ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
Институт иностранных языков и литературы
Реферат на тему:
Удмуртия: этнокультурная специфика в историческом измерении и на современном этапе. Удмурты как этнос.
Выполнил: студент 3 курса, гр. 28-31
Ильина Анастасия
Ижевск 2010
ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Введение 3
2. Удмуртия: этнокультурная специфика в историческом измерении
и на современном этапе. Удмурты как этнос. 4
3. Заключение 14
4. Использованная литература 16
ВВЕДЕНИЕ
В обширном сообществе народов России весьма существенную роль играют финно-угорские (уральские) этносы, пространственно занимающие практически весь европейский Север, Волго-Камье и Зауралье, т. е. некогда бескрайние лесные земли, нередко «освоенные» только многочисленными мифами и преданиями. Уральскую (а точнее урало-юкагирскую) языковую семью составляют около 20 этносов. Один из них — удмурты. По численности в этой семье они занимают 2-е место — после мордвы — в России, и 5-е – в мире, куда входят также венгры, финны, мордва, эстонцы, марийцы, коми, карелы, ханты, манси, саамы и др. И тем не менее уральцы, и особенно удмурты, не очень-то известны в мире, и даже в самой России.
Довольно часто, когда я выезжала в крупные города России (в Санкт-Петербург, в Сочи) и знакомилась с местными жителями, представляясь, что я из Удмуртии, многие просто понятия не имели, где она находится. Некоторые предполагали, что она расположена «где-то на границе с Монголией», и никак не соглашались поверить, что Удмуртия все же является европейской частью России.
Для меня такое положение дел не очень приятно, ведь я сама не просто родом из Удмуртии, но и по национальности удмуртка. К сожалению, в связи с отсутствием практики (уже с детского сада со мной полностью разговаривали на русском языке) на удмуртском я не говорю, хотя понимаю его и вполне смогу разъясниться, но я люблю удмуртские праздники и обычаи, и особенно сам народ.
И поэтому я выбрала данную тему для своей работы, так как она для меня более близка и интересна.
УДМУРТИЯ: ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА В ИСТОРИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ И НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ. УДМУРТЫ КАК ЭТНОС.
Удмурты (прежнее название — ары, аряне, арские люди, чудь вотяцкая, отяки, вотяки) — люди, издревле живущие в Прикамье. Это сравнительно небольшой народ, который имеет большую историю.
Как уже отмечалось, по языку удмурты принадлежат к финно-угорской группе. Самые дальние родственники удмуртов по языку — это венгры на Дунае, ханты и манси на Оби. Многие финно-угорские языки, несмотря на их древнее родство, довольно далеко в буквальном и переносном смысле отошли друг от друга. И все же лингвисты находят около 1000—1200 слов, общих для финно-угров. Вот некоторые из них: глаз — удм. син, коми син, мар. сен-зя, морд, сельме, фин. сильма, венг. сем; дерево — удм. пу, коми пу, мар. пу, фин. пуу, венг. фа; стрела — удм. ньол, коми ньол, морд, нал, фин. нуоле, венг. ньил; кость — удм. лы, коми лы, мар. лу, фин. луу, манс. лу, и т. д. Наиболее близки удмуртскому языки коми (около 80% слов общего происхождения). Вместе они составляют пермскую ветвь финно-угорских языков. Языковые параллели могут говорить как об общности происхождения финно-угров, так и о прямом или опосредованном этнокультурном взаимодействии. Например, удмурты имели с марийцами и особенно с коми постоянные связи, что сказалось на их языке и культуре.
Письменность на удмуртском языке была создана в XVIII в. на основе кириллицы. Первая научная грамматика удмуртского языка была опубликована в 1775 г. (ее создателем считается казанский архиепископ Вениамин — В. Г. Пуцек-Григорович). Книгопечатание на удмуртском языке началось в XIX в., тогда же появились первые календари, газеты. Выделяют северное, южное и периферийные диалекты. Литературный язык складывается на основе срединных говоров. Правительственным постановлением в 1995 г. создана термино-орфографическая комиссия, призванная оптимизировать сложные процессы развития и обновления удмуртского языка.
В антропологическом отношении удмурты относятся к малой уральской расе, которой присуще преобладание европеоидных черт с некоторыми элементами монголоидности. Дискуссионным остается вопрос об «удмуртской» монголоидности: является ли она результатом длительного взаимодействия европеоидной и монголоидной рас или это продукт древней адаптации к местным условиям? Видимо, скорее всего — второе. Отличительной особенностью антропологии удмуртов является их высокий индекс рыжести, по этому признаку они превосходят даже «мировых чемпионов по златоволосости» — кельтов-ирландцев. Между тем рыжий цвет в антропологии считается довольно загадочным. Даже солнце пристрастно к рыжим: они не загорают, а часто обгорают; раны у рыжих медленнее заживают. Удмурты имеют целый комплекс специфических черт как внешнего, так и внутреннего, душевного свойства — столь известная и выделяемая многими учеными удмуртская обидчивость, ранимость, уязвимость, «стеклянная хрупкость».
Внешне удмурты не богатырского телосложения, однако крепки и удивительно выносливы. Среднего роста, с белой, реже смуглой кожей, часто с голубыми глазами, слегка уплощенным лицом, нередко скуластые. Несмотря на сложность и условность психологических характеристик, можно утверждать вслед за путешественниками и исследователями XVIII—XIX вв., что удмурты в большинстве своем миролюбивы, доброжелательны, гостеприимны, «склонны более к веселию, нежели к печали» (РадищевА.Н. «Записки путешествия в Сибирь»). Подчеркивается их стеснительность до робости, сдержанность чувств до скрытности и замкнутости, бережливость до скупости, терпеливость до самопожертвования, настойчивость до упрямства. Естественно, исторические перемены, контактирование со многими, самыми разными этносами, не могли не сказаться на внешних и внутренних характеристиках современных удмуртов.
О прародине финно-угров до сих пор ведутся споры. Раньше считали, что она находилась где-то в предгорьях Алтая и Саян; другие искали ее в Центральной Германии и Скандинавии; третьи были убеждены, что финно-угры пришли из Индии. В настоящее время почти никто уже не придерживается этих взглядов. Большинство исследователей полагает, что основная территория формирования и древнейшего расселения финно-угорских народов находилась в Приуралье (Волго-Камье, Средний Урал и Зауралье). Финно-угорская общность существовала, очевидно, в эпоху развитого неолита, в III тысячелетии до н. э., а затем начала распадаться на отдельные ветви, что в конечном итоге привело к формированию современных финно-угорских народов. Считается, что основой для формирования финно-язычных удмуртов послужили автохтонные племена междуречья Вятки и Камы. Также необходимо учитывать влияние на развитие местных племен и со стороны их этнических соседей: древних иранцев, угров и тюрок – широкого этнокультурного спектра.
Об истоках собственно удмуртского этногенеза можно, по-видимому, говорить с ананьинской археологической культуры (VIII—III вв. до н. э.). Ананьинцы — общие предки удмуртов, коми и марийцев. На базе ананьинской культуры вырастает ряд локальных культур первых веков н. э.: гляденовская (Верхняя Кама), осинская (Средняя Кама, устье р. Тулвы), пьяноборская (устье р. Белой). Полагают, что гляденовцы — предки коми, осинцы и пьяноборцы — древние удмурты. По всей вероятности, в тот период и начался распад пермской этнолингвистической общности. В первой половине I тысячелетия до н. э. часть населения с Камы уходит на Вятку и ее приток Чепцу. Здесь, в Чепецком бассейне, возникает новая археологическая культура — поломская (III—IX вв.). Поломскую культуру сменяет чепецкая (IX—XV вв.), которая прослеживается уже до того времени, когда появляются первые письменные источники по удмуртам.
У удмуртов сохранились легенды о том, что когда-то удмуртское племя Ватка жило на р. Вятке. Об этом же говорит и «язык земли» — топонимика. На Вятке очень много удмуртских топонимов. Они неоспоримо свидетельствуют о том, что когда-то здесь жили удмурты. Особенно густо они населяли местность около современного г. Кирова. Где-то на рубеже I—II тысячелетий н. э. удмурты, жившие на Вятке, составляли древнеудмуртскую общность. Тогда же мог появиться сам этноним «удмурт», который, по-видимому, генетически восходит к булгарскому названию р. Вятки — Ваты («ват-мурт —от-мурт — ут-мурт — уд-мурт»: человек с Вятки). Существуют и другие толкования этнонима «удмурт». В русском звучании этот термин приобрел форму «вотяк»: к древнему корню «ват» был прибавлен типичный словообразовательный суффикс (ср.: пермяк, сибиряк). В условиях царской России с ее неравной политикой по отношению к «инородцам» термин «вотяк» воспринимался удмуртами как уничижительный и даже оскорбительный (ср.: мари — «черемисы», украинцы — «хохлы», евреи — «жиды» и т. д.), хотя даже государственное образование удмуртов при его создании (4 ноября 1920 г.) первоначально было официально определено как «Автономная область вотского (вотякского) народа» и лишь в 1932 было переименовано в Удмуртскую АО, в 1934 — АССР. На бытовом уровне термин «вотяк» встречается порой и сейчас, порождая массу обид. Самоназвание «удмурт» зафиксировано с XVIII в.
Древние удмурты испытали длительное этнокультурное воздействие со стороны тюрок. Удмуртско-тюркские связи, начавшиеся еще в I тысячелетии н. э., усилились в булгарское и татарское времена. Они сыграли определенную роль в формировании некоторых сторон культуры и быта удмуртского народа, особенно его южной группы. От тюркских соседей удмурты получили имя «ар». Оно встречается с XII в., а татары и сейчас называют удмуртов арами. Это название попало в некоторые русские источники, где удмурты известны как «аряне», «арские люди» (отсюда же — город Арск, Арское поле, Арская улица в Казани). В конце I тысячелетия н. э. марийские племена, которые вышли к Вятке, заставили потесниться древних удмуртов, перейти на левый берег реки и заселить бассейн рек Кильмези и Валы. Многие удмуртские легенды повествуют о столкновениях удмуртов с марийцами из-за земли. В легендах все решали состязания богатырей: кто дальше перебросит ногой кочку через реку, тот и будет жить здесь. Удмуртский богатырь оказался сильнее, и марийцам, несмотря на их хитрость (их богатырь подрезал кочку), пришлось отступить. В действительности же марийцы проникли довольно далеко в глубь удмуртских поселений (топонимы на -нер: Кизнер, Сизнер — явно марийского происхождения). Другая часть удмуртов ассимилировалась в русских поселениях на Вятке. Третья часть ушла на Чепцу, где уже раньше жили удмурты. К концу XVII в. они в основном занимали территорию нынешнего расселения.
11 июня 1489 г. вместе с вятчанами — русскими людьми в состав Московского государства вошли и северные удмурты, которых под именем «иных агарян» упоминает летопись (Сказания русских летописцев о Вятке // Труды ВУАК. Вятка, 1905). Южные удмурты в Арской земле, которая вначале находилась во владении Булгарского государства, а затем Казанского ханства, вошли в состав подданных Русского государства в 1552 г., когда Казань покорилась Москве.
После присоединения Вятки там было установлено обычное для Московского княжества административное устройство. Русские люди селились в основном в «городках» по рекам, не проникая в глубь территории Вятского края. Особо масштабных столкновений с автохтонами не было, что вполне естественно при обилии пустой земли и малонаселенности Вятки. Фактически край колонизовала не московская администрация, а русские вольные «черносошные» крестьяне, которые постепенно в течение нескольких столетий, заселяли вятские места. (XIV—XV вв. можно говорить о прямом и все усиливающемся (особенно в советскую эпоху) культурном и этническом влиянии русских на удмуртов). Естественно, это был двусторонний процесс, взаимовлияние, хотя взаимодействующие стороны и не были равноправны.
Проблема социального строя удмуртов накануне присоединения к Русскому государству остается слабо разработанной и дискуссионной. В XV—XVI вв. удмурты, по-видимому, находились на стадии перехода от общинно-родовой организации к классовым (раннефеодальным) отношениям. С присоединением к России удмуртский мир целиком и разом был включен в общефеодальную систему государства. В результате социальный строй удмуртов своеобразно трансформировался: развитые феодальные отношения наложились как бы сверху, внутри же удмуртского этноса еще долго продолжали сохраняться структурообразующие единицы иного социально-экономического порядка (веме — формы коллективной взаимопомощи родственников, кенеш — общинный сход, воршуд — социально-культовое объединение, ведущее свое происхождение еще от тотемической эпохи и т. д.). Незавершенность форм социальной организации, многоукладность в системе хозяйствования создавали множество противоречивых проблем в развитии средневекового удмуртского общества. Очевидно, можно утверждать, что с середины 2-го тысячелетия был прерван обусловленный и определявшийся преимущественно внутренними факторами ход исторического развития, с этого времени доминирующую роль стало играть внешнее воздействие. Вместе с тем вхождение удмуртского народа в состав русского централизованного государства имело в исторической перспективе прогрессивное значение: ускорился процесс социально-экономического развития, все группы оказались в рамках единого государства — появились объективные условия для сложения удмуртской народности.
Новая эпоха в истории удмуртского народа, как и других народов России, наступила после Октября 1917 г., когда произошли революционные изменения во всех сферах политической, хозяйственной и этнокультурной жизни. 4 ноября 1920 г. впервые в истории была учреждена государственность удмуртского народа в виде автономии.
Среди северных удмуртов живет небольшая этническая группа загадочного происхождения — бесермяне. Бесермяне говорят на удмуртском языке, но у них много тюркских черт. Одни исследователи считали, что это обудмуртившиеся тюрки; другие находили, что они близки к чувашам; третьи видели в них потомков булгар, говорящих на удмуртском языке. Все эти суждения страдают общим недостатком: не учитывается тот факт, что часто отдельные группы удмуртов переходили на тюркский язык, но почти никогда в истории не зафиксировано обратного явления. Кроме того, в языке бесермян имеется много общего с южными диалектами удмуртов, хотя живут они сейчас среди северных. Вероятно, некогда бесермяне соседствовали с южными удмуртами и испытали сильное воздействие со стороны тюркского населения, особенно их религии. Не случайно удмурты еще в XVII в. жаловались в своих челобитных на татар, что те их «обусурманивают в свою татарскую веру». Скорее всего, бесермяне — часть южноудмуртского населения, очень рано отошедшая от него, перешедшая в ислам — государственную религию Волжской Булгарии, испытавшая сильное тюркское влияние и позднее, после разгрома булгарского государства, попавшая на Чепцу. В этническом оформлении бесермян возможно участие какой-то булгарской группы, родственной позднее чувашам: отсюда и некоторые чувашско-бесермянские параллели в традиционном костюме и т. д. В наше время любопытный процесс можно наблюдать в некоторых периферийных удмуртских деревнях, в частности, в Бавлинском районе Татарстана, где чересполосно живут удмурты и чуваши.
В последние десятилетия в этнокультурной жизни бесермян происходят существенные изменения: заметен рост этнического самосознания (особенно среди интеллигенции), создано Общество бесермянского народа (1990г.), проводятся съезды бесермян, организуются выставки, фестивали бесермянской культуры. В июне 1992 г. Президиум Верховного Совета Удмуртской Республики принял Постановление «О восстановлении имени бесермянского народа». Возвращен их исторический этноним, они включены в реестр народов России.
Удмурты — народ в основном лесной полосы. Не случайно чуваши называли удмуртов «арсури» — «лесовики, лешаки». Лес оказал большое воздействие на формирование всего их хозяйственного уклада, материальной и духовной культуры. Вятский край был покрыт дремучими таежными чащами, изобиловавшими дичью. Даже гербом этой земли было изображение лука со стрелами. О значении, которое имела охота для удмуртов, говорит хо
Однако довольно рано главной отраслью комплексного хозяйства удмуртов стало земледелие. И фактически до сих пор абсолютное большинство удмуртов — крестьяне. Несмотря на самые простые орудия труда (соха, косуля, деревянная борона; железный плуг появился лишь в конце XIX в.), удмурты достигли заметных успехов в земледелии. Один из путешественников, посетивший эти места в XVIII в., при виде заботливо возделанных полей восхищенно заметил: «Нет в Российском государстве ни одного народа, могущего с ними сравниться в трудолюбии» (Рычков Н. П. Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 гг. СПб.).
Из домашних ремесел и промыслов удмуртов следует отметить обработку дерева, кости, металлов, кожи — «мужское дело», из женских занятий выделяются обработка конопли, льна, приготовление домашнего пива (сур) и водки (кумышка). Последняя даже в условиях государственной монополии на винокурение удмуртам в основном разрешалась как необходимый и важный атрибут молений. Все результаты «домашнего производства» были рассчитаны в основном на внутреннее потребление в условиях комплексного хозяйства, т. е. практически все необходимое для жизнеобеспечения удмуртские крестьяне производили сами. На базарах и в лавках покупали немногое: в основном соль, сахар, конфеты, керосин, некоторые ткани, нитки, украшения, «городскую» одежду, обувь и т. п.
Значительный интерес представляет духовная культура удмуртов, особенно устное народное творчество. Удмурты в принципе немногословны и не любят болтливости. «У него язык остер, да руки тупы»,— говорят они, хотя и пенят силу меткого выражения: «Ветер горы рушит, слово народы подымает»; «Красота подбородка — борода, красота разговора — умное слово»; «Сердечное слово три зимы греет». В пословицах и поговорках отражается тысячелетняя мудрость, отчеканенная в кратких строчках.
Большое место в фольклоре удмуртов занимают былинки, предания, сказки. Сюжеты многих из них перекликаются с сюжетами русских народных сказок, что вполне понятно: ведь удмурты давно живут в тесном содружестве с русским народом. Иные удмуртские сказки весьма оригинальны и самобытны. Вот начало одной из них: «В некотором царстве, в некотором государстве не взошел овес». Еще одна сказка повествует, что некий бесстрашный дворянин все перевидел и испытал: и разбойников раскидал, и чертей из дворца выгнал, а вот обыкновенного ерша чуть до смерти не испугался. Много сказок посвящено теме труда: охотничьего, крестьянского. Например, Эш-Терек был непобедимым великаном, а сила его в том, что он неразрывно связан с землей-кормилицей.
Народное творчество удмуртов невозможно представить без песен — мелодично-напевных, многоголосых: хороводных, игровых, гостевых, эпических. Больше среди старых удмуртских песен было грустных, от которых щемит сердце. В них слышится боль души, страдания народа. Песни занимали исключительное место в фольклоре удмуртов и по удельному весу, и по значению. Наверное, это один из самых поющих народов; недаром удмурты говорят: «В руках гусли, а в сердце — песня». Песня сопровождала человека всю жизнь: рождался человек — в его честь складывали песню, умирал человек — его жизнь славили и прощались песней. Свадьба не начиналась, пока торо (тысяцкий) не давал песенный зачин. Устраивались песенные состязания, кто кого перепоет. Когда юноша уходил в армию, он часто сочинял свои слова на общую мелодию рекрутской песни. Когда приезжали гости, хозяева встречали их хлебом-маслом-медом и гостевой песней, гости привозили свои ответные песни. Песенное творчество у удмуртов очень развито. Людей, которые не умеют петь, насмешливо называли «паллян кырзась» (букв. «поющий влево»).
Декоративно-прикладное искусство удмуртов очень многообразно и самобытно. В целом для него характерны утилитарность и функциональность. Пожалуй, самой выразительной постройкой на крестьянской усадьбе были двухэтажные кеносы — амбары, своеобразные «женские жилища», сколько было снох в семье, столько стояло кеносов (от удм. «кен» — сноха) на дворе. Традиционный удмуртский женский костюм был одним из самых сложных и красочных в Поволжье. Он «строился» по высоким законам народной красоты и практической целесообразности, одновременно выполняя сложные ритуально-мифологические функции, где каждая деталь играла важную символическую роль. Удмурты достигли высшего мастерства в «полотняном фольклоре», они использовали самые разнообразные виды техники вышивки и ткачества. В традиционной этнокультуре удмуртов используется преимущественно классическая цветовая триада: белый-красный-черный. Не случайно именно она положена в основу высших государственных символов Удмуртской Республики — Герба и Флага.
У каждого народа есть нечто особенное, что представляет всеобщий интерес. У удмуртов это — религия. Не случайно в удмуртоведении больше всего публикаций о религии.
Древние религиозные верования удмуртов группируются в основном вокруг двух главных стержней: семейно-родовых и аграрных культов. Прочие (знахарство, ведовство, шаманизм, тотемизм) отступают на второй план. Некогда удмурты имели многочисленный пантеон божеств и духов, число которых доходило до 4041. Это были олицетворения различных стихий и сил природы: Ву-мурт (водяной), Нюлэс-мурт (леший), Тол-пери (дух ветра), Шунды-мумы (мать Солнца), Му-кылдысин (божество Земли). Большинство богов и духов выступало в виде антропоморфных существ, и в их названиях часто присутствовал корень «мурт» (человек). Древние удмурты олицетворяли и многие болезни, которые принимали вид злых духов: кыль (горячка), кезег (лихорадка), пужы (корь), чача (оспа). Последние часто «навешали» людей, а те старались откупиться от них, угощали и провожали как почетных гостей.
На вершине удмуртского Олимпа возвышался бог Инмар, который, по-видимому, имеет общефинское происхождение (финский Илмари, Илмаринен). Превращение его в верховного бога произошло сравнительно поздно, под воздействием ислама и христианства. А еще позднее он слился в народном представлении с христианским богом. У удмуртов были две формы семейно-родовых культов: святынь-покровителей и предков. Они связаны с двумя стадиями развития древнего общества — материнским и отцовским родом. Хотя родовая организация у удмуртов исчезла давно, пережитки обеих форм ее культов сохранились почти до наших дней. Еще в начале XX в. в каждой удмуртской деревне и едва ли не в каждой семье имелся свой воршуд — родо-семейная святыня. Воршудом обычно называли лубяной короб, в котором хранились предметы, имевшие символическое значение. Иногда воршудом становился деревянный идол, изображение гуся, лебедя. Хранился он на особой деревянной полке — Мудор (букв, «край» или «центр Земли») в «Быдзым куа» («Великая родовая куа») или в «Покчи куа» («Маленькая семейная куа») — специальной обрядовой постройке-святилище, где проводились моления в честь воршуда. Подобные постройки были известны почти всем финно-угорским народам от хантов и манси до финнов. «Быдзым куа» ныне почти не сохранились, а «Покчи куа» используются сейчас в деревнях обычно как летняя кухня. Каждый воршуд имел свое имя. Всего существовало около 70 воршудов. Наиболее известные из них — Бигра, Жикья, Пурга, Тукля, Чабья и др. Некогда это были, по-видимому, названия удмуртских материнских родов, восходящие к тотемным предкам (животным, птицам, насекомым). Каждый знал, к какому воршуду он относится. Браки между удмуртами одного воршуда не допускались. В деревне было обычно два-три воршуда, им соответствовало число «Быдзым куа», в каждом святилище молились только члены своего воршуда. Женщину называли обычно не по имени, а по ее воршуду. Вообще воршуду было присуще очень сложное содержание. Это и святыня, хранящаяся в куале, и само божество — покровитель рода или семьи, и изображение его в виде женского амулета (дэндор), и совокупность родственников по материнской линии. Культ воршуда обнаруживает тесную связь с культом семейного очага. При перенесении воршуда на новое место брали три камня из очага старой «куа», часть золы и уносили в новую «куа».
Значительно более стойко сохранились элементы культа предков. Носителем этой формы верований у удмуртов давно стала семья. Особенно заметно данный культ выступал в обычае поминок по умершим. Цель поминальных обрядов — умилостивление умерших, получение их покровительства и помощи. После поминок устраивались проводы гостей — духов умерших. После смерти родителей каждый удмурт должен был устроить особое жертвоприношение-благодарение: в честь отца жертвовали лошадь, в честь матери — корову. Приглашали родственников и устраивали пиршество. Обряд этот назывался «Йыр-пыд сётон» (букв. «Жертва головы и ног»). В наши дни «Йыр-пыд сётон» встречается редко и в измененной форме (для обряда просто покупают ноги и голову животного) и считается, что обычай соблюден.
Другой комплекс самобытных верований удмуртов группируется в аграрные культы: почитание божеств, связанных с земледелием (Инмар), ибо бессилие древнего земледельца заставляло его обращаться к богам. Аграрные обряды удмуртов можно разделить на зимне-весенние и летне-осенние. Из весеннего цикла наиболее ярким был праздник плуга (сохи) — «Акаяшка», или «Геры поттон». В период созревания хлебов устраивалось большое моление и жертвоприношение богам с просьбой о хорошем урожае. В молениях участвовала вся деревня, носителем же культа выступала сельская община, иногда объединение нескольких деревень. Молился удмурт на поле и просил в своей молитве-куриськон: «О великий Инмар! Сделай так, чтоб хлеб хорошо уродился, чтоб был он с камышовой соломой, с серебряным колосом, с золотым зерном. Чтоб это хлебное поле не обскакать белке, не обежать лисице, не проскакать кунице». В последние годы большой популярностью пользуется республиканский праздник «Гербер» («После пахоты»), где сочетаются аграрные обрядовые традиции и инновации.
Начиная с XVI в. (документально с 1557 г.), удмурты стали переходить в православие. Массовая христианизация удмуртов произошла в XVIII в., продолжалось крещение удмуртов. Стали переводить на удмуртский язык каноническую церковную литературу, наиболее активно этот процесс стал протекать в последнее время. Особо следует отметить подвижническую переводческую деятельность отца Михаила (д. ф. н. М. Г. Атаманов). Современные удмурты имеют возможность на родном языке читать «Библию» («Новый Завет»), «Детскую Библию», «Молитвослов» и др., что связано также с общей активизацией церкви, популярностью религии и даже модой на нее в постсоветской России. Абсолютное большинство верующих удмуртов считается православными христианами. Хотя точнее было бы, наверное, говорить о сложных формах религиозного синкретизма среди удмуртов, о двух уровнях бытования религии: в домашней среде — древние формы верований, в официальной — христианство. Сохранились отдельные деревни (южные и периферийные удмурты), которые не приняли христианства, некоторые удмурты перешли в суннитский ислам и тюркизировались. В последние годы в Удмуртии, как и в некоторых других регионах, появились попытки возрождения неоязычества и новомодные религиозные течения («Вера Бахай», «Общество Дианетики», «виссарионовцы» и др.), однако они не пользуются особой популярностью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таков один из финно-угорских этносов северо-западного Приуралья. Издревле живя в географическом, этнокультурном цивилизационном пограничье, на стыке Европы и Азии, Великого Леса и Великой Степи, в ареале активного взаимодействия славянско-христианского и тюркско-мусульманского миров, удмуртам удалось сохранить свое имя, язык, свою древнюю самобытную культуру. За многие века они создали и развивают богатый, неповторимый самодостаточный комплекс этнокультуры, выработали свою сложную систему мироощущения и миропонимания.
Развитие удмуртского этноса, как и всех народов нашего многострадального Отечества, в новейшее время характеризуется большой сложностью и противоречивостью. Коренной перелом в жизни удмуртов произошел в 1917 г., вернее,— в 20—30-е гг., когда в результате коллективизации исторически в одночасье был нарушен вековой неспешный темпоритм жизни удмуртского крестьянского мира, стали ломаться традиционные устои, деформироваться система жизнеобеспечения, духовная и материальная культура. Трудности мирной жизни многократно усилились тяготами и лишениями военного времени. Помимо Гражданской и Великой Отечественной войн, велась непонятная для большинства народа «внутренняя война», когда в результате массовых репрессий гибли лучшие представители народа. Появились выделяемые многими учеными этнический нигилизм, социальная апатия, уход в пассивные формы протеста (алкоголизм, печально знаменитый феномен удмуртского суицида) и т. д.
Однако в последнее время положение удмуртов и их самосознание совершенно поменялось (говорю на собственном опыте: в лучшую сторону), что, несомненно связано с современной государственной политикой.
20 сентября 1990 г. Верховный Совет Удмуртской АССР принял Декларацию "О государственном суверенитете Удмуртской Республики". С октября того же года официальное название – Удмуртская Республика.
.В декабре 2001 г. был принят Закон УР "О государственных языках Удмуртской Республики и иных языках народов Удмуртской Республики", где нашло развитие конституционное положение об удмуртском языке как государственном.
В конце 1980-х гг. возникло национальное движение удмуртов, вызванное усилением национального самосознания, либерализацией социально-политической жизни в стране, восстановлением этнокультурных связей в финно-угорском мире. В 1988 г. был создан "Клуб удмуртской культуры", на базе которого возникло Общество удмуртской культуры "Дэмен" (1989 г.). В 1991 г. создана Всеудмуртская ассоциация "Удмурт кенеш", в 1992 г. возникла удмуртская молодежная организация "Шунды" ("Солнце").
В настоящее время в 403 общеобразовательных (в том числе и в городах - в 32) и 314 дошкольных (в том числе в городах - в 28) учреждениях республики преподается удмуртский язык. На удмуртском языке выходят газеты - "Удмурт дунне" ("Удмуртский мир") и "Зечбур!" ("Здравствуй!"); журналы "Инвожо" (ежемесячный иллюстрированный литературно-художественный и общественно-политический журнал для молодежи), "Кизили" ("Звездочка" - литературно-художественный иллюстрированный журнал для детей дошкольного и младшего школьного возраста), "Кенеш" ("Совет" - ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал), "Вордскем кыл" ("Родное слово" - научно-методический журнал).
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск: Удмуртия, 1994
2. Владыкин В. Е., Христолюбова Л. С. Удмурты // Народы Поволжья и Приуралья. М.: Наука, 2000.
3. Голдина Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 1999.
4. Гришкина М. В., Владыкин В. Е. К вопросу о письменных источниках по истории удмуртов IX—XVII вв. // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982.
5. Трефилов Г. Н. Бесермяне по письменным источникам // ВФУЯ. Ижевск, 1967.