Социалистический утопизм Чернышевского и роман-антиутопия XX века

Русский социалистический утопизм берег свои истоки из французского хрис-тианоского социализма, представителями которого были Шарль Фурье и Констант Сен Симон. Их цель состояла в том, чтобы создать благополучие всем людям, причем реформу провести так, чтобы кровь не была пролита. Они отказывались от идеи равенства и братства и считали, что общество должно строиться по принципу взаимной благодарности. Они утверждали необходимость иерархии: более способные должны занимать более высокие ступени, менее способные — менее высокие ступени. Но кто же будет разделять людей на более и менее одаренных? Почему благодарность — это самое лучшее? Потому что тот, кто внизу, должен быть благодарен другим за то, что он внизу. Они ставили проблему полноценной личной жизни. Буржуазный брак (заключенный в церкви) они считали узаконен-ной торговлей женщиной, так как женщина не может себя обеспечить благополучием и продается; в идеальном же обществе она будет свободна. Итак, во главе всего должен стоять принцип взаимной благодарности.

Чернышевский же в своем романе “Что делать?” особый упор делает на разум-ный эгоизм (расчет выгод). Если благодарность вне людей, то разумный эгоизм лежит в самом “я” человека Каждый человек в тайне или открыто считает себя центром вселенной. Почему же тогда эгоизм разумный, А потому, что в романе “Что делать?” впервые рассматривается новый подход к проблеме, новые люди Чернышевского создают новую атмосферу, по Чернышевскому “новые люди” видят свою “выгоду” в стремлении приносить пользу другим, их мораль — отрицать и разрушать официальную мораль Их мораль освобождает творческие возможности человеческой личности. “Новые люди” менее болезненно разрешают конфликт семейного, любовного характера. В теории разумного эгоизма есть бесспорная привлекательность и рациональное зерно. “Новые люди” считают труд абсолютно необходимым условием человеческой жизни, они не грешат и не каются, их ум находится в самой полной гармонии с чувством, потому что ни ум, ни чувство их не искажено хронической враждой против остальных людей.

Можно проследить ход внутреннего развития Веры Павловны: сначала дома она обретает внутреннюю свободу, затем появляется необходимость общественного служения, а потом полнота личной жизни, необходимость трудиться независимо от личной воли и общественного произвола.

Н. Г. Чернышевский создает не индивидуум, а тип Для человека “не нового” все “новые” люди на одно лицо, возникает проблема особенного человека. Такой человек — Рахметов Он отличается от других, особенен, потому что он - революционер, он - единственный индивидуализированный персонаж Читателю выдаются его черты в виде вопросов: почему он поступил так? Зачем? Эти-то вопросы и создают индивидуальный тип. Он — “новый” человек в его становлении. Все новые люди — как с Луны свалились, и е

динственный, кто связан с этой эпохой — Рахметов. Отречение от себя из “расчета выгод”! Здесь Чернышевский выступает не как утопист. И в тоже время существуют сны Веры Павловны как указание на идеальное общество, к которому автор стремится, Чернышевский прибегает к фантастическим приемам: Вере Павловне во сне являются сестры-красавицы, старшая из них — Революция — условие обновления. В этой главе приходится поставить много точек, объясняющих добровольный пропуск текста, который все равно цензура не пропустит и в котором бы обнажилась главная идея романа. Наряду с этим, есть образ младшей сестры-красавицы: невесты, обозначающей любовь — равноправность, которая оказывается богиней не только любви, но и наслаждения трудом, искусством, отдыхом. “Где-то на юге России, в пустынном месте, раскинулись богатые поля, луга, сады; стоит огромный дворец из алюминия и хрусталя, с зеркалами, коврами, с чудесной мебелью. Повсюду видно, как люди трудятся, поют песни, отдыхают.” Между людьми — идеальные, человеческие отношения — везде следы счастья и довольства, о которых прежде и мечтать было нельзя. Вера Павловна в восторге от всего, что видит, конечно, в этой картине много утопических элементов, социалистической мечты в духе Фурье и Оуэна, Недаром в романе неоднократно выступают их имена в той или иной форме намеками. В романе показан только сельский труд и говорится о народе “вообще”, очень обобщенно. Но эта утопия в главной своей мысли очень реалистична: Чернышевский подчеркивает, что труд должен быть коллективным, свободным, присвоение плодов его не может быть частным, все результаты труда должны идти на удовлетворение запросов членов коллектива. Этот новый труд должен опираться на высокие научно-технические достижения, на ученые и сильные машины, позволяющие человеку преобразить землю и всю свою жизнь. Роль рабочего класса не выделена. Чернышевский знал, что переход от патриархальной христианской общины к социализму должен быть революционным. А пока было важно закрепить в сознании читателя мечту о лучшем будущем. Это сам Чернышевский говорит устами “старшей сестры”, обращающейся к Вере Павловне со словами: “Ты знаешь будущее? Оно светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее сколько можете перенести.”

Это — роман-утопия Н. Г. Чернышевского. Но в XX веке была и антиутопия — это не вымысел, это доведение уже существующих и прогрессирующих форм до крайней степени.

Романы-антиутопии были написаны Замятиным (“Мы”) и Оруэллом (“1984”). Они во многом сходны, и, прочитав их, мы понимаем, что необходимо что-то менять в обществе, невозможно, чтобы все дошло до того, что за тобой непрерывно следит глаз “Большого брата”. Нельзя жить в стеклянных домах, а ведь это, может быть, может случиться при определенных условиях.