В мировой литературе Достоевскому принадлежит честь открытия неисчерпаемости и многомерности человеческой души. Писатель показал возможность сочетания в одном человеке низкого и высокого, ничтожного и великого, подлого и благородного. Человек — это тайна, в особенности русский человек. “Русские люди вообще широкие люди... широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фанатическому, к беспорядочному; но беда быть широким без особой гениальности”, — говорит Свидригайлов. В словах Аркадия Ивановича заключается ключ к постижению характера Раскольникова. Сама фамилия героя указывает на двойственность, внутреннюю неоднозначность образа. А теперь послушаем характеристику, которую дает Родиону Романовичу Разумихин: “Полтора года я Родиона знаю: угрюм, мрачен, надменен и горд; в последнее время... мнителен и ипохондрик... Иногда, впрочем, вовсе не ипохондрик, а просто холоден и бесчувственен до бесчеловечия, право, точно в нем два противоположных характера, поочередно сменяются... ужасно высоко себя ценит и, кажется, не без некоторого права на то”.
Мучительная внутренняя борьба ни на минуту не утихает в Раскольникове. Родиона Романовича мучает не примитивный вопрос — убивать или не убивать, а всеохватная проблема: “Подлец ли человек, весь вообще род, то есть человеческий”. Рассказ Мар-меладова о великости Сониной жертвы, письмо матери о судьбе Дунечки, сон о Савраске — все это вливается в общий поток сознания героя. Встреча с Лизаветой, воспоминания о недавнем разговоре в трактире студента и офицера об убийстве старухи-процентщицы подводят Раскольникова к роковому для него решению.
Внимание Достоевского приковано к уяснению первопричин преступления Раскольникова. Слова “убить” и “ограбить” могут направить мысль читателя по ложному пути. Дело заключается в том, что Раскольников убивает совсем не для того, чтобы ограбить. И совсем не потому, что живет в нищете, что “среда заела”. Разве не мог бы он, не дожидаясь денег от матери и сестры, обеспечить себя материально, как сделал это Разумихин? Человек у Достоевского изначально свободен и сам совершает свой выбор. В полной мере это относится и к Раскольникову. Убийство — результат свободного выбора. Однако путь к “крови по совести” довольно сложен и длителен. Преступление Раскольникова включает в себя создание арифметической теории “права на кровь”. Внутренняя трагичность и противоречивость образа заключается именно в создании этой логически почти неуязвимой теории. Сама же “великая идея” является ответом на кризисное состояние мира. Раскольников — явление отнюдь не уникальное. Схожие мысли в романе высказывают многие: студент в трактире, Свидригайлов, даже Лужин...
Основные положения своей бесчеловечной теории герой излагает в исповедях перед Соней, в разговорах с Порфирием Петровичем, а до этого, намеками — в газетной статье. Родион Романович комментирует: “...необыкновенный человек имеет право... разрешить своей совести перешагнуть... через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной для всего человечества) того потребует... Люди, по закону природы, разделяются, вообще, на два разряда: на низший (обыкновенных)... и собственно на людей...” Раскольников, как мы видим, обосновывает свою идею ссылкой на благо всего человечества, исчисленное арифметически. Но может ли счастье всего человечества основываться на крови, на преступлении? Впрочем, рассуждения героя, мечтающего о “свободе и власти... над всей дрожащей тварью”, не лишены и эгоизма. “Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил”, — признается Раскольников. “От Бог
Нравственные и психологические последствия преступления прямо противоположны тем, которых ожидал Раскольников. Распадаются элементарные человеческие связи. Герой признается самому себе: “Мать, сестра, как любил я их! Отчего теперь я их ненавижу? Да, я их ненавижу, физически ненавижу, подле себя не могу выносить...” Одновременно Родион Романович решительно переоценивает масштабы собственной личности: “Старушонка вздор!.. Старуха была только болезнь... Я переступить поскорее хотел... я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался... Эх, эстетически я вошь, и больше ничего!” Заметим, что Раскольников не отказывается от теории вообще, он лишь себе отказывает в праве на убийство, лишь себя выводит из разряда “необыкновенных людей”.
Индивидуалистическая теория — источник постоянных страданий героя, источник незатухающей внутренней борьбы. Последовательного логического опровержения “идеи-чувства” Раскольникова в романе нет. Да и возможно ли оно? И все же теория Раскольникова имеет ряд уязвимых мест: как разграничить обыкновенных и необыкновенных людей; что будет, если все возомнят себя Наполеонами? Несостоятельность теории обнаруживается и в соприкосновении с “реальной действительностью”. Будущее нельзя арифметически прогнозировать. Та самая “арифметика”, о которой говорил в трактире незнакомый студент, терпит полный крах. Во сне Раскольникова об убийстве старухи удары топора не достигают цели. “Он... тихонько высвободил из петли топор и ударил старуху по темени, раз и другой. Но странно: она даже не шевельнулась от ударов, точно деревянная... Старушонка сидела и смеялась...” Бессилие Раскольникова, неподвластность окружающего его воле выражается сложной образной символикой. Мир далеко еще не разгадан, он и не может быть разгадан, привычные причинно-следственные связи отсутствуют. “Огромный, круглый, медно-красный месяц глядел прямо в окно”. “Это от месяца такая тишина, — подумал Раскольников, — он, верно, теперь загадку загадывает”. Таким образом, теория не опровергается, а как бы вытесняется из сознания и подсознания героя. Суть духовного воскресения Раскольникова заключается в обретении через страдания “живой жизни”, любви, веры в Бога. Острожный сон о моровой язве знаменует собою выход из тьмы лабиринта. Уменьшается пропасть между героем и простыми каторжанами, расширяются горизонты личности героя.
Подведем некоторые итоги. Внутренний трагизм Раскольникова связан с отъединением героя от людей и с созданием бесчеловечной теории “крови по совести”. В своих поступках человек свободен и независим от социальных обстоятельств. Непрекращающаяся внутренняя борьба указывает на то, что в Родионе Романовиче одновременно сосуществуют мученическая мечта избавить людей от страданий и эгоистическая уверенность в собственном праве “перешагнуть через иные препятствия”, чтобы “Наполеоном стать”. В финале романа Раскольников приходит к духовному воскресению не в результате отречения от идеи, а через страдания, веру и любовь. Евангельская притча о воскрешении Лазаря причудливо преломляется в судьбах Сони и Раскольникова. “Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни сердца другого”. В эпилоге писатель оставляет героев на пороге новой, неведомой жизни. Перед Раскольниковым открывается перспектива бесконечного духовного развития. В этом проявляется вера писателя-гуманиста в человека — даже в убийцу! — вера в то, что человечество главного своего слова еще не сказало. Все впереди!