Русская хандра

“РУССКАЯ ХАНДРА”

Евгений Онегин, главный герой одноименного романа в стихах А. С. Пушкина, изображается молодым повесой, соответствующим критериям света, dandy не только по одежде, но и по образу жизни. Но светское общество не устраивает Онегина, оно возмущает его критический ум.

До “Евгения Онегина” противостояние человека и общества было показано у А. С. Грибоедова в его комедии “Горе от ума”. Главное действующее лицо этого произведения, Чацкий, как и Оне­гин, недоволен обществом, в котором живет. Но, в отличие от Оне­гина, Чацкий пытается изменить что-то в фамусовском обществе, критикуя его. Хотя просветительские идеи Чацкого оказались не­плодотворными, герой комедии все же действует (словом). Онегин же, хотя презирает свет, все же живет по его законам, не пытается ничего изменить, а равнодушно скучает.

Автор показывает Евгения Онегина в разной обстановке — в те­атре, в кабинете, на балу, описывает его как “забав и роскоши дитя”. Но Пушкин не ограничивается внешним описанием, он дает читателю внутренний мир Онегина. В душе героя свои конфликты, комплексы, парадоксы. Автор оценивает Евгения Онегина неодно­значно: “А был ли счастлив мой Евгений?” Нет, “...рано чувства в нем остыли”, “...разлюбил он наконец / И брань, и саблю, и сви­нец...” и “...ничто не трогало его”. Это симптомы душевного неду­га. Какого? Пушкин называет его “русской хандрой”, подобной “английскому сплину”. Это состояние — доминанта характера Оне­гина.

Пушкин писал Плетневу: “Эй, смотри, хандра хуже холеры”. Холера поражает тело, а хандра убивает душу. В душе Онегина нет радости, гармонии, благодати. В чем причина этой болезни души? Ап. Григорьев в статье “Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина” высказывает мнение, что хандра Онегина связана с его врожденным, природным критицизмом, присущим русскому здра­вому смыслу. Критик утверждает, что критицизм Евгения и, сле

довательно, хандра происходит от его даровитости, а не от озлоблен­ности, скептицизма, как у Чайльд-Гарольда.

Белинский считал, что “озлобленный ум” — “признак высшей натуры” и знак того, что Онегин нравственно выше окружающих. Он узнавал себя в “душе себялюбивой и сухой”, читая роман, и страдал от этого поразительного сходства.

Дружба Онегина и Ленского показывает, что Евгений не безду­шен. Он не демон, не пародия, не “модная причуда”, а обыкновен­ный человек, “добрый малый”, каких на свете много.

Онегин не знает, что ему нужно, но точно знает, что его не уст­раивает то, чем довольна посредственная толпа.

Евгений предается хандре и зевоте. Интересно, что лермонтов­ский Печорин, персонаж произведения “Герой нашего времени”, который так же, как Чацкий и Онегин, отвергает общество, в отли­чие от Онегина пытается взять у судьбы свою долю радости. У этих двух героев жизненные пути разные, но результат один — хандра, тоска и скука. Оба романа, “Евгений Онегин” и “Герой нашего вре­мени”, имеют открытый финал, как у самой жизни.

Писарев в статье “Базаров” писал, что Онегин “слишком много и рано все взял от жизни, всем объелся”. Критик утверждает, что Евгений “носит красивое разочарование” в торжестве разума и про­светительских идей, с помощью которых невозможно что-либо из­менить в обществе.

Хандра Онегина — это не поза, а добровольный тяжкий крест. Евгений несет его повсюду: в Петербурге, в деревне, в путешествии по России. Везде его преследует тоска, он тяготится жизнью. Он возвращается из путешествия в Петербург, где снова встречает Та­тьяну, и все для него меняется. Он кается в том, что не понял, не полюбил Татьяну (“...как я ошибся, как наказан”) и в том, что на дуэли убивает своего друга Ленского (“...окровавленная тень ему являлась каждый день”). В душе Онегина просыпается жажда любви, понимания. Влюбленность в Татьяну излечивает Онегина от критицизма ума.