Человек и среда в "Ионыче" Чехова

Человек и среда в "Ионыче" Чехова

Чехов является общепризнанным мастером короткого (и не очень) рассказа. Основной его творческий прием — максимальная концентрация информации на относительно малом объеме текста, отсюда такое внимание к деталям, отсюда способность сделать символикой самую обычную житейскую историю. В произведениях Чехова почти никогда нет сюжета как такового — или он не столь важен, а чаще всего идет рассказ об одном эпизоде, или сразу о том. что в простом сюжете не изложишь — о целой человеческой жизни.

Как раз одним из таких рассказов является “Ионыч”. Его главная тема — обычная для автора тема взаимоотношений человека и среды.

Собственно, с описания среды это произведение и начинается. Это губернский город С. и семья Туркиных, “самая талантливая и образованная в городе”. Иван Петрович Туркин, которого иначе как “массовиком-затейником” не назовешь. Вера Иосифовна, пишущая романы а'lа Жорж Санд. всегда начинающиеся с одной и той же фразы — “Мороз крепчал” (“Мороз”, как известно, впоследствии был заменен на “Маразм”, в таком виде фраза до сих пор гуляет в народе), дочь, регулярно терзающая рояль, неизменный запах жареного лука — все это создаст картину торжествующей пошлости. Если эта семья наиболее талантлива, то о городе и говорить не приходиться. Кстати, само понятие “пошлости” было введено в русскую литературу именно Чеховым. (Интересная деталь: в других европейских языках вообще нет слова, адекватного этому понятию, там теперь, стараниями Набокова, употребляется слово наше, русское).

Итак, среда в городе С. непоправимо пошлая. Пошлость здесь не просто “грубая безвкусица”. по словарному определению, а стиль жизни.

Но для того, чтобы говорить о противостоянии личности и среды, как минимум, должна появиться соответствующая личность. И личность появляется — это земский врач Дмитрий Ионыч Старцев, “интеллигентный человек”, водящий знакомство с семьей Туркиных. Он многое видит — и плохую игру Котика, и глупость

Ивана Петровича, ему принадлежит прекрасная фраза: “Бездарен не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого”. Но парадокс состоит в том, что Старцев точно так же пошл, как и Туркины, только пошл по-другому, незаметнее, пошлее. Он смотрит на окружающее достаточно трезво, но никак не противостоит ему, а принимает его — с самого начала. Игра Котика ужасна, но ее приятно слушать, романы Веры Иосифовны маразматичны, но после них в “голову идут хорошие, покойные мысли”. Обыватели и их разговоры раздражают Стариева, но он регулярно появляется на различных семейных праздниках и играет в винт, уклоняясь “от таких развлечений, как театр и концерты”. Его мысли постоянно съезжают с возвышенного на низменное. На кладбище он, как и всякий обыватель, размышляет об ужасе смерти, о телах прекрасных девушек, зарытых в землю, а потом с наслаждением садится в коляску и сетует на свою полноту.

Старцев до конца жизни сохраняет позу человека, стоящего над средой, пытается, вероятно, из тщеславия, внушать философские идеи либеральным обывателям, но истинное наслаждение доставляет ему лишь накопление денег. Но с каждым годом позу сохранять все труднее, и Ионыч становится просто странноватым, раздражительным и одиноким стариком. Он меняется и внешне — становится ожиревшим и уродливым. Но внутреннего изменения нс было. Доктор Старцев не пал и не переродился под влиянием среды. Противостояния не было, пошлость представлена “вещью в себе”, не имеющей выхода во внешний мир, а Ионыч и Туркины были только двумя полюсами, создающими некоторое напряжение внутри нее. Трагедия Старцева состоит в том, что сам-то он искренне верит в то, что стоит над средой. Это мешает ему найти нравственную опору вне ее, так как этого “вне” просто не существует. Но и слиться со средой до конца он тоже не может, отсюда — постоянное ощущение дискомфорта. Он несчастен, так как слишком силен, чтобы успокоиться в животности, и слишком слаб. чтобы действительно противопоставить себя обществу. Он — олицетворение пошлости и одновременно се жертва...