Палех – волшебные шкатулки

Сейчас коллектив художников Палеха довольно молод: примерно половина мастеров – моложе 35 лет. Пройдет несколько лет, и на плечи вчерашних выпускников училища ляжет огромная ответственность за судьбу палехского искусства. Что откроют они в нем нового, продолжат ли достойно традиции предшественников, искренни ли будут в своей любви к Палеху, составит ли служение ему все существо их жизни?

Коллектив, подобный палехскому, – явление далеко не простое. Чрезвычайно важно здесь «хоровое» начало, своеобразное «чувство локтя», когда индивидуальность мастера формируется внутри коллектива, который развивает находки художника и отбрасывает все инородное в его творчестве. В свою очередь, и мастер питается теми живительными соками, которые вырабатывает коллектив. Все это – необходимые условия и законы традиционного народного искусства. Каждый ли способен воспринять их как главное условие?

Е. Гросберг. «Русь северная». 1978.

Из разных областей России приезжают в Палех молодые люди, чтобы овладеть мастерством и посвятить себя служению прославленному искусству. Некоторые из них родились в городах и почти не были непосредственно связаны с природой, с неторопливой сельской жизнью. Другие выросли в селе, но в южном – среди буйной приморской, скудной степной или романтической горной природы, рядом с людьми совсем иного склада, нежели наши земляки. И в том и в другом случае молодой и часто одаренный человек, образно выражаясь, пил в детстве воду из чистого и прозрачного, но – другого родника. Не всегда, даже при искренней любви к Палеху, суждено ему душой воспринять законы здешнего искусства, проникнуться его сутью. У одного не вмещаются природный темперамент и мечта о «большом» искусстве в канонические рамки условности – и тогда начинает он «говорить» языком не палехским. Другой не может почувствовать особую эстетику русской сказки и былины и невольно вкладывает в них иное толкование. У третьего и форма, кажется, своеобразна, и композиция выверена, но несет работа оттенок холодной красоты, давая пищу для ума и ничего для сердца.

В. Морокин. «Левша». 1978.

К пониманию природы палехского искусства и ценности многовековой традиции мастер приходит с годами, постепенно формируясь как человек и художник, вырабатывая свое отношение к миру, определяя собственное место и задачи в творчестве.

Здесь мы подходим к самому главному – тому, что составляет духовный фундамент искусства, – к личности мастера. Требуется, наверное, особая предрасположенность души, чтобы творить палехскую сказку: ее волшебство рождается лишь в добром сердце. Чуткому и внимательному зрителю всегда передается душевный лад мастера: они оба словно ведут через произведение неторопливый разговор. Причем внутренняя ясность, равновесие, несуетность художника, как бы он ни был взволнован, – необходимые условия создания того мира, который живет в искусстве палешан. Недоброе же отношение к людям, мелкие интересы, прагматизм и бездуховность никому не сулят успехов в нашем деле.

А. Клипов. «Хоровод». 1978.

Эстетические ценности искусства Палеха, при всей их кажущейся неоспоримости, не лежат на поверхности. От него нельзя требовать сиюминутной реакции на происходящие события, какими бы злободневными они ни были. Наше искусство не потрясает психологизмом портретов и остротой драматических сцен. Но это не значит, что Палех живет каким-то обособленным миром сказки. Живой мир окружает художника и будит его воображение. А традиция – великая сила, несущая через века песенную душу народа, – преображает в работе мастера этот мир, наполняя его волшебством и солнечными красками.

Таким палешанин и дарит его людям.