Творчество ИЕ Репина

И.Е. РЕПИН

Реферат студентки 3-го курса педагогического колледжа МГОПУ Булатовой Екатерины

Вершиной русской жанровой живописи второй полови­ны XIX в. является творчество И. Е. Репина (1844—1930). Вместе с тем великий художник не только был жанристом, но с равным блес­ком работал в области портрета и исторической живописи. Современников поражало его удивительное живописное мастерство.

Репин родился в 1844 г. в Чугуеве в семье военного поселенца. В дет­стве ему пришлось испытать нуж­ду, рано познать труд. Семнадцати лет он уже работал в иконопис­ных артелях. Страстное желание стать художником привело Репина в Петербург, а огромная одарен­ность раскрыла перед ним двери Академии художеств. Это было в январе 1864 г., Репину шел двадца­тый год.

В Академии И. Е. Репина научили «азбуке» искусства, но главным своим учителем он всегда считал Крамского. Именно в беседах с Крамским, в спорах и чтениях на «четвергах» Артели складывалось мировоззрение Репина. И много лет спустя он писал: «Я человек 60-х годов... для меня еще не умерли идеалы Гоголя, Белинского, Турге­нева, Толстого..., окружающая жизнь меня слишком волнует, не дает покоя, сама просится на холст;

действительность слишком возму­тительна, чтобы со спокойной сове­стью вышивать узоры,—предоста­вим это благовоспитанным барыш­ням».

На протяжении долгих лет жиз­ни Репин оставался верен демокра­тическим идеалам своей юности, ве­рен искусству критического реа­лизма.

Первым произведением, которое принесло Репину известность в ху­дожественных кругах, была карти­на, написанная перед окончанием

Академии для конкурса на боль­шую золотую медаль. Она называ­лась «Воскрешение дочери Иаира» (1871). Традиционный евангельский сюжет этот был предложен Репину профессорами. Религиозная и даже мистическая сторона сюжета—вос­крешение Христом умершей девоч­ки,—естественно, не могла увлечь такого трезвого реалиста, каким был Репин.

Картина не получалась... И вот незадолго до конкурса, как расска­зывал сам художник, вспомнил он свое детство, умершую любимую се­стру...Воображение заработало. Картина была написана быстро, с воодушевлением. Она поражает психологизмом, реальностью и даже иллюзорностью. Особенно удачна левая половина холста — в желто­ватых отблесках свечей вырисовы­вается ложе умершей, видно ее мертвенно-бледное лицо и рядом с нею фигура Христа, освещенная лучами дневного света, ворвавши­мися в полумрак комнаты. В образе Христа, в его благородной сдержан­ности сказались, несомненно, отго­лоски тех впечатлений, которые Ре­пин вынес от картины А. А. Ивано­ва «Явление Христа народу».

За «Воскрешение дочери Иаира» Репин получил большую золотую медаль, а с нею право поездки за границу от Академии сроком на шесть лет.

Однако Репин решил отложить поездку. Все его мысли были сосре­доточены на новом произведении, которое он задумал задолго до сво­ей академической программы, Речь идет о «Бурлаках на Волге» (1870—1873).

Впервые Репин увидел бурлаков на Неве погожим летним днем 1868 г. Тогда же, потрясенный этим зрелищем, он решил написать кар­тину, показав измученных, в лохмо­тьях бурлаков и рядом нарядную толпу праздных дачников. Замысел вполне в духе обличительной живо­писи 60-х годов. Но вскоре Репин изменил его. Он отказался от пря­молинейного противопоставления и все внимание сосредоточил на од­них бурлаках. Для того чтобы со­брать материал, художник дважды ездил на Волгу. В его альбомах по­явились сотни рисунков. Это были портреты бурлаков, их изображе­ния в разных ракурсах, виды Волги и просто зарисовки местных жите­лей. Он написал в это время множество этюдов масляными краска­ми, сделал несколько эскизов, по­долгу вынашивал каждый образ будущей картины. После несколь­ких переделок к весне 1873 г. рабо­та была окончена.

Успех картины превзошел все ожидания. С нее, как говорил сам художник, пошла его слава по всей Руси великой. И действительно» «Бурлаки на Волге»—лучшая кар­тина реалистической жанровой жи­вописи 70-х годов, воплощение де­мократических гуманистических идей того времени. В этой картине Репина удачнее, чем у кого бы то ни было, выражено все то, к чему стре­мились его современники: и могу­чее «хоровое» звучание темы. и глубокий психологизм каждого образа, и композиционное, и колори­стическое мастерство. «Четыре года тому назад,—писал Крамской,— Перов был впереди всех, еще толь­ко четыре года, а после Репина «Бурлаков» он невозможен... Для всех стало очевидным, что уже не­возможно остановиться хотя бы на маленькую станцию, оставаясь с Пе­ровым во главе» .

С огромной силой убедительности показал Репин одиннадцать бурла­ков. Медленно, друг за другом, они словно бы проходят перед зрите­лем... разные люди, разные судьбы. Впереди—так было принято в бур­лацких партиях—самые сильные. Первый, кто сразу привлекает к себе внимание,—бурлак с лицом мудреца и ясным кротким взглядом. Прообразом для него послужил Канин, поп-расстрига, человек трудной судьбы, сохранивший и в бурлац­кой лямке душевную кротость и стойкость. Его сосед слева—могу­чий и добрый богатырь, справа (по­зировал матрос Илька) —озлоблен­ный человек с тяжелым взглядом исподлобья, рядом с ними, еще пол­ными сил, изможденное лицо обес­силевшего человека, еле держаще­гося на ногах- В центре всей груп­пы совсем еще юный бурлак, впер­вые идущий бечевой. Он не привык к лямке, все пытается ее поправить, но это ему мало помогает... И его жест, каким он (в который раз!) поправляет лямку, воспринимается почти символически, по словам Ста­сова. как «протест и оппозиция мо­гучей молодости против безответ­ной покорности возмужалых, слом­ленных привычкой и временем...» людей. При работе над этим обра­зом Репин использовал этюды, для которых позировал мальчик по име­ни Ларька.

Страстным протестом против по­добного порабощения человека про­никнута вся картина. Однако наря­ду с истинно трагическими нотами в ней настойчиво звучат и другие. Бурлаки у Репина не только угне­тенные, но и сильным духом, вынос­ливые люди. Подобно своим совре­менникам Савицкому и Мясоедову, Репин видит в трудовом народе стойкие и независимые характеры. Для того чтобы эта мысль стала еще яснее, Репин использовал свое­образный композиционный прием. Он выбрал довольно низкую линию горизонта, отчего фигуры людей поднялись словно бы на пьедестал. Они темным пятном резко выделя­ются на фоне голубого неба и жел­товато-голубоватых далей. Кажет­ся, что силуэты идущих сливаются в единую цельную группу. Все это придает картине черты монумен­тальности, соответствующие ее идейному строю.

Современников поражал колорит картины, она казалась им удиви­тельно солнечной.

Появление «Бурлаков» на выстав­ке вызвало горячую полемику. Весь прогрессивный лагерь поднял их, как знамя критического демократи­ческого искусства. Блестящей ста­тьей откликнулся Стасов, глубоко потрясенный Достоевский приветст­вовал Репина.

В реакционной прессе появились отрицательные отзывы, а глава Ака­демии художеств—ректор Ф. А. Бруни назвал картину «величайшей профанацией искусства». В этом столкновении мнений отразилась та напряженная идеологическая борь­ба представителей двух культур, которая характерна для второй по­ловины XIX в.

После окончания «Бурлаков» в мае 1873 г. Репин воспользовался своим правом на заграничную по­ездку. Через Вену он отправился в Италию, а оттуда осенью в Париж. Поездка имела для Репина боль­шое значение. Он увидел многие прославленные произведения вели­ких мастеров прошлого, узнал и со­временное европейское искусство. Естественно, что он ознакомился с самым новаторским течением в ху­дожественной жизни Франции — импрессионизмом и с тем культом пленерной живописи, который был для него характерен.

Еще в России Репин догадывался о необходимости работы на откры­том воздухе и пытался это сделать в процессе создания «Бурлаков». Но тогда, во всяком случае в основном варианте картины, ему это не очень удалось.

Во Франции Репин писал теперь пейзажи и людей под открытым не­бом, учился точно находить цвето­вые отношения предметов, освещен­ных солнцем, живущих в единой свето-воздушной среде.

Репин вернулся в Россию в нача­ле 1876 г. и тогда же летом создал одну из самых поэтических своих работ, прелестную маленькую кар­тину «На дерновой скамье»—груп­повой портрет семьи художника. Пленерная живопись, свободная. полная своеобразного изящества, свидетельствовала о профессио­нальном мастерстве молодого ху­дожника, а по настроению, полному тихой радости и спокойствия, карти­на, вероятно, отражала душевное состояние ее автора, только недав­но оказавшегося на родине после нескольких лет разлуки.

Осенью того же года Репин от­правился в Чугуев. Из блестящего Парижа, столичного Петербурга — в далекую глухую провинцию... Выбор оказался исключительно удачным. Репин словно бы окунул­ся в самую гущу народной жизни. «Свадьбы, волостные собрания, яр­марки, базары—все это теперь оживленно, интересно и полно жиз­ни» ,—писал Репин Стасову. Оби­лие образов, сюжетов, новых тем буквально захлестнуло художника. Он работал много и очень плодо­творно.

В сущности здесь, в Чугуеве, окончательно сложилось то направление в его искусстве, которое было намечено еще в «Бурлаках» и дало основание считать Репина художни­ком истинно национальным и глу­боко народным.

С конца 70-х годов начинается расцвет творчества Репина. В 1877г. он написал два превосходных портрета своих земляков-крестьян («Мужик с дурным глазом» и «Му­жичок из робких»). На обоих изо­бражены вполне конкретные люди, но вместе с тем имеющие значение собирательных типических образов. Тогда же Репин создал блестящую по живописи работу «Протодья­кон», портрет дьякона Ивана Ула­нова, могучего человека, чревоугод­ника и сластолюбца. «А тип преин­тересный!—сообщал Репин Крам­скому.— Этот экстракт наших дья­конов, этих львов духовенства, у ко­торых ни на одну йоту не полагает­ся ничего духовного,— весь он плоть и кровь, лупоглазие, зев и рев, рев бессмысленный, но торжественный и сильный, как и сам обряд в боль­шинстве случаев...»

В Чугуеве Репин сделал несколь­ко эскизов будущих картин, среди них «Крестный ход в Курской губер­нии».

Картина была окончена в 1883 г. и показана на XI передвижной вы­ставке. Успех ее был исключитель­ным, разумеется, среди демократи­чески настроенных зрителей. С по­явлением этой картины стало оче­видно, что Репин достиг невидан­ной прежде у него, да и во всем русском искусстве, высоты. Ни «Бурлаки на Волге», ни другие его работы этого периода не могут идти в сравнение с «Крестным ходом», настолько здесь широко и правди­во, а главное, художественно убеди­тельно показано истинное лицо по­реформенной России, ее социальное неравенство, общественная неспра­ведливость, притеснение и мораль­ное унижение простого народа.

Сюжет, который выбрал худож­ник, дал ему возможность показать людей разного имущественного со­стояния. Ведь в торжественной це­ремонии перенесения «чудотворной» иконы принимали участие очень многие: духовенство, дворяне, куп­цы, местные полицейские власти, богатые крестьяне, деревенская го­лытьба, нищие и т. д.

В картине толпа движется из глу­бины на первый план, но в этом едином потоке различимы три па­раллельных течения. Они не смеши­ваются друг с другом. Об этом за­ботятся и жандармы, и урядники, и старосты, которые, подобно погра­ничным вехам, отделяют централь­ную часть процессии, где идет «чи­стая» публика, от двух потоков справа и слева по краям дороги. Здесь идут нищие, странники, богомольцы и прочий бедный люд. Так в единой процессии очень четко обо­значено социальное неравенство лю­дей.

В средней части процессии изо­бражены степенные «хозяйствен­ные» мужики, духовенство в пыш­ных ризах, хор. Но истинный центр этого шествия—важная барыня, удостоенная чести нести «чудотвор­ную» икону. Лицо барыни, тупое, надутое, ничего не выражает, кроме глупого чванства. Вместе с тем оно вполне соответствует настрое­нию многих участников крестного хода.

Репин не допустил в трактовке участников процессии ни малейше­го утрирования, образ каждого аб­солютно правдив, а поведение— психологически оправдано. «Выше всего правда жизни, она всегда за­ключает в себе глубокую идею» ,—

писал Репин Третьякову. Эту мысль неназойливо, без прямолинейной тенденциозности, раскрывает ху­дожник, когда он незаметно перево­дит взгляд зрителя от центральной группы влево, на обочину дороги, где один из робкой и смиренной толпы, горбун, рванулся вперед к «чудотворной». И зритель видит, как староста решительно преградил ему путь.

Удивительно лицо горбуна: нерв­ное, умное, упрямое и какое-то про­светленное, словно бы озаренное глубоким внутренним светом. В композиции картины горбуну принадлежит исключительная роль. Репин выдвинул его на первый план, как бы противопоставляя ос­новной массе участников процессии. Да и по своим внутренним качест­вам он противоположен остальным. Искренний, взволнованный, душев­но чистый и чуткий, горбун вызыва­ет естественную симпатию и, без со­мнения, является носителем поло­жительного начала.

Образ этого человека глубок и противоречив, во многом собирате­лен. Его наивная вера и цельность натуры были весьма характерны для большей части темной патри­архальной деревни. Вместе с тем обиженный и оскорбленный в своем чувстве, он воспринимается почти символически, как бы отражая то унижение, которому постоянно под­вергался человек из народа.

Совершенно очевидно, что впечат­ление абсолютной правды, которое возникает при рассматривании кар­тины, зависит не только от характе­ристики каждого образа, не только от композиционного построения, но и от колористическо

го решения. Картина Репина убеждает, насколь­ко правдиво сумел он передать цветовое многообразие празднично одетой толпы, блеск золотого уб­ранства иконы, отблеск свечей в фо­наре при ярком свете дня, скром­ную коричневато-серую одежду простого народа. Вместе с тем ху­дожнику удалось найти правильные соотношения цветов и объединить все эти сочные краски в единый ан­самбль. Вполне владея законами пленерной живописи, Репин сумел

передать и свет солнечного дня, чуть приглушенный пылью, что под­нимают сотни ног, и бледно-голубое небо, и выжженный солнцем безлесый вдали косогор.

С конца 70-х годов Репин рабо­тал и над картинами, посвященны­ми революционному движению («Под конвоем», «Не ждали», «Арест пропагандиста», «Отказ от исповеди» и др.).

«Отказ от исповеди» (1879—1885) относится к лучшим работам этого цикла. Непосредственным поводом для создания картины послужило стихотворение «Последняя испо­ведь» Н. М. Минского (Виленкина), напечатанное в нелегальном народ­ническом журнале «Народная воля» в октябре 1879 г. В этом драматизи­рованном стихотворении пригово­ренный к казни революционер отка­зывается от исповеди и бросает в лицо священнику гневные и гордые слова: Я кафедру создам из эшафота И проповедь могучую безмолвно В последний раз скажу перед толпой! Как надо жить, тебя не научил я, Но покажу, как надо умереть!

Репин, как вспоминал Стасов, был потрясен прочитанным. Тема о революционерах давно привлекала, восхищала его. Но теперь она обре­ла конкретность. Нужно было лишь найти соответствующую художест­венную форму, придать каждому образу острую психологическую на­сыщенность. В альбомах Репина, сменяя друг друга, появлялись на­броски двухфигурной композиции будущей картины.

Сюжет картины ясно раскрыт в ее названии. Однако содержание ее глубже и трагичнее. Дело не только в том, что заключенный отказывает­ся от исповеди, а в том, что в эти последние часы своей жизни он со­хранил душевные силы и страстную убежденность в правоте избранно­го пути. Его лицо, изможденное и исстрадавшееся, но по-прежнему во­левое, гордо вскинутая голова, не­зависимая поза—все говорит о му­жестве и стойкости.

Приговоренный к смерти, но ду­ховно не сломленный, революцио­нер нравственно выше священника, которого тюремные власти присла­ли в камеру, выше его обыватель­ского благодушия и покорности.

Героическое в этой картине неот­делимо от трагического. Все прони­зано ощущением надвигающейся катастрофы. Сочетание мрачных коричнево-черных и серо-зеленых, землистых тонов кажется злове­щим.

Примерно в эти же годы в ма­стерской Репина находилась еще одна картина, также посвященная революционерам - народникам,— «Не ждали». Сюжетно она менее трагична, действие происходит не в тюрьме. Изображено радостное со­бытие—возвращение ссыльного в свою семью. Вместе с тем Репин раскрыл в этой радости так много душевного страдания, предшествовавшего ей, что картина стала глу­боко драматической.

Репин показал тот момент, кото­рый длится секунды: первую мину­ту встречи, когда человек, которого не ждали и на встречу с которым почти не надеялись, вдруг неожиданно входит в комнату... Удивле­ние. Первые проблески еще недо­верчивой радости. Но уже в следую­щее мгновение—объятия, поцелуи, слезы, расспросы... Именно эти краткие секунды, предшествующие общей радости, показал Репин.

Нужно было быть блестящим пси­хологом, чтобы суметь выразить та­кое сложное переходное душевное состояние людей: неуверенные, робкие шаги вернувшегося (он еще не знает, как его примут, простят ли ему причиненные им страдания), медленное движение матери, при­вставшей навстречу сыну (она все­гда боялась, что не доживет до этой минуты, и теперь словно бы боится поверить счастью). Резко по­вернулась к ссыльному жена (стра­дания и радость отразились на ее лице); с ликующими глазами потя­нулся к отцу гимназист; девочка, не узнавшая вошедшего, испуганно сжалась. И только горничная, чу­жой человек, равнодушно смотрит на пришельца.

В картине «Не ждали» жизнь ре­волюционера показана как семейно-бытовая драма, как трагедия мно­гих сотен интеллигентных семей, связанных с освободительным дви­жением. Картина эта, без сомнения, принадлежит к числу лучших про­изведений жанровой живописи 80-х годов.

Как некогда в «Бурлаках», так и здесь Репин с наибольшей силой художественной выразительности воплотил искания, свойственные всей бытовой живописи того перио­да. Это больший по сравнению с предшествующим временем инте­рес к внутреннему миру человека, к раскрытию тайных движений его души.

Картина привлекает высоким ма­стерством исполнения. Подобно та­лантливому режиссеру, Репин соз­дает продуманную, уравновешен­ную композицию и добивается при этом впечатления непосредственно­сти: кажется, что сцена взята пря­мо из жизни. Вместе с тем каждая деталь приобретает глубокий смысл: и скромная обстановка ком­наты, и висящие на стене портреты Шевченко и Некрасова, любимых поэтов разночинной интеллигенции.

«Не ждали» — шедевр пленерной живописи. Картина буквально про­низана светом и воздухом, прохла­дой дождливого летнего дня.

Важное качество жанровой живо­писи Репина—ее своеобразный ис­торизм. Это относится прежде все­го ко всем произведениям, посвя­щенным революционному движе­нию, которое само по себе уже есть достояние истории. Но и другие ра­боты Репина, например «Крестный ход в Курской губернии», прибли­жаются к исторической картине— показывают роль и место простого народа в общественной жизни страны.

Репин работал и в области собст­венно исторической живописи. В конце 70-х годов, вероятно по аналогии с современными события­ми, его особенно привлекает траге­дия сильной личности, люди упря­мых характеров, неукротимой воли. Такова царевна Софья в картине «Царевна Софья Алексеевна через год после заключения ее в Новоде­вичьем монастыре, во время казни стрельцов и пытки всей ее прислуги в 1698 г.» . По словам Крамского, «Софья производит впечатление за­пертой в железную клетку тигрицы, что совершенно отвечает истории».

Следующее большое историческое полотно Репин создал в середине 80-х годов, когда у него в памяти были еще свежи казни мрачного 1881 г. «Современные, только что затягивавшиеся жизненным чадом, тлели еще не остывшие кратеры... Страшно было подходить—не сдобровать... Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории»,—вспоминал Репин. Так возникла мысль показать преступле­ние, совершенное царем Иваном IV, убившим собственного сына.

«Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно»,— говорил Репин. Картина была напи­сана быстро. При работе над обра­зом Ивана Грозного Репин восполь­зовался портретными этюдами ком­позитора П. И. Бларамберга и ху­дожника Г. Г. Мясоедова; для царе­вича позировали писатель В. М. Гаршин и художник В. К. Менк.

К 1885 г., к XIII передвижной вы­ставке, картина была окончена и экспонировалась под названием «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года».

Репин показал Грозного не в са­мый момент убийства, не в ярости дикого гнева, а в ужасе от содеян­ного... Чувствуя, что теряет сына, он прижимает его к себе, пытается за­жать рану, спасти... Лицо Грозного в пятнах крови—страшно, в огром­ных глазах — безумие.

Лютое горе, муки раскаяния при­дают образу Грозного какую-то жуткую силу. Такой страшной чело­веческой трагедии не изображал еще ни один художник.

Страдание, ужас Грозного-отца, теряющего самое дорогое — сына, так велики, что он, убийца и деспот, предстает перед нами почти как жертва, жертва собственного дикого произвола. В осуждении деспотиз­ма, жестокости, бесчеловечности убийств—гуманистическая направ­ленность картины.

По аналогии с современностью картина звучала особенно актуаль­но. Это скоро почувствовали в офи­циальныхкругах. Победоносцев требовал запрещения картины. Вскоре она действительно была сня­та с выставки.

Еще в 1878 г., задолго до «Ивана Грозного», возник у Репина замысел картины «Запорожцы», рассказы­вающей о том, как весело сочиняли запорожцы дерзкое коллективное послание султану в ответ на его предложение сдаться и перейти к нему на службу.

Летом 1880 г. Репин путешество­вал по Украине, собрал ценнейший этюдный материал, а осенью, увле­ченный «Запорожцами», писал Ста­сову: «До сих пор не мог ответить Вам, Владимир Васильевич, а всему виноваты «Запорожцы»... Вот недели две с половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться,—веселый народ... Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глу­боко свободы, равенства и братства! Во всю жизнь Запо­рожье осталось свободно, ничему не подчинилось...».

Позднее то одна, то другая работа отвлекала Репина от «Запорожцев», но он постоянно возвращался к ним, переделывал, переписывал и окон­чил к 1891 г.

Картина искрится смехом — зара­зительным, разных оттенков, от лег­кой усмешки до громоподобного хо­хота. Это общее веселье великолепно передает тот независимый, свободо­любивый дух, каким славились за­порожцы.

В этой картине нет одного главно­го героя, его заменил народ. Хоро­вое начало художник удачно выра­зил в композиции, стремясь пока­зать, что действующих лиц намного больше, чем изображено. В глубине полотна видны многочисленные палатки, дымят костры, движется мно­жество людей. А справа и слева у краев картины Репин «срезает» часть фигур, тем самым заставляя зрите­ля мысленно раздвинуть ее рамки и представить себе огромную толпу казаков — тех, кто не поместился на полотне, теснится за его рамками.

«Запорожцы пишут письмо ту­рецкому султану» — большая удача Репина, здесь отразилась его тяга к созданию эпических полотен, по­казывающих жизнь народных масс, нашла свое выражение вера худож­ника в силы народа, в его вольно­любие. «Запорожцы» — самая опти­мистическая из картин Репина.

Совершенно очевидно, что в осно­ве всех тематических произведений Репина лежит его блестящий дар психолога. Естественно, что он был и выдающимся портретистом.

Портретная галерея Репина очень разнообразна. Тут портреты деяте­лей русской культуры и науки (Л. Н. Толстого, М. П. Мусоргского, В. В. Стасова и многих других), поэтиче­ские детские образы (преимущест­венно детей художника), блестящие изображения светских дам (баро­нессы Икскуль, графини Головиной) и т. п. И все же при всем этом мно­гообразии преобладают образы пе­редовой русской интеллигенции, изо­бражения людей незаурядных, ода­ренных.

При сравнении портретов Репина с работами его современников пора­жает глубина и острота репинских характеристик, живописное мастерство. Как правило, в лучших его ра­ботах чувствуется умение передать на полотне самую суть изображен­ных, в неповторимо своеобразном, как бы случайном, движении и же­сте раскрыть характер человека.

Таковы портреты писателя А. Ф. Писемского (1880), непоседливого, желчного, больного и умного стари­ка; хирурга Н. И. Пирогова (1881), нетерпеливого человека с пронзи­тельным взглядом быстрых глаз; трагической актрисы П. А. Стрепетовой (1882) со страдальческим вы­ражением лица, горящими глазами, словно сжигаемой каким-то внутрен­ним огнем; В. В. Стасова (1883), с гордо вскинутой головой, и многих Других.

Вершина портретного мастерства Репина — портрет М. П. Мусоргско­го (1881). Он был написан в послед­ние дни жизни композитора. Худож­ник правдив. Он не скрывает ни болезненной отечности лица компози­тора, ни небрежной одежды больно­го человека. Все лучшее сосредото­чено в его глазах — задумчивая пе­чаль и скрытая мука. В них виден прежний Мусоргский, умный, чут­кий, талантливый, человек ясной со­вести и чистой души.

Портрет превосходно написан, ши­роко и свободно, удивителен по ко­лориту, тонко и точно разработанно­му, по сочетанию красок розовато-малиновых и зеленовато-серых то­нов. Он весь словно наполнен воз­духом — Репин использовал все свои знания пленерной живописи.

Особое место среди работ Репина принадлежит портретам Л. Н. Тол­стого. Художник писал его на про­тяжении почти 20 лет, сделал мно­жество карандашных портретов. Лучший из портретов был создан в Ясной Поляне в течение трех дней летом 1887 г. Писатель изображен спокойно сидящим, с книгой в руке. В нем столько мудрости и истинно­го величия, что портрет получает почти эпическую выразительность.

Своеобразным итогом пути Репи­на-портретиста является его много­фигурная групповая композиция «Торжественное заседание Государ­ственного Совета 7 мая 1901 года» (1901—1903).Огромное полотно было создано в очень короткий срок. Репину помогали два его ученика — Б. М. Кустодиев и И. С. Куликов. Впрочем, главное было сделано им самим: и беспощадно правдивые ха­рактеристики изображенных, и сложнейшее композиционное и ко­лористическое построение всей кар­тины.

Для этого произведения Репин сделал много этюдов. Написаны они виртуозно, точны и выразительны. Тут и елейный ханжа Победоносцев с мертвенно-бледным лицом, и уны­лый тупица Дурново, и многие дру­гие. Картина эта была исполнена по заказу, но и здесь Репин остался верен себе, как художник-демократ, беспощадно правдиво показавший истинное лицо высшей российской бюрократии.

«Заседание Государственного Со­вета» оказалось в сущности «лебе­диной песней» Репина. Последние годы жизни великого художника прошли вдали от родины. После ре­волюции, когда местечко Куоккала под Петроградом, где постоянно жил Репин, отошло к Финляндии, художник оказался за границей. Он был стар, болен, душевно одинок, не было сил вернуться на родину. Репин умер в 1930 г. в возрасте 86 лет.

Несмотря на спад в творчестве Ре­пина в последние годы, значение его наследия трудно переоценить. Это был истинно народный художник-гражданин, блестящий психолог, та­лантливый живописец-реалист.