Александр Анатольевич Васькин
О видном военном и государственном деятеле России графе Арсении Андреевиче Закревском (1783–1865)
Что знает сегодня широкая публика об А. А. Закревском? Попробуем поспрашивать. Иной скажет: уж не тот ли это генерал-губернатор Москвы, что когда-то заставил булочника Филиппова съесть таракана, найденного в сдобе, после чего Филиппов и придумал печь булки с изюмом? Другой: а не тот ли это Закревский, жену которого — московскую красавицу Грушеньку Закревскую — воспели в стихах Пушкин, Баратынский, Вяземский?..
Но неужели больше нечего вспомнить о нем — герое славных сражений, кавалере высших российских орденов, генерал-губернаторе Великого княжества Финляндского, министре внутренних дел, наконец, генерал-губернаторе Москвы (1848–1859), при котором в Первопрестольной открылся первый железнодорожный вокзал и был заново отстроен после пожара Большой театр? Конечно, есть. Тем более, что имеется подходящий повод для воспоминаний — двухсоттридцатилетие со дня рождения Арсения Андреевича.
Появился на свет он в родовом селе Берниково Зубцовского уезда Тверской губернии. Происхождения был не очень знатного. Недаром его друг Денис Давыдов писал:
«Ты не из того класса, который в колыбели валяется на розовых листах и в зрелые годы не сходит с атласного дивана, а из наших братьев, перешедших на диван (и то кожаный, и по милости Царя и верной службы) с пука соломы»1.
В 1795 году двенадцатилетнего Арсения отправили учиться в Шкловский кадетский корпус, из которого в ноябре 1802-го он был выпущен прапорщиком в Архангелогородский мушкетерский полк. Полком командовал генерал-майор Николай Михайлович Каменский 2-й, снискавший боевую славу в период Итальянского похода Суворова (1799). Закревский, начав службу батальонным адъютантом, Каменскому понравился. Они сдружились, чему способствовала и небольшая разница в возрасте — семь лет. Генерал называл прапорщика «мой Закрев». А в ноябре 1805 года в сражении под Аустерлицем «Закрев» спас ему жизнь: пушечное ядро разорвалось рядом с Каменским, убив его лошадь, и тогда батальонный адъютант Закревский отдал командиру своего коня, рискуя самому быть убитым. За проявленную храбрость он удостоился ордена Святой Анны 3-й степени. В 1806 году Закревского произвели в полковые адъютанты.
Следующим крупным сражением, в котором участвовал Закревский, явилась битва с французами под Прейсиш-Эйлау в январе 1807 года, окончившаяся победой Русской армии. Памятную медаль в ознаменование одержанной виктории получил и Арсений Андреевич, ставший в апреле того же года бригадным адъютантом. Затем были Данциг, Гейльсберг, Кенигсберг. Здесь Архангелогородский полк закончил кампанию: Александр I и Наполеон подписали Тиль-зитский мир.
В 1808 году А. А. Закревский вслед за Н. М. Каменским, к тому времени генерал-лейтенантом, отправился на русско-шведскую войну, основные боевые действия которой разворачивались на территории Финляндии, бывшей тогда частью шведского королевства. Участвовал в осаде Свеаборга, в сражениях под Алаво и Куортане. Отличившись в битве при Оровайсе, в декабре 1808 года был назначен начальником канцелярии главнокомандующего Русской армией в Финляндии и удостоился ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом, а за участие в сражениях в Вестерботнии, при Зеераре и у гавани Ратан — золотой шпаги. В 1809 году война закончилась победой, и Финляндия вошла в состав Российской империи. Мог ли тогда наш герой предполагать, что менее чем через пятнадцать лет он станет генерал-губернатором Великого княжества Финляндского?
В марте 1810 года уже генерал от инфантерии Н. М. Каменский назначается главнокомандующим Молдавской армией, действовавшей на театре русско-турецкой войны. Арсений Андреевич — начальник походной канцелярии. Несмотря на штабную должность, он не отсиживался вдали от передовой: при штурме Рущука был контужен, за отличие в сражении при Шумле произведен в капитаны, а за храбрость, проявленную в битве при Батине, получил орден Святого Георгия 4-го класса. В приказе говорилось, что Закревский «в течение кампании против турок прошедшего 1810 года, где главнокомандовавшим генералом графом Каменским, у коего находился, был употреблен, яко исправный офицер, и все делаемые поручения исполнял всегда с благоразумием и усердием, особенно ж 26 августа, при разбитии неприятельских войск при сел. Батине, во время штурма послан был в самые опасные места, и хотя получил две контузии, но не переставал отправлять своей должности»2.
Резкая перемена в судьбе Закревского произошла в мае 1811 года в связи с внезапной смертью Каменского. Обстоятельства кончины генерала весьма туманны. Еще 29 апреля 1811 года Закревский писал: «Графу худо и весьма худо, и, по утверждению медиков, совершенно нет надежды к выздоровлению»3. Впоследствии Закревский не раз утверждал, что Каменского отравили.
Перед смертью Николай Михайлович вручил Закревскому секретные бумаги с просьбой передать их лично в руки государю. Среди бумаг было и духовное завещание, в котором Каменский просил императора за своих ближайших помощников. Александр I внял этой просьбе, направив Закревского опять же адъютантом, но уже к военному министру М. Б. Барклаю де Толли. 30 января 1812 года А. А. Закревский получает чин подполковника, 13 февраля — полковника лейб-гвардии Преображенского полка, 21 марта — должность директора Особенной канцелярии военного министра, отвечавшей за военную разведку и контрразведку. «Могу сказать, что милости Государя велики и весьма велики, мне теперь остается оные заслуживать», — писал он К. Я. Булгакову4.
После назначения Барклая де Толли главнокомандующим 1-й Западной армией Закревский выехал вместе с ним в Вильно. Ему предстояло пройти весь боевой путь этой армии, отступать вместе с ней и принять участие в Бородинском сражении.
Как адъютанту главнокомандующего Закревскому полагалось находиться при нем неотлучно — и в штабе, и на поле брани; а поскольку Барклай, по словам М. И. Кутузова, проявил в Бородинской битве храбрость, «превосходившую всякие похвалы», его адъютантам «скучать» тоже не приходилось.
Двое из них были убиты, Закревского же Бог миловал. За храбрость и мужество, проявленные при Бородине, он удостоился ордена Святого Владимира 3-й степени.
В декабре 1812 года А. А. Закревский назначается флигель-адъютантом при императоре. Во время заграничного похода российской армии он — на переднем крае: Люцен, Бауцен, Дрезден, Лейпциг, Бриенн-ле-Шато, Фер-Шампенуазе, Париж… 15 сентября 1813 года за отличие в битве под Кульмом его произвели в генерал-майоры, а 8 октября за участие в сражении под Лейпцигом — в генерал-адъютанты Его императорского величества. Взятие Парижа ознаменовалось для Арсения Андреевича получением ордена Святой Анны 1-й степени.
Вернувшись с победой в Россию, император не отпустил Закревского от своей особы, сделав его членом Комитета для вспомоществования изувеченным и раненым, учрежденного 18 августа 1814 года. В состав Комитета первоначально вошли пять генерал-адъютантов, в том числе и Закревский. Он отнесся к выполнению своих новых обязанностей ревностно. В письме его в Москву к А. Я. Булгакову читаем: «Постарайся, дабы и впредь присылаемые такие объявления Комитета были печатавшимися в «Московских ведомостях» без всякой платы. Чем много одолжишь калек, понесших труды в прошедшую незабвенную кампанию»5.
В декабре 1815 года царь назначил А. А. Закревского дежурным генералом Главного штаба, доверив руководство инспекторским и аудиторским департаментами, а также военной типографией. Совершив обход вверенных ему подразделений и увидев, в какой нищете трудятся чиновники, Закревский сделал вывод, что причина такой распространенной в России болезни, как коррупция, кроется в маленьком жаловании государственных служащих. Он оценивал ситуацию внутри государственного аппарата на редкость здраво и открыто высказывал свое мнение — например, в письме М. С. Воронцову (1817): «Не удивляйтесь, что министры наши пользе государственной мешали; когда же они сего и не делали? <…> У нас все смирно, дела по всем министерствам идут так, как вы слышите. Воровство не уменьшается»6.
Арсений Андреевич буквально горел на работе. Гостивший в его петербургском доме в августе 1818 года А. Я. Булгаков писал брату: «Я нахожу в нем совершенно братское обхождение: предложил себя во всем, уговаривал не нанимать экипажа, что у него есть и карета, и дрожки, и все, что надобно, и проч. Ну самый добрый малый, каким мы его знаем. Не очень здоров, жалуется головою; но, признаться, и дела столько, что не знаю, как поспевает»7.
Железной рукой наводя порядок в военном ведомстве, Закревский «наделал здесь передрягу: перебр
При дворе он взлетел высоко, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что ему в числе немногих избранных позволялось занимать отдельный дворцовый павильон в Царском Селе. Однако при этом Закревский оказался «между молотом и наковальней».
Две придворные группировки боролись тогда за влияние на государя. Одну (В. П. Кочубей, Е. Ф. Канкрин, А. И. Чернышев, Д. Н. Блудов, И. И. Дибич, А. Х. Бенкендорф и другие) представлял А. А. Аракчеев. Вторая — так называемая «русская партия» — образовалась вокруг начальника Главного штаба князя П. М. Волконского; в нее, в частности, входили П. Д. Киселев, Д. В. Давыдов, Ф. В. Ростопчин, А. П. Ермолов, М. С. Воронцов, А. Ф. Орлов, недовольные «аракчеевщиной» и засильем иностранцев в армии.
Арсений Андреевич по своим взглядам был единомышленником «русской партии». Особенно близко он сошелся с Волконским, чем настроил против себя Аракчеева. Закревский, полагая, что Аракчеев «есть по делам его вреднейший человек в России!»9, использовал для его характеристики такие эпитеты, как «чума», «змей», окруженный «ползающими вокруг него немцами», «единственный государственный злодей» и тому подобные. В этом он также вполне солидаризировался с Волконским, который впоследствии обвинил «временщика» даже в кончине императора Александра I: «Проклятый змей и тут отчасти причиною сего несчастия, <…> ибо в первый день болезни государь занимался чтением полученных им бумаг от змея, и вдруг почувствовал ужасный жар, вероятно, происшедший от досады, слег в постель и более уже не вставал»10.
Противостояние достигло апогея в 1823 году, когда при обсуждении размера военных расходов император поддержал точку зрения Аракчеева. Результатом стала отставка Закревского. «Когда Аракчеев одержал победу над Волконским и заменил его пронырливым и искательным Дибичем, он удалил и Закревского от должности дежурного генерала и убедил государя назначить генерал-губернатором финляндским человека, не говорящего ни на одном языке, кроме русского. Он надеялся, что Закревский не примет новой должности, но ошибся»11.
30 августа 1823 года император вверил А. А. Закревскому сразу две должности — генерал-губернатора Великого княжества Финляндского и командира Отдельного Финляндского корпуса. В Финляндию генерал-лейтенант (с августа 1821-го) Закревский отправился не один, а вместе с супругой, женитьбе его на которой способствовал сам государь, подобрав Арсению Андреевичу богатую и знатную невесту — графиню Аграфену Федоровну Толстую (1799–1879).
«Ссылка» в Финляндию, по мнению Закревского, не должна была продлиться долго: «Напрасно ты думаешь, — писал он П. Д. Киселеву, — что я располагаю оставаться в Финляндии. После двух докладов по Финляндии я еще более убедился, что там полезен быть не могу, и государь никак не полагает, чтобы финны ненавидели русских, тогда как это заметно почти на каждом шагу»12. Ему пришлось вновь оказаться в тех краях, куда пятнадцать лет назад он вступил в качестве завоевателя. Но если в то время Финляндия была враждебной для России страной (находилась в составе Швеции с 1581 года), то теперь Великое княжество Финляндское являлось частью Российской империи. Границы княжества после присоединения к России расширились за счет включения в него так называемой Старой Финляндии — Карельского перешейка с Выборгом и Северного Приладожья. К 1811 году княжество состояло из Або-Бьернеборгской, Вазаской, Выборгской, Куопиоской, Кюмменегордской, Нюландско-Тавастгусской, Улеаборгской губерний. Жители имели свое подданство — финляндское, а для выезда в империю им требовалось оформить специальные документы. По сути, это было государство в государстве, наделенное широчайшей автономией. И хотя местное население получило немалые преференции, «прирастание» Финляндии к России происходило очень непросто.
Так уж вышло, что А. А. Закревский оказался первым русским генерал-губернатором княжества — до него эту должность занимали Г. М. Спренгпортен (1808–1809), М. Б. Барк-лай де Толли (1809–1810), Ф. Ф. Штейнгель (1810–1823), Г. М. Армфельт (исполняющий дела, 1812–1813). Сей факт не мог не наложить отпечаток и на реакцию местного населения, и на видение самим Закревским способов достижения поставленных перед ним целей. 9 марта 1824 года он отправился к новому месту службы. Первое впечатление: дела в княжестве запущены донельзя. Вину за это Закревский возложил на прежнего генерал-губернатора барона Штейнгеля, который не обращал внимания на неприязнь финнов к русским и не пытался исправить положение.
Арсений Андреевич подошел к делу со всей ответственностью. Его канцелярия трудилась с утра до вечера. Сам же он взял за правило ежегодно объезжать с инспекцией губернии края, не уставая повторять, что «питает к финляндской нации уважение, которое еще со времени прежнего служения его в сей стране твердо в нем поселилось»13. С целью углубленного изучения вверенной ему территории Закревский составил подробную опись местных законодательных актов, начиная с XVII века.
Деятельность А. А. Закревского в Финляндии оценивают по-разному. Член Императорского Финляндского сената И. В. Хисингер писал о нем как о руководителе, управлявшем княжеством строго, по-военному, но справедливо. Вряд ли в данном случае можно ожидать более благоприятного мнения — ведь оснований для любви к Закревскому у финнов было немного. Хотя именно его они должны благодарить за новую столицу — Хельсинки (бывший Гельсингфорс). Когда он приехал в этот захолустный городок, недавно назначенный столицей, там отсутствовали даже магазины. Именно Закревский со свойственной ему энергией взялся за создание «на месте сем» современного европейского города, развернув масштабное строительство. И вряд ли безосновательно второй зять Арсения Андреевича князь Д. В. Друцкий-Соколинский писал, что тот «любил Финляндию и всегда отзывался с похвалой о трудолюбии ее народа. Когда только мог, он всегда носил мундир финского стрелкового батальона, которого был творцом и который ему был пожалован»14.
Итоги своих трудов на посту генерал-губернатора Финляндии подвел сам Закревский в августе 1831 года, составив для императора записку «О расположении умов в княжестве Финляндском»: «Тишина и спокойствие вообще сохраняются столько, сколько того всегда желать должно. <…> Высший и низший классы финляндского народа искренне преданы правительству, постигая более свои выгоды, каковыми они не могли пользоваться при шведском владении, и потому можно сказать, что все здравомыслящие настоящим порядком вещей совершенно довольны»15. В справедливости этих выводов государь мог убедиться лично, в августе 1830 года совершив поездку по Финляндии. Десятью днями ранее Николай I возвел генерал-губернатора в графское Великого княжества Финляндского достоинство — в соответствии с «желанием, изъявленным финляндским Сенатом, соединить Закревского теснейшими узами с согражданами финляндской нации»16.
В то время Закревский бывает в Финляндии нечасто, поскольку 19 апреля 1828 года император назначил его еще и министром внутренних дел. Чем было вызвано такое решение? В Закревском царь увидел «родственную душу», человека, чей взгляд на идеальную систему государственного устройства — максимальная централизация и строгая, фактически военная дисциплина (не зря Арсений Андреевич до сих пор в ряде изданий характеризуется как «крайний реакционер, самодур и солдафон») — целиком совпадал с его собственным. В знак своего расположения к новому министру Николай I через два дня произвел Закревского еще и в генералы от инфантерии.
А. А. Закревский приступил к отправлению очередной должности все с тем же хорошо нам уже знакомым рвением, удивив чиновников многими новшествами. Например, он приказал обращаться к губернаторам не иначе как «предписываю Вашему Превосходительству», установил двухнедельный срок для ответов на канцелярские запросы, ввел табельные доски учета присутствия, приказал о каждом случае опоздания на работу чиновников центрального аппарата министерства докладывать лично министру. Не было ничего, что бы Закревский не регламентировал. Он определил даже форму чиновничьих перьев. Дисциплина в министерстве установилась железная.
В бытность Закревского главой МВД по его распоряжению во всех губерниях предложено было организовать публичные библиотеки. Арсений Андреевич обратился к писателям и журналистам с просьбой предоставить в эти библиотеки по экземпляру своих сочинений и периодических изданий. Такую просьбу в феврале 1831 года получил и А. С. Пушкин, но отказал, заявив, что удовлетворить ее не может по условиям существующей договоренности между ним и книгопродавцами. Хотя на самом деле ему не понравился сугубо официальный тон письма17.