Ярославский государственный педагогический университет
им. Ушинского
Концепция «дегуманизации искусства»
Х. Ортеги-и-Гассета
Подготовила: Гринева Е.А.
Студентка Факультета РФ и К
Проверил: Родин О.В.
Ярославль 2011г.
Оглавление:
Введение…………………………………………………………….....3
1. Дегуманизация как необходимая черта искусства……………….6
2. Характеристика нового «дегуманизированного» искусства ……8
1.1 Основные тенденции нового искусства………………………….8
1.2 Средства дегуманизации…………………………………………11
3. Нетрансцендентный характер современного искусства…………12
Заключение………………………………………………………….....14
Список литературы……………………………………………………16
Введение
Эстетическое и культурно-философское наследие Ортеги-и-Гассета имеет выдающееся историческое значение. К сожалению идеи Ортеги зачастую интерпретировались ошибочно и упрощенно. «Вырывая из контекста отдельные мысли философа, его пытались представить то «апологетом «дегуманизации искусства», то «духовным аристократом», презирающим простого человека, сторонником элитарности в жизни и в искусстве.
Между тем на деле Ортега был не апологетом тех болезненных явлений бытия и искусства XX века, о которых он писал, но чутким сейсмографом и барометром, глубоким и проницательным диагностом своей переходной эпохи, стремившимся понять основные ее нужды и тенденции, наметить пути от настоящего к будущему» [10; 48].
Кризис буржуазного общества, начавшийся во второй половине XIX века, охватил все стороны и все сферы общественной жизни. Философы пытались по-своему объяснить причины и последствия данного кризиса и наметить какие-то пути его преодоления. Так, например, «Фридрих Ницше видел проявление кризиса в том, что люди утратили «волю к власти». Под влиянием христианской религии и различного рода либеральных и социалистических учений они стали «мягкими» и слишком «демократичными», вместо того чтобы воспитывать в себе качества «белокурой бестии», «сверхчеловека» стоящего по ту сторону добра и зла. В связи с этим он требовал «переоценки всех ценностей». Самое важное противоядие против нарастающего кризиса он видел в искусстве, но не в существовавшем искусстве, которое, по его мнению, было слишком романтичным и сентиментальным, а в искусстве, которое еще надо было создать, - искусстве «гения», направленном на становление и воспитание «сверхчеловека»» [4; 278 - 279].
В XX веке идеи мыслителя прошлого столетия Ф. Ницше были резюмированы в элитарной эстетической концепции испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета (1883 – 1955). В 1925 г. В Европе выходит в свет самое известное его сочинение, получившее название «Дегуманизация искусства», посвященное проблеме различия старого и нового искусства.
Основное отличие нового искусства от старого, по Ортеге-и-Гассету, заключается в том, что оно обращено к элите общества, а не к его массе. Поэтому совершенно необязательно искусство должно быть популярным, то есть оно не должно быть общепонятным, общечеловеческим. Более того «…радоваться или сострадать человеческим судьбам, - пишет философ, - есть нечто очень отличное от подлинно художественного наслаждения» [1;224]. Новое искусство, наоборот, должно отчуждать людей от реальной жизни. «Дегуманизация» – есть основа нового искусства XX века. «Вот почему новое искусство разделяет публику на два класса – тех, кто понимает и тех, кто не понимают его, то есть на художников и тех, которые художниками не являются. Новое искусство – это чисто художественное искусство» [1; 226].
«Элита – по Ортеге-и-Гассету – это не родовая аристократия и не привилегированные слои общества, а та часть общества, которая обладает особым «органом восприятия». Именно эта часть общества способствует общественному прогрессу. И именно к ней должен обращаться своими произведениями художник» [12; 68]. Новое искусство и должно содействовать тому, «… чтобы «лучшие» познавали самих себя, …учились понимать свое предназначение: быть в меньшинстве и сражаться с большинством» [1; 221 - 222].
Мы будем работать по следующему плану: рассмотрим дегуманизацию как основную черту искусства (по Ортеге-и-Гассету), охарактеризуем новое искусство и скажем несколько слов о нетрансцендентном характере современного искусства.
В нашей работе мы будем анализировать работу Хосе Ортеги-и-Гассета «Дегуманизация искусства». Также мы будем рассматривать учебную, публицистическую и научную литературу по данной теме.
Данная работа не претендует на полный охват темы, ввиду ограниченности рамок контрольной работы.
Дегуманизация как необходимая черта искусства
«Хосе Ортега-и-Гассет начинает свою работу о дегуманизации искусства с утверждения, что искусство следует изучать с социологической точки зрения» [4;278]. Это, разумеется, справедливо: чтобы понять искусство или эстетическую теорию, необходимо проанализировать их социальные корни, социальное содержание, условия, благодаря которым они возникли и распространились.
В обществе рыночной экономики, где произведения искусства становятся предметом наживы и спекуляций, неизбежно измельчание искусства, появление произведений, потворствующих мещанским вкусам, вкусам среднего потребителя, снижение общего уровня культуры художников вообще. Эта ситуация порождает эстетические теории, провозглашающие конец искусства, его неизбежную гибель. Однако подобные теории не способны объяснить особенности современного искусства, и в частности его все более проявляющуюся антигуманистическую направленность. Между тем это совершенно реальное явление нашего века[4; 278].
Ортега-и-Гассет описывает и исследует действительность и факты искусства. Прежде всего, он выявляет утилитаризм современного человека по отношению к искусству: людям нравиться только такое искусство, которое связано с человеческими судьбами, с человеческим существованием: «Искусством они назовут совокупность средств, с помощью которых они соответственно вступают в контакт с человечески интересными вещами». Такое понимание искусства Ортега-и-Гассет считает естественным, поскольку большинство людей не знает другого отношения к объектам, кроме «практического» [1; 223].
«Однако имеется различие в отношении к буржуазному утилитаризму со стороны сторонников «искусства для искусства» и Ортеги-и-Гассета: первые отвергали утилитаризм, сугубо деляческий подход к искусству; второй считает его неизбежным как точку зрения «толпы», «массы», которая не способна подняться выше примитивного, обыденно-практического отношения к действительности, включая и искусство»[4; 280].
Ортега-и-Гассет показывает, что подобного рода практическое отношение к искусству (когда человек радуется или страдает, переживая все перипетии человеческих судеб в искусстве) не имеет ничего общего с подлинно эстетическим переживанием и эстетическими чувствами: «Радоваться или сострадать человеческим судьбам, которые, может быть, повествуют или показывают нам произведения искусства, есть вещь совершенно отличная от подлинно художественного наслаждения. Больше того, это внимание к человеческому элементу в произведении искусства в принципе несовместимо со строго эстетическим удовольствием» [1; 225]. Согласно Ортеге, художественность и действительность являются совершенно противоположными: реальность, действительность не может быть художественной, а художественность не может быть реальной: «…художественный объект является художественным лишь постольку, поскольку он нереален»[1; 225].
А поэтому по-настоящему понимать и воспринимать произведения искусства может лишь тот, кто выработает у себя способность видеть произведения искусства такими, каковы они есть на самом деле, - нереальными. «Большинство людей сделать этого не в состоянии, говорит Ортега-и-Гассет, они никогда не испытывают подлинно эстетического наслаждения, ибо погружены в собственно человеческую реальность»[1; 227].
Но в свою очередь Ортега-и-Гассет не называет рафинированное искусство «чистым искусством», потому что хорошо знает, что теория «искусства для искусства» давно себя скомпрометировала, больше того, он готов даже отрицать возможность существования «чистого искусства» и ратует только за очищение искусства от некоторых нежелательных элементов, вроде элемента «человечности»[1; 230].
Характеристика нового «дегуманизированного» искусства Основные тенденции нового искусства
Инфляция человеческих ценностей в современном мире – очевидный факт для мыслителей, подобно Ортеге-и-Гассету понимающих его важность и значение для всех сфер общественной жизни. Современное искусство, с точки зрения Ортеги-и-Гассета, характеризуется следующим. «Если проанализировать новый стиль, то в нем обнаружится ряд связанных между собой по содержанию тенденций. А именно: тенденция дегуманизации искусства; отрицания живых форм; понимания произведений искусства, как только произведения искусства; рассмотрения искусства как игры и ничего больше; к вездесущей иронии; уклонения от любой фальши и в равной мере скрупулезная детализация. Наконец, искусство, согласно молодым художникам, есть «вещь, лишенная всякой трансцендентности»»[1; 227]. Рассмотрим подробнее суть этих тенденций.
В основе всего для Ортеги-и-Гассета лежит «дегуманизация искусства». Что он имеет в виду? Прежде всего, философ устанавливает наличие «нового эстетического чувства» как у творцов художественных произведений, так и у публики. Оно состоит в стремлении уйти от человека и всего человеческого: «Важным является то, что в мире существует как несомненный факт новая эстетическая чувственность. Стараясь отыскать наиболее общую родовую и характерную черту новой художественной продукции, я нашел ее в тенденции к дегуманизации искусства»[1; 231]. Здесь он ссылается на новую живопись. Если раньше живопись пыталась представить действительность такой, какая она есть, естественной, или человечной, то новая живопись пытается исключить этот человеческий элемент из искусства.
Но искусство движется к дегуманизации не столько потому, что избавляется от человеческого элемента, но и потому, что состоит по преимуществу из этого дегуманизирующего действия. То есть подлинное искусство, согласно Ортеге, должно бы совершенно освободиться от человеческого элемента, но в этом случае было бы непонятно то, от чего данное произведение «освободилось». Поэтому художник должен оставлять тот минимум «человеческого», который необходим для того, чтобы видно было, над чем одержана победа. Таким образом, Хосе Ортега-и-Гассет пытается исключить из искусства две вещи: природу с ее формами и человека с его чувствами. Природу – потому, что она постоянно сковывает действия и горизонт художника, а человека – потому, что человечность искусства возвращает художника к природе, «неорганическому телу человека». Верный своему постулату, Ортега снова и снова повторяет идею противопоставления человеческого и художественного, реализма и подлинного искусства. Он очень тесно связывает стилизацию с дегуманизацией: одно предполагает другое[4; 282].
Следствие дегуманизации Хосе Ортега-и-Гассет видит в углубляющемся индивидуализме и субъективизме искусства. «Новые люди объявили табу всякому вмешательству человеческого в искусство. И вот человеческое располагается в определенной иерархии»[1; 237]. Природное как таковое исключается из искусства в виде «естественных» форм вещей. Мир живых существ изымается из искусства в виде деформации объектов, хотя и в большей степени, чем мир природы неорганической. Наибольшему отрицанию подвергается человеческий мир.
«Ортега-и-Гассет выступает против романтического понимания искусства, против его «персонализации», потому что романтическое искусство было «слишком человеческим». В романтическом искус
То же самое он говорит о поэзии: из поэзии нужно исключить человеческое, и, прежде всего – человека-героя, человека-личность, ибо жизнь есть одно, а поэзия – нечто совершенно другое, человек есть человек, а поэт есть поэт. «Абстрагирование от чего бы то ни было конкретного – вот одна из первых задач всякого действительного и подлинного искусства, утверждает испанский мыслитель»[4;282]. Ортега абсолютизирует феномен художественного преображения реальности, многократно отмеченный и творцами и теоретиками искусства. Ортега освобождает поэта и художника вообще от всякого страдания и переживания, так как искусство, по определению вознесено над реальностью, а художник изолирован от людей и всего человеческого. В этом проявляется его избранничество.
Средства дегуманизации
Самым радикальным средством изоляции от действительности Ортега-и-Гассет считает метафору. Метафора является самым лучшим и самым совершенным средством человеческого познания. Она, по мнению Ортеги объединяет в себе самые сильные стороны того, что есть в интеллекте, чувстве и человеческом сознании вообще. Но, хотя метафора и является самым радикальным средством дегуманизации, все же, заявляет Ортега-и-Гассет, нельзя сказать, что она представляет единственное средство. Помимо нее существует бесчисленное множество других средств дегуманизации, самое простое из которых «состоит в простом изменении обычной перспективы»[1; 234]. Человеческая точка зрения обычно упорядочивает вещи: одни являются очень важными, другие менее важными, третьи совсем не имеющими значения. Чтобы дегуманизировать, достаточно изменить существующий порядок вещей, достаточно перевернуть перспективу.
Раньше художник как бы соревновался с реальностью, пытался создать вторую такую же или превосходящую реальность. Если он выражал какие-то идеи – эти идеи были прямо и непосредственно связаны с действительностью, исходили из нее как из своего основного источника. В новом искусстве положение коренным образом меняется. Идеи теряют свою связь с действительностью, они становятся «чистыми» идеями, схемами. Таким образом, Ортега перевертывает отношения: он предлагает художникам идти не от природы и не от реальности, а, наоборот, от идей. Поскольку же идеи всегда отражают действительность, то Ортега предлагает предварительно «дореализовать» их, очистить от всего человеческого, «дегуманизировать», чтобы в результате получить «чистые идеи», идеи «ирреальные», ибо реальность и реальное отражение представляются ему фальсификацией[1; 230]. Если раньше художник шел от мира к сознанию, то теперь он должен идти по прямо противоположному пути – от сознания к миру.
«Нетрансцендентный» характер современного искусства
Ортега-и-Гассет своеобразно трактует вопросы традиции в истории искусства. Он считает давление всякой традиции губительным для творческих импульсов современности[4; 282].
Здесь он приближается к экзистенциальному диагнозу кризиса культуры. Но если экзистенциалисткие панацеи, как правило, ориентированы на «возвраты» к природе, к изначальному времени и т.п., - то Ортега возлагает надежды на победу «футуристического инстинкта» европейцев, который преодолеет «традиционализм» и «восточное прошлое» современной культуры.
Исключение из искусства «человеческого» таит в себе, говорит Ортега, великий резерв для подъема искусства[1; 232]. Однако современное искусство не является однородным, оно носит двойственный характер, ибо наряду с чисто художественным в новом искусстве можно встретить и то, что имеет характер неприязни, презрения. Может быть, именно поэтому оно является одновременно и комическим, чтобы найти спасение от «слишком человеческого» и от тех последствий, которые вызываются «человечным» характером традиционного искусства. Искусство было бы фарсом в плохом смысле слова, продолжает Ортега, если бы художник пытался соперничать с «серьезным» искусством прошлого и если бы картина какого-нибудь кубиста добивалась такого же патетического восхищения, которое вызывают статуи Микеланджело. Однако современный художник не делает этого и не хочет делать. Художник настоящего времени приглашает нас, чтобы мы созерцали искусство, понимая, что оно является, по существу, насмешкой над самим собой.
Примитивизация искусства объясняет и то, что Ортега-и-Гассет называет «нетрансцендентным» характером современного искусства. «Прежде поэзия или музыка представляли собой важные для человека сферы деятельности: люди надеялись с их помощью чуть ли не спасти род человеческий от развала религии и неизбежного релятивизма науки. Новое искусство отказывается как от решения сложнейших, жизненно важных для человечества проблем, так и от того, чтобы быть могучей потенциальной силой человечества»[4; 291].
Здесь улавливается бессилие искусства в условиях современного общества. Тем не менее, даже в таких условиях нельзя отказывать искусству в громадной силе воздействия, а значит, и в его определенном влиянии на ход изменения действительности. И Ортега прекрасно знает эту силу искусства, хотя и настаивает на том, чтобы искусство отказалось от решения человеческих проблем и превратилось в простую игру и развлечение[1; 235].
Искусству надоело размышлять и решать сложные социальные проблемы. Оно хочет развлечься, повеселиться. Интеллект заменяется инстинктом, разум – подсознательными волевыми актами, серьезное отношение искусства к человеческим проблемам – игрой и развлечением. Это и есть то, что Ортега называет «нетрансцендентностью» нового искусства. Всем характерным чертам нового искусства подведен итог в его нетрансцендентности. «Это искусство заняло иное положение в иерархии человеческих забот и интересов в отличие от прежнего, которое по своему значению соперничало с наукой и политикой, поддерживая личность. Вдохновение чистого искусства не является, как можно было бы предположить, высокомерием, но, наоборот, великой скромностью. Очищая искусство от гуманистической патетики, оно остается без всякой трансценденции – как только искусство, без какой бы то ни было претензии»[1;237].
Заключение
Ортега-и-Гассет – один из самых глубоких интерпретаторов буржуазной действительности. Констатируя тяжелейший кризис, через который проходит современное сознание, мыслитель отмечает малейшие его проявления. «Система ценностей, организовавшая человеческую деятельность еще каких-нибудь тридцать лет назад, утратила свою очевидность, притягательность, императивность. Западный человек заболел ярко выраженной дезориентацией, не зная больше, по каким звездам жить» [2; 47].
Испанский теоретик пытается найти ориентиры в хаосе культуры, лишенной внутреннего строя, его богатое воображение создает игровую утопию спортивно-праздничного отношения к жизни. Образ нового мирочувствования он раскрывает на примере нового искусства. Новое искусство (модернизм) всегда комическое по своему характеру. Не то, чтобы содержание произведения было – это значило бы вновь вернуться к формам и категориям «человеческого стиля», дело в том, что независимо от содержания само искусство становится игрой. Стремление же к функции как таковой возможно только в веселом расположении духа. «Ортега определяет основные тенденции нового стиля: 1) тенденцию к дегуманизации; 2) тенденцию избегать живых форм; 3) стремление к тому, чтобы произведение искусства было лишь произведением искусства; 4) стремление понимать искусство как игру и только; 5) тяготение к глубокой иронии; 6) тенденцию избегать всякой фальши и, в этой связи, тщательное исполнительское мастерство; 7) искусство, согласно мнению молодых художников, безусловно, чуждое какой-либо трансцендентности, т. е. выхода за пределы возможного опыта» [11; 70 - 71].
«Общеродовой и наиболее характерной чертой нового творчества и нового эстетического чувства Ортега называет тенденцию к дегуманизации. Художники наложили «табу» на любые попытки привить искусству «человеческое». «Человеческое» - это комплекс элементов, составляющих наш привычный мир. Художник решается пойти против этого мира, дерзко деформировать его.
Человек, оказавшийся в непонятном мире, вынужден изобрести новый, небывалый тип поведения, создать новую жизнь, жизнь изобретенную. Эта жизнь не лишена чувства и страстей, но это – специфически эстетические чувства. Озабоченность собственно человеческим не совместима с эстетическим удовольствием» [2; 48].
«Господство буржуазной системы ценностей, с главенствующим в ней принципом Пользы, породило у Ортеги представление, что действительность оккупирована массой обывателей. Мещанство в его глазах разрастается до размеров всего человечества. Человеческое приравнивается к бездуховному. Человеческие переживания, воспроизводимые искусством, рассматриваются как бездумно-механические, не имеющие ничего общего с художественностью. В противовес набору негативных реалий буржуазной культуры творческое воображение Ортеги конструирует мир эстетической игры как подлинного бытия духа» [2; 49].
«Книга Ортеги-и-Гассета «Дегуманизация искусства» по праву стала настоящим манифестом авангардизма. Философ становится на сторону той части европейской творческой интеллигенции начала века, которая пыталась создать новое искусство» [12; 68].
Таким образом, Ортега-и-Гассет, описывая и анализируя эстетические параметры современности, близко подошел к пониманию основных тенденций в развитии культуры и искусства XX века. Он был в известной мере летописцем эпохи. И хотя ему не удалось вскрыть подлинные причины социального и духовного кризиса современности, его философско-эстетические работы получили большое распространение, потому что он указывал на реальные процессы и пытался их объяснить. Вот почему Ортега-и-Гассет был и остается одним из самых влиятельных философов культуры XXвека.
Список литературы
Источники:
1) Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры / Вступ. ст. Г.М. Фриндлера; Сост. В.Е. Багно. – М.: Искусство, 1991. – с. 218 - 260
Дополнительная литература:
2) Буйдина И.Ф.Западноевропейские концепции игровой культуры (Й.Хейзинга, Х.Ортега-и-Гассет, Г.Гессе) // Введение в культурологию / Руководитель автор. колл. и отв. ред. Е.В.Попов. – М.: Владос, 1996. – с. 45 – 56
3) Гальцева Р.А, Роднянская И.Б. Ответственность художника перед миром гуманного // Самосознание европейской культуры 20 века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. – М.: Политиздат, 1991. – с. 154 – 170
4) Долгов К.М.
Реконструкция эстетического в западноевропейской и русской культуре / К.М. Долгов. – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 1040 с.
5) Иконникова С.Н.
История культурологических теорий / С.Н. Иконникова. – СПб.: Питер, 2005. – 474 с.
6) Кривцун О.А.
Эстетика: Учебник / О.А. Кривцун. – М.: Аспект Пресс, 1998. – 430 с.
7) Культурология XX век. Энциклопедия. Том 2 / Гл. ред. С.Я.Левит. – СПб.: Алетейя, 1998. – 446 с.
8) Недошивин Г.А. Проблема экспрессионизма // Недошивин Г.А. Из истории зарубежного и отечественного искусства. Избранные труды / Сост. Н.Г. Недошивин и П.М. Алешковский. – М.: Советский художник, 1990. – с.77 - 93
9) Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4: От романтизма до наших дней / Перевод С. Мальцевой, Науч. ред. Ю.А. Кимелев. – СПб.: Петрополис,1997 – 880 с.
10) Фриндлер Т.М. Философия искусства и искусство философа (Эстетика Хосе Ортеги-и-Гассета) // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. – М.: Искусство,1991. – с. 7 – 48
11) Эстетика: словарь / Под общ. ред. А.А. Беляева и др. – М.: Политиздат, 1989. – 447 с.
12) Эстетика: Учебное пособие для вузов / Под ред. А.А. Радугина – М.: Центр, 1998. – 240 с.