласно приняли решение сохранить историческое название, «не дерзая посягнуть на название, данное императором Петром Великим». В декабре 1916 г. Пермская ученая архивная комиссия еще раз предлагала переименовать город, обращаясь с этим вопросом к главному начальнику Уральских горных заводов. Комиссия предлагала новые названия, «приличествующие русскому городу»: Екатеринозаводск, Екатериноисетск, Екатериноугорск, Екатериноурал, Екатеринокаменск, Екатериногор, Екатеринобор . Однако свое первородное название город на Исети сменил только после революции 1917 г., и то далеко не сразу [см.: Попов, 59—60 ] .
Вопрос о переименовании Оренбурга также рассматривался местной городской думой. Заседание гласных, посвященное этому предмету, проходило 14 апреля 1915 г. Вариантов нового названия города было предложено немало: Ориенград, Ориендар, Яицк, Приуральск, Орельград, Славяно-Георгиевск, Ново-Георгиевск, Самаро-Уральск, Неплюевск и др. Однако большинство гласных также сумели отстоять историческое название города [см.: Губернаторы Оренбургского края, 33 ].
Таким образом, Первая мировая война внесла новые черты в общественную жизнь и повседневность уральского города, прибавив к обычным заботам новые: о тех, кто пострадал от военных действий, о непосредственных участниках этих действий. В эти кризисные годы заметно активизировались как традиционные социальные институты (РПЦ и религиозные общественные организации, сословные корпорации), так и общественные организации нового типа. Показательна довольно высокая эффективность деятельности городского самоуправления. На рубеже веков уральский город обладал значительным общественным потенциалом, который раскрылся в годы Первой мировой войны. Патриотические настроения и высокий уровень самоорганизации общества позволяли горожанам решать насущные жизненные проблемы, вызванные условиями военного времени и в целом справляться с трудностями.
Публикуется в рамках исследования по теме государственного контракта 02.740.11.0348 (2009-1.1.-301-072) «Социокультурные и институционально-политические механизмы исторической динамики переходных эпох».
Примечания
1 Агриппина Гавриловна Кореванова (1869—1937) — уральская работница-крестьянка, автор книги-автобиографии «Моя жизнь», член Союза писателей.
Список литературы
Апкаримова Е. Ю. Городское общественное управление в годы Первой мировой войны?// Вторые Урал. воен.-ист. чтения : материалы регионал. науч. конф. Екатеринбург, 2000. С. 7—9.
ГАСО. ф. 386. Оп.1. Д.7.
ГАПО. Ф. 680. Оп. 1. Д. 138.
Городское самоуправление Уфимской губернии в годы Первой мировой войны : документы и материалы / сост., предисл. и примеч. О. А. Полянина. Уфа, 2008.
Губернаторы Оренбургского края. Оренбург, 1999.
Гавриленко Н. М. Екатеринбургской городской думе доклад о реорганизации дела призрения бедных в?г. Екатеринбурге. Екатеринбург, 1916.
Зауральский край. 1914. № 172, 2 авг.; № 178, 10 авг.; № 212, 23 сент.; № 168, 29 июля; № 169, 30 июля.
Злоказов Л. Д., Семенов В. Б. Старый Екатеринбург : город глазами очевидцев / под общ. ред. Г. П. Лобановой. Екатеринбург, 2000.
Очерк о деятельности Екатеринбургского дамского кружка по сбору пожертвований для отправки на передовые позиции, за время с 5 октября 1914 года по 25 апреля 1916 года. Екатеринбург, 1916.
Попов Н. Н. О переименовании Екатеринбурга, его улиц и площадей // Изв. Урал. гос. ун-та. 1998. № 9. С. 59—60.
Потатуров В. А., Тугусова Г. В., Гурина М. Г. История России. М., 2002.