Идентичность этнонимов "Руги" и "Русь" можно признать очевидным, так же как и возможное существование двух государств с именем Русь. Русь западно-балтийская и Русь новгородско-киевская, восточная. Обе Руси сохранили исторические связи, поскольку Русь восточная возникла от Руси западной, наиболее кельтской.
"Слово "росс" в значении "леса" известно также ирландскому языку". И далее: "Байер и затем Шафарик обратили внимание на то, что в древнем языке индоевропейцев слово "рос", "Ра" означало реку, почему многие реки носили название "Рос" и "Руса". Байер, в частности, отметил, что в кельтском языке "рус" или "рос" означает также озеро..." Интересно, что "лес" и "знание" синонимы для друидического кельтского мира. Теперь о варягах. "Варанги по происхождению кельты, служащие по найму у греков". Кстати сказать, это единственное свидетельство источников, где вообще говорится о национальности варягов. Намечается линия: галатская гвардия византийского императора - ее сменяет варяжская, состоящая из русских. Любопытно, что в народных песнях припонтийских греков воспеваются маранги. Этим именем и теперь дразнят иностранцев. Маранги - это другой выговор слова варанги. "Дело в том, что чередование звуков "в" и "м" характерно для кельтских языков в центральном районе Малой Азии, о которых в данном случае идет речь, с III в. до н.э. жили галаты - потомки четырех кельтских племен. В V в. н.э. они еще сохранили самобытность и язык. Не исключено, что какие-то реликты своей культуры они сохранили и в рассматриваемое время, естественно, что и сами варанги могли давать повод для разных звучаний их имен".
Выше уже говорилось о колоссальном кельтском влиянии на славянские народы - более того, само становление славянского этноса в его современном понимании есть ничто иное, как этногенез пришлых кельтских племен с праславянскими. Кельты не были этнически единым народом - их объединяла загадочная кельтская религия, как сейчас объединяет различные народы христианство, ислам, буддизм.
Поэтому многие традиции, как культурные, так и религиозные были бережно сохранены славянами и удивительным образом совпадают с современными наследниками культуры кельтов: ирландскими, шотландскими, уэльскими, бретонскими.
Загадочная кельтская душа удивительным образом оказалась близка не менее загадочной для остального запада славянской душе. Чего бы мы не коснулись: фольклора, изобразительного искусства языческого или христианского периодов, обычаев, религиозных обрядов, представлений о происхождении мира и человека, музыки, мы везде находим параллели двух миров - славянского и кельтского. И, что удивительнее всего, больше всего параллелей с кельтской культурой мы находим на севере Руси, в Новгородской и Псковской земле.
Наиболее яркие параллели в декоративно-прикладном искусстве видны при сопоставления орнаментов росписей в древнерусских храмах, деревянной резьбе, вышивке, ювелирных изделиях, книжных миниатюрах, в рукописных книгах и т.д. Одним из удивительных и в чем-то загадочном проявлении этих связей выразилось в традиции изготовления каменных крестов в круге, которая широко распространена в Ирландии и на северо-западе Древней Руси. Это уникальное явление культуры имеет место только в столь отдаленных друг от друга территориях.
Не меньшее удивление вызывает схожесть языческих храмов балтийских славян с кельтскими аналогами. Любопытно, что подобный языческий храм был обнаружен при раскопках в Старой Ладоге.
Задачей настоящей книги не является подробный анализ и детальное исследование влияния кельтского искусства на славянское. Поэтому мы ограничимся кратким очерком на эту тему, показав лишь наиболее яркие примеры этого влияния.
Кресты в круге
Подобные кресты имели наиболее широкое распространение в Ирландии и известны там с VIII в.
Встречаются они также в Шотландии, Уэльсе и собственно в Англии, хотя появились там позднее и при явном ирландском влиянии. Известны, как памятные, обетные, так и намогильные кресты.
В России подобные кельтским кресты известны только на территориях Северной Руси. Время их появления не совсем понятно, поскольку часто они вмонтировались в церковные стены, когда церковь строилась на месте или рядом со старым уже заброшенным кладбищем, то есть позабытые кресты, как правило, древнее самих церквей, в стенах которых они появляются не ранее XIV в. .
"Порховский уезд, д. Гучина. Близ того селения находится несколько старинных сосен. Среди них имеется вытесанный из дикого камня крест с надписью, разобрать которую, по заверению свящ. Пятницкого, невозможно. Прежде крест этот был вделан в каменную плиту, а ныне он прислонен к одной из сосен. У этого креста ежегодно в праздник Вознесения совершается молебствие, при значительном стечении народа... Холмский уезд. На некоторых пяти курганах стояли каменные кресты, но крестьяне перевозили их на свои кладбища". Ситуация с русскими каменными крестами, описанная псковским краеведом Ф.А. Ушаковым, еще более усугубилась в советское время. Их или свозили в музеи, либо попросту уничтожали, а отсюда и сложности их датировки. Самые ранние кресты немногочисленны и в основном имеют новгородское происхождение.
Из наиболее ранних можно назвать следующие памятники: каменный крест на меже Юрьева монастыря под Новгородом, который упоминается в межевых грамотах великого князя Всеволода Мстиславича и великого князя Изяслава Мстиславича; под бывшей Владимирской церковью, построенной над воротами Новгородского кремля, в его стене был помещен большой каменный крест с надписью: ""Господи спаси и помилуй раба своего Симеона грешного чернеца Оркажа монастыря. Аминь". Поставлен святой крест в лето 6758 месяца августа в 15 день на память святая Богородица Успения Владычица"; из Троицкого монастыря г. Боровичи был в 1920 г. передан в музей каменный крест в круге с резными, рельефными изображениями, датируемый XIII в.; каменные кресты из села Воймерицы, датируемый XII в.; очень интересный каменный крест с конусообразным навер-шием был установлен на вершине одного из курганов у деревни Иворово, в котором было обнаружено захоронение знатной женщины.
Следует отметить, что на самых древних кладбищах севера надгробные кресты обнаружены только в виде осколков. Известны кресты в круге, которые считались чудотворными и обладали лечебными свойствами. Наиболее значительным памятным крестом считается новгородский крест, посвященный архиепископу Алексию. По форме русским крестам наиболее близки: английский крест из Уитхорна, Уигтауншира и крест из Кэрью.
Необходимо отметить, что кресты в круге встречаются часто в декоративно-прикладном искусстве, как кельтов, так и славян в еще языческий период и являются скорее всего постепенной модернизацией какого-то солярного символа, скорее всего свастики.
Этот символ встречается очень часто на славянских и кельтских украшениях и днищах гончарных сосудов и имеет скорее всего древнейшее индоевропейское происхождение наряду с трехлучевой свастикой в кругу.
Некоторые элементы, в частности конические навершия, напоминающие русскую княжескую шапку, имеют языческие корни.
Каменные идолы и храмы
Кельтские храмы квадратной формы появляются уже в римский период в Галлии. Встречаются они и в Британии. Иногда эти храмы имеют круглую форму.
Необходимо сразу отметить, что подобную форму храмы имели только в кельтском и славянском мире.
О роскоши священных зданий поморян свидетельствует Герборд: "В городе Штетине находились четыре здания, называемые континами, - пишет он. - Одна из них, главнейшая, была построена с удивительной отделкой и искусством внутри и снаружи, по стенам ее находились резные выдающиеся изображения людей, птиц и зверей, представленные столь естественно и верно, что, казалось, они дышат и живут, но, что редко встречается, краски наружных изображений отличались особой прочностью: ни снег, ни дождь не могли потемнить или смыть их, таково было искусство живописцев! В этом здании, по старому обычаю предков, приносилась законом определенная десятина награбленных богатств, оружия врагов и всякой добычи, приобретенной в морских или сухопутных боях, здесь сберегались золотые и серебряные сосуды и чаши, которые в праздничные дни выносились как будто из святилища, и знатные и сильные люди гадали, пировали и пили из них. В честь и украшение богов, в главной контине сохранялись также огромные рога туров, украшенные позолотой и драгоценными каменьями и пригодные для питья рога, приспособленные к музыке, кинжалы, ножи и всякая драгоценная утварь, редкая и прекрасная на вид. Три другие контины менее уважались и менее были украшены, внутри их кругом расставлены были скамьи и столы, потому что тут происходили совещания и сходки граждан: в определенные дни и часы они собирались затем, чтобы пить, играть или рассуждать о своих делах. В городе Гостькове находился храм, отличавшийся, по словам Эбона и Герборда, своей величиной, искусной отделкой и великолепием. На постройку его жители истратили триста талантов и гордились им, так как он составлял замечательное украшение города".
Нельзя не упомянуть и о фантастическом, но не лишенном интереса описании идолов и священных зданий славян, нашедшем место в сочинении "Золотые луга" мусульманского писателя X в. Аль-Масуди, по свидетельству которого славяне в то время частью исповедовали христианство, частью же были язычниками и солнцепоклонниками. "В славянских краях, - пишет названный автор далее, - были здания, почитаемые ими. Между другими было у них одно здание на горе, о которой писали философы, что она одна из самых высоких гор в мире. Об этом здании существует рассказ о качестве его постройки, о расположении разнородных его камней и различных их цветах, об отверстиях, сделанных в верхней его части, о том, что построено в этих отверстиях для наблюдения над восходом солнца, о положенных туда драгоценных камнях и знаках, отмеченных в нем, которые указывают на будущие события и предостерегают от происшествий пред их осуществлением, о раздающихся в верхней его части звуках и о том, что постигает их при слушании этих звуков, производимом этими звуками на слушателей). Другое здание было построено одним из их царей на черной горе, его окружают чудесные воды, разноцветные и разновидные, известные своей пользой. В нем они имели большого идола в образе человека, представленного в виде старика с палкою в руке, которою он двигает кости мертвецов из могил. Под правой его ногой находятся изображения разнородных муравьев, а под левой - изображения пречерных воронов, черных крыльев и других, также изображения странных хабаш
В земле редарей, по описанию Титмара, находился город, называющийся Ридигост, имеющий треугольную форму и снабженный тремя воротами. Двое из этих ворот служили для пропуска всех желающих. У третьих, восточных ворот, обращенных к морю, находилось искусно построенное из дерева святилище, покоившееся, вместо фундамента, на рогах зверей.
Но самое подробное описание славянского храма, расположенного в священном городе Аркона, сделал Саксон Грамматик, позволившее специалистам реконструировать его. "Посреди города лежит открытая площадь, на которой возвышается деревянный храм прекрасной работы, но почитаемый не столько за великолепие зодчества, сколько по величию бога, коему здесь воздвигнут кумир. Вся внешняя сторона здания блистала искусно сделанными барельефами различных фигур, но безобразно и грубо раскрашенными. Только один вход был во внутренность храма, окруженного двойною оградою: внешняя ограда состояла из толстой стены с красною кровлею: внутренняя - из четырех крепких колонн, которые, не соединяясь твердою стеною, увешаны были коврами, достигавшими до земли, и примыкали к внешней ограде лишь немногими арками и кровлею".
До недавнего времени считалось, что подобные храмы существовали только у западных славян, однако раскопки в Старой Ладоге показали, что аналогичные храмы строились и на севере Древней Руси. Кстати, во многих исландских сагах, посвященных святому Олафу, норвежскому королю, чья молодость прошла при дворе князя Владимира в Ладоге и Новгороде, говорится о посещении Владимиром языческого храма.
Западные славяне хранили связь со Старой Ладогой. Поселения же на острове Рюгене, где стоял описанный выше знаменитый храм Святовита "... в первой половине и середине IX в. поддерживал прямые сношения с областью Ладоги". Видимо, здесь играла роль память прародины ильменских славян. По одной из версий легендарный Рюрик пришел именно из этих западнославянских земель, где, кстати, существовал в Средние века город Рерик. Вообще в языческой славянской мифологии Рерик - это сокол, сопровождающий Святовита. Знаменитый трезубец Рюриковичей при этом здорово напоминает сокола в боевом полете и нередко встречается в Малой Азии, особенно на монетах Понтийского царства времен прихода туда галатов. Найденное в Старой Ладоге на Варяжской улице языческое культовое строение удивительным образом напоминает храм в Арконе на острове Рюгене, описанный Саксоном Грамматиком. Некоторые особенности этого памятника сближают его с другим храмом IX-X вв. на поселении Гросс-Разен.
Каменные и деревянные идолы кельтов и славян также имеют множество сходных черт - от многоголовости до совпадения в различных атрибутах. Подчеркнутая примитивность в изображении богов не есть плод неумения придавать реалистичные формы, а скорее намеренная схематичность, столь свойственная как кельтскому, так и славянскому искусству. Вместе с тем, средневековые христианские хронисты восхищались мастерством западных славян в изготовлении языческих идолов и украшении храмов.
Как уже говорилось выше, подобные квадратные формы языческих храмов были перенесены в Малой Азии на христианские. И уже как Византийская традиция попали на Древнюю Русь, где первые храмы были тоже квадратной формы. Каменная резьба многих древнерусских храмов имеет многочисленные языческие мотивы, схожие с мотивами кельтских христианских храмов. Посмотрите, как похожа каменная панель из Йорка на резные изображения мифических зверей на стенах русских храмов.
Орнаменты
Наиболее явно кельтское влияние на славянское искусство проявляется при сопоставлении орнаментов.
Выше уже говорилось, каким путем кельтские традиционные орнаменты попали в византийское христианское искусство. Однако наиболее яркое выражение эти орнаменты приобрели в искусстве Северной Руси. Это касается и архитектурного декора, орнаментов фресок, ювелирного искусства, древнерусской книжной графики. Достаточно посмотреть на орнаменты фресок храма Святого Георгия в Старой Ладоге, чтобы убедиться, что они имеют кельтское происхождение, хоть и расписывались константинопольскими мастерами.
Удивительно схожи заглавные буквы инициалов новгородских средневековых рукописей с такими же буквами и стилем оформления ирландских рукописных книг. Многие исследователи связывают русское орнаментальное искусство со скандинавским. Вместе с тем известный факт, что само скандинавское искусство имеет кельтские истоки.
"Кстати, в контексте северного происхождения по меньшей мере важной составной частью будущих кельтов становится вполне объяснимым длительное переживание на Севере многих черт кельтской культуры, в частности, орнаментов и форм украшений и орудий, позволяющее порой рассматривать Северную Европу как наиболее отсталую зону кельтской культурной общности". Известный факт, что вендельская археологическая культура, широко распространенная в Скандинавии, образовалась под сильным влиянием кельтской культуры, получившей в дальнейшем, уже в эпоху викингов сильнейшую подпитку с Британских островов.
Многочисленные кельтские орнаменты, составляющие один из признаков вендельского времени, а также накладки и пластинки с изображениями десятков стилизованных до неузнаваемости животных - это фундамент грядущих стилей эпохи викингов. Так что здесь славяне и скандинавы имеют общих учителей.
Оборонительные сооружения
"Все галльские стены обыкновенно были такого устройства: на землю кладут во всю длину прямые и цельные бревна параллельно друг другу, с промежутком в два фута; они связываются внутри поперечными балками и густо покрываются землей, а спереди указанные промежутки плотно заполняются большими камнями. Положив и связав их, сверху кладут другой ряд с соблюдением того же расстояния между бревнами. Однако бревна крепко сдерживаются каменной кладкой. Так, рядами выводится вся постройка, пока стена не достигнет надлежащей высоты.
Это сооружение имеет довольно приятный и разнообразный вид вследствие правильного чередования бревен и камней, лежащих рядами по прямым линиям; но, кроме того, оно вполне целесообразно, в смысле успешной обороны городов, так как от огня защищает камень, а от тарана - деревянная кладка, которую нельзя ни пробить, ни вытащить, ибо она состоит из цельных бревен - обыкновенно, в сорок футов длиной - и внутри, надлежащим образом связана".
Это описание кельтской крепости удивительным образом совпадает с археологическими данными. Причем, что особенно важно, совпадает по конструкции с западнославянскими крепостями. Более того, подобная крепость не так давно была раскопана археологом В.А. Рябининым в Любше, недалеко от Старой Ладоги и осторожно датирована VIII в. "Внутренняя часть ее вала была сооружена из каркасных деревянных конструкций, засыпанных глиной и утрамбованных. На валах стояли внушительные деревянные сооружения. С наружной стороны вал был обнесен подпорной стенкой из колотой известняковой плиты. Истоки подобных фортификационных традиций восходят к славянам Центральной Европы - жителям Подунавья, Великой Моравии и Польши. Именно выходцы с этих территорий и построили крепость. Любша, как ключевой укрепленный пункт, на протяжении около двухсот лет держала под контролем стратегический перекресток международных водных магистралей эпохи раннего средневековья: Великий Волжский путь из Балтики в Каспийское море и летописный путь "из варяг в греки", соединявший Север с Черным и Средиземным морями". Не правда ли, описание любшанской крепости, сделанное профессиональным археологом, до мелочей совпадает с описанием кельтских крепостей, сделанное Юлием Цезарем? Кстати сказать, сам топоним Любша имеет многочисленные аналоги в западнославянском мире.
Интересно и местоположения этих крепостей: "Тамошние города обыкновенно были расположены на конце косы или на мысу, и к ним нельзя было подойти ни с суши, так как два раза за день, через каждые двенадцать часов, наступал морской прилив, ни с моря, так как при наступлении отлива, корабли терпели большие повреждения на мели".
Необходимо отметить, что славяне так же имели обыкновение строить свои города-крепости на мысах, образованных впадением одной реки в другую. Достаточно вспомнить Псковский и Новгородский кремли, Любшанскую и Староладожскую крепости. Вода для кельтов и славян, помимо чисто оборонительного значения, имела и сакральное. Не зря у славян слова "оберег", "оберегать", "берегини" происходят от слова "берег". К тому же речная преграда еще разделяла пространство на "свое" и "чужое".
Бусы стеклянные глазчатые
Выше, в первой главе, уже говорилось о том, что среди кельтских украшений пользовались большой популярностью глазчатые бусы, производство которых было широко налажено в кельтском мире. Видимо, эти бусы имели и ритуальное, охранительное значение, как, впрочем, и все ювелирные украшения, несли еще и функцию оберегов. Скорее всего бусы, похожие на глаза, охраняли от сглаза.
На севере Древней Руси тоже известны многочисленные находки глазчатых, стеклянных ус. Более того, в Старой Ладоге была обнаружена мастерская по производству глазчатых бус, датированная VIII в. Археологи считали, что их производство было налажено по арабской технологии. Однако гораздо естественней предположить, что производство подобных глазчатых бус было перенято от кельтов, с которыми славяне имели не просто тесные отношения, а как было сказано выше, именно кельтезированное и даже смешанное славяно-кельтское население, появившееся на берегах Волхова, Ладоги и оз. Ильмень. Тем более, что изготовляемые в Ладоге "глазки", так назвал эти бусы первый русский летописец, не только похожи на кельтские, а имеют, с точки зрения лингвистики, скорее всего кельтское происхождение. Глаза в те времена называли "очи". Впоследствии название глазчатых бус закрепилось в русском языке для обозначения органов зрения.
Сопоставление культурных традиций кельтов и славян, особенно на северной периферии славянского мира, показывает не только то, насколько глубокими были корни этого взаимовлияния, но и то, что жители Северной Руси на протяжении всего средневековья не прерывали культурных и экономических контактов с остатками могучего прежде кельтского мира.