Ульяновский государственный технический университет
Кафедра «История и культура»
Реферат
по теме:
«Чайная церемония в Японии»
Выполнила: ст. гр. Фкд-21
Баширова Д.Ф.
Научный руководитель:
Сидорова Г.П.
Ульяновск
2009
Содержание
Содержание. 2
Введение. 3
1. История развития чайной церемонии. 4
2. Принципы чайной церемонии. 11
3. Символика чайной церемонии. 14
4. Чайное действо. 19
5. Чайный ритуал наших дней. 24
Заключение. 27
Список использованных Интернет-ресурсов. 28
Введение
Японская чайная церемония - что это? Традиция, искусство, блажь или что-то другое, непостижимое для понимания обывателя? Ты входишь, оставляя на пороге сандалии, покрытые пылью шумных мостовых, зависть, разъедающую сердце еще сильнее, чем время, оставляешь все, что может помешать тебе слиться с природой и ощутить удивительную внутреннюю гармонию.
Древняя культура Японии насыщена непривычными для нас символами и традициями, загадочными, как иероглиф. Одна из таких традиций — знаменитая на весь мир чайная церемония.
Этот ритуал на протяжении столетий в практически неизменном виде исполняют почти в каждом японском доме. Девушки еще в школе запоминают основы старинного искусства. Умеют проводить чайную церемонию и многие мужчины. Человеку, вошедшему в жилое помещение, обязательно предложат чашку чая. В офисах существуют специальные комнаты, где в десять часов утра и в три часа пополудни для чаепития собираются все сотрудники. Неподготовленного зрителя чайная церемония может даже разочаровать. Ну, нет в ней, на первый взгляд, ничего особенного — просто затянутое чаепитие.
Обыденная бытовая процедура чайного напитка была превращена здесь в особое канонизированное действо. “Режиссура” ритуала строилась по законам художественной условности близкой к театральной. Архитектурное пространство организовывалось с помощью классических искусств, но при этом цели ритуала были не художественные, а религиозно-нравственные.
Философия чая - это не просто эстетизм в обычном значении слова, ибо она, соединяя в себе этику и религию, выражает наше представление о человеке в природе. Эта философия олицетворяет настоящий дух восточной демократии, делая всех своих приверженцев аристократами по вкусам. Жидкий янтарь в фарфоровой чашке может дать посвященному ощущение соприкосновения с мягкой сдержанностью Конфуция, с остротой Лао-Цзы и со всей мудростью Востока.
Так давайте ненадолго окунемся в этот загадочный мир чая, попробуем приоткрыть завесу тайны окружающую чайную церемонию и разгадать смысл этого ритуала.
1. Истори
я развития чайной церемонии.
Мы не располагаем точными свидетельствами того, в какое время чай появился в Японии. Похоже, однако, что уже в эпоху Нара (VIII век) он был достаточно хорошо известен благодаря японским монахам, посещавшим Китай и невольно вовлечённым в атмосферу царившего там всеобщего интереса к чудесному напитку.
То отношение к «нектару небожителей», какого удостаивался чай в Китае, где он считался средством, помогающим проникнуть в иное духовное измерение, преодолеть притяжение мирских привязанностей и земных забот, передалось и японцам. Можно предположить, что для высших слоёв японского общества хэйанской поры (794 - 1185) чай, будучи отзвуком далёкой танской культуры, становится способом обозначить свою причастность к китайской цивилизации. Исполненный волнующе-экзотического аромата, он занимает особое место в формировании поэтического климата эпохи.
Новую страницу в истории японского чая открывает буддийский монах Эйсай (1141 - 1215), которому отводится особая роль в распространении дзэнского учения в Японии. Дважды побывав в Китае, он стал свидетелем огромной популярности чудодейственного напитка в этой стране, где верили, что «если употреблять чай регулярно, можно обрести крылья и стать мудрецом». Однако отношение самого японского монаха к чаю лишено поэтизации и почти мистической ауры, какой этот напиток был окружён в Срединном государстве.
Интерес Эйсая к чаю – предельно прагматический, сводимый главным образом к целительным свойствам драгоценного напитка, «его способности преодолевать демона сна, мешающего при длительных медитациях в дзэнских монастырях».
Знания, которые Эйсай получил в Китае относительно чая, способов его культивирования, применения и лечебных качеств легли в основу трактата, созданного им за год до смерти (1214 год) и названного «Кисса Ёдзёки» («Записки о питие чая во имя пользы и здоровья»). Озабоченный выживанием людей в тяжёлые времена Конца Закона, которые, судя по обилию кровавых и драматических событий японской истории конца XII – начала XIII столетия, уже, похоже, наступили, Эйсай с надеждой думал о чае как о панацее от всех физических недугов.
Привезя из Китая в 1191 году семена драгоценного растения, способного проявлять несравненные целебные свойства и обеспечивать долгую жизнь, Эйсай поделился ими с упомянутым уже монахом Мёэ, который посадил их на территории храма Кодзандзи в районе Тоганоо.
Мёэ, как известно, был обладателем металлического чайника с выгравированным на нём весьма любопытным перечнем «десяти достоинств чая», свидетельствующим не только о широком спектре его целебных свойств, но и о способности оказывать магическое воздействие, обеспечивать защиту и покровительство богов:
1. Отсутствие вреда от регулярного употребления.
2. Божественное покровительство Будды. 3. Милосердие по отношению к младшим. 4. Гармонизация пяти органов (печени, лёгких, селезёнки, почек, сердца). 5. Продление жизни. 6. Преодоление сонливости. 7. Освобождение от желаний. 8. Избавление от заболеваний. 9. Покровительство синтоистских богов. 10. Спокойствие и самообладание перед лицом смерти.
Похоже, что буддийские монахи преуспели в распространении чая в стране, ибо уже XIII-XV века оказались свидетелями безудержного всплеска популярности напитка, ставшего в среде представителей высших сословий частью их досуга. С самых давних пор излюбленным способом времяпрепровождения знати были так называемые моноавасэ - игры-конкурсы, развлечения, связанные с оценкой и сопоставлением между собой различных объектов – произведений живописи, цветов, ароматических смесей, вееров и морских раковин… Своё место в этом ряду занимают в начале XIV столетия состязания по угадыванию сортов чая, выращенного в той или иной местности, а точнее, по определению отличий хон-тя («истинного» чая из района Тоганоо) от хи-тя («не-чая», «ненастоящего» чая, собранного в иных областях Японии).
Подобные конкурсы, во время которых предлагалось иногда до ста различных сортов чая, приобретали характер азартных игр, ибо победитель получал большую сумму денег или удостаивался призов, в разнообразии и оригинальности которых изощрялись участники подобных собраний.
Дух и интересы эпохи не могли не сказаться на характере развлечений самого сёгуна и его окружения. То были роскошные чайные приёмы с дорогой и изысканной чайной утварью китайского происхождения (карамоно) с обильными угощениями, с танцовщицами и общими банями.
По образцу китайской сунской чайной церемонии японские монахи сформировали собственный ритуал совместного потребления чая. Монахом, который познакомил с этим ритуалом японцев, был Дайо, Народный Учитель (1236-1308 гг.). Это произошло полвека спустя после Эйсая. У Дайо обучились первые чайные мастера — также монахи. Веком позже священник Иккю Содзюн (1394—1481), настоятель храмового комплекса Дайтокудзи в Киото, обучил чайной церемонии своего ученика Мурата Дзюко (Сюко), с именем которого связан следующий этап в истории чая в Японии. Будучи одним из самых одарённых учеников дзэнского монаха Иккю, Сюко пропитался идеями своего духовного наставника, поучающего, что в основе чайного ритуала лежит буддийское учение. Он, переосмысливая под влиянием Иккю значение чайного действа, выводит его на совершенно иной уровень духовности. Мурата Дзюко стремился воплотить внутреннюю сосредоточенность и душевное согласие участников собраний в эстетике искусства чая.
Согласно «Вакан тяси» (книга о чае, написанная в начале XX столетия.), в беседе с сёгуном Сюко заметил: «Чай – это не игра, не техника приготовления напитка, и, тем более, не развлечение». Он впервые заговорил о чайном ритуале как о действе, имеющем религиозный подтекст, глубокое духовное. . Он проповедовал, что Истина Будды может открыться, может быть познана даже в жестах, сопровождающих наполнение чайной чаши горячей водой (язык жеста имеет в буддизме, как, впрочем, и во многих других религиях, огромное значение). Он утверждал, что чайная церемония - это не просто употребление определенного напитка, а способ приобщиться к философии искусства питья чая.
Мурата следовал положенной в основе церемонии идее «ваби» — стремлению к простоте и естественности, отчасти, в противоположность пышности и роскоши самурайских «чайных турниров». Роскошным пирам чайных турниров он противопоставил естественность и простоту. Чайная церемония, которую Мурата проводил сам, была попыткой отрешиться от забот и тягот бренного мира, уйти от суровой действительности в обстановку тишины и умиротворенности.
Мурата впервые сформулировал четыре принципа чайной церемонии: гармония («ва»), почтительность («кэй»), чистота («сэй») и тишина, покой («сэки»). Причем тишина, покой понимались им как просветленное одиночество.
Человек на протяжении чайного ритуала, как в зале медитации буддийского храма, отстраняется от страстей и желаний, достигая такого состояния, какое в японском языке выражено понятием саммай (от санскр. Самадхи – «глубокое сосредоточение»). Руководствуясь эстетическими представлениями своего дзэнского наставника Иккю, Сюко учил тому, чтобы чайное действо проходило в непритязательном и скромном, похожем на пристанище отшельника помещении – соан (букв. «соломенная хижина»), – размеры которого он уменьшил до четырёх с половиной татами (около девяти квадратных метров). И это пространство, сжатое до крохотных размеров, начинало наделяться особой символической значимостью в представлении человека, стремящегося к преодолению ограниченности своего «я». «Вакан тяси» рассказывает о Сюко: «Чаепития он проводил в соломенной хижине, называемой сукия, на стене которой вывешивал свиток. … В тесном помещении, подобном внутренности сосуда, он обретал ту же степень покоя и отрешённости, какую имел бы, находясь в просторном зале». Свиток, украшающий специальную нишу (токонома), со времени Сюко становится важнейшим элементом в интерьере чайной комнаты, эстетическим и эмоциональным центром всего действа, пробуждающим определённый поток ассоциаций.
Эстафету отношения к чаепитию как к ритуалу, исполненному потаённого значения, принял Такэно Дзёо (1502 - 1555), житель города Сакаи. Не будучи непосредственным учеником Сюко, он оказался продолжателем его идей и традиций в отношении пути, по которому будет развиваться чайное действо. Считается, что Дзёо первым заговорил о стиле «ваби» как об особом эстетическом феномене, воплощающем саму душу чайной церемонии. Его интерпретация «ваби» подразумевает атмосферу ненавязчивой простоты и покоя, где в скромной, граничащей с бедностью, обстановке «соломенной хижины» угадывается подтекст, требующий особого прочтения, где культивируется сочувствие к предметам неярким и носящим на себе следы времени, умение находить красоту и притягательность в «разбитом глиняном кувшине, ещё пригодном для того, чтобы удерживать в себе цветы». Утварь, сделанная руками безвестных мастеров, состарившаяся во владении безымянных крестьян, обладает в представлении мастера чая не меньшей ценностью, чем дорогостоящий сосуд.
«Ваби», в понимании Дзёо, наделяется оттенками категории не только эстетической, но и этической. Определяя дух «ваби» как «чистосердечие, деликатность в отношении к другим и отсутствие высокомерия», утверждая, что в основе ритуала чаепития лежит «радушие и гостеприимство в отношении к гостям», Дзёо заявляет тем самым о перенесении акцента на внутреннее содержание церемонии, на создание неповторимого климата человеческого общения, когда растворяются границы между людьми, объединёнными, спокойным и непринуждённым молчанием, сердечным отношением друг к другу.
Уже под воздействием Мурата Сюко и Такэно Дзёо чай становится не просто средством моделирования особой среды, пропитанной духом добросердечия и искренности между участниками ритуала,- чайное действо начинает осмысляться как духовная дисциплина, путь самосовершенствования. В XVI столетии появляется особое понятие – тядзин, что в буквальном смысле означает «человек чая», а точнее, «человек, следующий Пути чая»,- понятие, за которым стоит представление о личности высочайшей нравственной культуры и духовного благородства.
Путь чая (садо) не кончается там, где заканчивается сама церемония, подобно тому, как обязанности настоящего мастера чая не сводятся лишь к приёму гостей и организации всего действа, которое ограничено временными и пространственными пределами чайного дома. Путь чая становится мировоззрением, это – исполненный глубокого смысла, внимания к каждому собственному жесту и почтения к окружающим стиль жизни, образ мысли, манера видеть и воспринимать мир.
Высшее воплощение понятие тядзин находит в облике самого знаменитого в истории Японии мастера чая Сэн-но-Рикю (1522-1591), при котором тенденция преображения чайного ритуала в путь совершенствования и роста духа обрела своё наиболее полное выражение.
Та форма чаепитий, на которой настаивал Дзёо, была, однако, не единственной в его время. Популярность чая возросла настолько, что, если верить свидетельствам чайного трактата XVI века «Яманоуэ содзи ки», «тот, кто не практикует тя-но ю (чайную церемонию), не заслуживает звания человека. Все даймё (крупные феодалы) делают это; в особенности помешаны на чае горожане Нары, Киото, Сакаи». Однако в этой среде наиболее притягательной оказывается внешняя атрибутика чаепитий. Огромные суммы денег расходуются богатыми горожанами на приобретение дорогостоящей чайной утвари, на покупку антикварных изделий китайских и японских мастеров.
Похоже, не так просто давалось на фоне безудержной моды и ажиотажа вокруг чая воспитание новых вкусов. Сэн-но-Рикю, продолжая традиции Мурата Сюко и Такэно Дзёо, чьим учеником он был, настаивал на значимости внутреннего содержания ритуала, на перенесении акцента с внешней привлекательности действа с обилием прекрасной утвари, на ту его сторону, где эстетическое и религиозное сливались воедино. Обстановка церемонии направлялась на то, чтобы показать не явную, яркую, бросающуюся в глаза, а скрытую красоту, таящуюся в простых вещах, неярких красках и тихих звуках.
Ученик Дзёо Такэно, выдающийся мастер чайной церемонии Сэн-но Рикю (1522—1591), доработал чайный домик и ввёл в практику создание сада (тянива) и каменной дорожки (родзи), ведущей через сад к домику. Сэн-но Рикю формализовал этикет церемонии, последовательность действий участников и даже определил, какие беседы должны вестись в какой момент церемонии, чтобы создавать настроение спокойствия, отхода от забот и стремления к истине и красоте. Таким образом, к XVI веку чайная церемония из простого коллективного чаепития превратилась в мини-спектакль, который в целом рассматривался как одна из форм духовной практики и в котором каждая деталь, каждый предмет, каждое действие имели символический смысл. Как говорят Японцы, «чайная церемония» стала «искусством воплощения изящества Пустоты и благости Покоя». Чайная церемония развивалась в русле принципов, выработанных Сэн-но Рикю, и ведущей школой чайной церемонии стала основанная им школа Сэнкэ. Правнуки Рикю возглавили три ветви школы Сэнкэ: Омотэ Сэнкэ, Ура Сэнкэ и Мусянокодзи Сэнкэ.
В XVI столетии – времени особой остроты и напряжённости социальных отношений – это было особенно важно. Результатом этой напряжённости стала трагическая судьба двух самых известных мастеров чая XVI века: Сэн-но-Рикю и его знаменитого ученика Фурута Орибэ, обучающих Пути чая верховных правителей Японии – сначала Ода Нобунага, а затем Тоётоми Хидэёси. Оба мастера ушли из жизни, сделав по приказанию своего сюзерена сэппуку (ритуальное самоубийство путём вспарывания живота). Надо знать нрав Тоётоми Хидэёси, в чьём услужении находился Сэн-но-Рикю, манию величия, жестокость, присущие сёгуну, чтобы оценить мужество человека, делающего попытку посредством Пути чая в духе ««ваби» и соломенной хижины» усмирить не знающую пределов гордыню военного диктатора, повлиять на его государственную политику.
28-го числа каждого месяца (день смерти Сэн-но-Рикю) множество людей приходит в дзэнский монастырь Дайтокудзи почтить память прославленного мастера чая, подойти к его могиле, находящейся в пределах храма Дзюко-ин, поприсутствовать на поминальной службе, принять, наконец, участие в массовом чаепитии в память о нём. Зрелище одетых в нарядные кимоно женщин разного возраста, спешащих по узким мощёным дорожкам монастыря к храму, обычно закрытому для посетителей,- очевидное свидетельство неослабевающего со временем авторитета Рикю, огромной популярности самой церемонии.
Характер тя-но ю не раз менялся с течением веков,- были даже попытки готовить чай за столом, сидя на стульях (так называемый стиль рюрэй, появившийся в 1872 г.), что нетрудно объяснить стремлением вписать чайный ритуал в образ жизни современных людей. В любом случае, та чайная церемония, которая существует в наши дни, являясь, со слов японского исследователя, «культурным символом нынешней Японии», уже не способна, по его мнению, «в силу объективных причин сохранить тот же дух и характер, какой был присущ ей четыре сотни лет назад». Трудно не согласиться с мнением этого автора, ибо сегодня едва ли кому придёт в голову искать в чаепитии религиозный смысл.
Путь чая сегодня – это целая школа, где обучаются не только тому, как приготовить чай и предложить его гостю, но и как ухаживать за утварью, чистить котелок для воды, разводить огонь, как и какой повесить свиток в токонома, каким образом поставить соответствующий ему цветок в вазу, как оценить по достоинству чашку для чайной церемонии или скромную простоту бамбуковой ложечки и её бамбукового футляра, очень часто сделанных руками самого мастера чая… Ибо атмосфера чайного ритуала создаётся неисчислимым множеством подобных деталей и нюансов, повествование о которых способно стать темой отдельной.
В Японии существует множество школ чайной церемонии. Одной из самых известных является школа Урасэнкэ в Киото. Урасэнкэ является центром по изучению и преподаванию традиций «Пути Чая».
2. Принципы чайной церемонии
Классическое чайное действо как процесс регулируется четырьмя принципами: гармония («ва»), почитание («кэй»), чистота («сэй»), покой («дзяку»), которые называют «четырьмя благородными истинами» пути чая, по аналогии с «четырьмя благородными истинами» буддизма, подчеркивая их важнейшее значение для чайной церемонии. Их воплощением должна была стать и вся церемония в целом - ее смысл, дух и пафос, - а также каждый ее компонент, вплоть до мелочей. Эти четыре элемента необходимы для доведения этого искусства до совершенства.
«Гармония»
предполагает внутреннее единство между участниками чаепития, когда перестают ощущаться различия между «гостями» («главным гостем» и «остальными гостями») и между «гостями» и «хозяином»- все присутствующие становятся неким внутренним однородным целым. Душевное состояние участников церемонии должно быть созвучным атмосфере царящей в чайной комнате.
Общая атмосфера чайной комнаты стремится пропитать гармонией все вокруг: предметы, к которым вы прикасаетесь, аромат в комнате, она гармонично освещена. Вы берете в руки чашку ручной работы, неправильной формы, и иногда неровно покрытую глазурью, но, несмотря на всю примитивность, этот маленький прибор дышит своеобразным очарованием и гармонией, умиротворенностью и скромностью. Курильница никогда не распространяет терпкого и возбуждающего запаха, а испускает нежный аромат, наполняющий собою все. Окна и шторы также преисполнены нежного очарования, и комната всегда залита мягким и спокойным светом, который предрасполагает к созерцательному настроению. Ветерок, просачивающийся сквозь иглы старой сосны гармонично сливается с шипением железного чайника на огне. Гармония включает в себя сложную сбалансированность в композиции живописного свитка, росписи чашки, когда внешняя асимметрия и видимая случайность оборачиваются внутренней уравновешенностью и ритмичной упорядоченностью.
Первый принцип подразумевает также гармонию Неба и Земли, упорядоченность мироздания, а также естественную гармонию человека с природой. Обретение человеком естественности, освобождение от условности сознания и бытия, наслаждение красотой природы вплоть до слияния с ней - всё это внутренние, скрытые цели “пути чая”, получавшие внешнее выражение в гармонии и простоте чайной комнаты, непринуждённой, естественной красоте всех материалов - деревянных деталей конструкции, глинобитных стен, железного котелка, бамбукового венчика.
«Почитание»
– В нем просматриваются два уровня. Первый уровень – общекультурный. Участник чаепития должен с почтением относиться к собравшимся в чайной комнате, к своему настроению, к действу, к окружающим вещам.
Второй уровень - буддистский. Пример такого почитания можно увидеть в отношении к окружающим Бодхисаттвы Садапарибхуты (Никогда Не Презирающий), персонажа Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы. Садапарибхута относился с почтением даже к последнему негодяю, поскольку знал, что истинная природа любого живого существа – «природа будды». С таким же почтением должен относиться участник церемонии к чайному действу. Абсолютное в буддистском смысле почитание, не направленное на какой-либо объект и даже неосознаваемое в качестве почитания.
«Чистота
»
– участвовать в чайной церемонии можно только с чистым сердцем и помыслами, без каких-либо корыстных намерений. Чистота отождествляется с добром, и освобождение от нечистот ассоциировалось с обретением покровительства богов, и, следовательно, со здоровьем и получением всевозможных благ. Прохождение участников чайного действа по «росистой земле», ополаскивание рта и омовение рук перед входом в чайную комнату повторяет церемонию очищения водой рук и рту перед входом в синтоистское святилище.
В саду около чайного домика сооружался туалет, который не использовался по назначению, а символизировал очищенность как примыкающей к домику территории, так и внутренних его помещений.
«Покой»
– Непременным условием участия в чайной церемонии является спокойное состояния духа как «хозяина» так и «гостей».С полным спокойствием, т.е. без волнения или раздражения, участники чаепития должны относиться к ритуалу, используемой утвари. Эти требования представляют собой всего лишь внешние выражения следования этому принципу. Он имеет глубинный буддистский пласт, который открывается в процессе чайного действа. Итак, состояние полного покоя обретается участниками чаепития тогда, когда он постигает истинную сущность бытия, его пустоту, и чайное действо как раз и является средством достижения этого покоя. Участие в чайной церемонии представляет собой восхождение по уровням покоя – от относительного (спокойствие мыслей, движений, взгляда на окружающее) до абсолютного.
«Гармония», «почитание», «чистота» и «покой» являются разными сторонами единого целого, поэтому все четыре категории взаимозависимы, поэтому несоблюдение какого-либо принципа делает чаепитие неполноценным. Ощущение участника чайной церемонии «ваби», проведенной в соответствии с основополагающими установками такого рода действа передается знаменитой фразой «единственное собрание в жизни (итиго-итиэ)». Даже если собрание с тем же хозяином и с теми же гостями повторять неоднократно, собрание, в котором участвуют сегодня эти лица, не будет таким же второй раз. Это действительно единственное собрание. Именно во время «единственного собрания» участники освобождаются от привязанностей ко всему внешнему, «к временным именам», и открывают в себе «природу будды», то, что в свое время дает импульс к проявлению в обычной жизни всех скрытых физических и духовных сил, а также ощущение безграничного счастья.
3. Символика чайной церемонии.
Чайная церемония проводится в специально оборудованном месте и состоит из нескольких действий, совершаемых в строгом порядке, наполненных сокровенном смыслом. При раскрытии смысла чайной церемонии нужно принимать во внимание каждое мгновение действа.
Уже начальный акт чайного ритуала – прохождение через сад,- являясь первой ступенью отрешения от мира суеты и очищения сознания от земных страстей, наделяется глубокой символикой. Об этом свидетельст
Рикю приписывают стихотворные строки, посвящённые родзи, в которых раскрывается символический смысл садового пространства, окружающего дом:
Родзи – это Путь,
Лежащий над миром суеты И земных страданий. Как может пыль сознания Осквернить его?
Предназначение родзи - сада и одновременно узкой дорожки через него – помогать тому, кто вошёл в его пределы, преодолеть притяжение земных страстей, зависимость от мирского; настроить сознание на восприятие высшей, духовной реальности, опустошить ум (му-син) и очистить сердце, т.е. заключается в очищении гостя от скверны бренного мира. В контексте идей сутры Лотоса, где присутствует это понятие, родзи означает «мир озарённый». Сад, названный родзи, уподобляется «открытому и безопасному пространству» - миру просветления, отрешённости и чистоты, где найдут спасение те, кто избежит суеты мирской.
Также ещё одно из возможных прочтений родзи – “земля, увлажненная росой” или «росистая земля».
Чайный сад (тянива) невелик. В целом он обычно является своеобразной моделью небольшого фрагмента горного склона, поросшего лесом. Он делится живой невысокой изгородью с воротами, называемыми «средними вратами», на две части - внешнюю и внутреннюю. Эти зоны должны создавать контрастное настроение. «Внешняя Росистая земля» должна создавать ощущение очищенности, «внутренняя» – усиливать настроение «ваби».
Все его элементы подбираются так, чтобы создавать настроение спокойной отрешённости. В ясную погоду он защищает от яркого солнца, создавая спокойный полумрак. В саду высаживают различные вечнозелёные кустарники, бамбук, сосны, кипарисы. Также в нём в «естественном» порядке, имитирующем природный беспорядок и случайность, располагаются камни, поросшие мхом, и старые каменные фонари, которые выполняют две функции: освещают родзи во время чаепитий вечером и ранним утром, и восстанавливает нарушаемое с наступлением темноты равновесие двух начал в пространстве инь и ян. Свет фонарей неяркий, достаточный лишь для того, чтобы видеть путь, он не должен сам по себе привлекать внимание и нарушать сосредоточение.
Большое значение уделяется траве, растущей на «росистой земле»: за ней тщательно следят, подстригают и при необходимости высаживают те или иные злаки.
Отдельного описания заслуживает дорожка, ведущая от входа через сад к чайному домику, из положенных на некотором расстоянии друг от друга камней, которые называют «летящими камнями». Эти камни являются важнейшим функциональным компонентом «росистой земли» Камни кладут на таком расстоянии друга от друга, чтобы по ним было удобно ступать. Композиции камней могут быть самыми разнообразными, однако их сочетание не должно выглядеть вычурным. Дорожка выглядит не как искусственный тротуар, а как каменистая тропинка в горах, естественно вписываясь в картину чайного сада.
По преданию она восходит ко времени сёгуна Асикаги, которого обучал чайной церемонии Мурата Дзюко — на пути к чайному домику для сёгуна выкладывали на траве дорожку из листов бумаги, чтобы одежды правителя не намокли от росы. Человек, вступающий на выстланную крупным камнем дорожку, ведущую к чайному домику, оставляет в этот момент все свои мирские заботы и сосредоточивается на ожидающей его церемонии.
В конце родзи, у входа в чайный домик, находится место для омовения рук и ополаскивания рта, которое является центральным компонентом «внутренней росистой земли». Очищение тела от мирской суеты и грязи является необходимым условием полного очищения человека. Очищение лежит в основе Пути чая. Продуманность каждой детали чайного действа
касается и специального каменного сосуда, названного цукубай, используемого в саду для этой цели – омовения рта и рук. Само его японское название восходит к глаголу цукубау, что означает «припадать к земле», «низко кланяться». В каменных сосудах различных форм обычно имеется углубление, которое по необходимости наполняется свежей, чистой водой. Расположенный у самой земли цукубай, к которому гости подходили для омовения, побуждал их низко нагнуться, поклониться, что в символической форме выражало их готовность к смирению, отказу от «эго», гордыни, «самости», иначе говоря, тому состоянию души, которое должен воспитывать в себе тядзин.
Идея присутствия в настоящем, полноценного переживания каждого фрагмента жизни, каждого мгновения бытия, одухотворяет и крохотное – иногда в несколько метров – пространство чайного сада, настраивающего на осмысленное восприятие всех его тщательно продуманных деталей, начиная уже с каменной дорожки родзи, на которую сразу же ступает человек, заходящий в пределы сада.
Проход через сад был первой ступенью отрешения от мира повседневности, переключения сознания для полноты эстетического переживания. По замыслу мастеров чая, сад становился границей двух миров с разными законами, правилами, нормами. Он физически и психологически готовил человека к восприятию искусства и, более широко, - красоты.
Чайный домик (тясицу) является основой воплощения в чайной церемонии принципа «ваби» — естественности и простоты. В нём не должно быть ничего нарочитого, резко выделяющегося. По преданию, Мурата Дзюко проводил чайные церемонии при дворе сёгуна Асикаги в комнате Додзинси — самом маленьком и скромно обставленном помещении резиденции сёгуна, — чтобы, отдалившись от богатства и роскоши, в которых проходили чаепития знати, проводить чайную церемонию в спокойствии и отрешённости от земных соблазнов. В соответствии с принципом «ваби» Дзёо Такэно, который придумал использовать в церемонии специально построенный чайный домик, придал ему вид простого крестьянского дома под соломенной крышей, предельно скромного как по внешнему виду, так и по внутреннему убранству. Простота обстановки создавала высшее ощущение красоты, постигать смысл которой следовало путем философского осмысления реальности.
Чайный домик состоит из единственной комнаты, в которую ведёт вход, узкий и низкий, так, что пройти в него можно только сильно наклонившись. Такая конструкция входа имеет символический смысл — она заставляет любого, кто входит в домик, низко поклониться, независимо от его общественного положения. В прошлом низкий вход давал ещё один эффект — самурай не мог войти в чайный домик с длинными мечами, и оружие приходилось оставлять снаружи. Это также символизировало необходимость оставить за порогом все заботы, одолевающие человека в мире, и сосредоточиться на церемонии.
Весь интерьер классических чайных домиков в полной мере соответствует эстетическим канонам и национальному характеру японцев, стремящихся к достижению внутренней гармонии. Окон в чайном домике может быть довольно много — шесть-восемь, различного размера и формы. Как правило, расположены они высоко, и предназначены не для того, чтобы смотреть наружу, а лишь для пропускания в дом необходимого количества света. Иногда, если из домика открывается особенно приятный вид, рамы могут раздвигаться, чтобы гости полюбовались красотой природы, но чаще окна в чайном домике закрыты. Внутреннее убранство домика очень просто — стены отделаны серой глиной, чтобы отражённый ими свет создавал ощущение спокойствия, и нахождения в тени.
Самым важным элементом в интерьере чайного домика считается ниша - токонама. В ней обычно помещался свиток с живописью или с каллиграфической надписью и ставился букет цветов, курильница с благовониями. Токонама располагалась напротив входа и сразу же привлекала внимание гостей. Первое, что делает гость, войдя в чайную комнату, это осматривает токонома и все находящееся в ней. Осмотр ниши является ритуальным актом, поэтому без токонома в чайной комнате обойтись трудно. Свиток для токонамы подбирался с особой тщательностью и был не-пременным предметом обсуждения во время церемонии. Он написан в дзен-буддийском стиле и такой архаичной каллиграфией, что немногие могут разобрать и понять смысл написанного. Иногда эти мысли выражены в поэтической форме хайку, иногда отражены в картине старого мастера.
Никаких других украшений в чайном домике не допускается, за исключением, возможно, картины старого мастера на стене. В центре комнаты располагается бронзовый очаг, на котором и готовится чай.
В помещениях, где проводятся чайные церемонии отсутствует какая-либо мебель в современном понимании, однако схожую с ней роль играют полки, которые являются важнейшим после ниши компонентом. Внешний вид полки, предметы, лежащие на ней привлекают внимание и вызывают у участников чаепития те или иные ассоциации и создают в комнате определенный настрой.
Соответствующее настроение создает и сама обстановка, которая на удивление проста и скромна: медный чайник, чашки, бамбуковая мешалка, ящичек для хранения чая и т. п. Утварь, используемая в ходе чайной церемонии, должна составлять единый художественный ансамбль, что не означает непременного однообразия, но требует, чтобы предметы подходили друг к другу и ни один из них не выделялся резко из общего набора. Для церемонии необходима шкатулка для хранения чая, котёл или чайник, в котором кипятится вода, общая чаша для совместного питья чая, чаши для каждого из гостей, ложка для насыпания чая и мешалка, которой хозяин размешивает чай во время приготовления. Все предметы должны быть простыми, скромного вида и почтенного возраста, отражающегося в их виде. «Старый» вид утвари — один из элементов эстетики чайной церемонии. Все предметы для чайной церемонии несут на себе отпечаток времени, но все безукоризненно чисты, но при этом никогда не начищаются.
Полумрак, тишина, самый простой чайник, деревянная ложка для насыпания чая, грубая керамическая чашка - все это завораживает присутствующих. Даже и сегодня вся атмосфера чайной комнаты с запахом специальных ароматических смесей, добавляемых в тлеющие угли, звуком потрескивающихся деревянных поленцев в очаге или мелодичным стуком крышки медного котелка, с ни чем не сравнимым вкусом зелёного чая, движениями рук мастера, приготавливающего чай, способствуют обретению особого медитативного состояния отрешённости и тишины, освобождению от навязчивых мыслей и ненужных эмоций. Уже войдя в простые деревянные ворота, гости погружались в особый мир, оставляя за спиной все мирское и подчиняясь лишь законам действа.
4. Чайное действо.
Чайная церемония - сложное и достаточно многоплановое действие, реализуемое прежде всего через ритуал. Знание правил тя-но ю, определяющих поведение каждого из участников этой церемонии, ритуализованность всего процесса, ритмическая последовательность движений не мешают восприятию, не нарушают красоты всего действа, но придают ему цельность и единство.
Организация чайного действа начинается с приглашения гостей. Устроитель чайной церемонии, хозяин, должен тщательно обдумать список приглашаемых гостей, количество которых в стандартной церемонии составляет пять человек. Особое внимание уделяется выбору главного гостя (секаку). Это должен быть уважаемый человек, хорошо знающий ритуал, поскольку именно главный гость начинает все ритуальные действия, которые надлежит выполнить гостям. После переговоров с главным гостем и согласованием списка остальных участников церемонии хозяин направляет письменные приглашения другим потенциальным участникам действа. В письмах указывается время и место проведения чаепития, его вид, перечисляются все приглашенные лица. Для церемонии гости подготавливают соответствующую одежду. Гости приносят с собой сложенные листы бумаги, своего рода салфетки, которые кладут за отворот кимоно; два шелковых платка- большой и маленький а также заостренную палочку ( куромодзи). Куромодзи берут некоторые виды сластей, которые подают после закусок.
Деревянные, выделяющиеся своей массивностью, ворота чайного комплекса слегка приоткрыты, и это является первым знаком к тому, что хозяин готов принимать гостей. Дорожка, ведущая к чайному домику, опрыснута водой, что создает ощущение первозданной свежести и также является сигналом, что все готово к началу действа. Перед церемонией гости собираются вместе в одной комнате.
Место сбора гостей – строение неподалеку от входных ворот. Как правило, домик имеет прихожую, комнату для приведения себя в порядок, и комнату, в которой гости ожидают выхода на «росистую землю».
Гости прибывают приблизительно в одно время и сначала оказываются в прихожей, где можно сменить обувь и оставить все лишнее, чтобы чувствовать себя максимально комфортно. После того, как все гости переходят в комнату для ожидания, им сразу подают горячую воду в небольших чашечках. Назначение этого этапа — создать у гостей общее настроение, связанное с ожиданием предстоящей церемонии как важного и приятного действия, встречи с прекрасным.
Затем гости отправляются через сад к чайному домику. Созерцая растения и камни сада, гости настраиваются на сосредоточение и освобождают сознание от всего суетного.
В конце дорожки, перед чайным домиком, гостей встречает хозяин. После сдержанного взаимного приветствия гости подходят к находящемуся тут же каменному колодцу и совершают обряд омовения. Вода зачерпывается лежащим тут же маленьким ковшиком на длинной деревянной ручке, гость омывает руки, лицо, прополаскивает рот, после чего омывает после себя ручку ковшика. Обряд омовения символизирует телесную и духовную чистоту.
После омовения гости проходят в чайный домик и располагаются там. Прохождение через низкий и узкий вход символизирует окончательный выход за границы обыденного мира, укрытие от всего, что творится вовне. В соответствии с обычаем традиционного японского дома, входя в чайный домик, обувь гости оставляют у порога.
На момент прибытия гостей огонь в очаге уже горит, котёл с водой стоит над огнём. Войдя в домик, гость в первую очередь должен обратить внимание на нишу напротив входа — токонома. Перед приходом гостей хозяин вывешивает там свиток с изречением, а также помещает букет цветов и курильницу. Изречение определяет тему, которой посвящается церемония, и передаёт душевное состояние хозяина. Хозяин входит в чайный домик последним, причём не сразу после гостей, а немного погодя, чтобы дать гостям возможность без спешки рассмотреть и оценить предметы в токонома.
Войдя в домик, хозяин кланяется гостям и занимает своё место — напротив гостей, около очага. Рядом с местом хозяина расположены необходимые для приготовления чая предметы: деревянная шкатулка с чаем, чаша и бамбуковая мешалка. В бронзовом очаге свежий промытый пепел выложен в форме «долины с двумя горами». На него кладутся угли, разводится огонь, на который устанавливается котел со свежей водой. Пока вода в котле нагревается, гостям подаётся кайсэки — лёгкая еда, состоящая из простых, не сытных, но изысканных блюд, предназначенных не для насыщения, а для снятия дискомфорта, вызванного чувством голода. Японцы считают, что еда, подаваемая к чаю, должна, в первую очередь, быть приятной для глаза, и лишь во вторую — насыщать. В последнюю очередь подаются «омогаси» — сласти к чаю.
После кайсэки гости на некоторое время выходят из чайного домика, чтобы размять ноги и подготовиться к основной части церемонии — совместному питью густого чая. В это время хозяин меняет свиток в токонома на тябана - композицию цветов и/или веток. Композиция составляется по принципу единства контрастов, например, это может быть сосновая ветвь, как символ прочности и долговечности, с цветком камелии, символизирующим нежность в цветочном букете.
Самая важная часть церемонии — приготовление и питьё густого порошкового зелёного чая. Гости вновь собираются в чайном домике, где хозяин приступает к приготовлению чая. Весь процесс проходит в полном молчании. Все внимательно наблюдают за действиями хозяина и вслушиваются в звуки огня, закипающей воды, струй пара из котла, к которым позже добавляются тихие звуки, производимые манипуляциями хозяина с чашей, чаем и утварью. Хозяин сначала проводит символическое очищение всей используемой утвари, затем приступает к приготовлению чая. Все движения в этом процессе строго выверены и отработаны, хозяин движется в такт дыханию, гости внимательно наблюдают за всеми его действиями. Это самая медитативная часть церемонии. Чай засыпается в грубую керамическую чашу, туда же заливается небольшое количество кипятка, содержимое чаши размешивается бамбуковой мешалкой до превращения в однородную массу и появления зелёной матовой пены. Затем в чашу добавляется ещё кипяток, чтобы довести чай до нужной консистенции.
Чашу с приготовленным чаем хозяин с поклоном подаёт гостям (традиционно — по старшинству, начиная с самого старшего или самого почётного гостя). Гость кладёт на левую ладонь шёлковый платок (фукуса), принимает чашу правой рукой, ставит её на левую ладонь и, кивнув следующему по порядку гостю, отпивает из чаши. Затем он кладёт фукуса на циновку, обтирает край чаши бумажной салфеткой и передаёт чашу следующему. Каждый гость повторяет ту же процедуру, после чего чаша возвращается к хозяину.
Употребление чая из общей чаши символизирует единение собравшихся. После того, как чаша обойдёт всех гостей, хозяин снова передаёт её гостям, теперь уже пустую, чтобы каждый мог внимательно рассмотреть чашу, оценить её форму, снова почувствовать в своей руке.
С этого момента начинается следующая стадия церемонии — хозяин готовит лёгкий чай в отдельной чашке для каждого из гостей. Начинается беседа. Эта часть церемонии — отдых, во время неё не говорят о делах, повседневных заботах. Предметом обсуждения становится свиток в токонома, изречение, написанное на нём, красота цветочной композиции, чаша, другая утварь, сам чай. Непосредственно перед подачей чая гостям подаются сласти. В конце этой части церемонии гостям опять предлагается осмотреть утварь, использованную для приготовления чая на этот раз.
По завершении беседы хозяин, ответив на все вопросы гостей, с извинением покидает чайный домик, показывая тем самым, что церемония подошла к завершению. В отсутствие хозяина гости осматривают очаг, на котором готовился чай, ещё раз обращают внимание на цветы в токонома, которые к моменту завершения церемонии должны раскрыться. Раскрывшиеся цветы служат напоминанием о времени, проведённом вместе участниками церемонии.
Пока гости покидают чайный домик, хозяин находится вблизи от его входа, молча кланяясь уходящим. После ухода гостей хозяин некоторое время сидит в чайном домике, вспоминая прошедшую церемонию и восстанавливая в памяти оставшиеся от неё ощущения. Затем он уносит всю утварь, убирает цветы, протирает татами в домике и уходит. Уборка символизирует подведение окончательного итога происходившему. Чайный домик возвращается в то же состояние, в котором находился до церемонии. Считается важным, что действо, не оставив никаких внешних следов, сохранилось лишь как след в сознании участвовавших в нём людей.
С точки зрения постороннего наблюдателя не произошло ничего необычного, но то, что испытали хозяин и гость — это и есть то самое значимое и бережно хранимое в сердце, ценный опыт для обоих, когда в микрокосме чайной комнаты воплотился целый мир их переживания и осмысления каждого момента бытия.
Чайный ритуал служит освобождению от диктата «эго». Чайная комната мала и пуста: здесь не к чему привязываться, нечего считать своим; даже сердце вместе с чашкой зелёного горьковатого чая полагается символически разделить с гостем. Буддийская идея «не-я» (муга) пронизывает чайный ритуал, наполняя действо содержанием религиозного характера. Ещё Мурата Сюко в сочинении «Сюко Мондо» («Диалоги Сюко») в ответ на вопрос сёгуна Ёсимаса о сущности Пути чая говорил: «При входе в чайную комнату следует освободиться от различий между собой и другими. Необходимо воспитывать в своём сердце добродетель изящной гармонии. Она начинается с общения между друзьями и постепенно ведёт к идеалу вселенской любви. Надлежит быть почтительным, искренним, чистосердечным и спокойно- уравновешенным».
О сокровенном смысле чайного ритуала свидетельствуют стихотворные строки самого Рикю:
Дом и пространство, покрытое росой (родзи), Гость и хозяин, сидя вместе, Разделяют чашку чая. В тишине и молчании Их сердца сливаются воедино.
Общение происходит на глубинном уровне, где не требуются слова, рождающие барьер непонимания между людьми. Свободное и непринуждённое молчание, созвучие сердец, исполненных теплоты и внимания друг к другу, являются той средой, которая роднит участников действа.
Каждый жест, движение мысли, последовательность выполняемых действий, всеми участниками церемонии, наполнены глубоким смыслом. Ни одного лишнего жеста, ни одной лишней фразы. Каждое движение строго расписано и имеет свой глубинный смысл, понятный только тем, кто знаком с чайной церемоний. Для западного человека, чайная церемония не больше, чем затянутое чаепитие с непонятным ритуалом. Но чайный обряд – это тоже путь к познанию национальной психологии.
5. Чайный ритуал наших дней.
Всего в Японии и за ее пределами насчитывается несколько сотен тысяч людей увлеченных чайной культурой. Почти во всех организациях и предприятиях Японии, начиная со школ и кончая крупными компаниями, есть свои чайные клубы. Ведущие японские корпорации обращаются к традиции в поиске релаксации своих бизнес-партнеров. Они проводят чайные церемонии,
увлекающие иностранных гостей настолько, что те теряют голову от японской культуры. Современные японские деятели также увлекаются чайной церемонией и посвящают в нее иностранных гостей. Многие даже прошли специальную подготовку. В наши чайная церемония нередко проводится не только в чайных павильонах, но и в одной из жилых комнат дома.
Популярность «чайного искусства» повсеместна. Заниматься этой культурой престижно, и позволить себе это может не каждый рядовой японец. Дело в том, что, обучаясь этой традиции, ученик овладевает совершенными манерами поведения, обширными знаниями в области традиционной японской поэзии, литературы, архитектуры, приобретает навыки дизайна. По представлению мастеров древности все эти занятия влияют на развитие гармоничной личности.
Путь чая сегодня – это целая школа, где обучаются не только тому, как приготовить чай и предложить его гостю, но и как ухаживать за утварью, чистить котелок для воды, разводить огонь, как и какой повесить свиток в токонома, каким образом поставить соответствующий ему цветок в вазу, как оценить по достоинству чашку для чайной церемонии или скромную простоту бамбуковой ложечки и её бамбукового футляра, очень часто сделанных руками самого мастера чая…
В Японии существует множество школ чайной церемонии. Одной из самых известных является школа Урасэнкэ в Киото.
Урасэнкэ является центром по изучению и преподаванию традиций «Пути Чая».
Важную роль в распространении чайной культуры в Японии играют «мастера Чая», по-японски они так и называются — chajin (человек Чая). Для того чтобы достичь этого уровня необходимо пройти весь курс обучения в центре Урасэнкэ, либо перенять соответствующие знания от своих учителей. Уровень и качество полученных знаний подтверждаются специальным сертификатом, а также присуждением «Чайного имени».
Как правило, учащиеся не ставят своей целью достижение вершины чайного мастерства, а просто приятно проводят время, наслаждаясь атмосферой чайных занятий.
Обучение иностранцев чайным традициям Японии началось в Урасэнкэ после второй мировой войны, благодаря усилиям предшественников современного главы школы мастера Тантансая и его сына Хоунсая. В 1973 г. было открыто специальное отделение с преподаванием основ чайного дела на английском языке . Для привлечения студентов из все большего числа стран, Урасэнкэ каждый год открывает новые представительства, центры практики и обучения. На сегодняшний день таковых насчитывается 93.
Характер тя-но ю не раз менялся с течением веков, однако неизменным остается дух чайной церемонии: стремление создать обстановку душевности, отойти от суетных, повседневных забот и дел. По-прежнему чайная церемония - это время для бесед о прекрасном, об искусстве, литературе, живописи, о чайной чашке и свитке в токонома.
Заключение.
Конечно все это экзотика. Где современному горожанину, живущему на восьмом этаже панельного дома, приютить чайный домик и старую сосну. Но. оказывается и сосна и домик и горный ручей уже есть внутри нас. Чай – тропинка, которая ведет к ним.
Человеку, привыкшему к бешенному ритму современной жизни, чайная церемония кажется поначалу пустой тратой времени. Действительно сколько дел можно провернуть за это время. Но постепенно атмосфера спокойствия и уравновешенности овладевает им.
Иностранцы удивляются тому, как много японцы устраивают так много шума из ничего. «Что за буря в чашке чая». Они видят в чайной церемонии лишь еще один пример тысячи и одной странности, которые составляют непостижимость Востока. Прежде чем смеяться над этим обрядом, стоит подумать, как, в сущности, мала чаша человеческих радостей и сколь мудры те, кто умеет ее заполнить. Чайная церемония для японца – это религия. Это обожествление искусства жить.
Список использованных Интернет-ресурсов.
1. http://www.tea.ru
2. http://www.ispolnenie.ru
3. http://www.tealib.com
4. http://www.chanoyu.ru