Введение
Любой народ, большой или малый, ушедший в небытие или живущий ныне, имел свою героическую эпоху, нашедшую отражение в сказаниях, былинах, сагах и героических эпосах. У славянских народов это былины об Илье Муромце, Святогоре, Микуле Селяниновиче, у древних шумеров – сказание о Гильгамеше, у карелов и финнов – «Калевала», у исландцев – «Старшая Эдда», у греков – «Иллиада», у якутов – «Олонхо»… Этот перечень можно продолжать бесконечно. В героическом эпосе отражается какое-то знаменательное событие в жизни народа, определенный исторический отрезок времени, оставшиеся в памяти людей. Для германцев таким периодом стало большое переселение народов, миграция, происходившая в 4–6 веках нашей эры. Период переселения всегда сопровождался войнами, а любая война – это подвиги, великие победы или поражения, которые не могут навечно стереться из памяти людей, и поэтому воплощаются в сюжеты историй. Позже все истории собирались в эпос, объединенный одной общей повествовательной линией. Таковым эпосом для германского народа стала «Песнь о Нибелунгах», существовавшая до середины XII века в виде устных сказаний и песен, и к XIII веку превращенная неизвестным поэтом в национальную поэму.
Происхождение имени «нибелунги» может быть объяснено из древнеисландского niff, того же корня, что и «Нифльхейм» – мир мрака, поскольку в скандинавских сказаниях хранителями сокровищ считались жившие в подземном мире карлики – черные альвы. Автор «Песни о Нибелунгах» лишь вскользь упоминает о сказочных персонажах; в эпосе нибелунгами названы могучие воины, братья Шильбунг и Нибелунг и их поданные, которых победил Зигфрид, новый хозяин клада. Во второй части эпоса имя «нибелунги» переносится на бургундских королей, завладевших кладом после смерти Зигфрида, что позволило некоторым исследователям объяснить это слово из немецкого Nebel – туман, т.е. жители туманной страны – эпитет, применявшийся к далеким франкам.
«Песнь о Нибелунгах» – обширное, многоплановое произведение, поэтому в своей работе я не буду пытаться разбирать его досконально, я хочу остановиться на одной из центральных фигур эпоса – фигуре Хагена, «владетеля Тронье», преданного вассала, героя и победителя многих битв, и – злодея. Но злодея не абсолютного, а очень сложного, с твердо устоявшийся мотивацией поступков, последовательного, в чем-то благородного, и жестокого.
История создания и сюжет
История создания
«Песнь о Нибелунгах» дошла до нас в 10 рукописях (XIII–XVI ст.) и многих отрывках. В новое время она стала известна с средины XVIII века, в 1757 году Бодмер издал последнюю часть эпоса вместе с так называемой «Жалобой» – небольшой лирической поэмой, написанной двустишиями и рассказывающей, как Этцель, Дитрих с Гильдебрандом, семья и люди Рюдигера оплакивали павших. В 1782 году К.Г. Мюллер издал полный текст «Песни о Нибелунгах», но без всякой попытки к учёной критике и разбору. С начала XIX столетия появляются характеристики и разборы поэмы; один из переводчиков её, ф. д. Гаген, уже в 1810 году стремится дать критическое её издание с разночтениями.
Историческая основа, на которой базируется повествование – это гибель бургундского королевства в 437 году и смерть гуннского короля Атиллы в 453 году. Каждая эпоха в жизни человечества по-своему отображает историю, в «Песне о Нибелунгах» история государств неразрывно связана с историей правящих ими королей; повествование ведется неспешно; оно насыщено описаниями богатого оружия, одежд, даров; рыцарских поединков и пышных пиров, что характерно для эпохи Крестовых походов.
«Песнь о Нибелунгах» состоит из 39 глав – авентюр, написана так называемой «нибелунговой строфой», состоящей из четырех длинных стихов с парными рифмами. Многие исследователи считают, что местом создания поэмы была Австрия, поскольку описания придунайских земель в эпосе более живописны, конкретны и детальны, чем описания других частей Европы.
В сюжетной основе «Песни о Нибелунгах» лежат героические сказания о Сигурде (Зигфриде) и воительнице Брюнхильде (Брунгильде), а также восходящая к V веку историческая традиция о державе Аттилы (Этцель в эпосе) и гибели Бургундского королевства. Эти сюжеты известны из песен «Старшей Эдды», прозаической «Саги о Вельсунгах», но скандинавская и немецкая эпическая традиции дают различные варианты изложения легендарных событий.
Сюжет
Содержание «Песни о Нибелунгах» можно разделить на две части. В первой их них описывается сватовство Зигфрида Фландрского к живущей в Вормсе бургундской принцессе Кримхильде. Брат Кримхильды Гунтер просит Зигфрида помочь ему завоевать благосклонность исландской королевы Брюнхильды. Благодаря плащу-невидимке Зигфрид помогает Гунтеру победить Брюнхильду в богатырских состязаниях; она же сама не ведает, что ее буйный нрав укротил Зигфрид. Гунтер женится на Брюнхильде, Кримхильда выходит замуж за Зигфрида и уезжает с ним во Фландрию.
Десять лет спустя герои встречаются вновь, и между королевами разгорается спор о том, чей муж достойнее. Кримхильда показывает Брюнхильде перстень и пояс, некогда отнятые у нее Зигфридом в знак победы, и открывает его обман. По приказу разгневанной Брюнхильды и с согласия Гунтера, завидующего могуществу Зигфрида, вассал короля Хаген убивает героя, выведав у Кримхильды его уязвимое место. Некогда Зигфрид искупался в крови дракона и мог быть сражен оружием лишь в том месте между лопаток, где к его спине пристал листочек липы. После смерти Зигфрида его сокровища достаются бургундам, которые прячут их на дне Рейна.
Во второй части поэмы вышедшая замуж за короля гуннов Этцеля Кримхильда зазывает бургундов в свою страну, которая лежит далеко за Дунаем. Кримхильда жаждет отомстить за смерть Зигфрида и вернуть его сокровища: она губит войско бургундов, убивает своего брата Гунтера и отрубает голову Хагену мечом, когда-то снятым им с тела убитого Зигфрида. Рыцарь Хильдебрандт, возмущенный жестокостью Кримхильды, разрубает ее надвое ударом меча. Золотой клад нибелунгов, одна из причин раздоров и гибели бургундского королевского дома, навеки остается лежать в потаенном месте под водами Рейна.
Хаген – трагический злодей
Хаген в «Старшей Эдде»
Хаген (Хёгни) в «Старшей Эдде» не является одним из главных героев, а так же не является вассалом конунга, он – один из сыновей конунга Гьюки, брат Гудрун (Кримхильды) и Гуннара (Гунтера). В «Песне о Сигурде» легко читается сюжет, позже развитый, дополненный и сильно измененный в «Песне о Нибелунгах». Гуннар перед тем, как совершить убийство Сигурда (Зигфрида) советуется со своим братом Хёгни.
«В чём пред тобою
Сигурд повинен,
Что хочешь ты смелого
Жизни лишить?»[1]
– спрашивает брата Хёгни и тут же сам отвечает на свой вопрос:
«Брюнхильд тебя,
зло замышляя
и горе готовя,
к гневу понудила!»[2]
В «Старшей Эдде» убийство совершает не Хёгни, а Готторм, не связанный клятвой побратимства с Сигурдом. Гуннар и Хёгни овладевают золотом Фафнира и кольцом Андвари, добытых Сигурдом.
Конунг Атли (Этцель), после смерти Сигурда взявший в жены Гудрун, зовет в гости Гуннара и Хёгни; они не верят в измену и едут к нему. В «Старшей Эдде» у Хёгни есть жена, умеющая читать руны и предвидящая недоброе:
«Плохо придется вам,
если поедете!
Встречи сердечной
Теперь вы не ждите!
Снилось мне, Хёгни, –
Скрывать я не буду, –
Не выгрести вам,
Иль напрасно страшусь я!»[3]
Хёгни довольно беспечно реагирует на предсказание жены, находя иные, не предвещающие беды, объяснения её зловещим снам. В «Песне о Нибелунгах» Хаген совершенно иначе реагирует на предсказание вещих дев, хотя так же не следует предостережению безоговорочно. Хёгни, как и Хаген, могучий, сильный, бесстрашный воин:
Потом увидали,
К цели приблизясь:
Двор возвышается –
Будли владенье;
Затрещали ворота, –
Хёгни стучал в них.[4]
Хёгни ответил –
Не стал отступать он,
Не страшился грядущих
Испытаний суровых:
«Что вздумал пугать нас?
Впустую те речи!
Молчи, или плохо
Придется тебе!»[5]
С пренебрежительным мужеством Хёгни встречает свой смертный приговор:
«Делай как хочешь!
Готов ко всему я,
Бесстрашным я буду, –
Бывало и хуже!»[6]
Он проявляет великодушие, высказав просьбу отпустить обреченного на смерть раба и стойко встречает свою собственную казнь:
Был схвачен могучий –
Нельзя было медлить
И воинам замыслы
Откладывать злобные:
Хёгни смеяться
Начал-то слышали, –
Стойко терпел он
Муки тяжелые[7]
Хёгни и Гуннар погибают, а Гудрун, следуя морали родового общества, где братья ближе мужа, жестоко мстит за них Атли, убив двух своих детей, рожденных ею от второго брака, ибо дети Атли не принадлежат её роду.
Убийство в «старшей Эдде» лишено христианского осуждения, поскольку саги слагались в дохристианские времена.
Характер Хёгни в «Старшей Эдде» не настолько ярок, как в «Песне о Нибелунгах», не является он здесь и злодеем, но, чтобы глубже понять Хагена, нужно попробовать увидеть основное в Хёгни – а основным является то, что Хёгни – явление из глубины веков, он архаичен, в нём много мифического, он не отождествляется ни с каким историческим лицом, как Гуннар или Атли. Возможно, именно поэтому Хаген в «Песне о Нибелунгах» стоит гораздо ближе к миру, он не идеализирован, как другие герои песни.
Хаген в «Песне о Нибелунгах»
В «Песне о Нибелунгах» Хаген – один из тех героев, кто сохранил эддическое начало. Совсем не случайно именно он рассказывает Гунтеру о давних мифических подвигах Зигфрида, которого только он один и узнает в приехавшем к королю витязе. Он знающ и мудр, ему ведомо прошлое. Он – несколько больше, чем просто вассал короля – не раз в «песне» Гунтер причисляет его к своим друзьям, прислушивается к его советам, позволяет себя убедить. В IV авентюре Зигфрид доверяет Хагену командование войсками, отдает ему под охрану пленённого Людегаста; в той же главе появляется сравнение могучего, мудрого, преданного воина Хагена и практически идеального Зигфрида:
Хоть мощный Хаген, Данкварт и прочие бойцы
Себя на поле боя вели, как храбрецы,
Все их труды – забава, пустая трата сил
В сравнении с деяньями, что Зигфрид совершил.[8]
Зигфрид – воин из сказки, победитель дракона, некий «абсолютный идеал», напоминающий окружающим его героям об их собственном несовершенстве. Даже в авентюрах, рассказывающих о сватовстве Гунтера проскальзывает сравнение Зигфрида со сверхъестественным, поскольку именно он победил Брюнхильду в состязаниях.
<Безмерной силой дева была наделена.
Внести метальный камень велела в круг она,
А этот тяжкий камень размером был таков,
Что подняли его с трудом двенадцать смельчаков.
Вслед за копьем метала она его всегда.
Почуяли бургунды, что им грозит беда.
«Вот горе! – молвил Хаген. – Король влюбился зря:
В мужья ей нужно дьявола, а не богатыря».[9]
Хаген, как один из самых мудрых людей королевства сознает совершенство Зигфрида, и не в состоянии простить ему столь явного превосходства. Именно эта причина явилась основной для совершения Хагеном убийства, ссора королев – не повод, а лишь внешняя маска. Инициатива убийства исходит непосредственно от Хагена, именно он уговаривает Гунтера совершить предательство, пойти на подлость. Кроме того, Хаген – герой, воплощающий в себе два начала – мифическое и феодальное, для мифического героя убийство – не преступление, а для вассала, живущего по законам феодального мира лучше служить и быть от начала до конца преданным самому великому из королей. Даже убийство Зигфрида Хаген организовывает таким образом, чтобы одержать победу над вчерашним победителем – он имитирует повторное нападение датчан на бургундов. И не случайно Хаген оказывается ранен щитом умирающего Зигфрида: победа не должна достаться слишком легко! Он же оказывается единственным, кто не скорбит о гибели Зигфрида, объясняя это:
Сказал жестокий Хаген: «Скорбеть и впрямь не след –
Ведь мы теперь свободны от всех забот и бед.
Отныне не опасен нам ни один боец.
Я рад, что вас от гордеца избавил наконец»[10]
.
Предложение Хагена перевезти клад Нибелунгов в Вормс тоже происходит не из-за того, чтобы завладеть сокровищами, тем более что клад практически сразу погружают в воды Рейна: это стремление Хагена истребить память о Зигфриде.
Трагическую окраску образ Хагена приобретает во второй части «песни», когда Хаген – единственный, отчетливо понимающий цель приглашения вормских королей к Этцелю, поняв бесцельность уговоров отклонить приглашение, прекращает споры после упрека в трусости, но заставляет снарядиться бургундов, как на битву. Именно Хагену вещие жены открывают будущее:
Вернись, пока не поздно, иль ждет тебя конец.
Не с доброй целью к гуннам ты зазван, удалец.
Вы едете на гибель, а не на торжество.
Убьют вассалы Этцеля вас всех до одного».
«Не лгите, – молвил Хаген, – вам это ни к чему.
Не может быть, чтоб пали мы все лишь потому,
Что нам одна особа мечтает навредить».
Тут попытались сестры вновь пришельца убедить.
Одна из них сказала: «Назначено судьбою
Тебе лишиться жизни и всем друзьям с тобою.
Нам ведомо, что только дворцовый капеллан
Вернется в землю Гунтера из чужедальних стран».[11]
Не сразу Хаген верит вещим женам, он пытается утопить плохо плавающего капеллана в водах Дуная, чтобы проверить и, возможно, изменить пророчество. Он не желает слепо подчиняться судьбе, пытаясь сломать её. Но капеллан достиг берега, и это заставило Хагена поверить в предсказание:
Стал выжимать он платье, благодаря Творца.
Увидел это Хаген и помрачнел с лица,
А про себя подумал: «Нам всем конец сужден.
Не ложь, а правду слышал я от этих вещих жен».[12]
Но, поверив вещим женам, Хаген никому не рассказывает о своем знании, более того, он уничтожает лодку, на которой перевозил бургундов. В нем жива старинная вера в Судьбу, которую надлежит принять такой, какая она есть. Хаген стремится навстречу Судьбе, он не уклоняется от столкновения с Кримхильдой, даже провоцирует его, отказавшись встать перед королевой. Хаген в «песне» наделяется не только универсальным знанием и прошлого, и будущего, но и выступает одновременно как творец грядущего.
Убийство сына Кримхильды, являющееся местью за погибших бургундов, тоже совершает Хаген. Зная судьбу, он стремится как можно дороже заплатить за смерть друзей, за свое знание, и за то, что вынужден молчать.
Тем не менее, автор «песни» не выносит Хагену приговора. Вероятно, это происходит потому, что Хаген всё-таки больше мифический персонаж, в нем очень много от старогерманского героя, он совершенно лишен какой бы то ни было куртуазности, он – уходящее героическое прошлое. Именно поэтому в описании битв Хаген всегда на первом плане, война – его стихия, а в мирное время он, хотя и присутствует в «песне», но не столь выразителен и часто находится в тени. Наибольшее подтверждение архаичности Хагена проявляется в сцене, когда он предлагает бургундам «испить крови врага», что, по языческим понятиям, должно возвратить воинам силы. Этот эпизод, связанный с карающимися в средние века ритуалами, предрекает скорую гибель Хагена.
Злодей Хаген и злодей Яго
Трагедия У. Шекспира, написанная в 1604 году представляет иной тип злодея: плебей и хам Яго, ненавидящий Отелло, которому вынужден служить, не в состоянии видеть его семейное счастье. Он хитер, коварен, завистлив, мелок. Он – не родня Отелло, в то время как Хаген приходится Гунтеру родственником. Яго прекрасно знаком с психологией людей, умеет в каждом отыскать слабое место, умеет сыграть на этом своем умении. Яго – это не воплощение зла, как, впрочем, и Хаген. Но Яго, в отличие о Хагена, совершает подлость, четко осознавая, что это – подлость, он отнюдь не предан Отелло, наоборот, люто ненавидит его, искусно скрывая эту ненависть, действуя ради своих собственных потех и выгод. Хаген же никогда не думает о себе, все его поступки – ради своего короля, а, значит, и государства. У Шекспира олицетворением старого мира является не злодей Яго, а Отелло – благородный, доблестный, честный и доверчивый. Именно Отелло не смог до конца изжить в себе черты варвара. Яго, в отличие от Хагена, преодолел в себе предрассудки и моральные барьеры. Он гибок, он пренебрегает всеми нормами общества:
Быть тем или другим зависит от нас. Каждый из нас – сад, а садовник в нем – воля. Расти ли в нас крапиве, салату, иссопу, тмину, чему-нибудь одному или многому, заглохнуть ли без ухода или пышно разрастись – всему этому мы сами господа.[13]
Яго, как и Хаген, не может простить превосходства кого-либо над собой. Но в Яго подобное превосходство вызывает личную ненависть, в то время как для Хагена идеальный герой Зигфрид олицетворяет угрозу государству Бургундов.
Яго мерит всех героев по себе, своей собственной, очень низкой, мерой:
Не может быть, чтобы Дездемона долго любила мавра…Не может быть, чтобы мавр долго любил ее….Когда она будет сыта им по горло, она опомнится. Ей потребуется другой.[14]
Яго, в отличие от Хагена, творит свое мелочное зло чужими руками, прекрасно понимая при этом, что он делает. Хаген уверен в своей правоте и поступает так, как должен поступить мифический герой. Яго знает, что плетет подлую интригу, но продолжает начатое потому, что высокие поступки его раздражают и вызывают единственное желание – сломать и уничтожить.
Яго у Шекспира так же, как и Хаген, не является «принципиальным злодеем», совершающим зло ради самого зла, он нормальный, умный, логично действующий человек. Но в отличие от Хагена, Яго – индивидуалист.
Яго так же, как и Хаген, является источником интриги, пружиной сюжета. Но в финале трагедии он, будучи разоблачен собственной женой не гибнет, а остается жив и ожидает суда.
Убийцей у Шекспира становится не злодей, а благородный мавр, в какой-то момент не сумевший приноровиться к новым условиям и дошедший до безрассудного педантизма. Именно поэтому «Отелло» является самой страшной трагедией У. Шекспира.
Интересно так же, что в театрах Англии издавна сложилась традиция, когда исполнители ролей Отелло и Яго менялись ролями: в XIX веке – Г. Ирвинг и Э. Бут (1881), в XX – Л. Оливье и Р. Ричардсон (1938).
Заключение
«Песнь о Нибелунгах» показывает, как миф, сказка, древнее предание, воплощавшие архаические тенденции сознания, оставаясь существенными аспектами мировидения человека ХIII века, переплетались с историческими представлениями, созданными христианством. Вместе они образовывали сложный и противоречивый сплав, сумевший приспособить древнюю эпическую традицию к новому миропониманию.
Добро и зло в мире всегда существуют рядом, оттеняя и проявляя друг друга. Традиция сравнения добра и зла возникла очень давно, еще в пору наскальной живописи, поэтому неудивительно, что на протяжении всей истории человечества в разных странах появлялись художественные произведения, в свете изменявшегося мира перерабатывались и переписывались на новый лад старинные сказания и легенды, рассказывающие о вечной борьбе между добром и злом.
«Песнь о Нибелунгах», широко известная в средневековой Европе, и в настоящее время не утратила своей популярности. Сюжеты германских и скандинавских героических сказаний вдохновили немецкого композитора Р. Вагнера на создание цикла опер; к ним обращались Ф. Хеббель, Г. Ибсен; художник К. Васильев написал ряд картин по сюжету эпоса; в настоящее время сняты фильмы и даже выпущены компьютерные игры, погружающие игроков в мир европейских легенд. Происходит это, видимо, потому, что даже в нынешний век высоких технологий человек остался в своей основе таким же, каким и был раньше, в человеческих чувствах по-прежнему нельзя провести четкую границу «черное-белое», поскольку жизнь состоит из полутонов и ничего абсолютного не существует в мире: ни добра, ни зла.
Использованная литература
1. «Старшая Эдда», http://www.fictionbook.ru/
2. «Песня о Нибелунгах». Старонемецкий эпос. Перевод Ю. Коренева. http://lib.aldebaran.ru/
3. У. Шекспир. Отелло. Перевод Б. Пастернака, http://www.world-art.ru/
4. Большая Энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2007.
5. Этапы и особенности литературного процесса, http://www.history.ru/
6. А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М., 1960.
[1]
«Старшая Эдда, «Краткая песня о Сигурде»
[2]
«Старшая Эдда, «Краткая песня о Сигурде»
[3]
«Старшая Эдда, «Гренландские Речи Атли», 14.
[4]
«Старшая Эдда, «Гренландские Речи Атли», 38
[5]
«Старшая Эдда, «Гренландские Речи Атли», 40
[6]
«Старшая Эдда, «Гренландские Речи Атли», 60
[7]
«Старшая Эдда, «Гренландские Речи Атли», 65
[8]
«Песня о Нибелунгах», http://lib.aldebaran.ru/, IV авентюра.
[9]
«Песня о Нибелунгах», http://lib.aldebaran.ru/, VII авентюра.
[10]
«Песня о Нибелунгах», http://lib.aldebaran.ru/, XVI авентюра.
[11]
«Песня о Нибелунгах», http://lib.aldebaran.ru/, XXV авентюра.
[12]
«Песня о Нибелунгах», http://lib.aldebaran.ru/, XXV авентюра.
[13]
У.Шекспир. Отелло. http://www.world-art.ru/. Акт 1, сцена 3.
[14]
У.Шекспир. Отелло. http://www.world-art.ru/. Акт 1, сцена 3.