Художественное мастерство Чехова-прозаика

.

Антон Павлович Чехов — один из величайших русских писателей-классиков. Он известен как мастер реалистического рассказа. Сам писатель говорил так: «Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такой, какова она есть на самом деле». Правда жизни — вот что привлекало его прежде всего. И этой правде Чехов не изменял нигде и ни в чем.

Рассказы Антон Павлович начал писать рано, еще в юности. Вначале это были просто зарисовки с натуры, которые постепенно становились все се­рьезнее, глубже, приобретали общественное зна­чение. Например, рассказ «Смерть чиновника», относящийся к раннему периоду творчества Чехо­ва, — это уже не просто насмешка, это сатира. Темы рассказов были самыми разными. Но все же можно выделить среди них несколько таких, ко­торые легли в основу всего творчества Чехова-про­заика.

А. С. Пушкин писал о Гоголе, что ни у одного писателя не было такого дара: выставлять ярко пошлость жизни, уметь очертить с такой силой пошлость пошлого человека, чтобы вся эта ме­лочь, которая ускользает из глаз, бросилась бы крупно в глаза всем. Эти слова мы можем с пол­ным правом отнести к А. П. Чехову. «Пошлость пошлого человека» — это то, против чего всю свою жизнь боролся великий писатель, эта тема прошла через все его творчество. Она раскрывается в таких рассказах, как «Ионыч», «Дама с со­бачкой», и во многих других. Протест против «обыденщины» — главное в этих произведениях.

«Жизнь пошлая» и «жизнь футлярная» — это сходные понятия. «Человек в футляре» Беликов, герой рассказа «Крыжовник» Чимша-Гималайский тоже живут скучно, без всяких интересов, стараясь уединиться от мира, уйти в свой «фут­ляр». Разве такое существование не назовешь пошлым? «Отчего вы живете так скучно, так не­интересно, так мало берете от жизни?» — вот во­прос, который можно задать этим людям.

Чеховские формулировки так точны и образ­ны, что многие стали крылатыми: «На деревню дедушке...» («Ванька Жуков»); «Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа...» («Крыжовник»); «Как бы чего не вышло...» («Человек в футляре»).

Названия некоторых рассказов («Душечка», «Палата № 6») приобрели многозначность, они стали образами-символами — определяют челове­ка и характеризуют явления жизни.

В рассказе «Палата № 6» — в одном из наибо­лее сильных произведений — Чехов протестует против «непротивления злу насилием». Герой рас­сказа доктор Ратин считает, что при всяких усло­виях можно найти успокоение в самом себе, а бо­роться со злом не стоит: все равно мир не переделаешь. Исходя из этого, Рагин даже не пы­тается улучшить условия, в которых содержатся больные в его больнице, напоминающей тюрьму. Но есть там один человек, Громов, который мыс­лит здраво. Он страстно выступает против лжи и несправедливости, царящих в мире, но бессилен что-нибудь сделать, находясь в этой страшной тюрьме. К его призывам бороться со злом Рагин остается глух. И лишь сам попав в палату № 6, он, наконец, понимает правоту Громова, но уже позд­но.

О силе художественного мастерства Чехова мы можем судить по огромному впечатлению, которое производит этот рассказ.

В своих произведениях Чехов боролся и против такого общественного явления, как «теория малых дел». Лида Волчанинова, героиня рассказа «Дом с мезонином», не хочет проводить жизнь в праздности. Она учительствует, помогает бедным, организует для них больницу. Но все это дела малые. Они не могут изменить положение, а слу­жат лишь для самоуспокоения. И если бы Лида была истинно гуманным человеком, она поняла бы всю никчемность своей деятельности. Чехов, рисуя несколькими штрихами эту сухую, эгоис­тичную, самолюбивую натуру, показывает, что такие люди не способны делать настоящее добро. Вызывая антипатию к поборникам «теории малых дел», автор тем самым как бы опровергает и саму эту теорию. Это один из своеобразных художест­венных приемов писателя.

Какими же средствами Чехов пользуется для достижения той четкости, ясности, жизненной правдивости, которая отличает все его рассказы? Во-первых, самое главное (этого автор добивался всегда) — краткость. Чехов считал, что «умение писать — это умение вычеркивать плохо написан­ное». Но, оставляя только самое важное, самое не­обходимое, избегая пространных описаний, вели­кий художник сумел создать полную и яркую картину, вызвать у читателя богатейшую гамму чувств. Сам А. П. Чехов советовал: «Зачем по­дробно описывать лунную ночь, как это делают некоторые авторы, достаточно сказать: блестело горлышко разбитой бутылки — и картина ясна». Интересно рассмотреть композиционный при­ем, к которому прибегает Чехов в рассказе «Ионыч». Автор прослеживает две основные линии: постепенный рост материального благопо­лучия Ионыча и параллельно с этим — его мо­ральную деградацию. Первую писатель показывает при помощи таких штрихов: вначале доктор Старцев ходит пешком, потом он уже нанимает извозчика, впоследствии едет на собственной тройке. Казалось бы, мелочь, а как о многом она говорит!

Вторая линия раскрывается в следующем: при­ехав в город, Старц

ев много и плодотворно работа­ет, стремится сблизиться с интересными людьми (которых, правда, не находит в городе С.), влюб­ляется. Потом любовь проходит, он уже радуется, что не женился (ведь это только «лишние хлопо­ты»); в конце концов Ионыч даже забывает о пред­мете своей любви и, услыша разговор о Туркиных, спрашивает: «Это у каких Туркиных, у которых дочка на фортепьянах играет?» Эта фраза знаме­нует полное равнодушие Старцева к жизни. Так Чехов в коротком рассказе сумел отобразить не­простой процесс: превращение неглупого, интел­лигентного человека в тупого обывателя.

Необходимо обратить внимание на роль пейза­жа в произведениях Чехова. Например, в том же рассказе «Ионыч» только две пейзажные зарисов­ки. Обе они связаны с духовным миром героя. Первая — описание лунной ночи, которое соответ­ствует душевному настрою влюбленного Старцева. Вторая зарисовка — всего несколько предложе­ний, в которых говорится о наступлении осени. Такая осень и в душе героя.

Для достижения все той же краткости Чехов нередко прибегает к «рассказу в рассказе», напри­мер в «Крыжовнике» и «Человеке в футляре». Этот прием также помогает добиться объективнос­ти в изображении.

Чехов — непревзойденный мастер юмористи­ческого рассказа. Наряду со смешными ситуация­ми и другими приемами автор использует ассоци­ативность. Например, на ассоциациях построен рассказ «Лошадиная фамилия». Нужно срочно за­говорить больной зуб. Но какая же фамилия у знахаря? Никто не может вспомнить. Запомнилось только то, что фамилия «лошадиная». Гнедов, Бу­ланов, Чересседельников. Оказалось — Овсов. Об этом приказчик вспомнил, когда доктор, вырвав, наконец, зуб, попросил у него продать овса.

Но Чехов не только смеялся. Он высмеивал. Один из наиболее ярких сатирических расска­зов — «Человек в футляре». Здесь автор в качест­ве основного приема использует художественную деталь, но использует ее не так, как, например, Л. Н. Толстой, не для раскрытия внутреннего мира героя или обрисовки его внешности (хотя и для этого тоже), а скорее для изображения обще­ственного явления — «футлярной жизни». Эта художественная деталь — футляр, которым всег­да стремился окружить себя Беликов, герой рас­сказа. В любую погоду, даже когда ярко светило солнце, он носил с собой зонтик, надевал калоши, поднимал воротник своего черного пальто. Садясь в экипаж, Беликов просил поднять верх. Любимое его выражение — «как бы чего не вышло». Он не способен радоваться, восторгаться.

Еще один интересный прием, которым пользу­ется Чехов. Он не описывает непосредственно предмет или явление, а показывает лишь впечат­ление от него. Так, в рассказе «Ионыч» (когда дочь Туркиных, Котик, играет на фортепьяно) Старцеву представляется, что с горы падают камни, падают и падают. Чехов не говорит о том, плохо играла Котик или хорошо, но одна де­таль — и уже все становится ясно.

Язык чеховских рассказов удивительно много­образен. В рассказе «Злоумышленник» мы встре­тим и канцелярский стиль, которым написано «Уложение о наказаниях», и просторечие. Для ла­коничных, но ярких описаний Чехов находит очень точные и выразительные сравнения, харак­терные и своеобразные эпитеты. Л. Толстой гово­рил, что манера Чехова писать резко отличается от манеры всех других русских классиков.

Сюжетное построение рассказов А. П. Чехова просто и оригинально. В основе сюжета чаще всего конфликт героев, которые имеют разные характе­ры, разные идеалы и нравственные принципы. Например, столкновение Беликова и Коваленко в рассказе «Человек в футляре» дополняется пояс­нениями повествователя Буркина; противоречи­вые взгляды на жизнь двух братьев Ивана Ивано­вича и Николая Ивановича Чимша-Гималайских составляет сюжетную основу рассказа «Крыжов­ник». В некоторых рассказах сюжет развивается параллельно с изменением характера героя, кото­рый в свою очередь зависит от его пребывания в той или иной среде, общения с разными людьми. Вспомним метаморфозы, происходящие с Ионы-чем в одноименном рассказе. По этому типу по­строены рассказы «Черный монах», «Учитель сло­весности» и др.

Следует отметить также пафос чеховских рас­сказов. Кроме сатирического и комического, в прозе Чехова часто проступает лирическое начало, задушевное чувство «сквозь дымку грусти». Это достигается олицетворением предметов и их воз­действием на повествователя или автора: «...ми­лый, наивный старый дом, который, казалось, ок­нами своего мезонина глядел на меня, как глазами, и понимал все» («Дом с мезонином»); «У старых лип и берез, белых от инея, добродушное выражение, они ближе к сердцу, чем кипарисы и пальмы» («Дама с собачкой»); «И кажется, что звезды смотрят на нее ласково и с умилением, и что зла уже нет на земле и все благополучно» («Человек в футляре»).

Значение Чехова-прозаика в русской и миро­вой литературе огромно. Никто ни до него, ни после не умел писать так ярко и лаконично, на нескольких страничках умещая целую человечес­кую жизнь. Л. Толстой считал, что Чехов в создании короткой новеллы превзошел Мопассана. Проза А. П. Чехова — образец художественности, она развивает важнейшую традицию русской ли­тературы — прозу малых жанров.