ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Кафедра _______________________________
РЕФЕРАТ
По дисциплине:
Культурология
Тема:
Взаимосвязь истории и культуры в развитии общества
Выполнил(а):студент(ка) __ курса
группа __________
_____________________________
_____________________________
Проверил(а): _________________
_____________________________
Содержание
Введение
1. Теоретические аспекты взаимосвязи истории и культуры в развитии общества
1.1 Культура как историческая категория
1.2 Культура как общечеловеческое достояние
1.3Сущность культуры
2. Анализ взаимосвязи истории и культуры
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Сегодня бесспорной представляется мысль о том, что культура — синоним разнообразия, которое невозможно без сохранения неповторимости вещей и идей, племен и социальных групп, приходящих и уходящих этносов и народов. Дать устраивающее всех определение культуры весьма затруднительно, учитывая то, что многоликость и созидающий потенциал культуры соизмеримы с многообразием и жизненной силой «Божественной» матери-природы.
Культура в самом широком ее понимании и в своих двух проявлениях — материальном и духовном — единственная сила, связывающая некогда разрозненные биологические особи в единый общественный организм и превращающая их в человеческие существа. Культура объединяет, «цементирует» людское сообщество во времени и пространстве, предопределяет для него особую и, быть может, весьма опасную роль в общей системе мироздания, угрожая ей будущим атомным или экологическим апокалипсисом.
Актуальность настоящей работы в том, что предначертанная культуре задача — связывать людей в единое человечество — находит выражение в ряде ее конкретных общественных функций. Культура, общество и история – неотделимы друг от друга.
Цель работы: изучить принципы взаимосвязи истории и культуры в развитии общества. Определить, роль культуры в обществе.
Задачи: рассмотреть в работе культуру как общечеловеческое достояние и как историческую категорию, сущность культуры, анализ взаимосвязи истории и культуры.
1. Теоретические аспекты взаимосвязи истории и культуры в развитии общества
1.1 Культура как историческая категория
Постепенное осмысление понятия «культура» в его современном значении позволяет говорить об особом качестве человеческого существа, несводимом к чисто физиологической жизни, а порой и чуждом ей, которое, не будучи свойственно остальной природе, как ореол исключительности сопровождало человечество на всем протяжении его существования. История социально-экономического развития общества и история культуры, как всадник и его тень, практически неотделимы, но отнюдь не тождественны. Первая связана с материальным производством и совершенствованием труда, вторая — с «духовным производством» и внутренним совершенствованием самого человека. При этом «тень» далеко не всегда соответствует пропорциям «всадника», иногда бежит впереди него, иногда — позади, а при слишком крутых поворотах вообще исчезает. Так и культура совсем не обязательно расцветает там, где преобладает материальное производство.
Если посмотреть на мировую историю под углом зрения научно-технического прогресса, то каждому ясно, что это неуклонный процесс по восходящей, от менее к более сложному, от низшего к высшему, от примитивного к совершенному, от каменного топора к новейшему компьютеру и искусственному интеллекту. Казалось бы, и вся культура, неотъемлемой, но отнюдь не определяющей частью которой являются наука и техника, должна развиваться также непрерывно по восходящей стремясь к слиянию с «мировым разумом», по терминологии Гегеля, или воплотившись в некоем совершенном коммунистическом обществе, как учит марксизм-ленинизм. Однако некоторые весьма авторитетные ученые-культурологи не без оснований сомневались в абсолютном поступательном движении культуры (О. Шпенглер, А. Вебер) или выдвигали теорию его цикличности (А. Тойнби, П. Сорокин и др.), проводя различие между общественно-экономическими и собственно культурными процессами. Да и сам Маркс в разгар промышленной революции, весьма высоко оценивая достижения античной культуры, считал, что они продолжают служить «нормой и недосягаемым образцом». Нельзя отрицать, что и в наше время люди отчетливо ощущают: научно-технический прогресс словно обгоняет духовную культуру, которая развивается скачками, с необычайными взлетами и падениями, не связанными с уровнем материального производства. В качестве одного из классических примеров несоответствия между собственно культурным и общественно-экономическим (по А. Веберу, «цивилизационным») процессами обычно приводят золотой век русской культуры, протекавший в условиях социальной и промышленной отсталости России XX столетия.
Если взять такие важные составные части культуры, как нравственность и искусство, т.е. этическую и эстетическую ее стороны, то наши предки, пожалуй, не додумались бы до такой тотальной бесчеловечности, как Хиросима, Майданек или ГУЛАГ, а великие ваятели и художники прошлого посчитали бы сумасшествием некоторые современные «скульптуры» и бессодержательные полотна, считающиеся последним криком моды [2; c.66]. Неверие в прогресс искусства распространено достаточно широко, и один из основателей русского футуризма, поэт и художник Д. Бурлюк, выразил его, например, так: «История искусства — не есть что-то внешнее, от чего можно отвернуться». Похожие взгляды были у Н.А. Бердяева и на революцию, которая в целом представлялась ему, как и многом прогрессивно мыслящим русским людям, «искуплением» и «очищением». «Всякая революция, — писал он, — есть реакция на реакцию, после которой наступает реакция на революцию». Похожих взглядов придерживался П.А. Сорокин. В своем известном труде «Социология революции» (1925) он рассматривает ее как своего рода «провал» в нормальном функционировании общества, причем если первый этап революции действительно обновляют, то за ним с неотвратимой необходимостью наступает второй этап — контрреволюционный. Диктатуры Кромвеля, Робеспьера, Ленина, по мысли Сорокина, показывают неизбежность перерастания революций в свою противоположность. Следует, видимо, согласиться, что в доатомную эпоху войны и революции (т.е. «внутренние» войны) способствовали объединению людей, своеобразному обновлению общества, его «омоложению», созданию новых, более совершенных социальных и экономических структур (послевоенный расцвет Германии и Японии).
Заслуживает внимания точка зрения на войну и таких выдающихся мыслителей XX в., как 3. Фрейд и А. Эйнштейн. В письме «Неизбежна ли война?» Фрейд в 1932 г. писал великому физику: «Вы удивляетесь тому, насколько легко людей охватывает военная истерия, и полагаете, что в людях есть некий инстинкт ненависти и уничтожения, который подталкивает их к войне. И опять я должен полностью согласиться с вами... Желание лишить человека его агрессивных наклонностей практически неосуществимо... Ведь война как будто вытекает из самой природы вещей, имеет под собой твердую биологическую основу, и на практике ее едва ли можно изменить» [7; c.101].
Однако, если задать себе вопрос, какую роль играют войны и революции в развитии культуры, то ответ, думается, будет один: исключительно отрицательную. Ведь любые междоусобицы отвлекают огромные массы людей от созидательного творческого труда. Как известно, разрушать всегда легче, чем строить, и во времена сражений и гражданских смут человек впадает в соблазн морального «расслабления» и, ссылаясь на ложные «идеалы» — не важно какие, национальные или классовые, — снимает с себя чувство личной ответственности за творимое им зло. В нем как бы временно пробуждается уснувший под благотворным воздействием культуры звероподобный пращур. «В революционные эпохи, — писал Бердяев, — обыкновенно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется инстинктами масс». Пафос связан с отрицательным отношением к прошлому. Следовательно, с презрением к «родному пепелищу» и «отеческим гробам». Революционные перехлесты ведут не только к уничтожению огромных материальных и духовных ценностей, накопленных предыдущими поколениями, но и к изгнанию, физическому истреблению и вымиранию человеческого «культурного слоя», «духовной элиты», или, проще говоря, интеллигенции, если, конечно, под этим широким термином не понимать пресловутые «левые силы». Именно деятельность этих последних в прямом и переносном смысле слова превращается в кровавые сабельные удары «революционных конников» по живому телу культуры, отбрасывая ее на целые десятилетия и даже столетия и приводя к гибели некогда цветущие цивилизации.
Лучшие умы человечества мечтали о том времени, когда в мире не будет войн и революций. Для их изжития предлагались разные варианты, и не в последнюю очередь насильственное уничтожение неравенства между людьми, обычно выливавшееся в физическое, истребление сословий и классов. Но исторический опыт показывает: против войн и революций как разгула в человеке его первобытного «звериного» начала есть лишь одно-единственное лекарство — высокий уровень национальной культуры того или иного народа, его гуманистический потенциал. И не случайно, конечно, никто ныне не ждет революции или неспровоцированной извне войны в Швеции, Швейцарии или любой другой процветающей стране Европы, Азии или Америки. Кровь во имя ложно понятых национальных или классовых интересов льется главным образом на голодной и обездоленной «периферии», где для развития материальной и духовной культуры порой просто не хватает средств.
У культуры как исторической категории есть и еще одно очень важное свойство — быть своеобразным барометром надвигающихся социальных потрясений. По мнению Н.А. Бердяева, например, вся русская литература XIX в. свидетельствовала о надвигавшейся революции, а русские писатели, особенно поэты, были полны «жутких предчувствий» грядущей катастрофы.
Резкие перемены в духовной культуре общества становятся как бы прологом революционной бури. Так было накануне 1789 г. во Франции, накануне и в годы Первой мировой войны в России, когда в декабре 1908 г. А. Блок писал: «Так или иначе, мы переживаем страшный кризис. Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа. Мы видим себя уже как бы на фоне зарева...». А вот еще одно красноречивое свидетельство пророческой функции культуры: еще в 1903 г. великий А.П: Чехов Предсказывал: «Года через два, может, три... настанут в России такие события, которые все перевернут вверх дном. Мы переживем такое же время, которое переживали наши отцы накануне Крымской кампании. Только нас ожидает еще худшее испытание. Я это знаю наверняка». Нечто подобное происходит и в наши дни. И люди не должны позволить втянуть себя в очередную оргию насилия, ибо, как говорил Бисмарк: «Революции чаще всего готовят утописты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи» [3; c.146].
Противостояние господствующей культуре, рождение новых ценностных и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Рождение христианства есть, по сути своей, контркультурный феномен. Историк Иосиф Флавий рассказывает о многочисленных народных движениях, когда появлялись люди, свидетельствовавшие о том, что через них Бог будет говорить в мир. Первые ученики Христа были простыми людьми. Можно даже сказать, что они принадлежали к низшим слоям общества. «Когда император Константин сделал христианство государственной религией, — отмечал А. Мень, — принимать христианство было выгодно, ибо его исповедовали сам император и придворные. А Господь Иисус пришел из маленького, никому не известного городка, не был Он поддержан ни школами авторитетных учителей духовных, не имел Он никаких влиятельных лиц в своем окружении. Он был просто учителем из Назарета, и надо было услышать Его слова, понять их вечный священный смысл, принять Его сначала как учителя, и тогда открывалась Его Божественная тайна. Недаром ученикам ее открыл нескоро, и далее не открыл, а она сама открылась в них, и это было при обстоятельствах удивительных».
Первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей породило в последней множество драматических ситуаций. И это не было случайностью. «Нерон устроил ночное освещение в парках, на гуляньях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители — а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов — смотрели, как умирают христиане» [2; c.71].
Таким образом, двухтысячелетняя история христианства в Европе началась с противостояния господствующей культуре, с провозглашения новых святынь и жизненных установлений. Подъем соединенных народных сил в борьбе с персами вызвал второй, еще более богатый расцвет духовного творчества христиан, а завоевания Александра Македонского (IV в. до н.э.), бросив эти созревшие семена эллинизма на древнюю почву культуры Азии и Египта, произвели тот великий эллино-восточный синтез религиозно-философских идей, который, вместе с последующим римским государственным объединением, составляет необходимое историческое условие для распространения христианства.
Христианская культура — это цельная, могучая культура, которая не раз переживала довольно тяжелые испытания, кризисы и внешние давления. Но она выстояла даже в тяжелые годы монголо-татарского нашествия. Первоначальное христианство пришло без внешних атрибутов: без икон и колоколов, без музыки и искусства. Из битвы с язычеством она вышла победителем. Римские императоры вынуждены были признать эту религию, к тому времени уже ставшую самой распространенной в данном регионе мира.
О том, что христианство было тогда контркультурным феноменом, свидетельствует и тот факт, что против него выступали древние писатели, философы, армия, мощное огромное государство. Тем не менее христианство тогда не только выстояло, но и победило. В той же мере отход от христианской культуры предполагает вначале смену ценностных установок. «Европейская культура XIX в., — отмечает И.А. Ильин, — есть, по существу, уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени все более обособляется от христианства, но не только от него — она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар» [5; c.82].
При своем рождении не только религиозная, но и светская культура, как правило, исповедует отречение от официальных канонов, идет ли речь о мировоззренческих, этических или эстетических установках. «Оттого античная культура, — отмечает О. Шпенглер, — и начинается с грандиозного отказа от уже наличествующего богатого живописного, почти перезрелого искусства, которое не могло быть выражением ее новой души».
В известном смысле можно сказать, что всякая новая культура, культура конкретной эпохи рождается как осознание кризиса предшествующей духовной ситуации. С этой точки зрения «первое осевое время», о котором пишет К. Ясперс, есть своеобразный выход из кризиса культуры эпохи возникновения мировых религий. Христианство
В Европе в конце эпохи Просвещения появились странные молодые люди. Они выглядели весьма экзотично. Многие из них носили плащи и кинжалы. Эти люди отвергали такие очевидные ценности эпохи, как материальное благополучие, размеренность и благоденствие жизни, прозаический расчет и здравый смысл. Напротив, они за прозой реальности видели совсем иной мир — призрачный, радостный, неизмеримый и спиритуальный. Многие люди отказывались жить по заветам отцов. Они подвергали сомнению и даже осмеянию их традиции и законы. Мало кто догадывался в ту пору, что Европа стоит на пороге новой культурной эпохи — романтизма. Как заметил А. Доброхотов, «немецкие романтики, пожалуй, острее других своих современников ощутили, что все происходящее — это отнюдь не временное отклонение от идеалов Просвещения, а какой-то естественный и глубинный результат их развития».
Э. Тирьякян еще в середине 70-х годов признал контркультурные феномены мощными катализаторами культурно-исторического творчества. «Глубокое изучение эзотерической культуры, — писал он, — считающейся архаикой западной культуры, по нашему мнению, проливает свет на главные источники изменений в структуре современного общества, которые определяют коллективные представления 6 природной и социальной реальности». Мысль Тирьякяна сводится к тому, что «оккультные» и «эзотерические» контркультурные феномены представляют собой определенное звено между патриархальной и современной культурами.
В работах зарубежных исследователей, таких, в частности, как у. Бейнбридж, М. Гарднер, М. Дилингер, Б. Рассел, Р. Старк, М. Фергюсон, высказывается мысль о том, что в современном западном мире происходит «революция сознания». Она знаменует собой рождение новой культуры. Авторы отмечают и важнейшие признаки новой духовности: формирование установки на личный опыт в противовес схоластическому интеллектуализму и законнической морали господствующих церквей; рост интереса к явлениям экстрасенсорного восприятия и парапсихологии; широкое увлечение разнообразными техниками саморазвития; распространение моды на магию и астрологию, все глубже проникающих в массовую культуру; значительная популярность древних и новых восточных религиозных учений.
В журнале «Нью эйдж» даже предпринималась попытка сопоставить современные ценностные и интеллектуальные установки с характеристиками нового человека. В последнем случае речь идет о целостном восприятии, ощущении внутреннего «Я», развитии подлинной индивидуальности, благоговении перед жизнью, адекватном восприятии реальности в «здесь» и «теперь». Все это говорит о том, что понимание контркультуры как ядра будущих культурных парадигм становится в западной культурологии традиционным.
1.2 Культура как общечеловеческое достояние
Первое, что приходит на ум при попытке толкования слова «культура», — ее понимание как совокупности достижений общества в результате материального духовного развития. Однако культура — это не только результат, но и сам процесс сознательной деятельности, в ходе которого изменяется не только окружающая среда, но и он сам. «Человек становится вполне человеком только в процессе культуры, и лишь в ней, на ее вершинах, находят свое выражение его самые высокие стремления и возможности, — писал Г.П. Федотов. — Только по этим достижениям можно судить о природе или назначении человека» [6; c.161]. Иными словами, культура не сводится лишь к накопленному материальному и духовному богатству, но представляет собой непрерывный творческий акт, единственный способ существования человечества. При этом культура — не случайное хаотическое нагромождение плодов человеческого разума и труда и не стихийный, бесцельный процесс, а сложнейшая, исторически развивающаяся система норм и взаимоотношений, сложившихся за сотни тысяч лет внутри биологического вида и направленных на его выживание и совершенствование. В основе культуры, согласно ее материалистическим концепциям, лежит некий «материальный базис», «развитие производства», а согласно идеалистическим концепциям — некий «мировой разум», «мировой дух» (Гегель) или «божественное провидение» (религиозные философы).
Естественно, все вышеприведенные рассуждения о культуре есть не что иное, как еще одна из бесчисленных попыток ее определения, отнюдь не претендующего на истину в последней инстанции. Каждому, кто интересуется культурой, глубоко «переживает» и понимает ее, представляется возможность предложить свою собственную дефиницию. И, говоря о культуре, совсем необязательно заучивать какие-либо формулировки. Однако в дидактических целях читателю, пытающемуся разобраться в том, что такое культура, важно помнить, что это понятие, по крайней мере, семизначное, вернее, семиаспектное. Культура — это: а) и «результат», б) и «процесс», в) и «деятельность», г) и «способ», д) и «отношения», е) и «норма», ж) и «система», главным и единственным субъектом и преимущественным объектом которых является сам человек. Вторым объектом культуры, помимо человека — ее творца и одновременно продукта, — выступает природа, окружающий мир, лежащий как бы «по ту сторону добра и зла». Отношения между человеком и природой, к сожалению далеко не безоблачные, представляют собой важнейший — экологический — аспект культуры и будут подробно рассмотрены в отдельной главе.
Культура — основной отличительный признак, разделяющий человека и животный мир [5; c.134]. Человек начинается с первого культурного акта, выраженного в разумной деятельности, т.е. в труде. Из этого первого акта, как из крошечного зернышка, брошенного на благодатную почву, в течение тысячелетий выросло могучее древо познания, связанное с человеческим интеллектом и воплощенное в науке; общественные отношения, определяемые чувством нравственности и составляющие предмет этики; а также огромный мир искусства, порожденный присущим человеку чувством гармонии и красоты и составляющий предмет эстетики.
Признавая культуру порождением человека как «венца творения», не следует впадать, однако, и в другую крайность — культурный максимализм, т.е. полный отрыв культуры от жизни, прежде всего в ее чисто биологических проявлениях. Способность ощущать, мыслить, различать добро и зло — свойство, которым наделен организм для своего сохранения и развития. Поэтому не может быть культуры без физиологии, а духовности — без жизненности. Биологическая функция еды выливается в сложнейший и утонченнейший мир кулинарии, а функция продолжения рода — в возвышенный мир человеческой любви в ее самых рыцарских, духовных проявлениях. Такой подход к культуре, в отличие от ее понимания как автономной, чисто духовной сферы, стал пробивать себе дорогу лишь в Новое время. Вот как об этом пишет испанский культуролог X. Ортега-и-Гасет, создатель философии «жизненного разума», или так называемого рациовитализма: «Существенной чертой нового мироощущения является именно решимость никогда и нигде не придавать забвению то, что духовные функции, или культура, являются одновременно биологическими функциями. Культура не может руководствоваться исключительно своими объективными, или трансвитальными, законами, она в то же время подчиняется и законам жизни. Нами управляют два противоположных императива. Человек, живое существо, должен быть благ — приказывает один из них, императив культуры. Благо должно быть человечным, жизненным, следовательно, совместимым с жизнью и необходимым ей — говорит другой, жизненный императив. Обобщив их, мы приходим к такому двухстороннему предписанию: жизнь должна быть культурной, но и культура обязана быть жизненной. Речь идет, таким образом, о двух инстанциях, которые регулируют и направляют друг друга. Любой перевес в сторону одной из них неизбежно приводит к вырождению. Бескультурная жизнь — это варварство; безжизненная культура — византинизм» [2; c.70].
2. Анализ взаимосвязи истории и культуры
В старину, особенно в древнюю эпоху, условия общественной жизни изменялись медленно. Поэтому история представлялась людям в виде калейдоскопа повторяющихся событий. Из века в век люди рождают детей, радуются и печалятся, любят и ненавидят, развлекаются, трудятся, умирают. Меняются поколения, и все повторяется снова и снова. Как сказано в Библии, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» [4; c.10].
Анализируя изученный материал, следует, что разнообразие культур — очевидный исторический факт. Существует ли какое-либо единство в этом разнообразии? Каковы место и роль локальных культур в мировом культурно-историческом процессе? Есть ли какие-то закономерности, определяющие развитие отдельных культур и общечеловеческой культуры в целом? Ответы на подобные вопросы и дает подробное изучение культурно-исторического процесса.
Попытки создания теоретической концепции, которая раскрыла бы закономерности культурно-исторического процесса, предпринимались многими философами и учеными. Однако общепризнанной историко-культурологической теории до сих пор нет. В выше изложенном материале дается краткий обзор наиболее известных и оказавших существенное влияние на развитие современной культурологической мысли теоретических концепций культурно-исторического процесса. Анализируя изученные статьи, мне предоставляется возможность самостоятельно определить свою позицию по отношению к ним.
Итак, с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. Прогресс – закон исторического развития человечества.
Однако уже в глубокой древности родилось представление о том, что с течением времени происходят какие-то перемены в жизни общества. В лучшую или худшую сторону?
Согласно древнегреческому поэту Гесиоду, жизнь людей и сами люди постепенно деградируют, становятся все хуже и хуже. Идеализация прошлого и пессимистический взгляд в будущее —
очень характерное настроение для эпохи распада родовых отношений и возникновения классовых антагонизмов. Это-настроение отразилось также в иудейском, а затем и христианском учении об утраченном рае и грядущем Страшном суде и конце света. Недовольство существующими порядками и впоследствии заставляло людей сожалеть о прошлой, по их мнению, более счастливой жизни. Возвратиться от пороков цивилизации назад к «золотому» веку призывал в XVIII веке Руссо. Этот призыв повторяют и сегодня многие люди, напуганные социальными конфликтами, экологическими проблемами, угрозой гибели человечества.
Противоположное понимание истории человечества связано с идеей прогресса, утверждающей, что с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. С 17-18 веков, в эпоху формирования индустриального общества и быстрого развития науки и техники, философы-просветители пытались осмыслить историю как путь совершенствования общества на основе развития культуры. Уверенность в том, что освобождение человеческого разума от религиозного догматизма и ломка феодальных устоев приведут к созданию нового, рационального общественного устройства — «царства разума», порождала социалистические проекты разумной организации общества. «Золотой век» человечества рисовался не в прошлом, а в будущем.
Идея прогресса стала одной из самых популярных в общественной мысли 18-19 веков. Предполагалось, что существуют единые законы истории, которые определяют последовательность этапов этого продвижения, так что все народы, хотя и с разной скоростью, движутся по одному и тому же историческому пути. Повсюду на Земле этапы общественного развития с железной необходимостью сменяют друг друга, поэтому все народы рано или поздно проходят в принципе одинаковые стадии общественного развития, и развитие культуры везде протекает по одним и тем же законам [1; c.17]. В философии выдвигались различные взгляды относительно движущих сил общественного прогресса и законов истории, определяющих его ход и последовательность сменяющих друг друга состояний общества и культуры.
Заключение
Итак, культура в отличие от отдельных, «региональных» направлений человеческой деятельности, не создается целенаправленными актами, но является объективным результатом их суммы или —с другой стороны — исходным условием их осуществления. Культуральный подход предполагает поэтому не только анализ локальных достижений того или иного типа знания, умения, поведения, но и сравнительный, компаративистский анализ явлений со сходной культурной «внутренней формой». Это создает непреодоленные пока наукой методологические трудности (как, например, корректно идентифицировать «импрессионизм» в живописи и «импрессионизм» в музыке, при том, что интуитивно ясно их сходство?), но все же является необходимой задачей наук о культуре, поскольку позволяет выявлять общие процессы, «большие» стили, системы ценностей: то, что называется «духом времени».
Из существования культуры как общечеловеческого способа освоения природы не следует, что сами собой понятны ее нормы, ценности, язык, символы, мировоззренческие схемы. Любая состоявшаяся культура непонятна «извне» и требует расшифровки, если эта культура в прошлом, или благожелательного диалога, если это — современная культура. (Последнее особенно важно в свете современного процесса глобализации культуры) Так же не является безусловной та или иная качественная градация культур: культура налична как многообразие вариантов, и попытка определить их «ценность» (какой бы ее критерий мы ни выбрали) так же сомнительна, как определение сравнительной ценности биологических видов. В то же время, оценочный анализ возможен там, где можно содержательно сформулировать «цель» данной культуры или определенной стадии ее развития. (Хотя история показывает, что «незрелые» или «наивные» формы культуры со временем могут оцениваться как привлекательная альтернатива или же раскрывать свои непонятые дотоле глубины).
Существуют объективные законы истории, в соответствии с которыми человечество идет по пути исторического, в том числе культурного прогресса.
Исторический прогресс однолинеен: он представляют собою движение вперед по единой, общей для всего человечества магистрали. Человеческое общество проходит ряд закономерно сменяющих друг друга стадий, каждая из которых характеризуется определенным уровнем развития культуры.
Переходя от одной стадии к другой, общество постепенно поднимается на все более высокий уровень культуры.
В каждую историческую эпоху существуют народы, находящиеся на разных стадиях прогресса. Поэтому уровень культурного развития народов различен: есть народы отсталые и передовые. Отсталым народам необходимо поднять свою культуру до уровня передовых.
Наиболее высоко по лестнице прогресса поднялись европейские народы. Поэтому европейская культура — наиболее передовая культура эпохи, и до ее уровня дальнейший прогресс должен поднять культуру всего неевропейского мира.
Список источников и литературы
1. Бухаров А.Ю. Развитие культуры в зеркале европейской культуры. // Вопросы философии. 2006. № 4.
2. Введение в культурологию: Учеб. пособие для вузов / Под ред. Е.В.Попова.-М.: ВЛАДОС, 1996.
3. Гуревич П.С. Культурология: Учебник. –М., 2005.
4. Жаркова С.Ю., Семенов М.О. Идея общественного прогресса. // Социс. 2005. № 9.
5. Кармин А.С. и др. Культурология: Учебник. –СПб., 2005.
6. Культурология: Учебное пособие для ВУЗов / Под ред. А.А. Радугина. -М., 1996.
7. Культурология в вопросах и ответах: Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 1997.
8. Культурология: Учебное пособие для ВУЗов / Под ред. А.А. Радугина. -М., 2006.
9. Мамонтов А.С. Культурология: Учебник. –М., 2005.