80-е гг. XIX в. Праздничный стол в кабинете у богатого норвежского коммерсанта Верле. Среди гостей — вызванный с завода в Горной долине сын коммерсанта Грегерс (он работает там простым служащим) и старый школьный товарищ Грегерса Яльмар Экдаль. Друзья не виделись целых пятнадцать лет. За это время Яльмар женился, у него родилась дочь Хедвиг (ей теперь четырнадцать), он завел свое дело — фотоателье. И, казалось бы, все у него прекрасно. Единственное, Яльмар не закончил образование из-за недостатка у семьи средств — его отца, бывшего компаньона Верле, тогда посадили в тюрьму. Правда, Верле помог сыну бывшего друга: он дал Яльмару деньги на оборудование фотоателье и посоветовал снять квартиру у знакомой хозяйки, на дочери которой Яльмар и женился. Все это кажется Грегерсу подозрительным: он своего отца знает. Как девичья фамилия жены Яльмара? Случайно, не Хансен? Получив утвердительный ответ, Грегерс почти не сомневается: «благодеяния» отца продиктованы необходимостью «сбыть с рук» и устроить бывшую любовницу — ведь Гина Хансен служила у Верле экономкой и уволилась из его дома как раз в это время, незадолго до того, как умерла больная мать Грегерса. Сын, по-видимому, не может простить отцу смерти матери, хотя тот в ней, очевидно, не виноват. Как подозревает Грегерс, отец женился, рассчитывая получить большое приданое, которое ему тем не менее не досталось. Грегерс напрямую спрашивает у отца, не обманывал ли он покойную мать с Гиной, но тот на вопрос отвечает уклончиво. Тогда, решительно отклонив предложение Верле стать его компаньоном, сын объявляет, что он с ним порывает, У него есть теперь в жизни особое назначение.
Какое именно, становится скоро ясно. Грегерс решил открыть глаза Яльмару на «трясину лжи», в которую его погрузили, ведь Яльмар, «наивная и великая душа», ни о чем таком не подозревает и свято верит в доброту коммерсанта. Одолеваемый, по словам отца, «горячкой честности», Грегерс считает, что, открыв Яльмару истину, он даст толчок к «великому расчету с прошлым» и поможет ему «возвести на развалинах прошлого новое прочное здание, начать новую жизнь, создать супружеский союз в духе истины, без лжи и утайки».
С этой целью Грегерс и навещает в тот же день квартиру семьи Экдалей, расположенную на чердачном этаже и служащую одновременно павильоном фотоателье. Квартира сообщается с чердаком, достаточно просторным, чтобы держать в нем кроликов и кур, которых старик Экдаль, отец Яльмара, время от времени отстреливает из пистолета, воображая, что он таким образом, как в былые дни в Горной долине, охотится на медведей и куропаток. С Горной долиной связаны самые лучшие и самые худшие переживания старшего Экдаля: ведь за порубку леса именно там, в окрестностях их общего с Верле завода, его и посадили в тюрьму.
Грегерс не сразу выкладывает перед Яльмаром горькую истину. Он присматривается к семье — простоватой и вечно обремененной заботами Гине (фактически это она ведет все дела фотоателье и выполняет в нем всю работу), к старику Экдалю, выжившему из ума и очевидно сломленному тюрьмой, к четырнадцатилетней Хедвиг — восторженной и экзальтированной девочке, обожающей своего отца (как сообщает тот Грегерсу, Хедвиг обречена — доктора сообщили, что она скоро ослепнет), наконец, к самому Яльмару, скрывающему свой паразитизм под видом неустанной работы над изобретением, которое, по его словам, должно восстановить благосостояние и честное имя его семьи.
Поскольку Грегерс уехал из Горной долины, а теперь к тому же еще и покинул отцовский дом, ему требуется квартира. Как раз такая подходящая комната с отдельным ходом у Экдалей в доме имеется, и они — впрочем, не без сопротивления Гины — сдают её сыну своего благодетеля. На следующий же день Верле, обеспокоенный враждебным настроением сына, заезжает к нему, он хочет выяснить, что сын против него замышляет. Узнав «цель» Грегерса, коммерсант высмеивает его и предупреждает — как бы он в своем новом кумире Яльмаре не разочаровался. То же, хотя и в более резких выражениях, втолковывает Грегерсу его сосед по этажу, пьяница и гуляка доктор Реллинг, частый гость в семье Экдалей. Истина, согласно теории Реллинга, никому не нужна, и не следует с ней, как с писаной торбой, носиться. Раскрыв глаза Яльмару, Грегерс ничего, кроме неприятностей, а то и беды для семьи Экдалей не добьется. По разумению доктора, «отнять у среднего человека житейскую ложь — все равно что отнять у него счастье». События подтверждают справедливость его изречения.
Грегерс отправляется с Яльмаром на прогулку и выкладывает ему всю подноготн
Яльмар несколько успокаивается. Присутствующий при супружеском объяснении доктор Реллинг от всей души посылает Грегерса к черту и высказывает искреннее пожелание, чтобы он, «этот знахарь, этот целитель душ убирался восвояси. Не то он собьет с толку всех!» Неожиданно к Гине приезжает фру Сёрбю, домоправительница Верле. Она приехала к ней проститься, потому что выходит замуж за хозяина, и они тотчас же уезжают на свой завод в Горную долину. Доктора Реллинга эта новость повергает в уныние — когда-то его и фру Сёрбю связывало серьезное чувство. Грегерс спрашивает, а не боится ли фру Сёрбю того, что он донесет об их прошлой связи отцу? Ответ дан отрицательный: нет, они с Верле рассказали друг Другу о прошлом все — их брак основан на честности. Фру Сёрбю не оставит мужа ни при каких обстоятельствах, даже когда он станет совсем беспомощным. Разве присутствующие не знают, что Верле скоро ослепнет?
Это известие, а также врученная домоправительницей Хедвиг дарственная от Верле (согласно ей, старику Экдалю; а потом после его смерти и Хедвиг будет выплачиваться ежемесячное пособие в сто крон) выводят Яльмара Экдаля из его обычного благодушного настроения. Если о связи прошлого Гины с благодеяниями Верле он смутно догадывался, то новости об одинаковой болезни глаз у Верле и дочери, а также о дарственной застают его врасплох и ранят в сердце. Возможно ли, что Хедвиг — дочь не его, а Верле? Гина честно признается, что на этот вопрос ответить не может. Тогда она, может быть, знает, сколько платит бухгалтер Верле старику Экдалю за переписывание деловых бумаг? Примерно столько же, сколько уходит на его содержание, отвечает Гина. Что ж, завтра же утром Яльмар уйдет из этого дома, но прежде он отправится к бухгалтеру и попросит его подсчитать их долг за все прошедшие годы. Они все отдадут! Яльмар разрывает дарственную надвое и вместе с доктором Реллингом (у того свои огорчения) пускается на ночь глядя в загул.
Но, проспавшись у соседа, Яльмар на другой день возвращается. Он не может уйти из дома сейчас же — в ночных блужданиях он потерял шляпу. Постепенно Гина успокаивает его и уговаривает остаться. Яльмар даже склеивает разорванную им сгоряча дарственную (надо же подумать и о старике отце!). Но он упорно не замечает любимую им прежде Хедвиг. Девочка в отчаянии. Накануне вечером Грегерс посоветовал ей, как вернуть любовь отца. Нужно принести ему свою «детскую жертву», сделать что-то такое, чтобы отец увидел, как она его любит. Яльмар сейчас очень невзлюбил дикую утку, ту самую, что живет у них в ящике на чердаке, — ведь она досталась Экдалям от Верле. Коммерсант подранил её во время охоты на озере, а потом слуга его отдал утку старику Экдалю. Хедвиг докажет свою любовь отцу, если пожертвует ради него дикой уткой, которую она тоже очень любит. Хорошо, соглашается Хедвиг, она уговорит деда пристрелить утку, хотя не понимает, за что папа так на нее рассердился: пусть даже она не его дочь и её где-то нашли — она о таком читала, — но ведь дикую утку тоже нашли, и это не мешает ей, Хедвиг, любить ее!
Приближается трагическая развязка. На следующий день Яльмар, не желая видеть дочь, гонит её отовсюду. Хедвиг скрывается на чердаке. В момент разговора, когда Яльмар убеждает Грегерса, что Хедвиг может ему изменить, стоит только Верле, возможно, её настоящему отцу, поманить её своим богатством, на чердаке раздается выстрел. Грегерс радуется — это старик Экдаль застрелил дикую утку по просьбе Хедвиг. Но дед вбегает в павильон с другой стороны. Произошел несчастный случай: Хедвиг нечаянно разрядила в себя пистолет. Доктор Реллинг в это не верит: блузка девочки опалена, она намеренно застрелилась. И виноват в её смерти Грегерс с его предъявляемыми простым смертным «идеальными требованиями». Не будь их, этих «идеальных требований» , жизнь на земле могла бы быть сносной.
В таком случае, заявляет Грегерс, он рад своему предназначению. Доктор спрашивает, в чем оно? Быть тринадцатым за столом!