Министерство образования РФ
Омский государственный институт сервиса
Кафедра философии и социально-гуманитарных дисциплин
Реферат
по дисциплине «Культурология»
на тему:
Рыцарство в средние века.
Выполнил: студент группыЭз-81
Брагина А.В
Проверил: преподаватель
Шаталин Е.А.
ОМСК – 2010
Содержание
1. Введение………………………………………………………………….…3
2. Рыцарство в эпоху средневековья…………………………………...........4
2.1. Что такое рыцарство………………………………………………...4
2.2. Жизнь будущего рыцаря……………………………………..….….6
2.3. Традиция рыцарских турниров……………………………….…..10
2.4. Воинские ценности и культурные идеалы………………....….…12
2.5. Идеал рыцарской верности и традиции обета………………..….14
2.6. Рыцарь и женщина. Культ Прекрасной Дамы………….………..16
3. Заключение……………………………….…………………………….…18
4. Список литературы…………………………………………………….…19
Введение
Начнем с того, что культура не являет собой лишь некий перечень известных литературных текстов, архитектурных ансамблей и стилей, полотен живописи и образчиков скульптуры. Культура – это поток и одновременно система неких взаимосвязанных артикулируемых и скрытых, не явленных смыслов, формирующихся в контексте исторического бытия того или иного социума и одновременно трансформирующих его. Поэтому нас будет интересовать не столько внешнее описание тех или иных ритуалов «рыцарской» Европы, сколько смысловой алгоритм рождения и бытования этой культуры.
Необходимо определиться с самим понятием «рыцарь». Как правило, оно используется в самом широком смысле этого слова для характеристики представителя военного сословия Средневековья, вне зависимости от имущественного положения, знатности, этнополитической принадлежности. Именно в таком расширительном смысле большей частью и будут трактоваться проблемы рыцарской культуры в пособии. Однако, совершенно очевидно, что смысловая наполненность культурных идеалов рыцарства на заре становления средневекового общества и на закате того, что именуют средневековой эпохой, существенно трансформировалась во времени. Равно как очевидно и то, что ценностные ориентиры рыцарского сословия варьировались в зависимости от групповой или национальной идентичности его носителей.
Не следует забывать, что рыцарь – это, прежде всего воин. Именно так называли рыцарей в XII веке клирики. Профессиональная принадлежность вкупе с природной данностью и определили приоритет физической силы в рыцарских глазах. Рыцарь по определению должен был обладать данным достоинством. И дело не только в том, что рыцарь классического средневековья вынужден был нести на себе латы и оружие весом в 70-80 килограммов, что было под силу только очень сильному человеку. Образ жизни, технология военных действий того времени не могли не определить особую ценность мускульной силы, физической подготовки для рыцаря. Неудивительно, что воспитание рыцаря было в первую очередь подчинено задаче сделать из юноши сильного воина. Немецкий поэт Гартман фон Ауэ повторял поговорку каролингских времен: «Кто до двенадцати лет остается в школе, не садясь верхом, годится только на то, чтобы стать священником».
Что такое рыцарство
Рыцарство представляло собой общественный институт, появившийся в феодальной системе примерно в 1000 году. В строгом смысле слова, рыцарь — это любой мужчина, владеющий оружием и прошедший церемонию специального посвящения. Но быть лишь посвященным — недостаточно для истинного рыцаря; необходимо еще следовать определенным правилам и вести особый образ жизни.
Рыцарство, социальная категория в странах Западной и Центральной Европы в средние века, включавшая всех светских феодалов или их часть — мелких феодалов Первые упоминания о рыцарстве. относятся к концу 10 в. В это время под рыцарями (в лат. терминологии milites) подразумевали категорию военных слуг (преимущественно конных), являвшихся вассалами знати. По мере роста феодальной раздробленности, благоприятствовавшей расширению прав мелких рыцарей, грань между рыцарством и знатью постепенно стиралась. Уже в 11—12 вв. под рыцарством всё чаще начинают понимать всех светских феодалов-воинов, а с образованием в 12 в. духовно-рыцарских орденов рыцарство стало охватывать и часть духовных феодалов. Принадлежность человека к рыцарству обычно совпадала с наличием у него земельного феода, позволявшего освободиться от непосредственного участия в производстве и обеспечивавшего приобретение боевого коня и рыцарского вооружения (меч, щит, латы и др.), становившегося со временем всё более дорогим.
Рыцарство зародилось в Западной Европе на рубеже X-XI вв. в качестве военного сословия, состоящего на службе крупной земельной аристократии. Однако очень скоро идеалы, образ жизни и стиль поведения этих элитных воинов стали распространяться на все дворянское сословие, включая высшую аристократию и самих королей. К концу XII в. практически все западноевропейское дворянство (за исключением той его части, которая выбрала духовную карьеру) проходит через церемонию посвящения в рыцари. В XIII в. слова «рыцарь» и «дворянин» стали практически синонимами. Ритуал посвящения становится все более торжественным и пышным. Но и требования, предъявляемые к вступающему в рыцарское сословие, растут. В результате в XIV, а тем более в XV вв. далеко не все дворяне могли удостоиться этой чести. Не прошедшие посвящение мелкопоместные дворяне чаще всего сохраняли скромный титул оруженосца, который тем не менее предполагал при благоприятном стечении обстоятельств возможность посвящения в рыцари. Самое же главное, что идеалы и образ жизни рыцарства были безусловным образцом для всего дворянского сословия.
Таким образом, рыцари — это не юридический класс, а специфическая социальная категория или, выражаясь современным языком, сообщество «профессионалов» конного боя (единственного эффективного способа военных действий вплоть до конца XIII века), умевших вести ту особую жизнь, каковой представала жизнь рыцаря.
Теоретически рыцарство считалось доступным каждому, получившему крещение: любой рыцарь имел право сделать рыцарем того, кого он считал достойным им быть, вне зависимости от происхождения и социального положения. Эпические песни, так называемые, «жесты», изобилуют примерами простолюдинов (крестьян, лесников, свинопасов, торговцев, жонглеров, поваров, привратников и т.д.), посвященных в рыцари в награду за оказанные герою услуги. Иногда упоминаются даже простые сервы.
Однако в реальности дело обстояло иначе. С середины XII века рыцари пополняли свои ряды почти исключительно за счет сыновей рыцарей и, таким образом, образовывали наследственную касту. Посвящения в рыцари простолюдинов, если не исчезли совсем, то стали событием почти уникальным. Можно назвать две причины этого явления. Первая из них заключалась в том, что процесс принятия новых членов неизбежно приводил к присвоению одним классом — земельной аристократией — привилегии на образование рыцарства, не подчинявшейся никаким правовым нормам. Вторая, возможно, более важная, связана с социально-экономическими требованиями: лошадь, военное снаряжение, церемония и празднества по случаю посвящения в рыцари стоили дорого; да и сам образ жизни рыцаря, состоявшей из удовольствий и праздности, предполагал наличие некоторого богатства, которое в ту эпоху основывалось только на обладании землей. Рыцарское звание действительно приносило честь и славу; но при этом следовало жить или за счет щедрости богатого и могущественного покровителя (что удавалось еще достаточно легко в начале XII века, но уже гораздо труднее спустя столетие), или на доходы от патримония. Многие, впрочем, придворным щедростям сеньора предпочитали получение пусть даже самого маленького феода.
К 1200 году рыцари — это уже в основном сеньоры или сыновья сеньоров. Во Франции данный феномен принимает особо выраженный характер в течение XIII века, так что рыцарское звание уже практически не рассматривается как личностное, а становится наследственным качеством, доступным лишь высшим слоям аристократии. С этого времени и начинается процесс слияния рыцарства и аристократии.
Жизнь будущего рыцаря
Понятие рыцарства прежде всего связывалось с определенным образом жизни. Он требовал специальной подготовки, торжественного посвящения и не такой, как у обычных людей, деятельности. Эпическая и куртуазная литература дает нам об этом довольно подробное представление, хотя, возможно, несколько обманчивое из-за ее идеологически консервативного характера и нуждающееся в некоторой корректировке, для чего мы воспользуемся повествовательными источниками и данными археологии.
Жизнь будущего рыцаря начиналась с долгого и непростого обучения сначала в родительском доме, а затем, с десяти или двенадцати лет, у богатого крестного или могущественного покровителя. Цель начального, семейного и личного образования — научить элементарным навыкам верховой езды, охоты и владения оружием. Следующий этап, более длительный и более сложный, уже представлял собой настоящее профессиональное и эзотерическое посвящение. Он проходил в группе. На каждой ступени феодальной пирамиды сеньора окружало нечто вроде «рыцарской школы», где сыновья его вассалов, его протеже и, в некоторых случаях, его менее состоятельные родственники обучались военному мастерству и рыцарским добродетелям. Чем влиятельнее был сеньор, тем больше набиралось у него учеников.
Подготовка такого воина осуществлялась и регулировалась посредством обычая, составлявшего обязательный элемент в жизни каждого представителя этого сословия. Это обычай ученичества, когда до шестнадцати-двадцатитрехлетнего возраста юноши, начиная с десяти- двенадцати лет проходили соответствующую выучку под началом определенного наставника. Во Франции такой юноша назывался демуазо. Как правило, молодого человека отдавали в руки могущественного покровителя, при дворе которого существовало нечто вроде «рыцарской школы». В этой «школе» обучались военному мастерству и иным рыцарским доблестям сыновья вассалов того или иного сеньора, его протеже и менее состоятельные родственники. Лишь освоив соответствующие навыки воинской профессии – владение оружием (мечом и копьем), тактические приемы конного боя и т.д. – юноша мог быть посвященным в рыцари.
Обряд посвящения мог проходить как в военное, так и в мирное время. Естественно, что церемония, проведенная на поле боя в канун сражения или после него, приобретала особый престиж в глазах участников этого культурного действа. Равно как имело большое значение то, кто посвящал в рыцари. Так, например, французский король Франциск I пожелал получить посвящение в рыцари только из рук прославленного «рыцаря без страха и упрека» Пьера дю Терай Байяра. Его героизм и благородство были широко известны - в битве при Гарильяно он оборонял мост в одиночку против двухсот воинов, в своем последнем бою, получив смертельную рану, Байяр умер стоя, прислонясь к дереву и обратив лицо к противнику. Его настолько уважали даже враги, что дважды выпускали из плена без выкупа.
Посвящение в мирное время приурочивалось к каким-либо знаковым событиям – религиозному празднику, свадьбе сеньора или правителя, рождению особы королевского рода и т.д. Светской части обряда предшествовал особый религиозный ритуал – исповедь, причастие и ночь размышлений в часовне или церкви, который должен был очистить посвящаемого от дурных помыслов, укрепить в вере, словом, подготовить его духовно к вступлению в ряды воинов Христовых. Следует подчеркнуть, что и сам ритуал непосредственного посвящения был исполнен сакрального характера и начинался с освящения оружия. Посвящаемый получал из рук своего наставника – «крестного отца» - меч и шпоры, кольчугу и шлем, копье и щит, облачался в них, прочитывал несколько молитв и клялся блюсти рыцарские заповеди. И, наконец, обряд завершался процедурой, получившей название «алап» или «коле» - символический удар по шее, наносимый рукой или посредством меча в ножнах. В идеале предполагалось, что это был первый и последний удар, который посвящаемый рыцарь оставлял без ответа.
До шестнадцати-двадцатитрехлетнего возраста эти юноши выполняли роль домашнего слуги или оруженосца своего покровителя. Прислуживая ему за столом, сопровождая на охоте, участвуя в увеселениях, они приобретали опыт светского человека. А занимаясь его лошадьми, поддерживая в порядке его оружие и, позже, следуя за ним на турнирах и полях сражений, они накапливали знания, необходимые военному человеку. С первого дня выполнения этих обязанностей и до момента посвящения в рыцари они носили звание оруженосца. Те из них, кому не удавалось стать рыцарями из-за отсутствия состояния, заслуг или подходящего случая, сохраняли это звание на всю жизнь, ведь называться рыцарем можно было только после посвящения.
Однако посвящение, главный этап в карьере рыцаря, нисколько не изменяло его повседневной жизни. Она по-прежнему состояла из верховой езды, сражений, охоты и турниров. Сеньоры, обладавшие обширными владениями, играли в ней главную роль, а вассалам с феодами победней, приходилось довольствоваться крупицами славы, удовольствий и добычи.
Имея равные права, в действительности рыцари не были равны. Среди них встречалось немало и таких, кто составлял нечто вроде «рыцарского пролетариата»; они получали средства для жизни, лошадей и даже оружие от сильных мира сего (королей, графов, баронов), за чей счет вынуждены были жить. Эти неимущие рыцари, богатые тщеславными надеждами, но бедные землей, — как правило, молодые люди, которые ожидали отцовского наследства или, не обладая ничем, состояли на службе у какого-нибудь покровителя. Зачастую они объединялись в лихие компании под предводительством княжеского или графского сынка и искали приключений, предлагали свои услуги от турнира к турниру, от поместья к поместью. Они первыми отправлялись в Крестовые походы или далекие экспедиции, манящие своей неопределенностью. Они стремились обольстить богатую наследницу, способную принести им то состояние, которое не могли обеспечить ни их подвиги, ни происхождение. Этим объясняется позднее вступление в брак.
Возможно, именно этому сообществу молодых рыцарей, жадных до любовных и военных подвигов, и адресовались рыцарские романы и куртуазная литература. В ней они находили изображение общества, не существовавшего на деле, но того самого, которое, несомненно, пришлось бы им по вкусу. Общества, где качества, деятельность и стремления рыцарского класса почитались единственно возможными и истинными идеалами.
Главенствующее место в социальной деятельности рыцарей занимали войны, обеспечивавшие захват новых владений и военной добычи (внутренние усобицы, Крестовые походы, войны между государствами, складывавшимися в самой Европе, военные акции по подавлению народных восстаний). Специфика этих социальных функций рыцаря обусловливала его растущее социально-экономическое и правовое обособление. Будучи верховным собственником главного богатства — земли и правящей социальной группой, рыцарей обладало широкими привилегиями: оно было свободно от большинства фискальных тягот, подсудно только судам равных по социальному статусу, пользовалось преимущественными правами на занятие государственных и военных должностей; доступ в ряды рыцарей для лиц нерыцарского происхождения в большинстве стран был ограничен. Особое значение придавалось рыцарской щедрости: наибольшим престижем пользовался тот из рыцарей, кто был щедрее в раздачах. В среде рыцарей сложился так называемый культ дамы — поклонение рыцаря избранной им знатной женщине, нередко замужней и занимавшей более высокое, чем рыцарь, социальное положение. Распространению «культа дамы» способствовали, с одной стороны, обеднение части рыцарей, стремление поправить свои дела выгодными браками, а с другой — появление неудовлетворённости аскетизмом христианской морали.
Особая система рыцарского воспитания обеспечивала необходимую физическую закалку будущих рыцарей и способствовала распространению в среде рыцарской молодёжи норм рыцарской морали. Начиная с 7 лет сыновья рыцарей выходили из-под попечения женщин и под руководством старших мужчин (часто — будущего сеньора) овладевали умением ездить верхом, фехтовать, стрелять из лука, охотиться и т.д.; духовные лица знакомили их с основами грамоты и христианского вероучения. Находясь при дворах крупных феодалов, рыцарские сыновья нередко привлекались к исполнению обязанностей пажей, а после 14 лет — и оруженосцев. После 21 года им предоставлялась возможность посвящения в рыцари, которое, символизируя принятие в состав привилегированного социального слоя, оформлялось особой торжественной процедурой (в сложившемся виде она включала: опоясывание мечом, надевание шпор, производимый сеньором символический удар по плечу посвящаемого рукой или плоской стороной меча, демонстрацию воинской выучки и клятву перед лицом священника соблюдать требования рыцарской чести). Однако реально воспользоваться этой возможностью могли лишь те из рыцарской молодёжи, которые обладали материальным благосостоянием, достаточным для приобретения коня и вооружения. Важную форму распространения в среде рыцарской молодёжи социально-этических идеалов рыцаря представляли турниры, во время которых устраивались соревнования в воинском мастерстве. Победитель турнира добивался славы, получал денежную награду.
Нет, пожалуй, в истории другого явления, которое находило бы столь искаженное отражение в современном массовом сознании, как рыцарство. Действительно, преображенное острогротесковым пером Сервантеса, пройдя сквозь призмы писателей-романтиков начала XIX в., марксистско-ленинской историографии, современной литературы, развенчивающей все и вся, и, наконец, через голливудские фильмы, рыцарство покрылось непробиваемой толщей небылиц.
Таким образом, все те, кто реально сосредотачивал в своих руках власть, являлись рыцарями. Король, «региональные власти», командование всеми войсками и прочими «силовыми структурами» - все это рыцари. Рыцари были не маргиналами и чудаками, они составляли стержень, становой хребет всего общества. Именно они решали - мир или война, распоряжались всеми материальными благами, вершили правосудие, определяли политику государства, и, наконец, безраздельно господствовали в мире светской идеологии и светского искусства.
Традиция рыцарских турниров
И после посвящения в рыцари повседневная жизнь воина представляла собой непрерывный тренинг физических и воинских достоинств. Охота и турнир являлись своеобразными культурными субститутами сражений, способствовавшими приращению соответствующих навыков и самоутверждению рыцаря в собственных глазах и глазах окружающих. Сражение с раненным вепрем или медведем было столь же опасным, как и единоборство с вооруженным врагом. Кроме того, преследование диких зверей развивало искусство верховой езды, необходимое рыцарю.
Турниры также способствовали совершенствованию воинского искусства рыцаря, не говоря уже о том, что создавали благоприятную возможность блеснуть личной отвагой, быть замеченными и помимо всего прочего добиться материального вознаграждения, подтверждающего рыцарскую доблесть. Изначально это были полувоенные поединки. В них четко прослеживались основные цели такого состязания: самоутверждение воина и захват добычи. Схватка велась, как правило, оружием, не отличавшимся от боевого, причем допускались практически любые виды вооружения, вплоть до луков и арбалетов. Господствовала массовая схватка. Побежденный лишался всего вооружения и коня в пользу победителя. Нередко побежденный на турнире становился пленником своего удачливого соперника и, как в условиях настоящей феодальной войны, обязан был заплатить выкуп.
К XIII веку турнир начал приобретать более символико-ритуализированный, игровой характ
Тем не менее, турниры продолжали оставаться опасным мероприятием, дававшим выход природной агрессии воинов. Импульсивный характер человека той эпохи нередко приводил к тому, что разгоряченные противоборством рыцари забывали о том, что это всего лишь праздничная имитация военной авантюры. Нередко такие турниры оборачивались жертвами. Бывали случаи, когда в ход турнирного сражения вмешивались вооруженные слуги и оруженосцы участников. Поэтому со временем мечи и копья для турниров стали притуплять и появился запрет зрителям и слугам участников турнира появляться возле поля в доспехах и с оружием. Ограничивается время проведения турниров – нельзя преломлять копья с пятницы по понедельник и в большие церковные праздники. Символической стала и награда победителю – теперь он получал лишь часть доспеха своего неудачливого соперника - шпору или плюмаж со шлема.
Если на раннем этапе спонтанность турнира допускала участие и простолюдинов, то в классическую эпоху благородное происхождение участника поединка также превратилось в необходимое условие. «Гербовой король» и герольды строго следили за составом участников. Более того, постепенно для турниров начали использовать специальный доспех - более закрытый и тяжелый, чем боевой. Появились и разные доспехи для разных видов поединков – конных и пеших. Стоимость такого снаряжения автоматически исключала из рядов участников неимущих.
Одновременно турниры стали ярче и зрелищнее. Большую роль начали играть дамы – иногда они определяли победителя турнира (кон. XIV в.). С XIII века в среде рыцарства появилась традиция носить цвета своей дамы и прикреплять к шлему или копью вещицы дам, дарованные как знак расположения – это могли быть вуаль, рукав, платок. К XIV веку стало модным открывать турнир процессией, в которой дамы вели своих рыцарей на золотых или серебряных цепях.
В зените средневековья стремление к самоутверждению, лежавшее в основании традиции турнирных сражений дает о себе знать постоянно, в том числе и в повседневной жизни, будь то будни мирного времени, будь то военные действия. Герцог Бургундский Филипп Добрый поклялся на кресте, что готов когда угодно один на один сразиться с Великим Турком, если тот примет вызов. Фруассар описывает поединок во время Столетней войны Эдуарда III с французским дворянином Эсташем де Рибмоном. Английский король выбирает в первой схватке с французами именно этого рыцаря, имевшего репутацию сильного и смелого воина. Несмотря на достоинства противника, Эдуарду III удалось одержать над ним победу. О том, что он сражался с королем, рыцарь узнал только после того, как получил в дар новую одежду и приглашение отужинать в замке Кале со своим могущественным соперником.
Обычай устраивать личные поединки накануне сражения перед строем двух войск сохранился вплоть до конца средневековья. Так знаменитый Баярд в сражении за Италию в 1501 году вызвал Сотомайора на поединок, который получил название «Вызов при Барлетте». Нередко на месте памятного поединка ставился камень, к которому рыцари совершали своеобразные паломничества.
Воинские ценности и культурные идеалы
Рыцарство жило войной и неудивительно, что в культурных текстах эпохи война предстает в качестве самоценности.
Одно из неписаных правил рыцарского кодекса чести подразумевало, что рыцарь должен быть мужественным. В идеале рыцарь не рыцарь, если он лишен этой родовой черты сословия, если он не готов к геройскому подвигу. Обращает на себя внимание тот факт, что этот идеал, особенно на заре становления рыцарского сословия имел специфически избыточный характер. Любой ценой рыцарь должен был доказать свою силу и мужество, даже ценой жизни. Причем постыдно прибегнуть к чьему-либо содействию. Чем сильней и доблестней противник, тем больше собственная слава.
Этот комплекс установок, лежащий в основе рыцарского идеала, имел под собой «варварскую» составляющую – самоутверждение силы, закреплявшейся в качестве ценностного императива поведения, так как социум мог оградить себя от врагов лишь при наличии того профессионального слоя военников, готовых, по крайней мере, в идеале, пожертвовать всем, даже жизнью, ради его благополучия. Данный идеал некоего избыточного мужества, доблести, героизма транслировался во многих других поведенческих императивах рыцарского поведения. Зазорно было сражаться со слабым или плохо вооруженным противником. И, напротив, особую честь можно было стяжать, выбирая заведомо сильного противника. Отсюда многочисленные обычаи рыцарского сословия – обычай обязательности равенства вооружения во время турнира, равенства вспомогательных сил во время поединка.
В позднее средневековье нарабатываются определенные знания того, что в Новое время получит название тактики и стратегии.
Говоря о комплексе рыцарских идеалов, связанных с функциональным предназначением рыцарей как людей военного сословия и подчеркивая генетическое родство этих идеалов со многими ценностями варварского мира, следует отметить, что их отличало новое религиозное наполнение. Варвар также вкладывал в понятие своего воинского долга некий сакральный смысл – в бою им руководила сила Одина, который был насколько силен и мужествен, настолько же коварен и неразборчиво жесток. В этом представлении отражалась вся варварская эпоха. Средневековая эпоха свидетельствует, насколько упорядочился, оцивилизовался европейский мир, сумевший укротить яростную воинственность бывшего варвара, ограничить ее, подчинив новым религиозным ценностям. Благодаря христианству в центре внимания окажется духовное борение, претворение в жизнь христианских добродетелей.
Церковь, не принимавшая насилия и человекоубийства была вынуждена считаться с природой мира, в который она пришла. Религиозно-политическая атмосфера, в которой ей приходилось действовать: непрерывные войны, нашествия, раздоры, создали условия для переосмысления войны. Многое в этом смысле сделали отцы церкви, в частности Августин Блаженный, сформулировав понятия праведной и неправедной войны. Война оправдана, если она направлена на восстановление мира и обеспечение безопасности. «Мира не ищут для того, чтобы творить войну, но творят войну для того, чтобы добиться мира», - так определил Августин подлинную миссию христова воинства. Мир воспринимался как знак восстановления попранной справедливости.
Тот комплекс установок, который современное сознание склонно приписывать рыцарству в качестве неотъемлемого ментального атрибута – помощь слабому, милосердие – имел сложную природу. На уровне обыденного поведения рыцаря в силу ориентированности его сознания и поведения на поддержание чести формировался устойчивый, фиксируемый неписаным кодексом правил запрет на насилие в отношении более слабого. Ведь доблесть могла быть добыта лишь в состязании с сильным противником. Дополнительную подпитку этот запрет получил благодаря христианству, которое, как путем проповеди, так и путем культурного насилия, напоминания о Страшном Суде, способствовало закреплению данных культурных ценностей в духовном универсуме общества, обеспечив им большую будущность в смысловом поле гуманистических традиций европейской культуры.
Да, конечно, и в Новое время и в современную эпоху человечество сплошь и рядом сталкивается с такими формами проявления жестокости воюющих, что рыцарская жестокость темных веков может показаться отнюдь не исполненной той брутальной силы, которой она обладала. Однако совершенно очевидно и то, что эту неконтролируемую природную данность, начиная со средневековой эпохи, человек пытается поставить под контроль культурных ценностей, начала которым было положено в том числе и кодексом рыцарской чести.
Идеал рыцарской верности и традиции обета
Кодекс рыцарской чести предполагал в качестве непреложного правила поведения членов этого сословия их верность слову. Подобно тому, как члены варварского комитата служили своему вождю во многом в силу необходимости защищать интересы своей групповой идентичности, что чаще всего осознавалось как долг перед тем или иным конунгом, вождем и племенем, так и рыцарские сообщества, группировавшиеся в ордена, братства, осмысливали свой групповой интерес через призму долга верности слову. Эта ценностная установка рыцарского мира находила различного рода выражения в самых разных обычаях и ритуалах. Именно с ней был связан обычай рыцарского обета, находившего самые причудливые формы.
Щедрость – оборотная сторона удачи и могущества. Кодекс чести включал в себя щедрость как обязательную максиму поведения рыцаря. Чем сильнее был сеньор, чем могущественнее был его линьяж, тем, как правило, богаче он был. Как правило, и щедрее. Следует особо подчеркнуть, что идеал щедрости, как и идеал мужества, особенно в раннюю эпоху носил некий избыточный характер. Хрестоматийный пример о рыцаре, засеявшем поле серебром, невольно приходит на ум в качестве примера экстремального выражения характера этой ценности.
Безусловно, что дары, которые получали рыцари за свою службу, были различными. Рыцари более знатные и могущественные получали от тех, кто стоял выше их на иерархической лестнице и был богаче, соответствующие ленные владения. Безлошадные, как их называли, то есть небогатые рыцари, могли служить за кров, лошадей, словом за определенное содержание и т.д.
Социальная структура рыцарского сословия в Западной Европе была такова, что выполнение рыцарской феодальной элитой военных функций, невозможное без обретения новых вассалов и соответствующего материального вознаграждения их, способствовало закреплению психологической установки в качестве культурного идеала щедрости. Какие бы сложные мутации не претерпел этот идеал, встретившись с реалиями жизни Нового времени, заставившего не только простолюдина, но и рыцаря рассчитывать свои траты, ему суждено было пополнить культурный багаж европейца. Этот идеал будет востребован и в более поздние эпохи, не исключая и прагматичную современность.
Безусловно, стремление к обогащению, табуированное христианской этикой того времени, являлось одним из важнейших мотивов поведения рыцарства, мотивов, маскировавшихся в самые разные культурные мифы. Во время крестовых походов жажда обогащения, особенно мелкого безземельного рыцарства, найдет свое обоснование в необходимости освобождения гроба Господня и братьев во Христе. Причем, богатая добыча рассматривалась как естественный дар Господа, отблагодарившего рыцаря за верную службу.
Собственное стремление рыцаря к обогащению, вытесняемое в подсознание, переносилось на врага – мусульманам, как и евреям, приписывалась особая страсть к стяжанию. Грабеж Константинополя, в ходе которого ограблению была подвергнута одна из главных святынь христианского мира – собор Святой Софии - оправдывался тем, что рыцари наказывали схизматиков.
Стремления к богатству, воинской славе, табуированные христианской этикой и оцениваемые церковью как греховные алчность и гордыня, подсознательно всегда определяли те или иные поиски рыцарства. Средневековый социум давал возможность примирять эти устремления с интересами самого общества, подчинив его эгоистические устремления идеям «справедливой» войны, помощи слабым, что работало на нравственное самосовершенствование рыцаря. Нередко эти устремления обретают в рыцарской поэзии и романе сублимированно-утонченный, казалось бы, отвлеченный смысл - рыцарь ищет нечто, что не имеет прямого практического значения для его жизни или жизни окружающих.
Рыцарь и женщина. Культ Прекрасной Дамы
Природная данность вкупе с духовной ограниченностью социокультурной среды раннего средневековья отчетливо проявляют себя в отношении к женщине в этот период. Как и в древнегерманской поэзии, в литературе раннего средневековья женщина занимает чрезвычайно малое место. В этой литературе отсутствует всяческая куртуазность, авантюрность, сколько-нибудь внятный интерес к «жизни сердца».
В эпоху классического средневековья ситуация меняется. Именно в рыцарской среде формируется культ Прекрасной Дамы, составляющий самую сердцевину так называемой куртуазной любви, под которой понимается новая форма отношений между мужчиной и женщиной. Современниками тогдашней эпохи куртуазная любовь называлась «fine amour», то есть утонченной любовью. Историки литературы реконструировали модель этой своеобразной культурной игры по сохранившимся поэтическим текстам того времени. Известный французский историк, Жорж Дюби, соотнес данную литературную реконструкцию с историческим контекстом, и вырисовалась следующая модель. В центре ее знатная замужняя дама, либо жена сеньора, либо того рыцаря, чей иерархический статус значимее, чем статус «влюбленного». Ради нее влюбленный готов на многое. Во имя своей госпожи он совершает всевозможные подвиги, наградой за которые служит подаренный платок, ласковый взгляд, тому подобный знак внимания дамы к доблестному ухажеру, но никак не соитие – венец плотской любви, долгое время исчерпывавшей содержание любви как таковой.
Дама может принять или отклонить ухаживания того, кто принес себя в дар. Приняв их, она, тем не менее, не может свободно распоряжаться своими чувствами. Тело ее принадлежит мужу, нарушение правил супружества чревато суровым наказанием. Равно как и удел влюбленного рыцаря – подвиги и мечты о наивысшем блаженстве. Истинная природа куртуазной любви, таким образом, реализуется в сфере воображаемого и в области игры.
Куртуазная любовь носила социально-знаковый характер, символизировала престиж мужчины в рыцарском сообществе. Впоследствии неписаный кодекс чести закрепит в качестве обязательного условия – рыцарь не рыцарь, если он не имеет дамы сердца. К XII веку во Франции сложился обычай майората, согласно которому наследственный надел, феод доставался одному, преимущественно старшему сыну. Остальные благородные члены семьи мужского пола обречены были остаться неженатыми. Конечно, они не были ущемленными в половой сфере. Простолюдинки, будь то служанки, девушки окрестных деревень или проститутки, были готовы одарить молодого благородного рыцаря своим вниманием. Но, само собой разумеется, успех у них не поднимал престиж рыцаря в глазах общества. Иное дело знатная дама. Достоин зависти и восхищения был тот, кто сумел добиться внимания дамы. Нелишне заметить, что ею нередко становилась жена дядюшки, брата или сеньора. Чаще всего именно эти женщины были для молодых юношей объектом мечтаний, поскольку их школой нередко был двор сеньора их отца или дяди по материнской линии.
Рассмотренный с историко-психологической точки зрения, сам процесс куртуазной любви проливает свет на тот механизм окультуривания пространства любовных взаимоотношений, который был связан с культом Прекрасной Дамы. Совершенно очевидно, что все участники данной культурной игры каждый на свой лад были заинтересованы в ней. Добиваясь внимания дамы, рыцарь имел шанс получить не только знаки признания со стороны благородной, а возможно и красивой женщины, но и самоутвердиться в глазах общества. Даме ухаживания пусть небогатого, но молодого и благородного рыцаря приносили свои дивиденды. Удовлетворялось ее женское самолюбие (не следует забывать, что нередко муж был старше ее, а сам брак заключался не по велению сердец, а для укрепления линьяжа), равно как и статусные амбиции. Муж должен был ценить внимание к собственной супруге – столь притягательная для других благородных мужей особа принадлежала именно ему, этим повышалась его самооценка, равно как и оценка его окружающими.
Однако тот же мотив самоутверждения заставлял если не всех, то многих, отличавшихся разумностью, контролировать свою ревнивую вспыльчивость. Ее проявление косвенным образом могло запятнать репутацию сеньора, явиться свидетельством того, что он допускает со стороны дамы возможность иного выбора в пользу соперника, который тем самым оказывается в положении знаково более сильной фигуры. «Работа над собой» супруга не могла не сказаться на его отношении к даме. Повышалась ее ценность в его глазах, оцивилизовывалась обыденная практика их взаимоотношений, опосредованно влияя на восприятие других.
Специфика складывания феодальной элиты в Западной Европе, прежде всего во Франции, с присущими ей эгалитарными установками сознания и поведения , сделали возможным «признание» женщины. Идеал Прекрасной Дамы при всей своей избыточности, осмеянный за чрезмерную романтизацию отношений полов уже в XIII веке в знаменитом «Романе о Розе», оказался значимым культурным ориентиром для европейского мира не только в средневековье, но и в Новое время и, как это не парадоксально, в эмансипированной современности.
Заключение
Средневековая цивилизация Запада и рожденная в ее лоне культура рыцарства – явления, которые можно понять лишь в режиме «большого времени». Истоки этих феноменов в варварском мире, их культурный резонанс во многом определяет характер культурных ценностей современного европейца. Идеалы героизма, мужества, честности, верности долгу, «высокой» любви, словом все-то, что составляет «сухой остаток» живой и многообразной картины рыцарской культуры Западной Европы, имели ярко выраженную индивидуалистическую интонацию.
Именно специфика социокультурного ландшафта рождения и бытования рыцарской культуры в Европе придала ей своеобразное звучание и оформление в соответствующих эпохе понятиях и ценностях. Подчеркнем, что в этом смысле чрезвычайно значимыми оказались исторические условия генезиса рыцарства, элита которого обладала относительно широкими материальными и властными ресурсами, чтобы «держать дистанцию» по отношению к правителю. Значимыми оказались и отношения внутри рыцарской среды, позволившие сформироваться относительно автономной человеческой личности мелкого и небогатого рыцаря. В этом смысле образ д΄Артаньяна, культовый образ для европейца, является квинтэссенцией мироощущения свободной личности, для которой понятия долга и чести опосредованы ее личным выбором.
Именно это своеобразие вкупе с теми смыслами, которые были переданы средневековому Западу античной и христианской культурными традициями со свойственными им персонализмом и гуманизмом, зададут рыцарской среде особое интонирование темы человека. При этом важно подчеркнуть, что при всей своей избыточности, или, что одно и то же, романтизации, рыцарские идеалы и ценности во многом будут направлять духовные поиски европейцев последующих эпох. Как и культура варварской Европы, культура рыцарского мира внесет свой вклад в тот культурный багаж, который ляжет в основу европейского гуманизма, пронизанного ценностью и значимостью человеческого «Я» во всех проявлениях его диалога с окружающим миром.
Список литературы
1. Борзова Е.П. История мировой культуры. 2-е изд., – СПб.: Изд-во «Лань», 2002. – 672 с.
2. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1987
3. История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения: Учеб. для вузов/ Л.М. Брагина, О.И.Варьяш, В.М.Володарский и др.; Под ред. Л.М.Брагиной. – М.: Высш. шк., 1999. – 479 с
4. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987
5. Тайны, скрытые забралом: Энциклопедический путеводитель по истории рыцарства. – М.: Современник, 2002. – 416 с.
6. http://gazetam.ru/15-marta/ryitsarstvo-srednevekovya.htm
7. http://otherreferats