Оды похвальные и оды духовные

Автор: Ломоносов М.В.

СОДЕРЖАНИЕ

I. ОДЫ ПОХВАЛЬНЫЕ

Ода... на взятие Хотина 1739 года

Ода на прибытие... Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742

года по коронации

Ода на день брачного сочетания... Петра Феодоровича и... Екатерины

Алексеевны, 1745 года

Ода на день восшествия на Всероссийский престол... Елисаветы

Петровны... 1746 года

Ода на день рождения... Елисаветы Петровны... 1746 года

Ода на день восшествия на Всероссийский престол... Елисаветы Петровны

1747 года

Ода на день восшествия на престол... Елисаветы Петровны 1748 года

Ода, в которой Ея Величеству благодарение от сочинителя приносится за

оказанную ему высочайшую милость в Сарском Селе Августа 27 дня 1750 года

Ода... Елисавете Петровне... на... праздник рождения Ея Величества и

для всерадостного рождения... Великой Княжны Анны Петровны... декабря 18 дня

1757 года

Ода... Елисавете Петровне... на торжественный праздник

тезоименитства... 1759 года

Ода... Елисавете Петровне... на... торжественный праздник... восшествия

на Всероссийский престол ноября 25 дня 1761 года

Ода... Екатерине Алексеевне... на... восшествие на Всероссийский...

престол июня 28 дня 1762 года

II. ОДЫ ДУХОВНЫЕ

Преложение псалма 1

Преложение псалма 14

Преложение псалма 26

Преложение псалма 34

Преложение псалма 70

Преложение псалма 143

Преложение псалма 145

Ода, выбранная из Иова, глава 38, 39, 40 и 41

Утреннее размышление о Божием Величестве

Вечернее размышление о Божием Величестве при случае великого северного

сияния

I. ОДЫ ПОХВАЛЬНЫЕ

ОДА

блаженныя памяти

Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу

над Турками и Татарами и на взятие Хотина 1739 года

Восторг внезапный ум пленил,

Ведет на верьх горы высокой,

Где ветр в лесах шуметь забыл;

В долине тишина глубокой.

Внимая нечто, ключ молчит,

Который завсегда журчит

И с шумом вниз с холмов стремится.

Лавровы вьются там венцы,

Там слух спешит во все концы;

Далече дым в полях курится.

Не Пинд ли под ногами зрю?

Я слышу чистых сестр Музыку!

Пермесским жаром я горю,

Теку поспешно к оных лику.

Врачебной дали мне воды:

Испей и все забудь труды;

Умой росой Кастальской очи,

Чрез степь и горы взор простри

И дух свой к тем странам впери,

Где всходит день по темной ночи.

Корабль как ярых волн среди,

Которые хотят покрыти,

Бежит, срывая с них верьхи,

Претит с пути себя склонити;

Седая пена вкруг шумит,

В пучине след его горит, -

К Российской силе так стремятся,

Кругом объехав, тьмы Татар;

Скрывает небо конский пар!

Что ж в том? стремглав без душ валятся.

Крепит отечества любовь

Сынов Российских дух и руку;

Желает всяк пролить всю кровь,

От грозного бодрится звуку.

Как сильный лев стада волков,

Что кажут острых яд зубов,

Очей горящих гонит страхом?

От реву лес и брег дрожит,

И хвост песок и пыль мутит,

Разит извившись сильным махом.

Не медь ли в чреве Етны ржет

И, с серою кипя, клокочет?

Не ад ли тяжки узы рвет

И челюсти разинуть хочет?

То род отверженной рабы,

В горах огнем наполнив рвы,

Металл и пламень в дол бросает,

Где в труд избранный наш народ

Среди врагов, среди болот

Чрез быстрый ток на огнь дерзает.

За холмы, где паляща хлябь

Дым, пепел, пламень, смерть рыгает,

За Тигр, Стамбул, своих заграбь,

Что камни с берегов сдирает;

Но чтоб орлов сдержать полет,

Таких препон на свете нет.

Им воды, лес, бугры, стремнины,

Глухие степи - равен путь.

Где только ветры могут дуть,

Доступят там полки орлины.

Пускай земля, как Понт, трясет,

Пускай везде громады стонут,

Премрачный дым покроет свет,

В крови Молдавски горы тонут;

Но вам не может то вредить,

О Россы, вас сам рок покрыть

Желает для счастливой Анны.

Уже ваш к Ней усердный жар

Быстро проходит сквозь Татар,

И путь отворен вам пространный.

Скрывает луч свой в волны день,

Оставив бой ночным пожарам;

Мурза упал на долгу тень;

Взят купно свет и дух Татарам.

Из лыв густых выходит волк

На бледный труп в Турецкий полк.

Иной, в последни видя з_о_рю:

"Закрой, - кричит, - багряный вид

И купно с ним Магметов стыд,

Спустись поспешно с солнцем к морю".

Что так теснит боязнь мой дух?

Хладнеют жилы, сердце ноет!

Что бьет за странный шум в мой слух?

Пустыня, лес и воздух воет!

В пещеру скрыл свирепство зверь;

Небесная отверзлась дверь;

Над войском облак вдруг развился;

Блеснул горящим вдруг лицем,

Умытым кровию мечем

Гоня врагов, Герой открылся.

Не сей ли при Донских струях

Рассыпал вредны Россам стены?

И Персы в жаждущих степях

Не сим ли пали пораженны?

Он так к своим взирал врагам,

Как к Готским приплывал брегам,

Так сильну возносил десницу;

Так быстрый конь Его скакал,

Когда Он те поля топтал,

Где зрим всходящу к нам денницу.

Кругом Его из облаков

Гремящие перуны блещут,

И, чувствуя приход Петров,

Дубравы и поля трепещут.

Кто с ним толь грозно зрит на юг,

Одеян страшным громом вкруг?

Никак, Смиритель стран Казанских?

Каспийски воды, Сей при вас

Селима гордого потряс,

Наполнил степь голов поганских.

Герою молвил тут Герой:

"Не тщетно я с тобой трудился,

Не тщетен подвиг мой и твой,

Чтоб Россов целый свет страшился.

Чрез нас предел наш стал широк

На север, запад и восток.

На юге Анна торжествует,

Покрыв своих победой сей".

Свилася мгла, Герои в ней;

Не зрит их око, слух не чует.

Крутит река Татарску кровь,

Что протекала между ними;

Не смея в бой пуститься вновь,

Местами враг бежит пустыми,

Забыв и меч, и стан, и стыд,

И представляет страшный вид

В крови другое своих лежащих.

Уже, тряхнувшись, легкий лист

Страшит его, как ярый свист

Быстро сквозь воздух ядр летящих.

Шумит с ручьями бор и дол:

"Победа, Росская победа!"

Но враг, что от меча ушел,

Боится собственного следа.

Тогда увидев бег своих,

Луна стыдилась сраму их

И в мрак лице зардевшись скрыла.

Летает слава в тьме ночной,

Звучит во всех землях трубой,

Коль Росская ужасна сила.

Вливаясь в Понт, Дунай ревет

И Россов плеску отвещает;

Ярясь волнами Турка льет,

Что стыд свой за него скрывает.

Он рыщет, как пронзенный зверь,

И чает, что уже теперь

В последний раз заносит ногу.

И что земля его носить

Не хочет, что не мог покрыть.

Смущает мрак и страх дорогу.

Где ныне похвальба твоя?

Где дерзость? где в бою упорство?

Где злость на северны края?

Стамбул, где наших войск презорство?

Ты, лишь своим велел ступить,

Нас тотчас чаял победить;

Янычар твой свирепо злился,

Как Тигр на Росский полк скакал.

Но что? Внезапно мертв упал,

В крови своей пронзен залился.

Целуйте ногу ту в слезах,

Что вас, Агаряне, попрала,

Целуйте руку, что вам страх

Мечем кровавым показала.

Великой. Анны грозный взор

Отраду дать просящим скор;

По страшной туче воссияет,

К себе повинность вашу зря,

К своим любовию горя,

Вам казнь и милость обещает.

Златой уже денницы перст

Завесу света вскрыл с звездами;

От встока скачет по сту верст,

Пуская искры конь ноздрями.

Лицем сияет Феб на том.

Он пламенным потряс верьхом,

Преславно дело зря, дивится:

"Я мало таковых видал

Побед, коль долго я блистал,

Коль долго круг веков катится".

Как в клуб змия себя крутит,

Шипит, под камень жало кроет,

Орел когда шумя летит

И там парит, где ветр не воет;

Превыше молний, бурь, снегов

Зверей он видит, рыб, гад_о_в;

Пред Росской так дрожит Орлицей,

Стесняет внутрь Хотин своих.

Но что? в стенах ли может сих

Пред сильной устоять Царицей?

Кто скоро толь тебя, Калчак,

Учит Российской вдаться власти,

Ключи вручить в подданства знак

И большей избежать напасти?

Правдивый Аннин гнев велит,

Что падших перед ней щадит.

Ее взошли и там оливы,

Где Вислы ток, где славный Рен,

Мечем противник где смирен,

Извергли дух сердца кичливы.

О как красуются места,

Что иго лютое сбросили

И что на Турках тягота,

Которую от них носили;

И варварские руки те,

Что их держали в тесноте,

В полон уже несут оковы;

Что ноги узами звучат,

Которы для отгнанья стад

Чужи поля топтать готовы.

Не вся твоя тут, Порта, казнь,

Не так тебя смирять достойно,

Но большу нанести боязнь,

Что жить нам не дала спокойно.

Еще высоких мыслей страсть

Претит тебе пред Анной пасть?

Где можешь ты от ней укрыться?

Дамаск, Каир, Алепп сгорит,

Обставят Росским флотом Крит;

Евфрат в твоей крови смутится.

Чинит премену что во всем?

Что очи блеском проницает?

Чистейшим с неба что лучем

И дневну ясность превышает?

Героев слышу весел клик!

Одеян в славу Аннин лик

Над звездны вечность взносит круги,

И правда, взяв перо злато,

В нетленной книге пишет то,

Велики коль Ея заслуги.

Витийство, Пиндар, уст твоих

Тяжчае б Фивы обвинили,

Затем что о победах сих

Они б громчае возгласили,

Как прежде о красе Афин.

Россия как прекрасный крин

Цветет под Анниной державой.

В Китайских чтут Ее стенах,

И свет во всех своих концах

Исполнен храбрых Россов славой.

Россия, коль счастлива ты

Под сильным Анниным Покровом!

Какие видишь красоты

При сем торжествованьи новом!

Военных не страшися бед:

Бежит оттуда бранный вред,

Народ где Анну прославляет.

Пусть злобна зависть яд свой льет,

Пусть свой язык ярясь грызет;

То наша радость презирает.

Козацких поль заднестрский тать

Разбит, прогнан, как прах развеян,

Не смеет больше уж топтать,

С пшеницей где покой насеян.

Безбедно едет в путь купец,

И видит край волнам пловец,

Нигде не знал, плывя, препятства.

Красуется велик и мал;

Жить хочет век, кто в гроб желал:

Влекут к тому торжеств изрядства.

Пастух стада гоняет в луг

И лесом без боязни ходит;

Пришед, овец пасет где друг,

С ним песню новую заводит.

Солдатску храбрость хвалит в ней,

И жизни часть блажит своей,

И вечно тишины желает

Местам, где толь спокойно спит;

И Ту, что от врагов хранит,

Простым усердьем прославляет.

Любовь России, страх врагов,

Страны полночной Героиня,

Седми пространных морь брегов

Надежда, радость и Богиня,

Велика Анна, Ты доброт

Сияешь светом и щедрот:

Прости, что раб твой к громкой славе,

Звучит что крепость сил Твоих,

Придать дерзнул некрасный стих

В подданства знак Твоей державе.

1739

ОДА

на прибытие Ея Величества

великия Государыни Императрицы

Елисаветы Петровны

из Москвы в Санктпетербург 1742 года

по коронации

Какой приятный З_е_фир веет

И нову силу в чувства льет?

Какая красота яснеет?

Что всех умы к себе влечет?

Мы славу Дщери зрим Петровой,

Зарей торжеств светящу новой.

Чем ближе та сияет к нам,

Мрачнее ночь грозит врагам.

Брега Невы руками плещут,

Брега Ботнийских вод трепещут.

Взлети превыше молний, Муза,

Как Пиндар, быстрый твой орел,

Гремящих Арф ищи союза

И вверьх пари скоряе стрел,

Сладчайший Нектар лей с Назоном;

Превысь Парнас высоким тоном,

С Гомером как река шуми

И, как Орфей, с собой веди

В торжествен лик древа, и воды,

И всех зверей пустынных роды;

Дерзай ступить на сильны плечи

Атлантских к небу смежных гор,

Внушай свои вселенной речи,

Блюдись спустить свой в долы взор,

Над тучи оным простирайся

И выше облак возвышайся,

Спеши звучащей славе вслед.

Но ею весь пространный свет

Наполненный, страшась, чудится:

Как в стих возможно ей вместиться?

Однако ты и тем счастлива,

Что тщишься имя воспевать

Всея земли красы и дива

И тем красу себе снискать.

Ты твердь оставь, о древня Лира,

Взнесенна басньми к верьху мира:

Моя число умножит звезд,

Возвысившись до горних мест

Парящей славой вознесенна

И новым блеском освещенна.

Священный ужас мысль объемлет!

Отверз Олимп всесильный дверь.

Вся тварь со многим страхом внемлет,

Великих зря Монархов Дщерь,

От верных всех сердец избранну,

Рукою Вышнего венчанну,

Стоящу пред Его лицем,

Котору в свете Он Своем

Прославив, щедро к Ней взирает,

Завет крепит и утешает.

"Благословенна вечно буди, -

Вещает Ветхий деньми к Ней, -

И все твои с тобою люди,

Что вверил власти Я Твоей.

Твои любезные доброты

Влекут к себе Мои щедроты.

Я в гневе Россам был Творец,

Но ныне паки им Отец:

Души Твоей кротчайшей сила

Мой гнев на кротость преложила.

Утешил Я в печали Ноя,

Когда потопом мир казнил,

Дугу поставил в знак покоя,

И тою с ним завет чинил.

Хотел Россию бед водою

И гневною казнить грозою,

Однако для заслуг Твоих

Прибавил милость в людях сих,

Тебя поставил в знак завета

Над знатнейшею частью света.

Мой образ чтят в Тебе народы

И от Меня влиянный дух;

В бесчисленны промчется роды

Доброт Твоих неложный слух.

Тобой поставлю суд правдивый,

Тобой сотру сердца кичливы,

Тобой Я буду злость казнить,

Тобой заслугам мзду дарить;

Господствуй, утвержденна Мною;

Я буду завсегда с Тобою".

Но что страны вечерни тмятся

И дождь кровавых каплей льют?

Что Финских рек струи дымятся,

И долы с влагой пламень пьют?

Там, видя выше горизонта

Всходяща Готфска Фаетонта

Против течения небес

И вкруг себя горящий лес,

Тюмень в брегах своих мутится

И воды скрыть под землю тщится.

Претящим оком Вседержитель

Воззрев на полк вечерний рек:

"О дерзкий мира нарушитель,

Ты меч против Меня извлек:

Я правлю солнце, землю, море,

Кто может стать со мною в споре?

Моя десница мещет гром,

Я в пропасть сверг за грех Содом,

Я небо мраком покрываю;

Я Сам Россию защищаю".

Но Вышний зрак свой отвращает

От Готфских ослепленных стран

И тем продерзость их смущает,

Трясет полки их, флот и стан;

Как сильный вихрь, с полей прах гонит

И древ верьхи высоки клонит;

Богине Росской гром вручил,

Чем злость разить противных сил;

"Прими разжженны к мести стрелы,

Рассыпь врагов своих пределы".

Стокголм, глубоким сном покрытый,

Проснись, познай Петрову кровь,

Не жди льстецов своих защиты,

Отринь коварну их любовь;

Ты всуе Солнце почитаешь

И пред Луной себя склоняешь;

Целуй Елисаветин меч,

Что ты принудил сам извлечь:

Его мягчит одна покорность,

Острит кичливая упорность.

Примеры храбрости Российской

Представь теперь в уме своем;

Воззри на Дон и край Понтийский,

Смиренный мстительным огнем.

Там степи, кровью напоенны,

Родили лавры нам зелены.

Багрова там земля тряслась,

И к небу с дымом пыль вилась;

Россиян твердо грудь стояла,

И слава их во мгле блистала.

Свою Полтавску вспомни рану,

Что, знать, еще в груди твоей,

И гордость при Днепре попранну,

И многий плен твоих, людей,

За Обские брега вселенный,

Хребтом Рифейским заключенный,

За коим сильна Росска власть

Велику держит встока часть,

Где орды ей сбирают дани,

По ней всегда готовы к брани.

Как нельзя лить рекам к верьшине

Против крутизны вод своих

И силы взять огню в пучине,

Так к нам ввести людей твоих.

Орлы на тое не взирают,

Что львовы челюсти зияют.

Вотще твой хитрый был совет:

Россию сам Господь блюдет;

Рукою Он Елисаветы

Противных разрушит наветы.

Уже и морем и землею

Российско воинство течет

И сильной крепостью своею

За лес и реки Готов жмет.

Огня ревущего удары

И свист от ядр летящих ярый

Сгущенный дымом воздух рвут

И тяжких гор сердца трясут;

Уже мрачится свет полдневный,

Повсюду вид и слух плачевный.

Там кони бурными ногами

Взвивают к небу прах густой,

Там смерть меж Готфскими полками

Бежит ярясь из строя в строй,

И алчну челюсть отверзает,

И хладны руки простирает,

Их гордый исторгая дух;

Там тысящи валятся вдруг.

Но если хочешь видеть ясно,

Коль Росско воинство ужасно,

Взойди на брег крутой высоко,

Где кончится землею понт;

Простри свое чрез воды око,

Коль много обнял Горизонт;

Внимай, как Юг пучину давит,

С песком мутит, зыбь на зыбь ставит,

Касается морскому дну,

На сушу гонит глубину

И с морем дождь и град мешает:

Так Росс противных низлагает.

Как ежели на Римлян злился

Плутон, являя гнев и власть,

И если Град тому чудился,

Что Курций, видя мрачну пасть,

Презрел и младость, и породу,

Погиб за Римскую свободу,

С разъезду в оную скочив, -

То ей! Квириты, Марк ваш жив

Во всяком Россе, что без страху

Чрез огнь и рвы течет с размаху.

Всяк мнит, что равен он Алкиду

И что, Немейским львом покрыт,

Или ужасную Эгиду

Нося, врагов своих страшит:

Пронзает, рвет и рассекает,

Противных силу презирает.

Смесившись с прахом, кровь кипит;

Здесь шлем с главой, там труп лежит,

Там меч с рукой отбит валится.

Коль злоба жестоко казнится!

Народы, ныне научитесь,

Смотря на страшну гордых казнь,

Союзы разрушать блюдитесь,

Храните искрению приязнь;

На множество не уповайте

И тем небес не раздражайте:

Мечи, щиты и крепость стен -

Пред Божьим гневом гниль и тлен:

Пред ним и горы исчезают,

Пред ним пучины иссыхают.

Бежит в свой путь с весельем многим

По холмам грозный Исполин,

Ступает по вершинам строгим,

Презрев глубоко дно долин,

Вьет воздух вихрем за собою;

Под сильною его пятою

Кремнистые бугры трещат,

И следом дерева лежат,

Что множество веков стояли

И бурей ярость презирали.

Так флот Российский в понт дерзает,

Так роет он поверьх валов,

Надменна бездна уступает,

Стеня от тягости судов.

Вослед за скорыми кормами

Спешит седая пена рвами.

Весельный шум, гребущих крик

Наносят Готам страх велик;

Уже надежду отвергают

И в мгле свой флот и стыд скрывают.

Не Швед ли мнил, что он главою,

Как Атлас, держит целый свет

И море сильною рукою

И полной властью в узах жмет;

Что твердь с собой в союзе свяжет

И вспять идти Луне укажет,

Однако род Российский знал

И мысленно тогда взирал,

Когда он стал на нас грозиться,

Как он бежит, как нас страшится!

На нивах жатву оставляет

От мести устрашенный Фин,

И с гор, оцепенев, взирает

На дым, всходящий из долин,

На меч, на Готов обнаженный,

На пламень, в селах воспаленный;

Там ночью от пожаров день,

Там днем в пыли ночная тень;

Багровый облак в небе рдеет,

Земля под ним в крови краснеет.

Но, холмы и древа, скачите,

Ликуйте, множества озер,

Руками, реки, восплещите,

Петрополь буди вам пример:

Елисавета к вам приходит,

Отраду с тишиной приводит;

Любя вселенныя покой,

Уже простертой вам рукой

Дарует мирные оливы,

Щадить велит луга и нивы.

Хоть с вами б, Готы, к нам достигли

Поящи запад быстрины,

Хотя бы вы на нас воздвигли

Союзны ваши все страны,

Но тщетны были б все походы:

Незнаемые вам народы,

Что дале севера живут,

Того по вся минуты ждут,

Что им велит Елисавета,

Готовы стать противу света.

О слава жен во свете славных,

России радость, страх врагов,

Краса Владетельниц державных!

Всяк кровь свою пролить готов

За многие твои доброты

И к подданным твоим щедроты.

Твой слух пленил и тех людей,

Что странствуют среди зверей;

Что с лютыми пасутся львами,

За честь Твою восстанут с нами.

Твое прехвально имя пишет

Неложна слава в вечном льде,

Всегда где хладный север дышит

И только верой тепл к Тебе;

И степи в зное отдаленны,

К Тебе любовию возжженны,

Еще усерднее горят.

К Тебе от веточных стран спешат

Уже Американски волны

В Камчатский порт, веселья полны.

В шумящих берегах Балтийских

Веселья больше, нежель вод,

Что видели судов Российских

Против врагов счастливый ход.

Коль радостен жених в убранстве,

Толь Финский понт в Твоем подданстве.

В проливах, в устьях рек, в губах

Играя, Нимфы вьют в руках,

Монархиня, венцы Лавровы

И воспевают песни новы.

О чистый Невский ток и ясный,

Счастливейший всех вод земных!

Что сей Богини лик прекрасный

Кропишь теперь от струй своих,

Стремись, шуми, теки обильно,

И быстриной твоей насильно

Промчись до Шведских берегов

И больше устраши врагов,

Им громким шумом возвещая,

Что здесь зимой весна златая.

Как лютый мраз она прогнавши

Замерзлым жизнь дает водам,

Туманы, бури, снег поправши,

Являет ясны дни странам,

Вселенну паки воскрешает,

Натуру нам возобновляет,

Поля цветами красит вновь:

Так ныне милость и любовь,

И светлый Дщери взор Петровой

Нас жизнью оживляет новой.

Какая бодрая дремота

Открыла мысли явный сон?

Еще горит во мне охота

Торжественный возвысить тон.

Мне вдруг ужасный гром блистает,

И купно ясный день сияет!

То сердце сильна власть страшит,

То кротость оное живит,

То бодрость страх, то страх ту клонит:

Противна страсть противну гонит!

На запад смотрит грозным оком

Сквозь дверь небесну Дух Петров,

Во гневе сильном и жестоком

Преступных он мятет врагов.

Богиня кротко с ним взирает

На Невский брег и простирает

Свой перст на Дщерь свою с высот:

"Воззри на образ твой и плод,

Что все дела твои восставит

И в свете тем себя прославит".

"Исполнен я веселья ныне,

Что вновь дела мои растут, -

Вещает Петр к Екатерине, -

Твои советы все цветут.

Блаженны Дщерью мы своею;

Рука Господня буди с Нею;

Блажен тот год, тот день и час,

Когда Господь ущедрил нас,

Подав Ее нам на утеху

И всех трудов моих к успеху".

Но речь их шумный вопль скрывает:

Война при Шведских берегах

С ужасным стоном возрыдает,

В угрюмых кроется лесах.

Союз приходит вожделенный

И глас возносит к ней смиренный:

"Престань прекрасный век мрачить

И Фински горы кровавить:

Се царствует Елисавета,

Да мир подаст пределам света.

Хотя твои махины грозны,

Но сплавлю их в зваянный вид,

Чтоб знали впредь потомки поздны,

Что ныне свет в России зрит.

Я вящи учиню премены,

Когда градов пространны стены

Без пагубы людской сотру,

В огромные столпы сберу;

Превыше будут те Мемфийских

Монархов славою Российских.

Мечи твои и копья вредны

Я в плуги и в серьпы скую;

Пребудут все поля безбедны,

Отвергнув люту власть твою.

На месте брани и раздора

Цветы свои рассыплет Флора.

Разить не будет серный прах

Сквозь воздух огнь и смерть в полках,

Но озарив веселы ночи,

Восхитит зрящих дух и очи".

Еще плененна мысль мутится!

Я слышу стихотворцев шум,

Которых жар не погасится

И будет чтущих двигать ум.

Завистно на меня взирая

И с жалостию воздыхая,

Ко мне возносят скорбный глас:

"О коль ты счастливее нас!

Наш слог исполнен басней лживых.

Твой - сложен из похвал правдивых.

На что бы вымышлять нам ложно

Без вещи имена одне,

Когда бы было нам возможно

Рожденным в Росской быть стране,

В сие благословенно время,

В которое Петрово семя,

Всех жен хвала, Елисавет,

Сладчайший Музам век дает.

В ней зрятся истинны доброты,

Геройство, красота, щедроты".

Что толь приятный сон смущает,

Восторг пресладкий гонит прочь,

И что спокойну брань скрывает,

И отвращает ясну ночь?

Возносит веток и запад клики!

Согласно разные языки

Гласят к Монархине своей:

"Господь ущербом наших дней

Умножь Твои дражайши лета

К отраде и защите света!"

Когда бы древни веки знали

Твою щедроту с красотой,

Тогда бы жертвой почитали

Прекрасный в храме образ Твой.

Что ж будущие скажут роды?

Покрыты кораблями воды

И грады, где был прежде лес,

Возвысят глас свой до небес:

"Великий Петр нам дал блаженство,

Елисавета - совершенство".

Целуй, Петрополь, ту десницу,

Которой долго ты желал:

Ты паки зришь Императрицу,

Что в сердце завсегда держал.

Не так поля росы желают

И в зной цветы от жажды тают,

Не так способных ветров ждет

Корабль, что в тихий порт плывет,

Как сердце наше к Ней пылало,

Чтоб к нам лице Ея сияло.

Красуйся, дух мой восхищенный,

И не завидуй тем творцам,

Что носят лавр похвал зеленый;

Доволен будь собою сам.

Твою усерднейшую ревность

Ни гнев стихий, ни мрачна древность

В забвении не могут скрыть,

Котору будут век хранить

Дела Петровой Дщери громки,

Что станут поздны Честь потомки.

1742

ОДА

на день брачного сочетания Их Императорских Высочеств

Государя Великого Князя Петра Феодоровича

и Государыни Великий Княгини Екатерины Алексеевны,

1745 года

Не сад ли вижу я священный,

В Едеме Вышним насажденный,

Где первый узаконен брак?

В чертог Богиня в славе входит,

Любезнейших супругов вводит,

Пленяющих сердца и зрак.

В одном Геройский дух и сила

Цветут во днях уже младых,

В другой натура истощила

Богатство всех красот своих.

Исполнил Бог свои советы

С желанием Елисаветы:

Красуйся светло, Росский род.

Се паки Петр с Екатериной

Веселья общего причиной:

Ликуйте, сонмы многих вод.

Рифейских гор верьхи неплодны,

Одейтесь в нежный цвет лилей;

Пустыни и поля безводны,

Излейте чистый ток ключей.

На встоке, западе и юге,

Во всем пространном света круге

Ужасны Росские полки,

Мечи и шлемы отложите

И в храбры руки днесь возьмите

Зелены ветви и цветки.

Союзны царства, утверждайте

В пределах ваших тишину,

Вы, бурны вихри, не дерзайте

Подвигнуть ныне глубину.

Девиц и юнош красных лики,

Взносите радостные клики

По мягким тихих рек брегам:

Пусть глас веселый раздается,

Пусть сей приятный глас промнется

По холмам, рощам и лугам:

"К утехе Росского народа

Петра с Екатериной вновь

Счетает счастье и порода,

Пригожство, младость и любовь".

Как сладкий сон вливает в члены,

Чрез день трудами изнуренны,

Отраду, легкость и покой,

Так мысль в веселье утопает.

О коль прекрасен свет блистает,

Являя вид страны иной!

Там мир в полях и над водами,

Там вихрей нет, ни шумных бурь,

Между млечными облаками

Сияет злато и лазурь.

Кристальны горы окружают,

Струи прохладны обтекают

Усыпанный цветами луг.

Плоды, румянцем испещренны,

И ветви, медом орошенны,

Весну являют с летом вдруг.

Восторг все чувства восхищает!

Какая сладость льется в кровь?

В приятном жаре сердце тает!

Не тут ли царствует любовь?

И горлиц нежное вздыханье,

И чистых голубиц лобзанье

Любви являют тамо власть.

Древа листами помавают,

Друг друга ветьвми обнимают,

В бездушных зрю любовну страсть!

Ручьи вослед ручьям крутятся,

То гонят, то себя манят,

То прямо друг к другу стремятся,

И, слившись меж собой, журчат.

Нарцисс над ясною водою,

Пленен своею красотою,

Стоит любуясь сам собой.

Зефир, как ты по брегу дуешь,

Сто крат листки его целуешь

И сладкой те кропишь росой.

Зефир, сих нежных мест хранитель,

Куда свой правишь с них полет?

Зефир, кустов и рощ любитель,

Что прочь от них тебя влечет?

Он легкими шумит крилами,

Взвивается под небесами

И льет на воздух аромат;

Царицу мест, любовь, сретает,

Порфиру и власы взвевает:

Она спешит в свой светлый град.

Индийских рек брега веселы,

Хоть вечна вас весна пестрит,

Не чудны ваши мне пределы,

Мой дух красу любови зрит.

Как утрення заря сияет,

Когда день ясный обещает,

Румянит синий горизонт;

Лице любови толь прекрасно.

В ночи горят коль звезды ясно

И проницают тихий Понт,

Подобно сей Царицы взгляды

Сквозь души и сердца идут,

С надеждой смешанны отрады

В объяты страстью мысли льют.

Белейшей мрамора рукою

Любовь несет перед собою

Младых Супругов светлый лик;

Сама, смотря на них, дивится,

И полк всех нежностей теснится

И к оным тщательно приник.

Кругом ее умильны смехи

Взирающих пленяют грудь,

Приятности и все утехи

Цветами устилают путь.

Усердна верность принимает

Носимый лик и поставляет

На крепких мраморных столпах,

Сребром чистейшим обведенных

И так от века утвержденных,

Как в тяжких Таврских нутр горах,

Бурливых вихрей не боится

И презирает молний блеск,

От мрачных туч бежать не тщится,

В ничто вменяет громов треск.

Не сам ли в арфу ударяет

Орфей, и камни оживляет,

И следом водит хор древес?

Любовь, и с нею восклицают

Леса и громко возвышают

Младых Супругов до небес.

В пригорках бьют ключи прозрачны,

Сверькая в солнечных лучах,

И сыплют чрез долины злачны,

Чем блещет Орм в своих краях.

Кастальски Нимфы ликовствуют,

С любовью купно торжествуют

И движут плесками Парнас;

Надежда оных ободряет,

Надежда тверда возбуждает

Возвысить громко брачный глас.

Надежда обещает явно;

Оне себе с весельем ждут

Иметь в России имя славно,

Щедротой ободренный труд.

О ветвь от корене Петрова!

Для всех полночных стран покрова

Благополучно возрастай.

О щедрая Екатерина,

Ты процветай краснее крина

И сладки нам плоды подай.

От вас Россия ожидает

Счастливых и спокойных лет,

На вас по всякий час взирает,

Как на всходящий дневный свет.

Теперь во всех градах Российских,

По селам и в степях Азийских

Единогласно говорят:

"Как бог продлит чрез вечно время

Дражайшее Петрово племя,

Счастлива жизнь и наших чад;

Не будет страшныя премены,

И от Российских храбрых рук

Рассыплются противных стены

И сильных изнеможет лук.

Петр силою своей десницы

Российски распрострет границы

И в них спокойство утвердит.

Дражайшия Его Супруги

Везде прославятся заслуги,

И свет щедрота удивит.

Он добродетель чрез награду

В народе будет умножать;

Она предстательством отраду

Потщится бедным подавать".

От Иберов до вод Курильских,

От вечных льдов до токов Нильских

По всем народам и странам

Ваш слух приятный протекает,

Языки многи услаждает,

Как благовонный фимиам.

Коль сладко путник почивает

В густой траве, где ключ течет,

Свое так сердце утешает,

Смотря на вас, Елисавет.

С горящей, солнце, колесницы,

Низвед пресветлые зеницы,

Пространный видишь шар земной,

В Российской ты державе всходишь,

Над нею дневный путь преводишь

И в волны кроешь пламень свой.

Ты нашей радости свидетель,

Ты зришь усердий наших знак,

Что ныне нам послал содетель

Чрез сей благословенный брак.

О Боже, крепкий Вседержитель!

Подай, чтоб Россов Обновитель

В потомках вечно жил своих:

Воспомяни Его заслуги

И, преклонив небесны круги,

Благослови Супругов сих.

С высот твоих Елисавете

Поели святую благодать,

Сподоби Ту в грядущем лете

Петрова Первенца лобзать.

1745

ОДА

на день восшествия на Всероссийский престол

Ея Величества Государыни Императрицы

Елисаветы Петровны, Самодержицы Всероссийский,

1746 года

На верьх Парнасских гор прекрасный

Стремится мысленный мой взор,

Где воды протекают ясны

И прохлаждают Муз собор.

Меня не жажда струй прозрачных,

Но шум приятный в рощах злачных

Поспешно радостна влечет.

Там холмы и древа взывают

И громким гласом возвышают

До самых звезд Елисавет.

И се уже рукой багряной

Врата отверзла в мир заря,

От ризы сыплет свет румяный

В поля, в леса, во град, в моря,

Велит ночным лучам склониться

Пред светлым днем, и в тверди скрыться

И тем почтить его приход.

Он блеск и радость изливает

И в красны лики созывает

Спасенный днесь Российский род.

Взирая на дела Петровы,

На град, на флот и на полки

И купно на свои оковы,

На сильну власть чужой руки,

Россия ревностно вздыхала

И сердцем всякий час взывала

К Тебе, Защитнице своей:

"Избавь, низвергни наше бремя,

Воздвигни нам Петрово Племя,

Утешь, утешь Твоих людей,

Покрой Отечески законы,

Полки противных отжени

И святости Твоей Короны

Чужим коснуться возбрани;

От церькви отврати налоги:

Тебя Монарши ждут чертоги,

Порфира, Скипетр и Престол;

Всевышний пойдет пред Тобою

И крепкою Тебя рукою

От страшных всех защитит зол".

Какую чувствует премену

Желанием вперенный дух?

Се мысль, внезапно восхищенну,

Веселый ободряет слух!

Уже со многими народы

Гласит ефир, земля и воды,

И камни вопиют теперь:

"К нам щедро небо преклонилось,

И счастье наше обновилось:

На трон взошла Петрова Дщерь".

О утра час благословенный,

Дражайший нам златых веков!

О вестник счастья, вожделенный

Для нас и будущих родов!

Ты коль велику дал отраду,

Когда открыл Петрову граду

Избавльшия Богини зрак!

Мы в скорбной темноте заснули,

Не в радости от сна вспрянули,

Как ты нощный рассыпал мрак.

Уже народ наш оскорбленный

В печальнейшей нощи сидел.

Но Бог, смотря в концы вселенны,

В полночный край свой взор возвел,

Взглянул в Россию кротким оком

И, видя в мраке ту глубоком,

Со властью рек: "Да будет свет".

И бысть! О твари Обладатель!

Ты паки света нам Создатель,

Что взвел на трон Елисавет.

О день блаженный, день, избранный

Для счастия полночных стран!

Тобой сугубо осиянный

Восток и льдистый Океан

Свои колена преклоняют

И жертву ныне возжигают

У сер дну в радостных сердцах

Пред Солнцем, на земли светящим,

Что нам, в печальной тьме сидящим,

Проливши свет, отгнало страх.

Нам в оном ужасе казалось,

Что море в ярости своей

С пределами небес сражалось,

Земля стенала от зыбей,

Что вихри в вихри ударялись,

И тучи с тучами спирались,

И устремлялся гром на гром

И что надуты вод громады

Текли покрыть пространны грады,

Сравнять хребты гор с влажным дном.

Я духом зрю минувше время:

Там грозный злится исполин

Рассыпать земнородных племя

И разрушить натуры чин!

Он ревом бездну возмущает,

Лесисты с мест бугры хватает

И в твердь сквозь облака разит.

Как Етна в ярости дымится,

Так мгла из челюстей курится

И помрачает солнца вид.

Но, о прекрасная планета,

Любезное светило дней!

Ты ныне, чрез пределы света

Простерши блеск твоих лучей,

Спасенный север освещаешь

И к нам веселый вид склоняешь,

Взирая на Елисавет

И купно на Ее доброты:

От Ней текут на всех щедроты,

Как твой повсюду ясный свет.

О вы, недремлющие очи,

Стрегущие небесный град!

Вы, бодрствуя во время ночи,

Когда покоясь смертны спят,

Взираете сквозь тень густую

На целу широту земную.

Но чаю, что вы в оный час,

Впротив естественному чину,

Петрову зрели Дщерь едину,

Когда пошла избавить нас.

Сладка плодам во время зною

Прохлада влажный росы,

И сон под тенью древ густою

Приятен в жаркие часы;

Но вящу радость ощущает

Мой дух, когда воспоминает

Российския отрады день.

Еще приходит плеск во уши!

Пленяюща сердца и души

Тогдашней нощи зрится тень!

По стогнам шумный глас несется

Елисаветиных похвал,

В полках стократно раздается:

"Великий Петр из мертвых встал!

Мы пройдем с Ним сквозь огнь и воды,

Предолим бури и погоды,

Поставим грады на реках,

Мы дерзкий взор врагов потупим,

На горды выи их наступим,

На грозных станем мы валах".

Коль наша радость справедлива!

Нас красит сладостный покой;

О коль, Россия, ты счастлива

Елисаветиной рукой!

Противны сил Ея страшатся

И купно милости чудятся.

Таков Екатерины лик

Был щедр, и кроток, и прекрасен;

Таков был Петр - врагам ужасен,

Своим Отец, везде велик.

Что вы, о поздные потомки,

Помыслите о наших днях?

Дела Петровой Дщери громки

Представив в мысленных очах

И видя зрак изображенный,

Среди Героев вознесенный,

Что молвите между собой?

Не всяк ли скажет быть чудесно,

Увидев мужество совместно

С толикой купно красотой?

Велико дело есть и знатно

Сердца народов привлещи,

И странно всем и непонятно

Полсвета взять в одной нощи!

Но кое сердце толь жестоко,

Которо б Сей Богини око

Не сильно было умягчить?

И кая может власть земная,

На Дщерь и дух Петров взирая,

Себя противу ополчить?

Пять крат под счастливой державой

Цветами красилась земля;

Стократной облеклися славой

Российски грады и поля.

Стоят трофеи вознесенны,

Цветут оливы, насаждении

Елисаветиной рукой,

Что новых светов досягает,

От Той Европа ожидает,

Чтоб в ней восставлен был покой.

Хотя от смертных сокровенно

Грядущих бытие вещей,

Однако сердце, просвещенно

Величеством Богини Сей,

На будущие дни взирает

И больше счастье предвещает.

Конец увидим оных дел,

Что ради нашего блаженства

На верьх поставить совершенства

Всходящий в небо Петр велел.

Кто может все хвалы достойно

Сея Монархини сказать?

Чья Муза толь красно и стройно

Пред Нею может возыграть?

Я Лиру ныне подверьгаю

Стопам Ея и возглашаю:

"Подай, о сильно Божество!

Да узрят многих лет округи

Ея к отечеству заслуги

И светло днешне торжество.

Да возрастет Ея держава,

Богатство, счастье и полки

И купно дел Геройских слава,

Как ток великия реки

Чем дале бег свой простирает,

Тем больше вод в себя вмещает

И множество градов поит;

Разлившись, на поля восходит,

Обильный тук на них наводит

И жатвы щедро богатит".

1746

ОДА

на день рождения Ея Величества

Государыни Императрицы Елисаветы Петровны,

Самодержицы Всероссийския, 1746 года

В сей день, блаженная Россия.

Любезна небесам страна,

В сей день от высоты святыя

Елисавет тебе дана,

Воздвигнуть нам Петра по смерти,

Гордыню сопостатов стерти

И в ужас оных привести,

От грозных бед тебя избавить,

Судьей над царствами поставить

И выше облак вознести.

О Дщерь Гремящего над нами,

О мати всех племен земных,

Натура, чудная делами,

Как если тайн ты своих

Меня достойным быть судила,

И если слаба мыслей сила

Проникнуть может в твой чертог,

Представь мне оную годину

И купно бег светил по чину,

Как вышний дал нам сей залог.

Сквозь тучи бывшия печали,

Что лютый рок на нас навел,

Как горы о Петре рыдали

И понт в брегах своих ревел,

Сквозь страшны Россам перемены,

Сквозь прах, войнами возмущенный,

Я вижу тот пресветлый час.

Там круг младой Елисаветы

Сияют счастливы планеты,

Я слышу там натуры глас.

Седя на блещущем престоле,

Составленном из твердых гор,

В пространном всех творений поле

Между стихий смиряет спор;

Сосцами реки проливает

И теми всяку тварь питает.

Зелену ризу по лугам

И по долинам расширяя,

Из уст Зефирами дыхая,

С веселием вещает к нам:

"Я с вами ныне торжествую,

Мне сих часов краснее нет,

Что Героиню таковую

В сей день произвела я в свет.

В Ней хитрость вся моя и сила

Возможность крайню положила;

Я избрала счастливый знак

Надежду показать нелестну:

В пространну высоту небесну

Прилежно возведите зрак.

Се солнце бег свой пременяет

И к вам течет умножить день,

На север взор свой обращает

И оным прогоняет тень,

Являя, что Елисавета

В России усугубит света

Державой и венцем своим.

Ермий, наукам предводитель,

И Марс, на брани победитель,

Блистают совокупно с ним.

Там муж, звездами испещренный,

Свой светлый напрягает лук,

Диана стрелы позлащенны

С ним мещет из прекрасных рук.

Се небо показует ясно,

Коль то с добротами согласно

Рожденныя в признаках сих:

От ней Геройство с красотою

Повсюду миром и войною

Лучи пускают дней златых".

Сие предвестие природы

Хотя представило тогда,

Что ты возвеселишь народы,

О глав венчанных красота!

Но вяща радость восхищала

Взирающих и оживляла, -

Когда даров Твоих призн_а_к

Надежнее в лице открылся,

Что точно в нем изобразился

Родителей великих зрак.

В тебе прекрасный дом создали

Душе великой небеса,

Свое блистание влияли

В твои пресветлы очеса;

Лице всходящий денницы

И бодрость быстрый Орлицы

И в нежнейших являлись днях;

Уже младенческие взгляды

Предвозвещали те отрады,

Что бедным нынь отъемлют страх.

Ты суд и милость сопрягаешь,

Повинных с кротостью казнишь,

Без гневу злобных исправляешь,

Ты осужденных кровь щадишь.

Так Нил смиренно протекает,

Брегов своих он не терзает,

Но пользой выше прочих рек:

Своею сладкою водою,

В лугах зеленых пролитою,

Златой дает Египту век.

Как ясно солнце воссияло

Свой блеск впервые на Тебя,

Уж счастье руку простирало,

Твои приятности любя,

Венец держало над главою

И возвышало пред Тобою

Трофеи отческих побед,

Преславных чрез концы земные.

Коль счастлива была Россия,

Когда воззрела Ты на свет!

Тогда от радостной Полтавы

Победы Росской звук гремел,

Тогда не мог Петровой славы

Вместить вселенныя предел,

Тогда Вандалы побежденны

Главы имели преклоненны

Еще при пеленах твоих;

Тогда предъявлено судьбою,

Что с трепетом перед Тобою

Падут полки потомков их.

О сладкой нежности обитель!

О вы, блаженные места,

Где храбрый Г_о_тов Победитель

Лобзал и в очи, и в уста

Впервые плод свой вожделенный,

Свой плод, меж лаврами рожденный,

Вас оных радостных времен

Любезна память услаждает,

И оный день вам пребывает

В бессчетны веки незабвен.

Но се различные языки

От рек великих и морей

Согласные возносят клики,

К тебе, Монархине своей,

Сердца и руки простирают

И многократно повторяют:

"Да здравствует Елисавет,

Для Росской славы днесь рождение,

Да будет свыше укрепленна

Чрез множество счастливых лет".

Сие гласит Тебе Россия

И купно с ней наук собор.

Предведущая Уран_и_я

Возводит к верьху быстрый взор, -

Небесны беги наблюдает

И с радостию составляет

Венец Тебе из новых звезд.

Тебе искусство землемерно

Пространство показать безмерно

Незнаемых желает мест.

Парящей Поэз_и_и ревность

Дела твои превознесет,

Ни гнев стихий, ми ветха древность

Похвал Твоих не пресечет;

Открыты естества уставы

Твоей умножат громкость славы,

Но всё художество свое

Тебе Ипп_о_крат посвящает

И усугубить тем желает

И век, и здравие Твое.

Да будет тое невредимо,

Как верьх высокий горы

Взирает непоколебимо

На мрак и вредные пары;

Не может вихрь его достигнуть,

Ни громы страшные подвигнуть;

Взнесен к безоблачным странам,

Ногами тучи попирает,

Угрюмы бури презирает,

Смеется скачущим волнам.

1746

ОДА

на день восшествия на Всероссийский престол

Ея Величества Государыни Императрицы

Елисаветы Петровны 1747 года

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит,

Но краше в свете не находит

Елисаветы и тебя.

Ты кроме Той всего превыше;

Душа Ее Зефира тише,

И зрак прекраснее Рая.

Когда на трон Она вступила,

Как Вышний подал Ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец,

Тебя прияв облобызала:

"Мне полно тех побед, - сказала, -

Для коих крови льется ток.

Я Россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь

На целый запад и восток".

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас.

О коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час,

Когда от радостной премены

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда Ты крест несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт Твоих прекрасный лик!

Чтоб слову с оными сравняться,

Достаток силы нашей мал;

Но мы не можем удержаться

От пения Твоих похвал.

Твои щедроты ободряют

Наш дух и к бегу устремляют,

Как в понт пловца способный ветр

Чрез яры волны порывает,

Он брег с весельем оставляет;

Летит корма меж водных недр.

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет:

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши времена.

В безмолвии внимай, вселенна:

Се хощет Лира восхищенна

Гласить велики имена.

Ужасный чудными делами

Зиждитель мира искони

Своими положил судьбами

Себя прославить в наши дни;

Послал в Россию Человека,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства Он вознес

Главу, победами венчанну,

Россию, грубостью попранну,

С собой возвысил до небес.

В полях кровавых Марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился,

Взирая на Российский флаг.

В стенах внезапно укрепленна

И зданиями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

"Или я ныне позабылась

И с оного пути склонилась,

Которым прежде я текла?"

Тогда божественны науки

Чрез горы, реки и моря

В Россию простирали руки,

К сему Монарху говоря:

"Мы с крайним тщанием готовы

Подать в Российском роде новы

Чистейшего ума плоды".

Монарх к Себе их призывает;

Уже Россия ожидает

Полезны видеть их труды.

Но ах, жестокая судьбина!

Бессмертия достойный Муж,

Блаженства нашего причина,

К несносной скорби наших душ

Завистливым отторжен роком,

Нас в плаче погрузил глубоком!

Внушив рыданий наших слух,

Верьхи Парнасски восставали,

И Музы воплем провождали

В небесну дверь пресветлый дух.

В толикой праведной печали

Сомненный их смущался путь,

И токмо шествуя желали

На гроб и на дела взглянуть.

Но кроткая Екатерина,

Отрада по Петре едина,

Приемлет щедрой их рукой.

Ах если б жизнь Ее продлилась,

Давно б Секвана постыдилась

С своим искусством пред Невой!

Какая светлость окружает

В толикой горести Парнас?

О коль согласно там бряцает

Приятных струн сладчайший глас!

Все холмы покрывают лики;

В долинах раздаются клики:

"Великая Петрова Дщерь

Щедроты отчи превышает,

Довольство Муз усугубляет

И к счастью отверзает дверь".

Великой похвалы достоин,

Когда число своих побед

Сравнить сраженьям может воин

И в поле весь свой век живет;

Но ратники, ему подвластны,

Всегда хвалы его причастны,

И шум в полках со всех сторон

Звучащу славу заглушает,

И грому труб ее мешает

Плачевный побежденных стон.

Сия Тебе единой слава,

Монархиня, принадлежит,

Пространная Твоя держава

О как Тебе благодарит!

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля Свои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью Твоей цветет.

Толикое земель пространство

Когда Всевышний поручил

Тебе в счастливое подданство.

Тогда сокровища открыл,

Какими хвалится Индия;

Но требует к тому Россия

Искусством утвержденных рук.

Сие злату очистит жилу;

Почувствуют и камни силу

Тобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегами

Покрыта северна страна,

Где мерзлыми борей крылами

Твои взвевает знамена;

Но бог меж льдистыми горами

Велик своими чудесами:

Там Лена чистой быстриной,

Как Нил, народы напояет

И бреги наконец теряет,

Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестны

Творит натура чудеса,

Где густостью животным тесны

Стоят глубокие леса,

Где в роскоши прохладных теней

На пастве скачущих еленей

Ловящих крик не разгонял;

Охотник где не метил луком;

Секирным земледелец стуком

Поющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,

Где Музам путь свой простирать!

Твоей великодушной воле

Что можем за сие воздать?

Мы дар Твой до небес прославим

И знак щедрот Твоих поставим,

Где солнца всход и где Амур

В зеленых берегах крутится,

Желая паки возвратиться

В Твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запону

Надежда отверзает нам!

Где нет ни правил, ни закону,

Премудрость тамо зиждет храм;

Невежество пред ней бледнеет.

Там влажный флота путь белеет,

И море тщится уступить:

Колумб Российский через воды

Спешит в неведомы народы

Твои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян,

Реке подобен Океан;

Небесной синевой одеян,

Павлина посрамляет вран.

Там тучи разных птиц летают,

Что пестротою превышают

Одежду нежныя весны;

Питаясь в рощах ароматных

И плавая в струях приятных,

Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяет

В верьхи Рифейски копием;

Сребро и злато истекает

Во всем наследии Твоем.

Плутон в расселинах мятется,

Что Россам в руки предается

Драгой его металл из гор,

Который там натура скрыла;

От блеску дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастный случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

Тебе, о милости Источник,

О Ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,

Кто гордостью своей дерзнет,

Завидя нашему покою,

Против Тебя восстать войною;

Тебя Зиждитель сохранит

Во всех путях беспреткновенну

И жизнь Твою благословенну

С числом щедрот Твоих сравнит.

1747

ОДА

на день восшествия на престол

Ея Величества Государыни Императрицы

Елисаветы Петровны

1748 года

Заря багряною рукою

От утренних спокойных вод

Выводит с солнцем за собою

Твоей державы новый год.

Благословенное начало

Тебе, Богиня, воссияло.

И наших искренность сердец

Пред троном Вышнего пылает,

Да счастием Твоим венчает

Его средину и конец.

Да движутся светила стройно

В предписанных себе кругах,

И реки да текут спокойно

В Тебе послушных берегах;

Вражда и злость да истребится,

И огнь и меч да удалится

От стран Твоих, и всякий вред;

Весна да рассмеется нежно,

И земледелец безмятежно

Сторичный плод да соберет.

С способными ветрами споря,

Терзать да не дерзнет борей

Покрытого судами моря,

Пловущими к земли Твоей.

Да всех глубокий мир питает;

Железо браней да не знает,

Служа в труде безмолвных сел.

Да злобна зависть постыдится,

И славе свет да удивится

Твоих великодушных дел.

Священны да храпят уставы

И правду на суде судьи,

И время Твоея державы

Да ублажат раби Твои.

Соседы да блюдут союзы;

И вам, возлюбленные Музы,

За горьки слезы и за страх,

За грозно время и плачевно

Да будет радость повседневно,

При Невских обновясь струях.

Годину ту воспоминая,

Среди утех мятется ум!

Еще крутится мгла густая,

Еще наносит страшный шум!

Там буря искры завивает,

И алчный пламень пожирает

Минервин с громким треском храм!

Как медь в горниле, небо рдится!

Богатство разума стремится

На низ, к трепещущим ногам!

Дражайши Музы, отложите

Взводить на мысль печали тень;

Веселым гласом возгремите

И пойте сей великий день,

Когда в Отеческой короне

Блеснула на Российском троне

Яснее дня Елисавет;

Как ночь на полдень пременилась,

Как осень нам с весной сравнилась,

И тьма произвела нам свет.

В луга, усыпанны цветами,

Царица трудолюбных пчел,

Блестящими шумя крылами,

Летит между прохладных сел;

Стекается, оставив розы

И сотом напоенны лозы,

Со тщанием отвсюду рой,

Свою Царицу окружает

И тесно вслед ее летает

Усердием вперенный строй.

Подобным жаром воспаленный

Стекался здесь Российский род,

И, радостию восхищенный,

Теснясь взирал на Твой приход.

Младенцы купно с сединою

Спешили следом за Тобою.

Тогда великий град Петров

В едину стогну уместился,

Тогда и ветр остановился,

Чтоб плеск всходил до облаков.

Тогда во все пределы Света,

Как молния, достигнул слух,

Что царствует Елисавета,

Петров в себе имея дух,

Тогда нестройные соседы

Отчаялись своей победы

И в мысли отступали вспять.

Монархиня, кто Россов знает

И ревность их к Тебе внимает,

Помыслит ли противу стать?

Что Марс кровавый не дерзает

Руки своей простерти к нам,

Твои он силы почитает

И власть, подобну небесам.

Лев ныне токмо зрит ограду,

Чем путь ему пресечен к стаду.

Но море нашей тишины

Уже пределы превосходит,

Своим избытком мир наводит,

Разлившись в западны страны.

Европа, утомленна в брани,

Из пламени подняв главу,

К Тебе свои простерла длани

Сквозь дым, курение и мглу.

Твоя кротчайшая природа,

Чем для блаженства смертных рода

Всевышний наш украсил век,

Склонилась для ее защиты,

И меч Твой, лаврами обвитый,

Не обнажен, войну пресек.

Европа и весь мир свидетель,

Народов разных миллион,

Колика ныне добродетель

Российский украшает трон.

О как сие нас услаждает,

Что вся вселенна возвышает,

Монархиня, Твои дела!

Народов Твоея державы

Различна речь, одежда, нравы,

Но всех согласна похвала.

Единым гласом все взываем,

Что Ты - Защитница и Мать,

Твои доброты исчисляем,

Но всех не можем описать.

Когда воспеть щедроты тщимся,

Безгласны красоте чудимся.

Победы ль славить мысль течет,

Как пали Готы пред Тобою?

Но больше мирною рукою

Ты целый удивила свет.

Весьма необычайно дело,

Чтоб всеми кто дарами цвел:

Тот крепкое имеет тело,

Но слаб в нем дух и ум незрел;

В другом блистает ум небесный,

Но дом себе имеет тесный,

И духу сил недостает.

Иной прославился войною,

Но жизнью мир порочит злою

И сам с собой войну ведет.

Тебя, Богиня, возвышают

Души и тела красоты,

Что в многих разделясь блистают,

Едина все имеешь Ты.

Мы видим, что в Тебе единой

Великий Петр с Екатериной

К блаженству нашему живет.

Похвал пучина отворилась!

Смущенна мысль остановилась,

Что слов к тому недостает,

Однако дух еще стремится,

Еще кипит сердечный жар,

И ревность умолчать стыдится:

О Муза, усугубь твой дар,

Гласи со мной в концы земные,

Коль ныне радостна Россия!

Она, коснувшись облаков,

Конца не зрит своей державы,

Гремящей насыщенна славы,

Покоится среди лугов.

В полях, исполненных плодами,

Где Волга, Днепр, Нева и Дон,

Своими чистыми струями

Шумя, стадам наводят сон,

Седит и ноги простирает

На степь, где Хину отделяет

Пространная стена от нас;

Веселый взор свой обращает

И вкруг довольства исчисляет,

Возлегши локтем на Кавказ.

"Се нашею, - рекла, - рукою

Лежит поверженный Азов;

Рушитель нашего покою

Огнем казнен среди валов.

Се знойные Каспийски бреги,

Где, варварски презрев набеги,

Сквозь степь и блата Петр прошел,

В средину Азии достигнул,

Свои знамена там воздвигнул,

Где день скрывали тучи стрел.

В моей послушности крутятся

Там Лена, Обь и Енисей,

Где многие народы тщатся

Драгих мне в дар ловить зверей;

Едва покров себе имея,

Смеются лютости борея;

Чудовищам дерзают вслед,

Где верьх до облак простирает,

Угрюмы тучи раздирает,

Поднявшись с дна морского, лед.

Здесь Днепр хранит мои границы,

Где Гот гордящийся упал

С торжественныя колесницы,

При коей в узах он держал

Сарматов и Саксонов пленных,

Вселенну в мыслях вознесенных

Единой обращал рукой.

Но пал, и звук его достигнул

Во все страны, и страхом двигнул

С Дунайской Вислу быстриной.

В стенах Петровых протекает

Полна веселья там Нева,

Венцом, порфирою блистает,

Покрыта лаврами глава.

Там равной ревностью пылают

Сердца, как стогны все сияют

В исполненной утех ночи.

О сладкий век! О жизнь драгая!

Петрополь, небу подражая,

Подобны испустил лучи".

Сие Россия восхищенна

В веселии своем гласит;

Москва едина, на колена

Упав, перед Тобой стоит,

Власы седые простирает,

Тебя, Богиня, ожидает,

К Тебе единой вопия:

"Воззри на храмы опаленны,

Воззри на стены разрушенны;

Я жду щедроты Твоея".

Гряди, Краснейшая денницы,

Гряди, и светлостью лица,

И блеском чистой багряницы

Утешь печальные сердца

И время возврати златое.

Мы здесь в возлюбленном покое

К полезным припадем трудам.

Отсутствуя, Ты будешь с нами:

Покрытым орлими крилами,

Кто смеет прикоснуться нам?

Но если гордость ослепленна

Дерзнет на нас воздвигнуть рог,

Тебе, в женах благословенна,

Против ее помощник Бог.

Он верьх небес к Тебе преклонит

И тучи страшные нагонит

Во сретенье врагам Твоим.

Лишь только ополчишься к бою,

Предъидет ужас пред Тобою,

И следом воскурится дым.

1748

ОДА,

в которой Ея Величеству благодарение

от сочинителя приносится за оказанную

ему высочайшую милость в Сарском Селе Августа

27 дня 1750 года

Какую радость ощущаю?

Куда я ныне восхищен?

Небесну пищу я вкушаю,

На верьх Олимпа вознесен!

Божественно лице сияет

Ко мне и сердце озаряет

Блистающим лучем щедрот!

Коль нежно Флоры здесь богатство!

Коль сродно воздуха приятство

Богине красных сих высот!

Что ж се? Диане я прекрасной

Уже последую в лесах,

От коей хитростью напрасной

Укрыться хочет зверь в кустах!

Уже и купно со Денницей

Великолепной колесницей

В безоблачных странах несусь!

Блаженство мыслям непонятно!

Благополучен многократно,

Когда нетшетным сном я льщусь!

Престань сомненьем колебаться,

Смятенный дух мой, и поверь:

Не ложны то мечтанья зрятся,

Но истинно Петрова Дщерь

К наукам матерски снисходит,

Щедротою в восторг приводит.

Ты, Муза, лиру приими,

И, чтоб услышала вселенна,

Коль жизнь наукам здесь блаженна,

Возникни, вознесись, греми.

Где, древним именем Славена

Гордяся, пролились струи,

Там видя Нимфа изумленна

Украшенны луга свои,

Златые кровы оком мерит

И в ужасе себе не верит,

Но, кажду обозревши часть,

С веселием сие вещает:

"То само небо созидает

Или Петровой Дщери власть".

Рекла и, влагу рассекая,

Пустилась тщательно к Неве;

Волна, во бреги ударяя,

Клубится пеною в траве.

Во храм, сияющий металлом,

Пред трон, украшенный кристаллом,

Поспешно простирает ход;

Венцем зеленым увязенной

И в висе, вещает, облеченной

Владычице Российских вод:

"Река, которой проливают

Великие озера дань

И кою громко прославляют

Во всей вселенной мир и брань!

Ты счастлива трудом Петровым;

Тебя и ныне красит новым

Рачением Елисавет,

Но малые мои потоки

Прими в себя, как Нил широкий,

Который из рая течет.

Мои источники венчает

Едемской равна красота,

Где сад Богиня насаждает,

Прохладны возлюбив места,

Поля где небу подражают,

Себя цветами испещряют.

Не токмо нежная весна,

Но осень тамо - юность года;

Всегда роскошствует природа,

Искусством рук побуждена.

Когда заря багряным оком

Румянец умножает роз,

Тогда на ветвии высоком

И посреде зеленых лоз

Со свистом птицы воспевают,

От сна к веселью возбуждают,

Что царствует в моих лугах.

И солнце восходя дивится,

Цветы, меж коих Инд крутится,

Увидев при моих ключах.

В средине жаждущего лета,

Когда томит протяжный день, -

От знойной теплоты и света

Прохладна покрывает тень,

Где ветви преклонясь зелены,

В союз взаимный сопряженны,

Отводят жаркие лучи.

Но коль великая отрада

И томным чувствам тут прохлада,

Как росу пьют цветы в ночи!

Елисаветиным добротам

Везде подобна красота;

Примера многим лишь щедротам

Не смеет скудна дать вода

И орошать скаканьем поля;

Однако, ежель Оной воля

Охоту ободрит мою,

Великой в похвалу Богине

Я воды обращу к вершине;

Речет - и к небу устремлю.

Коль часто долы оживляет

Ловящих шум меж наших гор,

Когда Богиня понуждает

Зверей чрез трубный глас из нор!

Ей ветры вслед не успевают;

Коню бежать не воспящают

Ни рвы, ни частых ветвей связь:

Крутит главой, звучит браздами

И топчет бурными ногами,

Прекрасной Всадницей гордясь!

Как если зданием прекрасным

Умножить должно звезд число,

Созвездием являться ясным

Достойно Сарское Село.

Чудовища, что легковерным

Раченьем древность и безмерным

Подняв на твердь, вместила там,

Укройтесь за пределы света:

Се зиждет здесь Елисавета

Красу, приличну небесам.

Великий Семирамиды

Рассыпанна окружность стен,

И вы, о горды пирамиды,

Чем Нильский брег отягощен,

Хотя бы чувства вы имели

И чудный труд лет малых зрели,

Вам не было бы тяжко то,

Что строены вы целы веки:

Вас созидали человеки, -

Здесь созидает божество.

Великолепными верьхами

Восходят храмы к небесам;

Из них пресветлыми очами

Елисавет сияет к нам;

Из них во все страны взирает

И наедине представляет

Врученный свет под скипетр свой,

Подобно как орел парящий

От самых облак зрит лежащи

Поля и грады под собой".

О коль правдиво возвышает,

Монархиня, сей Нимфа глас!

Коль взор Твой далеко блистает,

То ныне чувствовал Парнас,

Как Ты от мест преиспещренных

И летней неге посвященных

Воззрела матерски к нему,

Являя такову щедроту,

Колику к знаниям охоту

Даешь народу Твоему!

Что, дым и пепел отрыгая,

Мрачил вселенну, Енцелад,

Ревет, под Етною рыдая,

И телом наполняет ад;

Зевесовым пронзен ударом,

В отчаяньи трясется яром,

Не может тяготу поднять,

Великою покрыт горою,

Без пользы движется под тою

И тщетно силится восстать, -

Так варварство Твоим Перуном

Уже повержено лежит,

Когда при шуме сладкострунном

Поющих Муз Твой слух звучит,

Восток и запад наполняет

Хвалой Твоей и возвышает

Твои щедроты выше звезд.

О вы, счастливые науки!

Прилежны простирайте руки

И взор до самых дальних мест.

Пройдите землю, и пучину,

И степи, и глубокий лес,

И нутр Рифейский, и вершину,

И саму высоту небес.

Везде исследуйте всечасно,

Что есть велико и прекрасно,

Чего еще не видел свет;

Трудами веки удивите,

И сколько может, покажите

Щедротою Елисавет.

Из гор иссеченны колоссы,

Механика, ты в честь возвысь

Монархам, от которых Россы

Под солнцем славой вознеслись;

Наполни воды кораблями,

Моря соедини реками

И рвами блата иссуши,

Военны облегчи громады,

Петром основанные грады

Под скиптром Дщери соверши.

В земное нёдро ты, Хим_и_я,

Проникни взора остротой

И, что содержит в нем Россия,

Драги сокровища открой;

Отечества умножить славу

И вяще укрепить державу

Спеши за хитрым естеством,

Подобным облекаясь цветом;

И что прекрасно токмо летом,

Ты сделай вечно мастерством.

В небесны, Уран_и_я, круги

Возвыси посреде лучей

Елисаветины заслуги,

Чтоб тамо в вечну славу Ей

Сияла новая планета.

Российского пространство света

Собрав на малы чертежи,

И грады, Оною спасенны,

И села, Ею же блаженны,

География, покажи.

Наука легких метеоров,

Премены неба предвещай

И бурный шум воздушных споров

Чрез верны знаки предъявляй,

Чтоб земледелец выбрал время,

Когда земли проверить семя

И дать когда покой браздам;

И чтобы, не боясь погоды,

С богатством дальны шли народы

К Елисаветиным брегам.

А ты, возлюбленная Лира,

Правдивым счастьем веселись,

К блистающим пределам мира

Шумящим звоном вознесись

И возгласи, что нет на свете,

Кто б равен был Елисавете

Таким блистанием хвалы.

Но что за громы ударяют?

Се глас мой звучно повторяют

Земля, и ветры, и валы!

1750-1751

ОДА

Ея Императорскому Величеству

Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне

Императрице Елисавете Петровне,

Самодержице Всероссийской,

на пресветлый и торжественный праздник рождения

Ея Величества и для всерадостного рождения Государыни

Великой Княжны Анны Петровны,

поднесенная от императорской Академии наук

декабря 18 дня 1757 года

Красуйтесь, многие народы:

Господь умножил Дом Петров.

Поля, леса, брега и воды!

Он жив, надежда и покров,

Он жив, во все страны взирает,

Свою Россию обновляет,

Полки, законы, корабли

Сам строит, правит и предводит,

Натуру духом превосходит -

Герой в морях и на земли.

О божеский залог! о племя!

Чем наша жизнь обновлена,

Возвращено Петрово время,

О вы, любезны имена!

О твердь небесного завета,

Великая Елисавета,

Екатерина, Павел, Петр,

О новая нам радость - Анна,

России свыше дарованна,

Божественных порода недр!

Смотрите в солнцевы пределы

На ранний и вечерний дом;

Смотрите на сердца веселы.

Внемлите общих плесков гром.

Устами целая Россия

Гласит: "О времены златые!

О мой всевожделенный век!

Прекрасна Анна возвратилась,

Я, с нею разлучась, крушилась,

И слез моих источник тек!"

Здесь Нимфы с воплем провожали

Богиню родом, красотой,

Но ныне громко восплескали,

Младая Анна, пред тобой;

Тебе песнь звучну воспевают,

Героя в Мужа предвещают,

Геройских всех Потомков плод.

Произошли б земны владыки,

Родились бы Петры велики,

Чтоб просветить весь смертных род.

Умолкни ныне, брань кровава;

Нам всех приятнее побед,

Нам больше радость, больше слава,

Что Петр в наследии живет,

Что Дщерь на троне зрит Россия.

На что державы Ей чужие?

Ей жалоб был наполнен слух.

Послушайте, концы вселенной,

Что ныне, в брани воспаленной,

Вещал Ее на небо дух:

"Великий Боже, вседержитель,

Святый Твой промысел и свет

Имея в сердце, Мой Родитель

Вознес под солнцем Росский свет,

Меня, оставлену судьбою,

Ты крепкою возвел рукою

И на престоле посадил.

Шестнадцать лет нося порфиру,

Европу Я склоняла к миру

Союзами и страхом сил.

Как славны дал Ты нам победы,

Всего превыше было Мне,

Чтоб род Российский и соседы

В глубокой были тишине.

О безмятежной жизни света

Я все усердствовала лета,

Но ныне Я скорблю душей,

Зря бури, царствам толь опасны,

И вижу, что те несогласны

С святой правдивостью Твоей.

Присяжны преступив союзы,

Поправши нагло святость прав,

Царям извергнуть тщится узы

Желание чужих держав.

Творец, воззри в концы вселенны,

Воззри на земли утесненны,

На помощь страждущим восстань,

Позволь для общего покою

Под сильною Твоей рукою

Воздвигнуть против брани брань".

Сие рекла Елисавета,

Геройский Свой являя вид;

Небесного очами света

На сродное им небо зрит.

Надежда к Богу в них сияет,

И гнев со кротостью блистает,

Как видится зарница нам.

Что громко в слух мой ударяет?

Земля и море отвещает

Елисаветиным словам!

Противные страны трепещут,

Вопль, шум везде, и кровь, и звук.

Ужасные Перуны мещут

Размахи сильных Росских рук.

О Ты, союзна Героиня

И сродна с нашею Богиня!

По Вас поборник Вышний Бог.

Он правду Вашу защищает,

Обиды наглые отмщает,

Над злобою возвысил рог.

Когда в Нем милость представляем,

Ему подобных видим Вас;

Как гнев Его изображаем,

Оружий Ваших слышим глас;

Когда неправды Он карает,

То силы Ваши ополчает;

Его - земля и небеса,

Закон и воля повсеместна,

Поколь нам будет неизвестна

Его щедрота и гроза.

Правители, судь_и_, внушите,

Услыши вся словесна плоть,

Народы с трепетом внемлите:

Сие глаголет вам Господь

Святым Своим в Пророках духом;

Впери всяк ум и вникни слухом;

Божественный певец Давид

Священными шумит струнами,

И Бога полными устами

Исайя восхищен гремит.

"Храните праведны заслуги

И милуйте сирот и вдов,

Сердцам нелживым будьте други

И бедным истинный покров,

Присягу сохраняйте верно,

Приязнь к друга м нелицемерно,

Отверзите просящим дверь,

Давайте страждущим отраду,

Трудам законную награду,

Взирайте на Петрову Дщерь.

В сей день для общего примера

Ее на землю Я послал.

В Ней бодрость, кротость, правда, вера;

Я сам в лице Ея предстал.

Соделал знамение ново,

Украсив торжество Петрово

Наследницей великих дел,

Мои к себе щедроты знайте,

Но твердо все то наблюдайте,

Что Петр, Она и Я велел.

В моря, в леса, в земное недро

Прострите ваш усердный труд,

Повсюду награжду вас щедро

Плодами, паствой, блеском руд.

Пути все отворю к блаженству,

К желаний наших совершенству.

Я кротким оком к вам воззрю;

Жених как _и_дет из чертога,

Так вз_о_йдет с солнца радость многа;

Врагов советы разорю".

Ликуй, страна благословенна,

Всевышнего обетам верь;

Пребудешь оным покровенна,

Его щедротой счастье мерь;

Взирай на нивы изобильны,

Взирай в полки велики, сильны

И на размноженный народ;

Подобно как в Ливане кедры,

К трудам их крепки мышцы, бедры

Среди жаров, морозов, вод.

Свирепый Марс в минувши годы

В России по снегам ступал,

Мечем и пламенем народы

В средине самой устрашал,

Но ныне и во время зноя

Не может нарушить покоя;

Как сверженный Гигант, ревет,

Попран Российскою ногою,

Стеснен, как страшною горою,

Напрасно тяжки узы рвет.

Там мрак божественного гневу

Подвергнул грады и полки

На жертву алчной смерти зеву,

Терзанью хладныя руки;

Там слышен вой в окружном треске;

Из туч при смертоносном блеске

Кровавы трупы множат страх.

А ты, Отечество драгое,

Ликуй - при внутреннем покое

В Елисаветиных лучах.

1757

ОДА

Ея Императорскому Величеству

Всепресветлейшей Державной Великой Государыне

Императрице Елисавете Петровне,

Самодержице Всероссийской, на торжественный праздник

тезоименитства Ея Величества

сентября 5 дня 1759 года

и на преславные Ея победы,

одержанные над королем прусским нынешнего 1759 года,

которою приносится всенижайшее и всеусерднейшее

поздравление от всеподданнейшего раба

Михаила Ломоносова

Щедрот источник, Ангел мира,

Богиня радостных сердец,

На Коей, как заря, порфира,

Как солнце, тихих дней венец;

О мыслей наших Рай прекрасный,

Небес безмрачных образ ясный,

Где видим кроткую весну

В лице, в устах, в очах и нраве!

Возможно ль при Твоей державе

В Европе страшну зреть войну?

Позволь, мне жар велит сердечный,

Монархиня, в сей светлый день,

Как в имени Твоем Предвечный

Поставил нам покоя сень,

Безмолвно предвещая царство,

Чтоб миром свергла Ты коварство;

Позволь мне духа взор простерть

На брань и сродство милосердо,

Где кротости жилище твердо,

Жалка и сопостатов смерть.

О коль мечтания противны

Объемлют совокупно ум!

Доброты вижу здесь предивны!

Там - пламень, звук, и вопль, и шум!

Здесь - полдень милости и лето,

Щедротой общество нагрето;

Там смертну хлябь разинул ад!

Но промысл мрак сей разгоняет

И волны в мыслях укрочает:

Отверзся в славе Божий град.

Ефир, земля и преисподня

Зиждителя со страхом ждут!

Я вижу отрока Господня,

Приемлюща небесный суд.

Всесильный властию своею

Вещает свыше к Моисею:

"Я в ярости ожесточу

Египту сердце вознесенно;

Израиля неодоленно

Пресветлой силой ополчу".

Сие ж явил Бог в наши лета,

Неистову воздвигнув рать,

Дабы Тебе, Елисавета,

Венцы побед преславных дать.

Позволил вознестись гордыне,

Чтоб нашей кроткой Героине

Был жребий - высша в славе часть;

Чтоб враг делам Российским верил

И опытом своим измерил,

Капов наш род, мочь, верность, власть.

Парящей слыша шум Орлицы,

Где пышный дух твой, Фридерик?

Прогн_а_нный за свои границы,

Еще ли мнишь, что ты велик?

Еще ль, смотря на рок Саксонов,

Всеобщим дателем законов

Слывешь в желании своем?

Лишенный собственный власти,

Еще ль стремишься в буйной страсти

Вселенной наложить ярем?

Взирая на пожар Кистрина,

На прочи грады оглянись:

Что им не равная судьбина,

Не храбростью своей гордись.

Что земли, где твоя корона,

Не слышат гибельного стона,

Не видят пламенной зари,

Дивятся и в войне покою,

Победоносной над тобою

Монархине благодари.

Велика божеством природным,

Восходит выше тишиной;

Чтоб жить союзникам свободным,

Жалея, двигнулась войной;

Узрев растерзанны союзы,

Наверженные скиптрам узы,

Рекла: "Как злых не укрочу,

Алчбе их света не достанет;

Пускай на гордых гнев мой грянет,

Соблещет молния мечу".

От стран, родящих град и снеги,

С Атлантской буря высоты

Стремится чрез бугристы бреги,

Являя страшные следы.

С дубами камни похищает

И горы, двигнув, раздирает.

Налегши на морской хребет,

Волнам встречается волнами,

Песок валит со дна с китами;

Там в пене стонет новый свет.

Так Россов мужество в походы

Течет противников терзать;

И роет чрез поля и воды,

Услышав щедру в гневе Мать!

Где ныне Королевско слово,

Что страшно воинство готово

На Запад путь наш прекратить?

Уже окровавленна Прегла,

Крутясь, в твоей земли, пробегла

Российску силу возвестить.

Там Мемель, в виде Фаэтонта

Стремглав летя, Нимф прослезил,

В янтарного заливах понта

Мечтанье в правду претворил.

За Вислой и за Вартой грады

Падения или отрады

От воли Росской власти ждут;

И сердце гордого Берлина,

Неистового исполина,

Перуны, близ гремя, трясут.

Еще не допустя до року,

С отвагой сопрягшись, талан

Гиганту приложили сроку,

Дабы ему умножить ран.

Цорндорфские пески глубоки,

Его и нашей крови токи,

Соединясь, кипели в вас!

Нам правда отдает победу;

Но враг такого после вреду

Еще дерзает против нас.

Богини нашей важность слова

К бессмертной славе совершить

Стремится Сердце Салтыкова,

Дабы коварну мочь сломить.

Ни Польские леса глубоки,

Ни горы Шлонские высоки

В защиту не. стоят врагам;

Напрасно путь нам возбраняют:

Российски стопы досягают

Чрез трупы к Франкфуртским стенам.

С трофея на трофей ступая,

Геройство Росское спешит.

О Муза, к облакам взлетая,

Представь их раздраженный вид!

С железом сердце раскаленным,

С Перуном руки устремленным,

С Зарницей очи равны зрю!

Противник, следуя Борею,

Сказал: "Я буйностью своею

Удар ударом предварю".

Подобно граду он густому

Летяще воинство стеснил,

Искал со стороны пролому

И рвался в сердце наших сил.

Но вихря крутость прежестока,

В стремленья вечного востока,

Коль долго простирает ход?

Обрушась тягостным уроном,

Внезапно с шумом, рейом, Стоном

Преобратился в сонмы вод.

Бегущих горды Пруссов плечи

И обращенные хребты

Подвержены кровавой сечи.

Главы валятся, как листы.

Теперь с готовыми трубами

Перед Берлинскими вратами

Победы нашей дайте звук,

Что ваш Король, полки, снаряды

Не могут вам подать отрады,

Рассыпаны от наших рук.

О честь Российского народа,

В дни наши воинов пример,

Что силой первого похода

Двукратно сопостатов стер!

Тебе тот лавры уступает,

Кто прочим храбро исторгает;

Кто вне привыкнул побеждать,

При дверях дом свой защищая

И крайни силы напрягая,

Не мог против Тебя стоять.

Такие у Тебя Герои,

Монархиня, в златой Твой век,

Такие Бог полков дал строи,

Как царствовать Тебя нарек.

Во всем послал Тебе успехи,

И в мире и в войне утехи.

О коль блаженны мы Тобой!

Искусства, нивы, торг, науки,

Победоносны слыша звуки,

Блажат свой внутренний покой.

Какого светлость зрю собора?

Подвижники меж звезд стоят,

Петрова наслаждаясь взора,

"Красуйтесь, - к сродникам гласят:

Мы стерли мужеством гордыню,

Мы смерть прияли за Богиню,

Что мертвым отдает живот,

От казни винных свобождая,

Щедротой бедных воскрешая

И дух вливая тем в народ.

Ревнуйте нашему примеру:

Поможет Бог, как нам помог;

Ее, Отечество и веру

Представив, презирайте рок.

Не ускорят вам дни спокойны;

Явитесь в брани нас достойны

И детям сей внушите глас.

Герои семени Петрова,

На зависть устремляясь снова,

В потомках наших спросят нас".

Воздвигнися в сей день, Россия,

И очи окрест возведи;

К Тебе гласят концы земные:

"Меж нами распри ты суди

Елисаветиной державой;

Ее великолепной славой

Вселенной преисполнен слух.

Мы равно ныне восклицаем,

Желаний жертву воссылаем,

Как верных Ей Россиян, дух.

Ея неодолимо войско

По правде ходит поборать;

И сердце с кротостью геройско

С пощадой знает побеждать.

Коль тщетно пышное упорство,

Надеясь на свое проворство,

Сбирает беглые полки;

В пределы кроткого зефира

Златого не приемлет мира:

Еще кровавой ждет реки".

С верьхов цветущего Парнаса

Смотря на рвение сердец,

Мы ждем желаемого гласа:

"Еще победа, и конец,

Конец губительныя брани".

О боже! Мира Бог, восстани,

Всеобщу к нам любовь пролей,

По имени Петровой Дщери

Военны запечатай двери,

Питай нас тишиной Твоей.

Иль мало смертны мы родились

И должны удвоять свой тлен?

Еще ль мы мало утомились

Житейских тягостью бремен?

Воззри на плач осиротевших,

Воззри на слезы престаревших,

Воззри на кровь рабов Твоих.

К Тебе, любовь и радость света,

В сей день зовет Елисавета:

"Низвергни брань с концев земных".

1759

ОДА

Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне

Императрице Елисавете Петровне,

Самодержице Всероссийской,

на пресветлый торжественный праздник Ея Величества

восшествия на Всероссийский престол

ноября 25 дня 1761 года,

в оказание истинной радости и ревностного усердия

всенижайше поднесенная от всеподданнейшего раба

Михаила Ломоносова

Владеешь нами двадцать лет,

Иль лучше, льешь на нас щедроты.

Монархиня, коль благ совет

Для Россов вышняя доброты!

О коль к нам склонны небеса!

О коль преславны чудеса!

Геройского восхода следы

Приосеняет благодать;

Война и мир дают победы.

О Боже, чем тебе воздать?

Еще, еще бодрись, воспой,

Златая Лира, Дщерь Петрову,

Гласи и брани, и покой;

И, силу восприявши нову,

В преклонный век мой возлетай,

Младые лета превышай.

Она щедроты умножает, -

Ты возноситься не престань;

Ей свет довольства посвящает, -

И ты сугубь желаний дань.

Красуйся в сей блаженный час,

Как вдруг триумфы воссияли,

Тем вяще озарили нас,

Чем были мрачнее печали.

О радость, дай воспомянуть!

О радость, дай на них взглянуть!

Мы больше чувствуем отрады,

Как скорби видим за тобой:

Злочастья ненавистны взгляды

Любезный красят образ твой.

Безгласна видя на одре

Защитника, Отца, Героя,

Рыдали Россы о Петре:

Везде наполнен воздух воя,

И сетовали все места;

Земля казалася пуста;

Взглянуть на небо - не сияет;

Взглянуть на реки - не текут,

И гор высокость оседает;

Натуры всей пресекся труд.

Екатерине скиптр вручен

Отечеством и домом править;

Народ наш тщился ободрен

Трудов Петровых не оставить.

Но ах, свирепа наша часть!

Любезная нам Жизнь и Власть

И мужеск пол на Ней пресекся;

И унывающий народ

В печали вретище облекся,

Что отлучен Петров был Плод.

Ужасны хляби, стремнины

Стоят против Петровой Дщери,

И твердость тяжкия стены,

И ввек заклепанные двери,

И непроходных страх морей

Лишают нас надежды всей -

Нет способа и нет совета!

Но Вышний наш услышал глас:

Великая Елисавета

Се царствует и щедрит нас.

Поставил Бог и Россов дух,

И не подвигнется вовеки.

Какая речь пленяет слух:

Гласят моря, леса и реки,

Там Нимфы повторяют речь,

Как встречу ей спешили течь:

"Кто Ты? Минерва иль Диана?

Кто Мать Тебе и кто Отец?

Богиней в свете быть избранна,

Достойная носить венец!

Не Ты ли, коей долго ждем,

Желаем, льем потоки слезны?

Она и станом и лицем;

Екатеринин взор любезный,

Подобие и дух Петров,

Отрада наша и покров".

О Дщери Росские, играйте, -

Надежда ваша вас не льстит, -

И с удовольствием внимайте,

Что вам Богиня говорит:

"На Отческий престол всхожу

Спасти от злобы утесненных

И щедрой властью докажу

Свой Род, умножу просвещенных.

Моей державы кротка мочь

Отвергнет смертной казни ночь;

Владеть хочу зефира тише;

Мои все мысли, и залог,

И воля, данная Мне свыше,

В устах прощенье, в сердце Бог".

О делом совершенный глас!

Благодеяние Твоя держава,

Щедрот исполнен всякий час!

Едина токмо брань кровава

Принудила правдивый меч

Противу гордости извлечь,

Как стену, Росску грудь поставить

В защиту дружеских держав

И от насильных рук избавить,

В союзе верность показав.

Как вожделенный Солнца луч,

Хотя не престая сияет,

Скрывается от мрачных туч

И не повсюду согревает, -

Подобно милосерда Власть,

Любя себе врученну часть,

Сияние дает всечасно,

Чтоб греть и освещать народ,

Но терпит действие прекрасно

Урон от бранных непогод.

Необходимая судьба

Во всех народах положила,

Дабы военная труба

Унылых к бодрости будила,

Чтоб в недрах мягкой тишины

Не зацвели, водам равны,

Что вкруг защищены горами,

Дубравой, неподвижны спят

И под ленивыми листами

Презренный производят гад.

Война плоды свои растит,

Героев в мир рождает славных,

Обширных областей есть щит,

Могущество крепит Державных.

Воззрим на древни времена!

Российска повесть тем полна.

Уже из тьмы на свет выходит

За ней великих полк Мужей,

Что на театр всесветный взводит

Одетых солнечной зарей.

Се бодрый воин Святослав,

Славян и Скифов с Печенеги

И Болгар с Турками собрав,

Дунайски наполняет бреги;

И победитель всем гласит:

"Здесь сердце стран моих лежит:

Смарагды, шелк дают мне Греки,

Вино и злато - Угров труд;

Народ и хлеб - велики реки,

Что в Отчестве моем текут".

Ему Геройством равный сын

Владимир, превосходный верой,

Войной и миром исполин,

Отмстив за брата равной мерой,

С Дунайских и до Камских вод

Вливает свет Христов в народ;

Счетав с любовью постоянство,

Густую разбивает тень;

На Перуна и на поганство

Ступив, восшедший кажет день.

Не то ли храбрый Мономах?

Он меч вознес на Византию.

И Комнин, облеченный в страх,

Венец взлагает на Россию.

Там плещут Невски берега,

Низвергнув дерзкого врага

Петрова Мужеством Предтечи;

От Запада защитник он.

Се Дмитриевы сильны плечи

Густят Татарской кровью Дон.

Тезоименны Дед и Внук {*}

Разбитые бросают узы

И кажут всей вселенной вкруг

Державу, права, меч, союзы;

Там равный сродник, Алексей,

О Висла, до твоих зыбей

Границы дел своих поставил;

Прошел бы далей: мало жил!

Но плод Геройских дел оставил:

Какого Сына Он родил!

{* Государи: Великий Князь Иван Васильевич и Царь

Иван Васильевич. (Примеч. М. В. Ломоносова.)}

Бодрись, мой дух, смотри, внимай:

Сквозь дым небесный луч блистает!

Сквозь волны, пламень вижу рай;

Там Бог десницу простирает

И крепость неизмерных сил,

Петру на свете поручил:

"Низвергни храбростью коварство,

Войнами укроти войны,

Одень оружьем новым царство,

Полночны оживи страны".

Ведет Творец, Он идет вслед;

Воздвиг нас. Россы, ускоряйте

На образ в знак Его побед,

Рифейски горы истощайте,

Дабы Его бессмертный лик,

Как Солнце светел и велик,

Сиял во все концы земные,

От неизвестных зрим был мест,

И небу равная Россия

Казала дел, коль много звезд.

Посмотрим в Западны страны:

От стрел Российския Дианы

Из превеликой вышины

Стремглавно падают Титаны;

Ты, Мемель, Франкфурт и Кистрин,

Ты, Швейдниц, Кенигсберг, Берлин,

Ты, звук летающего строя,

Ты, Шпрея, хитрая река, -

Спросите своего Героя,

Что может Росская рука.

Великая Елисавет

И силу кажет и державу,

Но в сердце держит сей совет:

Размножить миром нашу славу

И выше, как военный звук,

Поставить красоту Наук.

По мне, хотя б руно златое

Я мог, как Язон, получить,

То б Музам, для житья в покое,

Не усумнелся подарить.

В войну кипит с землею кровь,

И суша с морем негодует;

Владеет в мирны дни любовь,

И вся натура торжествует.

Там заглушают мысли шум;

Здесь красит все довольства ум.

Се милость истину сретает, -

Воззрите, смертны, в высоту! -

И правда тишину лобзает.

Я вижу вечну красоту.

Среди разгнанных мрачных бурь

Всего пресв_е_тлее сияет

Вокруг и злато и лазурь;

Всесильный Мир себя являет:

Оливна ветвь, лавр, слава, меч!

Внимай, подсолнечная, речь:

"Петрова Дщерь вам ввек залогом.

Я жив, и обладает Петр.

Пребуду вечно вашим Богом

И, как Елисавета, щедр".

1761

ОДА

торжественная Ея Императорскому Величеству

Всепресветлейшей Державнейшей великой Государыне

Императрице Екатерине Алексеевне,

самодержице всероссийской

на преславное Ея восшествие

на Всероссийский Императорский престол

июня 28 дня 1762 года.

В изъявление истинной радости

и верноподданного усердия искреннего поздравления

приносится от всеподданнейшего раба

Михаила Ломоносова

Внемлите все пределы света

И ведайте, что может Бог!

Воскресла нам Елисавета:

Ликует церьковь и чертог.

Она! или Екатерина!

Она из обоих едина!

Ее и бодрость и восход

Златой наукам век восставит

И от презрения избавит

Возлюбленный Российский род.

Российский род, коль ты ужасен

В полях против своих врагов,

Толь дом твой в недрах безопасен:

Ты вне гроза, ты внутрь покров.

Полки сражая, вне воюешь;

Но внутрь без крови торжествуешь.

Ты буря там, здесь тишина.

Умеренность тебе в кровь бранну,

В главу, победами венчанну,

От трех в сей век Богинь дана.

Петра Великого Супруга,

Взведенная самим на Трон,

Краса и честь земного круга

И слава скиптров и корон,

Прехраброму сему Герою

Среди пылающего строю

Дает спасительный совет,

Военно сердце умягчает;

И, мир прияв, облобызает

Разжженный яростью Магмет.

Елисавета царством мирным

Российские мягчит сердца

И как дыханием зефирным

Взираньем кроткого лица

Вливает благосклонность в нравы,

В войнах не умаляя славы.

Возложенный себе венец

Победой, миром украшает,

Трофеями превозвышает

Державы своея конец.

В сии прискорбны дни природным

Российским истинным сынам

Ослабу духом благородным

Дает Екатерина нам.

Мы, кротости Богинь навыкнув

И в счастье, ими данно, вникнув,

Судьбину тщимся отвратить.

Уже для обществу покрова

Согласно всех душа готова

В Ней Дщерь Петрову возвратить.

Слыхал ли кто из в свет рожденных,

Чтоб торжествующий народ

Предался в руки побежденных? -

О стыд, о странный оборот! -

Чтоб кровью купленны Трофеи

И победителей злодеи

Приобрели в напрасный дар

И данную залогом веру?

В тебе, Россия, нет примеру;

И ныне отвращен удар.

Любовь Твоя к Екатерине,

Екатеринина к Тебе

Победу даровала ныне;

И Небо верной сей Рабе

Без раздробляющего звуку

Крепит благословенну руку

На наших буйных сопостат.

О коль видение прекрасно!

О коль мечтание ужасно!

Что смотрит сей, что слышит град?

Не мрак ли в облаках развился?

Или открылся гроб Петров?

Он взором смутен пробудился

И произносит глас таков:

"Я мертв терплю несносну рану!

На то ли вселюбезну Анну

В супружество Я поручил,

Дабы чрез то Моя Россия

Под игом области чужия

Лишилась власти, славы, сил?

На то ль, чтоб все, труды несчетны

И приобретенны плоды

Разрушились и были тщетны

И новы возросли беды?

На то ль воздвиг Я град священный,

Дабы, врагами населенный,

Россиянам ужасен был

И вместо радостной столицы

Тревожил дальные границы,

Которы Я распространил?"

О Тень великая, спокойся:

Мы помним тьмы Твоих заслуг;

Безмолвна в вечности устройся:

Твой труд меж нами жив вокруг.

Не предадим Твоей любови,

Не пощадим последней крови:

Спешим Отечество покрыть

Вослед премудрой Героине,

Любезной всем Екатерине,

Любезны Ей и верны быть.

Что чаяли вы, Невски Музы,

В великий оный громкий час?

"Согласны мыслей всех союзы

Веселый возвышали глас!"

Как звали ревностну присягу?

"Благословенную отвагу!"

Что зрели, как закрылся день?

"Нам здешние брега и волны

Величества, приятства полны

Сквозь тонкую казались тень!

Среди избраннейших Героев

Между блистающим ружьем,

Среди непобедимых строев

Сверкает Красота мечем

И нежность пола уважает,

И тою храбрость украшает,

Обеими сердца влечет.

Всяк видя, следуя за Нею,

Гласит устами и душею:

Так шла на Трон Елисавет!"

Гряди, Российская отрада,

Гряди, желание сердец,

И буди от врагов ограда,

Поставь опасностям конец;

И оправдай Елисавету,

Всему доказывая свету,

Что полная Триумфов брань

Постыждена поносным миром,

И сопостат, почтен Кумиром,

От нас приемлет в жертву дань.

Уже нам дневное светило

Свое пресветлое лице

Всерадостным очам явило

Лучей прекрасных во венце.

Туманы, мраки разгоняя

И радость нашу предваряя,

Поля, леса, брега живит;

В росе, в струях себя являет.

Ему подобный к нам сияет

Избавившей Богини вид.

В удвоенном Петрополь блеске

Торжественный подъемлет шум,

При громком восхищаясь плеске

Отрадой возвышает ум;

Взирая на свою избаву,

На мысль приводит прежню славу.

В церьквах, по стогнам, по домам

Несчетно множество народу

Гремящу представляет воду,

Что глас возносит к небесам.

Теперь злаумышленье в яме,

За гордость свержено, лежит:

Екатерина в Божьем храме

С благоговением стоит,

Хвалу на Небо воссылает

И купно сердце всех пылает

О целости Ея и нас;

Что Вышний крепкою десницей,

Богиню нам подав Царицей,

От гибели невинных спас.

Услышьте, Судии земные

И все державные главы:

Законы нарушать святые

От буйности блюдитесь вы

И подданных не презирайте,

Но их пороки исправляйте

Ученьем, милостью, трудом.

Вместите с правдою щедроту,

Народну наблюдайте льготу,

То Бог благословит ваш дом.

О коль велико, как прославят

Монарха верные раби!

О коль опасно, как оставят,

От тесноты своей, в скорби!

Внимайте нашему примеру,

Любите их, любите веру:

Она - свирепости узда,

Сердца народов сопрягает

И вам их верно покоряет,

Твердее всякого щита.

А вы, которым здесь Россия

Дает уже от древних лет

Довольство вольности златыя,

Какой в других державах нет,

Храня к своим соседам дружбу,

Позволила по вере службу

Беспреткновенно приносить;

На то ль склонились к вам Монархи

И согласились Иерархи,

Чтоб древний наш закон вредить,

И вместо, чтоб вам быть меж нами

В пределах должности своей,

Считать нас вашими рабами

В противность истины вещей?

Искусство нынешне доводом,

Что было над Российским родом

Умышлено от ваших глав

К попранью нашего закона,

Российского к паденью Трона,

К рушению народных прав.

Обширность наших стран измерьте,

Прочтите книги славных дел

И чувствам собственным поверьте:

Не вам подвергнуть наш предел.

Исчислите тьму сильных боев,

Исчислите у нас Героев

От земледельца до Царя

В суде, в полках, в морях и в селах,

В своих и на чужих пределах

И у святого олтаря.

О коль Монарх благополучен,

Кто знает Россами владеть!

Он будет в свете славой звучен

И всех сердца в руке иметь.

Тебя толь счастливу считаем,

Богиня, в коей признаваем

В единой все доброты вдруг:

Щедроты, веру, справедливость,

И с постоянством прозорливость,

И истинный Геройский дух.

Осмнадцать лет Ты украшала

Благословенный дом Петров,

Елисавете подражала

В Монарших высоте даров,

Освобождая утесненных

И ободряя оскорбленных,

Склонила высоту небес

От злой судьбы Тебя избавить,

Над нами царствовать поставить

И отереть нам токи слез.

Науки, ныне торжествуйте:

Взошла Минерва на Престол.

Пермесски воды, ликовствуйте,

Шумя крутитесь в злачный дол.

Вы в реки и в моря спешите

И нашу радость возвестите

Лугам, горам и островам;

Скажите, что для просвешенья

Повсюду утвердит ученья,

Создав прекрасны храмы вам.

А Ты, о Отрасль вожделенна,

Спасенная от сильных рук,

Будь жизнь Твоя благословенна,

Прекрасна посреде наук;

Дражайший Павел наш, мужайся,

В объятьях Рождьшей утешайся

И бывши скорби забывай.

Она все бури успокоит,

Щедротой, ревностью устроит

Тебе и нам прекрасный рай.

Герои храбры и усерды,

Которым промысл положил

Приять намерения тверды

Противу беззаконных сил

В защиту нашей Героине,

Красуйтесь, веселитесь ныне:

На вас лавровые венцы

В несчетны веки не увянут,

Доколе Россы не престанут

Греметь в подсолнечной концы.

1762

II. ОДЫ ДУХОВНЫЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 1

Блажен, кто к злым в совет не ходит,

Не хочет грешным вслед ступать

И с тем, кто в пагубу приводит,

В согласных мыслях заседать,

Но волю токмо подвергает

Закону Божию во всем

И сердцем оный наблюдает

Во всем течении своем.

Как древо, он распространится,

Что близ текущих вод растет,

Плодом своим обогатится,

И лист его не отпадет.

Он узрит следствия поспешны

В незлобивых своих делах;

Но пагубой смятутся грешны,

Как вихрем восхищенный прах.

И так злодеи не восстанут

Пред вышнего Творца на суд,

И праведны не воспомянут

В своем соборе их отнюд.

Господь на праведных взирает

И их в пути своем хранит;

От грешных взор свой отвращает

И злобный путь их погубит.

1749-1751

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 14

Господи, кто обитает

В светлом доме выше звезд?

Кто с тобою населяет

Верьх священный горних мест?

Тот, кто ходит непорочно,

Правду завсегда хранит

И нелестным сердцем точно,

Как устами, говорит;

Кто языком льстить не знает,

Ближним не наносит бед,

Хитрых сетей не сплетает,

Чтобы в них увяз сосед;

Презирает всех лукавых,

Хвалит вышнего рабов

И пред ним душею правых

Держится присяжных слов;

В лихву дать сребро стыдится,

Мзды с невинных не берет.

Кто так жить на свете тщится,

Тот вовеки не падет.

1747

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 26

Господь - Спаситель мне и свет:

Кого я убоюся?

Господь сам жизнь мою блюдет:

Кого я устрашуся?

Во злобе плоть мою пожрать

Противны устремились;

Но, злой совет хотя начать,

Упадши сокрушились.

Хоть полк против меня восстань,

Но я не ужасаюсь.

Пускай враги воздвигнут брань,

На Бога полагаюсь.

Я только от Творца прошу,

Чтоб в храм его вселиться,

И больше в свете не ищу,

Как в оном веселиться.

В селении своем покрыл

Меня он в день печали

И неподвижно укрепил,

Как злые окружали.

Возвысил он мою главу

Над всех врагов ужасных.

Я, жертву принося, зову

Ему в псалмах согласных.

Услыши, Господи, мой глас,

Когда к тебе взываю,

И сохрани на всякий час:

К тебе я прибегаю.

Ко свету Твоего лица

Вперяю взор душевный

И от всещедрого Творца

Приемлю луч вседневный.

От грешного меня раба,

Творец, не отвратися;

Да взыдет пред тебя мольба,

И в гневе укротися.

Меня оставил мой отец

И мать еще в младенстве,

Но восприял меня Творец

И дал жить в благоденстве.

Настави, Господи, на путь

Святым твоим законом,

Чтоб враг не мог поколебнуть

Крепящегося в оном.

Меня в сей жизни не отдай

Душам людей безбожных,

Твоей десницей покрывай

От клеветаний ложных.

Я чаю видеть на земли

Всевышнего щедроты

И не лишиться николи

Владычния доброты.

Ты, сердце, духом укрепись,

О Господе мужайся

И бедствием не колеблись;

На Бога полагайся.

1749-1751

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 34

Суди обидящих, Зиждитель,

И от борющихся со мной

Всегдашний буди Покровитель,

Заступник и Спаситель мой.

На глас мой ныне преклонися,

Прими оружие и щит

И мне на помощь ополчися,

Когда противник мне грозит.

Сдержи стремление гонящих,

Ударив пламенным мечем.

Уверь в напастях обстоящих,

Что я в покрытии твоем.

Гонители да постыдятся,

Что ищут зла души моей,

И с срамом вспять да возвратятся,

Смутившись в памяти своей.

Да сильный гнев твой злых восхитит,

Как бурным вихрем легкий прах.

И Ангел твой да не защитит

Бегущих, умножая страх.

Да помрачится путь их мглою,

Да будет ползок и разрыт,

И Ангел мстящею рукою

Их, вслед гоня, да устрашит.

Сие гонение ужасно

Да оскорбит за злобу их,

Что, зляся на меня напрасно,

Скрывали мрежу злоб своих.

Глубокий, мрачный ров злодею

В пути да будет сокровен;

Да будет сетию своею,

Что мне поставил, уловлен.

Душа моя возвеселится

О покровителе своем

И радостию ободрится

О заступлении твоем.

С тобою кто себя сравняет?

Все кости, Боже мой, гласят:

Твоя власть сильных сокрушает,

Что бедных растерзать хотят.

Уже свидетели восстали

Неправедные на меня

И, стыд оставив, вопрошали

О том, чего не знаю я.

Наносят мне вражду и злобу,

Чтоб тем мне за добро воздать,

И бедный дух мой и утробу

Досадой и тоской терзать.

Но как они ослабевали,

Тогда постом я и мольбой

Смирял себя, дабы восстали

Противники мои в покой.

Как брату своему, я тщился,

Как ближним, так им угождать

И, сетуя об них, крушился,

И слез своих не мог держать.

Они, однако, веселятся,

Как видят близ мою напасть,

И на меня согласно злятся,

Готовя ров, где мне упасть.

Смятенный дух во мне терзают,

Моим паденьем льстя себя;

Смеются, нагло укоряют,

Зобами на меня скрыпя.

Доколе, Господи, без гневу

На злость их будешь ты взирать?

Не дай, не дай ты Львову чреву

Живот мой до конца пожрать!

Во храме возвещу великом

Преславную хвалу твою,

Веселым гласом и языком

При тьмах народа воспою.

Не дай врагам возвеселиться

Неправедной враждой своей,

Не дай ирезорством возгордиться

И помизанием очей.

Хоть мирные слова вещали

И ласков вид казали вне,

Но в сердце злобу умышляли

И сети соплетали мне.

Мне пагубы, конечно, чая,

Все купно стали восклицать,

Смеяться, челюсть расширяя:

"Нам радостно на то взирать!"

Ты видел, Господи, их мерзость:

Отмсти и злобным не стерпи,

Отмсти бессовестную дерзость

И от меня не отступи.

Восстани, Господи Зиждитель,

Взойди на твой святый престол

И буди нашей при решитель,

Спаси от нестерпимых зол.

Подвигнись правдою святою,

Суди нас, Господи, суди,

Не дай им поругаться мною,

Суди и мне не снисходи.

Не дай им в злобе похвалиться

И мне в ругательство сказать:

"О как в нас сердце веселится,

Что мы могли его пожрать".

Посрамлены да возмятутся,

Что ради злым моим бедам;

И сверьх главы да облекутся

Мои противны в студ и в срам.

Но тем дай вечную награду,

Что оправдать меня хотят,

Взирая на мою отраду,

"Велик Господь наш", - говорят.

Язык мой правде поучится

И истине святой твоей.

Тобой мой дух возвеселится

Чрез всё число мне данных дней.

1749-1751

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 70

В тебе надежду полагаю,

Всесильный Господи, всегда,

К тебе и ныне прибегаю,

Да ввек спасуся от студа.

Святою правдою твоею

Избавь меня от злобных рук,

Склонись молитвою моею

И сокруши коварных лук.

Поборник мне и Бог мой буди

Против стремящихся врагов

И бренной сей и тленной груди

Стена, защита и покров.

Спаси меня от грешных власти

И преступивших твой закон,

Не дай мне в челюсти их впасти,

Зияющи со всех сторон.

В терпении моем, Зиждитель,

Ты был от самых юных дней

Помощник мой и Покровитель,

Пристанище души моей.

От чрева матерня тобою

И от утробы укреплен,

Тебя превозношу хвалою,

Усердием к тебе возжжен.

Враги мои чудясь смеются,

Что я кругом объят бедой,

Однако мысли не мятутся,

Когда Господь - Заступник мой.

Превозносить твою державу

И воспевать на всякий час

Великолепие и славу

От уст да устремится глас.

Во время старости глубокой,

О боже мой, не отступи,

Но крепкой мышцей и высокой

Увядши члены укрепи.

Враги, которые всечасно

Погибели моей хотят,

Уже о мне единогласно

Между собою говорят:

"Погоним, Бог его оставил,

Кого он может преклонить?

От нас бы кто его избавил?

Теперь пора его губить".

О боже мой, не удалися,

Покрой меня рукой своей

И помощь ниспослать потщися

Объятой злом душе моей.

Да в вечном сраме погрузятся

Которые мне ищут зла,

Да на главу их обратятся

Коварства, плевы и хула.

Надежду крепку несомненно

В тебе едином положу

И, прославляя беспременно,

В псалмах и песнях возглашу.

От уст моих распространится

О истине твоей хвала,

Благодеяний слух промчится

Тобой мне бывших без числа.

Твою я крепость, Вседержитель,

Повсюду стану прославлять

И, что ты мой был покровитель,

Вовеки буду поминать.

Тобою, Боже, я наставлен

Хвалить тебя от юных лет,

И ныне буди препрославлен

Чрез весь тобой созданный свет.

Доколе дряхлость обращаться

Не возбранит моим устам,

Твоя в них крепость прославляться

Грядущим будет всем родам.

Твоя держава возвестится

И правда мною до небес.

О боже, кто тебе сравнится

Великим множеством чудес?

Ты к пропасти меня поставил,

Чтоб я свою погибель зрел,

Но скоро, обратись, избавил

И от глубоких бездн возвел.

Щедроту ты свою прославил,

Меня утешить восхотел

И скоро, обратись, избавил

И от глубоких бездн возвел.

Среди народа велегласно

Поведаю хвалу твою

И на струнах моих всечасно

Твои щедроты воспою.

Уста мои возвеселятся,

Когда возвышу голос мой,

И купно чувства насладятся

Души, спасенныя тобой.

Еще язык мой поучится

Твои хвалити правоты,

Коварных сила постыдится,

Которы ищут мне беды.

1749-1751

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 143

Благословен Господь мой Бог,

Мою десницу укрепивый

И персты в брани научивый

Согреть врагов взнесенный рог.

Заступник и спаситель мой,

Покров, и милость, и отрада,

Надежда в брани и ограда,

Под власть мне дал народ святой.

О Боже, что есть человек?

Что ты ему себя являешь,

И так его ты почитаешь,

Которого толь краток век.

Он утро, вечер, ночь и день

Во тщетных помыслах проводит;

И так вся жизнь его проходит,

Подобно как пустая тень.

Склони, Зиждитель, небеса,

Коснись горам, и воздымятся,

Да паки на земли явятся

Твои ужасны чудеса.

И молнией твоей блесни,

Рази от стран гремящих стрелы,

Рассыпь врагов твоих пределы,

Как бурей, плевы разжени.

Меня объял чужой народ,

В пучине я погряз глубокой;

Ты с тверди длань простри высокой,

Спаси меня от многих вод.

Вещает ложь язык врагов,

Десница их сильна враждою,

Уста обильны суетою,

Скрывают в сердце злобный ков.

Но я, о Боже, возглашу

Тебе песнь нову повсечасно;

Я в десять струн тебе согласно

Псалмы и песни приношу,

Тебе, Спасителю Царей,

Что крепостью меня прославил,

От лютого меча избавил,

Что враг вознес рукой своей.

Избавь меня от хищных рук

И от чужих народов власти:

Их речь полна тщеты, напасти;

Рука их в нас наводит лук.

Подобно масличным древам

Сынов их лета процветают,

Одеждой дщери их блистают,

Как златом испещренный храм.

Пшеницы полны гумна их,

Несчетно овцы их плодятся,

На тучных пажитях хранятся

Стад_а_ в траве волов толст_ы_х.

Цела обширность крепких стен,

Везде столпами укрепленных;

Там вопля в стогнах нет стесненных,

Не знают скорбных там времен.

Счастлива жизнь моих врагов!

Но те светлее веселятся,

Ни бурь, ни громов не боятся,

Которым Вышний сам покров.

1743

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 145

Хвалу всевышнему владыке

Потщися, дух мой, воссылать;

Я буду петь в гремящем лике

О нем, пока могу дыхать.

Никто не уповай вовеки

На тщетну власть Князей земных:

Их те ж родили человеки,

И нет спасения от них.

Когда с душею разлучатся

И тленна плоть их в прах падет,

Высоки мысли разрушатся,

И гордость их и власть минет.

Блажен тот, кто себя вручает

Всесильному во всех делах

И токмо в помощь призывает

Живущего на небесах,

Несчетно многими звездами

Наполнившего высоту

И непостижными делами

Земли и моря широту,

Творящего на сильных нищу

По истине в обидах суд,

Дающего голодным пищу,

Когда к нему возопиют.

Господь оковы разрешает

И умудряет он слепцов,

Господь упадших возвышает

И любит праведных рабов.

Господь пришельцев сохраняет

И вдов приемлет и сирот.

Он грешных дерзкий путь скончает.

В Сионе будет в род и род.

1747

ОДА,

выбранная из Иова,

глава 38, 39, 40 и 41

О ты, что в горести напрасно

На Бога ропщешь, человек,

Внимай, коль в ревности ужасно,

Он к Иову из тучи рек!

Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град

блистая

И гласом громы прерывая,

Словами небо колебал

И так его на распрю звал:

"Сбери свои все силы ныне,

Мужайся, стой и дай ответ.

Где был ты, как я в стройном чине

Прекрасный сей устроил свет,

Когда я твердь земли поставил

И сонм небесных сил прославил,

Величество и власть мою?

Яви премудрость ты свою!

Где был ты, как передо мною

Бесчисленны тьмы новых звезд,

Моей возжженных вдруг рукою,

В обширности безмерных мест

Мое Величество вешали,

Когда от солнца воссияли

Повсюду новые лучи,

Когда взошла луна в ночи?

Кто море удержал брегами

И бездне положил предел,

И ей свирепыми волнами

Стремиться дале не велел?

Покрытую пучину мглою

Не я ли сильною рукою

Открыл и разогнал туман

И с суши сдвигнул Океан?

Возмог ли ты хотя однажды

Велеть ранее утру быть,

И нивы в день томящей жажды

Дождем прохладным напоить,

Пловцу способный ветр направить,

Чтоб в пристани его поставить,

И тяготу земли тряхнуть,

Дабы безбожных с ней сопхнуть?

Стремнинами путей ты разных

Прошел ли моря глубину?

И счел ли чуд многообразных

Стада, ходящие по дну?

Отверзлись ли перед тобою

Всегдашнею покрыты мглою

Со страхом смертные врата?

Ты спер ли адовы уста?

Стесняя вихрем облак мрачный,

Ты солнце можешь ли закрыть,

И воздух сгустить прозрачный,

И молнию в дожде родить,

И вдруг быстротекущим блеском

И гор сердца трясущим треском

Концы вселенной колебать,

И смертным гнев свой возвещать?

Твоей ли хитростью взлетает

Орел, на высоту паря,

По ветру крила простирает

И смотрит в реки и моря?

От облак видит он высоких

В водах и в пропастях глубоких,

Что в пищу я ему послал.

Толь быстро око ты ли дал?

Воззри в леса на Бегемота,

Что мною сотворен с тобой;

Колючий терн его охота

Безвредно попирать ногой.

Как верьви, сплетены в нем жилы.

Отведай ты своей с ним силы!

В нем ребра как литая медь;

Кто может рог его сотреть?

Ты можешь ли Левиафана

На уде вытянуть на брег?

В самой средине Океана"

Он быстрый простирает бег;

Светящимися чешуями

Покрыт, как медными щитами,

Копье, и меч, и молот твой

Считает за тростник гнилой.

Как жернов, сердце он имеет,

И зубы - страшный ряд серпов:

Кто руку в них вложить посмеет?

Всегда к сраженью он готов;

На острых камнях возлегает

И твердость оных презирает:

Для крепости великих сил

Считает их за мягкий ил.

Когда ко брани устремится,

То море, как котел, кипит;

Как печь, гортань его дымится,

В пучине след его горит;

Сверкают очи раздраженны,

Как угль, в горниле раскаленный.

Всех сильных он страшит, гоня.

Кто может стать против меня?

Обширного громаду света

Когда устроить я хотел,

Просил ли твоего совета

Для множества толиких дел?

Как персть я взял в начале века,

Дабы создати человека,

Зачем тогда ты не сказал,

Чтоб вид иной тебе я дал?"

Сие, о смертный, рассуждая,

Представь Зиждителеву власть,

Святую волю почитая,

Имей свою в терпеньи часть.

Он всё на пользу нашу строит,

Казнит кого или покоит.

В надежде тяготу сноси

И без роптания проси.

1751

УТРЕННЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ

о Божием Величестве

Уже прекрасное светило

Простерло блеск свой по земли

И Божия дела открыло.

Мой дух, с веселием внемли,

Чудяся ясным толь лучам,

Представь, каков Зиждитель сам!

Когда бы смертным толь высоко

Возможно было возлететь,

Чтоб к солнцу бренно наше око

Могло, приближившись, воззреть,

Тогда б со всех открылся стран

Горящий вечно Океан.

Там огненны валы стремятся

И не находят берегов,

Там вихри пламенны крутятся,

Борющись множество веков;

Там камни, как вода, кипят,

Горящи там дожди шумят.

Сия ужасная громада -

Как искра пред тобой одна,

О коль пресветлая лампада

Тобою, Боже, возжжена

Для наших повседневных дел,

Что ты творить нам повелел!

От мрачной ночи свободились

Поля, бугры, моря и лес

И взору нашему открылись,

Исполненны твоих чудес.

Там всякая взывает плоть:

"Велик Зиждитель наш, Господь!"

Светило дневное блистает

Лишь только на поверхность тел,

Но взор твой в бездну проницает,

Не зная никаких предел.

От светлости твоих очей

Лиется радость твари всей.

Творец! Покрытому мне тмою

Простри премудрости лучи

И что угодно пред Тобою

Всегда творити научи

И, на Твою взирая тварь,

Хвалить тебя, бессмертный Царь.

1743 (?)

ВЕЧЕРНЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ

о Божием Величестве при случае

великого северного сияния

Лице свое скрывает день,

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы черна тень,

Лучи от нас склонились прочь.

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре тонкий прах,

В свирепом как перо огне,

Так я, в сей бездне углублен,

Теряюсь, мысльми утомлен!

Уста премудрых нам гласят:

"Там разных множество светов,

Несчетны солнца там горят,

Пароды там и круг веков;

Для общей славы божества

Там равна сила естества".

Но где ж, натура, твой закон?

С полночных стран встает заря!

Не солнце ль ставит там свой трон?

Не льдисты ль мещут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл!

Се в ночь на землю день вступил!

О вы, которых быстрый зрак

Пронзает в книгу вечных прав,

Которым малый вещи знак

Являет естества устав,

Вам путь известен всех планет;

Скажите, что нас так мятет?

Что зыблет ясный ночью луч?

Что тонкий пламень в твердь разит?

Как молния без грозных туч

Стремится от земли в зенит?

Как может быть, чтоб мерзлый пар

Среди зимы рождал пожар?

Там спорит жирна мгла с водой;

Иль солнечны лучи блестят,

Склонясь сквозь воздух к нам густой;

Иль тучных гор верьхи горят;

Иль в море дуть престал зефир,

И гладки волны бьют в ефир.

Сомнений полон ваш ответ

О том, что окрест ближних мест.

Скажите ж, коль пространен свет?

И что малейших дале звезд?

Несведом тварей вам конец?

Скажите ж, коль велик Творец?

1743

ПРИМЕЧАНИЯ

При подготовке настоящего издания поэтических произведений М. В.

Ломоносова составитель руководствовался двумя наиболее авторитетными

изданиями: Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 8. Под ред. В. В.

Виноградова, А. И. Андреева, Г. П. Блока. М.-Л., АН СССР, 1959; Ломоносов М.

В. Избранные произведения. Вступ. статья, подготовка текста и примеч. А. А.

Морозова. М.-Л., Сов. писатель, 1965 (Б-ка поэта. Большая серия).

Орфография и пунктуация текстов Ломоносова приближены к современным

нормам (за исключением тех случаев, когда в правописании отражается

произносительная манера, напр.: "Етна", "верьхи", "отнюд" и т. п.).

Сохранено ломоносовское написание некоторых слов с прописных букв. Датировка

текстов - по изданию 1959 г.

В издании сохраняется жанровый принцип расположения материала, которому

следовал сам М. В. Ломоносов в двух прижизненных собраниях сочинений - 1751

и 1757 гг. Ломоносов располагал свои произведения по таким разделам: I. Оды

духовные; II. Оды похвальные; III. Разные стихотворения.

В настоящем издании "Оды духовные" помещены вслед за "Одами

похвальными", в соответствии с традицией, установленной в советское время

(см. изд. 1965 г.).

Раздел "Оды духовные", открывавший оба прижизненных собрания сочинений,

приводится без изменений, так, как он составлен самим М. В. Ломоносовым. М.

В. Ломоносов в отличие от своих предшественников (Симеон Полоцкий) и

современников (В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков) переложил стихами не

всю книгу Псалтири, но выбрал из нее только то, что вполне выражало его

собственные раздумья и переживания, в которых основным было стремление

выработать новый взгляд на "видимый сей мир", на задачи познания, выразить

новое понимание истины. Не случайно также он не включил в "Оды духовные"

переложение 116-го псалма, имеющееся в "Кратком руководстве к красноречию"

(1747): очевидно, это стихотворение нарушало общую линию развития цикла. Он

завершает "Оды духовные" двумя оригинальными стихотворениями - "Утренним" и

"Вечерним" размышлениями. Собранные вместе переложения отдельных фрагментов

Библии и собственные стихотворения представили собою е_д_и_н_ы_й поэтический

документ, имеющий с_а_м_о_с_т_о_я_т_е_л_ь_н_у_ю ценность. Единство его

определяется эволюцией лирического героя от незнания к знанию, от

ограниченного представления о боге как властелине мира к свободному понятию

о нем как творце универсальных законов, которые в перспективе могут быть

постигнуты человеческим разумом, от мольбы о помощи, "заступлении",

"щедроте" к осознанию "божия величества" в себе самом, к потребности "правды

святой", истины, равно открытой всем и не делающей ни для кого снисхождения.

Открывая собою поэтическую часть двух прижизненных "Собраний разных

сочинений в стихах и в прозе", "Оды духовные" как бы приоткрывали завесу над

внутренней метаморфозой поэта, который затем в "Одах похвальных" и "Разных

стихотворениях" ведет разговор уже о делах земных, о делах мира внешнего.

Именно об "Одах духовных" сказаны знаменитые пушкинские слова: "...они

останутся вечными памятниками русской словесности; по ним долго еще должны

мы будем изучаться стихотворному языку нашему".

Раздел "Оды похвальные" представлен в настоящем сборнике

стихотворениями М. В. Ломоносова, которые, во-первых, являются программными

с литературно-общественной точки зрения и, во-вторых, сохраняют свою

художественную ценность по сю пору. Среди них наиболее значительные - "Ода

на взятие Хотина" (1739), ода на возвращение Елизаветы из Москвы по

коронации 1742 г., ода 1747 г., ода на день восшествия на престол Екатерины

II 1762 г. Другие похвальные оды М. В. Ломоносова включены сюда постольку,

поскольку сыграли значительную историко-литературную роль и нашли отклик в

произведениях А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и других русских писателей.

В разделе "Разные стихотворения" сосредоточены ломоносовские

произведения, принадлежащие к самым различным жанрам: ученические стихи,

мелкие стихотворения "на случай", дружеские послания, эпиграммы, басни,

"легкое" стихотворство и т. д. - вплоть до больших по форме и содержанию

созданий, таких, как гениальная дидактическая поэма "Письмо о пользе Стекла"

и грандиозная по замыслу героическая поэма "Петр Великий", оставшаяся

неоконченной. Составляя этот раздел, свою задачу мы видели в том, чтобы

показать по возможности все тематическое многообразие поэзии М. В.

Ломоносова, всю ее идейную глубину и интонационное богатство.

Внутри разделов (за исключением раздела "Оды духовные", который, как

уже говорилось, составлен самим М. В. Ломоносовым) стихи располагаются по

хронологическому принципу.

Нельзя не сказать несколько слов о пышных посвящениях, которые

предпосланы Ломоносовым некоторым его важнейшим сочинениям (похвальным одам,

"Письму о пользе Стекла", поэме "Петр Великий" и др.). В общем, это было в

обычаях литературы XVIII в. Но ужи А. Н. Радищев в исходе столетия,

исключительно высоко (то есть по достоинству) оценивая жизненный и

творческий подвиг Ломоносова, счел необходимым высказать свое нелицеприятное

мнение по этому поводу: "Не завидую тебе, что, следуя общему обычаю ласкати

царям, нередко недостойным не токмо похвалы, стройным гласом воспетой, но

ниже гудочного бряцания, ты льстил похвалою в стихах Елисавете" (Радищев А.

Н. Полн. собр. соч., т. 1. М.-Л., 1938, с. 388). Почти полвека спустя после

Радищева к этому вопросу обратился Пушкин в статье "Путешествие из Москвы в

Петербург".

Не возражая Радищеву и не оправдывая ломоносовской склонности "ласкати

царям" и вельможам, он вместе с тем показывает пример истинно объективного

взгляда на вещи и не в бровь, а в глаз поражает современных ему снобов: "Что

же из этого следует? что нынешние писатели благороднее мыслят и чувствуют,

нежели мыслил и чувствовал Ломоносов...? Позвольте в том усумниться.

Нынче писатель, краснеющий при одной мысли посвятить книгу свою

человеку, который выше его двум" или тремя чинами, не стыдится публично жать

руку журналисту, ошельмованному в общем мнении, но который может повредить

продаже книги или хвалебным объявлением заманить покупщиков. Ныне последний

из писак, готовый на всякую приватную подлость, громко проповедует

независимость и пишет безыменные пасквили на людей, перед которыми

расстилался в их кабинете.

К тому же с некоторых пор литература стала у нас ремесло выгодное, и

публика в состоянии дать более денег, нежели его сиятельство такой-то или

его высокопревосходительство такой-то. Как бы то ни было... формы ничего не

значат", - подводит итог Пушкин и добавляет, что Ломоносов, "несмотря на...

смиренные посвящения", достоин "уважения всех честных людей", "а господа NN

все-таки презрительны - несмотря на то, что в своих книжках они проповедуют

независимость и что они свои сочинения посвящают не доброму и умному

вельможе, а какому-нибудь шельме или вралю, подобному им" (Пушкин А. С.

Собр. соч., т. 6, с. 392). Общая же пушкинская оценка отношений Ломоносова с

придворной верхушкой такова: "Ломоносов, рожденный в низком сословии, не

думал возвысить себя наглостию и запанибратством с людьми высшего состояния

(хотя, впрочем, по чину он мог быть им и равный). Но зато умел он за себя

постоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим

благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых

идей" (Там же, с. 391).

В комментариях к отдельным стихотворениям одновременно делается упор и

на реально-разъяснительную и на историко-литературную сторону. Здесь наряду

с собственными разысканиями мы использовали материал, содержащийся в

примечаниях к восьмому тому академического собрания сочинений, а также

учитывали исследования советских ученых Г. А. Гуковского, А. А. Морозова, Л.

В. Западова, Б. Г. Кузнецова и некоторых других.

I. ОДЫ ПОХВАЛЬНЫЕ

Ода... на взятие Хотина 1739 года. Впервые полностью - Собрание разных

сочинений в стихах и в прозе Михаила Ломоносова. Книга первая. Печатано при

императорской Академии наук 1751 года, с. 157-171. (Далее ссылки на это

издание - Изд. 1751, с указанием страницы.)

Написана в связи со взятием 19 августа 1739 г. русскими войсками

турецкой крепости Хотин в Молдавии. Известие об этой победе застало

Ломоносова в Германии, куда он был послан Академией наук учиться горному

делу. Помимо занятий по академическому плану студент Ломоносов много

трудился в литературной области. К середине августа 1739 г. он уже сделал

несколько стихотворных переводов, а также в основном закончил работу над

"Письмом о правилах российского стихотворства". "Ода на взятие Хотина" была

приложена Ломоносовым к "Письму" в качестве художественного примера нового

стихотворства и отослана в Российское собрание при Академии наук, которое

занималось вопросами русского языка, литературы, научного и художественного

перевода (о впечатлении, произведенном в Петербурге "хотинской" одой, см.

вступ. статью). Глубокую и проникновенную оценку этой оде (не только

литературную, но и историко-философскую) дал в "Путешествии из Петербурга в

Москву" Радищев: "Необыкновенность слога, сила выражения, изображения, едва

не дышащие, изумили читающих сие новое произведение. И сие первородное чадо

стремящегося воображения по непреложному пути в доказательство, с другими

купно, послужило, что когда народ направлен единожды к усовершенствованию,

он к славе идет не одною тропинкою, но многими стезями вдруг". Белинский

считал, что новая русская литература началась именно с "Оды на взятие

Хотина".

Верьх горы высокой... - Парнас (см. Словарь).

Ключ молчит... - Имеется в виду Кастальский ключ (см. Словарь),

Чистых сестр... - то есть муз (см. Словарь).

К. Российской силе так стремятся, Кругом объехав, тьмы Татар...- В

начале Хотинского сражения русские войска со всех сторон были окружены

неприятелем.

Род отверженной рабы... - "агаряне" (см. Словарь).

За Тигр, Стамбул, своих заграбь... - то есть: Стамбул, уведи свои

войска за реку Тигр.

Магметов стыд... - Имеется в виду позорное бегство турок (магометан по

вероисповеданию).

Герой открылся... - Петр I.

При Донских струях... - Подразумевается Азовский поход Петра в 1696 г.

Персы в жаждущих степях... - Имеется в виду Персидский поход русских

войск в 1722 г.; см. также вступ. статью.

Смиритель стран Казанских... - Иван Грозный, покоривший Казань и

Астрахань (ср. далее: "Каспийски воды...").

Луна стыдилась сраму их... - Полумесяц - символическое обозначение

Турции.

Взошли и там оливы... - то есть: мир наступил и там.

Где Вислы ток, где славный Рен... - Ломоносов намекает на взятие

русскими Данцига (города на Висле) в 1734 г. и продвижение их к Рейну (Репу)

в том же году, что побудило Францию ускорить подписание мира с союзницей

России Австрией.

В Китайских чтут Ее стенах... - 28 апреля 1732 г. в Россию прибыло

китайское посольство, заверившее Анну Иоанновну в дружеских отношениях Китая

к России.

Заднестрский тать... - живущий за Днестром (татарский) грабитель.

Седми пространных морь... - семи морей, омывающих Россию: Мурманского

(Баренцева), Белого, Балтийского, Камчатского (Охотского), Черного,

Каспийского и Азовского.

Ода на прибытие... Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742

года по коронации. Впервые - Изд. 1751, с. 39-56.

Это произведение является программным. Здесь нашли свое выражение

надежды "россиян верных", связанные с воцарением на русском престоле дочери

Петра I. Немецкое засилье при дворе и в Академии оказалось отчасти

ослабленным; только что почетно для русских закончилась развязанная Швецией

война за возврат Выборга и Кексгольма (правда, вследствие дипломатического

давления Франции оба города были возвращены Россией шведам, несмотря на

военные успехи); сам Ломоносов, по возвращении из Германии долгое время

занимавший в Академии неопределенное положение и воочию убедившийся в

гнусных происках проходимцев типа академического секретаря И.-Д. Шумахера,

направленных против русской науки, переживает в эту пору моральный подъем.

Эти условия, в которых создавалась ода, необходимо учитывать при ее чтении:

величие открывшихся перспектив, надежды на новую государыню и одновременно

сознание реальной опасности, которую таят в себе "российские недоброхоты", -

таковы черты, определяющие идейный и эмоциональный пафос всего произведения.

Ломоносов преподает здесь только что коронованной Елизавете урок

государственной и чисто человеческой этики, по силе и страстности не имеющий

аналогов во всей его последующей одической поэзии (за частичным исключением

оды 1762 г., обращенной к Екатерине II по сходному поводу). Не случайно в

этой оде так много места уделено образу самого поэта, а также увеличен ее

объем (44 строфы) вдвое по сравнению с предыдущими и более поздними, в

которых, как правило, содержится в среднем 20 строф. Поэт здесь, подобно

лирическому герою "Од духовных", выступает как бы посредником меж небесами и

землей, или, лучше, вестником, несущим свыше слово великой и благотворной

правды. Пытаясь увлечь адресат к высотам, открывшимся ему, поэт и сам

увлекается, интонация оды порывистая, импульсивная. Ломоносову не удалось

напечатать оду по ее написании, и он обильно ее цитировал в "Риторике", пока

наконец не опубликовал в собрании сочинений 1751 г. Он, надо полагать,

особенно любил это свое произведение и считал ознакомление возможно большего

числа читателей с ним делом весьма важным.

Брега Ботнийских вод трепещут... - Имеется в виду побережье

Ботнического залива, в ту пору целиком принадлежавшего Швеции.

Взлети превыше молний, Муза... и т. д. - Вторая и третья строфы

формулируют поэтическое кредо Ломоносова; он "определяет в них стиль своей

"парящей" лирики, ее "высокий тон", не допускающий "спустить свой в долы

взор", ее стремление подражать звуку "гремящих арф" и ее преемственную связь

с античной поэзией" (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 897).

Взнесенна басньми к верьху мира... - то есть превознесенная до небес,

прославленная в преданиях.

Вещает Ветхий деньми к Ней... - то есть творец обращается к ней;

"ветхий деньми" - одна из парафраз бога в ветхозаветных книгах.

Дугу поставил в знак покоя, И тою с ним завет чинил. - Ломоносов

подразумевает здесь легенду о всемирном потопе, по окончании которого бог

воздвиг на небе радугу в знак того, что катастрофа уже не повторится.

Мой образ чтят в Тебе народы... и т. д. - Восьмая строфа представляет

собою сжатое изложение морально-политической программы самого Ломоносова:

трудно отделаться от искушения и не предположить, что он вполне сознательно

местоимение "Я" в этой строфе относил как к "ветхому деньми", так и к себе

("Господствуй, утверждение Мною" здесь следует понимать не в политическом, а

в моральном смысле).

Против течения небес... - Ломоносов иронизирует здесь над шведами,

которые наступали с запада на восток.

Я правлю солнце, землю, море, Кто может стать со мною в споре? - Ср. в

"Оде, выбранной из Иова": "Кто может стать против меня?"

Прими разжженны к мести стрелы, Рассыпь врагов своих пределы. - Ср.

шестую строфу из переложения 143-го псалма.

Ты всуе Солнце почитаешь И пред Луной себя склоняешь... - Под Солнцем

здесь разумеется Франция, а под Луной - Турция; французская дипломатия в ту

пору настойчиво толкала Швецию и Турцию к союзу для ослабления России.

Воззри на Дон и край Понтийский, Смиренный мстительным огнем.Ломоносов

намекает на Азовский поход Петра I и русско-турецкую войну, завершившуюся в

1739 г. (Ср. "Оду на взятие Хотина"),

...гордость при Днепре попранну... - Имеется в виду Полтавская битва.

И многий плен твоих людей... - Шведские воины, попавшие в плен в ходе

Великой Северной войны, были сосланы в Сибирь.

Уже и морем и землею Российски воинство течет... и т. д. - Шестнадцатая

и семнадцатая строфы, наряду с соответствующими местами из хотинской оды,

заложили основы русской батальной поэзии и оказали большое влияние на Г. Р.

Державина в его героических одах, а также были учтены А. С. Пушкиным в

"Полтаве", где тема "России молодой" и Петра I решается с сознательной

стилистической опорой на одическую, прежде всего ломоносовскую поэтику.

И если Град тому чудился... - Римляне называли Рим просто Городом, в

противоположность италийским и другим провинциям.

Народы, ныне научитесь... и т. д. - В оде 1762 г. Ломоносов

переадресует этот урок "судиям земным и всем державным главам", усилив его

гражданский пафос мотивом "народной льготы" и необходимости соблюдения

непреложных нравственных законов,

И вспять идти Луне укажет... - Имеется в виду Карл XII с его

честолюбивыми замыслами.

Дарует мирные оливы, Щадить велит луга и нивы. - В ходе русско-шведской

войны 1742 г, русское правительство предложило финнам не участвовать в

военных действиях и обещало за это содействовать в дальнейшем отторжению

Финляндии от Швеции и провозглашению ее независимости; русским солдатам было

строжайше запрещено грабить финское население, и запрет этот неукоснительно

соблюдался.

К Тебе от веточных стран спешат Уже Американски волны...- В самый

разгар работы Ломоносова над одой 29 октября 1742 г. в Петербург пришло

известие о том, что экспедиция В. Беринга и А. И. Чирикова достигла

североамериканских берегов.

Богиня кротко с ним взирает... - Имеется в виду Екатерина I, мать

Елизаветы Петровны.

Доволен будь собою сам. - Первое в русской поэзии воплощение мысли о

том, что поэзия, проникнутая высоким духовным и гражданским содержанием, не

нуждается во внешнем поощрении. В дальнейшем гениальные вариации на эту тему

создает Г. Р. Державин, высшее свое воплощение она получит в поздней лирике

А. С. Пушкина.

Ода на день брачного сочетания... Великого Князя Петра Феодоровича и...

Великия Княгини Екатерины Алексеевны, 1745 года. Впервые - отд. изд.: Спб.,

1745.

Эта ода опровергает распространенное при жизни Ломоносова, да и

впоследствии, популярное мнение о нем как о "громогласном" поэте прежде

всего, которому недоступно выражение приятных и тонких переживаний "сладкия

любви". Аллегорическое царство любви, нарисованное здесь, подтверждает, что

его слова в "Разговоре с Анакреоном" - "...нежности сердечной в любви я не

лишен..." - не риторическая поза, а признание, за которым открываются

действительно нежные и сердечные стороны в целом мощной и грандиозной

Fломоносовской индивидуальности. Благозвучие и живописность соответствующих

строф этой оды не имеют себе равных в русской поэзии XVIII в., вплоть до

появления любовной лирики Г. Р. Державина.

Поводом к созданию картины вымышленного царства любви послужил вполне

конкретный факт, несомненно, известный Ломоносову: будущие Петр III и

Екатерина II не любили друг друга и не скрывали этого. Поэт сам устремляется

и их как главных своих читателей пытается увлечь туда, где "прекрасен свет

блистает, являя вид страны иной", туда, где царствуют мир и согласие,

основанные на любви: ведь без мира и согласия между молодыми державными

супругами невозможно выполнение высокой государственной миссии, предстоящей

им. Вряд ли случайно в этой оде большие политические вопросы почти не

ставятся поэтом.

Не сад ли вижу я священный... - Ломоносов имеет в виду библейский

первобытный рай, в котором жили первые супруги Адам и Ева.

В чертог Богиня в славе входит... - Богиней Ломоносов называет

Елизавету.

Се паки Петр с Екатериной... - Новобрачные были тезками Петра I и

Екатерины I.

Щедротой ободренный труд... - Здесь "впервые появляется мотив, который

в последующих одах Ломоносова становится обычным и первенствующим: поэт

обращается к верховной власти с призывом "ободрять" научный и литературный

труд" (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 917).

Россов Обновитель - Петр I.

Посли святую благодать... - Пожелание, чтобы через год у молодых

родился сын.

Ода на день восшествия на Всероссийский престол... Елисаветы

Петровны... 1746 года. Впервые - отд. изд.: Спб., 1746.

Ода писалась в ту пору, когда в Петербургской Академии наук происходили

некоторые важные перемены. В мае 1746 г. президентом Академии стал К. Г.

Разумовский, младший брат фаворита императрицы Алексея Разумовского.

Ломоносов и другие, русские сотрудники связывали с этим свои надежды на

"пресечение" немецкой партии. Однако И.-Д. Шумахер сумел войти в доверие к

18-летнему президенту через его наставника, советника академической

канцелярии Г. Н. Теплова. Дело воспитания национальных научных кадров

продолжало оставаться под угрозой, как и прежде. Не случайно в оде так мощно

и так "мрачно" звучит мотив "оного ужаса", в котором Россия пребывала в годы

бироновщины.

От церькви отврати налоги... - Здесь "налоги" не в финансовом смысле, а

в смысле этическом: не "налог", а "налога" (притеснение) - единственное

число, женский род.

Уже народ наш оскорбленный В печальнейшей нощи сидел... - Переворот,

возведший на престол Елизавету Петровну, произошел ночью 25 ноября 1741 г.

Проливши свет, отгнало страх. - Елизавета, подобно Солнцу, разгоняет

страшный мрак немецкого засилья при Бироне и Анне Леопольдовне.

Нам в оном ужасе казалось... И устремлялся гром на гром. - Эти стихи М.

Ю. Лермонтов использовал почти дословно в своей ранней поэме "Корсар"

(1828), а до него - А. А. Дельвиг в стихотворении "К Лилете" (1814).

Я духом зрю минувше время: Там грозный злится исполин... - Ломоносов

создает собирательный образ врагов России, злоумышляющих против

естественного порядка вещей (здесь: против того, чтобы власть в России

действовала на пользу русским).

Как Етна в ярости дымится... - По античным представлениям, гиганты,

восставшие против разумного миропорядка, были сродни таким иррациональным

явлениям природы, как действующие вулканы.

Спасенный север - северо-запад России, избавленный от опасности

шведского вторжения.

Цветут оливы, насажденны Елисаветиной рукой... - Подразумевается

русско-шведский мир, заключенный в 1743 г.

От Той Европа ожидает, Чтоб в ней восставлен был покой. - Ломоносов

создает здесь образ Европы, страждущей от многочисленных захватнических войн

и с надеждой взирающей на Елизавету (следовательно, Россию) как на

избавительницу от военных ужасов; ср. в "Разговоре с Анакреоном": "Великая

промолви Мать И повели войнам престать".

Ода на день рождения... Елисаветы Петровны... 1746 года. Впервые - отд.

изд.: Спб., 1746.

Эта ода приурочена к 37-летию со дня рождения императрицы. С приходом

Елизаветы Петровны к власти (ноябрь 1741 г.) позиции немецкой партии при

дворе заметно ослабли. Еще в царствование Анны Иоанновны, при которой

полновластным правителем России был ее фаворит Бирон, русские придворные

возлагали большие надежды на Елизавету. Ее называли "искрой Петра Великого".

Взойдя на престол, Елизавета Петровна приблизила к себе русских, отменила

смертную казнь (что имело немаловажное воздействие на ее окружение в

условиях, когда память о зверствах Бирона еще была свежа). К моменту

написания оды исполнилось пять лет пребывания Елизаветы у власти. В 1745 г.

Ломоносов стал "профессором химии", то есть действительным членом Академии

наук. Он был полон самых радужных надежд на "щедроты" и благосклонность

императрицы к развитию русской науки. Отсюда - оптимистическая

настроенность, уверенно-радостная интонация всего стихотворения.

И купно бег светил по чину... - В Петербургской Академии наук, как,

впрочем, во всех европейских академиях, ученые (астрономы, физики,

математики) помимо научной работы занимались еще и астрологией, предсказывая

монархам и придворным их судьбу по движению планет. Далее (начиная со слов:

"Се солнце бег свой пременяет...") Ломоносов очень тонко обыгрывает

астральную символику в чисто просветительских целях, пытаясь внушить

Елизавете мысль о том, что процветание государства зависит от развития наук.

Тучи бывшия печали... - Имеется в виду скорбь об умершем Петре,

Страшны Россам перемены... - Подразумеваются дворцовые перевороты,

предшествовавшие воцарению Елизаветы и последовавшие сразу после смерти

Петра.

Круг младой Елисаветы... - вокруг "младой Елисаветы".

Ермий, наукам предводитель, И Марс, на брани победитель, Блистают

совокупно с ним... - то есть планеты Меркурий (Ермий) и Марс вместе с

Солнцем. Сам Ломоносов к этим словам сделал такое примечание: "Во время

рождения ея императорского величества планеты

Меркурий и Марс стояли в одном знаке с солнцем". Но это только материал

для создания поэтического образа. Образ же говорит о том, что слава (Солнце)

и военная мощь (Марс) государства непосредственно связаны с развитием наук

(Ермий).

Муж, звездами испещренный... Диана... - "Луна тогда стояла в созвездии

Стрельца", - поясняет Ломоносов. Этот факт служит ему поводом для создания

аллегорической картины: Геройство (созвездие Стрелец) и беспорочная Красота

(богиня Диана) через посредство войны (Стрелец) и мира (Диана) испускают

"лучи" (стрелы) благоденствия ("дней златых") на Россию.

Когда воззрела Ты на свет! - Елизавета родилась в год Полтавской победы

(1709).

Вандалы побежденны... - Имеются в виду шведы.

Падут полки потомков их. - В войне 1741-1743 гг., уже при Елизавете,

шведы потерпели поражение.

Ода на день восшествия на Всероссийский престол... Елисаветы Петровны

1747 года. Впервые - отд. изд.: Спб., 1747.

В 1747 г. правительство Елизаветы увеличило ассигнования на

академические нужды. Пожалуй, лишь в "хотинской" оде лирический "восторг"

может сравниться по силе и искренности с эмоциональным подъемом ода 1747 г.

Дело здесь, конечно же, не в самом по себе частичном улучшении

академического бюджета. Дело в том, что этот факт дал Ломоносову возможность

воспеть самую задушевную его идею - идею высокой национально-государственной

и нравственной пользы наук. Ода 1747 года по праву является одним из самых

популярных поэтических произведений Ломоносова. Как по тематике (Родина,

науки, прославление "тишины", мира), так и по художественной отделке это

стихотворение не имеет себе подобных в одической поэзии того времени.

Войне поставила конец... - Война со шведами 1741-1743 гг. закончилась

несколько месяцев спустя после коронации Елизаветы.

Когда Ты крест несла рукою... - Ломоносов напоминает Елизавете о том,

как начался дворцовый переворот 25 ноября 1741 г., приведший ее к власти

("Петрова дщерь" вышла к преображенцам с крестом в руке и привела их к

присяге как государыня).

Пламенные звуки... - метафорическое определение войны.

Сомненная Нева... - Нева как бы не узнает своих берегов в том месте,

где вырос Петербург.

Монарх к Себе их призывает... - Задумав основать Академию наук, Петр

вел переговоры с крупнейшими учеными Европы (Лейбницем, Вольфом и др.) в

целях привлечения их в Россию.

Завистливым отторжен роком... - Имеется в виду смерть Петра.

Кроткая Екатерина... - Екатерина I, вдова Петра. При ней 27 декабря

1725 г. была открыта Петербургская Академия наук.

Колумб Российский... - Ломоносов имеет в виду одного из руководителей

так называемой Второй Камчатской экспедиции А. И. Чирикова.

Там, тьмою островов посеян, Реке подобен Океан... - Предполагают, что

Ломоносов говорит здесь о Курильских островах и Курильском течении,

проходящем с севера на юг вдоль берегов Камчатки, Курильских островов к

северным берегам Японии.

И се Минерва ударяет... - Аллегорическая картина проникновения науки

(мудрой Минервы) в тайную сокровищницу природы, олицетворяемую далее в

образе Плутона; в 1745 г. на Урале было открыта первое коренное

месторождение золота, положившее начало его промышленной добыче.

Науки юношей питают... - Эта строфа является вольной поэтической

разработкой темы, заимствованной из речи Цицерона "В защиту поэта Архия",

Ода на день восшествия на престол... Елисаветы Петровны 1748 года.

Впервые - отд. изд.: Спб., 1748.

Эта ода пользовалась шумным успехом. Люди самых разных политических

взглядов и личных пристрастий восторгались ею. Так, русский посланник в

Швеции граф II. И. Панин 19 декабря 1748 г. (то есть практически сразу после

получения оды) писал из Стокгольма вице-канцлеру графу М. И. Воронцову, с

которым он редко соглашался, но в данном случае, как и его патрон по

дипломатическому ведомству, высоко оценивал и стихи и политическое

содержание ломоносовского произведения: "Ваше сиятельство сообщением оды

сочинения г. Ломоносова меня чувствительно одолжить изволили. Есть чем,

милостивый государь, в нынешнее время наше отечество поздравить; знатный

того опыт оная ода в себе содержит. По моему слабому мнению, сочинителевы

мысли с стихотворением равными ступенями в ней идут, и едва ли одно перед

другим предпочесть возможно". В отчете о торжествах по случаю годовщины

восшествия Елизаветы на престол, состоявшихся при дворе 25 ноября 1748 г.,

"Санктпетербургские ведомости" сообщали, что после того, как президент

Академии наук К. Г. Разумовский поднес императрице ломоносовскую оду, она

распорядилась выдать поэту "две тысячи рублев в награждение", что позволило

ему в значительной мере погасить свои многочисленные долги. Ломоносов писал

оду 1748 г. в пору улучшения и стабилизации своего положения в Академии:

получен высокий отзыв Л. Эйлера о его научных работах, завязывается

переписка Ломоносова с великим немецким ученым (а ведь посылая ломоносовские

труды на прочтение к Л. Эйлеру, враг Ломоносова И.-Д. Шумахер рассчитывал на

их уничтожающую критику и затем на нейтрализацию Ломоносова во всех

академических делах), полным ходом идут исследования в Химической

лаборатории, Ломоносов добивается наконец права участвовать в определении

дел Академического университета (в наборе студентов, составлении программы,

или "регламента", и т. п.), относительно спокойные отношения устанавливаются

у него с литературными противниками В. К. Тредиаковским и А. П. Сумароковым

(последний в "Епистоле о стихотворстве", появившейся также в 1748 г.,

предлагает молодым поэтам одическое творчество Ломоносова в качестве образца

для подражания). Все это, вместе взятое, надо думать, и сообщило оде ее

просветительский энтузиазм, величавую интонацию и спокойную глубину

суждений.

Заря багряною рукою... - См. вступ. статью.

И вам, возлюбленные Музы... - Под Музами имеются в виду все девять

сестер - и покровительницы искусств, и покровительницы наук; Ломоносов

подразумевает недавнюю деспотическую власть И.-Д. Шумахера над всеми науками

в Петербургской Академии, о чем, собственно, и говорится во всей четвертой

строфе.

И алчный пламень пожирает Минервин с громким треском храм! - В ночь на

5 декабря 1747 г. в здании академической Библиотеки и Кунсткамеры вспыхнул

пожар, уничтоживший много научных документов и материалов; ходили слухи о

злоумышленнике.

Богатство разума стремится На низ, к трепещущим ногам! - "Характерная

для Ломоносова реалистическая деталь: во время пожара 5 декабря 1747 г.

отпечатанные, но еще не сброшюрованные академические издания, "сложенные в

верхнем академическом магазейне, у башни", были скинуты на землю из окошек и

с кровли, причем "многие листы разлетелись, иные замараны, затоптаны и

подраны". Такая участь постигла и "Риторику" Ломоносова" (Ломоносов М. В;

Полн. собр. соч., т. 8, с, 947; см. также: Материалы для "истории имп.

Академии наук, т. VIII. Спб., 1895, с. 626).

Лев ныне токмо зрит ограду, Чем путь ему пресечен к стаду. - Ломоносов

имеет здесь в виду мирный договор России со Швецией 1743 г., значительно

отодвинувший русскую границу на запад; "Лев" - символическое обозначение

Швеции.

"Се нашею, - рекла, - рукою... Где день скрывали тучи стрел..." -

"Строфа 18 содержит очень тонкий и едкий политический намек: Азовская

крепость, взятая Петром I в 1696 г., возвращенная Турции по Прутскому миру

1711 г. и вторично взятая русскими войсками в 1736 г., была срыта по

требованию Турции в 1741 г., когда руководителем внешней политики России был

Остерман. Таким образом, слова Ломоносова "нашею... рукою... поверженный

Азов" могут быть истолкованы двояко: и как похвала тем, кто его брал, и как

горький упрек тем, кто его своими же руками разрушил. Так же двусмысленны и

слова о "Каспийских брегах": прославляя Персидский поход Петра I (1722 г.),

Ломоносов с такой же горечью, как и об Азове, напоминает о том, что все

завоеванное русскими войсками западное побережье Каспийского моря, которым

Петр I чрезвычайно дорожил, было без всяких к тому оснований отдано Персии в

годы бироновщины" (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 948).

Здесь Днепр хранит мои границы, Где Гот гордящийся упал... - Имеется в

виду поражение Карла XII в Полтавской битве.

Сарматов и Саксонов пленных... - Польша и Саксония были принуждены

Карлом XII выступить на его стороне.

...звук его... страхом двигнул С Дунайской Вислу быстриной. - То есть

эхо поражения Карла XII заставило в страхе еще быстрее двигаться "быстрину"

Дуная и Вислы, иными словами, поразило страхом Турцию и Польшу.

Петрополь, небу подражая, Подобны испустил лучи. - По случаю праздников

восшествия Елизаветы на престол в Петербурге устраивались иллюминации.

Воззри на храмы опаленны... - В мае 1748 г. в Москве случилось шесть

больших пожаров.

Но если гордость ослеплений Дерзнет на нас воздвигнуть рог... - Имеются

в виду, как теперь говорят, реваншистские настроения Швеции, подстрекаемой

Францией и Пруссией.

Ода, в которой Ея Величеству благодарение от сочинителя приносится за

оказанную ему высочайшую милость в Сарском Селе Августа 27 дня 1750 года.

Впервые - отд. изд.: Спб., 1751.

Поводом к написанию оды послужил действительный факт: 27 августа 1750

г. Елизавета приняла Ломоносова в Царском Селе. Беседа шла о научных работах

и планах Ломоносова. В чем конкретно заключалась "высочайшая милость",

неизвестно. Скорее всего она касалась именно его научных, академических дел.

Интересно, что полгода спустя, 4 марта 1751 г., было объявлено о пожаловании

Ломоносову чина коллежского советника. Не исключено, что 27 августа 1750 г.

этот чин был обещан Ломоносову. Главная тема оды - практическая общественная

польза науки. Кроме того, здесь интересна попытка создать портрет живой

Елизаветы (не абстрагированный образ монархини, а именно портрет).

Что ж се? Диане я прекрасной Уже последую в лесах... - Очевидно,

Ломоносов принял участие в императрицыной охоте.

Где, древним именем Славена Гордяся, пролились струи... - Ломоносов

говорит здесь о речке Славянке, протекающей по нынешнему Павловскому парку.

Златые кровы оком мерит И в ужасе себе не верит... - Купола дворцовой

церкви в Царском Селе были заново позолочены в 1749 г.

...малые мои потоки Прими в себя... - Елизаветой было поручено

архитектору В. В. Растрелли выяснить вопрос о возможностях постройки канала,

который соединил бы Славянку с Невой, чтобы ездить из Петербурга в Царское

Село по воде.

...Нил широкий, Который из рая течет. - По одному из мифов, из земного

рая вытекали четыре великих реки; некоторые толкователи называли в числе

этих рек Нил.

...цветы, меж коих Инд крутится... - В "оранжерейной" зале

Царскосельского дворца находилось около 400 кадок, ящиков и горшков с южными

растениями.

В средине жаждущего лета... и т. д. - Строфа 9 представляет собою

довольно редкий в поэзии Ломоносова случай, когда природа выступает не как

объект философских раздумий, подлежащий естественнонаучному освоению, а в

непосредственно чувственном восприятии.

Я воды обращу к вершине; Речет - и к небу устремлю. - Эти слова Нимфы

речки Славянки намекают на пристрастие Елизаветы к фонтанам.

Крутит главой, звучит браздами И топчет бурными ногами, Прекрасной

Всадницей гордясь! - См. вступ. статью.

Чудовища, что легковерным Раченьем древность и безмерным, Подняв на

твердь, вместила там... - Очевидно, Ломоносов говорит здесь об архитектурных

сооружениях библейской древности (садах Семирамиды, Вавилонской башне),

которые в отличие от Царского Села, застраиваемого по разумному плану, не

знали гармонической завершенности, были именно чудовищны в своей

безмерности.

...чудный труд лет малых... - Имеется в виду перестройка

Царскосельского дворца в 1744-1748 гг., которая, однако, не удовлетворила

Елизавету; в 1749 г. была начата новая перестройка по проекту В. В.

Растрелли, завершенная в 1756 г.

От самых облак зрит лежащи Поля и грады под собой. - С высоты

царскосельской дворцовой церкви можно было у северного горизонта видеть

Петербург.

Наука легких метеоров... - метеорология.

Ода... Елисавете Петровне... на пресветлый и торжественный праздник

рождения Ея Величества и для всерадостного рождения Государыни Великой

Княжны Анны Петровны... декабря 18 дня 1757 года. Впервые - отд. изд.: Спб.,

1757.

Ломоносов между 1754 и 1757 гг. не написал ни одной похвальной оды.

Внешним поводом к прекращению затянувшегося молчания послужило рождение

дочери у Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны. Но истинной причиной была

назревшая необходимость выразить публично свое отрицательное отношение к

изнурительной Семилетней войне, которую начала Елизавета с Фридрихом II,

королем Пруссии, и которая тяжелым бременем легла на страну. Ломоносов

практически в каждой своей оде, независимо от "случая", к которому она

написана, поднимал голос в защиту "возлюбленной тишины", мира. Ода 1747 г.,

в сущности, разрабатывает одну эту тему (все остальные являются производными

от нее). И в настоящей оде факт рождения великой княгини служит лишь

отправной точкой для большого разговора на самую любимую и задушевную тему:

"Умолкни ныне, брань кровава..." (эти слова являются ключевыми для всего

произведения). Через год, в 1758 г., Ломоносов начнет работу над "Разговором

с Анакреоном" с его заключительным обращением к России: "...повели войнам

престать!"

Прекрасна Анна возвратилась... - Новорожденная была названа в честь

умершей в 1728 г. Анны Петровны, сестры Елизаветы.

Европу Я склоняла к миру Союзами и страхом сил. - В 1742 г.

правительство Елизаветы заключило союз с Англией, в 1746 г. - с Австрией, в

1748 г. русские войска предприняли поход на Рейн и, не приняв ни одного

сражения, самим появлением своим в Германии ускорили подписание Аахенского

мира, в декабре 1756 г. Россия присоединилась к Версальскому договору между

Францией и Австрией.

Присяжны преступив союзы... - Имеется в виду Англия, которая после

союза с Россией заключила еще и союз с Пруссией, противницей России.

Воззря на земли утесненны... - Подразумевается Саксония, оккупированная

прусскими войсками (с чего, собственно, и началась Семилетняя война).

О Ты, союзна Героиня... - австрийская императрица Мария-Терезия.

Его - земля и небеса, Закон и воля повсеместна, Поколь нам будет

неизвестна Его щедрота и гроза. - Это место перекликается с последним

стихотворением "Од духовных" "Вечерним размышлением", построенным на

вопросах о "божием величестве"; оно служит как бы ответом на заключительный

вопрос: "Скажите ж, коль велик творец?"

Божественный певец Давид Священными шумит струнами, И Бога полными

устами. Исайя восхищен гремит. - В своей статье "В чем же наконец существо

русской поэзии и в чем ее особенность" Н. В. Гоголь приводит эти строки в

качестве образца величавой торжественности я строгого достоинства.

Ода... Елисавете Петровне... на торжественный праздник

тезоименитства... 1759 года... Впервые - отд. изд.: Спб., 1759.

Главная тема оды - прославление выдающейся победы русского оружия при

Куннерсдорфе и одновременно страстный призыв к миру.

Как в имени Твоем... - Ломоносов так же, как в оде 1747 г., считает,

что имя Елизавета произошло от древнееврейского "бог покоится".

Я вижу отрока Господня... - Так, по библейской традиции, назывались

пророки.

Сие ж явил Бог в наши лета... - Ломоносов уподобляет ситуацию в

Семилетней войне тем обстоятельствам, которые сопутствовали исходу древних

евреев из Египта (прусская "гордыня" "возносится" до попрания права других

народов так же, как в библейские времена "ожесточенный сердцем" Египет

попрал иудеев; в том и другом случае кара постигла тех, кто выступил

зачинщиками).

Где пышный дух твой, Фридерик? - "Куннерсдорфское сражение повергло

Фридриха II в такое отчаяние; что он, по собственным его словам, был близок

к самоубийству (Oeuvres de Frederic le Grand, Berlin [Произведения Фридриха

Великого, Берлин], 1854, с. 305-306)" (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т.

8, с. 1093).

Рок Саксонов - см. примеч. к оде 1757 г.

Взирая на пожар Кистрина, На прочи грады оглянись... - В результате

действий русской артиллерии г. Кюстрин 4 августа 1758 г. полностью был

сожжен, но все остальные немецкие селения, при которых шли бои, не понесли

большого урона; по справедливому мнению Ломоносова, Фридрих II должен был

отнести это не на счет своего военного искусства, а на счет гуманных

действий русских войск.

Узрев растерзанны союзы... - Фридрих II пренебрегал своими договорными

обязательствами.

Окровавленна Прегла - река Прегель, на берегу которой под

Гросс-Егерсдорфом 17 августа 1757 г. русские войска одержали победу над

пруссаками, причем потери с обеих сторон были велики (почему Ломоносов и

называет реку "окровавленной").

Там Шмель... - 24 июля 1757 г. город Мемель пал после 4-дневной

артиллерийской атаки.

За Вислой и за Вартой грады Падения или отрады От воли Росской власти

ждут... - Предполагалось, что осенью 1759 г. соединенные русско-австрийские

войска войдут в Силезию.

И сердце гордого Берлина... Перуны, близ гремя, трясут. - Имеется в

виду, что взятие русскими Франкфурта-на-Одере должно было заставить

содрогнуться и Берлин, находящийся неподалеку.

Нам правда отдает победу. - В битве под Цорндорфом 14 августа 1758 г.

обе стороны понесли исключительно большие потери; Фридрих II считал, что

победа была за ним, русское командование придерживалось прямо

противоположной точки зрения.

Горы Шлонские - так Ломоносов на польский манер называет Силезские

горы.

Удар ударом предварю. - Фридрих II был сторонником превентивной войны.

Искал со стороны пролому... - Битва при Куннерсдорфе, которая

описывается в этой и следующей строфе, началась со стремительного удара

войска Фридриха II во фланг русским.

О честь Российского народа... - Ломоносов обращается к

главнокомандующему русскими войсками П. С. Салтыкову.

От казни винных свобождая... - Елизавета указом от 7 мая 1744 г.

приостановила приведение в исполнение смертных приговоров; винные -

виновные.

Ода... Елисавете Петровне... на пресветлый торжественный праздник...

восшествия на Всероссийский престол ноября 25 дня 1761 года... Впервые -

отд. изд.: Спб., 1761.

Ода посвящена двадцатилетию царствования Елизаветы. Она писалась, когда

императрица доживала последние дни, когда и сам Ломоносов был серьезно

болен. Государственные дела в исходе 1761 г. также оставляли желать лучшего.

Семилетняя война, несмотря на успехи нашего оружия, затянулась, она в

буквальном смысле слова выматывала огромную страну, не суля никаких надежд

не только на победу, но и вообще на какой бы то ни было скорый исход.

Ставший к этому времени канцлером, один из покровителей Ломоносова граф М.

И. Воронцов писал незадолго до создания оды: "К немалому сокрушению,

нынешняя кампания ни с которой стороны к благополучному окончанию сей

проклятой войны надежды не подает". Кроме того, в 1761 г. оживились

академические противники Ломоносова, не оставившие своих планов его удаления

из Академии. Состояние духовного утомления ощущается уже в самом начале оды,

которая начинается не с традиционно восторженного обращения к музам, не с

риторических вопросов к самому себе, а с неожиданно прозаической и какой-то

усталой констатации: "Владеешь нами двадцать лет..." И только потом, в

процессе дальнейшего повествования авторская интонация постепенно обретает

свой обычный энтузиазм, который питается в этой оде воспоминаниями о том

патриотическом подъеме, который сопутствовал восшествию Елизаветы на престол

и вообще характеризовал русскую действительность начала 1740-х гг. При

чтении оды важно учитывать еще и то обстоятельство, что к моменту ее

создания Ломоносов завершил работу над первыми двумя песнями героической

поэмы "Петр Великий" и, надо думать, намеревался продолжить ее. Четвертая

строфа настоящей оды принадлежит к самому проникновенному из всего, что было

написано Ломоносовым о Петре.

Любезная нам Жизнь и Власть И мужеск пол на Ней пресекся... - Имеется в

виду недолговременное царствование Петра II.

Ужасны хляби, стремнины Стоят против Петровой Дщери... и т. Д. -

Вспоминая жизнь Елизаветы в эпоху бироновщины, Ломоносов говорит, что ей

могло угрожать тогда заточение в монастырь ("твердость тяжкия стены"),

пожизненное тюремное заключение ("ввек заклепанные двери") или высылка за

границу ("непреходных страх морей") (см.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч.,

т. 8, с. 1155-1156).

Отвергнет смертной казни ночь...- См. примеч. к оде 1759 г.

Героев в мир рождает славных... - Кроме П. С. Салтыкова, во время

Семилетней войны в полный голос заявило о себе молодое поколение русских

полководцев в лице А. В. Суворова, П. А. Румянцова, П. И. Панина.

Се бодрый воин Святослав, Славян и Скифов с Печенеги И Болгар с Турками

собрав, Дунайски наполняет бреги... - Указания о том, что Святослав имел в

своем войске наемников (о чем говорит здесь Ломоносов), в русских летописях

отсутствуют; Ломоносов почерпнул эти сведения из более поздних византийских

источников; Н. М. Карамзин в "Истории государства Российского" повторяет их.

Здесь сердце стран моих лежит... и т. д. - Поэтическое переложение слов

летописца: "...то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от

грек злато, поволоки, вина и овощеве разноличныя, из чех же, из угорь

серебро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челядь" (Повесть временных

лет, ч. 1. М.-Л., 1950, с. 48).

Отмстив за брата равной мерой... - Владимир Киевский убил своего брата

Ярополка за то, что тот прежде убил другого их брата - Олега.

Он меч вознес на Византию... - В 1116 г. воевода Владимира Мономаха Ян

Вышатич предпринял поход на дунайские владения Византии.

И Комнин, облеченный в страх, Венец взлагает на Россию... - По одному

преданию, император Византии Иоанн II Комнин послал Владимиру Мономаху знаки

царского достоинства.

От Запада защитник он. - Имеется в виду Александр Невский ("Петров

Мужеством Предтеча", как говорит о нем Ломоносов строчкой выше).

Се Дмитриевы сильны плечи Густят Татарской кровью Дон. - Имеется в виду

Куликовская битва.

Тезоименны Дед и Внук Разбитые бросают узы... - При Иване III

Васильевиче Русь окончательно освободилась от татаро-монгольского ига, при

Иване IV Васильевиче были завоеваны Казанское и Астраханское царства.

...О Висла, до твоих зыбей Границы дел своих поставил... - При отце

Петра I Алексее Михайловиче произошло воссоединение Украины, Северской земли

и Смоленщины с Великороссией.

...Дабы Его бессмертный лик... и т. д. - Ломоносов говорит о сооружении

достойного памятника Петру I, в проектировании которого Ломоносову

принадлежала главная роль. "Этот памятник в честь Петра Великого, -

свидетельствует современник Ломоносова, - был бы одним из самых роскошных,

даже, может быть, самым роскошным и драгоценным в Европе. Он занял бы от

четырех до пяти сажен церковной стены, с заделкой одного окна, вблизи от

места, где погребен этот монарх, при соответствующей высоте - до свода.

Большую нишу, на фоне которой встанет памятник, должно было выложить,

сибирским лазоревым камнем. Пол и ступени у цоколя - из белого и черного

сибирского мрамора, колонны и пилястры, так же как и саркофаг, из сибирской

яшмы, капители и базы из сибирского металла, вызолоченного сибирским

золотом. Аллегорические изображения и картины частью барельефами из

сибирского мрамора и зеленой яшмы, частью мозаичные. Все из российских или

сибирских материалов" (цит. по кн.: Макаров В. К. Художественное наследие М.

В. Ломоносова. Мозаики. М.-Л., 1960, с. 75-76).

Ты, Мемель, Франкфурт и Кистрин, Ты, Швейдниц, Кенигсберг, Берлин...

Ты, Шпрея... Спросите своего Героя, Что может Росская рука. - Перечисляются

названия мест, при которых "Герой", то есть Фридрих II. потерпел поражения

от русских войск во время Семилетней войны.

Я вижу вечну красоту. - Очевидно, эта строка подвигла А. Н. Радищева в

"Слове о Ломоносове" сказать: "Вся красота вселенный существовала в его

мысли".

Ода... Екатерине Алексеевне... на... восшествие на Всероссийский

Императорский престол июня 28 дня 1762 года... Впервые - отд. изд.: Спб.,

1762.

28 июня 1762 г. произошел дворцовый переворот, положивший конец

царствованию и жизни Петра III и возведший на престол его вдову Екатерину

Алексеевну. Шесть месяцев правления Петра III, поклонника Пруссии и лично

Фридриха II, восстановили против него и двор и все население России.

Позорный для России мир, заключенный им с Фридрихом, нанес стране как

политический, так и моральный урон. Ломоносов, который в декабре 1761 г.

приветствовал восшествие Петра III на престол большой одой, был болезненно

разочарован всеми его действиями, направленными против культурных и

государственных завоеваний, сделанных в царствование Елизаветы, к, главное,

как патриот был глубоко оскорблен "голстинским" презрением его к России

вообще. Вот почему приход к власти Екатерины II не столько вдохновляет

Ломоносова, сколько заставляет насторожиться, внутренне собраться и

выступить скорее с наставлением, чем со славословием. Ломоносов, поэт,

мыслитель и ученый, находится в поре строгой зрелости. Он знает, как много

просветительских начинаний Петра I еще не претворено в жизнь. То же самое он

знает и о своих собственных начинаниях. Монархи, несмотря на все его

страстные обращения к ним, внимают только лести, содержащейся в одах, и не

желают усваивать уроки, преподаваемые им в стихах. В царствование

предшественника Екатерины дело даже, дошло до того, что немецкая партия уже,

как сейчас говорят, "в рабочем порядке" решала вопрос об удалении Ломоносова

из Академии. Ломоносов устал. С Екатериной он говорит лишь о том, что

является жизненно важным для России в морально-политическом аспекте. Он

ничего не ищет для себя: даже любимая его тема науки звучит в оде 1762 г. не

столь мощно, как в предыдущих. Он только хочет, чтобы новая монархиня

поняла, что успех ее правления (как и вообще любого правления) зависит от

того, сможет ли она направить всю свою деятельность на благо вверенного ей

народа, сможет ли она каждый свой акт, каждое свое слово основать на

уважении к людям, ей подвластным. По отношению к этому главному этическому

вопросу развиваются в оде четыре ее темы: 1) тема войны и мира; 2) тема

культурных преобразований; 3) тема иностранцев, находящихся на русской

службе и, наконец, 4) тема связи между монархом и народом. (Глубокий анализ

этой оды содержится в следующих трудах: Чернов С. Н. М. В. Ломоносов в одах

1762 г. - В сб.: XVIII век. М.-Л., 1935, с. 136-153; примеч. к этой оде в

кн.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., с. 1170-1175; Западов А. В. В глубине

строки. М., 1972, с. 30-34).

От трех в сей век Богинь... - Имеются в виду Екатерина I, Елизавета

Петровна, Екатерина II.

Петра Великого Супруга... Дает спасительный совет... - Очевидно,

Ломоносову было доступно свидетельство, историкам ставшее известным лишь в

середине XIX в., что мир с турками во время Прутского похода Петра I в 1711

г. был заключен по совету его жены Екатерины, тогда как немецкие генералы

настоятельно предлагали Петру I продолжать боевые действия.

Слыхал ли кто из в свет рожденных, Чтоб торжествующий народ... и т. д.

- Намек на позорный мир, заключенный Петром III с Фридрихом II.

Без раздробляющего звуку... - В манифесте от 6 июля 1762 г. о Петре III

новой монархиней было сказано, что он "армию всю раздробил такими новыми

законами, что будто не единого государя войско то было".

На то ли вселюбезну Анну В супружество Я поручил... - Имеется в виду

дочь Петра I Анна Петровна, от брака которой с герцогом Голштинским родился

Петр III.

Полная Триумфов брань... - Напоминание о победах русского оружия в

Семилетней войне говорит о том, что мир, по Ломоносову, нельзя покупать

ценою ущемления государственного достоинства и национальной гордости.

Сопостат, почтен Кумиром... - Фридрих II.

Обширность наших стран измерьте... и т. д. - Об этой строфе см. вступ.

статью.

О коль Монарх благополучен... и т. д. - первые четыре стиха этой строфы

использованы Г. Р. Державиным как эпиграф к оде "На взятие Измаила" (1791).

Семнадцать лет Ты украшала Благословенный дом Петров... - Ломоносов

ведет здесь отсчет с 1745 г., когда состоялось бракосочетание Екатерины с

будущим Петром III, на которое он откликнулся одой (см. выше).

Повсюду утвердит ученья, Создав прекрасны храмы вам. - Речь идет о

создании народных училищ в провинции.

А Ты, о Отрасль вожделенна... и т. д. - Речь идет о будущем императоре

Павле I.

Герои храбры и усерды... и т. д. - Последняя строфа оды (случай

небывалый в одической практике Ломоносова) посвящена не самой императрице, а

участникам июньского переворота, возведшего Екатерину на престол.

II. ОДЫ ДУХОВНЫЕ

Преложение псалма 1. Впервые - Изд. 1751, с. 5-6.

Именно в процессе подготовки своего первого собрания сочинений

(следовательно, в процессе создания цикла "Оды духовные") Ломоносов счел

необходимым напечатать это переложение как стихотворение, открывающее все

собрание (следовательно, и весь цикл). Мир, в который вступает лирический

герой, прежде всего мир нравственный. Люди, населяющие его, разделяются на

праведников и грешников. Лирическому герою, таким образом, предстоят два

пути. Он, естественно, устремляется по пути добра и в этом устремлении своем

склонен торопить события: "Он узрит следствия поспешны В незлобивых своих

делах..." Здесь Ломоносов допускает очень важное отступление от подлинника

(ср.: "И вся, елика аще творит, успеет", - то есть "во всяком деле ему будет

сопутствовать успех"). Однако ж все не так просто и не так скоро в

противоборстве добра и зла, как это поначалу представляется лирическому

герою.

Преложение псалма 14. Впервые - Краткое руководство к красноречию.

Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего

красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих

словесные науки трудами Михаила Ломоносова, имп. Академии наук и

Исторического собрания члена, химии профессора. В Санктпетербурге при имп.

Академии наук, 1748, 59. (Далее - Риторика, 1748, с указанием параграфа).

И пред ним душею правых Держится присяжных слов... - Здесь Ломоносов

впервые подчеркивает исключительность положения своего лирического героя в

мире, причем делается это за счет существенного отступления от древнего

подлинника. Так, в старославянском тексте читаем: "Уничижен есть пред ним

лукавнуяй, боящыя же ся Господа славит; кленыйся искреннему своему и не

отметаяся". Симеон Полоцкий, к примеру, дает близкий перевод:

Пред нимже всяк лукавый муж уничижится,

Бояйся же Господа человек славится

Иже о немже клятся ближнему не лщает...

У Ломоносова, в отличие от старославянского текста и перевода Симеона

Полоцкого, лирический герой говорит о соблюдении клятвы богу, а не ближнему

своему. Таким образом, его лирический герой не может примкнуть не только к

грешникам (что очевидно), но и к праведникам (что уже рискованно со стороны

автора переложения): между ним и высшей силой существует прямая связь,

которая держится на его верной клятве. В дальнейшем эта связь станет

основным предметом раздумий и переживаний лирического героя, в ходе которых

он осознает себя как бы посредником между небесами и землей.

Преложение псалма 26. Впервые - Изд. 1751, с. 9-12. Все стихотворение

построено как благодарность творцу за заступничество в первой схватке с

врагами ("противными", которые "во злобе" "устремились" на лирического

героя). Здесь так же, как и во всем цикле "Оды духовные", разработка темы

врагов, отражает трудную борьбу, которую вел Ломоносов со своими

противниками в Академии наук. В августе 1751 г. он писал И. И. Шувалову:

"Нет ни единого моего в Академию приезда, в который бы я не удивлялся, что

она, имея в себе сына отечества, которого вы любите и жалуете, не может того

дожить, чтобы он отвратил от ней все через 25 лет бывшие всем успехам и

должным быть пользам препятствия".

Ко свету Твоего лица... - В этой строфе Ломоносов позволяет себе

принципиальное отступление от подлинника. В старославянском тексте читаем:

"Тебе рече сердце мое: "Господи, взыщу", взыска тебе лице мое; лица твоего,

Господи, взыщу". Вольность ломоносовского переложения заключается в том, что

он усиливает мотив прямой связи лирического героя с творцом: здесь

утверждается, что связь эта носит двусторонний характер (ср.: "И от

всещедрого Творца Приемлю луч вседневный"), и лирический герой пользуется

преимущественным вниманием высшей зиждущей силы.

Меня оставил мой отец И мать еще в младенстве... - "Отсутствующие в

подлиннике и не оправданные библейской традицией слова "еще в младенстве"

вносят в этот стих откровенно автобиографическую деталь: известно, что

Ломоносов потерял мать действительно еще в раннем детстве и болезненно

переживал эту утрату (ср. его письмо к И. И. Шувалову от 31 мая 1753 г.)..."

(Ломоносов М. В. Поли, собр. соч., т. 8, с. 979). К этому можно добавить,

что в указанном письме к И. И. Шувалову Ломоносов подробно рассказывает и о

тех невзгодах, которые выпали на его долю после того, как его отец женился

вновь и в дом вошла молодая и энергичная мачеха, враждебно настроенная к

14-летнему пасынку: отец, "по натуре добрый человек", как говорит о нем

Ломоносов, в этих размолвках склонен был держать сторону новой жены. Таким

образом, и слова: "Меня оставил мой отец..." - тоже во многом

автобиографичны.

Я чаю видеть на земли. Всевышнего щедроты... - В контексте "Од

духовных" эти строки перекликаются с тем местом из переложения 1-го псалма,

где говорится о "следствиях поспешных" "незлобивых дел" лирического героя.

Кроме того, Ломоносов впервые в новой русской поэзии воплощает здесь идею

утверждения "царства божня" на Земле, одну из задушевнейших во всей русской

литературе.

Преложение псалма 34. Впервые - Изд. 1751, с. 13-20. Здесь столкновение

лирического героя с силами зла принимает роковой характер. Речь идет о

способности лирического героя постигать мир во всем его тяжелом для человека

многообразии, со всеми его pro и contra. Если до сих пор лирический герой

уповал на "щедроты" и "доброты" творца, то теперь он возжаждал наконец

"правды святой" и "суда" без снисхождения к себе. После этого переложения,

смятенного и пронзительного по общему настрою, интонация "Од духовных"

становится строгой, мужественной, твердой. В сущности, разговор здесь идет о

том, какою трудной ценой дается человеку обретение полноты миропонимания,

даже мгновенное ощущение "божия величества" в себе самом. См. также вступ.

статью, с. 9-10.

Преложение псалма 70. Впервые - Изд. 1751, с. 21-27. Несмотря на то что

и в этом переложении содержатся просьбы о "защите" и "покрове", а творец

по-прежнему выступает как "Помощник", "Покровитель", "Заступник", главной

ценностью в мире является для лирического героя "святая правда", "истина",

"правда", а вседержитель прославляется уже не только как защитник, но и как

"Поборник" лирического героя, В этом, собственно говоря, и заключается

истинный смысл обращений героя к богу: "...И ныне буди препрославлен Чрез

весь тобой созданный свет...", "О, Боже, кто тебе сравнится Великим

множеством чудес?.."

Ты к пропасти меня поставил... - Воспоминание об эмоциональной буре,

бушевавшей в переложении 34-го псалма.

Преложение псалма 143. Впервые - Три оды парафрастические псалма 143,

сочиненные чрез трех стихотворцев, из которых каждый одну сложил особливо.

Спб., 1744; под заглавием "Ода третия иамбическая". О содержании переложения

- см. вступ. статью. В 1743 г. между В. К. Тредиаковским, Ломоносовым и

молодым А. П. Сумароковым шел спор о художественно-выразительных

возможностях различных стихотворных размеров. Ломоносов и принявший в ту

пору его сторону А. П. Сумароков считали ямб наиболее подходящим для важных

материй размером. В. К. Тредиаковский же совершенно справедливо полагал, что

"ни которая из сих стоп сама собою не имеет как благородства, так и

нежности, но что все сие зависит токмо от изображений, которые стихотворец

употребляет в свое сочинение".

Этот теоретический спор попытались решить посредством своеобразного

поэтического состязания. Все трое переложили 143-й псалом русскими стихами

(Ломоносов и Сумароков - ямбом, Тредиаковский - хореем). Так появилась

книжка "Три оды парафрастические", в предисловии к которой Тредиаковский,

назвав имена "трех стихотворцев", умолчал о том, "который из них которую оду

сочинил". Ответить на этот вопрос предлагалось читателям: "Знающие их

свойства и дух, тотчас узнают сами, которая ода через которого сложена".

Несмотря на то что в теории Тредиаковский оказался гораздо ближе к истине,

чем Ломоносов (последний несколько лет спустя тоже попробовал переложить

один псалом хореем: см. "Преложение псалма 14"), на практике в 1743 г.

безусловную художническую победу одержал Ломоносов. Его переложение 143-го

псалма лаконичнее, торжественнее. Именно от ломоносовского переложения

143-го псалма берет свое начало мощная традиция русской философской и

гражданской лирики - традиция переложения псалмов, представленная в

дальнейшем именами Г. Р. Державина, поэтов-декабристов, Н. М. Языкова и др.

Что же касается позиции Тредиаковского в споре о выразительных возможностях

стихотворных размеров, то она получила свое высшее художественное оправдание

в философских стихотворениях А. С. Пушкина ("Жил на свете рыцарь

бедный..."), Ф. И. Тютчева, переводах В. А. Жуковского, которые

по-настоящему реабилитировали хорей с точки зрения его способности вмещать в

себя не только легкое, шутливое, но и серьезное содержание.

Сотреть врагов взнесенный рог. - "Здесь, как и в других поэтических

произведениях Ломоносова... слово "рог" употреблено в том переносном,

символическом значении, какое придала ему Библия. Это значение восходит к

древнейшим мифологическим представлениям евреев, относящимся к той, еще

добиблейской эпохе, когда олицетворением верховного божества был у них бык.

С той поры на долгие времена вплоть до первых веков христианства рог как

атрибут божества стал обычным литературным символом царственного величия и

грозной силы. Для поэтической стилистики Ломоносова характерно, что,

пользуясь в известных случаях библейской лексикой, он сохраняет и

соответствующую фразеологию; так, слово "рог" встречается у него, как и в

Библии, всегда в устойчивом сочетании с глаголами двух вполне определенных

семантических рядов: либо вознести, воздвигнуть, возвысить, поднять,

возрастить, либо сотреть, т. е. стереть, сокрушить, сломать, уничтожить"

(Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 909). К этому следует только

добавить, что у Ломоносова эта символика переносится с бога на врагов его.

Для сравнения приводим переводы Сумарокова и Тредиаковского из книги

"Три оды парафрастические".

А. П. Сумароков

Ода первая иамбическая

Благословен творец вселенны,

Которым днесь я ополчен!

Се руки ныне вознесенны,

И дух к победе устремлен:

Вся мысль к тебе надежду правит;

Твоя рука меня прославит.

Защитник слабыя сей груди,

Невидимой своей рукой!

Тобой почтут мои мя люди,

Подверженны под скипетр мой.

Правитель бесконечна века!

Кого Ты помнишь! человека.

Его днесь век, как тень преходит:

Все дни его есть суета.

Как ветер пыль в ничто преводит,

Так гибнет наша красота.

Кого Ты, Творче, вспоминаешь!

Какой Ты прах днесь прославляешь!

О Боже! рцы местам небесным,

Где Твой божественный престол,

Превыше звезд верьхам безвесным,

Да преклонятся в низкий дол;

Спустись: да долы освятятся;

Коснись горам, и воздымятся.

Да св_е_ркнут молни, гром Твой грянет,

И взыдет вихрь из земных недр;

Рази врага, и не восстанет;

Пронзи огнем ревущий ветр;

Смяти его, пустивши стрелы,

И дай покой в мои пределы.

Простри с небес Свою зеницу,

Избавь мя от врагов моих;

Подай мне крепкую десницу,

Изми мя от сынов чужих:

Разрушь бунтующи народы,

И станут брань творящи воды.

Не приклони к их ухо слову:

Дела их гнусны пред Тобой.

Я воспою Тебе песнь нову,

Взнесу до облак голос мой

И восхвалю Тя песнью шумной

В моей Псалтире многострунной,

Дающу области, державу

И царский на главу венец,

Царем спасение и славу,

Премудрый всех судеб Творец!

Ты грозного меча спасаешь,

Даешь победы, низлагаешь.

Как грозд, росою напоенный,

Сыны их в юности своей;

И дщери их преукрашенны,

Подобьем красоты церьквей:

Богаты, славны, благородны;

Стада овец их многоплодны,

Волны в лугах благоуханных,

Во множестве сладчайших трав,

Спокоясь от трудов, им данных,

И весь их скот пасомый здрав:

Нет вопля, слез, и нет печали,

Которы б их не миновали.

О! вы, счастливые народы,

Имущи таковую часть!

Послушны вам земля и воды,

Над всем, что зрите, ваша власть,

Живущие ж по Творчей воле

Еще стократ счастливы боле.

В. К. Тредиаковский

Ода вторая хореическая

Крепкий, чудный, бесконечный,

Полн хвалы, преславный весь, Боже!

Ты един превечный,

Сый Господь вчера и днесь:

Непостижный, неизменный,

Совершенств пресовершенный,

Неприступна окружен

Сам величества лучами

И огньпальных слуг зарями,

О! будь ввек Благословен.

Кто бы толь предивно руки

Без Тебя мне ополчил?

Кто бы пращу, а не луки

В брань направить научил?

Ей бы меч извлек я тщетно,

Ни копьем сразил бы метно,

Буде б Ты мне не помог,

Перстов трепет ободряя,

Слабость мышцы укрепляя,

Сил Господь и правды Бог.

Ныне круг земный не знает

Милость всю ко мне Его;

Дух мой твердо уповает

На Заступника Сего:

Он Защитник, Покровитель,

Он Прибежище, Хранитель,

Повинуя род людей,

Дал Он крайне мне владети,

Дал правительство имети,

Чтоб народ прославить сей.

Но смотря мою на подлость

И на то, что бедн и мал,

Прочих видя верьх и годность,

Что ж их жребий не избрал,

Вышнего судьбе дивлюся,

Так глася, в себе стыжуся:

Боже! кто я нища тварь?

От кого ж и порожденный?

Пастухом определенный!

Как? О! как могу быть Царь?

Толь ничтожну, а познался!

Червя точно, а возвел!

Благ и щедр мне показался!

И по сердцу изобрел!

Лучше ль добрых и великих?

Лучше ль я мужей толиких?

Ах! и весь род смертных нас

Гниль и прах есть пред Тобою;

Жизнь его - тень с суетою,

Дни и ста лет - токмо час.

Ей! злых всяко истребляешь:

Преклони же звездный свод

И коль яро гром катаешь,

Осмотри, снисшед, злой род;

Лишь коснись горам, вздымятся;

Лишь пролей гнев, убоятся;

Грозну молнию блесни,

Тотчас сонм их разженеши,

Тучей бурных стрел смятеши;

Возъярись, не укосни.

На защиту мне смиренну

Руку Сам простри с высот,

От врагов же толь презренну,

По великости щедрот,

Даруй способ, и избавлюсь:

Род чужих, как буйн вод шум,

Быстро с воплем набегает,

Немощь он мою ругает

И приемлет в баснь и глум.

Так языком и устами

Сей злословит в суете;

Злый скрежещет и зубами,

Слепо зрясь на высоте;

Смело множеством гордится;

Храбро воружен красится;

А десница хищных сих

Есть десница неправдива;

Душ их скверность нечестива;

Тем спаси мя от таких.

Боже! воспою песнь нову,

Ввек Тебя благодаря,

Арфу се держу готову,

Ззон внуши и глас Царя:

Десять струн на ней звенящих,

Стройно и красно гласящих

Славу Спаса всех Царей;

Спаса и рабу Давиду,

Смертну страждущу обиду

Лютых от меча людей.

Преклонись еще мольбою,

Ту к Тебе теперь лию,

Сокрушен, пал ниц главою,

Перси, зри, мои бию:

О! чужих мя от полчища

Сам избави скоро нища.

Резв язык их суета,

В праву руку к ним вселилась

И лукаво расширилась

Хищна вся неправота.

Сии славу полагают

Токмо в множестве богатств,

Дух свой гордо напыщают

Велелепных от изрядств:

Все красуются сынами

Больше, как весна цветами;

Дщерей всех прекрасных зрят

В злате, нежно намащенных.

Толь нет храмов испещренных:

Тем о Вышнем не радят.

Их сокровище обильно,

Недостатка нет при нем,

Льет довольство всюду сильно,

А избыток есть во всем:

Овцы в поле многоплодны,

И волов стада породны;

Их оградам нельзя пасть;

Татю вкрасться к ним не можно;

Все там тихо, осторожно;

Не страшит путей напасть.

Вас, толь счастием цветущих,

Всяк излишно здесь блажит;

Мал чтит и велик идущих,

Уступая ж путь, дрожит.

О! не вы, не вы блаженны,

Вы, коль ни обогащенны:

Токмо тот народ блажен,

Бог с которым пребывает

И который Вечна знает, -

Сей есть всем приукрашен.

Преложение псалма 145. Впервые - Риторика, 1748, 273. В этом

переложении лирический герой обращает свою речь уже не к творцу, а к людям.

Процесс духовного становления его, трудного внутреннего противоборства

завершился: он получает моральное право обратиться со словом поучения к

земным детям.

Никто не уповай вовеки... - Здесь Ломоносов предвосхищает дер-жавинскую

разработку сходной темы в его стихотворении "Властителям и судиям" (вольное

переложение 81-го псалма), где упрек царям прозвучит более пронзительно и

гневно:

Цари, я мнил, вы боги власны.

Никто над вами не судья.

А вы, как я подобно, страстны

И так же смертны, как и я.

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет,

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет.

Ода, выбранная из Иова, глава 38, 39, 40, 41. Впервые - Изд. 1751, с.

35-40. Стихотворение представляет собою вольный перевод последних четырех

глав библейской книги Иова, величайшего памятника древнееврейской

словесности. То, что Ломоносов остановил свой выбор на заключительной части

книги Иова, где творец во всеоружии своего могущества обрушивается на

несчастного героя за то, что тот посмел предъявить ему моральный счет, а не

на предшествующих страницах, где повествуется о душераздирающих злоключениях

Иова, подало повод одному дореволюционному исследователю обвинить Ломоносова

в жестокости, в глухоте к страданиям обездоленного существа (см.:

Дороватовская В. О заимствованиях Ломоносова из Библии. - В кн.: М. В.

Ломоносов. 1711-1911. Сб. статей под ред. В. В. Сиповского. Спб., 1911, с.

33-65).

Однако же в контексте "Од духовных" именно последние главы книги Иова

потребны в этом месте: ведь о несчастиях и страданиях лирического героя уже

достаточно говорилось в "преложениях псалмов". Теперь необходимо показать, в

чем же состоит "божие величество", необходимо расшифровать, что же кроется

за словами "правда святая", "истина", "множество чудес", подвластных творцу.

Конечно же, не случайно то, что ода начинается и завершается строфами,

которые отсутствуют в Библии и сочинены самим Ломоносовым: его лирический

герой предваряет слова бога, обращенные к Иову, указанием людям, дерзающим

противопоставлять свою односторонность всеобъемлющей истине творца, на

необходимость учитывать разницу в масштабах "зиждителевых" забот и забот

юдольных, а также подводит итоги в последней строфе, которая содержит

практический вывод из слов творца, реальную нравственную рекомендацию

"смертному". То, что Ломоносов не ориентирует читателя на пассивное, слепое

подчинение воле творца, подтверждается двумя последующими стихотворениями,

написанными самим Ломоносовым и завершающими весь цикл.

Утреннее размышление о Божием Величестве. Впервые - Изд. 1751, с.

41-43. Зрелище красоты пробуждающегося мира вызывает в лирическом герое

непобедимое стремление "творит", то есть стремление повторить (пусть в

пределах доступной ему сферы) подвиг творца, создавшего мир. Картину,

нарисованную Ломоносовым, иначе как величественной не назовешь: люди еще

спят, лирический герой ясным взором встречает дневное светило. Душа его,

прошедшая через горнило испытаний, изнемогает в жажде подвига во имя истины

и во благо пробуждающегося человечества. Среди ученых существует мнение, что

эти стихи излагают научную трактовку физических процессов, происходящих на

Солнце. Естественнонаучная основа поэтического образа здесь очевидна. Однако

было бы неверно считать, что "Утреннее размышление" является рифмованным

трактатом по физике Солнца. Научная картина солнечной активности с самого

начала "растворена" в эмоции поэта: здесь мы имеем дело не с научным

изложением определенной концепции, но именно с лирическим переживанием

истины: "Когда бы смертным толь высоко Возможно было возлететь..." Поэту

одиноко на той высоте, на которую он поднялся силою своей фантазии. Он хочет

поделиться со всеми людьми тайной, пока что доступной только ему. По

Ломоносову, быть человеком в полном смысле слова - значит быть творцом,

приумножающим красоту и богатство окружающего мира, стремящимся в

исчерпывающей полноте постичь мир и себя в нем. По сути дела, эти стихи

говорят о необходимости "божия величества" в каждом человеке.

Вечернее размышление о Божием Величестве при случае великого северного

сияния. Впервые - Риторика, 1748, с. 252-254. Если рассматривать это

стихотворение вне контекста "Од духовных", то оно предстает выдающимся

образцом так называемой "научной поэзии", и только. Но здесь так же, как в

"Утреннем размышлении", научная проблема (физическая природа северных

сияний) служит только поводом для взволнованного поэтического монолога о

"чудесах натуры" и не менее взволнованного диалога с представителями

"книжной" науки, чьи умозрительные гипотезы Ломоносов разбивает, опираясь не

на формальную логику, а на логику самого явления, на те характеристики

полярных сияний, которыми их наделяет природа и которые не соответствуют

"смутным грезам вымыслов" кабинетных ученых: именно этим определяется пафос

строк, обращенных к ним, - "О вы, которых быстрый зрак..." и т. д.

Замечательное по споим художественным достоинствам описание северного

сияния содержится в научной работе Ломоносова "Слово о явлениях воздушных,

от электрической силы происходящих" (1753): "По прошествии шести часов после

полудни и по вскрытии вечерней зари показалось тотчас на севере порядочное

сияние весьма ясно. Над мрачною хлябию белая дуга сияла, над которою, за

синею полосою неба, появилась другая дуга того же с нижнею центра, цвету

алого, весьма чистого. От горизонта, что к летнему западу, поднялся столп

того же цвету и простирался близко к зениту. Между тем все небо светлыми

полосами горело. Но, как я взглянул на полдень, равную дугу на противной

стороне севера увидел с такою разностию, что на алой верхней полосе розовые

столпы возвышались, которые сперва на востоке, после на западе

многочисленнее были. Вскоре после того между белою и алою дугою южного

сияния небо покрылось траве подобною зеленью и приятный вид наподобие радуги

представлялся; после чего алые столпы помалу исчезли, дуги еще сияли и

неподалеку от зенита белое сияние величиною с солнце расходящиеся лучи

испускало, к которому от летнего запада вставали столпы и почти оного

касались. После сего между лучами оного сияния к западу алое пятно

появилось. Между сим временем осьмь часов било, и небо алыми и мурового

цвету полосами беспорядочной фигуры горело; мурового цвету больше было,

нежели алого. В зените вместо лучи испускающего сияния две дуги показались,

одна другую взаимно пересекающие. Которая вогнутою стороною стояла на север,

имела струи поперечные, к центру склоняющиеся; а та, что вогнутою стороною

обращена была на полдень, имела струи продольные, параллельные с

перифериею... Все сии перемены с девятым часом кончились, и осталось одно

порядочное сияние на севере..."

Слов:	41026
Символов:	228183
Размер:	445.67 Кб.

Название реферата: Оды похвальные и оды духовные