Министерство образования Российской Федерации
Тема: «Поэмы Лермонтова»
работа ученицы
9 «Г»класса МОУСОШ № 2
Морозовой Александры
Евгеньевны
Учитель
Щербакова О.А.
г. Новокубанск
2003 г.
План реферата
I. Вступление.
II. «Поэмы Лермонтова»
1. «Мцыри»
2. «Демон»
3. «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»
4. «Беглец»
5. «Измаил-Бей»
6. «Боярин Орша»
III. Заключение.
ВСТУПЛЕНИЕ
Певец героизма.
Мы у самого порога поэтического мира Лермонтова. Высокие ворота, ведущие туда, ещё закрыты. Но стоит только перевернуть страницу – и они распахнутся. Нас ослепит блеск молний, нас подхватят и понесут волны музыки. Мы вступаем в мир гроз и бурь, в мир смелых дум и гордых душ.
Поэтический мир Лермонтова – это тревожный мир исканий, напряженной мысли, нерешенных вопросов и больших философских проблем. Герой этого мира потрясён царящей кругом несправедливостью. Он полон негодования и гнева.
Поэтический мир Лермонтова – это мир высоких, прекрасных чувств: любви и дружбы. Мир глубоких, тонких переживаний человеческой души. А всё творчество поэта проникнуто томлением, тоской по идеалу.
Лермонтов видел природу глазами художника, он слушал её как музыкант. В его поэтическом мире всё звучит и поёт, всё сверкает и переливается красками. Тут и яркий блеск солнечного дня, тут и лунное голубое сияние ночи.
Горы, скалы, утёсы, потоки, реки, деревья – вся природа живёт в его произведениях. У него даже камни говорят, а горы думают, хмурятся, спорят между собой, как люди, утёсы плачут, деревья ропщут на бога и видят сны. Здесь и целая симфония вечно движущихся и меняющих свою форму облаков. Здесь и нежные горы Кавказа, здесь и нежная вьюга над Москвой.
Лермонтов – певец могучего человеческого духа. Открывая книгу его поэм, мы вступаем в мир отважных людей. Читая поэмы, живём в атмосфере героизма. Поэт – глубокий, тонкий психолог, и свою поэму о Мцыри он построил на основе наблюдений над жизнью.
Михаил Юрьевич Лермонтов – взыскательный художник. Он был очень требователен к себе и печатал только совершенные, вполне законченные произведения. Многое из написанного им не было опубликовано при его жизни так же и по цензурным условиям, а потому громадное большинство произведений поэта увидало свет лишь после его смерти, иногда много-много лет спустя. Всё, что сейчас печатается в собраниях сочинений Лермонтова, дошло до нас главным образом в публикациях посмертных и рукописях. Иногда это рукописи-автографы, то есть написанные рукой самого поэта, иногда авторизованные копии, то есть копии, выполненные под наблюдением автора, с пометками или поправками его рукой, иногда только строчки, сделанные неизвестными лицами. Особенно много сохранилось списков «Демона», так как поэма впервые напечатанная только через пятнадцать лет после смерти Лермонтова, за границей, уже с 1838 года начала распространяться в списках, как некогда долгое время ходила в списках комедия Грибоедова «Горе от ума». Из поэм только «Песня про купца Калашникова» и «Мцыри» были опубликованы самим Лермонтовым.
В многочисленных романтических поэмах Лермонтова отразился тот же круг идей и проблем, те же настроения и стремления, с которыми мы знакомы по его лирике. Поэт начал писать в пору широкого распространения в русской литературе жанра романтической поэмы, популярность которому создали южные поэмы Пушкина. Вместе с тем в ранних поэмах Лермонтова проявилось увлечение юного поэта мятежной поэзией Байрона. Новой ступенью в развитии эпической поэзии Лермонтова явился цикл Кавказских поэм, созданный им в 1830 – 1833 годах: «Каллы», «Аул Бастунджи», «Измаил-Бей», «Хаджи-Абрек». Очевидно длительное пребывание Лермонтова на Кавказе в последние годы жизни позволило ему более верно и трезво взглянуть на кавказские события. Возвращаясь к поэмам 1830 – 1833 годов, к их художественным особенностям, мы наблюдаем, как стремление Лермонтова отразить реальные впечатления, полученные им на Кавказе, вносит изменения и в композиционно-стилистическую форму романтической поэмы.
В построении первых поэм Лермонтова с достаточной последовательностью соблюдены принципы романтической композиции: выделение наиболее напряженных и эффектных эпизодов, перестановки и пропуски отдельных сюжетных звеньев, драматизированная форма изложения и другие средства, выражающие характерную для жанра лирическую эмоциональность и романтическую таинственность. Через эти традиционные особенности пробиваются черты новой композиционной манеры – эпической в своей основе: последовательное и связное изложение событий, широкая и объективная манеры изложения.
В творческом создании юного Лермонтова возникли два образа, которые стали спутниками поэта на всём его дальнейшем идейно-художественном пути нашли завершенное воплощение в последних романтических поэмах: «Мцыри» (1839, напечатанная в 1840) и «Демон» (1841 год).
Оригинальность Лермонтова не сводится к переработке, хотя бы и творчески самостоятельной, заимствованного материала. Если русская романтическая поэма, как она сложилась в творчестве Пушкина и декабристов, явилась национально-самостоятельным литературным жанром, то «Демон» Лермонтова – своеобразный итог развития этого жанра в его пушкинском варианте.
Поэзия Лермонтова – исповедь человеческой души. Его стихи обращены непосредственно к человеческому сердцу. Они отличаются исключительной полнотой и также насыщены внутренним чувством – идеями, эмоциями, желаниями, жизнью, поэтическими образами, - как переполнена и душа поэта.
Но иногда небольшое лирическое стихотворение не могло вместить всего богатства этой души. Поэтическая мысль развивалась и как бы упорно преследовала Лермонтова. Из лирического стихотворения вырастала романтическая поэма. Она заключала в себе целую повесть человечской жизни.
Белинский писал, что источник романтизма – в груди и сердце человека, что романтизм «есть не что иное, как внутренний мир души человека, сокровенная жизнь его сердца». В романтических поэмах Лермонтова заключалась «сокровенная жизнь сердца» не только самого поэта, но и его передовых современников.
Основной пафос творчества Лермонтова его современник видел в «нравственных вопросах о судьбе и правах человеческой личности». Пафосом Белинский называл поэтическую идею. «Каждое поэтическое произведение есть плод могучей мысли, - писал он, - поэтическая идея – это не силлогизм, не догмат, не правило, это – живая страсть, это пафос… Творчество – не забава, и художественное произведение – не плод досуга и прихоти… если поэт решится на труд и подвиг творчества, значит, что-то его к этому движет, стремит какая-то могучая сила, какая-то непобедимая страсть. Эта сила, эта страсть – пафос.» Эта непобедимая страсть овладела Лермонтовым очень рано. До «Измаил-Бея» он успел написать уже четырнадцать поэм. Над «Демоном» работал десять лет, с пятнадцатилетнего возраста, а замысел о свободолюбивом юноше со страстной душой, томящейся по идеалам, пронёс через всю свою жизнь и создал поэму «Мцыри» за два года до смерти.
«Мцыри»
Мцыри – на грузинском языке означает «неслужащий монах», нечто вроде «послушника». А в грузинском языке это слово имеет смысл, как : пришелец, чужеземец, одинокий человек, не имеющий родных, близких.
Страстную тоску передовых Лермонтова по прекрасной, свободной отчизне воплотил поэт в поэме «Мцыри».
Прикоснуться к родной земле – вот о чем мечтал одинокий мальчик, выросший на чужбине в сумрачных монастырских стенах, «в тюрьме воспитанный цветок…».
Как сон, проносились перед ним воспоминания о родных горах, вставал образ отца, отважного воина с гордым взором. Ему представлялся звон его кольчуги, блеск ружья. Помнил он и песни своих юных сестер. Решим во чтобы то ни стало найти путь домой, Мцыри убегает из монастыря ночью в грозу. В то время как распростертые на земле, трепещущие от страха монахи молят бога защитить их от опасности, бурное сердце Мцыри живет в дружбе с грозой. Проведя ночь на свободе, Мцыри просыпается на краю скалистой бездны, над пропастью, внизу шумит усиленный грозой бурный поток, стремящийся вырваться из тесного ущелья. Мцыри в дружбе с потоком, как и в дружбе с грозой.
Ещё ближе узнаём мы этого юношу «могучего духа» в битве с барсом. Бешеный скачок зверя грозит ему смертью, но он предупреждает его верным ударом. Сердце Мцыри зажигается жаждой борьбы. Из этой борьбы он выходит победителем. Сцена с барсом является здесь такой же центральной, как «богатырский бой» в «Песне». На вопросы монаха, что делал он на воле, Мцыри отвечает: жил! А на вопрос, что он видел за стенами монастыря, рисует яркую картину поразившей его своей красотой земли. Он видел пышные поля, зеленые холмы, тёмные скалы, а вдали, сквозь туман, покрытые снегом горы своей далёкой отчизны.
Лермонтов страстно протестовал против всех видов рабства, боролся за
право людей на земное человеческое счастье.
Как землю нам больше небес не любить, -
писал ещё подростком («Земля и небо»), а потому и монастырь , вырывающий человека из жизни, он изобразил как мрачную тюрьму.
«Пламень, а не хлад» с юных лет таясь жил в груди героя поэмы. Огонь, который жёг его душу, к концу вспыхнул ярким пламенем. Состояние разочарованности, духовной усталости, демонической мрачности чуждо Мцыри. Тоска, испытываемая юношей, - это не состояние безнадежности и упадка, это – страстная, зовущая к борьбе тоска по идеалу. Совершенно другой характер, чем это было у романтика-индивидуалиста, носит и одиночество Мцыри. Он вырос одиноким, потому что его окружали чуждые по духу люди. Но он тяготится этим одиночеством и жаждет общения с людьми. Одиноким оказался Мцыри и в своей борьбе за права и свободу человека. Но он рвется к борьбе в рядах других, вместе со своим народом. Только так и можно понять слова Мцыри в его стремлении. Вместо призыва к покорности и смирению, молитвам и покаянию звучал голос его героя Мцыри, звавшего на волю:
От келий душных и молитв…
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалыَ,
Где люди вольны как орлы.
Мцыри отказывается от рая и небесной отчизны во имя своей земной родины:
Увы! – за несколько минут
Между крутых и тёмных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…
Замысел о монахе, рвущемся на свободу, Лермонтов вынашивал десять лет. Ещё подростком, в 1830 году, он написал небольшую поэму «Исповедь». Это была предсмертная исповедь юного монаха, осужденного на казнь за любовь. Он требовал себе права на счастье.
Юношу поверял старику свои мечты о жизни, которую у него отняли. Осудившему его на смерть монастырскому закону юноша противопоставляет другой: закон человеческого сердца.
Через несколько лет после «Исповеди» Лермонтов снова вернулся к той же теме в поэме «Боярин Орша». Её герой – раб. Он также воспитывался в монастыре и также рвался на волю. Он полюбил дочь своего господина, и за это «преступление» его также судят монахи. Многие строки из своих двух ранних поэм Лермонтов позднее включил в поэму «Мцыри».
Сосланный весной 1837 года на Кавказ, он проезжал по Военно-Грузинской дороге. Близ станции Мцхеты, под Тифлисом, существовал некогда монастырь. Здесь встретил поэт бродившего среди развалин и могильных плит дряхлого старика. Это был монах-горец. Старик рассказал Лермонтову, как ещё ребенком был взят в плен русскими и отдан на воспитание в этот монастырь. Он вспоминал, как тосковал тогда по родине, как мечтал вернуться домой. Но постепенно свыкся со своей тюрьмой, втянулся в однообразную монастырскую жизнь и стал монахом. Рассказ старика, который в юности был в мцхетском монастыре послушником, или по-грузински «мцыри», отвечал собственным мыслям Лермонтова, которые он вынашивал много-много лет. В творческой тетради семнадцатилетнего поэта читаем: «Написать записки молодого монаха 17-ти лет. С детства он в монастыре, кроме священных книг, ничего не читал. Страстная душа томится. – Идеалы».
Но поэт не мог найти для этого замысла воплощение: всё написанное до сих пор не удовлетворяло, и ни одну из ранних поэм он не напечатал. Самое трудное заключалось в слове «идеалы».
Прошло восемь лет, и Лермонтов воплотил свой старый замысел в поэме «Мцыри». Родной дом, отчизна, свобода, жизнь, борьба – всё соединилось в одном лучезарном созвездии и наполняет душу читателя томительной тоской мечты. Гимн высокой «пламенной страсти», гимн романтическому горению – вот что такое поэма «Мцыри»:
Я знал одной лишь думы власть,
Одну – но пламенную страсть…
Свободолюбивый «могучий дух», которым была проникнута поэма «Мцыри», вызвал негодование реакционеров. Этот дух называли преступным. Если человек «добровольно не смиряется, так его смирят и выбьют-таки из него этот могучий дух», писал один реакционный критик по поводу Мцыри, имея при этом в виду и самого автора.
С восторгом отзывался о «могучем духе» Мцыри современник Лермонтова, критик Белинский. «Что за огненная душа, что за могучий дух у этого Мцыри», - говорил он, отмечая близость между чувствами автора и его героя.
Лермонтов писал свою поэму со страстным воодушевлением. Когда он её только что закончил (это было летом 1839г., в Царском селе, ныне г.Пушкин), к нему зашёл знакомый писатель. С пылающим лицом, с горящими глазами встретил его Лермонтов.
«Садитесь и слушайте», - сказал он и прочёл ему от начала до конца поэму «Мцыри».
И недаром так богат язык поэмы: как будто бы «поэт брал цвета у радуги, лучи у солнца, блеск у молнии, грохот у громов, гул у ветров» (В.Г.Белинский), - сама природа, сама земля, права которой Лермонтов отстаивал у неба, служила ему.
В поэме «Мцыри» действие развивается в двух планах: тоска по идеалу, романтическая мечта о далёкой прекрасной, неведомой родине, - и реальные блуждания мальчика-горца, бежавшего из монастыря, сбившегося с пути и плутавшего в лесу. И его тоска не просто тоска по родному аулу.
Я цель одну –
Пройти в родимую страну –
Имел в душе… –
Впечатление от кавказской природы, от развалин старинных монастырей, то, что знал он о жизни горцев, - всё послужило поэту материалом для этой романтической поэмы. Жизненная основа делает поэму «Мцыри» живой, яркой, убедительной.
Монастырь, описанный в поэме, сохранился. Его теперь называют «Мцыри», и сюда направляются экскурсии туристов.
Плавно скользит лодка по гладкой поверхности Куры. Справа и слева возвышаются горы, покрытые лесом. Кругом развалины старинных дворцов и замков. А вдали, прямо перед нами, над обрывом, на голой скалистой горе, при слиянии Арагвы и Куры, высятся развалины монастыря Джвари, или Джварис-сакдари (Храм креста):
Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод…
Пейзаж всё тот же. Так же раскинулся у подножия горы небольшой городок Мцхета, древняя столица Грузии. Так же четко рисуется церковный свод на фоне голубого южного неба, и так же можно различить, приблизившись, «столбы обрушенных ворот, и башни…» Только Кура и Арагва, сливаясь, не шумят, а текут плавно, после того как здесь сооружена гидроэлектростанция. У Мцхета сходятся с одной стороны ущелье реки Куры с его полуобнаженными скалистыми горами, с другой – покрытое лесом ущелье Арагвы, выходящее из пригорья Главного Кавказского хребта в обширную Мцхетскую долину.
Узкая тропинка меж зарослей кустарника приводит на скалистую гору со скудной растительностью, к суровому монастырю. Только одно чахлое дерево растет у входа. Внутренний вид монастыря Джвори даёт яркое ощущение поэтической действительности, созданной Лермонтовым. Особенно поражают расположенные высоко над полом узкие, длинные окна с решетками: тюрьма!
В тесной тёмной церкви во время ранней утренней службы стоял худенький, слабый мальчик, ещё не совсем проснувшийся, разбуженный оглушительным колокольным звоном от сладкого утреннего сна. И ему казалось, что святые смотрят на него со стен с мрачной и немой угрозой, как смотрели монахи. А там, в вышине, на решетчатом окне играло солнце:
О, как туда хотелось мне,
От мрака кельи и молитв,
В тот чудный мир страстей и битв…
Я слезы горькие глотал,
И детский голос мой дрожал,
Когда я пел хвалу тому,
Кто на земле мне одному
Дал вместо родины – тюрьму…
Образ монастыря-тюрьмы был для Лермонтова воплощением всего, что сковывает человеческую мысль, подрезает крылья человеку, мешает свободному полету его духа, лишает права на жизнь и борьбу. Развалины монастыря Джвари помогли поэту создать этот образ громадного прогрессивного значения.
Но, создавая свой поэтический мир, Лермонтов не сфотографировал действительность, он отбирал из неё нужные для его замысла черты. И образ монастыря в поэме «Мцыри» не повторяет точно Джвари. Для развития действия нужны были черты, которые Джвари отсутствовали. С горы, где расположен этот монастырь, не видно снежных гор Кавказа, на этой голой скалистой горе не могло быть и цветущего сада, куда просит Мцыри перенести его перед смертью. И свежая трава, и акации, и душистый воздух – всё это было на соседней горе Зеда-Зени, откуда «виден и Кавказ».
Именно эта высокая гора и закрывает вид на снежные горы. Гора Зеда-Зени помогла Лермонтову создать и воплотить сюжет трехдневных блужданий Мцыри. После знакомства с этими местами становится понятно, почему Мцыри, проплутав в лесу, снова вернулся к своей тюрьме: на его пути встала большая, покрытая лесом гора; он заблудился в лесу, обошёл эту гору кругом и вернулся к месту, откуда бежал. Название горы Зеда-Зени в переводе с грузинского значит: «верх на верхе» или «гора на высоте». По её отвесным утесам и спускался Мцыри к потоку, «держась за гибкие кусты». А выйдя наконец из леса, он увидел две горы:
Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеною.
Внизу Арагва и Кура,
Обвив каймой из серебра
Подошвы свежих островов,
По корням шепчущих кустов
Бежали дружно и легко…
Эти «две горы» Лермонтов хорошо запомнил: мы видим их и на его картине с изображением Военно-Грузинской дороги близ станции Мцхета. Именно благодаря конкретным чертам местности поэту удалось так правдиво и убедительно описать побег Мцыри.
Мцыри был вынослив, как его сородичи. Он с детства привык лазить по горам. Аулы его племени повисли, как орлиные гнёзда, на уступах скал, и к ним вели едва проходимые тропинки. Мцыри увезли шестилетним мальчиком. Он хорошо помнил родные места и сохранил с детства приёмы и навыки горца.
Мечтая о доме, Мцыри все время смотрит на восток. Он принадлежит к одному из горных племен, живших в одном из самых величественных и диких мест Кавказа, к востоку от Военно-Грузинской дороги. Племена эти, тушины, пилавы и хевсуры, известны в грузинских летописях под именем пховелов. Они отличались баснословной храбростью, про них пели песни. Сдаваться в плен у них считалось позором. В сражениях иногда участвовали мальчики моложе 15 лет. В черновиках поэмы сохранилось описание сородичей Мцыри. Лермонтов точно воспроизвел их костюм. Мечтая о родном доме, юноша видит сон. Земля гудит под тысячью копыт. Несутся всадники в боевом вооружении. На каждом – стальной шлем и красный бешмет. Именно так одевались воины этих горных племен. Они носили красную или синюю суконную одежду, а отправляясь в бой, воин был весь закован в железо и на голове его был надет шишак с сеткой, покрывающей шею. С диким свистом всадники промчались мимо Мцыри, и каждый, наклонившийся с коня, «кидал презренья полный взгляд на мой монашеский наряд». Мцыри был «душой дитя» - то есть существо, полное жизни, «судьбой монах» - то есть человек, который обязан отказаться от жизни. В этом заключался трагизм героя поэмы. Но Мцыри не только судьбой монах, он ещё и пленник. Он раб и сирота, его родители погибли – они убиты врагами его земли. В городке, который расстилался там, внизу, у подножия горы, где стоял монастырь, были такие же как и он, дети, у них были родители, а он никому не мог сказать «священных слов»: «отец»и «мать». Там, внизу, было и кладбище, где покоились дорогие умершие, а у Мцыри не было не только «милых душ», но и могил.
Люди часто судят о человеке со стороны, не давая себе труда
проникнуть в его душу. И вот в своей поэме Лермонтов сначала кратко описывает жизнь Мцыри, как она казалась окружающим, а потом раскрывает историю его души. Побег Мцыри был неожиданностью только для чужих, посторонних людей. Этот побег был подготовлен годами. Монахи думали, что Мцыри готов отказаться от жизни, а он только и мечтал о жизни. Давным-давно решил он бежать, чтобы отыскать свою родину, своих близких и родных:
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
В двух планах, романтическом и реальном, дана картина битвы Мцыри с барсом. В ней и героика борьбы, «упоение в бою», в ней и великий трагизм двух сильных, смелых, благородных существ, почему-то вынужденных проливать кровь друг друга. И с уважением говорит Мцыри о своём достойном противнике:
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу!..
Но сцена битвы и вполне конкретна, как картина битвы горца, в котором заговорила кровь его отцов. Ведь Мцыри сын своего отважного народа. Он в детстве никогда не плакал. И такие рукопашные схватки были приняты среди хевсуров. Они носили на большом пальце железные кольца с зубцами, нанося в драке удары, не уступающие кинжальным. А рогатый сук, который схватил Мцыри, так же был, вероятно, орудием драк горских подростков. И Мцыри бился с барсом, как было принято драться в его ауле. Он был достоин своих сородичей-храбрецов.
Но нынче я уверен в том,
Что быть бы мог в краю отцов
Не из последних удальцов, -
слова, которые могут быть восприняты в прямом смысле, могут и переосмысливаться в плане высокой романтики. Они могут быть поняты как оправдание поколению, выросшему в николаевской империи, поколению, о котором размышлял Лермонтов в «Думе» и которому бросал устами участника сражения упрёк в «Бородине»:
– Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри – не вы!
На этот упрёк современник Лермонтова отвечал словами Мцыри:
На мне печать свою тюрьма
Оставила…
В других исторических условиях и он бы мог стать героем. Но вот барсов в Грузии не было. На Кавказе эти сильные звери водились редко и встречались только в Абхазии. Барс был нужен Лермонтову для развития действия поэмы, для того, чтобы раскрыть до конца образ его героя. Для поэтического мира Лермонтова барс был необходим как достойный противник юноше, наделенному «могучим духом», чтобы показать отвагу Мцыри.
В поэме «Мцыри» поэт продолжает свою «гордую вражду с небом». Его герой отказывается во имя земной родины от блаженства в раю:
… за несколько минут
Между крутых и тёмных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…
Но у него не было друга и не с кем было поделиться своими мечтами. Он стал замкнутым, затаил свою тайну в душе, а монахи решили, что он привык к плену. Мечты Мцыри были настолько непонятны и враждебны монахам, что даже предсмертную исповедь юноши старик монах слушал, осуждающе кивая головой, и даже умирающего прерывал холодными словами:
Старик, качая головой,
Ему внимал: понять не мог
Он этих жалоб и тревог,
И речью хладною не раз
Он прерывал его рассказ.
Тут и ночная свежесть леса, и золотистый рассвет, и радужные краски утра, и зелень пронизанной солнцем листвы, и все волшебные голоса природы. Тут и благоухание земли, освеженной грозой, и темнота ночи в горах:
Смотрела ночи темнота
Сквозь ветви каждого куста.
Но больше всего в поэме воспета гроза, так как именно гроза ближе всего по духу Мцыри:
Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой
Меж бурным сердцем и грозой?..
Первую ночь на воле Мцыри проводит над бездной, близ потока:
Внизу глубоко подо мной
Поток, усиленный грозой,
Шумел, и шум его глухой
Сердитых сотне голосов
Подобился.
В звуковых повторах воспроизведен и самый шум потока, и дано музыкальное разрешение – его затихание вдали. Так и представляется, как этот «усиленный грозой» поток сдвигает и ворочает камни на своём пути:
Немолчный ропот, вечный спор
С упрямой грудою камней.
Музыкальную картину бурного звучания сменяет сделанная в мягких тонах акварели картина рассвета:
… в туманной вышине
Запели птички, и восток
Озолотился; ветерок
Сырые шевельнул листы;
Дохнули сонные цветы…
И кажется, будто в предрассветном тумане навстречу дню вместе с пробуждающимися цветами поднимает голову Мцыри.
Поэма «Мцыри» была опубликована самим поэтом в его книге «Стихотворения М. Лермонтова» с датой 1840 год. Однако сохранилась и рукопись – частично авторизованная копия, частично автограф, - где есть другая, по-видимому более точная, дата, написанная рукой Лермонтова: «1839 года Августа 5». В рукописи имеется зачёркнутый поэтом французский эпиграф: «Родина бывает только одна».
В Грузии существует старинная песня о битве юноши с тигром, нашедшая отражение в поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Лермонтов, прекрасно знакомый с фольклором Грузии, вероятно, знал и эту песню.
Мцыри ещё имеет и другой смысл: «пришелец», «чужеземец», одинокий человек, не имеющий вокруг себя родных, близких.
«Беглец»
Родина и свобода – вот, что дороже собственной жизни, утверждает Лермонтов своей поэмой «Беглец», написанной на основе горской легенды, слышанной им на Кавказе. Но любовь к родине и свободе должна сочетаться с мужеством.
Мцыри совершал бы на родине подвиги. Гарун – изменник и трус: он убежал с поля битвы. Его отец и братья «за честь и вольность так легки», а Гарун забыл свой долг:
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шашку – и бежит!
Где-то в глубине происходит сраженье, которое Лермонтов не описывает, но до нас как бы долетает шум битвы, там борются и умирают за свободу сородичи Гаруна. На этом героическом фоне ещё резче выделяется, как темная тень, фигура беглеца. Мы слышим песню, которую поёт девушка, любимая Гаруном. Эта песня звучит для него приговором:
Своим изменивший
Изменой кровавой,
Врага не сразивши,
Погибнет без славы…
Мы видим его умирающего друга. В час смерти в нём не угасает дух бойца, и он отвергает труса. Но с особенной силой запечатлен в поэме образ матери. Узнав, что Гарун вернулся один и не отомстил за смерть отца и братьев, павших в битве за родину, мать отказывается от сына:
Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус – и мне не сын!..
Убежав с поля битвы, Гарун погиб в родном ауле, где никто не захотел его принять. Он погиб от удара кинжалом. Убил ли он сам себя, не вынеся позора, или кто другой пресёк его жизнь, остается тайной. Поэт не раскрыл нам её. И как хранит народ память о славе героев, так сохранил он и память о позоре изменника:
В преданьях вольности остались
Позор и гибель беглеца.
В этой небольшой поэме Лермонтов с такой же страстностью и силой заклеймил малодушие, с какой в «Песне про купца Калашникова» и в поэме «Мцыри» воспел героизм.
Беглец Гарун – полная противоположность Мцыри. Мцыри человек «могучего духа», у себя на родине совершал бы подвиги. Гарун ничтожество и трус. Он убежал с поля сраженья, где его близкие пали «за честь и вольность». И сколько гневного презрения заключено в словах поэта:
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шашку – и бежит!
Где-то в глубине, на втором плане, происходит сраженье, которое Лермонтов не описывает, но до нас как бы долетает шум битвы, и мы можем представить себе, как борются и умирают за свободу отец, братья и сородичи Гаруна. На этом героическом фоне ещё резче выделяется, как темная тень, фигура беглеца. Мы видим его умирающего друга. В час смерти в нём не угасает дух бойца, и он отвергает труса.
Мысль о бессмертии, о жизни в памяти грядущих поколений пронизывает всё творчество Лермонтова. Тема народного придания звучит в «Измаил-Бее» и в «Песне про удалого купца Калашникова», а любимый герой Лермонтова Мцыри больше всего скорбит о том, что воспоминание о нём не сохранится в родном народе:
И повесть горьких мук моих
Не призовёт меж стен глухих
Вниманье скорбное ничье
На имя тёмное моё.
Сохранился автограф поэмы, по которому она обычно и печатается, но даты на нём нет. Поэтому «Беглец» Лермонтов написал, вернее всего, в 1840 или 1841 году. Поэма создана не только на основании горских легенд и песен, которые он слышал на Кавказе, но и на основе виденного и пережитого им в 1840 году, во время походов в Чечню. Лермонтов воспел в ней героизм народов Кавказа, свидетелем которого он был. Поэма «Беглец» говорит также о впечатлении, произведенном на Лермонтова неоконченной поэмой Пушкина о Тазисе, опубликованной уже после смерти великого поэта, в томе VII журнала «Современник» за 1837 год. В «Беглеце» есть строки, непосредственно навеянные Пушкиным. Но замысел Лермонтова совершенно иной. Его Гарун – герой отрицательный. Тазит Пушкина – положительный. В поэме о Тазите нашёл выражение гуманизм Пушкина. Её герой по своему моральному облику выше окружающей среды горцев. Это человек более высокой и гуманной культуры. Им руководят высокие моральные принципы, и он не может грабить и убивать беззащитных. В конфликте Тазита с окружающей средой симпатии автора и читателей на стороне Тазита. Гарун у Лермонтова «изменник вольности», он действительно трус и осужден не только своими сородичами, но автором и читателями. Эта «горская легенда» давала возможность Лермонтову, произведения которого всегда насыщены современностью, бросить обвинение тем, кто в трудные годы реакции убегал из прогрессивного, передового стана, сделать упрёк современникам в отсутствии гражданского мужества.
«И под пятой у супостата лежат их головы в пыли».
Согласно обычаю горцев, оставшиеся в живых обязаны были уносить с поля сражения тела убитых сородичей, а не оставлять их на поругание врагам.
«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»
Один из любимых образов Лермонтова – народный певец. Древние певцы вдохновляли воинов на битву, хранили память о героях. В юношеском стихотворении «Песнь барда» (1830) поэт рассказывает о том, как старый певец вернулся домой после долгого отсутствия и застал Родину порабощенной. Он бросил на землю и раздавил ногой свои гусли. Народных певцов встречаем и в поэме «Песня про купца Калашникова…». Здесь это «ребята удалые, гусляры молодые, голоса заливные». Свою песню они сложили «на старинный лад», певали «под гуслярный звон». Подлинная жизнь послужила содержанием их песни. Память о подвигах Калашникова сохранило народное предание. Этот подвиг имеет высокий моральный смысл. Калашников выходит на смертный бой с Кирибеевичем не только чтобы отомстить за позор собственной семьи, но и казнить царского любимца за оскорбление человеческого достоинства, за несправедливость. «Постою за правду до последнева», - говорит Калашников перед боем, а младшим братьям в случае поражения завещает продолжать борьбу «за святую правду-матушку». Как могучий былинный богатырь созывает свою дружину, так зовет своих братьев Калашников:
Уж как завтра будет кулачный бой
На Москве-реке при самом царе,
И я выйду тогда на опричника,
Буду насмерть биться, до последних сил,
А побьет он меня – выходите вы
За святую правду-матушку.
Правдивость и мужество роднят героя Лермонтова с героями народных песен. Он смело смотрит в глаза смерти и не хочет ценою лжи спасти себе жизнь. На вопрос царя, «вольной волею или нехотя» убил он его приближённого, раздается бесстрашный ответ: «я убил его вольной волею». Героя произведения хоронят «промеж трех дорог». Мимо его могилы идут люди. Все о нём помнят, и каждый по своему чтит смелого борца за правду:
Пройдёт стар человек – перекрестится,
Пройдёт молодец – приосанится,
Пройдёт девица – пригорюнится,
А пройдут гусляры – споют песенку.
От мелкой, ничтожной жизни современного ему общества Лермонтов переносит читателей в героическую пору истории – время, когда создавалось могущественное русское государство и выковывались волевые характеры людей. Три различных, но сильных и самобытных человека сталкиваются между собой. Этим столкновением определяется действие поэмы. Опричник Кирибеевич под влиянием охватившей его страсти оскорбляет достоинство простых людей. Калашников борется за справедливость и убивает Кирибеева, а царь Иван Грозный казнит Калашникова за то, что он самовольно расправился с его любимцем. Действие происходит в древней русской столице – Москве. Ещё в правление деда Грозного, Ивана III, Европа, едва подозревавшая о существовании Московии, была ошеломлена появлением на своей восточной границе огромного государства. И в центре этого государства была Москва, а в центре Москвы, на горе, точно сказочный замок, высился Кремль. Он был окружен водой и рвами, с подъемными мостами, стенами с башнями. В этой неприступной крепости высились белокаменные златоверхие храмы, дворцы, палаты, терема. У Николаевских ворот помещались в клетках живые львы, присланные царю Ивану Васильевичу в подарок английской королевой, и стоял живой слон, вывезенный из Аравии.
Площадь перед Кремлём была центром всей московской жизни. Прямо перед Кремлём тянулись торговые ряды. Около Покровского собора (больше известен под названием храма Василия Блаженного) стояли пушки и возвышалось лобное место, с которого читались царские указы, говорили с народом воеводы. Сюда стекались толпы народа, полного гнева, в дни мятежей. Здесь же происходила и кровавая расправа царя с народом. С утра до вечера по площади стоял крик, ржание коней. Среди палаток, ларьков, распряженных телег в толпе крестьян и посадских людей сновали блинники, сбитенщики, пирожники, громко выкрикивая свой товар. А в торговых рядах, около лавок с шелками, сукнами, мехами, важно расхаживали бояре и боярины, которых зазывали к себе купцы. А то вдруг пройдёт с весёлой песней пёстрая толпа скоморохов, раздастся пронзительный крик юродивого или протяжная песня нищих слепцов – «калик перехожих». Но вот наступает вечер. В церквах отзвонят вечерню, и площадь начинает быстро пустеть. Скоро заскрипят на все лады окованные железом тяжёлые ворота кремлёвских башен, в конце улиц расставят решётки, охраняемые сторожами, так что из улицы в улицу нельзя будет и пройти. Наступит ночь, тёмная и тревожная, с грабежами и убийствами. И, чтобы не застала их ночь, купцы спешат закрыть свои лавки тяжёлыми засовами и уходят домой к себе в Замоскворечье, где живут в высоких бревенчатых домах «в два жилья», с тесовыми кровлями. В каждом доме – множество кладовых, каждый дом – маленькое самостоятельное хозяйство.
В поэме Лермонтова живо встаёт картина древней Москвы, а Москва дана на фоне любимой поэтом русской природы, на фоне зимы. Мы слышим, как распевает метелица, когда запирает свою лавку Степан Парамонович, торопясь домой, и мы представляем себе вместе с ним, как в зловеще сгустившемся мраке «валит белый снег, расстилается, заметает след человеческий», когда с возрастающей тревогой смотрит он в окно, ожидая Алену Дмитриевну. Наконец она появляется. Её косы русые «снегом-инеем пересыпаны». В метель происходит встреча Алены Дмитриевны с Кирибеевичем, «снегами рассыпчатыми», умывается заря алая в день поединка, и на «холодный снег» падает пораненный смертельным ударом Кирибеевич, «на холодный снег будто сосенка»…
XVI век – начало новой эры во всем мире. Со второй половины XV столетия начинается величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством. Идёт борьба за свободу мысли. Начинается расцвет науки и искусства. Это эпоха Коперника и Джордано Бруно, Бэкона и Галилея, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Рабле, Сервантеса и Шекспира. Люди того времени охвачены духом смелых исканий. На протяжении двух с половиной веков Европа была оторвана от Востока турками и татарами. На пороге XVI столетия европейцы начинают искать свободных путей на Восток. Смельчаки отправляются в далекие морские плавания. Это Магеллан, Васко да Гама, Колумб. Они открывают новые пути и земли. Русские смельчаки во главе с Ермаком проникают вглубь Сибири. Некоторые из «торговых мужиков», как тогда называли в России купцов, ездили далеко на восток или отправлялись на утлых суденышках в заморские страны, подвергаясь опасности крушения и гибели в бурных волнах Студёного (Белого) и Западного (Балтийского) морей. К могучим натурам того времени относится и герой поэмы Степан Парамонович Калашников.
Лермонтов начинает с описания пира во дворце у Ивана Грозного. Царь сидит за столом в золотом венце, в расшитой драгоценными камнями, тяжёлой, негнущейся парчовой одежде, величественный и страшный. Человек для своего времени исключительной образованности, Иван IV мечтал о могуществе России. Как позднее Петр I, он хотел «прорубить окно» в Европу. Исторические условия не дали ему возможности это выполнить. Молодой опричник Кирибеевич изображен Лермонтовым как «добрый молодец». Его любовь к Алёне Дмитриевне не каприз, а серьезное чувство. Зная, что она его не любит, он просит царя отпустить его в приволжские степи, где он сложит свою «буйную головушку», которая от черной думы к земле клонится. Его «очи слёзные коршун выклюет», его «кости серые дождик вымоет». Но Кирибеевич гибнет не в битвах с врагами, а на поединке с Калашниковым.
Этот поединок Лермонтов дал, как бой двух русских богатырей, равных по своей силе: «богатырский бой начинается». Победителем в нём оказался тот, на чьей стороне справедливость. Лермонтов показал, какое значение имеет для победы моральное превосходство противника. Ещё никто не побеждал в бою Кирибеевича: его победил только тот, кто боролся за правду. Вызывая на бой «супротивника», богатыри, чтобы раззадорить других бойцов, хвастались свое силой. Точно также подсмеивается над плохими бойцами и Кирибеевич: «Присмирели небойсь, призадумались!» Толпа раздвигается в обе стороны, и выходит Степан Парамонович. Кулачные бои были широко распространены в годы Лермонтова. По праздникам, на льду большого пруда в деревне Тарханы, где прошло детство поэта, собирались крестьяне, «разгуляться для праздника, потешиться». Бойцов окружала громадная толпа зрителей, а случалось, присутствовал Лермонтов. Народная поэзия имела своеобразную технику, выработанную веками. Существовал целый ряд художественных приемов для описания наружности, костюма, седлания коня, выхода бойцов и т.д. Овладевший этими приёмами не только запоминал былины, но и мог вносить свои добавления, импровизировал, не нарушая целостности впечатления.
Художественными приёмами устного народного творчества мастерски владел Лермонтов. Его «Песня» так музыкальна, что могла бы исполняться под «гуслярный звон». Поэтический мир «Песни» Лермонтова – это мир русской народной поэзии, а её действующие лица будто вышли из народных песен и сказок. Голубь сизокрылый – добрый молодец опричник Кирибеевич, сизый орёл – удалой купец Калашников, зоркий ястреб – грозный царь Иван Васильевич, лебедь белая, лебедушка – красавица Алёна Дмитриевна – все они как живые проходят перед нами.
Чтобы создать живописные картины, Лермонтов пользуется яркими красками, как это в песнях и былинах: заря алая, горы синие, брови черные, грудь белая, чёрный соболь, белый снег, солнце красное. Кирибеевич также одет, как персонаж песен. У него кушачок шелковый, шапка алая, чёрным соболем оторчённая. И песенной красавицей выглядит Алёна Дмитриевна с её румяными щеками, золотистыми косами и яркими лентами. «Песня» Лермонтова – эпическое произведение. Она начинается с особого вступления, или «запева». «Запев» подготавливает слушателей, вводит их в настроение произведения, в ритм стиха, помогает сосредоточиться на содержании:
Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
А дальше следует «зачит», начало самого повествования:
Не сияет на небе солнце красное…
Стройность – её отличительная черта. Она делится на три части, из которых каждая завершается припевом «весёлых молодцов»:
Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!
Заканчивается «Песня»обычным величанием всех присутствующих. Интерес к народному творчеству в русском обществе 30-х годов прошлого века был велик. Пушкин много народных песен включил в «Капитанскую дочку». Гоголь написал свои «Вечера на хуторе близ Диканьки» на основе изучения народного творчества Украины. Народные песни собирали многие писатели, с которыми Лермонтов был знаком. Но особенно большим поклонником народной поэзии был ближайший друг Лермонтова Святослав Раевский, сосланный за распространение стихов Лермонтова, написанных на смерть Пушкина.
С русской народной поэзией Лермонтов, выросший среди народа, был знаком с детства. В саду, в деревне, в поле – песни звучали всюду. Среди гребенских казаков, на Тереке, где гостил он с бабушкой у родственников, были распространены песни про Ивана Грозного. «Если захочу вдаться в поэзию народную, то верное нигде не буду искать её, как в народных песнях,» - писал Лермонтов в своей тетради, когда ему было пятнадцать лет. В то время он жил в Москве. Проводя летние каникулы под Москвой, в Середникове, юный поэт собирал народные песни. Был знаком он и с имевшимися тогда печатными сборниками. В пансионе и дома Лермонтов учился у А.Ф. Мерзлякова, преклонявшегося перед народным творчеством, в русских песнях видевшего «русскую правду, русскую доблесть». В пансионе юный поэт занимался у комментатора «Слова о полку Игореве» профессора Дубенского, автора труда о народном стихосложении. Раскрывая богатство стихотворных ритмов народного творчества, Дубенский призывал писателей искать тайну стихотворного склада в русских песнях. Лермонтов, по-видимому, внимательно прислушивался к этим советам, так как ещё в пансионе у него были опыты с тоническим стихом, каким создавал народ свои произведения. Вот почему не удивительно, что гениальный наш поэт написал свою «Песню про купца Калашникова» как подлинный сказитель-импровизатор и, по словам Белинского, «вошёл в царство народности как её полный властелин».
Ходит плавно – будто лебедушка;
Смотрит сладко как голубушка;
Молвит слово – соловей поёт…
И здесь, как в «Измаил-Бее», снова встречаем любимых героев Лермонтова: народных певцов. На этот раз это русские народные певцы и артисты гусляры-скоморохи. Как и царь Иван Васильевич, как Кирибеевич и сам Калашников, гусляры-скоморохи такие же герои поэмы. Ведь это они сложили песню. Её пафос – борьба за справедливость, борец за правду – её герой.
«Песня» была опубликована в 1838 году в «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду». Печатание произведения опального поэта представляло затруднение. Хотя Лермонтов в то время из ссылки за стихи на смерть Пушкина уже вернулся, но тем не менее «цензор нашёл совершенно невозможным делом напечатать стихотворение человека, только что сосланного на Кавказ за свой либерализм», как передавал издатель «Литературных прибавлений» А.А. Краевский первому биографу Лермонтова П.А. Висковатову. Лишь благодаря хлопотам Жуковского удалось добиться разрешения её напечатать, но без имени автора. Поэма была опубликована за подписью «-въ».
С русской народной поэзией Лермонтов, выросший в пензенской деревне Тарханы, был хорошо знаком. Среди гребенских казаков на Тереке, где он гостил в детстве у своих родственников Хастатовых, были распространены песни про Ивана Грозного. В этих местах пребывал он снова в 1837 году, во время первой ссылки на Кавказ. Проводя каникулы под Москвой, в Середникове, юный поэт собирал народные песни и пробовал сам писать в том же роде. Был, конечно, знаком он и с имевшимися тогда сборниками народных песен.
Интерес к народному творчеству в русском обществе 30-х годов прошлого века был очень велик.
Историческая поэма в народном стиле. Жанр романтической поэмы был основным для эпической поэзии Лермонтова, и поэт обращался к нему на всём протяжении своего творческого пути. Но по мере роста реалистических тенденций в творчестве Лермонтова мы наблюдаем у него поиски иных форм эпической поэзии. «Песня…» и была напечатана в 1838 году в «Литературных к Русскому инвалиду». Цензура не сразу разрешившая печатание произведения поэта, незадолго до того попавшего в опалу за стихи на смерть Пушкина, не позволила поставить имя автора, и «Песня…» вышла с подписью «…в».
При всей своей новизне и оригинальности «Песня про царя Ивана Васильевича» не была неожиданностью ни в творчестве Лермонтова, ни в русской литературе.
«Песня про царя Ивана Васильевича» занимает определённое место и в истории русской литературы: она явилась гениальным разрешением поставленной за много лет до Лермонтова творческой задачи создания поэмы в народном духе. В своей глубоко народной поэме, Лермонтов развивает те принципы освоения художественной литературой народно-поэтического творчества, которые нашли осуществление в творчестве передовых поэтов, в первую очередь у Пушкина, в его «Руслане и Людмиле», «Песнях о Стеньке», «Русалке» в сказках.
Поэма Лермонтова тесно связана с общественно-политической обстановкой, породившей её эпохи. Это было ясно уже Белинскому. «Здесь поэт, - писал критик о «Песне», - от настоящего мира не удовлетворяющей его русской жизни перенёсся в её историческое прошедшее…» Дальше Белинский раскрывает значение этого противопоставления прошлого настоящему. Лермонтова привлекала «богатырская сила и широкий размер чувства», свойственные «грубый и дикой общественности» старого времени. Своему поколению, «дремлющему в бездействии», Лермонтов противопоставляет людей, умеющих действовать, бороться.
У народа, говорил А.М. Горький, «своё мнение о действительности… Ивана Грозного». Создавая образ царя Ивана Васильевича, Лермонтов использовал народные песни о Грозном. В фигуре Кирибеевича нашли некоторое отражение черты доброго молодца «удалых» или «разбойничьих» песен. «Какая сильная, могучая натура!» - писал о нём Белинский, раскрывая психологию «удалого бойца».
Но героическое начало в поэме связано не с этими представлениями привилегированных верхов, а с образом «смелого купца» Калашникова. В образе Лермонтову удалось создать характер,
Автор «Песни» бросил вызов правящим кругам своего времени, дерзнув воспеть в манере народной песни удалого купца Калашникова, выступившего в защиту своего личного и социального достоинства против царского любимца и самого царя. В призыве гусляров: «Каждому правдой и честью воздайте!» слышится голом народа имеющего право судить всех, не исключая и носителя верховной власти. Поэма Лермонтова проникнута духом общественно политического протеста против социальной несправедливости и просветительского произвола. По меткому выражению А.В. Луначарского, она содержит «заряд гигантского мятежа». Демократическая идея «Песни про Ивана Васильевича» нашла выражение в подлинно народной форме произведения. Лермонтов опирается здесь на жанр народной исторической песни. Помимо песни о Мастрюке Темрюковиче, которая явилась ближайшим образцом для поэта, исследователи нашли немало параллелей к лермонтовскому тексту в различных народнопоэтических произведениях. Но в использовании мотивов и оборотов устной народной поэзии Лермонтов чужд подражательности, механического заимствования. Поэт творчески воссоздает стиль русского народного творчества. Об этом прекрасно сказал Белинский… Наш поэт вошёл в царство народности, как её полный властитель и проникнувшись её духом, «слившись с нею, он показал только своё родство с нею, а не тождество…». Так поступает Лермонтов и в ритмике своей «Песни». Не становясь на путь прямого подражания народному стиху, поэт создает оригинальную ритмическую систему тонического, трёхударного в основном стиха, которая полностью соответствует природе народно песенного ритма. В композиционном отношении Лермонтов умело сочетает особенности устно-народного повествования (решительное преобладание действия над описательными мотивами: эпическая неспешность изложения, сочетающаяся с энергической сжатостью рассказа) и приёмы литературного построения (временной сдвиг в эпизоде оскорбления Алены Дмитриевны опричником, недосказанность первой сцены).
«Песня про царя Ивана Васильевича» явилась творческим откликом Лермонтова и на те события, которые разгорелись в 30-х годах. В решительном противоречии с «официальным» пониманием народности в духе уваровской формулы и в борьбе с той лженародной литературой, которая стремилась популяризовать реакционную концепцию «народности» (Кукольник, Залоскин и др.). Лермонтов творчески реализует идею дворянских революционеров о связи принципа народности литературы с требованиями общественно-политической свободы. «Песня» Лермонтова отвечает и тому духу демократизма, который вносил в понимание народности литературы Белинский. «Песня про царя Ивана Васильевича» свидетельствует о передовом характере лермонтовских взглядов на устную народную поэзию.
«Песня про царя Ивана Васильевича» является не только поэмой в народном стиле, это поэма историческая, и ей принадлежит видное место среди художественно-исторических жанров в русской литературе. Как исторический художник, Лермонтов выступает учеником и продолжателем Пушкина, заложившего основу реалистического историзма в русской литературе. Реалистический историзм «Песни» заключается в том, что Лермонтов, воссоздав исторический колорит эпохи, показал социальное противоречие того времени и дал характеры в их социальной обусловленности.
«Измаил-Бей»
Герои поэтического мира Лермонтова – гордые, мужественные, сильные духом люди. И герой его поэмы «Измаил-Бей» обладает «пылающей душой» и «мощным умом». Сила души, по мнению Лермонтова, измеряется способностью переносить страдания. С «пыткой Прометея» сравнил поэт страдания своего героя. Измаил страдает сам и причиняет страдания другим: «Моё дыханье радость губит…» Всё вокруг него таинственно, загадочно. Гибнет полюбившая его русская девушка, исчезает сражавшаяся с ним рядом юная лезгинка Зара.
…Нет, не мирной доле,
но битвам, родине и воле
Обречена судьба моя, -
в этих словах героя – пафос поэмы семнадцатилетнего Лермонтова. Родина, страстная любовь к ней, готовность жертвенно служить ей, битва за её свободу – вот что приковывает внимание автора и вдохновляет его на «подвиг творчества».
Герой поэмы – образованный черкес. Он долго жил в России и служил в русской армии. Вернувшись домой, на Кавказ, Измаил не нашёл родного аула: пусто! Он «слышит только шелест трав. Всё одичало, онемело». Под угрозой нашествия русских войск его соотечественники были вынуждены покинуть родные места и уйти в неприступные горные ущелья. Измаил-Бей решает мстить врагам «любезной родины своей». В поэме много противоречивого, как противоречив и образ самого героя с его замкнутой эгоистической натурой и пафосом любви к родине. Судьба героя трагична. Он гибнет, предательски убитый собственным братом. На груди мертвого, под грубой измятой одеждой воина, товарищи по оружию, черкесы, находят «локон золотой, конечно, талисман земли чужой» и «крест на ленте полосатой» - Георгиевский крест, русский орден, полученный им некогда за храбрость, и они отказываются его хоронить, как отступника, как чужого. Кратко, сильно изображает поэт жестокость колониальной войны на Кавказе:
«Горят аулы; нет у них защиты…»
Как хищный зверь, в смиренную обитель
Врывается штыками победитель…
Портрет Измаил-Бея, борца за свободу своего народа, набросал он несколькими четкими уверенными штрихами:
Густые брови, взгляд орлиный,
Ресницы длинны и черны,
Движенья быстры и вольны…
Вернувшись на родину, Измаил едет на утренней заре по узкой горной тропинке. «Склонившийся» со скал дикий виноград осыпает его серебряным дождем. И эти капли росы – как привет родной земли.
Природа Кавказа описана в поэме так любовно, так живо, что кажется, будто вы сами только что побывали там. Тут и цветущие долины Пятигорья, и неприступные скалы Аргунского ущелья. Вот мчится всадник:
И конь летит, как ветер степи;
Надулись ноздри, блещет взор,
И уж в виду зубчаты цепи
Кремнистых бесконечных гор…
Горы и реки – герои стихотворений и поэм Лермонтова. Терек и Арагва, Казбек и Эльбрус, Машук и Бештау – всех наделил он чертами характера. Тереку посвятил целое стихотворение («Дары Терека»). В поэме «Измаил-Бей» «Бешту» - суровый, а река Аргуна и лезгинка Зара будто сестры. Даже имя реки Лермонтов изменил и «Аргун» превратил в «Аргуну». Аргуну, как и Зару, называет поэт «дитя природы», она «вольнолюбива» и «резва», «резвится и играет».
В поэме «Измаил-Бей» Лермонтов уже показал себя мастером стиха. С каким искусством написана поэтическая картина, изображающая героя поэмы, едущего ночью в степи! Настроение путника передается замедленностью ритма этих строк:
Уж поздно, путник одинокий
Оделся буркою широкой.
За дубом низким и густым
Дорога скрылась, ветер дует…
Чувство одиночества усиливается музыкальным аккомпанементом – шумом ветра и шумом потока, бегущего в глубине оврага. Окончание строк, рифмы, построены на звуках о… о… у…
Шумит. (Слыхал я этот шум,
В пустыне ветром разнесённый,
И много пробуждал он дум
В груди, тоской опустошённой.)
В природе всё наводит Лермонтова на размышления. «Волшебный замок» рассеянных ветром облаков напоминает ему об узнике – «преступном страдальце», звон цепей которого прерывает его сновидение о родине. А под нависшим над горной тропинкой серым камнем в его поэтическом мире растет голубой цветок, который назвал он цветком воспоминания:
В его тени, храним от непогод,
Пленительней, чем голубые очи
У нежных дев ледяной полуночи,
Склоняясь в жар на длинный стебелёк,
Растёт воспоминания цветок!..
И нависшие скалы, и серые камни на Кавказе повсюду. А на Машуке растут на длинных стеблях хрупкие голубые цветы. Всё это с детства знакомо поэту. Ребёнком три раза побывал он в Пятигорске, который назывался в то время Горячеводском. Е.А. Ерсеньева возила внука на Кавказ
лечиться.
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой:
Они меня в младенчестве носили, -
так начинает Лермонтов поэму «Измаил-Бей». И «прозрачная лазурь» небес, и «чудный вой мгновенных, громких бурь», и «воинственные нравы» сынов Кавказа – всё хорошо знакомо ему с детских лет. Десятилетний мальчик на празднике бойрана в ауле, у подножия Бештау, недалеко от Горячеводска любовался скачками, джигитовской, военными играми мирных черкесов. Здесь слышал он и народного певца. Но ещё ближе «воинственные нравы» кавказцев Лермонтов наблюдал, гостя у родственников бабушки, Хастатовых, на Тереке, в районе, издавна заселенном гребенскими казаками. Там принадлежали Хастатовой обширные земли и завод, находившийся в большом селении Шелкозаводском и Шелковом. Кроме крепостных Хастатовой, в Шелкозаводском жили и казённые крестьяне, армяне и грузины. Это было большое промышленное село, жители которого занимались шелководством и виноделием. Там было шумно, беспокойно, а потому, вероятно, Хастатовы и жили на Хуторе Парубочево, где до сих пор сохранился барский дом (он много раз перестраивался). С этим домом в станицах на Тереке связывают память о Лермонтове. Напротив владений Хастатовой, на правом берегу Терека, находился чеченский аул Акбулат-Юрт, и случалось, что чеченцы, переплыв реку, нападали на крестьян, возвращавшихся с поля. В трёх верстах от деревни Парубочево стоял военный пост Ивановский. Пост был окружен крупным кустарником, укреплён двойным плетнем, обрыт канавой. Здесь постоянно дежурил караул казаков. Этой надежной охраной и объясняется кажущаяся непомерной храбрость «авангардной помещицы», как прозвали Хастатову. Её владения, дом, семья – всё находилось под надежной защитой гребенских казаков, не уступавших в отваге чеченцам. В пятидесяти саженях от военного поста была уже заброшена в то время крепость Ивановская.
Приезжая на Терек, мальчик-поэт попадал в атмосферу, насыщенную всевозможными рассказами, легендами. На кавказских преданиях и основана его поэма «Измаил-Бей». Тему народного предания Лермонтов воплотил в образе старого чеченца. Этот «седой старик» рассказал поэту повесть про старину. Погружённый в думы и воспоминания, он молча сидит под «столетней мшистой скалой»:
Как серая скала седой старик,
Задумавшись, главой своей поник…
Молчание старого чеченца сливалось с молчанием окружающих скал. Лирический герой поэмы, «странник чуждый», полный уважения к обычаям и верованиям чужого народа, не решался прервать это сосредоточенное молчание горца: «Быть может, он о родине молился!» А его рассказ, «то буйный, то печальный», «вздумал перенесть на север дальний»:
Пускай ему не внемлют, до конца
Я доскажу! Кто с гордою душою
Родился, тот не требует венца;
Любовь и песни – вот вся жизнь певца…
Хранители народного преданья – народные певцы. Народный певец – излюбленный герой Лермонтова. Он участник всех событий народной жизни, радостных и печальных. Звук его могучих слов «воспламенял бойца для битвы». Таких певцов Лермонтов ставит в пример своим современникам («Поэт»). Народного певца Лермонтов вывел и в своей восточной повести «Измаил-Бей» на празднике бойрана, окружённый толпой горцев, поёт он «песню старины». И с одинаковым вниманием слушают его все: и «юность удалая», и седые старики.
На сером камне, безоружен,
Сидит неведомый пришелец.
Наряд войны ему не нужен,
Он горд и беден – он певец!
Поэма «Измаил-Бей» дошла до нас в авторизованной копии. Кроме того, сохранились выписки из утраченного автографа, сделанные собирателем творческого наследия Лермонтова В.Х. Хохряковым. Среди них есть дата написания поэмы – 10 мая 1832 года, – а также строки при печатании поэмы, запрещённые цензурой или вычеркнутые самим поэтом. Из первой части «Измаил-Бея» (после главы 25) Лермонтов снял большое лирическое отступление слишком интимного характера, связанное, по-видимому с В.А. Лопухиной, которой, по всей вероятности, и посвящена поэма. Коротенький роман Лермонтова с Лопухиной происходил весной и летом 1832 года, перед отъездом поэта из Москвы в Петербург. Жизнь разлучила их. Но чистое, высокое чувство к Варваре Александровне Лермонтов пронес через всю свою жизнь; оно во многом питало его творчество. Среди стихов, написанных в Петербурге, осенью 1832 года, есть черновик посвящение к «Измаил-Бею» более полный, чем в копии. «И ты, звезда любви моей,» - обращается поэт к той, кому посвящает свою поэму.
Содержание поэмы «Измаил-Бей» взято из исторических событий на Кавказе начала XIX века. Прототипом для главного героя послужил кабардинский князь Измаил-Бей Атажухин (или Атажуков), получивший образование в России и служивший в русской армии. Историческим лицом является и Росламбек, двоюродный брат Атажукова. Участие Зары в войне не представляет собой чего-то необычного. Женщины кавказских народов иногда сражались наряду с мужчинами. Поэма «Измаил-Бей» была опубликована в 1843 году в «Отечественных записках» - журнале, где поэт при жизни печатал свои произведения. Горячее сочувствие новому восстанию в борьбе горцев за свободу, ярко выраженное в поэме, вызвало большие цензурные сокращения.
«Демон»
Первый вариант «Демона» Лермонтов набрасывает пятнадцатилетним мальчиком, в 1829 году. С тех пор он неоднократно возвращается к этой поэме, создавая её различные редакции, в которых обстановка, действие и детали сюжета меняются, но образ главного героя сохраняет свои черты.
В буржуазном литературоведении «Демон» постоянно ставился в связь с традицией произведений о духе зла, богато представленной в мировой литературе («Каин» и «Небо и земля» Байрона, «Любовь ангелов» Мира, «Эмак» А. де-Виньи и др.) Но даже компаративистские изыскания приводили исследователе к выводу о глубокой оригинальности русского поэта. Понимание тесной связи лермонтовского творчества в том числе и романтического, в современной поэту русской действительности и с национальными традициями русской литературы, что является руководящим принципом для советского лермонтоведения, позволяет по-новому поставить вопрос об образе Демона у Лермонтова, как и о его романтической поэзии вообще. Тот романтический герой, который впервые был обрисован Пушкиным в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах» и в котором автор названных поэм, по его собственным словам, изобразил «отличительные черты молодежи 19-го века», нашёл законченное развитие в романтическом образе Демона. В «Демоне» Лермонтов дал свое понимание и свою оценку героя-индивидуалиста.
Лермонтов использовал в «Демоне», с одной стороны, библейскую легенду о духе зла, свергнутом с неба за свой бунт против верховной божественной власти, а с другой – фольклор кавказских народов, среди которых, как уже говорилось, были широко распространены предания о горном духе, поглотившем девушку-грузинку. Это придает сюжету «Демона» иносказательный характер. Но под фантастикой сюжета здесь скрывается глубокий психологический философский, социальный смысл.
Если протест против условий, подавляющих человеческую личность, оставлял пафос романтического индивидуализма, то в «Демоне»это выражено с большей глубиной и силой.
Гордое утверждение личности, противопоставленной отрицательному миропорядку, звучит в словах Демона: «Я царь познанья и свободы». На этой почве у Демона складывается то отношение к действительности, которое поэт определяет выразительным двустишием:
И всё, что пред собой он видел
Он презирал иль ненавидел.
Но Лермонтов показал, что нельзя остановиться на презрении и ненависти. Став на пусть абсолютного отрицания, Демон отверг и положительные идеалы. По его собственным словам, он
Всё благородное бесславил
И всё прекрасное хулил.
Это и привело Демона к тому мучительному состоянию внутренней опустошенности, бесплотности, бесперспективности, к одиночеству, в котором мы застаем его в начале поэмы. «Святыня любви, добра и красоты», которую Демон вновь покинул и под впечатлением прекрасного, открывается ему в Тамаре, - это Идеал достойной человека прекрасной свободной жизни. Завязка сюжета и состоит в том, что Демон остро ощутил пленительность острого Идеала и всем своим существом устремился к нему. В этом смысл той попытки «возрождения» Демона, о которой в поэме рассказывается в условных библейско-фольклорных образах.
Но развитие признал эти мечты «безумными» и проклял их. Лермонтов продолжая анализ романтического индивидуализма, с глубокой психологической правдой, скрывает причины этой неудачи. Он показывает как в развитии переживаний о событии благородный общественный идеал подменяется иным – индивидуалистическим и эгоистическим, возвращающим Демона к исходной позиции. Отвечая «соблазна полными речами» на мольбы Тамары, «злой дух» забывает идеал «любви, добра и красоты». Демон зовёт к уходу от мира, от людей. Он предлагает Тамаре оставить «жалкий свет его судьбы», предлагает смотреть на землю «без сожаленья, без участья». Одну минуту своих «непризнанных мучений» Демон ставит выше «тягостных лишений, трудов и бед толпы людской…» Демон не смог преодолеть в себе эгоистического индивидуализма. Это стало причиной гибели Тамары и поражения Демона:
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
Поражение Демона есть доказательство не только безрезультатности, но и губительности индивидуалистического бунтарства. Поражение Демона есть признание недостаточности одного «отрицания» и утверждение положительных начал жизни. Белинский правильно увидел в этом внутренний смысл поэму Лермонтова: «Демон, - писал критик, - отрицает для утверждения, разрушает для созидания; он наводит на человека сомнение не в действительности истины, как истины, красоты, как красоты, блага, как блага, но как этой истины, этой красоты, этого блага. Он не говорит, что истина, красота, благо – признаки, порожденные больным воображением человека; но говорит, что иногда не всё то истина, красота и благо, что считают за истину, красоту и благо». К этим словам критика следовало бы добавить, что демон не удержался на этой позиции и что в полной мере данная характеристика относится не к лермонтовскому герою, а к самому Лермонтову, который сумел подняться над «демоническим» отрицанием.
Такое понимание идейно-социального смысла лермонтовской поэмы позволяет уяснить её связь с общественно-политической обстановкой последекабрьского периода. Путём глубокого идейно-психологического анализа настроений тех представителей поколения 30-х годов, которые не шли дальше индивидуалистического протеста, Лермонтов в романтической форме показал бесперспективность подобных настроений и выдвинул перед прогрессивными силами необходимость иных путей борьбы за свободу. Если взять «Демона» с современной русской действительностью не сразу обнаруживается вследствие условности сюжета поэмы, то в реалистическом романе Лермонтова о герое времени, где запечатлено то же социально-психологическое явление, эта связь выступает с полной наглядностью.
Преодоление романтического индивидуализма, раскрытие ущербности «демонического» отрицания ставило перед Лермонтовым проблему действенных путей борьбы за свободу личности, проблему иного героя.
Широко открытые, бездонные, полные муки глаза… Воспалённые, запёкшиеся от внутреннего огня губы. Взор, полный отчаяния и гнева, устремлён куда-то прямо перед собой. Это голова гордого мыслителя, проникшего в тайны Вселенной и негодующего на царящую в мире несправедливость. Это голова страдальца-изгнанника, одинокого мятежника, погруженного в страстные думы и бессильного в своём негодовании. Таков Демон на одном из рисунков Врубеля. Именно таков и Демон Лермонтова, «могучий образ», «немой и гордый», который столько лет сиял поэту «волшебно-сладкой красотой». В поэме Лермонтова бог изображен как сильнейший из всех тиранов мира. А Демон враг этого тирана. Самым жестоким обвинением творцу Вселенной служит им же созданная Земля:
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.
Этот злой, несправедливый бог как бы действующее лицо поэмы. Он где-то за кулисами. Но о нём постоянно говорят, о нём вспоминают, о нём рассказывает Демон Тамаре, хотя он и не обращается к нему прямо, как это делают герои других произведений Лермонтова. «Ты виновен!» - упрёк, который бросают богу герои драм Лермонтова, обвиняя творца Вселенной в преступлениях, совершаемых на Земле, т. к. это он сотворил преступников.
… всесильный бог,
ты знать про будущее мог,
зачем же сотворил меня? –
обращается к богу с тем же упрёком и небесный мятежник Азраил, герой философской поэмы, созданной одновременно с юношескими редакциями «Демона».
Лермонтов любит недосказанность, он часто говорит намеками, и образы его поэм становятся понятнее при их сопоставлении друг с другом. Особенно помогают такие сравнения при раскрытии сложной и трудной для понимания поэмы «Демон».
Азраил, как и Демон, - изгнанник, «существо сильное, но побеждённое». Он наказан не за бунт, а только за «мгновенный ропот». Азраил, как рассказано в поэме Лермонтова, был создан раньше людей и жил на какой-то отдалённой от Земли планете. Ему было скучно там одному. Он упрекнул в этом бога и был наказан. Свою трагическую повесть Азраил поведал земной девушке:
Я пережил звезду свою;
Как дым рассыпалась она,
Рукой творца раздроблена;
Но смерти верной на краю,
Взирая на погибший мир,
Я жил один, забыт и сир.
Демон наказан не только за ропот: он наказан за бунт. И его наказание страшнее, изощреннее, чем наказание Азраила. Тиран бог своим страшным проклятьем испепелил душу Демона, сделал её холодной, мертвой. Он не только изгнал его из рая – он опустошил его душу. Но и этого мало. Всесильный деспот возложил на Демона ответственность за зло мира. По воле бога Демон «жжёт печатью роковой» всё, к чему ни прикасается, вредит всему живому. Бог сделал Демона и его товарищей по мятежу злобными, превратил их в орудие зла. В этом страшная трагедия героя Лермонтова:
Лишь только божие проклятье
Исполнилось, с того же дня
Природы жаркие объятья
Навек остыли для меня;
Синело предо мной пространство,
Я видел брачное убранство
Светил, знакомых мне давно:
Они текли в венцах из злата!
Но что же? Прежнего собрата
Не узнавал ни одного.
Изгнанников, себе подобных,
Я звать в отчаянии стал,
Но слов и лиц и взоров злобных,
Увы, я сам не узнавал.
И в страхе я, взмахнув крылами,
Помчался – но куда? Зачем?
Не знаю, - прежними друзьями
Я был отвергнут, как Эдем,
Мир для меня стал глух и нем…
Любовь, вспыхнувшая в душе Демона, означала для него возрождение. «Неизъяснимое волненье», которое он почувствовал при виде пляшущей Тамары, оживило «немой души его пустыню»,
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!
Мечты о прошлом счастье, о том времени, когда он «не был злым», проснулись, чувство заговорило в нём «родным, понятным языком». Возвращение к прошлому вовсе не значило для него примирение с богом и возвращение к безмятежному блаженству в раю. Ему, вечно ищущему мыслителю, такое бездумное состояние было чуждо, не нужен был ему и этот рай с беззаботными, спокойными ангелами, для которых не было вопросов и всегда всё было ясно. Он хотел другого. Он хотел, чтобы душа его жила, чтобы откликалась на впечатление жизни и могла общаться с другой родной душой, испытывать большие человеческие чувства. Жить! Полной жизнью жить – вот что значило для Демона возрождение. Ощутив любовь к одному живому существу, он почувствовал любовь ко всему живому, ощутил потребность делать подлинное, настоящее добро, восхищаться красотой мира, к нему вернулось всё то, чего лишил его «злой» бог.
В ранних редакциях радость Демона, почувствовавшего в сердце трепет любви, юный поэт описывает очень наивно, примитивно, как-то по-детски, но удивительно просто и выразительно:
Тот железный сон
Прошёл. Любить он может-может,
И в самом деле любит он!..
«Железный сон» душил Демона и был результатом божьего проклятья, это было наказанием за битву. У Лермонтова вещи говорят, и силу страданья своего героя поэт передаёт образом камня, прожжённого слезой. Почувствовав впервые «тоску любви, её волненье», сильный, гордый Демон плачет. Из его глаз катится одна-единственная скупая, тяжёлая слеза и падает на камень:
Поныне возле кельи той
Насквозь прожжённый виден камень
Слезою жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой.
Образ камня, прожжённого слезой, появляется ещё в поэме, созданной семнадцатилетним мальчиком. Демон был в течение долгих лет спутником поэта. Он растёт и мужает вместе с ним. И Лермонтов не раз сравнивает своего лирического героя с героем своей поэмы:
Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворён;
Но для чего живу, страдая,
Про это больше знает он.
«Как демон мой, я зла избранник», – говорит о себе поэт. Он сам такой же мятежник, как и его Демон. Герой ранних редакций поэмы – милый, трогательный юноша. Ему та хочется излить кому-нибудь свою исстрадавшуюся душу. Полюбив и ощутив «добро и красоту», юный Демон удаляется на вершине гор. Он решил отказаться от своей возлюбленной, не встречаться с ней, чтобы не причинить ей страданий. Он знает, что его любовь погубит эту земную девушку, запертую в монастыре; её строго накажут и на земле и на небе. О страшных наказаниях «согрешивших» монахинь много раз рассказывалось в произведениях литературы, иностранной и русской. Так, в романе в стихах «Мармион» Вальтера Скотта было описано, как за любовь и попытку к бегству молодую прекрасную девушку-монахиню замуровали живой в стену подземелья. Сцена из этого романа «Суд в подземелье» была переведена Жуковским.
Пробудившееся в нём чувство подлинного добра молодой Демон проявляет также и в том, что помогает людям, заблудившимся в горах во время метели, сдувает снег с лица путника «и для него защиты ищет». Юный Демон есть у Врубеля. Его, как и Лермонтова, много лет преследовал этот «могучий образ».
На картине Врубеля «Демон сидящий» (1890) изображён сильный юноша с длинными мускулистыми руками, как-то удивительно беспомощно сложены, и совсем детским, наивным лицом. Кажется, если он встанет, то это будет длинный-длинный, быстро выросший, но ещё не вполне сложившийся подросток. Физическая мощь фигуры особенно подчеркивает беспомощность, детскость выражения лица с опущенными углами мягкого, немного безвольного грустного рта и детским выражением печальных глаз, точно он только что плакал. Юноша демон сидит на вершине горы и смотрит вниз, в долину, где живут люди. Вся фигура, взгляд выражают бесконечную тоску одиночества. Лермонтов работал над «Демоном» с 1829 года. В ранних вариантах поэмы действие происходит в какой-то неопределенной стране, где-то на берегу моря, в горах. По отдельным намекам можно предположить, что это Испания. После первой ссылки на Кавказ, в 1838 году, Лермонтов создал новую редакцию. Сюжет усложнился благодаря знакомству поэта с бытом и легендами народов Кавказа. Поэма обогатилась яркими, живыми картинами природы. Лермонтов перенёс действие на Кавказ и описал то, что сам видел. Его Демон пролетает теперь над вершинами Кавказа. Лермонтов прекрасно передаёт разные виды движения: качку, пляску, полёт. И вот мы видим, как Демон летит. Сама инструментовка первых двух строк поэмы создает ощущение плавного полёта:
Летал над грешною землёю…
До нас как бы доносится отдалённый, едва слышный шум крыльев, и вдали мелькает тень распростёртого в эфире летящего Демона. Изменение ритма создает впечатление, что Демон приближается:
С тех пор отверженный блуждал
В пустыне мира без приюта…
Мелькнувшая вдали тень превращается в ещё обесформленную дальностью расстояния фигуру летящего живого существа. Демон всё приближается. Звуки становятся слышнее, громче, как бы тяжелее. Уже можно различить какой-то несколько жужжащий звук крыльев: «отверженный» - «блуждал». И вот наконец летящий Демон почти над нами. Это ощущение создает короткая строка:
И зло наскучило ему.
Прошумев крыльями над нашей головой, Демон снова удаляется. И вот он уже далеко, в вышине:
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал…
Первая часть пути Демона – Военно-Грузинская дорога до Крестового перевала, самая величественная и дикая её часть. Когда смотришь издали снизу на суровую скалистую вершину Казбека, покрытую снегом и льдом, то охватывает на миг ощущение холода, бесприютности, одиночества, подобное тому, с которым не расставался Демон. Поэтические пейзажи Кавказа у Лермонтова имеют характер документальности, как и его рисунки: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посетил». Но в своих рисунках Лермонтов ещё сильнее по сравнению с действительностью подчеркнул суровость безлесных скалистых гор, как будто бы делал иллюстрации к поэме, сопоставляя эти серые, обнажённые скалы с опустошённостью души своего героя. Но вот действие поэмы развивается. И Демон уже перелетел за Крестовый перевал:
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели…
Эта резкая перемена пейзажа правдива. Она поражает каждого, кто проезжает через Крестовую гору:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали.
И Лермонтов с тем же мастерством, с каким он только что описал суровый и величественный пейзаж Кавказского хребта до Крестового перевала, теперь рисует «роскошный, пышный край земли» - с кустами роз, соловьями, развесистыми, обвитыми плющом чинарами и «звонко бегущими ручьями». Полная жизнь роскошная картина природы подготавливает нас к чему-то новому, и мы начинаем невольно ждать событий. На фоне этой благоуханной земли появляется впервые героиня поэмы. Как образ Демона дополняется пейзажем скалистых гор, так и образ молодой, полной жизни красавицы грузинки Тамары становится ярче в сочетании с пышной природой её родины. На кровле, устланной коврами, среди подруг проводит свой последний день в родном доме дочь князя Гудала Тамара. Завтра её свадьба. У героев Лермонтова смелые и гордые души, жадные на все впечатления жизни. Они страстно желают, страстно чувствуют, страстно мыслят. И в пляске раскрывался характер Тамары. Это – не безмятежная пляска. «Грустное сомненье» темнило светлые черты юной грузинки. Красота сочеталась в ней с богатством внутренней жизни, что привлекло в ней Демона. Тамара не просто красавица. Этого было бы мало для любви Демона. Он почувствовал в ней душу, которая могла понять его. Волновавшая Тамару мысль о «судьбе рабыни» была протестом, бунтом против этой судьбы, и этот бунт ощутил в ней Демон. Именно ей он и мог обещать открыть «пучину гордого познанья». Только к девушке, в характере которой были заложены черты мятежности, мог обратиться Демон с такими словами:
Оставь же прежнее желанье
И жалкий свет его судьбе;
Пучину гордого познанья
Взамен открою я тебе.
Между героем и героиней поэмы «Демон» существует некоторая родственность характеров. Философская поэма «Демон» в то же время и поэма психологическая. В ней и громадный социальный смысл. Герой поэмы носит в себе черты живых людей, современников поэта. Действие философских поэм Лермонтова («Азраил», «Демон») происходит где-то в космическом пространстве: там, на отдельных планетах живут существа, похожие на людей. Его небесные бунтовщики испытывают человеческие чувства. А в их бунт против небесного тирана вложено немало собственного гнева автора против земного самодержца. Поэма «Демон» дышит духом тех лет, когда она была создана. В ней воплотилось всё то, чем жили, о чём думали, чем мучились лучшие люди времени Лермонтова. Она заключает в себе и противоречие этой эпохи. Передовые люди 30-х годов прошлого века страстно искали истину. Они резко критиковали окружающую самодержавно-крепостническую действительность, с её рабством, жестокостью, деспотизмом. Но они не знали, где найти правду. Затерянные в царстве зла, они бессильно бились и протестовали, но не видели пути в мир справедливости и чувствовали себя бесконечно одинокими.
Выросшие и воспитанные в крепостнической стране, они были и сами во многом отравлены её пороками. Черты одиноких страдальцев-бунтарей Лермонтов воплотил в образе Демона. Это герой промежуточной эпохи, когда для передовых людей старое понимание мира умерло, а нового ещё нет. Это бунтовщик без положительной программы, гордый и отважный мятежник, возмущенный несправедливостью законов Вселенной, но не знающий, что этим законам противопоставить. Как и герой романа Лермонтова Печорин, герой его поэмы – эгоист. Демон страдает от одиночества, рвётся к жизни и к людям, и в то же время этот гордец презирает людей за их слабость. Одну минуту своих «непризнанных мучений» он ставит выше «тягостных лишений, трудов и бед толпы людской». Как Печорин, Демон не может освободиться от отравившего его зла, и, как Печорин, он не виновен в этом. Но Демон также и образ символический. Для самого поэта и для его передовых современников Демон был символом ловки старого мира, крушения старых понятий добра и зла. Поэт воплотил в нём дух критики и революционного отрицания. «Дух критики, - писал Герцен, - вызван не из ада, не с планет, а из собственной груди человека, и ему некуда исчезнуть. Куда бы человек не отвернулся от этого духа первое, что попадается на глаза, - это он сам со своими вопросами». Символический смысл образа Демона раскрыл Белинский. Демон, писал он, «отрицает для утверждения, разрушает для созидания; он наводит на человека сомнение не в действительности истины как истины, красоты как красоты, блага как блага, но как этой истины, этой красоты, этого блага… он тем и страшен, тем и могущ, что едва родит в вас сомнение в том, что доселе считали вы непреложною истиною, как уже кажет вам издалека идеал новой истины. И, пока эта новая истина для вас только призрак, мечта, предположение, догадка, предчувствие, пока не сознали вы её, не овладели ею, - вы добыча этого демона и должны узнать все муки неудовлетворенного стремления, всю пытку сомнения, все страдания безотрадного существования». Через несколько лет после смерти Лермонтова Огарев говорит о Демоне так:
В борьбе бесстрашен он, ему грубит отрада,
Из праха он всё строит вновь и вновь,
И ненависть его к тому, что рушить надо,
Душе свята, так как свята любовь.
В поэме «Демон», создававшейся Лермонтовым на протяжении десятилетия, много противоречий. Они сохранились и на последних этапах работы. Свой труд над поэмой Лермонтов не закончил. В конце 30-х годов Лермонтов от своего Демона отошёл и в поэме «Сказка для детей» (1839-1840) назвал его «детским бредом». Он писал:
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ, меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно сладкой красотою,
Что было страшно… и душа тоскою
Сжималася – и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался – стихами.
На рубеже 40-х годов для поэта наступил новый творческий этап. Он шёл от отрицания – к утверждению, от Демона – к Мцыри. В образе Мцыри наиболее полно раскрыл Лермонтов самого себя, собственную душу, что хорошо поняли его передовые современники. Белинский назвал Мцыри любимым идеалом Лермонтова, а Огарев писал, что это самый ясный и единственный идеал поэта.
Работу над «Демоном» Лермонтов не закончил и печатать не собирался. Ни авторизованной копии, ни тем более автографа поэмы в этой редакции нет. Её печатают по списку, по которому она была напечатана в 1856 году А.И. Философым, женатым на родственнице Лермонтова, А.Т. Столыпиной. А.И. Философов был воспитателем одного из великих князей и напечатал эту редакцию «Демона» в Германии, в Карлсруэ, где в тот момент находился двор наследника. Книга была издана очень небольшим тиражом, специально для придворных. На титульном листе списка Философова написано: «Демон». Восточная повесть, сочиненная Михаилом Юрьевичем Лермонтовым 4-го декабря 1838 года…» Имеется там также и дата списка: «Сентября 13-го 1841 года», что свидетельствует о том, что список этот делался уже после смерти Лермонтова.
«Демон» (1838 года сентября 8 дня)
Сохранилась авторизованная копия этой редакции поэмы, подаренная Лермонтовым В.А. Лопухиной (по мужу Бахметьевой) и находившаяся у её брата, А.А. Лопухина, друга Лермонтова, и его товарища по Московскому университету. Драгоценная рукопись дошла до нас. Большая тетрадь из прекрасной плотной бумаги сшита белыми толстыми нитками, как обычно сшивал Лермонтов свои творческие тетради. Она хранится в Ленинграде, в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Обложка пожелтевшая, порванная и потом кем-то подклеенная. Хотя рукопись переписана чужым ровным почерком, но обложка сделана самим поэтом. Сверху – крупно – подпись: «Демон». Внизу слева мелко: «1838 года сентября 8 дня». Заглавие старательно выведено и заключено в овальную виньетку. Почерк Лермонтова мы встречаем также на одной из страниц поэмы в самом конце. Строки, написанные Лермонтовым в тетради, подаренной им любимой женщине, среди бездушно выписанных писарем страниц, приобретают особый интимный смысл. Они воспринимаются с волнением, как нечаянно открытая чужая тайна. Страница, написанная рукою писаря, кончается стихами:
Облаков неуловимых
Волокнистые стада…
На следующей странице мы видим почерк Лермонтова. Поэт старается писать ровно и красиво, но, по привычке, как всегда, строчки, написанные его мелким, неровным почерком, устремляются вверх и загибаются вниз:
Час разлуки, час свиданья –
Им не радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.
В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они.
А дальше писарь продолжает старательно переписывать поэму. Но по окончании снова появляется рука Лермонтова. Под чертой, вслед за поэмой, он пишет посвящение. В этой редакции «Демона» наиболее полно и ясно выражено прогрессивное содержание поэмы. Разница двух редакций очень ощутима во второй части поэмы и особенно ярко выражена в финале. Их сравнение имеет большой интерес для читателя. Делая список «Демона» на основе двух списков разных редакций, Белинский назвал их списками «с большими разницами» и при переписке отдал предпочтение данной редакции, приведя в конце варианты второй. Находясь под впечатлением «Демона», Белинский писал В.П. Боткину в марте 1842 года о творчестве Лермонтова: «…содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полёт – с небом гордая вражда, - всё это заставляет думать, что мы лишились в Лерм[онтове] поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина». В связи с «Маскарадом», «Боярином Оршей» и «Демоном» Белинский говорил: «… это – сатанинская улыбка на жизнь, искривляющая младенческие ещё уста, это – «с небом гордая вражда», это – презрение рока и предчувствие его неизбежности. Всё это детски, но страшно сильно и взмашисто. Львиная натура! Страшный и могучий дух! Знаешь ли, с чего мне вздумалось разглагольствовать о Лермонтове? Я только вчера кончил переписывать его «Демона», с двух списков, с большими разницами, - и ещё более в них это детское, незрелое и колоссальное создание».
«С небом гордая вражда» - цитата из данной редакции «Демона».
«Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нём для меня – миры истин, чувств, красот», - писал Белинский в том же письме, только что окончив переписывать поэму в этой редакции.
«Боярин Орша»
До нас дошли черновики поэмы «Боярин Орша» и авторизованная копия, где имеется дата: 1836 год. Но при первой публикации поэмы в «Отечественных записках», в 1842 году, редактор А.А. Краевский, близко знавший Лермонтова, сообщал в примечании, что она была написана в 1835 году. При публикации было очень много цензурных пропусков, особенно в главе II. Образ юноши, томящегося в монастыре и рвущегося на свободу из мрачных стен монастыря-тюрьмы, проходит через всё творчество Лермонтова. Впервые образ этот зарождается в небольшом лирическом стихотворении, написанном юным поэтом при посещении новоиерусалимского монастыря под Москвой («Пред мной готическое здание…» 1830). В тот же период Лермонтов написал небольшую поэму «Исповедь». Действие поэмы происходит в середине века, в Испании. Её герой, молодой испанский монах, осуждён на казнь за нарушение монашеского обета, который состоял в отказе от жизни и земного счастья. Юноша полюбил молодую монахиню и по законам того времени должен умереть. В своей предсмертной исповеди, которая звучит гордо и независимо, инок отстаивает право каждого человека на жизнь и счастье, бросает вызов небу, высказывает сомнение в догмах церковного учения. Дальнейшее развитие образ монаха, рвущегося на волю, к жизни, находит своё место в поэме «Боярин Орша». В сцене суда монахов над Арсением поэт развивает те же мысли, что и в «Исповеди». Здесь всё то же утверждение права каждого человека на земное счастье, основанное на идее равенства. Социальная, антикрепостническая тема в этой сцене подчеркнута сильнее, чем в поэме «Исповедь». Здесь отстаивает своё право на счастье раб. Утверждая, что пафос поэзии Лермонтова заключается «в нравственных вопросах о судьбе и правах человеческой личности», Белинский в статье 1843 года ссылался именно на эту сцену: «Для кого доступна великая мысль лучшей поэмы его (Лермонтова) «Боярин Орша» и особенно мысль сцены суда монахов над Арсением, те поймут нас и согласятся с нами». В поэмах «Исповедь» и «Боярин Орша» мы найдем немало мест, хорошо знакомых нам по поэме «Мцыри». Но замысел поэмы «Мцыри» далеко перерастал все предшествующие замыслы о рвущихся на волю иноках. Если там основной пафос заключался в борьбе за права человека на свободу мысли и личное земное счастье, то в поэме «Мцыри» эта тема хотя также занимает видное место, но составляет только часть всего громадного, бездонного содержания поэмы.
Пленник русской монастырской тюрьмы XVI века Арсений, герой поэмы «Боярин Орша» (1835 – 1836), является первоначальным очерком характера будущего «Мцыри». Не удовлетворенный и этим опытом создания образа положительного героя, Лермонтов в период полной творческой зрелости осуществляет свой давний романтический замысел в поэме «Мцыри».
Заключение
Творчество Лермонтова в его конкретном изучении не может быть оторвано от общих проблем развития русской и мировой литературы в первой половине XIX века, в частности от проблем романтизма и реализма. Лермонтов как художник представляет значительный интерес не только колоссальным масштабом своего дарования и созданными им непреходящими художественными ценностями, но только тем, что рядом с образцами поэтики романтической он дал образцы поэтики реалистической, но и неповторимой в своем роде творческой «незавершенностью». Если Пушкин и Гоголь, перейдя от романтизма к реализму, не испытывали творческой потребности в создании романтических произведений, если Тютчев и Фет на всю жизнь остались романтиками, хотя и усваивали достижения реалистической поэтики, то Лермонтов сочетает и сталкивает принципы поэтики реалистической и поэтики романтической, создавая одновременно романтические и реалистические произведения.
Незавершенность противоборства романтизма и реализма, динамическое равновесие, установленное между ними, являет собой специфическую особенность лермонтовского творчества в зрелую пору.
Подобная незавершенность как специфическая характерность творчества Лермонтова объясняется не только его трагически короткой жизнью. Она коренится в его эпохе, которая так же пребывает в кризисном состоянии.
Общественная психология, порождённая этой социально-экономической незавершенностью, когда для современников и самого поэта было ещё не ясно, какие формы примет социально-экономическое развитие России, отразилось в произведениях Лермонтова в существенных, типичных чертах.
Такого рода социально-экономическая почва обусловила характер Лермонтовской эпохи и причины подъема романтизма в 30-е годы XIX века в России, когда первая её волна (20-е годы) уже схлынула.
Лермонтов близок нашему времени не только в тех произведениях, где он выступает певцом свободы и поэтом-патриотом. Нам бесконечно дороги и его лирические стихи, в которых дивная художественная форма сливается с высоким строем мыслей. В борьбе за воспитание гармоничного человека, которую ведёт наше общество, очень дорога Лермонтовская лирика, утверждающая красоту живой жизни, любовь к ней, зовущая к действию, к борьбе за торжество добра и правды.
Как истинный художник Лермонтов неутомимо и непрестанно искал новые формы и средства поэтического выражения. Его творческая деятельность была прервана в зените расцвета. Он унёс с собою недопетые песни, неосуществленные замыслы новых поэм, романов и драматических произведений. Высоко ценили творчество Лермонтова Лев Толстой, Салтыков-Щедрин и другие великие русские писатели.
Огромное влияние оказал Лермонтов на советскую поэзию. О любви к нему писали поэты всех поколений: от Блока и Маяковского до тех, кто живёт и творит в наши дни.
Вселенную, мироздание человек, обладающий «чувством правды», воспринимает как свой «всемогущий прекрасный дом».
Самое поразительное, что в этом стихотворении Лермонтова нет и тени того «демонического» начала, которое присутствует в других его произведениях, связанных с космической темой.
Ещё более поразительно, что в творчестве Лермонтова поставлен вопрос, который сегодня приобрел характер несколько философско-эстетический, как в его время, сколько трагически-апокалипсических быть или не быть роду человеческому, уцелеет ли что-нибудь живое на нашей планете или вся она сгорит в пламени «звёздных войн»?
Список литературы:
1) Н. Л. Рабунец столовые корнеплоды;
Москва 1981г
2) Журнал “Школа и производства”
№6 1990г
3) Буклет “Овощи на вашем столе”
Москва “Планета” 1990г
4) Симоненко В.Д. Технология “5”
Москва “Вентана-Граф” 2001г