А. К. Матвеев
Проблема этнической принадлежности летописной мери, несмотря на многолетние исследования, еще далека от решения. Мало кто сомневается в финских истоках мерянского этноса. Но была ли меря волжско-финским народом, находилась ли в близком родстве с прибалтийскими финнами или являлась каким-то особым промежуточным финским этносом - на эти вопросы пока нет ответа.
Благодаря археологическим раскопкам мы достаточно хорошо представляем образ жизни и хозяйствования мери, а также этапы развития мерянского этноса и его обрусения 1 . Большинство археологов считает мерю сильно расчлененным в этническом и диалектном отношениях волжско-финским народом. От лингвистов, изучающих сохраненные русским языком реликты мерянской речи, зависит окончательное решение вопроса.
В мерянской проблеме два основных направления поиска: определение места мери и мерянского языка среди финских народов и языков и установление территории ее расселения.
Решение первой задачи зависит прежде всего от количества и качества лингвистических источников, а также от адекватности принципов и методов исследования. Начиная с XIX в. в качестве основного источника информации о мерянском языке использовалась субстратная топонимия, распространенная на территории древних мерянских земель. Однако даже самые осведомленные и методически подготовленные исследователи имели в своем распоряжении относительно небольшой и не всегда качественный материал. Отсюда неаргументированные выводы и противоречивые суждения. Недавнюю попытку привлечь в качестве источника изучения мерянского языка другой вид реликтов - заимствования в русских говорах 2 - трудно признать удачной из-за некритического отношения к материалу, произвольного отбора фактов и прямолинейности исследовательских приемов. Перспективнее все-таки изучение географических названий: они несравненно многочисленнее, системнее, точно привязаны географически и легче распознаются как мерянские. Методика изучения субстратных топонимов также достаточно хорошо разработана. Поэтому можно надеяться, что по завершении сбора топонимического материала проблема лингвоэтнической идентификации мерянского языка будет решена. При этом и достоверно установленные мерянизмы русских говоров найдут свое место в процессе реконструкции языка.
Но есть и вторая задача - установление границ расселения мери. Постановке этой задачи и поиску путей ее решения и посвящена статья. Вообще говоря, территория, освоенная летописной мерей, давно определена. Иногда ее называют "историческими мерянскими землями" (ИМЗ), включая в них современные Владимирскую, Ивановскую, Ярославскую области, восточную часть Московской и западную часть Костромской. Считается, что "костромская" меря вторична по отношению к "центральной" 3 . Хотя для этого предположения есть основания, вряд ли следует совсем обособлять костромскую мерю, поэтому занятая ею территория обычно включается в ИМЗ, образуя их северо-восточную периферию.
Этот уже утвердившийся взгляд на расселение мери основывается на исторических сведениях, извлеченных из русских летописей, археологических материалах, а также на распространении этнотопонимов, содержащих этноним меря. Дальнейшего обсуждения требуют, однако, северные пределы расселения мери, которые "по определению" условно проводятся по северным границам Ярославской и Костромской областей. Прежде всего следует вспомнить о "мерянской гипотезе" финского ученого Я. Калимы, справедливо указавшего на совпадение или близкое сходство некоторых гидронимов ИМЗ, мерянских по его мнению, с географическими названиями Русского Севера (РС) 4 . Эти соответствия рассматривались им как результат переноса мерянской топонимии русскими в ходе освоения РС. Верные по сути наблюдения были абсолютизированы. Именно поэтому специалисты отвергли гипотезу Калимы, хотя отдельные случаи переноса названий русскими или переселявшимися вместе с ними мерянами могли иметь место.
Так, возможность переноса названий ИМЗ на РС подтверждается островом мерянской топонимии с ярко дифференцирующим гидроформантом - енгарь (ср. марийск. эн-ер "речка") в среднем течении реки Устья на юге Архангельской области (карта 1). Географические названия среднеустьянского микрорегиона уже были подробно охарактеризованы 5 , поэтому ограничимся здесь указанием на довольно позднее происхождение местной мерянской топонимии, связанной скорее всего с переселением какой-то части мерян в процессе русского "ростово-суздальского" освоения важского края ("низовской" колонизации) 6 . Важно подчеркнуть также, что на Устье меряне, говорившие, по нашему мнению, на одном из древних волжско-финских языков, близком к марийскому, могли подселиться к родственному "севернофинскому" населению 7 .
Карта 1. Мерянские индикаторы в топонимии южной части РС
Существование этого островного топонимического микрорегиона само по себе еще не является основанием для переноса границ мерянского расселения к северу, однако наблюдения Калимы, среднеустьянский микрорегион и так называемые "ростовщины" РС 8 свидетельствуют о возможности миграции мерянского этноса в северном направлении. На это же, по существу, указывает предположение о вторичности костромской мери. Поэтому и целесообразен поиск мерянских следов на территориях, непосредственно примыкающих с севера к ИМЗ, т. е. современных Вологодской и юге Архангельской областей.
Уточнение северных границ расселения мери должно осуществляться комплексным путем: как по историческим и археологическим сведениям, так и по лингвистическим данным - русской этнотопонимии и собственно мерянским топонимическим реликтам. Именно при решении этого вопроса перспективны контакты археологии и лингвистики, которые могут объединиться на общей базе - картографировании - и тем самым направлять и корректировать совместные поиски.
Однако пока мы не располагаем какими-либо историческими сведениями о пребывании мери на территориях к северу от ИМЗ, а доступный нам археологический материал, который может быть истолкован как мерянский, относится лишь к одному виду источников - украшениям (подвески-коньки, треугольные подвески) - и только к одному месту - истоку Шексны у Белого озера 9 , так что еще неизвестно, действительно ли он принадлежит собственно мере. Этнонимы и этнотопонимы, прямо указывающие на мерю, как это находим на территории ИМЗ, включая Костромской край, между Белым озером и Северной Двиной тоже пока не обнаружены. Зато топонимические факты достаточно красноречивы, и они должны с течением времени или найти подтверждение в археологическом материале и рассматриваться как мерянские, или получить какое-то другое объяснение, тем более что характер предполагаемого освоения мерянами более северных земель далеко не ясен и столь же трудно решить вопрос о том, когда расселялась здесь меря - в период ее контактов с русскими или раньше.
Следует все же заметить, что еще не совсем утрачена надежда обнаружить на исследуемой территории этнотопонимы, производные от меря, поскольку одно такое название - Мерьские болота - записано в Красноборском районе Архангельской области на правом берегу Северной Двины, но в относительной близости от позднемерянского микрорегиона на средней Устье (см. карту 1). Для этого этнотопонима находятся надежные соответствия в ИМЗ: Мерские болота в Мантуровском районе Костромской области и болотце Мерьское в документе 1504 г., относящемся к Звенигородскому уезду. Зафиксированы еще названия ручья Мерьков в Вилегодском районе Архангельской области и луга Меричевых Чища в Шекснинском районе Вологодской, но если эти топонимы и связаны по происхождению с этнонимом меря, то лишь опосредованно через антропонимы Мерько (ср. Варяжко) и Меричев (<* Меричи), а этноантропотопонимы обычно не являются надежными этническими индикаторами. Кроме того, название ручья Мерьков может восходить и к русскому Мерька (от личного имени Меркурий).
Примечателен и другой факт из области этнической ономастики. При полном отсутствии этнотопонимов, образованных от наименования меря, в бассейнах Юга и Сухоны засвидетельствован ряд названий, производных от этнонима черемис ( Черемиска, Черемиски, Черемисские и т. п.), а еще далее к северу близ "мерянского треугольника" в бассейне средней Устьи жителей двух смежных сел Дмитриево и Кырканда до сих пор именуют Черемисами (см. карту 1).
Этнотопонимы с основой черемис- в бассейнах Юга и Сухоны скорее всего действительно связаны с проникновением в эти районы из Поволжья каких-то, видимо, незначительных групп марийцев: во всяком случае пока здесь не обнаружена марийская топонимия. Напротив, былая этническая принадлежность носителей коллективного прозвища Черемисы в бассейне Устьи более проблематична: можно думать, что сюда переселилась достаточно крупная группа какого-то волжского населения, но при полном отсутствии марийских названий в этих местах широко представлены мерянские.
Автор далек от мысли отождествлять мерю и мари (черемисов), хотя, как уже было сказано, считает марийцев наиболее близким к мере финно-угорским народом. Допустимо, однако, что необыкновенно быстрое исчезновение мери со страниц русских летописей связано не только с ее относительной малочисленностью и быстрым обрусением, но и с перенесением на ассимилируемых мерян наименования этнически и лингвистически наиболее близкого и притом территориально смежного народа - черемисов. В те времена такие переносы были очень широко распространены. Несмотря на многочисленные попытки отделить этнонимы меря и мари друг от друга, есть все же намного больше оснований видеть в них фонетические варианты одного слова, что также подкрепляет предположение о возможности переноса этнического названия черемисы на мерян в позднее время.
Некоторые факты собственно русской топонимии более определенно указывают на наличие общего этнического субстрата в ИМЗ и южной части РС. Таковы названия камней и урочищ Синий камень, которые давно обратили на себя внимание краеведов и археологов на территории Ярославской области и единодушно увязываются с мерянским языческим культом. Недавно они были изучены А. Алквист и тоже рассматриваются как сакральные 10 . Есть подобные названия и в западной (мерянской) части Костромского края и на РС, где их распределение специфично (см. карту 1): семь микротопонимов Синий камень в бассейне средней Устьи, четыре в Вельском районе Архангельской области и два в Верховажском районе Вологодской (всего 13) явно образуют одну общую зону в бассейне Ваги. На всей остальной территории РС засвидетельствовано только семь таких названий: по одному в Няндомском, Онежском, Шенкурском районах Архангельской области и Белозерском, Грязовецком, Кичменгско-Городецком и Усть-Кубинском районах Вологодской, причем няндомский и шенкурский Синий камень тоже могут быть связаны с важским ареалом. Зона Синих камней в Поважье, включающая в себя и ареал топонимии среднеустьянских мерян (см. карту 1), по своей плотности сопоставима с Синими камнями Ярославщины, и это дает возможность предположить, что население важского ареала этнически связано с ИМЗ.
Явно объединяет древнее Поважье, а также верхнее Присухонье с северной частью ИМЗ, прежде всего с Костромским краем, причудливая изоглосса сочетания звуков во- (бо-) в начале слова, установленная при сопоставлении различных фонетических вариантов одной из самых распространенных на РС и тем не менее семантически загадочной топоосновы бохт-, вохт-, охт-, ухт- (см. карты 1, 2). Предложенные для нее значения "проток", "медведь", "волок" с точки зрения семантической типологии одинаково приемлемы. Но для нас важнее другое: на большей части РС распространены основы охт- ( Охтома, Охтонга и т. п.) и ухт- (Ухта, Ухтома и т. п.), а в Поважье, включая среднюю Устью, верхнем Присухонье и Костромском крае им соответствуют вохт- (Вохта, Вохтенка, Вохтоболка, Вохтога, Вохтома - четыре названия, Вохтомец, Вохтомица, Вохтыш, Вохтюга) и бохт-
( Бохтема, Бохтеньга, Бохтюга - два названия). Топонимы с начальным бо- явно восходят к названиям с во-: они сосредоточены в западной части ареала, примыкающей к Белозерскому краю, где начальное б- встречается очень часто ( Бонга, Бонема, Бояро, Буеро, Буйлохта и т. п.). Южнее, в центральной части ИМЗ, снова фиксируются гидронимы с основной ухт- (Ухтома, Ухтохма) 11 . Это позволяет рассматривать названия с начальным во- (бо-) как "островную" инновацию и высказать предположение, что меря - относительно позднее этническое образование, возникшее на субстрате южного ответвления севернофиннов. Но даже если анализируемая основа относится к числу севернофинских, появление протетического в- (>б-) могло произойти и на мерянской почве 12 . Эту возможность подтверждает и топоним Вохтоболка с мерянским ойконимическим формантом -бол. Примечательно также, что почти все названия Синий камень на РС (кроме белозерского и онежского, которые могут оказаться обычными "цветными" наименованиями) входят в ареал во- (бо-).
В пределах этого ареала находятся и другие топонимические факты, однозначно сопоставляемые с мерянскими. Особый интерес представляет комплекс гидронимов Вёкса, обозначающих озерные стоки (в Костромской области известен и диалектный географический термин вёкса "сток из озера"), которые все исследователи относят к мерянизмам (ср. марийск. икса "залив", "пролив, " "проток"), так как в бесспорно мерянских микрорегионах стоки из озер Плещеево (Переславльское) и Неро (Ростовское) называются Вёкса. Северо-восточнее в западной части Костромской области гидроним Вёкса засвидетельствован многократно, что в свою очередь позволяет считать термин достоянием северо-восточный (костромской) мери. И наконец, что для нашей темы особенно важно, гидроним Вёкса, опять-таки обозначающий сток из озера, зафиксирован в низовье реки Вологды и в акватории Кубенского озера, т. е. в верхнем Присухонье (см. карту 1).
В других районах РС ни гидроним Вёкса, ни географический термин вёкса не засвидетельствованы, но зато многократно записан фонетически близкий к ним и точно соответствующий марийской лексеме гидроним Икса, безусловно обозначавший в каких-то северных наречиях озерный сток. Наличие протезы в в Вёкса (при марийск. икса и более северных гидронимах Икса) хорошо объясняется тем, что все названия Вёкса находятся в пределах ареала во- (бо-).
Если ареал Вёкса однозначно истолковывается как мерянский, то интерпретация ареала Икса к северу от Вёкса вызывает значительные трудности, несмотря на "марийские" этимологии для многих смежных названий в некоторых микрорегионах РС. Так, на южных берегах озера Воже находим: Вожега - марийск. вож "корень", "ветвь", "развилина", Вондонга - вондо "куст", Иксома - икса "залив", "пролив", "проток", Корнома - корно "дорога", "путь", Лапач - лап "низкий", "низина", Тинготома - тен–ге "деньги" + дымо - аффикс отсутствия признака, т. е. "Безденежная", Шимка - шеме, шим "черный" и др. В этой вожегодской (чарондской 13 ) топонимии (см. карту 2) приходится видеть или какой-то волжско-финский субстрат, близкий к собственно марийскому языку, или особое мерянское наречие (язык), которое было распространено на значительной части РС. Кроме того, необходимо считаться и с севернофинской версией. Все эти вопросы, однако, уже выходят за рамки нашей статьи.
Очевидно, в поисках мерянских следов на РС в первую очередь надо учитывать такие наименования, которые засвидетельствованы и на территории ИМЗ, и на примыкающей к ним южной части РС, ограниченной ареалом во- (бо-), но не имеющие параллелей на других более северных территориях и, следовательно, достаточно надежно увязываемые с мерянскими данными (ср. Вёкса).
Карта 2. Расселение северной мери
Однако, принимая версию, что ареал во- (бо-) имеет отношение к мере, а на это указывают и более ограниченные ареалы, которые были выявлены в его пределах ( Синий камень, Вёкса, -енгарь), можно попытаться идентифицировать как мерянские и некоторые другие факты субстратной топонимии, засвидетельствованные не только в ареале во- (бо-), но и в более северных районах РС. Правда, однозначные результаты в этом случае
получить трудно. Показателен, например, гидроним Шокша, который уже Я. Калима связывал с мерянским материалом. Действительно, в марийском языке есть слово шокш "рукав", а по широко известному в географической терминологии метафорическому переносу также "рукав реки" 14 . Е. М Поспелов насчитал на РС девять рек с названием Шокша 15 , что существенно подкрепляет версию о его исходной терминологичности. На территории И
К более значимым результатам приводит изучение некоторых названий на -бал, -бала, -бол, -бола, -пол и т. п., встречающихся как на территории ИМЗ, так и в ареале во- (бо-). Эти названия представляют большой интерес, потому что они, по общему мнению исследователей, в ИМЗ являются яркой дифференцирующей чертой мерянской топонимии. Этимология форманта -бал, - бол и т. п. пока не установлена, но для решения проблемы расселения мерян она не имеет особого значения: важно, что это, бесспорно, ойконимический формант, характерный для мерянских названий поселений и достаточно широко распространенный на территории ИМЗ, где зафиксировано несколько десятков таких наименований ( Атебал, Брембола, Искробол, Курдобалово, Мушпал, Ружбал, Яхробол и т. п.).
Так как с севера к ареалу мерянских названий на -бал, -бол и т. п. примыкает обширная зона фонетически тождественных или близких наименований типа Вожбола, Нёнбал, Юмбалово и др., охватывающая в широтном направлении районы Белого и Кубенского озер, верховья Ваги и бассейн Устьи, правомерно возникает вопрос, не являются ли и эти названия мерянскими, поскольку по топоформанту они неотличимы от мерянских ойконимов ИМЗ. В сущности и фиксируемые еще далее к северо-востоку пинежские и мезенские наименования деревень типа Кушкопола и Летопола тоже близки к мерянским топонимам. Но топоформант может быть общим для целого ряда языков, совпадая полностью или варьируя. Поэтому вопрос о возможности мерянского происхождения севернорусских названий на -бал, -бол и т. п. следует решать, во-первых, анализируя топоосновы, а во-вторых, ограничиваясь пределами ареала во- (бо-) (см. карту 2).
Если считать мерянский язык более или менее близким к марийскому, для некоторых наименований на -бал, -бол и т. п. в этом ареале можно найти достаточно убедительные марийские соответствия, ср., например, название деревни Юмбалово (Междуреченский район Вологодской области) <* Юмбал(а) и марийск. юмо "бог", "божий", т. е. "Божья деревня". Предлагаемая этимология фонетически и семантически как будто бы не вызывает возражений, но топоним Юмбалово находится недалеко от северной границы ИМЗ и поэтому не очень показателен.
Намного интереснее мерянские связи топонима Вожбола. Так называется часть деревни Савинской на левом берегу реки Ваги (Вельский район Архангельской области). Тополексема вож "исток", "приток", "рассоха" хорошо известна в ИМЗ, где она зафиксирована как географический термин в самостоятельном топонимическом употреблении в форме Вожа (притоки Колокши, Ухры, Юхоти в Ярославской области). Этот термин сопоставляется с марийск. вож "корень", "ветвь", "развилка". В качестве топоосновы слово вож представлено на территории ИМЗ в названиях Вожега, Воженка, Вожуга, в роли топоформанта в наименованиях на -бож, где б из билабиального мерянского *w (ср. Егобож, Кибож и т. п.) 17 . На РС обычны гидронимы с коррелятивным топоформантом -важ (-баж, -маж и т. п.) и топоосновой важ- (Важа, Важица, Важуга и т. п.), хотя достаточно частотна и топооснова вож- (Вож, Вожега, Воженка и т. п.) 18 .
Наличие одного топоформанта ( -важ) при двух топоосновах ( важ- и вож-) объясняется, видимо, тем что в безударной позиции на русской почве восторжествовал вследствие выравнивания более распространенный формант -важ. Топоосновы же находятся под ударением и сохранили различение а и о, связанное с разным временем освоения звука а языка- источника.
Ойконим Вожбола хорошо иллюстрирует сложность и неодновременность фонетических процессов на РС, особенно если сравнить его с названием реки Ваги, на берегу которой расположено селение. В свое время уже было показано, что гидроним Вага восходит к более древнему Важка <* Важ "Приток" и возник в русском языке по модели обратного словообразования 19 . Очевидно, ойконим является более древней формой, в которой а языка-источника отражено в виде о ( <* vaz_wal или *waz_wal), тогда как Вага (<Важка<*Важ) - более поздней. Гидроним Вага находится на западной периферии ареала географических названий на -важ, которые во многих отношениях близки к топонимам на -бож ИМЗ 20 , но далеко не во всех случаях являются собственно мерянскими 21 . Однако семантику названия Вожбола можно считать установленной - "Важская деревня" или "Деревня на Притоке", "Приточная деревня". Предлагаемая этимология подтверждается еще двумя подобными названиями: урочища Вожбала на притоке реки Пежма в Верховажском районе Вологодской области и реки Вожбал в Тотемском районе той же области, причем во втором случае наименования Вожбальский сельсовет и урочище Подвожбалье близ деревни Село могут указать на первичность ойконима Вожбал, перенесенного затем на реку, которая первоначально именовалась просто *Вож.
Учитывая, что все эти названия зафиксированы в пределах ареала во- (бо-), можно не без оснований связывать их происхождение с мерей, тем более что в других районах РС они не засвидетельствованы. Но анализируемые наименования могут принадлежать и северным родственникам мерян (севернофиннам), так как предполагаемые мерянские топонимы трудно отличать от севернофинских, а топонимический ареал может охватывать и несколько языков. И хотя вероятность мерянского происхождения рассматриваемых названий велика, оно не может считаться полностью доказанным прежде всего из-за обширности ареала -бал, -бол и т. п., охватывающего огромную территорию, включая и ареал во- (бо-). Само собой разумеется, что севернофинны в этом случае должны рассматриваться как предшественники мерян в пределах ареала во- (бо-), а севернофинские ойконимы - как мерянские по употреблению.
Обобщая все эти довольно разнородные факты, можно высказать предположение, что мерянская миграция была направлена не только на северо-восточную периферию в Костромской край, но и на север к Кубенскому озеру, реке Вологде, верховьям Сухоны и Ваги. Насколько далеко меря продвинулась в северном направлении, сказать пока трудно, возможно, до линии Кубенское озеро-река Устья. Но вряд ли это движение на север было одновременным, особенно учитывая позднемерянский характер среднеустьянского ареала и фиксацию этнонима черемисы на его границах.
Новые данные как будто бы позволяют, кроме среднеустьянской мери, выделять также важскую (в верхнем течении Ваги, исключая бассейн средней Устьи) и вологодскую (см. карту 2). Выделение этих групп северной мери облегчает идентификацию мерянских названий в пределах соответствующих микрорегионов. Так, на территории вологодской группы, установленной по индикаторам Синий камень, Вёкса (дважды), -бал, -бол (Вожбал, Вохтоболка, Нёнбал, Сомбал, Сомбалка) 22 , где наименование самой реки Вологда может быть связано с марийск. волгыдо "светлый", обнаружены названия река Кондоба и озеро (и болото) Чухлома (ср. костромские топонимы Кондоба и Чухлома). Это позволяет думать о костромских истоках вологодской мери (ср. еще костромское Вёкса 23 ). Что касается Поважья, включая Устью, то там скорее всего интегрировались переселенческие потоки центральной и костромской мери 24 .
Значительный мерянский центр был, видимо, на восточном берегу Кубенского озера близ устья Кубены и истока Сухоны. Кроме названий Синий камень, Вёкса, Вохтоболка, Нёнбал, здесь находим еще такие наименования, как река Кубена и озеро Кубенское (ср. марийск. куп "болото", купан "болотистый": берега Кубенского озера сильно заболочены), Туровские горы (марийск. тЎр "край", ср. куп тЎр "край болота": горы тянутся вдоль Кубенского озера, окаймляя с северо-востока его болотистые берега), проток Пельма (марийск. пел, пеле "половина": этот
проток делит на две части дельту Кубены), наконец, многочисленные протоки с названием Пучкас, причем известен и географический термин пучкас "проток", "пролив" (марийск. пуч "ствол", "стебель", "труба", фин. putki "труба", "ствол", морд. почко "цевка", "стержень" 25 ; ср. семантически точное соответствие в русском языке: труба "дудка", "кишка", "рукав", "проток", "ствол", речная труба "русло меженное" 26 ; ср. также русское диалектное пучка "растение борщевник", которое возводится к финно-угорским источникам 27 .
Хотя эти данные во многом предварительны, уже сейчас возникают новые вопросы. Наиболее важный: появилось ли северомерянское население между Кубенским озером и Устьей в результате поздней миграции или образует северную периферию собственно мерянской популяции? Этот вопрос вряд ли относится, однако, к мерянскому населению в бассейне средней Устьи, по-видимому, связанному с довольно поздним переселением, а также к явно мерянским названиям крайнего юга Вологодской области, которые являются органичным продолжением собственно мерянской топонимии Ярославско-Костромского Поволжья: ср. название куста деревень Леждом (Грязовецкий район Вологодской области) в верховьях реки Лежа (из *Лежедом, т. е. "Лежская волость", или "Лежское село", если мерянский топоформант -едом, -одом действительно имеет это значение) и наименования ближайших населенных пунктов ИМЗ ( Тюхтедомово, Шушкодом и др. (см. карту 2).
Сложен вопрос и о мерянском населении в районе Белого озера. А. И. Попов указывал, что Белое озеро было соединено с мерянскими центрами Ростово-Суздальского края удобным водным путем по Шексне. Поэтому в топонимии Белозерья могут быть мерянские элементы 28 . Действительно, здесь обычны названия на -бал, -пал, (Кодобал, Костобалка, Ледбал, Турпал и т. п.), обнаружен Синий камень, есть река Выкса (но не Векса!), наконец, уже дальше к западу в Вытегорском районе Вологодской области А. В. Кузнецов нашел интересную мерянско-вепсско-русскую метонимическую кальку: Шимозеро (марийск. шим "черный" - вепс. Must Houd = русск. Черная Яма) 29 . Ср. также выше о мерянских археологических памятниках в верховье Шексны. Тем не менее белозерский материал, пожалуй, ближе к чарондскому (см. выше), чем к топонимическим мерянизмам ареала с начальным во- (бо-).
Несколько легче ответить на вопрос, когда обрусела северная меря, во всяком случае в Поважье и на Устье: в XVI-XVII вв. в Поморье наряду с четырнадцатью уездами, заонежскими и лопскими погостами особо выделялись Устьянские волости, охватывающие бассейн Устьи и верхнюю Вагу, а также Чарондская округа 30 . Создание этих административных территорий было, видимо, каким-то образом связано с существовавшими еще в то время мерянами в Устьянских волостях и чарондскими "марийцами" в Чарондской округе (см. карту 2). Вологодская меря, судя по всему, обрусела раньше.
Хотя предположение о проникновении мерян в южную часть РС подтверждается рядом лингвистических аргументов, оно требует дальнейших углубленных разысканий и не только в области топонимии. Данные одной науки, в частности языковые, при всем их значении все-таки недостаточны для доказательных этногенетических выводов. Будущее покажет, подтвердятся ли результаты лингвистического поиска археологическими материалами.
Список литературы
1 См., например: Горюнова Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья // Материалы и исследования по археологии. 94. М., 1961; Финно-угры и балты в эпоху средневековья М., 1987; Рябинин Е. А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья М., 1986; Леонтьев А. Е., Рябинин Е. А. Этапы и формы ассимиляции летописной мери // Советская археология. 1980. № 2.
2 См.: Ткаченко О. Б. Мерянский язык. Киев, 1985.
3 См.: Рябинин Е. А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья.
4 См.: Kalima J. АКnisen tienoon paikannimiК // VirittКjК. 1941. 3-4; Karjalaiset ja merjalaiset // Uusi Suomi. 1942. 19. 7.)
5 См.: Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера и мерянская проблема // Вопросы языкознания. 1996. № 1. С. 11-16.
6 См.: Бернштам Т. А. Роль верхневолжской колонизации в освоении Русского Севера (IX-XV вв.) // Фольклор и этнография Русского Севера. Л., 1973.
7 См.: Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера и мерянская проблема. С. 15, 20-21.
8 См.: Бернштам Т. А. Указ. кн. С. 262, 265.
9 См.: Финно-угры и балты в эпоху средневековья. С. 70. Карта 12.
10 См.: Алквист А. Загадочные камни Ярославского края // Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. JyvКskylК 10.-15.8. 1995. Pars VII. JyvКskylК, 1996. C. 247-255.
11 Об изолированном Вохтенка в нижнем Поочье (см.: Смолицкая Г. П. Гидронимия бассейна Оки. М., 1976. С. 190) трудно сказать что-либо определенное.
12 В марийском языке известны случаи возникновения протезы в- перед начальным гласным. См. об этом: Грузов Л. П. Фонетика диалектов марийского языка в историческом освещении. Йошкар-Ола, 1964. С. 230-231.
13 Чаронда - населенный пункт на берегу озера Воже, которое нередко называют Чарондским.
14 См.: Мурзаев Э. М. Очерки топонимики. М., 1974. С. 130.
15 См.: Поспелов Е. М. Метод географических терминов в анализе субстратной топонимии Севера // Местные географические термины. Вопросы географии. Сб. 81. М., 1970. С. 99.
16 См.: Титов А. А. Ростовский уезд Ярославской губернии. Историко-археологическое описание. М., 1885. С. 50.
17 Ср.: Vasmer M. BeitrКge zur historischen VЪlkerkunde Osteuropas III. Merja und Tscheremissen // SPAV. Phil.-hist. Klasse. Bd. XIX. Berlin, 1935. C. 540, 557, 559, 587-588.
18 В случаях Важуга, Вожега надо предполагать наличие гидроформанта -V+га, который соотносится с марийск. йогы "течение", "поток" или карел. jogi, caaм. jokk "река". Наименование озера Воже может быть вторично по отношению к гидрониму Вожега, что типологически не является редкостью. Если же гидроформат -V+га связан с прибалтийско-финско-саамскими источниками, это свидетельствует о большей древности волжско-финского пласта, что закономерно на фоне довольно редких фиксаций волжско-финской микротопонимии на РС.
19 См.: Матвеев А. К. Вашка и Вага // Русская речь. 1976. № 1.
20 См.: Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера и мерянская проблема. С. 7-8, 15.
21 Ср., однако, такие названия, как Кибож "Каменный исток" (марийск. кЎ "камень") в ИМЗ, Куваж в среднеустьянском микрорегионе и Куваж (дважды) в Вельском районе Архангельской области, указывающие на наличие общего мерянского субстрата в Поважье.
О ки ~ ку см.: Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера и мерянская проблема. С. 13.
22 Название Вёкса в бассейне Вологды в свое время выявил и также определил как мерянское А. И. Попов (Географические названия. Введение в топонимику. М.; Л., 1965. С. 89-90), а топонимы Вожбал и Сомбал относит к числу мерянских и А. В. Кузнецов (Язык земли Вологодской. Архангельск, 1991. С. 91-93), рассматривающий основу вож- "развилка" как мерянское соответствие вепсскому sara "рассоха", измененному в русском языке на почве народной этимологии в Царева ( Вожбал - левый исток Царевой).
23 В верхнем Поважье и бассейне Устьи этот индикатор отсутствует, возможно, потому, что здесь вообще мало озер и стоков из них.
24 См.: Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера и мерянская проблема. С. 12-16.
25 Подробности об этом древнем финно-угро-самодийском слове см.: Suomen kielen etymologinen sanakirja III. Helsinki, 1962. С. 661-662.
26 См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. С. 435.
27 См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3 1996. С. 415.
28 Попов А. И. Топонимика Белозерского края // Учен. зап. Ленинград. гос. ун-та. № 105. Серия востоковед. наук. Вып. 2. Советское финно-угроведение. Л., 1948. С. 166-167.
29 Кузнецов А. В. Язык земли Вологодской. С. 82-84.
30 См.: Васильев Ю. С. Аграрные отношения в Поморье XVI-XVII вв. Сыктывкар, 1979. С. 24-26.