Интерес общества к человеческой личности и идее прогресса был тем отправным моментом, который определил дальнейшее развитие культурологии.
Ее становление как специальной научной дисциплины связано с научно-технической революцией, изменившей жизнь современной эпохи, и картиной мира, созданной осознанием идей релятивизма в природе и обществе. Современная эпоха творит особое представление о мире. Человеку в нем отводится роль, сравнимая лишь с ролью творца. Соотнесение человека с творцом - не новость в культуре. От предшествующих времен современное понимание творческих возможностей человека отличается тем, что в нем преобладает не восхищение созидательной мощью человеческого гения, а чувство ответственности за творения рук человеческих и несовершенство его разума.
Ответственность человека за свои деяния становится центральным моментом современного менталитета. К осознанию этической стороны прогресса научной мысли и техники, к пониманию важности нравственного компонента в создании и развитии цивилизации человека подвели состояние окружающей среды и разрастание масштабов социальных конфликтов, которые приобрели угрожающую тенденцию достигать масштабов глобальных катастроф.
Преобладание этики в понимании идеи прогресса подчеркивается во многих работах конца 1860-1870-х гг. Понимание задач, стоящих перед активной образованной личностью продолжает, тем не менее, тяготеть к просветительским стандартам. Практика социальной жизни заставляет людей вот уже второе столетие осваивать романтическую модель исторической личности, постепенно делая восприимчивыми к ней новые социальные слои, вовлекаемые в активную социальную деятельность. История отечественной культурологической мысли показывает основные тенденции этого процесса.
Так, мода на "социальность" в изображении личности оказалась более приемлемой для российского менталитета второй трети XIX в., чем опора на представления о самостоятельности личности хотя бы в выборе личностной позиции. Массовое распространение среди образованного общества представлений о непосредственной зависимости личности от социума фактически "замкнула" русскую историко-культурную мысль в рамках XVIII в. В духе традиционного просветительства многие поколения российских интеллектуалов рассматривали революцию как идеальный старт возможного массового самосовершенствования личности. Идея нравственного прогресса личности как итога социальных преобразований получила свое продолжение в трудах П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского. Благодаря ей работы молодых интеллектуалов, один из которых начал свою карьеру как социолог, другой - как критик, стали началом идеологии народничества как общественно-политического феномена. В культурологическом плане работы П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского привлекают внимание своим интересом к индивидуальному человеку. В практике социальной деятельности идея нравственного прогресса личности нашла воплощение в обосновании права на существование "средней критически мыслящей личности" (термин П. Л. Лаврова). Идея эта дала толчок политическому самосознанию среднего класса в России. Пути его дальнейшего становления и составляют содержание последующей отечественной истории, ставшей объектом осмысления культурологической мысли.
Далеко не сразу отечественная наука нашла точки соприкосновения в восприятии личности и общества. Ею осознавалась междисциплинарность изучения культуры и человека. Сначала междисциплинарность смогли реализовать на уровне соединения истории и социологии. Это сделал В. О. Ключевский в "Курсе русской истории", соединив два аспекта, как он писал, "исторического вeдения": историко-культурный и историко-социологический, призванный изучать локальную историю через воспроизведение социальных структур и образующих их элементов человеческого общежития.
Следующим этапом междисциплинарного взаимодействия стало осознание близости историко-культурного изучения и практики политической деятельности. Историко-культурные исследования рубежа XIX и XX столетий были фактически историей общественно-политической мысли, как свидетельствуют о том, наример, работы трех авторов, писавших первые сочинения по истории русской культуры - А. С. Лаппо-Данилевского, П. Н. Милюкова и М. Н. Покровского. Из них только П. Н. Милюков (1859-1943) стал признанным классиком историко-культурного изучения. В своих "Очерках по истории русской культуры", над которыми он работал вплоть до последних лет своей жизни, П. Н. Милюков разрабатывает специальный понятийный аппарат, позволяющий ему не только описывать, но и осмысливать историко-культурные процессы. Этот аппарат выходит далеко за рамки традиционного исторического описания, так как исследователь вынужден опираться не только на методы собственно исторические. Синтетическим понятием, введенным им в историко-культурный анализ, стало, например, понятие "месторазвития культуры", заимствованное у евразийцев, которые видели в культуре результат соединения природно-географического с биосоциальным.
У истоков научного моделирования способов мышления стоит художественное творчество Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. С их именами связан не только расцвет жанра психологического романа, но и начало социально- и историко-психологических исследований, без которых не было бы современной культурологии. С романов Достоевского и Толстого началось постижение типологии личности, столь необходимой психологии личности, социальной и исторической психологии, истории культуры, культурологии. Моделирование личности, как и изучение культуры в целом, требовало междисциплинарности. Необходимый уровень научной кооперации был найден только в первой трети ХХ в.
Синтетический подход к изучению человеческой личности, без которого невозможно себе представить современное культурологическое знание, рождался с введением в научный оборот идей психоанализа З. Фрейда и культурно-исторической теории Л. С. Выгодского, подчеркивающих зависимость психики индивидуума от окружающего общества. Психоанализ вошел в практику изучения культуры не непосредственно из работ своего создателя, а благодаря трудам К. Юнга. Его теория коллективного бессознательного казалась З. Фрейду отступлением от классического психоанализа, а нежелание Юнга отказаться от своей концепции даже привело к резкому охлаждению их взаимоотношений. Тем не менее, именно представления К. Юнга об архетипах и коллективном бессознательном стали отправной точкой для становления культурологического понимания связей индивидуального и социального в человеческом сознании.
Термин "менталитет" стал активно использоваться в историко-культурныx и культурологическиx исследованиях, благодаря историкам французской школы "Анналов", однако предметом исследования менталитет являлся уже в работах русских философов рубежа столетий, пытавшихся понять такое сложное социополитическое и историко-культурное явление, как революция. Культурологическая концепция российской революции, разрабатываемая в работах Н. А. Бердяева, Л. С. Франка и др., способствовала осмыслению особенностей российского сознания в его массовых и индивидуальных проявлениях. Ее становление помогло культурологии осознать специфику своего положения в системе современного научного знания. Осмысление взаимодействия отечественной школы философии и историко-культурных исследований французских ученых - одна из интереснейших проблем, которая со временем займет свое место в историографии культурологической науки.
В современной культурологии есть то, что делает ее дальнейшее существование перспективным. Это соединение методологии и практики культурологического исследования. Еще в последней трети XIX-первой трети ХХ в. разработка методологических приемов культурологического изучения рассматривалась как самостоятельная сфера философии, имеющая лишь известное приложение к практике исторического познания. С таким отношением к приемам и принципам изучения культуры мы можем встретиться, скажем, в работах Г. Риккерта. В творчестве Й. Хёйзинги принципы исследования уже не существуют отдельно от самого процесса изучения культуры. Не случайно его "Осень средневековья" и "Homo Ludens", наряду с "Закатом Европы" О. Шпенглера, рассматриваются как собственно культурологические сочинения, составляющие классику новой науки.
В тезисном виде развитие культурологии последней трети XIX- конца XX в. можно представить следующим образом.
В последней трети XIX в. культурология становится основой профессионализации наук о человеке и культуре. В науках об обществе и человеке к 70-м гг. ХIХ в. проявили себя две тенденции - социологизация общественных наук и потребность познания человеческой индивидуальности. В изучении культуры и человека наиболее заметной становится междисциплинарность.
Проблема типологии личности решается в это время через развитие реалистического романа. Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой предстали перед обществом как исследователи природы человеческой личности и ее социальной типологии. Проблема типологии личности ставится в тот же период и в исторической науке. Здесь она решается вроде бы типичными средствами. При помощи жанра исторического портрета. Вместе с тем в историческом пoртрете появляется и определенная специфика. С одной стороны он становится более достоверным, с другой - более художественным. Исторический портрет прочно занимает свое место в мемуарном повествовании. Развивается он и как особый жанр исторического повествования. Более заметно проявляет себя специфика американской автобиографической прозы. В ней реализуется интерес к жизни частного человека. В отечественной культуре подобный интерес тоже проявляет себя, но по-другому: через изучение быта и через интерес к деятельности участников общественно-политических движений и революционеров-народников.
В последней трети XIX в. меняется представление о соотношении истории всемирной и местной. По сути, происходит осознание специфики историко-культурных исследований и их выделение в особый род исторических сочинений.
Культура как объект познания выделяется в философской мысли последней трети ХIХ в. В телеологических концепциях русских космистов становится заметной интегрирующая функция понятия "культура". Профессионализация знаний об обществе и культуре - основной итог развития культурологических исследований в последней трети ХIX в.
В работах конца ХIХ-начала ХХ в. ведущими становятся поиски принципов осмысления и изучения культуры. Происходит становление представлений о неоднородности научных знаний. Знамение времени - поиски материалистического осмысления феномена культуры и отказ от них. На рубеже столетий просыпается интерес к неинтегрируемому моменту культурного развития. Человеческая индивидуальность и
На рубеже веков заметнее становится ориентация науки просветительского толка на представление о возможности вмешательства в ход общественного развития. Марксизм и ницшеанство занимают особое место в истории представлений о культуре своей верой в безусловное право науки переделывать человека по определенным образцам. В марксизме вмешательство в формирование человеческой личности признается общественной функцией, ницшеанство оставляет приоритет за индивидуумом. В русской культуре рубежа веков заметны различные подходы к изучению культуры. Их отражение - разное определение понятия культуры в сборнике "Вехи" и в работах Богданова.
Отражением эзотерических устремлений культуры рубежа столетий становится популяризация идей космической природы человеческого сознания. Предельное обобщение выступает как исходная база культурологического подхода к истории. Именно с точки зрения предельного обобщения становится возможным рассматривать революцию как культурологическую проблему. И она предстает перед современниками не как совокупность политических и военных событий, а как процесс, связанный с развитием массового, прежде всего крестьянского, сознания. Бунт мужика против барской культуры, результатом которого становится частичное уничтожение культуры господствующего слоя и частичное усвоение остатков разрушенного культурного богатства победителями - такова культурологическая концепция революции, сформулированная русской культурой и ставшая частью культурологического опыта сначала Европы и Америки, а затем и самой России.
На рубеже веков происходит дальнейшая конкретизация знаний о культуре. Ученые обращаются к обоснованию необходимости "понимающей истории" в применении к изучению культуры. Культурологии "понимающая история" нужна фактически как антитеза просветительского подхода к изучению истории и культуры.
В культурологических концепциях первой трети ХХ в. особое место занимают такие объекты изучения, как человек и цивилизация. Происходит разграничение понятий цивилизация и культура. За цивилизацией признается функция структурирования культуры. Изучение первобытных культур ведет не только к созданию антропологии, но и к освоению культурологией понятия "локальная культура". Обособление антропологии с точки зрения развития культурологической мысли можно рассматривать как признак проявления повышенного внимания науки к человеку как объекту изучения. Внутренние течения в антропологии показывают изменения исследовательского интереса к человеку и созданным им обществам. Понятие "локальная культура" в историко-культурной концепции А. Тойнби приобретает методологическое значение. Он рассматривает локальную культуру как часть общецивилизационного процесса и показывает, какие сложные опосредования проходят межцивилизационные взаимодействия прежде, чем становятся частью общечеловеческой культуры.
В первой трети XX в. успехом увенчались, наконец-то, попытки найти взаимосвязь особенностей культуры и индивидуального человеческого сознания. Для развития культурологических концепций огромное значение имели труды З. Фрейда и К. Юнга. Исследования Й. Хёйзинги о структурах сознания и игровом архетипе в культуре придали историко-культурным исследованиям культурологический смысл. Они всё еще рассматривались в рамках развития философской мысли, но общественный резонанс показывал, что эти работы интересны не только философам. К ним обращались представители практически всех областей науки и творчества. Труды Хёйзинги вызвали массовый интерес научного сообщества.
После Первой мировой войны обострилось ощущение кризиса гуманизма в европейской культуре. Работы О. Шпенглера и братьев Веберов показали, однако, что для западной цивилизации важнее становится не столько ее критика, сколько поиски оснований идентичности.
Самоизоляция советской науки, обозначившаяся в 1920-1930-е гг., стала одним из проявлений кризиса европейской цивилизации. Несмотря на неблагоприятные условия развития, создаваемые для научной мысли преобладанием политической конъюнктуры, в ведущих научных центрах страны развивались концепции, обеспечившие советским ученым связь с ведущими направлениями научных исследований. К ним относится культурно-историческая теория Л. С. Выгодского, сравнительное языкознание и сравнительное литературоведение. С именем М. С. Бахтина связано возвращение отечественного гуманитарного знания в русло развития европейской науки.
Состояние культурологических исследований во второй трети ХХ в. определяется культурологическими концепциями революций во Франции, Англии и России. Школа Анналов вводит в научный оборот представления о структуре массового и индивидуального сознания. Н. А. Бердяев становится историком представлений о человеке, культуре и истории человеческого общежития. Происходит становление "советоло-гии", которая приобретает культурологическое значение в силу того, что политическое противостояние двух систем рассматривает с позиций столкновения разных способов осмысления мира.
В науке, литературе и искусстве второй трети ХХ в. выделяются поиски форм национальной и общечеловеческой идентичности. Происходит расширение горизонтов европейской цивилизации. Показательна эволюция концепции А. Тойнби, происходившая в то время. Она стала приобретать черты экуменичности. Проявлением интегративной роли культурологического знания стало и сравнительное изучение цивилизаций.
Во второй трети ХХ в. возобновляются попытки охарактеризовать человека через особенности восприятия им космоса, общества и человеческой личности. Изучение соотношения представлений о космосе и человеке в мифологическом сознании становится ступенью в познании эволюции и форм человеческого сознания. Обращение культурологии к типологическим свойствам человеческой индивидуальности через социальную и культурную антропологию, социологию, социальную и историческую психологию и семиотику ставит вопрос о природе системности в историко-культурном исследовании.
Изучение культуры в отечественной науке середины и второй половины ХХ в. становится средством преодоления самоизоляции. С конца 1930-х гг. советская историческая наука фактически отказалась от теоретического осмысления историко-культурной проблематики. Как компенсация, в ней происходит повышение значения истории литературы и сравнительного литературоведения в изучении отечественной культуры. Результатом отказа от теоретических изысканий становятся конкретизация историко-культурных исследований, их прагматизация. Очерковая направленность историко-культур-ных исследований особенно проявляется в советской науке второй трети ХХ в. За достаточно короткое время это позволяет собрать огромный фактический материал, нуждающийся в осмыслении.
Возвращение к теоретическому осмыслению историко-культурной проблематики происходит в отечественной науке в 1960-начале 1970-х гг. Его признаками становятся интерес к исторической психологии и поиски более емких методов историко-культурного исследования. Предпринимаются попытки системного осмысления культуры. Сразу же обнаруживается их несовместимость с идеологически понимаемым марксизмом. В конце 1960-1970-х гг. предпринимаются первые попытки публичного обсуждения принципов марксистского подхода к изучению феодализма и системно-структурному анализу. Потребность в методологическом осмыслении историко-культурного знания проявляется созданием особой, "марксистской", культурологии и приобретением историей культуры статуса специальной исторической дисциплины. В конце 1970-х гг. в исторической периодике начинается обсуждение предмета историко-культурного изучения. Системный анализ признается наиболее приемлемым и желательным методом историко-культурного исследования.
Семиотика и типология в историко-культурных исследованиях 1960-1980-х гг. становятся теми областями историко-культурного изучения, в которых реализует себя системный подход. В различных отраслях науки предпринимаются опыты изучения типологии личностного сознания. При отсутствии достаточных навыков типологического изучения конкретно-исторического материала вновь приобретает культурологическое значение художественное творчество. Для научного сознания того времени исключительное значение имела историческая проза Н. Я. Эйдельмана и Б. Ш. Окуджавы. В ней решались проблемы исторической типологии личностного сознания и личностной организации. В произведениях этих авторов читатели находили решения задач, ставить которые историко-культурная наука тех лет уже могла, но еще не умела на них отвечать достаточно адекватно.
Во второй половине 1980-х гг. в отечественной науке происходит подъем интереса к национальным культурам, связанный с политизацией историко-культурных исследований. Культурологию пытались превратить в средство деидеологизации общественных наук в нашей стране. "Сверху" и "снизу" предпринимались попытки утвердить "общечеловеческие ценности" и цивилизационный подход как единственно приемлемые методы историко-культурного изучения. Отказ от классового и формационного подхода в отечественной науке оказался столь же решительным и бескомпромиссным, каким несколько десятилетий назад было принятие принципов исторического материализма. От очередной политизации культурологические исследования в нашей стране удержались, благодаря отказу от самоизоляции.
Культурологическое осмысление советской истории помогло отечественной научной мысли сохранить здравомыслие и логику мышления. Культурология 1990-х гг. занялась в основном поисками осмысления особенностей отечественной культуры и исторической судьбы России.
Постижение современной цивилизации, познание особенностей рожденных ею форм мышления и современных способов индивидуальной и коллективной идентичности - вот аспекты современных интересов культурологии. Науки, ориентированной на самосознание современного профессионально подготовленного специалиста.
Возможно, тенденции ее развития будут четче заметны уже к 30-м гг. нового столетия. Ее связь с формами научного самосознания, используемыми современной цивилизацией, достаточно четко проявляются и сегодня.