Неология

Введение
3

Основные
проблемы неологии.
3

Принципы
оборота лексики
для словарей
новых слов.
15

Функционально-прагматический
аспект словообразования
и функционально-стилистические
особенности
художественной
прозы. 19

Этапы формирования
и становления
новой лексики.
20

Продуктивное
словообразование
в современном
английском
языке. 26

Классификации
новой лексики.
33

Особенности
продуктивного
словообразования
в современной
англо-американской
художественной
прозе. 36

Неологизм
VS окказионализм.
45

Основные
черты словообразования
в художественной
прозе. 53

Лексические
морфологические
категории и
их реализация
в художественной
прозе. 70

Заключение
79

Библиография
83

Развитие языка
обусловлено
в значительной
степени развитием
его словообразовательной
системы, становлением
новых словообразовательных
моделей слов,
изменением
существующих,
увеличением
или уменьшением
их продуктивности
[4,365] и многими
другими факторами
словообразовательного
процесса.

Создание
новых слов
осуществляется,
прежде всего,
как отражение
в языке потребностей
общества в
выражении новых
понятий, постоянно
возникающих
в результате
развития науки,
техники, культуры,
общественных
отношений и
т.д. [6,35]. Установление
тенденций
развития
словообразовательных
процессов в
языке, совершенствование
теории и практики
лексикографии
и пр. – всегда
были важнейшими
проблемами
лексикологии
[15,25].

Огромный
приток новых
слов и необходимость
их описания
обусловили
создание особой
отрасли лексикологии
– неологии –
науки о неологизмах
[13,12].

Несмотря
на то, что к
настоящему
времени неологией
накоплен, собран
и систематизирован
огромный материал
в области
словообразования
английского
языка, остается
еще много нерешенных
проблем.

В общем
плане в неологии
в последнее
время преимущественный
акцент делается
на функционально-прагматический
аспект новых
слов и значений,
на учет социологических
факторов.
Устанавливается
определенная
связь между
прагматикой
и активными
процессами
номинации.
Прагматика
при этом понимается
как наука, «изучающая
язык с точки
зрения использующего
его человека
в аспекте выбора
языковых единиц,
ограничений
на их употребление
в социальном
обществе и
эффекта воздействия
на участников
коммуникации»[60,240].

Так, например,
появление у
слова нового
лексико-семантического
варианта в
прагматическом
аспекте вариативности
рассматривается
как результат
варьирования
в его употреблении
в различных
ситуациях
общения в зависимости
от социального,
территориального,
национального,
возрастного,
профессионального
и прочих статусов
участников
коммуникации.
Одна и та же
лексика по-разному
реализуется
в однотипных
ситуациях
представителями
различных слоев
носителей
языка. В результате
употребления
слова в нетипичной
для него ситуации
(контексте)
носителям иного
социолекта
(языка определенной
социо-профессиональной
группы) оно
приобретает
новый оттенок
значения, который
затем оформляется
в отдельный
лексико-семантический
вариант слова.

С другой
стороны, любая
семантическая
новизна рождает
прагматическую
новизну. Появившийся
новый ЛСВ слова
расширяет
прагматику
всей лексемы,
так как расширяется
спектр ситуаций
и контекстов
ее употребления,
и, следовательно,
ограничений
на ее употребление.

В этом направлении
намечены большие
перспективы.
Например, актуальным
признана разработка
функционального
аспекта лексикографической
практики. Связь,
существующую
между прагматической
ситуацией и
прагматическими
компонентами
нового слова,
предлагают
фиксировать
в словарях,
т.е. прагматическую
зону предлагают
ввести в словарную
дефиницию и
разработать
дополнительную
систему помет,
например, по
оппозициям
частотности
употребления
слова (обиходное
или редкое),
конкретная
сфера употребления
(профессиональный,
научный, юридический
регистр и т.д.).
Особенно очевидна
необходимость
дополнительной
системы в словарях
для иностранцев,
а так же в словарях
новых слов и
значений, которые
вызывают трудности
адекватного
выбора и употребления.

Однако
в теории неологии
в англистике
имеется еще
много проблемных
областей
исследования.
К ним относится
в первую очередь
системный
анализ факторов,
этапов, механизма
появления новых
слов и значений
в плане как
экстралингвистической
(социолингвистической
или функционально-прагматической
соотнесенности),
так и собственно
лингвистической
обусловленности
преобладающих
продуктивных
моделей в языке.
Некоторые
лингвисты под
функционально-прагматической
обусловленностью
имеют в виду
связь продуктивности
словообразовательных
моделей с
функционально
стилистической
разновидностью
языка, иначе
говоря, для
научного стиля
общения наиболее
продуктивны
одни модели,
для художественно-беллетристического
– другие, для
стиля средств
массовой информации
(пресса) – третьи
и пр. [43.7].

Это в определенной
степени обусловило
выбор материала
и проблематики
нашего исследования.
Мы имели в виду,
что основной
«поставщик
новой лексики
в литературном
языке» –пресса.
По крайней
мере, все или
преобладающее
большинство
неологизмов,
имеющих письменную
фиксацию, и
представленных
в словарях
новой лексики
[57,64,65],
заимствованы
из прессы –
журналов, газет
и т.д. Однако
столь однозначная
связь продуктивности
словообразовательных
моделей с
функционально-стилистической
разновидностью
языка, представляется
проблематичной.
Одной из
задач предпринятого
исследования
было установление
зависимости
продуктивности
от функционально-стилистической
разновидности
речи, в нашем
случае
художественно-беллетристический
стиль.

Необходима
также научно
обоснованная
разработка
принципов
отношения к
новой лексике
(принятие или
непринятие
ее) в различных
социопрофессиональных,
возрастных
и прочих группах
и его влияние
на словообразовательные
процессы в
данном языковом
коллективе.

Последнее
в свою очередь,
обусловливает
необходимую
связь словообразовательных
процессов с
функционально-стилистическим
расслоением
современного
английского
языка [21,5,8,63],
которая позволяет
более обоснованно
выявить социальные
и прагматические
факторы, активно
участвующие
в формировании
словообразовательных
процессов.

В этом
направлении
имеется немало
достижений.
Бесспорно
установлено,
что такие
функционально-стилистические
разновидности
современного
английского
языка как стиль
и язык средств
массовой коммуникации
(пресса, телевидение,
радио), такие
сферы общественной
жизни как реклама,
деловое общение,
наука, техника,
электроника,
медицина, политика,
финансы, мода
являются в силу
ряда социолингвистических
причин [3,16]
основными
«поставщиками»
новой лексики
в современном
английском
языке [39;57;64].

В этом
отношении
избранный нами
материал исследования
– современная
художественная
англо-американская
проза, несмотря
на существенные
перемены в
жизни, продолжает
оставаться
значительным
фактором в
духовной и
культурной
жизни языкового
коллектива,
в значительной
степени формирующим
его сознание,
мораль духовные
ценности.
Художественная
проза в силу
широты своей
социально
обусловленной
тематики, неизбежно
отражает практически
все стороны
общественной
жизни людей:
деловую, финансовую,
культурную,
политическую,
военную и т.д.
Художественная
литература,
по определению,
ставит и решает
в своих произведениях
острые социальные
конфликты. Ее
социальная
проблематика
– неограниченно
широка1.
Естественно,
что в языке
художественной
прозы неограниченно
широко
представлена
самая разнообразная
тематика –
политическая,
культурная,
военная, научная,
и пр.

Однако,
функциональный
стиль художественной
литературы
в силу своей
особой
функционально-стилистической
природы [8]
и особых коммуникативных
задач, занимает
особое место
в системе
общелитературного
языка, имеет
особый социально-коммуникативный
статус в говорящем
коллективе
[45,104-112].

С одной
стороны, в данном
стиле осуществляется
осознанный
и целенаправленный
отбор средств
языкового
выражения и
в первую очередь
лексики,
словаря: предпочтение
отдается нормативным,
проверенным
временем и
рассчитанным
на определенную
временную
перспективу
единицам языка
(литературная
норма). Литературная
норма, как известно,
предполагает
образцовое
применение
(употребление)
языковых
средств[4,271].
То есть в языке
художественной
литературы,
по определению,
отчетливо
проявляется
значительный
консерватизм
и осторожность
в плане использования
«новых» (в противовес
узусу) средств
языка. В этом
отношении он,
казалось бы,
уступает таким
гибким и злободневным
сферам коммуникации
как пресса,
телевидение,
радио, смело
и широко использующим
не проверенную
временем и не
ставшую фактом
языка новую
лексику.1

Несмотря
на то, что язык
художественной
литературы
ассоциируется
с литературной
нормой, с другой
стороны, язык
художественной
прозы, и особенно
такой его жанровой
разновидности
как роман, объективно
представляет
собой многостилевой
и многоголосый
конгломерат
самых разных
функционально-стилистических
разновидностей
языка, полифонию
профессиональных,
возрастных,
социальных,
местных говоров,
диалектов и
жаргонов. Кроме
авторского
повествования
в нем значительное
место занимает
речь героев
– представителей
самых разных
социальных
сфер общества,
слоев населения.

В выборе
направления
исследования
мы исходим из
следующих
соображений.
Несмотря на,
а иногда и вследствие
того, что речь
персонажа в
художественном
произведении
специально
обработана
в соответствии
с определенными
условностями
стиля и жанра1,
язык художественного
произведения
может служить
достаточно
иллюстративным
материалом
для исследования
тенденций
продуктивного
словообразования.
При условии,
что материалом
исследования
станут вполне
современные
произведения
хорошей качественной
литературы,
обладающие
одновременно
популярностью
у широких масс
читателя.

Говоря о
тенденциях
продуктивного
словообразования,
мы имеем в виду
преимущественное
употребление
тех или иных
словообразовательных
средств, характерное
для английского
языка в настоящее
время в целом,
в совокупности
всех его
функционально-стилистически
обусловленных
сфер коммуникации.

При этом
одной из задач
исследования
было установить
соотношение
продуктивных,
т.е. пригодных
для образования
новых слов и
форм, понятных
говорящим на
данном языке
[4,365]
в художественной
прозе и прочих
сферах коммуникации.
Даже если
новообразование
представляет
собой в высшей
степени оригинальное
авторское слово
на один раз
(nonce word),
обладающее
выраженными
коннотациями
новизны, оригинальности,
неповторимости,
оно может быть
достаточно
показательным
в этом отношении.

Вспомним,
что в художественной
прозе, как ни
в какой другой
функционально-стилистической
разновидности
речи, есть
специальная
установка на
означающее,
на знак [26].
Ни в какой другой
сфере коммуникации
не выражена
так отчетливо
установка на
формальную
сторону языкового
выражения,
стремление
к эксперименту
с языком и особенно
со словом.

Неологизм,
со своей стороны,
обладает выраженным
«эффектом
новизны»,
необычностью,
различного
рода стилистическими
и оценочными
коннотациями.
(Хотя при этом
следует различать
пограничные,
но разные явления
– «неологизм»
VS «окказионализм»
или потенциальное
слово.) Это так
же обусловило
выбор материала
исследования.
Мы предполагали,
что писатели,
филологически
образованные
люди со свойственным
им вниманием
к форме высказывания,
должны широко
и смело экспериментировать
и в области
создания новых
слов.

Мы не имели,
разумеется,
в виду, что именно
писатели в
большинстве
случаев будут
«создателями»
нового слова
(originators),
индивидуумами,
дающими первое
«крещение»
новому слову,
вошедшему
впоследствии
в лексическую
систему языка.
Даже если
это так, то, как
известно, наверняка
это вообще
невозможно
установить
[77,77].

Мы лишь
предполагали,
что современные
крупные мастера
прозы, стремясь
достичь одновременно
емкости, выразительности
и доступности
языка, будут
так же преимущественно
использовать
в своем словотворчестве
активные
словообразовательные
средства
(продуктивные
словообразовательные
модели), которые
в данный отрезок
времени, вследствие
их широкой
употребительности
и привычности
в соответствии
с общим принципом
ассоциативности,
лежащим в основе
образности
[38,59],
будут более
доступны восприятию,
в случаях их
употребления
в стилистических
целях (при
актуализации
словообразовательных
моделей).

Таким образом,
умелое использование
продуктивных
словообразовательных
моделей художником
слова, с одной
стороны, может
служить одной
из показательных
характеристик
индивидуального
авторского
стиля и языка
писателя, как
емкого, выразительного,
образного в
художественном
отношении и,
с другой стороны,
служить косвенным
показателем
читаемости
и популярности
автора.

В более
широком плане
такие наблюдения
могут дать
определенное
представление
о социальном
статусе художественной
литературы
в обществе, с
одной стороны,
и культурном
уровне народа,
социума, с другой.
[45,81].

Кроме того,
мы исходили
из следующих
соображений.
Современная
художественная
проза, представляя
собой и до настоящего
времени мощный
пласт печатной
литературы
развитого
народа 1,
несомненно,
является убедительным
материалом,
источником
сведений об
активности,
продуктивности,
универсальности
словообразовательных
моделей и средств
языка, о путях
их развития,
эволюции. Как
мы и предполагали,
словообразовательные
тенденции
художественной
прозы в целом,
находятся в
русле словообразовательных
тенденций
общелитературного
языка.

В этом
отношении
информативна
не только
художественная
проза последних
10-15 лет, но и современная
классическая
проза – произведения
W. Faulkner, F.S. Fitzgerald,
E. Hemingway, D.Н. Lawrence.
Они могут
служить в этом
смысле более
надежным источником
того, насколько
словообразовательные
предпочтения
(не сами по себе
вновь созданные
лексические
единицы, а
продуктивные
модели их создания),
характерные
для художественной
прозы, оказались
универсальными
и соответствующими
тенденциям
общелитературного
языка своего
времени, а в
какой степени
они расходятся
с общими тенденциями
продуктивного
словообразования
в английском
языке определенного
периода.

В случае их
соответствий
в принципе
общим тенденциям
на основании
наблюдений
над индивидуально
авторскими
словообразовательными
предпочтениями,
мы имеем основания
заключить,
остается ли
литература
и какого рода
художественная
литература
остается влиятельным
и активным
формирующим
фактором духовной
жизни языкового
коллектива.

Все эти наблюдения
и выводы, особенно
в плане составления
тенденций
периодов, разделенных
значительным
временным
промежутком
(60 и более лет)
представляются
информативными
в плане изменения
социального
статуса художественной
литературы
в языковом
коллективе.

МЫ остановили
свой выбор на
некоторых
произведениях
самых читаемых
сегодня в
Великобритании
современных
писателей,
таких как J.D.
Salinger “The Catcher in the Rye”, John Fowles “The
Ebony Tower”, I. Murdoch “The Sea! The Sea!”, I.
Murdoch “When the angeles come”, F.S. Fitzgerald “Great
Gatsby”; кроме
того мы взяли
для анализа
материала
(новой лексики)
роман “Wheels”
(A. Hailey) и роман
очень популярного
и читаемого
современного
американского
прозаика Дейла
Брауна (Dale
Brown “Shadows of steel).

Кроме того,
мы подвергли
сплошному
анализу словари
новых слов
“Bloomsbury Dictionary
of new words” и “The
Longman Register of new words”.

В работе мы
пользовались
методом сплошного
анализа и выбора
всех лексических
новообразований
из указанных
источников.
С целью установить
преобладание
того или иного
явления из
области словообразования,
мы прибегали
к необходимым
количественным
статистическим
подсчетам
процентного
соотношения.

Во всех
последних
лингвистических
работах по
продуктивному
словообразованию,
исследователь,
как правило,
не занимались
специально
изучением
особенностей
словообразования
в данной
функционально-стилистической
разновидности
речи [13,8].
При этом акцент
делался на то,
что художественная
проза – сфера
исследования
стилистики,
предметом
изучения которой
является употребление
того или иного
слова, выбранного
в целью создания
эмоционально-экспрессивно-оценочных
эффектов.

Мы, говоря
о тенденциях
продуктивного
словообразования
в художественной
прозе, имеем
в виду преимущественное
употребление
тех или иных
словообразовательных
средств, характерных
для английского
языка в настоящее
время в целом,
в том виде как
они представлены
в художественной
литературе.
То есть пытаемся
исследовать
данную разновидность
речи в терминах
прагматически
ориентированной
функциональной
лексикологии,
учитывающей
социолингвистические
факторы
словообразовательных
процессов. Мы
предположили,
однако, что
проблема
продуктивного
словообразования
в современной
английской
прозе не ограничивается
установлением
закономерностей
и особенностей
стилистического
функционирования
окказионизмов
(слов на один
случай) в данной
сфере функционирования
языка. Хотя и
в этом отношении
художественно
беллетристический
стиль (термин
академика В.В.
Виноградова)
не до конца
исследован.
Не решена, например,
проблема о том,
может ли служить
преимущественное
употребление
тех или иных
продуктивных
словообразовательных
моделей, используемых
писателем,
объективным
признаком
индивидуально-авторского
стиля.

Однако проблема
продуктивного
словообразования
в современной
художественной
прозе находится
как бы на перекрестке
между прагматически
и социолингвистически
ориентированной
функциональной
лексикологией
и традиционной
функциональной
стилистикой.

Как полагают
многие лингвисты,
принципы связи
становления
норм литературного
языка с особенностями
его функционирования
в функциональных
стилях, обоснованный
в свое время
еще пражской
школой [26], становятся
все более
актуальными.
В последнее
время некоторые
сферы исследования
языка, традиционно
ограничивавшиеся
областью стилистики,
не без оснований
утверждаются
как объект
исследования
социолингвистики.
Более того,
некоторые школы
социолингвистики
в принципе
считают функциональную
стилистику
одним из разделов
социолингвистики
[45,100]. В любом случае
сейчас уже
аксиомой
представляется
то, что тесная
связь функциональной
стилистики
с социолингвистикой
– наиболее
перспективное
направление
лингвостилистических
исследований.

Поставив
перед собой
задачу изучения
продуктивного
словообразования
в стиле современной
англо-американской
прозы, мы имели
в виду, установить
особенности
данного, в высшей
степени своеобразного
функционального
стиля общелитературного
языка в плане
словообразования
с общими тенденциями
продуктивного
словообразования
на современном
этапе. Иными
словами, находятся
ли предпочитаемые
тем или иным
художником
слова или вообще
предпочитаемые
современными
писателями
продуктивные
словообразовательные
модели, т.е. весь
совокупный
арсенал продуктивных
словообразовательных
средств (моделей)
художественной
литературы
в соответствии
или в противоречии
с общими тенденциями
продуктивного
словообразования
в английском
языке в настоящее
время. И если
здесь в этом
плане есть
расхождения,
то какого рода
и чем они обусловлены.

Являются
ли новообразования
(новые слова)
художественной
прозы преимущественно
окказионизмами,
созданными
на один раз,
либо они являются
одним из источников
пополнения
лексики языка
словарными
единицами.

У этой проблемы
есть и еще один
аспект, находящийся
в области
социолингвистики.
Как известно,
языковые тенденции,
характеризующие
становление
лексических
норм зависят
от ряда объективных
и субъективных
социальных
факторов
(общественных
институтов,
таких как система
образования,
культурно-просветительные
учреждения,
средства массовой
информации,
с одной стороны,
и языковая
политика – с
другой)[46][47,218].

От множества
социальных
факторов зависит,
останется ли
вновь созданное
производное
на уровне слова
речи или же
получит более
широкое распространение
и будет зафиксировано
словарями новых
слов.

Несмотря
на то, что главным
фактором при
упрочении
неологизма
многие лингвисты
считают то,
насколько
соответствует
данное производное
поставленным
перед ним целям
номинации, тем
не менее социальные
факторы иногда
не менее значимы
в этом отношении.
Чем иным как
не духовным
влиянием на
культурную
и образованную
часть населения
США и Великобритании
русской эмиграции
70-х годов можно
объяснить и
упрочение в
английском
языке таких
своеобразных
конгломератов
как refusеnik
(аналогия с
русским отказник
– тот, кому отказано
в визе на выезд
за пределы
СССР). Выделенный
из основы исконно
русского слова
«спутник» и
по аналогии
с ним «отказник»
суффикс -ник
(nik) стал
настолько
продуктивным,
что практически
неограниченно
и свободно дал
массу неологизмов,
вошедших в
авторитетные
словари новых
слов, то есть
ставших фактами
английского
языка как системы
путем присоединения
к английской
основе данного
суффикса –
кальки из русского
языка. Например:
nudnik (нудный человек),
no goodnik, jazznik и т.д.

Подобные
словообразовательные
тенденции можно
полностью
объяснить лишь
в терминах
социокультурных
или, в данном
случае, точнее
сказать межкультурных
категорий.

Применительно
к нашей проблеме,
в более широком
масштабе мы
предполагаем,
что то место,
которое занимает
художественная
литература
в культурной
и духовной
жизни языкового
коллектива,
ее социальная
престижность
в контексте
социальной
жизни общества
в целом, ее влияние
на духовную
жизнь людей,
(в зависимости
от их уровня
образованности
и прочих факторов),
очевидно, повлияет
и на то, в большей
или меньшей
степени она
предстанет
как «поставщик»
новой лексики
в литературный
язык в целом.

Мы так же
предполагаем,
что результаты
и данные предпринятого
исследования
могли бы стать
основанием
для более глобальных
обобщений в
категориях
социолингвистики.
В частности,
соотношение
общих тенденций
продуктивного
словообразования
со словообразовательными
процессами
в данной
функционально-стилистической
разновидности
речи могло
послужить в
какой-то степени
основанием
для выводов
о социальном
статусе художественной
прозы в данном
общественном
коллективе,
либо о социальном
статусе писателя,
художника слова
вообще. Под
статусом в этом
случае мы имели
ввиду терминологическое
значение данного
слова в социолингвистике,
в отличие от
значения аналогичного
ему слова общего
языка «статус»
[45,81].

В плане
более конкретных
задач, мы имеем
в виду уточнить
связь между
неологизмом
в собственном
смысле слова
и авторским,
окказиональным
употреблением
новой лексической
единицы. Как
известно [13,16],
нечеткость
термина “неологизм”
является до
сих пор одной
из важнейших
проблем неологии.
В этом отношении
отмечается
нечеткость
в стилистической
характеристике
неологизмов,
в отграничении
их от смежных
явлений –
окказиональных
[4,284]
авторских
созданий и
употреблений
новых слов
(потенциальные
слова).

Английский
язык, как и прочие
языки, находится
в постоянном
изменении и
динамике. Лексика
как самый подвижный
пласт языка,
наиболее чутко
реагирует на
все изменения
в социальной,
культурной
и других сферах
жизни говорящего
коллектива
Ведь именно
слово является
«зеркалом
жизни»1.

С другой
стороны постоянно
растущий интерес
современной
лингвистики
к различным
аспектам
словообразования
объясняется
тем, что слово
является центральной
единицей языка.

Собственные
свойства слова
как лексической
единицы перекрещиваются
в нем со свойствами
других элементов
языка. Это
взаимодействие
лежит в основе
функционирования
языковой системы
в целом.

В современных
исследованиях
семантики
произведенных
слов все чаще
проявляется
тенденция выйти
за рамки самого
слова как единицы
языковой системы,
что вызвано
стремлением
понять, как
функционируют
производные
слова в речи
и на этой основе
глубже понять
механизм формирования
семантики
нового слова.

В настоящее
время наблюдается
расширение
старых и появление
новых областей
номинации
(«ословливания»)
вызванное
бурным развитием
науки, техники,
средств массовой
информации.

Однако
развитие номинативной
функции языка
отражается
не только в
расширении
и обновлении
понятийной
сферы отнесенности
наименования,
но и в изменении
способов номинации.
Как известно,
в разные эпохи
языкового
развития и в
разных языках
преобладают
различные типы
создания номинаций.
Следует подчеркнуть,
что номинативная
функция языка
развивается
не только в
результате
влияния
социолингвистических
факторов
и эволюции
общественно
исторического
опыта носителей
языка.

Важную роль
играет изменение
самих способов
номинации.

В разные
эпохи, как известно,
и в разных языках
преобладают
различные типы
создания номинаций,
действуют
определенные
типы активных
номинативных
процессов.

Сложившаяся
в языке лексическая
система накладывает
известные
ограничения
на творческую
деятельность
людей, создающих
новые слова.

Основная
масса новых
единиц образуется
с помощью
словообразовательных
средств. Термин
«словообразование»
имеет два основных
значения, которые
следует четко
различать. В
первом своем
значении он
употребляется
для выражения
постоянного
процесса образования
новых слов в
языке. Язык
находиться
в состоянии
непрерывного
развития, включающего
определенные
языковые процессы,
в том числе и
создание новых
лексических
единиц. Этот
процесс получил
название
«словообразование».
Структура
каждого некорневого,
а так же многих
в настоящее
время корневых
слов представляет
собой итог
процесса образования
этих слов [36,
4].
По мнению Е.С
Кубряковой,
суть словообразовательных
процессов
заключается
в создании
новых наименований,
новых вторичных
единиц обозначения,
и коль скоро
такие наименования
являются словами,
термин «словообразование»
раскрывается
в буквальном
смысле, то есть
прежде всего
как наименование
процесса образования
слов».

Во втором
значении термин
«словообразование»
обозначает
раздел науки,
занимающейся
изучением
процессов
образования
лексических
единиц.

Основная
задача словообразования
заключается
в изучении
формальных,
семантических,
генетических
и других закономерностей
и особенностей
образования
новых лексических
единиц, возникающих
в процессе
развития языка,
который является
своеобразным
барометром
общественного
развития, чутко
реагирующим
на малейшие
изменения в
научной, политической
и другой жизни
общества.

Новое понимание
словообразования
как источника
не только готовых
названий, но
и правил их
образования
по определенным
моделям и схемам,
в соотношении
с экстралингвистическими
факторами,
позволило
значительно
углубить и
уточнить
представления
о механизме
словообразования
в соответствии
с определенными
принципами.

В последних
исследованиях
по словообразованию
(В.Г. Гак, В.Г. Колшанский,
В.З. Котелова,
Е.С. Кубрякова,
В.И. Заботкина,
В.Н. Иванов и
др.) специальный
акцент сделан
на установление
связи между
номинативной
и коммуникативной
функцией языка.

В связи
с этим оформились
новые области
лингвистической
науки о тенденциях
и проблемах
словообразовательных
процессов –
неологии. К ним
относятся,
например,
функциональная
лексикология
[13,6].
Функциональная
лексикология
ставит перед
собой задачу
выявить внутренние
закономерности,
которым подчиняется
выбор и адекватное
употребление
той или иной
лексической
единицы в каждом
конкретном
коммуникативном
акте. Установлено,
что функционально-прагматический
аспект должен
учитываться
при исследовании
новых слов и
значений.

Само появление
нового слова
диктуется
прагматическими
потребностями.
Отправитель
сообщения
выбирает из
наличного
лексического
тезауруса то,
что наилучшим
образом выражает
его мысли и
чувства. Если
в лексиконе
отправителя
такого слова
нет, то нередко
он видоизменяет
старую или
создает новую
лексическую
единицу [13,6]. Новые
лексические
единицы создаются
в процессе речи
как осуществление
говорящим
определенного
коммуникативного
намерения, а
не как единицы,
заранее планируемые
говорящим для
расширения
или пополнения
лексики.

Специалисты,
работающие
в этой области,
выделили в
качестве ключевого
вопроса неологии
обобщение и
систематизацию
теоретических
наработок,
построение
межпредметных
связей (как с
лингвинистическими,
так и с нелингвинистическими
науками), в
особенности
со словообразованием,
этимологией,
семасиологией,
лексикологией,
стилистикой,
социологией,
социо- и психолингвистикой
и т.д.

В области
неологии имеется
множество
нерешенных
как в теоретическом,
так и в практическом
плане проблем.
Большинство
авторитетных
в этой области
специалистов
признают наиболее
актуальными
следующие
направления
исследования:

Проблема
отнесения
новообразования
к неологизму,
как долго слово
должно употребляться
в языке, чтобы
считаться
неологизмом
и попасть в
словарь;

Определение
связи между
окказионализмом,
авторским
употреблением
лексической
единицы и
неологизмом;

Необходимость
создания особых
словарных
статей либо
помет, позволяющих
маркировать
неологизмы,
т.к. существующая
система крайне
неудобна и не
учитывает
социальной
дифференциации
языка, отсюда:

Нечеткость
в стилистической
характеристике
неологизмов,
а значит и в
вопросе об
отнесении к
неологизмам
слэнговых
единиц, профессионализмов,
терминов и
других пластов
лексики.

В связи с первой,
например, проблемой
достаточно
отметить, что
до сих пор нет
принципиально
единого мнения
в отношении
критериев
отбора материалов
(слов) для словарей
новых слов у
разных лингвистических
школ. Так, чтобы
включить слово
в словарь новых
слов Барнхарта,
необходимо,
чтобы оно
употреблялось
в течение одного
года, в то время
как в лексикографическом
центре Оксфордского
университета
этот срок в
пять раз больше,
что исключает
возможность
фиксации слов
– однодневок,
окказионизмов
различных
видов.

Однако
как отмечает
В.И. Заботкина
[13,13],
теория неологии
в англистике
еще не оформилась
как самостоятельная
наука, а тот
материал, а тот
материал, который
имеется в
распоряжении,
более 800 слов
в год по данным
Ф. Берчфильда
ставит перед
англистами
задачу не только
фиксации новых
слов, но и их
исследования.

Автор словаря
“Longman Register of New
Words” (Longman Group Uk Limited, 1989)
Д.Эйто включил
в свой словарь
все новые слова,
зарегистрированные
впервые в письменных
текстах (преимущественно
в прессе,
периодической
печати) в течение
периода с 1986 г.
по 1988 г. (3 года).

Автор не
менее фундаментального
и авторитетного
словаря новой
лексики “Bloomsbury
Doctionary of New Words” M. 1996
Джонотан Грин
включил в свой
словарь 2700 новых
слов, которые
вошли в употребление
с 1960г.. При этом
он отмечает,
что «стремился
охватить в
своем словаре
как можно больший
диапазон необходимых
слов» [64,V].

Слово и
способ его
употребления
должны были
войти в язык
в течение последних
тридцати лет.
Основная часть
словаря состоит
из неологизмов,
хотя в таком
словаре, считает
Д. Грин неизбежно
присутствуют
и старые слова,
которые стали
употребляться
в новом значении
(в терминах,
принятых у нас
– новый лексико-семантический
вариант слова).
Главным принципом
при включении
слова в словарь
было широкое
их употребление.
За основу был
взят британский
вариант английского
языка. В отличие
от автора словаря
новых слов
“Longman Register”
[57] Д.
Грин в качестве
иллюстраций
использовал
как можно больше
цитат, но не
примеров
первоначального
использования
того или иного
слова.

Автор [64]
обоснованно
не включил в
словарь ни
жаргон, ни сленг,
«ни бесконечно
разрастающиеся
запасы технических
терминов». В
то же время он
(как и все другие
авторы подобных
словарей) попытался
исключить
огромное число
временных слов,
понятий разового
пользования.
Он отмечает,
«я постараюсь
сосредоточить
свое внимание
на главных
кандидатах
стать фактами
языка, на тех,
кто выдержал
испытание
временем и
достиг статуса
общеупотребительных
слов» [64,V].

И временная
характеристика
и критерии
отбора лексики
для словаря
отвечает требованиям
практической
обработки
материала
нашего исследования,
поэтому остановив
свой выбор на
нем, мы на практике
убедились в
его удобстве,
гибкости и
функциональности.

Мы в этом
отношении в
своей работе
считали словари
новых слов,
изданные в
авторитетных
английских
изданиях, достаточным
источником
сведений о
новом слове,
несмотря на
то, что единого
принципа отбора
лексики для
подобных словарей
до сих пор нет.

В языке все
направлено
к определенной
цели – выражению
мысли. Поэтому
образование
языка можно
представить
себе как взаимодействие
духовного
стремления
обозначить
материал, требуемый
внутренними
целями коммуникации.

Появление
нового слова,
однако, диктуется
и прагматическими
потребностями.
Отправитель
сообщения
выбирает из
наличного
лексического
репертуара
то, что наилучшим
образом отражает
его мысли и
чувства. Если
в лексиконе
отправителя
такого слова
нет, он видоизменяет
старую и создает
новую лексическую
единицу. Как
справедливо
отмечает Г.
Брекли, новые
лексические
единицы создаются
в процессе речи
как осуществление
говорящим
определенного
коммуникативного
намерения, а
не как единицы,
заранее планируемые
говорящим для
расширения
и пополнения
лексики языка[13,14].

Прагматически
ориентированная
функциональная
лексикология
включает в круг
проблем своего
исследования,
кроме представленных
выше, так же
следующие:

уточнение
путей опознания
новых слов и
значений;

анализу
факторов их
появления в
соотнесенности
с прагматическими
потребностями
общества;

изучение
моделей их
создания и
ограничений
на их употребление;

разработка
принципов
отношения к
ним (их принятие
или нет) в различных
социопрофессиональных,
возрастных
и прочих группах;

лексикографическая
обработка с
указанием
прагматических
ограничений
на употребление
в различных
ситуациях
общения с учетом
социальной
дифференциации
языка.

В этом отношении
материал, выбранный
нами для исследования,
представляет,
на наш взгляд,
значительный
интерес.

Вспомним,
что появление
нового слова
– результат
борьбы двух
тенденций –
тенденции
развития языка
и тенденции
его сохранения.
Это обусловлено
тем, что «в языке
существует
довольно сильная
тенденция
сохраняться
в состоянии
коммуникативной
пригодности»
[28,23]. Однако для
того, чтобы
более адекватно
отразить,
воспроизвести
и закрепить
новые идеи и
понятия, язык
вообще, и лексика
в особенности,
вынуждены
перестраиваться,
порождать новые
единицы. При
этом появление
нового слова
не всегда вызвано
прямыми потребностями
общества в
новом обозначении.
Зачастую неологизм
– это, результат
устранения
аномалии, или
результат новых
ассоциаций
и т.д., то есть
при создании
неологизма
зачастую действуют
только внутриязыковые
стимулы.

Как установлено,
в общем плане,
появление
нового слова
в языке диктуется
прагматическими
потребностями.
Отправитель
сообщения
выбирает из
наличного
лексического
тезауруса то,
что наилучшим
образом выражает
его мысли и
чувства. Если
в лексиконе
отправителя
такого слова
нет, то нередко
он видоизменяет
или создает
новую лексическую
единицу. Лингвистами
установлена
статистическая
закономерность
прироста новых
слов в тексте,
которая тесно
связана с содержанием
текста, а так
же с его прагматической
установкой.
В последнее
время исследования
новой лексики
все чаще делают
вывод о необходимости
выявления
закономерностей
содержательной,
в том числе
прагматической,
обусловленности
появлений новых
слов в тексте.

В этом отношении
прагматические
соображения
писателя, художника
слова – и сходны
и различны.
Функциональный
стиль художественной
литературы,
в силу своей
своеобразной
функционально-коммуникативной
задачи, занимает
особое место
в системе
общелитературного
языка, имеет
особый социальный
статус в говорящем
коллективе.
С одной стороны,
в данном стиле
осуществляется
осознанный
и целенаправленный
отбор средств
языкового
выражения, и
в том числе,
лексики, словаря:
предпочтение
отдается нормативным,
проверенным
временем и
рассчитанным
на определенную
временную
перспективу
единицам языка
(литературная
норма).

С другой
стороны, писатель
стремится к
выражению
наиболее точному,
емкому и компактному.
Однако он действует
в рамках в высшей
степени своеобразной
функционально-коммуникативной
разновидности
речи.

Принципиальная
характеристика
художественной
литературы
– ее образность.
Свободное и
целенаправленное
словотворчество
– принципиальный
атрибут художественной
литературы.
Поэтому он в
соответствии
с общими
противоборствующими
тенденциями
в языке, с одной
стороны, тщательно
соблюдает нормы
общелитературного
письменного
языка, с другой
стороны, стремится
к наиболее
точному, емкому
и компактному
выражению
мысли.

Однако в связи
с принципиальной
установкой
художественного
творчества
на знак, означающее,
художник слова
практически
безгранично
свободен в
выборе средств
языкового
выражения. В
отношении
словообразования,
авторская
свобода словотворчества,
предстает как,
неограниченная
рамками наличествующего
словарного
тезауруса,
свобода создания
новых лексических
единиц, природа
которых так
же требует еще
специального
лингвистического
обоснования
и уточнения.

Таким образом,
в плане словообразования,
индивидуальное
авторское
словотворчество
художников
слова, писателей
предстает как
в принципе
неограниченная
свобода создания
новых лексических
единиц в соответствии
с общими, существующими
в данное время
тенденциями
активного
продуктивного
словообразования
в языке и на
основании
имеющихся
продуктивных
словообразовательных
моделей. Общие
потенции
индивидуального
авторского
словотворчества,
в том числе и
словообразовательные
потенции –
неограниченны.
Иначе говоря,
применительно
к нашей проблеме,
в художественной
литературе
новые лексические
единицы в принципе
могут реализовываться
бесконечно
широко, в каких
угодно объемах.

В этом отношении
особая иллюстративная
ценность
художественной
литературы
как материала
для исследования
активности
и продуктивности
словообразовательных
моделей – бесспорна.

Более того,
именно здесь,
в художественной
литературе,
в значительной
степени перекрещиваются,
фокусируются
и социально
ориентированные
прагматические
мотивировки
и собственно
языковые механизмы
продуктивных
словообразовательных
процессов.

Писатель,
автор, очевидно,
будет стремиться
к преимущественному
созданию и
употреблению
наиболее
коммуникативно
оправданных
и доступных
читателю новых
слов, стремясь
сделать свое
произведение
понятным широкому
читателю. Однако
наряду с этими
внешними,
социально-обусловленными
соображениями,
у него как у
художника слова
всегда и обязательно
присутствует
внутренняя
установка на
самовыражение,
на оригинальность,
образность,
игру слов. Из
этих соображений
он, очевидно,
будет пользоваться
для создания
своих емких,
оригинальных
и образных
новообразований,
теми словообразовательными
средствами,
которые в силу
своей активной
продуктивности
легкоузнаваемы
и доступны
читателю.

В этой связи
следует отметить
полное совпадение
словообразовательных
тенденций в
английском
языке с индивидуально-авторскими
образованиями,
обнаруженными
нами в процессе
анализа материала.

Как отмечают
лингвисты
[13,30],[43,7]
в сфере морфологического,
и в частности,
суффиксального
словообразования
основным продуктивным
суффиксом в
настоящее время
является суффикс
–er.
На основе
сложнопроизводной
модели + суффикс
–er
создано значительное
число английских
неологизмов
в последние
15-20 лет:
baby-boomer, ребенок,
родившийся
во время послевоенного
демографического
взрыва (в настоящее
время поколение
baby-boomers выросло
в yuppies и
yumpies,
пройдя в 70-е годы
через период
me- generation (me - decade)
десятилетие,
характеризующееся
поисками
самовыражения
и личного успеха);
page-turner –
чрезвычайно
интересная
книга; all-nighter
– нечто, длящееся
всю ночь, например,
занятия во
время сессии.

В полном
соответствии
с этой тенденцией
продуктивность
данной суффиксальной
модели в художественной
прозе чрезвычайно
высока, практически
неограниченна.
В свое время
еще Г. Марчанд
отмечал «… мы
можем образовать
агентивное
существительное
с суффиксом
–er
практически
от любого глагола,
употребительного
в языке» [70,18].
В настоящее
время данный
словообразовательный
суффикс не
теряет своей
продуктивности,
в том числе в
рамках исследуемой
разновидности
речи. При этом
модель с суффиксом
–er
по своей структуре
распадается
на две модели:
производную
V(N) +er (например,
beginner) и
сложнопроизводную
N+N (+er); N (adv) +V +er (например,
party-giver, advice-giver, early-riser).

Приведем в
качестве примеров
материал из
художественных
произведений:

My grandfather was
known as a gay social man and a party-giver.
(I. Murdoch The Sea! TheSea! p. 117)

Barbara sighed. She
said softly, “I am a great disappointer,
aren’t I?”. (A. Hailey Wheles, p.155)

Oh well? Parish gossip?
You know. You can’t keep anything private in this parish. A
lot of regular old chattermaggers
we are, I am afraid. (I. Murdoch. The Time of the angels, p.83)

I know what sort of
person you are, I’ve read about you. You’re a rotten
man. A shit, a destroyer,
you’re filth. (I.
Murdoch.
The Sea! The Sea! p.291)

Was she a hooker,
trying to scare up some business?
(D.Brown. Shadows of Steel. p.102)

Sure, there’s a
«reverse
Status»
syndrome which is popular, but it adds up to what it always did –
individual trying to be different or superior. Even a dropout who
doesn’t wash is a status
seeker of the
kind.» (A.
Hailey. Wheels, p. 233)

В последнем
примере seeker
не совпадает
со значением
аналогичного
неологизма,
имеющего значение
– a person, who wants
and is going to be Christian, but doubts in some points of the
religion (сочувствующий
вере)

Hailey употребил
seeker
в совершенно
ином, не словарном
общеупотребительном
значении –
очевидно, что
это единичное
авторское
употребление
имеет ярко
выраженные
коннотации
иронии и обозначает
человека, всячески
ищущего возможности
продвинуться
по службе.

В связи
с подобными
авторскими
новообразованиями,
широко представленными
в художественной
прозе, можно
в предварительном
плане предположить
следующее.
Авторы, писатели,
употребляя
продуктивные
модели для
своих новообразований,
стремятся быть
предельно
доступными
и понятны читателю.
Кроме того
известно, что
любой языковой
штамп по принципу
близких ассоциативных
связей, легче
всего актуализируется
[26,127].
Наше предположение
представляется
еще более
убедительным,
если мы примем
во внимание,
что данная
словообразовательная
тенденция не
является атрибутом
индивидуально-авторского
стиля какого
либо определенного
писателя по
сравнению с
другими. Свободное
словообразование
на основе данной
суффиксальной
модели широко,
практически
не ограниченно
используется
всеми из проанализированных
авторов. Таким
образом, она
имеет общее
распространение.

Важным
вопросом в
рамках нашего
исследования
является так
же вопрос о
том, как создается
новое слово.
Установлено,
что в акте первичного
«крещения»
объекта участвует
определенный
индивидуум.
В структуре
акта номинации
в качестве
отправного
пункта оказывается
сложное переплетение
интенций говорящего
и его личных
смыслов, то
есть индивидуальное
смысловое
задание говорящего
[16,4].

Человек
создающий новое
слово (originator)
стремится к
индивидуализации
и оригинальности.
Затем слово
проходит несколько
стадий социализации
(принятие его
в обществе) и
лексикализации
(закрепление
в языковой
системе). Слово
воспринимается
посредниками
(purveyors),
которые распространяют
его среди масс.
Это, как правило,
преподаватели
университетов,
школьные учителя,
репортеры,
работники
средств массовой
информации.
Слово фиксируется
в периодической
печати. Очередная
стадия социализации
– принятие
слова широкими
массами носителей
языка. Далее
идет процесс
лексикализации,
а затем – приобретение
навыков адекватного
употребления
нового слова,
то есть приобретение
коммуникативно-прагматической
компетенции
носителями
языка.

Условно
«цепочку
неологизации»
объекта действительности
можно представить
следующим
образом:

Человек
создающий

новое слово

(originator
- Найда)

Социализация
слова

(принятие
его

в обществе)

Лексикализация
слова

(закрепление
его в

языковой
системе)

Процессы социализации
слова и его
лексикализации
происходят
через взаимодействие
посредников
(например: учителей,
репортеров,
актеров, через
средства массовой
информации
и т.д. и т.п.)

Сравните с этим
так же следующую
точку зрения
видного английского
лингвиста и
лексикографа
Ч. Барбера: “…
Sometimes a new word is produced by a single speaker only, in some
special situation. And never occurs again; such a nonce-word has
little importance. Sometimes a word produced by a single speaker is
taken up by a small group, like the family, or a coterie of friends,
or the stuff of an institution, and persist there for a time without
gaining any wider circulation; many small groups have such private
words, and they rarely impinge on the community as a whole.
Sometimes, however, a word is invented or introduced by a number of
different people independently, because the social and linguistic
climate favours this development, and such a word is much more likely
to gain general acceptance… A new word, whether the product of
one person or many, may have the luck to be popularized by the press
or the wireless, or to be adopted as a piece of exact terminology by
some official body; or it may just spread through the community
because it satisfies some need in the speakers, until it becomes an
accepted part of the language, and eventually gets through to the
lexicographers and is immortalized in a dictionary”[71,22-23].
С целью установить
роль художественной
прозы, вернее
писателей,
художников
слова в этом
процессе мы
подвергли
сплошному
анализу словарные
статьи солидных
словарей новых
слов [57],[64] в
сопоставлении
с новой лексикой,
представленной
в современной
художественной
литературе.

Как мы и предполагали,
несмотря на
богатство,
разнообразие
и оригинальность
лексических
новообразований,
представленных
в художественной
прозе, практически
ни одно из них
в дальнейшем
не стало фактом
языковой системы,
оставаясь
фактом речи
[31], словами на
один раз.

Однако, анализ
материала в
этом направлении
позволил прийти
к другим интересным
выводам в плане
становления
и упрочения
новой лексической
единицы в языке.
Оказалось, что
современные
художественные
произведения
играют значительную
роль во второй
стадии неологизации
объекта действительности,
названной
условно как
стадия социализации
слова (принятие
его в обществе).
Разумеется,
во многих отношениях,
закрепление
новой лексической
единицы в языке
обусловлено
фактами
экстралингвистическими
– в тех случаях,
когда новое
явление, факт
остается в
жизни, закрепляется
в общественной
практике людей,
естественно
он закрепляется
вместе с лексической
единицей, его
обозначающей.
В этом отношении
показательна
судьба нового
слова Thatcherese
- политическая
демагогия речей
М. Тетчер. Оно
было очень
популярно
достаточно
долгий период
времени (пребывание
М. Тетчер в должности
премьер министра
Великобритании).
Однако, как и
предполагали
лексикографы,
слово это вышло
из употребления
сразу же, как
только М. Тетчер
оставила должность.
Однако, в этом
плане современная
художественная
литература
является косвенным
показателем
будущих перспектив
новой лексики.
Волнующие
актуальные
проблемы и
конфликты
современности
объективно,
составляя
тематику
художественной
прозы, немедленно
сопровождаются
новой лексикой.

Этот пример
еще раз подтверждает,
что от традиционных
канонических
слов неологизмы
отличаются
особыми связями
со временем,
которые фиксируются
коллективным
сознанием.

Новыми словами
лексикологи
и лексикографы
считают единицы,
которые появляются
в языке позднее
какого-либо
временного
предела, полагаемого
за исходный.
Так некоторые
исследователи
считают таким
пределом конец
II мировой
войны. Другие
связывают
появление новых
слов с освоением
космоса и определяют
границу1957г. –
годом запуска
первого спутника
[13.16]. Вспомним
как обосновал
границу автор
словаря “Dictionary
of new Words” Д. Грин «Я
исходил из
общего представления,
которое было
широко распространено,
что «Шестидесятые»
стали новой
эрой в западном
обществе».
Черты этой
новой эры были
отражены в
словаре. Я надеюсь,
это можно увидеть
в словах, которые
я привожу ниже»
[64,V-VI].

Таким образом,
критерий неологизма,
с одной стороны,
произволен,
с другой –
объективен.

Крупные современные
прозаики объективно
не могут оставаться
в стороне от
социальной
тематики, от
злободневных
проблем, волнующих
современного
читателя.
Соответственно,
такие темы как
движение за
сохранение
окружающей
среды, жизнь
молодежи, незаконные
операции финансовых
магнатов, военные
агрессии, которые
являются особенно
актуальными
атрибутами
общественной,
политической
и культурной
жизни последних
двух десятилетий
основными
поставщиками
новой лексики
в английском
языке [57,Introduction],
находят свое
место и в произведениях
крупных современных
писателей таких
как A. Hailey, I. Murdoch, J
Fowles, J.D. Salinger.

Интересно
отметить, что
в словаре Д.
Грина “Dictionary
of new Words” [64] почти
половина, 48% новой
лексики, представлена
иллюстративным
материалом
из современной
англоязычной
художественной
прозы. Это еще
раз подтверждает
наш тезис о
том, что художественная
литература
– важнейшая
и необходимая
ступень социализации
новой лексической
единицы, которая
является решающим
сигналом о том,
останется ли
новое слово
в языке и закрепится
ли оно в языковой
системе.

Именно с этим
связано широкое
употребление
в их произведениях
новых слов,
обозначающих
новые явления
социальной
жизни; таких
как:

green (сторонник
движения зеленых):
I am one of the greens
-Titus said (I. Murdoch The Sea! The Sea! p. 247)

shipyard protesters
– противники
того, чтобы в
морских верфях
ставились на
якорь корабли
военного назначения
(Иранская война):
Two years earlier it had been in mothballs in a Russian shipyard in
Nikolaev, Ukraine, abandoned and heavily cannibalized for scrap
steel, coiring, even been set on fire by shipyard
protesters. (D. Brown. Shadows of
Steel. p.151)

Сюда относятся
такие неологизмы
как; plastic bags, ecological
control, photochemical smog, audit, odometer, after market (A.
Hailey); LSD, bad trip (I. Murdoch).

arms for hostage deals – операции
по захвату
заложников,

protein drink – белковый
напиток,

honey bucket – сосуд,
приспособленный
для отправления
нужды в военных
самолетах,
вместо туалета,

mikrowave oven – микроволновая
печь,

positron field – позитронное
поле (D. Brown).

Особенно широк
пласт подобной
новой лексики
в отличии от
окказиональных,
авторских слов
на один раз в
романе Дейла
Брауна, который
описывает
события Иранской
войны, совсем
не отделенной
никакой временной
дистанцией
от сегодняшнего
читателя. Мы
являемся и в
жизни современниками
этих событий.
В этом случае
особенно очевидно,
что подобная
новая лексика,
отражающая
новые явления
действительности
в контексте
художественного
произведения
функционируют
практически
так же, как и в
других сферах
коммуникации.

Мы еще раз убеждаемся
в том, что очень
часто трудно
предсказать
останутся ли
новые слова
типа shipyard protesters,
arms for hostage deals, honey bucket и т.п.
в языке, будут
ли зафиксированы
словарями, в
отличии от
упомянутого
выше когда-то
популярного
Thatcherese.

В соответствии
с точкой зрения
функциональной
лексикологии,
неологизм, как
и любая другая
лексическая
единица, должен
отвечать определенным
требованиям,
выполнение
которых и позволяет
отнести данную
лексическую
единицу к этой
группе слов.
Эти требования
таковы:

связь
новообразования
со временем,
фиксируемая
коллективным
сознанием
(«новые слова
– слова появившиеся
позднее какого-либо
предела»),

наличие
у этого слова
временной
коннотации
новизны

Существует
много определений
неологизма.
Каждый специалист
трактует этот
термин по своему.
Приведем например
определение
В.Г. Гака, который
считает, что
единицей эволюции
языка является
изменение
номинации, то
есть соотношение
между означаемым
и означающим.
По мнению В.Г.
Гака, возможны
четыре элементарных
изменения в
процессе номинации:
использование
данного знака
для обозначения
нового объекта,
введение нового
знака для обозначения
объекта, уже
имеющегося
в языке;
введение
нового знака
с новым обозначаемым
и неупотребление
знака в связи
с дезактуализацией
обозначаемого.
Таким образом,
неологизм –
это новое слово,
новое либо по
форме, либо по
содержанию,
либо и по форме
и по содержанию.
Следовательно,
в вокабуляре
неологизмов
можно выделить:

1. собственно
неологизмы
(новизна формы
сочетается
с новизной
содержания):

audiotyping
– аудиопечатание;

telecommuting
– работа на
дому с использованием
электронной
почты;

2. трансноминации,
сочетающие
новизну формы
слова со значением,
уже передававшимся
ранее другой
формой:

Big C-
рак;

Sudset
– мыльная опера;

Furphy –
беспочвенный
слух;

3. семантические
инновации или
переосмысления
(новое значение
обозначается
формой, уже
имевшейся в
языке):

short
– немного выпивки;

ivories
– зубы.

Распределение
новых лексических
единиц среди
этих типов
крайне неравномерно.
Это зависит,
прежде всего,
от развития
НТР (слова
преимущественно
первой группы),
а так же от
необходимости
дать новое,
более эмоциональное
имя предмету,
уже имеющему
нейтральное
наименование
(слова преимущественно
второй и третьей
группы).

Эта классификация
неологизмов
не отражает
способ создания
новых слов, а
предполагает
основой считать
способы появления
неологизмов
(функциональный
аспект новой
лексики).

Производство
новых лексических
единиц происходит
по определенным
словообразовательным
моделям, исторически
сложившимся
в данном языке.
При этом одной
из ключевых
проблем словообразования
является проблема
продуктивности
модели или
способа словообразования.

К настоящему
времени бесспорными
установленными
признаками
деривационных
отношений
признаны
производность
по форме и
мотивированность
по содержанию.

Современный
английский
язык располагает
многими способами
образования
новых слов, к
числу которых
относятся
словопроизводство,
словосложение,
конверсия,
сокращения,
адъективизация,
субстантивизация,
обратное
словообразование,
лексико-семантический
способ, чередование
звуков и перенос
ударения в
слове (фонологический
способ) и т.д.
и т.п. Однако
не все перечисленные
способы используются
в одинаковой
степени, и удельный
вес каждого
из них в словообразовательном
процессе неодинаков.
Такие способы,
как словопроизводство
и словосложение,
дают основное
количество
новообразований.

По данным
В. Н. Иванова,
с их помощью
создается 88%
новых слов (из
3000 исследованных
слов). Другие
же, например
конверсия,
лексико- семантический
способ, образуют
новые слова
в меньшем количестве,
и, наконец, третьи,
к числу которых
можно отнести
чередование
звуков и перенос
ударения в
слове, малопродуктивны
и в настоящее
время почти
не используются,
переходя в
разряд исторических
способов СО.
В связи с этим,
принято выделять

малопродуктивные
аффиксы

продуктивные

аффиксы,
обладающие
так называемой
«абсолютной
продуктивностью»,
т.е. такой способностью
словопроизводства,
при которой
аффикс имеет
минимальные
ограничения
в сфере своего
применения
в качестве
словообразовательного
элемента.

Продуктивность,
как известно,
является одной
из главных
характеристик
самых различных
языковых единиц.
Особое значение
приобретает
продуктивность,
в частности,
при характеристике
словообразовательной
модели, являющейся
центральным
механизмом
в создании
новых слов. Так
как в словообразовании
понятие продуктивности,
кроме моделей,
распространяется
и на аффиксы,
основы, т.е.
словообразовательные
элементы, а так
же на способы
словообразования,
семантика
самого слова
«продуктивность»
очень широка.
Возможно, именно
этот факт и
стал причиной
того, что по
отдельным
аспектам этого
понятия и даже
по его основным
характеристикам
единого мнения
среди исследователей
не существует.

Важно отметить,
что в теории
словообразования
«продуктивность»
имеет синонимический
термин –
«словообразовательная
активность»,
под которой
подразумевается
способность
того или иного
образования,
например
словообразовательного
элемента,
образовывать
новые слова.
Модель, аффикс,
основа могут
быть активны
в создании
новых слов и,
наоборот, могут
быть пассивны,
т.е. с их помощью
образуется
незначительное
количество
слов или не
образуется
совсем. Область
применения
этих двух терминов
такова:

Продуктивность
соотнести с
моделью или
способом образования
слов (словосложение,
конверсия и
т.д.);

Словообразовательная
активность
– с аффиксами,
полуаффиксами,
основами – со
словообразовательными
элементами
языка.

Таким образом
продуктивными
следует считать
такие модели,
по которым на
данном этапе
развития языка
образуются
новые слова.

А под ПРОДУКТИВНОСТЬЮ
соответственно
имеется в виду
то число слов,
которое возникло
за период
существования
в языке данного
словообразовательного
аффикса, и
частотность
появления
новообразований
с данным аффиксом
в данный отрезок
времени.

Возвращаясь
к отмеченному
ранее, следует
подчеркнуть,
что словопроизводство
и словосложение
как способы
создания новых
слов, таким
образом, являются
наиболее
продуктивными,
а значит основными
способами
английского
словообразования,
и их изучение,
безусловно,
будет в большей
степени способствовать
выявлению
внутренних
законов и тенденций
развития
словообразовательного
процесса.

Другой
своеобразной
особенностью
английского
словообразования
является его
преимущественно
именной характер,
на что указывает
ряд исследований.
Так, Ч. Поттер
отмечает
предпочтительность
использования
и образования
в английской
речи существительных
по сравнению
с глаголами
и даже называет
это явление,
распространенное
в современном
словоупотреблении,
noun desease
–«заболеванием
существительными».
Естественно,
это накладывает
свой отпечаток
и оказывает
влияние на
процесс словообразования,
в котором именная
номинация
преобладает
над другими
видами номинации.
Так, по данным
В.Н. Иванова,
92% всех новообразований
в исследованном
им корпусе слов
падает на именное
словообразование,
остальные 8%
распределяются
между глаголом
(7%) и другими
частями речи
(1%). Безусловно,
приведенные
данные требуют
дальнейшей
проверки на
большем количестве
материала, но
и эти цифры
достаточно
убедительно
указывают если
не на окончательные
выводы, то на
тенденцию
развития
словообразовательного
процесса.

Именной
характер присущ
так же и словопроизводству
и словосложению,
достаточно
указать на
значительное
количество
продуктивных
моделей имен
существительных
и прилагательных
и сравнительно
ограниченное
число их у глаголов,
наречий и других
частей речи.

Таким образом,
в общем плане
об активной
словообразовательной
модели, ее
продуктивности
судят обычно
по наличию и
количеству
созданных на
ее основе
новообразований.

Очень
подробную
классификацию
неологизмов
с учетом продуктивности
способов
словообразования
предложил Луи
Гилберт [13,19]

Он предлагает
выделить
следующие
группы неологизмов
по способу
создания:

I.
Фонологические
неологизмы,
которые создаются
из отдельных
звуков или
своеобразных
конфигураций
звуков.

В этих
новообразованиях
чувствуется
некоторая
искусственность.
Подобные сочетания
звуков нередко
сочетаются
с морфемами
греческого
или латинского
происхождения.
Примерами таких
слов могут
служить названия
полимерных
волокон, изобретенных
в последние
десятилетия:
polysterol, nylon, etc. Или
термины, используемые
в физике, химии,
оптике, других
науках:

Polychromatic
– многоцветный

Monochromatic
– одноцветный.

Такие неологизмы
носят название
собственно
фонологических
неологизмов.

В эту же группу
входят слова,
образованные
от междометий
(отмеждометийные
неологизмы):

zizz
(короткий
сон) – от имитации
звука, издаваемого
во сне;

to
buzz (звонить
по телефону)
– от имитации
работы телефонного
зуммера.

Как видим,
основа отмеждометийных
неологизмов
– импликация
звуков и звукоподражаний.

И, наконец,
к этой же группе
условно относятся
новые междометия
типа:

Yech или
yuck – междометия,
выражающие
сильное отвращение;

Wow
– восторг, удивление;

Ouch!
– вскрик от
несильной боли;

Oops!
– вскрик, когда
человек что-нибудь
роняет.

Заимствование.

Неологизмы
этой группы
относятся к
сильным неологизмам.
Общей тенденцией
для них является
то, что они обладают
фонетической
дистрибуцией,
не характерной
для английского
языка. У них
отсутствует
мотивация, они
обладают нетипичным
для английского
языка морфологическим
членением.
Заимствования
можно разделить
на четыре группы:

1. Собственно
заимствования.
Основной язык
– источник этих
неологизмов
– французский.
Новой тенденцией
является рост
заимствований
из африканских
и азиатских
языков, особенно
из японского.
Неологизмы
этой категории
чаще всего
передают понятия
в области культуры:

discotheque,
cinematheque.

Общественно-
политической
жизни:

The Duma – Дума,

Повседневной
жизни:

Petit dejeuner-
небольшой
завтрак

Ryokan
– риокан (гостиница
в традиционном
японском стиле)

Науки и техники
и т.д.

2. К этой
группе относятся
варваризмы
– неассимилированные
или слабоассимилированные
в английском
языке единицы,
отличающиеся
наибольшей
степенью новизны,
например: dolče
vita (ит.), perestroika,
glasnost.

3. К третьей группе
относятся
ксенизмы. Это
неологизмы,
отражающие
реалии, специфику
быта страны
– источника,
несвойственные
языку акципиенту,
например:

kung-fu
(кунг-фу),

ninja
– ниндзя,

guro
– тип бутерброда.

Ксенизмы составляют
14% от всех заимствований
и обладают
большей степенью
новизны, нежели
варваризмы.

4. Кальки формируют
четвертую
группу. За последние
25 лет количество
калек в английском
языке резко
уменьшилось.
Заботкина
выделяет всего
три наиболее
употребительные
кальки – неологизма:

dialogue of the death
(от фр.
Dialogue des sourds) – дискуссия,
в которой участники
не обращают
внимания на
аргументы друг
друга;

gliding time (от
нем. glietzeit)-
скользящий
график;

photonovel
(от исп. photonovelа)
– фотороман,
роман, состоящий
из фотографий,
обычно с диалоговыми
вставками в
стиле комиксов.

III.
Морфологические
неологизмы,
созданные по
образцам,
существующим
в языковой
системе, и из
морфем, имеющихся
в данной системе.
Здесь так же
выделяют несколько
групп.

1. Аффиксальные
неологизмы.
Аффиксальные
единицы составляют
24%, по данным
Кэннона, всех
новообразований
и в незначительной
степени уступают
сложным словам.
Число аффиксов,
используемых
при образовании
новых слов, и
их дистрибуция
в настоящий
момент крайне
богаты и разнообразны.
За последние
25 лет в образовании
новых слов было
использовано
103 суффикса, 127
префиксов и
полупрефиксов.
Естественно,
что наибольшей
степенью новизны
обладают единицы,
созданные с
помощью новых
аффиксов и
полуаффиксов.
Их немного:
-on, - ase, -sd, -nik,
-mansship, eco-,mini-, maxi-, mega-, cine-, -oholic, -gate-,
-natcher, dtal-a-, flexi-, apses-.

Характерная
черта современных
аффиксов заключается
в том, что они
строго терминологизированы
и закреплены
за определенной
научно- технической
сферой (напр.,
muson
– элементарная
частица, histosol
– влажные почвы,
nudnik
– нудный человек,
penmanship
– писательский
стиль, ecological
– экологический,
mini - bikini).

Многие
словообразовательные
модели являются
результатом
вычленения
из неологизмов
словообразовательных
элементов, т.о.
аффиксы расширяют
свое значение
или изменяют
его, например:
aholic,
вычлененный
из неологизма
norkaholic
(от весьма
распространенного
слова alckaholic),
расширил свое
значение и
обозначает
одержимость
чем- либо: bookaholic,
chocoholic, coffeholic, по
этому же принципу
расширились
и изменились
значения следующих
словообразовательных
единиц – super-,
counter-, anti-, -ism.

2. Словосложение.
В последние
десятилетия
роль словосложения
значительно
возрастает.
А количество
моделей за
редким исключением
остается тем
же. Наиболее
распространенной
моделью является
:

N + N -> N или A + N -> N,
например:

high – rise –
многоэтажный
дом

cloth – cap
– рабочий

ratflink
– предатель

hard – line –
бескомпромисная
точка зрения

earthday
– земные сутки.

Увеличивается
количество
слов, где первый
компонент –
имя собственное:

Reaganomics
– рейганомика,
политика Рейгана,
придерживание
его стиля
управления.

Другой моделью,
обладающей
повышенной
степенью
продуктивности
является следующая:

Part
II + A

laid – back
- расслабленный.

Слова этой
модели чаще
всего можно
встретить в
ситуациях
неформального
общения. При
всей своей
актуальности
модель не является
новой, т.к. наличие
в сложных словах
причастных
и герундиальных
форм восходит
к древнеанглийскому
периоду.

Многочисленную
группу составляют
слова, образованные
при помощи
глагола с послеслогом
по модели:

V +
PP

Употребление
слов, построенных
по этой модели
так же ограничено
рамками ситуаций
неформального
общения.

warm – up –
разогревать
мышцы посредством
физических
упражнений;

be – in
– дружеская
встреча;

a write – off –
вышедший из
употребления;

lie – in
– лежачая
демонстрация
протеста;

a pay out –
выплата.

Усиливается
тенденция
образования
многокомпонентных
комбинаций.
Более 500 единиц
(12% всех сложных
слов по данным
Заботкиной)
состоит из трех
компонентов:

middle-of-the-read –
умеренный;

head-to-head
– борющиеся
врукопашную;

easy-to-use –
удобный, легкий
в употреблении;

do-it-yourself-
сделай сам.

Это были
традиционные
модели. Но в
настоящее время
в английском
языке появились
новые модели
словообразования,
вот самые
продуктивные
из них:

Abbr +
N -> N, например
:

T-shirt
- тениска;

B-ball
- баскетбол;

V-ball
- волейбол.

N +
Numeral -> N

Catсh 22 –
a directive that is impossible to obbey violating somebody,
or some other,
equally important – уловка
22 (самое широкое
употребительное
новообразование,
появившееся
в языке после
выхода сатирического
романа Дж. Хеллера
“Catch 22”
- “Поправка
22”

Participle +
N ->
A

off-the-shelf –
готовый
к употреблению

N
+ Particle ->
A

hands-on –
практический

Можно
встретить и
более сложные
модели, например:

N
+ Prepositional Phrase +
N ->
N

right
– to – work law

3.Конвертированные
неологизмы.
Модели конвертируемых
неологизмов
N->
V и V
-> N значительно
снизили свою
активность.
Это связано
с тем, что в
английском
языке существительные
легко образуются
от глаголов
путем аффиксации.
Это также свойственно
и глаголам,
например:

a seeker – a
person,
who wants and is going to be a christian,
but doubts in some points of
the religion – сочувствующий,
верующий.

Для конвертируемых
неологизмов,
так же как и
для неологизмов,
образованных
путем аффиксации
и словосложения,
характерна
тенденция к
образованию
многокомпонентных
структур типа:

work-to-rule
(пример Заботкиной)
– выступление
рабочих с
требованиями
соблюдать все
пункты трудового
договора.

Помимо
основных моделей
образования
конвертируемых
неологизмов
N ->
V
и V
-> N
существуют
и другие, например:

Prefix ->
N
or A

hyper -
взволнованный;

maxi –нечто
большого размера,
или:

Abbr ->
V, например:

R.S.V.P.
(от фр. Responder
sil vous plait) – ответьте,
пожалуйста
(в письмах).

Чтобы определить
суть конверсии,
вновь обратимся
к рассмотренным
моделям.

N
(неод.) -->
V. При образовании
неологизма
по этой схеме
происходит
приглушение
семы “предметность”
и добавление
семы “действовать
посредством
предмета”
(to cassette – ставить
кассету в
магнитофон),
а при образовании
неологизмов
по модели N
(одуш.) -->
V происходит
приглушение
семы “лицо”
и добавление
семы “действовать
подобно лицу”
(to butterfly –
летать по городу
без цели подобно
бабочке) и т.д.

Таким
образом, суть
конверсии как
способа образования
неологизмов
можно свести
к следующему:
при конверсии
происходит
обогащение
содержания
понятия, т.е.
добавляются
новые семы.

4. К четвертой
группе морфологических
неологизмов
относятся
сокращения.
Сокращения
являются наиболее
продуктивным
в последние
десятилетия
и регулярным
способом образования
морфологических
неологизмов.
Этот способ
является наглядным
примером, отражающим
тенденцию к
рационализации
языка, к экономии
языковых усилий.
Выделяют четыре
вида сокращений:

неологизмы-аббревиатуры.
Чаще всего
аббревиации
подвергаются
технические
термины и обычно
аббревиатуры
употребляются
чаще, чем термины:

E.V.A.(extra
vehicular activity) – работа
в открытом
космосе;

R.E.M. (rapid
eye movement) – движение
глаз во время
фазы быстрого
сна.

Как правило,
аббревиатуры
произносятся
по буквам.

Неологизмы
- акронимы:

WAY (world
Assembly of Youth) – международная
ассамблея
молодежи;

NORAD (North
American Air Defence Commanol) –
командование
североамериканских
ВВС.

неологизмы-усечения
составляют
самую большую
группу (включая
и акопы-усечения
финальной
части слова)

Doc ->
Doctor – доктор,
врач

слияния.
Среди неологизмов
последних
десятилетий
намечается
тенденция к
увеличению
единиц этого
типа. Среди
них преобладают
частичные
слова-слитки,
т.е. слова, в
которых соединяются
усеченный
элемент одного
слова и полная
форма другого
слова:

work + alchoholic ->
workaholic

Addi +
Dasster ->
Adidas

Europe +
televizion ->
Eurovizion.

Основная
масса слов-слитков
используется
в средствах
массовой информации
и в рекламе.
Они привлекают
внимание и
оказывают
определенный
эффект на читающего
в силу своей
свежести и
неожиданности.

Итак, здесь
было рассмотрено
несколько
основных способов
образования
неологизмов
в английском
языке. Неологизмы,
образованные
разными способами,
обладают разной
степенью
неологичности.
Фонологические
неологизмы
и заимствования
обладают высокой
степенью коннотации
новизны и могут
быть отнесены
к “сильным
неологизмам”.
Морфологические
неологизмы
“неологичны”
в меньшей степени.
Главное, что
отличает их
от фонологических
неологизмов
и заимствований-
более высокая
степень расчлененности
и мотивированности,
а также наличие
в большинстве
из них имплицитной
предикативной
связи (внутренней
предикации).

Автор современного
авторитетного
словаря новых
слов Дж. Эйто
в предисловии
к своему словарю
[57] указывает
иное соотношение
продуктивности
языковых моделей
с учетом социальных
сфер функционирования,
языка наиболее
значимых в
отношении
создания новой
лексики.

В качестве
основной социальной
сферы, как источника
новой лексики
он указывает
политическую
жизнь Великобритании,
особенно периода,
когда правительство
возглавляла
М. Тетчер. Другим
решающим фактором,
из области
международной
политики, послужившим
значительным
источником
новой лексики,
он считает
эпоху перестройки
в России. Следующим
по значимости
он выделяет
сферу финансов
и бизнеса, далее
идут сферы
медицины, охраны
здоровья. Затем
– компьютеры.
Следующей
сферой жизни
и быта, активно
поставляющей
новую лексику
он определяет
как заботу о
своей внешности
(obsession with appearances).
Затем идет
криминальный
мир. Особо отмечает
эвфемизмы как
источник новой
лексики. В отличие
от Д. Грина, Эйто
включает в свой
словарь новую
научную и техническую
лексику.

Таким
образом, все
предложенные
классификации
объективно
имеют много
общего. Классификация
Дж. Эйто представляется
нам наиболее
приемлемой
в силу ряда
преимуществ:
лингвистическая
обоснованность
и системность,
четкая
функционально-прагматическая
ориентация,
современность
и актуальность,
компактность
и удобство
использования
в практических
целях при анализе
речевого материала.

Преимуществом
же словаря Дж.
Грина, несомненно
является его
большая временная
перспектива.
В него намеренно
включены лишь
те новые лексические
единицы, которые
выдержали
испытание
временем (30 лет).
В отношении
достоверности
информации
о том, стала ли
новая лексическая
единица фактом
языка или нет
– он обладает
бесспорными
преимуществами.
Однако, в нем
мы не могли,
естественно,
найти таких,
например, совсем
недавно появившихся
новых лексических
единиц как off
shore banks, shipyard
protesters, arms
for hostage deals,
position field и т.п.
Более того,
обратившись
и к словарю Дж.
Эйто, мы не
обнаружили
многих лексических
единиц этой
группы.

В целом наиболее
приемлемым
и надежным нам
представилось
в рамках нашего
использования
обоих словарей.

Кроме того,
мы использовали
Oxford Advanced Learneris Dictionary of Current English,
by A.S.
Hornby,
NTCS mass media Dictionary by R.Terry