А. В. Ланских
Современное общество часто характеризуют как информационное: человек ориентируется в мире и определяет свои действия, во многом опираясь на нормы и ценностные установки, транслируемые посредством СМИ. И в первую очередь эти слова приложимы к телевидению, ведь именно просмотр телевизионных передач по данным статистики является самой популярной формой проведения досуга; кроме того, благодаря наличию видеоряда специфика этой разновидности массмедиа заключается в особой наглядности, зрелищности. Важно отметить при этом, что культурные представления, актуализующиеся посредством ТВ, не просто являются отражением реальных социальных практик, а зачастую формируют собственно медиапоток. И здесь возникает вопрос: а какие именно аксиологические ориентиры функционируют в телеэфире? Особую актуальность данный вопрос приобретает, на наш взгляд, когда речь идет о таком телевизионном жанре, как реалити-шоу. Суть реалити-программ заключается в следующем: под круглосуточным наблюдением видеокамер оказывается повседневная жизнь участников шоу, которые ради крупного выигрыша соглашаются в течение определенного времени жить в замкнутом пространстве, чаще всего в полной изоляции от внешнего мира. Зритель получает возможность наблюдать за частной жизнью игроков, словно подсматривая в замочную скважину. При этом продюсеры, подчеркивая, что «герои» реалити — это самые обычные люди, такие же, как телезрители, заявляют о том, что суть проектов заключается в моменте референции. По мысли организаторов, зритель, наблюдая за игроками, пытается представить себя на их месте, или, если жизненных навыков пока недостаточно, учится на примере поведения участников решать коммуникативные и практические задачи. «Реалити-шоу выступают в роли визуальных обучающих программ, — отмечает А. С. Нелюбина. — Они создают искусственную среду, похожую на настоящую… и выполняют функцию обучения, посвящения частного человека в необходимые ему правила жизни в семье, обществе» [Нелюбина, 2006, 230]. Заметим, что большую часть зрительской аудитории реалити-шоу составляют подростки и молодежь в возрасте до 23—25 лет — часть общества, находящаяся в процессе социализации и, как следствие, наиболее восприимчивая к культурным установкам, транслируемым на ТВ. Вот почему нас заинтересовал вопрос аксиологического наполнения программ реалити. Иными словами: какие ценности аккумулирует этот тип медиатекстов и что в итоге извлекает их этого медиатекста зритель?
Материалом, подлежащим интерпретации, являются расшифровки видеозаписей реалити-шоу «За стеклом» (1 ноября — 1 декабря 2001 г., ТВ-6), «Большой Брат» (10 мая — 10 августа 2005 г.), «Дом-2» (трансляция шоу началась 11 мая 2004 г. в эфире ТНТ и продолжается до сих пор). Исследовательская стратегия заключается в сопоставлении ценностных предпочтений, реализуемых в поведении игроков реалити-шоу, и аксиологической шкалы, характерной для отечественной культуры. Базовым теоретическим понятием работы в связи с заявленной целью является понятие ценностей — «социально-пихологических идей и взглядов, разделяемых народом и наследуемых каждым новым поколением» [Стернин, 1996, 17]. Ценности «априори оцениваются этническим коллективом как нечто хорошее и правильное» [Прохоров, Стернин, 2006, 36].
Важнейшей ценностью, лежащей в основе общечеловеческой и соответственно русской культуры, является толерантность. В отношении к коммуникативному поведению толерантность понимается как соблюдение коммуникативных прав и обязанностей, нацеленное на кооперацию, характеризуемое через принципы «другоцентричности», «сглаживания отношений доминирования, избегания демонстративных проявлений власти в дискурсе» [Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности, 2003], отказа от противопоставления «своего» и «чужого» коммуникативного пространств.
При исследовании дискурса участников реалити-шоу мы обратили внимание на высокую частотность интолерантных культурных моделей. Толерантность же реализуется чаще всего точечно. Это объясняется в первую очередь условиями реалити-шоу, напрямую способствующими формированию конфликтной эмоциональной установки. Стремление к доминированию проявляется в поведенческом эгоизме — нежелании уступить другому, прислушаться к чужому мнению. Важно отметить, что поведенческий эгоизм характерен и для «романтичных» взаимоотношений стремящихся «построить свою любовь» участников «Дома-2».
В качестве примера рассмотрим фрагмент передачи «Дом-2» (июнь 2007 г.):
Ситуативный контекст: Анастасия Дашко (А.) и Сэм Селезнев (С.) уже больше года являются парой и живут в отдельном домике (предоставляется участникам проекта, объявившим себя влюбленной парой). Анастасия собирается уезжать по делам.
А.: Все/ я поехала/ давай//
С. лежит на кровати и не реагирует на реплику А.
А. (повышает голос): Давай/ поцелуй/ и пойду!
С.: А что/ поцелуй и пойду/ я тебя может провожать хотел идти (встает с кровати)
А. (грубо): Ну иди!
С.: Иду/ а ты че орешь-то на меня/а!
А. (кричит): Ничего! Не хочешь/ не иди/ тебя никто не заставляет!
С.: Бычара!
А.: Сам бычара!
С.: Сама бычара! Орет тут еще/ голос надрывает!
А. (с угрозой): Ты еще забыл/ как я ору!
Отправной точкой развития конфликтного диалога становится демонстрируемое Сэмом равнодушие в отношении к реплике Насти Все/ я поехала/ давай//. Отсутствие реакции вызывает раздражение Анастасии, которое в последовавшей части диалога маркируется соответствующей интонацией недовольства. Междометие ну в реплике А (грубо): Ну иди! выражает недовольство и в сочетании со все усиливающейся интонацией недовольства становится причиной высказывания Сэма Иду/ а ты че орешь-то на меня/а!. Эта реплика реализует «оборонительную» тактику «наезда» (маркером тактики является часть фразы а ты че), которая лишь усиливает конфликтный потенциал диалога. Этому способствуют и лексическая единица орешь — разг., неодобр. «громко кричать, слишком громко разговаривать» [Ожегов, Шведова, 2001, 458]. Междометие а «выражает досаду» [Там же, 15]. Заключительная часть диалога строится по зеркальному принципу «сам дурак».
Реплики Сэма и Анастасии демонстрируют эгоцентрическую модальность: позиция «другого» коммуникантами не учитывается. Коммуникативная координация диалога — конфликтная. Мы фиксируем тактики оскорбления (бычара — от бык — неодобр. «агрессивный, злобный человек» [Мокиенко, Никитина, 2000, 85]) и угрозы Ты еще забыл/ как я ору!
Очевидно, что диалог между Настей и Сэмом можно квалифицировать как свару. Свара отличается вторжением в личностную сферу оппонента, присутствующей в высказываниях отрицательной оценочностью; в сваре главное — «победа над противником любой ценой» [Матвеева, 2003, 297], в процессе ее «зачастую теряется предмет спора» [Там же]. Свара не приводит к разрешению конфликта, напротив, конфронтация лишь усиливается.
Интолерантность является ключевой чертой коммуникативного поведения участников реалити-шоу, что можно объяснить ситуацией конкуренции, психологической фрустрацией, различием психологических типов оказавшихся в этом проекте людей. Но рассмотренный диалог является тревожным свидетельством того, что интолерантное поведение преобладает не только в общении соперников, но и в общении участников, которые представляют зрительской аудитории пример влюбленной пары, построившей романтические отношения. Подобные модели коммуникативного взаимодействия «близких» людей разрушают традиционные представления о поведении людей, решивших объединиться в семью. Такие семейные ценности, как взаимное уважение, интерес друг к другу, стремление обеспечить психологический комфорт, оказываются деактуализированными: проводится мысль о том, что семейная (пусть речь и идет только о гражданском браке) жизнь заключается в регулярных скандалах, «разборках», взаимных подозрениях и оскорблениях.
В смоделированной устроителями ситуации шоу (соперничество игроков, борьба за главный приз) оказывается пересмотренным характерное для отечественного менталитета представление о необходимости быть бескорыстным. «Человек не должен стремиться заработать много денег — об этом стыдно мечтать и тем более говорить. Нельзя декларировать стремление к прибыли» — так характеризуют национальный менталитет ученые [Прохоров, Стернин, 2006, 115]. Интересно проследить, как сталкиваются традиционные этические предписания и нормы, обусловленные ситуацией конкуренции, соперничества из-за денежного приза.
Ситуативный контекст: участники проекта «За стеклом» (Макс, Марго, Дэн, Жанна) обсуждают голосование, которое произошло в субботу. Жанна выставила свой голос на интернет-аукционе, он был продан за 5 тыс. долларов. Остальные участники, предварительно договорившись, проголосовали против пятого игрока — Анатолия. Но на голосовании Дэн неожиданно стал выяснять, сколько может стоить его голос. Поэтому Макс и Марго считают, что таким образом Дэн проявил себя как предатель, нарушивший предварительную договоренность.
Дэн: Жанна/ у тебя 5000 гринов!
Марго: Мы здесь на них не проживем точно/ потому что Жанна будет сама распоряжаться своими деньгами!
Жанна: Вы знаете/ я рада/ что продала свой голос/ я рада/ что я ни за кого против не проголосовала// у меня душа спокойна/ я спокойна// и при этом плюс/ я заработала деньги!!! Я теперь могу смотреть в лицо своей матери! Душой/ непродажной! (уходит, оборачивается) Просто вы сидите и говорите про деньги!
Макс (кричит): А ты про что [че] сейчас [щас] говорила! Тоже/ про деньги! Что [че] ты сама себе противоречишь/ малыш! Ты рада / что ты заработала деньги/ все рады!
Пауза.
Макс (чеканя каждое слово): Знаешь? что я тебе скажу? по поводу твоих денег? Оставь их / пожалуйста/ при себе!!! Однозначно! (Нервно вертит в руках бутылку)
Обсуждение темы денег, табуированной в рамках традиционной культуры, становится источником конфликта в диалоге. Репликой, явившейся стимулом к обсуждению данной темы, становится высказывание Дэна, характеризующееся тональностью радости, восторга (оно оформлено как восклицание); конфликтным потенциалом данная реплика не обладает: ее тактический смысл — выражение радости и предложение новой темы. Но реплика-реакция Марго характеризует ситуацию общения как предконфликтную. В первую очередь об этом говорит несогласованность интенций: Марго не только не поддерживает тональность восторж
Затем к диалогу подключается Жанна. Ее небольшой монолог отличается эгоцентрической модальностью, что проявляется в гипертрофировании «я»-темы. Так, местоимение я в рамках данного текстового фрагмента фиксируется 6 раз (+ используется форма у меня). При этом Жанной подчеркиваются свои морально-этические достоинства: «у меня непродажная душа». В данном высказывании и содержится заложенное национальной культурой предписание: «Нельзя ставить материальное выше духовного, деньги — это совсем не главное». Кроме того, анализируя этот фрагмент диалога, можно заметить следующую закономерность, характерную для конфликтного общения: «свое» говорящий считает правильным и достойным подражания (позитивная оценка) в отличие от «чужого» (негативная оценка); «чужое» порицается Жанной через осуждающую реплику Вы же думаете только о деньгах. Говорящий ставит себя в положение превосходства по отношению к остальным участникам коммуникации; предконфликтная ситуация на данном этапе диалога переходит в конфликтную, что подтверждается последующей предельно импульсивной репликой Макса.
Анализ дискурса участников реалити-шоу показал, что практически любой диалог, темой которого являлись деньги, личная прибыль, неизменно становился конфликтным. На наш взгляд, это свидетельствует о столкновении в сознании современных молодых людей двух аксиологических систем — традиционной, обусловленной национальным менталитетом, и нехарактерной для русского этноса, искусственно прививаемой материально-центрической.
Скромность как ценность русского этноса заключается в том, что для отечественной культуры нехарактерны активная или агрессивная самоподача личности в общении. Но посредством реалити-шоу внедряется противоположная идея: хочешь быть успешным — заяви о себе в полный голос, выделись среди окружающих. Появляется такой нехарактерный для русской культуры речевой жанр, как самопрезентация.
Каждому участнику реалити-шоу необходимо рассказать о себе, но при этом ему нужно показать, почему он лучше других участников, почему именно он достоин главного приза. Самопрезентация участников может быть осуществлена в двух вариантах: а) подготовленный заранее и смонтированный видеоролик; б) выступление перед другими участниками. При этом жанр самопрезентации в различных ситуативных контекстах отчетливо модифицируется: рассказ о своих достоинствах в видеоролике сменяется рассказом о себе. Ср.:
Галина Иванова (видеоролик): Я обожаю командовать! Именно подчиняться — это не мое. Мне нравится победа, мне нужна игра. Чтобы человек менялся, менялся так, как мне надо. Ох, люблю я во всем издеваться! Каждая девушка должна быть по-своему стервой.
→(Перед другими участниками): Зовут меня Галя, фамилия Иванова, легко выговариваемая. Живу я в городе-герое Волгограде, учусь в Волгоградском социально-педагогическом колледже на учителя начальных классов. Все.
Мы наблюдаем, как раскованное любование своей «стервозностью» и «командирским нравом» подменяется примитивными речевыми шаблонами (Зовут меня Галя, фамилия Иванова; город-герой Волгоград), маркирующими нежелание выделяться, быть оригинальной. По сути, Галя ограничивается минимальными «паспортными» данными.
Одна и та же информация в разных контекстах приобретает различное смысловое наполнение. Например:
Дмитрий Задорожный (видеоролик): Жил-жил, не тужил, путешествовал по Великой матушке России, занимался коммерческой деятельностью, в общем, жил счастливо и получал удовольствие.
→(Перед другими участниками): …На данный момент — коммерческий директор организации, никому неизвестной, только мне и моему компаньону.
Имидж удачливого и уверенного в себе молодого человека размывает «снижающее» масштаб коммерческой деятельности пояснение.
Эффект оригинальности в ситуации, связанной с преподнесением себя перед другими участниками, оказывается невостребованным. Например:
Ванесса Ли (видеоролик): Я непостоянна, как стрелка спидометра.
→(Перед другими участниками): Меня зовут Ванесса Ли. Я с города Хабаровска. Не работаю, отучилась уже.
Симптоматична лексическая единица отучилась вместо закончила учебное заведение, а также предложно-падежная конструкция Я с города Хабаровска. Складывается впечатление некоторой наигранности с целью продемонстрировать позицию «я простая, обычная девушка, ничем не примечательна, живу как все».
Обладающие большей коммуникативной компетентностью участники, например бывший сотрудник радиостанции Дмитрий Задорожный, компенсируют нежелательное в контексте русского этноса самовосхваление этикетными элементами: Ну, в общем, жизнь полна всяческих неожиданностей и удовольствий, поэтому, я думаю, мы все еще раз познакомимся, и будет интересно. Тактика «ближний круг» (мы все еще раз познакомимся) контрастирует с самоуверенными заявлениями, которыми участники заканчивали подготовленные заранее видеоролики, например: Я выиграю в шоу, можете не сомневаться!
Для русской традиции не характерна порицающая или осуждающая речь в адрес другого человека. В качестве иллюстрации этого замечания можно привести слова отца Павла Флоренского, основанные на евангельской цитате: «Не осуждайте, не судите старших себя, не пересуживайте, старайтесь покрывать грех и не замечать его. Говорите себе: “Кто я, чтобы судить, и знаю ли я внутренние побуждения, чтобы осуждать?”. Осуждение рождается большей частью из зависти и есть мерзость» [Флоренский, 1992, 443]. Несмотря на эмоциональность и импульсивность русских, говорить плохое за спиной человека означает грубое нарушение этической нормы, запрет осуждающей речи является нравственным императивом. Реалити-шоу, напротив, моделируют ситуации активного осуждения. Так, например, в структуре шоу «Дом-2» обсуждение участников составляет основную часть каждого выпуска. Это и «тет-а-тет» (разговор ведущего с участником), и стройка (условная, конечно: вместо того, чтобы заниматься работой, участники начинают обсуждать ситуации, сложившиеся за последнее время); каждый вечер участники собираются на «лобном месте» и обсуждают друг друга.
В качестве примера приведем фрагмент передачи «Дом-2» (август 2006 г.):
Ситуативный контекст: диалог ведущей шоу Ксении Собчак (КС) и участника проекта Романа Третьякова (РТ).
КС: А с Андреем что будет? Ты думаешь, что через два месяца его здесь уже не будет?
РТ: Мне кажется, что Андрей уйдет по одной простой причине. Он начал раскрываться. Сначала он показал всем такую добродушную, обаятельную маску, которая всем понравилась. А сейчас из него поперло говнецо… Он бил себя в грудь, говорил: это моя любовь, я ее ждал, шел ради нее на проект. Но почему-то его поведение на проекте никак не говорило о том, что он ждет Леру. Тут же ситуация: Лера ему предлагает — давай уйдем. Нет, проект мне дорог, говорит Андрей. И в итоге он бросает Леру и остается на проекте.
На каждом реалити-шоу также устраивается «будка гласности», «комната откровений». Каждый участник имеет право (или даже обязан по правилам игры) комментировать свое отношение к другим участникам, будь оно позитивное или негативное. Претензии, подозрения, угрозы обретают вербальное воплощение и приводят к деструктивному, интолерантному коммуникативному поведению игроков. Любые предконфликтные и тем более конфликтные ситуации обязательно становятся публично известны. Сплетни, негативные оценочные высказывания в адрес соперников фактически легализуются: для режиссеров программы это дополнительная возможность «оживить» события «в периметре игры», а для игроков — шанс заявить о себе, продемонстрировать «крутой нрав» и умение острословить. Продюсеры шоу лишь поощряют такое поведение, идущее вразрез с русскими речевыми традициями, не задумываясь о тех социальных последствиях, к которым ведет наполненный оскорблениями и «разборками» телеэфир.
Анализируя речевое поведение участников реалити-шоу, мы зафиксировали регулярные нарушения этических норм, свойственных традиционной национальной культуре. Аксиологическая шкала оказывается трансформированной: в поведении игроков не осуждаются, а приветствуются модели поведения, основанные на агрессии, неуважительном отношении к окружающим людям, самолюбовании. В то же время мы можем отметить, что противоречащие национальным культурно-этическим установкам модели поведения в дискурсе участников реалити-шоу конкурируют с моделями, отвечающими традиционным представлениям о должной повседневной культуре. Возникающая в результате этой конкуренции ситуация напряженного ценностного конфликта становится сильнейшим деструктивным фактором как на внутриличностном уровне, так и на уровне взаимодействия людей.
Хотя окончательного разрушения русского этического идеала пока не произошло, это не снимает актуальности проблемы формирования адекватного коммуникативного поведения людей, особенно молодежи. И наиболее пристального внимания в связи с этим требует коммуникативное наполнение передач формата реалити, откровенно и беспардонно манипулирующих сознанием телезрителей.
Список литературы
Матвеева Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М., 2003.
Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь русского жаргона. СПб., 2000.
Нелюбина А. С. Реалити-шоу: медиапродукт индивидуализированного общества // Изв. Урал. гос. ун-та. 2006. № 45.
Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Словарь русского языка. М., 2001.
Прохоров Ю. Е., Стернин И.А. Русские: коммуникативное поведение. М., 2006.
Стернин И. А. Общение и культура // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.
Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. Екатеринбург, 2003.
Флоренский П. А. Детям моим: Воспоминанья прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание. М., 1992.