Наталия Дубова
В 1968 году в Минске началась работа над первой машиной семейства ЕС
Мы добрались до важного рубежа в истории советской компьютерной отрасли. Пожалуй, эту историю можно разделить на две эпохи — до и после начала выпуска ЕС ЭВМ. Слишком важную роль сыграло появление этих машин в развитии отечественной вычислительной техники. И совсем по-разному шло это развитие до и после 1968 года. Существует мнение, что решение о воспроизведении в ЕС-архитектурe машин IBM стало началом заката советского компьютеростроения, поворотом от творческого поиска к бездумному копированию. Знакомясь ближе с событиями тех лет и беседуя с их очевидцами и непосредственными участниками, понимаешь, что эту картину нельзя рисовать черно-белыми красками. Начало массового производства универсальных машин третьего поколения, создание по существу новой отрасли промышленности можно оценивать только положительно. Другой вопрос, как это осуществлялось и могло ли осуществляться по-другому, как это повлияло на судьбы разных научных школ в Союзе, связанных с вычислительной техникой.
К концу 60-х в нашей стране выпускались ЭВМ общего назначения (около 20 типов), а также специализированные машины преимущественно для оборонного ведомства. Машин было много, хороших и разных (вот именно разных) и каждая требовала специальных усилий по разработке собственного программного обеспечения. Да и этого «много» становилось недостаточно — и инженеры, и ученые, и хозяйственники, и чиновники, наконец, начали осознавать роль вычислительных машин и насущную необходимость в их разработке. Правительство планировало существенно расширить производство ЭВМ в стране. И тогда встал вопрос — каких ЭВМ?
К тому времени и до нас докатилась информация о новом этапе в разработке вычислительных машин, начатом компанией IBM. Выпускавшаяся с 1964 года серия S/360 положила начало третьему поколению ЭВМ. Эти машины представляли собой не отдельно взятые системы, а семейство программно-совместимых компьютеров, различающихся по производительности, но общих по архитектуре. Собственно, именно в эти годы и возникло понятие компьютерной архитектуры, которое символизировало весь комплекс аппаратных и программных средств ЭВМ. У машин одного семейства могут быть разные технические параметры и функциональные возможности устройств, но всегда общие системы команд, организация взаимосвязей между модулями и матобеспечением.
IBM оказалась новатором не только в том, какие машины надо производить, но и в том, как их надо производить. Впервые вычислительная система превратилась в продукт массового выпуска, предъявляя значительно более высокие требования к технологиям производственных процессов. В конце 60-х в нашей стране столкнулись именно с этой проблемой — как перейти от создания отдельных уникальных экземпляров к индустрии вычислительных машин, количество которых покроет потребность в ЭВМ не единичных научных институтов, а десятков тысяч промышленных предприятий и других организаций. В конце 1967 года на правительственном уровне принимается решение о создании Научно-исследовательского центра электронной вычислительной техники (НИЦЭВТ), который должен был встать во главе разработки семейства универсальных вычислительных машин (единой серии ЭВМ — ЕС ЭВМ). В качестве прототипа «РЯДа» (таково первоначальное название ЕС) была выбрана серия IBM S/360. И в 1968 году в Минске, где располагалось наиболее современное и технологичное производство универсальных ЭВМ, началась работа над первой машиной семейства.
Решение о воспроизведении американской серии вызвало немало серьезных возражений. Аван-проект семейства сначала было предложено сделать ИТМиВТ, однако коллектив Лебедева в это время был занят завершением БЭСМ-6, да и идея копирования западных машин не заинтересовала ученого. Сергей Алексеевич считал нецелесообразным воспроизведение архитектуры, которая уже начинала устаревать. Лебедевский институт, который первоначально планировалось сделать составной частью НИЦЭВТ, не стал участвовать
Против копирования систем IBM выступал Глушков, серьезные замечания по этому поводу высказывал Брук. Активными противниками копирования были Рамеев и Михаил Кириллович Сулим, в то время замминистра радиопромышленности и один из инициаторов расширения производства ЭВМ в стране и создания НИЦЭВТ. У Рамеева в Пензе был свой «Ряд» — в полупроводниковых «Уралах», пусть недостаточно полно, но все-таки были уже реализованы идеи семейства совместимых машин, готовился к разработке новый «Урал» на интегральных схемах. Башир Искандарович предлагал создавать единую серию на основе собственных разработок в кооперации с западноевропейскими фирмами. Рамеев и Сулим в 1968 году наладили тесный контакт с британской компанией ICL, которая также имела свой вариант семейства совместимых машин и охотно шла на сотрудничество, надеясь использовать наш большой рынок и богатый интеллектуальный потенциал в борьбе против монополизма IBM.
И все же окончательный выбор пал на архитектуру серии S/360. Работа над машинами ЕС по этому прототипу уже шла полным ходом и нецелесообразно было резко менять направление. Но, пожалуй, одним из главных аргументов в пользу американских машин была богатейшая библиотека программ, которую можно было использовать только в том случае, если имеются машины идентичной архитектуры. С индустрией программного обеспечения у нас всегда было сложно. Да, имелись талантливейшие, даже гениальные программисты, но машины, как правило, поставлялись «голые» («Минск», а впоследствии БЭСМ-6 составляли редкое исключение), и тем, кто использовал их, приходилось самостоятельно разрабатывать математику. Отсюда появление многочисленных ассоциаций пользователей, которые пытались скооперироваться и добиться хоть какой-то унификации программных систем.
Так что оснащение множества организаций машинами, на которых сразу будет мощная библиотека прикладных программ, представлялось весьма заманчивой перспективой. А именно это должно было произойти с выпуском ЕС.
С решения о производстве ЕС ЭВМ началась популяризация в нашей стране мировых компьютерных стандартов. 1968 год положил начало новому промышленному производству, которое позволило сделать вычислительную технику рабочим инструментом многих, а не избранных. С другой стороны, ориентация на воспроизведение западной архитектуры привела в конечном итоге к потере нескольких собственных научных школ. С 70-х прекратился выпуск «Минсков» и пензенских «Уралов». Хотя надо понимать, что ориентация на системы IBM не означала бездумного копирования. Это было просто невозможно, поскольку, несмотря на некоторое потепление отношений с Западом, легальные пути получить машину и программное обеспечение полностью отсутствовали. Разработка моделей «Ряда» шла на основе имевшихся публикаций по принципам архитектуры и операционных систем IBM. Так что все машины ЕС можно в какой-то мере считать оригинальными разработками и все они, между прочим, запатентованы.
Конечно, идеальным вариантом была бы реализация архитектурных принципов IBM в сотрудничестве с самой компанией, и не семейства почти пятилетней давности, а самых современных моделей. Еще лучше, если бы этот процесс сопровождался всесторонней поддержкой собственных разработок. Но на все у государства просто не хватало средств, и пороки советской экономики, отсутствие конкуренции, принципиальная невосприимчивость к научно-техническому прогрессу, возможно, ярче всего проявились в развитии нашего компьютеростроения. Отставание от Запада было неизбежно и обусловлено вовсе не решением копировать машины IBM. Технологическая база производства элементов, на которых строились ЭВМ, стала с угрожающей скоростью отставать от мирового уровня. Пока машины делались на лампах, интеллекта разработчиков было достаточно, чтобы создавать самые передовые ЭВМ. Но чем сложнее становилась элементная база, чем больше в нее требовалось вкладывать средств, тем труднее было поддерживать необходимый уровень.