МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
АННИНСКАЯ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА №6
РЕФЕРАТ
НА ТЕМУ:
«Воронежская ласточка»
(Евдокия Петровна Ростопчина)
Выполнила: Саликова Светлана,
ученица 10 класса
Руководитель: Магеррамова Л.А.
Анна
2010г.
Содержание:
1. Введение.
2.
«Здесь создавалась русская литература».
2. Додо Сушкова.
3. Тетрадь А.С. Пушкина.
4. Одной любовью.
5. Другая
6. Заключение.
7. Список литературы.
8. Приложение.
Ведение.
«Воронежская
ласточка
» - так любовно называли друзья Евдокию Петровну Ростопчину, русскую поэтессу, которую судьба соединила с нашим краем. Первый помещик Анны, получивший наши земли от императора Павла I в знак признательности и уважения. Федор Васильевич много сделал для улучшения жизни, укрепления быта людей. До сих пор существует парк, заложенный при нём, жива слава о конном заводе и скаковых лошадях, выписанных из Англии и Аравии. Камер-юнкер при дворе в год получения Аннинских деревень через семь лет он был уже Действительным Тайным Советником, что соответствовало генеральскому чину. От Павла I Ростопчин получил все возможные награды, кроме Святого Георгия, которым награждали за подвиги на поле боя, по воле императора Федор Васильевич возведён в Графское достоинство с приложением к титулу «Сиятельных». Но гордый и своенравный, презирающий всякое угодничество и заискивание, Ростопчин не приехал в Петербург приветствовать нового царя Александра I в ответ новый император оставил графа в Москве, отдалив его от столицы, назначив вначале членом Государственного Совета, а с 1812 г, - генерал-губернатором Москвы. Герой, по мнению одних, варвар - по мнению других, Ростопчин прогневал императора своим поведением накануне вступления в Москву французов (он сжёг свою дачу около Москвы, показав пример остальным, превратил город в пустыню, каким и нашёл его неприятель). Александр I заявил, что больше не хочет видеть его - Ростопчин рьяно занимается имениями, а в 1815 г. надолго уезжает за границу. Имением в Анне управляет преданный и честный человек, швед по национальности А. Ф. Брокер. Со смертью старого графа в 1826г. владельцем Анны по завещанию становится его младший сын Андрей - будущий муж Евдокии Петровны Сушковой–Ростопчиной.
Итак, об Андрее Фёдоровиче Ростопчине можно сказать, что знаменит он только благодаря женитьбе на яркой и удивительной женщине одной из первых русских поэтесс. Именно благодаря интересу к ней, мы знакомы с этим гвардейским «шалуном» и кутилой, порой излишне легкомысленным, но добрым человеком, позволявшем Евдокии Петровне заниматься своим любимым делом. «Несмотря на свою преждевременную плешь, мой отец умел нравиться, когда желал, он имел важную осанку прекрасный рост, блестящий и игривый ум; его неуравновешенность проявилась позднее».– Л. Ростопчина «Семейная хроника».
Именно этому человеку «со странностями», на 3 года моложе жены, подчинившемуся воле своей матери, решившей, что лучшей жены ему не сыскать, предстояло сразу после свадьбы, которая состоялась в мае 1833г., привезти свою молодую жену в Анну. Крестьяне заранее прослышали новость: барин везёт молодую жену... Она легко спрыгнула с подножки кареты - тоненькая, с огромными чёрными глазам и идёт рядом с мужем.
«Здесь создавалась русская литература»
В Анне Евдокия Петровна проведет три года, иногда ненадолго выезжая в Вороново – (ещё одно родовое имение мужа) и на Кавказские минеральные воды. Сюда она будет приезжать ещё не раз летом и осенью, здесь родит детей, напишет множество стихотворений и большой роман о себе – поэтессе и женщине. Здесь - в тиши уединенья - шло развитие её таланта, развитие самой души. Наша аннинская земля являлась источником творчества и духовных сил для той, кому М. Ю. Лермонтов обращал слова:
«В наш круг ты брошена судьбой,
как божество страны чудесной.
Я верю: под одной звездой
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны».
Анализируя творчество поэтессы, П. А. Плетнёв отмечал в рецензии на книгу «Стихотворения графини Е. Ростопчиной» в 1841 г., что «главное число стихов (37) принадлежит Москве…. Почти столько же (35) написано в другом месте и в другом уже возрасте. Под ними подпись: «Село Анна». «Для неё поэзия то же, что для живого существа воздух», – писал он. Поэтесса, по мнению П. А. Плетнёва, в традиционные жанры привнесла «дыхание бытия».
«Сухие, жёлтые листы,
Предвестники поры печальной,
Вы любы мне!.. Мои мечты
Привыкли к думе погребальной»,
с любовью и тоской пишет Евдокия в Анне в августе 1834 г. в стихотворении «Осенние листы»
«Люблю я колокол унылей
В вечерний час, вдали сует»,-
продолжает здесь же грустя, скорбя и покоряясь судьбе, заставившей очнуться от снов и мечтаний. Но и здесь в глуши поэтесса не оставляет пера и бумаги. С 1834г, стихи стали появляться в московских журналах и сразу были отмечены читателями. Появляются и первые критики. П.А. Вяземский в письме к Александру Тургеневу пишет по поводу напечатанного в «Московском наблюдателе» стихотворения « Последний цветок»: «Каковы стихи? Ты думаешь Бенедиктов? Могли бы быть Жуковского, Пушкина, Баратынского, уж верно, не отказались бы они от них. И неужели сердце твоё не забилось радостью Петровского и Чистых прудов и не узнал ты голоса некогда Додо Сушковой, а ныне графини Ростопчиной?»
«Поэзия - она благоуханье
И фимиам восторженной души.
Но должно ей гореть и цвесть в тиши», -
какая простота, женственность и в то же время сила духа заключены в стихотворении, написанном в нашей Анне. Читатели в Москве с нетерпением ждут все новых стихов. Проводя зимы 1834/35гг, в Москве, Додо – теперь графиня испытывает после «заточения в глуши» первые бальные триумфы. Но светский шум, бал, успех в обществе не приносят ей настоящего счастья. Окруженная музыкой, масками, поклонниками, игрой страстей в столице, она лишь удачно скрывает тоску, одиночество, несчастье супружеской жизни. Ей не хватает чувства, настоящего, искреннего. Жизнь везде ей кажется дремотной, унылой.
«А летом – в Анну.
Бывают дни – я чую
вдохновенье
Вокруг меня витает и горит.
То песнею сердечной
прозвучит,
То проскользнёт как райское
виденье.
В те дни гляжу -
и солнце ярче блещет,
Прислушаюсь – и в воздухе журчит
Мой шаг смелей.
И выше взор парит…»
В такие дни она вскакивала на коня и мчалась в степь. Удобный дом, тенистый парк, живописный Битюг, любимый ею соловей – все это придаёт
силы и вдохновения.
«И он поэт, - о, да!- и он поэт,
Мой чудный соловей, мой песенник
унылый!
Он любит тишину, и ночь, и лунный
свет;
Ему зелёный лес и струй журчанье
милы», -
пишет Е. Ростопчина в нашей Анне. Но граф увлечен в деревне только лошадьми, проводит время в обществе любителей доброй выпивки да закуски, троек, цыган, бросает деньги налево и направо, часто беспричинно раздражён. А графине – дом, соловей, шорох двух люлек да "двойные рамы? воспоминания о друзьях и, к счастью, поэзия.
«Двенадцать бьет, двенадцать бьет!..
О балов час блестящий, -
Как незаметен твой приход
Среди природы спящей!
Как здесь, в безмолвной тишине,
В светлице безмятежной,
Ты прозвучал протяжно мне
Беззывно, безнадежно!....
И мне представилось: теперь танцуют там,
На дальней родине, навек избранной мною…» -
Как ярко проявилась ее женская душа в стихотворении «Искушение». Друзья, знакомые, университетская молодёжь – все в восторге от свежести её таланта. Её стихи заучивали наизусть. Как нас, аннинцев, может не интересовать такая поэтесса и женщина, о которой современник Я.К. Грот писал П.А. Плетневу: «Как я удивляюсь ее таланту! Взяв книгу её в руки, трудно оторваться от чтения». Плетнев, возглавивший после смерти Пушкина «Современник» писал о Ростопчиной: "Она, без сомнения, первый поэт теперь на Руси». В Московском и Петербургском салонах её ежедневно бывали Пушкин, Лермонтов, Чуковский, князья Вяземский и Одоевский.
Встречи с нею считали за честь Гюго и А. Дюма. На тексты её стихов более ста композиторов писали романсы: Алябьев, Булахов, Даргомыжский, Рахманинов, Рубинштейн, Чайковский. Ещё при жизни ее пьесы не сходили со сцен театров Москвы и Петербурга. В 1841 году первый сборник выходит стихотворений, в Анне заканчивает первую книгу прозы.
В Анне, живая и общительная по натуре, графиня часто посещает крестьянские семьи. Её кошелек всегда открыт для нуждающихся. Осенью 1842г. графиня Е. Ростопчина прощалась с Анной. Уезжала навсегда.
Зачем же сладкою
тревогой сердце бьётся
При имени твоем,
пустынное село,
Ведь прежде я тебя,
край скучный, не любила,
Ведь прежде ссылкою
несносной был ты мне.
Но много счастливых,
восторженных минут,
Сердечной радостью
волшебно одарённых,
Прожито там в степях.
О, пусть они живут навеки в памяти
и в мыслях сокровенных...
Несправедливо было бы назвать ее мужа пустым мотом: он создал первую в России общедоступную картинную галерею, но имея привычку продавать всё за бесценок, он к 1845 г. промотал все состояние своего знаменитого отца и оставил детей практически без средств к существованию. Не способный к успешному хозяйствованию, в 1845 году он продает казне конный завод, а в 1850г. само имение в Анне. Да и никто из потомков не достиг даже тени своего "сиятельного" предка. Фамилию Ростопчиных на нашей аннинской земле увековечила графиня Евдокия Петровна – снох а известного и неоднозначного генерала: ее имя перешло к потомкам как одно из светлых явлений пушкинской поры.
Возможно поэтическая звезда Е. П. Ростопчиной выглядит не столь ярко в лучах славы таких гениев русской поэзии, как А.С. Пушкин, М.Лермонтов, Тютчев. Но это участь многих дарований, которым суждено было жить в одну пору с великими. Тем не менее голос её не потонул в лирическом многоголосии XIX века, а дошёл до нас как звонкий колокольчик , отмеченный печатью истинно самобытного таланта.
Додо Сушкова
Родилась Евдокия Сушкова 23 декабря 1811г. в Москве у Чистых прудов в доме своего деда с материнской стороны, Ивана Александровича Пашкова. «В роскошном жилище, построенном Растрелли в чисто итальянском стиле, напротив Кремлевского сада. Там в настоящее время находится Румянцевский музей. В те времена семьи жили под одним кровом. И у Пашковых жили четыре молодых семьи. Тесные узы дружбы связывали впоследствии этих товарищей по воспитанию и играм. Они позднее шли рука об руку на жизненном пути!» - из воспоминай дочери Е. П. Ростопчиной Лидии. «Семейная хроника» в книге Е. П. Ростопчина «Счастливая женщина» Москва. Изд.-во «Правда»1991г.
Когда девочке было 6 лет, её мать Дарья Ивановна, родив третьего по счёту ребёнка Дмитрия, умерла от чахотки» Додо – так она называла себя в детстве по воспоминаниям брата О. П. Сушкова – росла без матери и почти без отца, находившегося в постоянных разъездах по делам службы. Воспитание девочки, хоть и стоило ее отцу много денег, было очень безалаберно, так как в сущности, никто не наблюдал за ним. По счастью, она была одарена природой острым, живым умом, хорошей памятью и таким воображение; благодаря которым она сама себя воспитала. Из учителей её стоит упомянуть о Гаврилове и Раиче, развивших в ней врождённую любовь к поэзии вообще и к отечественной в особенности. Не будь их, русская словесность считала бы, может быть, в среде с одним дарованием меньше, так как в доме Дашковых занятие литературой считалось делом неприличным.
Поэтическое дарование Додо, проявившееся в детстве, очевидно перешло к девочке по наследству от Сушковых. Бабушка - Мария Васильевна, урождённая Храповицкая, поэтесса и переводчица, отец, дядя и брат Дмитрий имели пристрастие к сочинительству.
«Возмущённая при мысли, что девушка аристократического круга могла, посвящать свой досуг недостойному занятию, госпожа Пашкова, взяв икону, хотела заставить свою внучку дать торжественный обет, что та никогда не станет писать стихов. Моя мать избавилась от клятвы, обещав ничего не печатать до своего замужества». /Л. Ростопчина «Семейная хроника»/
В обстановке игры в карты, модничания, визитов, обедов, пудры и сплетен бабушки, теток и их визитерш росла маленькая своенравная Додо. Начала писать она, несмотря на запреты, рано. Дочь ее Лидия называет первым произведением матери «Журнал Зинаиды», сохранивший отпечаток страданий, испытанных в богатой роскошью, но бедной мыслью среде. Владислав Ходасевич в своих исследованиях / Графиня Е. П. Ростопчина. Е ё жизнь и лирика» В сборнике «Статьи о русской поэзии» п.б.,1922г./ пишет: «Ещё в 12 лет Додо сама стала писать стихи. Как водится, своевременно была написана и сожжена первая подражательная поема «Шарлотта Кордэ». Ни эта поэма, ни ранние стихи, кроме одного французского экспромта, до нас не дошли».
Первым опубликованным стихотворением юной девушки стал «Талисман». Князь Пётр Андреевич Вяземский .посещавший дом её родных случайно увидел тетрадь, без ведома девушки переписал стихи и отправил в Петербург Дельвигу, который и поместил их в своем альманахе "Севернее цветы" на 1831 г. с подписью "Д...а".Но это, конечно, было случайностью.
Вопреки запретам со стороны домашних Додо писала и находила слушателей среди родственников Сушковых. Знакомы её первыми стихами были юный студент Н. Огарев и учившийся в университетском пансионе М. Лермонтов. О её пристрастии знали и гости Жуковский, А. И. Тургенев, Мицкевич.
Начинавшую поэтессу вдохновляло их творчество, образы героев древности и участников недавних событий. Особенно близко девушке имя поэта Андре Шенье.
«Есть имя - от него издавно сердце билось,
Когда ребёнком я несведущим была», -
так вспоминала впоследствии о своих первых поэтических увлечениях уже не начинающая поэтесса, а известная в литературных кругах Евдокия Ростопчина.
Ещё до «Талисмана» были написаны несколько стихотворений, которые приходилось прятать всерьез: они были посвящены и с горячим сочувствием! - декабристам. Первыми слушателями стали ее друзья Огарев и Лермонтов. Только в советскую эпоху было напечатано стихотворение «К страдальцам», датированное 1827 году, в котором пятнадцати- или шестнадцатилетняя девушка выражает сочувствие декабристам:
«соотчие мои, заступники свободы,
О, вы, изгнанники за правду и закон,
нет, вас не оскорбят проклятием народы,
Вы не услышите укор земных племён!»
«Удел ваш - не позор, а слава, уваженье,
Благословения правдивых сограждан,
Спокойной совести, Европы одарение,
И благодарный храм от будущих славян!»
Какая сила вдохновения, какая глубокая вера в будущее России! Пройдет время, прежде чем Ростопчина преподнесет это обращение с Теплой подписью вернувшимся из Сибири Сергею Григорьевичу Болконскому и 3. Г. Чернышеву.
Сегодня читая эти строки, чувствуешь, как перекликаются они со знаменитым пушкинским посланием «Во глубине сибирских руд». Стихотворение «Мечта» - это гимн надежде на победу «защитников свободы»:
«Когда настанет день паденья для тирана,
свободы светлый день, мести роковой,
Когда на родине, у ног царей попранной,
промчится шум войны, как бури грозный вой,
……………………………………………………
Когда защитники свободы соберутся,
Чтоб самовластия ярмо навек разбить,
Когда со всех сторон в России раздадутся
"Погибнуть иль сгубить!"
Тогда в воинственный наряд он облачится,
Тогда каратель - меч в руке его сверкнет.
Тогда ретивый конь с ним гордо в бой помчится,
Тогда трехцветный шарф на сердце он прижмет...»
Эти стихотворения опровергают расхожее в своё время представления о Ростопчиной как о "салонном" поэте. Действительно, она дебютировала не только "декабристскими стихами". В её первых поэтических опытах и позднее не мало строк любви, а в юности воспевания маскарадов, шумных светских гостиных. Юная Додо и графиня всегда была настоящей женщиной, оставаясь при этом поэтом.
Тетрадь А.С. Пушкина
Как могла не писать молоденькая поэтесса о балах, когда на одном из них - по существу первом - она познакомилась с Пушкиным. Позднее, вспоминая об этом вечере у московского губернатора Д. В. Голицына, брат поэтессы - самый лучший ее биограф – С. Сушков рассказывал: «Пушкин так заинтересовался пылкими восторженными излияниями юной собеседницы, что провёл с нею большую часть вечера и после того тотчас познакомился с семейством Пашковых». (Из воспоминаний Сушкова «Талисман», с. 265.) После свадьбы поэт снова бывает в доме у Чистых прудов. I марта 1831 г., на масленицу, Александр Сергеевич, Наталия Николаевна и Евдокия Сушкова приняли участие в гулянии и катании на санках. С тех пор жена Пушкина и Сушкова стали подругами. Эта дружба продолжалась и после роковой январской дуэли. Они часто встречались и у знакомых, и у себя дома, вместе ездили на отдых в Ревель. Так П.А. Плетнёв в письме к Я. К. Гроту от 8. 03.1844 г. пишет после посещения дома Ростопчиных: «Она на лето едет в Ревель с Н. Пушкиной». Это говорит о ней, как о натуре умной и преданной. Ведь дружба с женой Пушки нелегко далась молодой поэтессе. Очевидно, она сама сделалась неравнодушной к А.С. догадываясь о сложном положении Пушкина рядом со столь блестящей красавицей, Е. П. весной 1832 г. написала стихотворение "Отринутому поэту". В нем Сушкова предугадывала судьбу великого поэта.
«Нет! Ты не поняла поэта…
И не понять тебе его!» -
стихи Н. Павлова взяла она эпиграфом к своему:
«Она не поняла поэта!
Но он зачем её избрал?
…………………………
Зачем он так неосторожно
Был красотою соблазнён?
Зачем надеждою тревожной
Он упивался, ослеплен?
И как не знать ему заране,
Что все кокетки холодны.
Что их могущество в обмане.
Что им поклонники нужны.
…………………………………
Она лишь слепок божества!» -
Сколько обожания к поэту, ревности, наверное, но, очевидно, и тревоги предчувствия. Ведь и она была молода, как Н. Гончарова, как 0. Смирнова, которая вспоминала о молодом Пушкине: «Ни я не оценила Пушкина, ни он меня. Я смотрела на него слегка, он много говорил пустяков; мы жил: в обществе ветреном. Я была глупа и не обращала на него особенного внимания».
Но для Евдокии имя А.С. Пушкина священно с самого начала и до конца жизни:
«На бале блестящем, в кипящем собранье,
Гордясь кавалером и об руку с ним,
В тот вечер прекрасный весь мир озлащался», -
так впоследствии вписала Ростопчина свою первую встречу с прославленным поэтом России. Этот момент многое решил в жизни начинающего автора
«Стихи без искусства ему я шептала.,,
и он вдохновенный…
Он исповедь слушал души молодой!»…
его предвещанье
Я в памяти сердца храню как завет...
И каждое слово его, каждый взгляд
В мечтах моих светло! точкой горят!.,»
Стихотворение "Две встречи" было написано после смерти поэта в конце декабря 1838 года - начале 1839 г. в Анне. Признание характерно для Ростопчиной, искреннее. Но жизненные пути поэтов разошлись.
Как знать?! Сделай Пушкин предложение Сушковой, а не Натали, что случилось бы. Не осуждая Натали, а сравнивая их - жен, женщин - думается, что Сушкова выполняла свой долг жены более свято, преданно. Пушкин, конечно же, не мог забыть имени молодой поэтессы, которой он дал своё благословление. В 1837 г. в «Современнике» (№5,7) появляются стихи Ростопчиной, написанные в Анне: «Эльбрус и я», «Месть» и др. Возможно, публикации содействовал сам редактор журнала. И едва ли случайно Евдокия Петровна написала следующие строчки в посвящении к своей драме «Дочь Донжуана»:
«.. .0, не забуду я,
Что Пушкина улыбкой вдохновенной
Был награжден мой простодушный стих...»
Потрясение Ростопчиной происшедшим на Чёрной речке было велико. Ведь за день до рокового выстрела Пушкин обедал у Ростопчиных, находясь рядом с собеседницей, об этом свидетельствует Бартенев со слов мужа Ростопчиной. До обеда и после него он убегал в умывальную комнату и мочил себе голову холодной водой, - до того мучил его жар в голове! (П. Бартенев, 1905 г. в кн. «Талисман». Документы. Письма.)
«Две встречи» поэтесса посвящает ближайшему другу Пушкина Петру Александровичу Плетнёву.
"Я отгадала, поняла
На нем к гения сиянье,
И тайну высшего признанья,
И пламенных страстей порыв,
И смелых дум, наперерыв
Всегда волнующих поэта...
Я прочитала без ошибки,
Что много, горько сердцем жил
Жил вдохновенный,- и любил,
И презирал, и ненавидел,
Что свет его не раз обидел.
Что рок не раз уж уязвил
Больное сердце, что манил
Его напрасно сон лукавый
Надежд обманчивых, что слава
Досталася ему ценой.
И роковой и дорогой!»
Сколько искренней скорби, печали и осознания неоплаченного долга перед подвижником духа. Есть еще один замечательный эпизод, доказывающий не случайность отношений великого поэта и незаурядной поэтессы. Известно, что с весны 1838 года до осени 1840 года Ростопчина снова жила в Анне, выезжая летом ненадолго в Вороново /еще одно родовое имение мужа/ и в Пятигорск. Именно в Анну 25 апреля 1838 года Василий Андреевич Жуковский высылает тетрадь для новых стихов Пушкина, доставшуюся ему после смерти поэта. Пушкин не успел внести в нее ни строчки. Бесценную реликвию Василий Андреевич сопровождает припиской: «Посылаю вам, графиня книгу, которая может иметь для вас некоторую ценность. Она принадлежала Пушкину; он приговорил ее для новых своих стихов и не успел написать ни одного; мне она досталась из рук смерти; я начал ее; то, что в ней найдете, не напечатано нигде. Вы дополните и докончите эту книгу его. Она теперь достигла настоящего своего назначения». / «Талисман» документы, письма, воспоминания, стр. 271/
В это время уже засверкал талант М. Лермонтова, жив был Баратынский, пробивалась молва о редком таланте Ф.Тютчева, но Жуковский вручил Пушкинскую тетрадь Ростопчиной. Впрочем не только Жуковский, но и другие литераторы и критики восторженно отзывались в эти годы о творчестве Евдокий Петровны. «..таких благородных, гармоничных, легких и живых стихов вообще немного в нашей современной литературе» /А.В.Никитенко/, «произведения исполнены жизни и красок» /П.А.Плетнев/ А в апрельском номере «Московского наблюдателя» за 1838 год В.Г.Белинский отметил: «После этих двух стихотворений А.С. Пушкина, опубликованных в «Современнике», замечательны только... «Тайные думы» графини Е. Ростопчиной: в нем прекрасными, полными души и чувства стихами воспеваются достоинства одной высокой особы». От таких отзывов могла бы вскружиться голова! Но Ростопчина осознавала недостаточность своих сил, громадную ответственность возложенной на нее миссии - продолжателя пушкинской традиции в поэзии. Поэтому, взволнованная доверием Жуковского, в ответном послании пишет:
«И мне, мне сей дар!- мне, слабой, недостойной,
Мой сердца духовник пришел его вручить,
Мне песнью робкою, неопытной, нестройной
Стих чудный Пушкина велел он заменить!
Но не исполнить мне такого назначенья,
Но не достигнуть мне желанной вышины!
Не все источники живого песнопенья,
Не все предметы мне доступны и даны...
/ «Черновая книга Пушкина»/
Интересна дальнейшая судьба этого подарка. В тетрадь, где уже были черновые наброски Жуковского, Ростопчина стала вписывать "потаенные" стихи, ходившие в списках. Здесь оказались и эпиграммы на Аракчеева, Булгарина, А.Голицына - пушкинские произведения. Стихотворений самой Евдокии Петровны насчитывалось до полутораста. Впоследствии это собрание приобрел у дочери поэтессы, Лидии Андреевны Ростопчиной, известный собиратель рукописей и предметов пушкинского времени А.Ф.Онегин - Отто. Около пяти десяти лет хранилась тетрадь в его парижском музее. И только в 1928 году этот ценнейший документ вернулся на родину. Ныне эта тетрадь хранится в Пушкинском Доме.
И так, в 1841 году выходит первый сборник стихов Е. П. Ростопчиной "Талисман" /по названию первого стихотворения, опубликованного когда. Большая часть сборника - это апофеоз женской любви, часто не разделенной, томительной. Это лирика сердца. Он вызвал не мало откликов, отметивших оригинальность, трогательность и выразительность стихов. Это не только Плетнев, Жуковский, Вяземский, Никитенко, но и Белинский. Отмечая «истинный талант», «прекрасные стихотворения», «прелесть», «глубокое чувство», Виссарион Григорьевич «задевает» поэтессу, упрекает ее за поверхностное восприятие жизни, за привязанность к балу. Думается Белинскому не были известны иные «крамольные» стихи Ростопчиной, появившиеся в печати только через сто лет. «Вместо того, чтобы убояться сблизиться с этим миром, тогда только рождающимся у нас в России,
Таков был первый виток известности и славы подающей большие надежд
поэтессы и пленительнейшей женщины.
Одной любовью
Исследуя биографию и творчество я не могла однозначно поверить, что исповедь, сердечные раздумья женщины о любви, увлечениях женского сердца о несовершенстве человеческой жизни, о смысле существования мог стать причиной перемены к ней отношения со стороны и критиков и светского общества в период после 1841 г.
Даже общеизвестный факт, что баллада «Неравный брак», написана графиней во время путешествия в Италию, куда она отправилась с семьёй; мужем и тремя детьми, в 1845 г. стала причиной отторжения графини от царского двора и Петербурга вообще, не убеждал. Чувствовалась какая-то недосказанность. Не было твёрдого убеждения и в том. что предметом любовных излияний были многие мужчины того времени. Некоторые ,например поэт Владислав Ходасевич, предполагали, что это князь Платон Иванович Мещерский. Другие считали, что героем её романа мог быть князь Владимир Фёдорович Одоевский, яркая ,всесторонне одарённая личность, философ, учёный, музыкант, писатель, друг Пушкина, Вяземского, Кюхельбекера. Одна из подруг писала Ростопчиной в Анну: «Твой друг Одоевский всё вздыхает о тебе».Но ни современники поэтессы, ни критики нашего времени не утруждали себя вопросом; «Кто же виновник вздыханий и страсти, кто этот безымянный «Он»?». С разгадкой я познакомилась в статье Владимира Киселёва-Сергенина «Тайна графини Е.П. Ростопчиной»,опубликованной в журнале "Нева" №9,1994г. Загадка - это часто недосказанность, неопределённость, а иногда намеренная мистификация. Но в чём причины недосказок, пробелов, умалчиваний. Автор статьи считает, что в первую очередь это положение знатной великосветской дамы, состоящей в браке, обязывающее оберегать репутацию своей фамилии. Конечно, для высоко духовной личности графини имела значение и другая сторона дела - репутация другого лица, объекта ее всеполагающей страсти.
Литературовед, уподобляясь сыщику или следователю, сопоставляет разные свидетельства, добывает «вещественные улики», выуживает из текстов едва ощутимые намёки, роется в частной переписке поэтессы, её родственников и друзей. Делает он это ради разгадки тайны давно интересующей его личности.
В чём же состоит разгадка, по мнению В. Киселёва-Сергенина? Во-первых вопреки многим современникам Евдокии Ростопчиной, в частности страшного обвинения Чернышевского, считавшего, что поэтесса органически неспособна зажечься сильным, самозабвенным чувством, литературовед убеждает читателей и меня тоже, что на самом деле в течение двадцати лет - случай беспримерный в нашей литературе -душевная жизнь Ростопчиной сосредоточена была на всепоглощающей любви к единственному обожаемому ею человеку. Этот роман жизни вызвал обильные и плодоносные в её творчестве.
После рождения первого ребенка в Анне Ростопчина с мужем осенью 1836г. обосновалась в Петербурге, где в январе 1837г. познакомилась с семейством Карамзиных, близко общавшихся с Пушкиным. Знакомство с Александром Сергеевичем, пиетет, питаемый ею перед его личность вероятно, были моментами, способствующими сближению с этим домом Кстати, автор статьи отмечает, что поэтесса откликнулась на смерть Пушкина стихотворением «29 января 1837г.»,текст которого до сих пор не известен. В это время сын известного историографа Николая Михайловича Карамзина и Екатерины Андреевны - Андрей- путешествует по Европе с целью укрепления здоровья. Возвращается он в дом в октябре 1837 года после длительного отсутствия. Стихотворение «Встреча» датируется поэтессой 23 октября этого года:
«Зачем, зачем в день встречи роковой
Блеснули вы, задумчивые очи?
Зачем, зачем мы встретились с тобой,
Зачем сошлись, чтоб в жизни разойтися?»
С этого времени из-под пера графини выходят стихотворения, продолжающие тему «Встречи»: «Та же мысль в других словах» 24октября/, «Разговор во время мазурки»/11ноября/, «0твет» / «Из разговора на рауте – декабрь»/, «Ссора»/10 марта 1838г./, «Последнее слово» /24апреля/, «Вы вспомните меня» /апрель/Ясно одно, что они отзвуки волнующих встреч и объяснений. Лирика Ростопчиной превратилась в настоящий стихотворный дневник. Из «Разговора во время мазурки» узнаем, что поэтесса услышала признание в любви. На это прямо указывает французский эпиграф: «Он сказал, что любит меня, что находит меня прекрасной и что мне навсегда отдано его сердце» .По-видимому, сгорая от пламенных чувств к молодой очаровательной графине, Андрей Карамзин потряс все её нравственные устои. Разговор получился тяжелым с обеих сторон, в какой-то мере обидным для Ростопчиной, так как поклонник с усмешкой парировал её слове о том, что дать волю своим чувствам - значит запятнать честь женщины. В ответ она сказала ему:
«Смеётесь вы?..Чему?..Тому ль, что в двадцать лет
Разумно я смотрю без грез на жизнь и свет
Что свято верую я в долг и добродетель?
Что совести боюсь, что мне она свидетель
Всех чувств и помыслов, всех тайн души моей?»
Но крепнет её чувство к Андрею, а с другой стороны преследует боязнь не удержаться на высоте нравственных позиций:
«Хоть я и говорю: «Никто и никогда!»,
Я так неопытна, пылка и молода.
Что, право, за себя едва ли поручись я!
Мне страшно слышать вас, смотреть на вас боюсь я!»
Невозможно унять страсть и страх перед ней, хотя прошло несколько месяцев. Сомнения в глубине чувств Андрея разъедают душу. Однажды дело закончилось серьёзной размолвкой.
«Все кончено навеки между нами...
И врозь сердца, и врозь шаги...
Хоть оба любим мы, но, встретившись друзьями,
Мы разошлися. как враги,"-
свидетельствует искренняя поэтесса 10 марта 1838г.в стихотворении «Ссора». Боясь стать пленницей страсти и окончательно потерять голову, молодая графиня выказывает любимому напускное полуравнодушие. А он начинает подозревать в ней холодную кокетку. Замужняя женщина, графиня между чувством, в ожидании которого она жила все эти годы, и супружеским долгом графиня выбирает второе и покоряется печальной необходимости.
Приближается день отъезда Ростопчиной в Анну. Сопротивляться переезду в глухую деревню бессмысленно. Ожидавшая второго ребенка, поэтесса вынуждена была, как и в первый раз, расстаться со светской жизнью. Уезжая, Ростопчина прощалась со своим возлюбленным в стихотворении «Вы вспомните меня!»/апрель 1836г./Допуская возможность увлечения Карамзина какой-нибудь светской красоткой и предсказывая большое разочарование, которое он может пережить, поэтесса надеется, что тогда он с благодарностью вспомнит о ней.
«Проезжая иногда пред домом опустелым,
Где вас всегда встречал радушный мой привет,
Вы грустно спросите; «Так здесь её уж нет?»
И, мимо торопясь, махнув султаном белым,
Вы вспомните меня!»
Спустя две-три недели Ростопчина прибыла в Анну. Целых два года, которые она провела здесь, графиня находилась во власти петербургских впечатлений. Тема обворованной, но живой любви звучит в стихотворениях, написанных на нашей Родине. Она томится от разлуки с любимым, которого "в кумиры избрала", хочет знать, думает ли он о ней или уже забыл, ревнует его петербургским прелестницам/"В степи",март 1838г./.Но больше всего её терзает неуверенность в прочности мужской любви. В стихотворении"Может быть /май 1838г./ отразилась боязнь быть обманутой, хотя подобие надежды на благосклонность судьбы все же остается. Однако, чем больше проходит дней в деревенском "заточении" и "неволе",как она выражается, тем слабее мерцает огонек надежды. Этим настроением проникнуто одно из лучших её стихотворений "Недоконченное шитьё"/октябрь 1839г./. В Анне написана "Любовь в Испании".Прикрытый ранее автобиографический смысл этой романтической поэмы теперь совершенно очевиден.
Настала весна 1840 года- и вдруг все переменилось. В стихах поэтессы появляются не просто мажорные- нет, ликующие интонации. С этого времени остановившееся течение романа получает сильнейший толчок. Предвестие радостного обновления жизни чуть брезжит уже в стихотворении «Красные дни»/март 1840г./ Меняется её настроение:
«Я верю, сладкий соловей,
Я верю радостным приметам..
И буду ждать: авось ли светом
Сменится мрак души моей!"
/"Первый соловей",1840г./
"И есть еще любовь...
……………………………………………
Она горит и блещет;
Всю душу женскую, весь тайный сердца жар
Блаженству милого она приносит в дар,
И им одним живет, и им одним трепещет!
Она бесценный перл, она душистый цвет,
И ей меж радостей земных подобной нет!»
/ «Три любви», 1840г./
В поздних своих стихах Ростопчина всегда связывала самые блаженные дни своего счастья с весной. В чем же причина этой перемены? В чем прелесть мая, воспеваемого поэтессой во многих произведениях?
Уже упомянутая А.О.Смирнова - Россет в письме к Жуковскому от I апреля 1840года пишет о том, "что семейство Карамзиных в это лето «расклеивается», «Андрей едет за ремонтом», Ремонт - поставка лошадей для армии; ремонтерами именовали в то время офицеров, занимавшихся покупкой лошадей для кавалерийских полков. Муж Ростопчиной числился ремонтером одно из гусарских полков ради сохранения за собой военного чина. Имея конный завод недалеко от Анны, он даже сам не поставлял лошадей, а перепоручал дело другим ремонтерам. Андрей Карамзин, служивший в это время в лейб-гвардии конной артиллерии, конечно же, был прекрасно осведомлен об этом. Истосковавшийся от своей вялой жизни он использует возможность отправиться в Анну за ремонтом, но на самом деле с главной и единственной целью - повидаться: с графиней. Этот вывод можно сделать и из дневниковых записей В.А.Жуковского 13/25: марта следующего 1841года.Подтверждением тому, что весеннее свидание в Анне действительно имело место, служит более позднее стихотворение Евдокии Петровны "Весенний гимн"/10мая 1851г./:
«Я знаю быль...Давно в степи далекой
Была весна...цветущая весна,
И праздник свой справляла там она...
..И двое там...он и она...сошлися...
Сошлися вдруг, нечаянно, нежданно,
Влюбилися и ожили душой. И расцвели с природой весной.»
"Степью далекой" Ростопчина называла нашу Анну.
«Расстались мы!...В степи далекой
Течет безмолвно жизнь моя...
В деревне скуке одинокой Обречена надолго я..,»-
пишет Евдокия Петровна в Анне в мае 1838года в стихотворении "В степи". Встреча весной 1840 года открыла совершенно новую страницу в отношениях между Карамзиным и Е. П. Ростопчиной. Именно тогда, испытав себя на протяжении двухлетней разлуки, их чувства обрели настоящие крылья для большой подлинно поэтической любви. Судя по стихам 1840 - 43годов, в сознании поэтессы исчез тот страх греха, который преследовал ее раньше. Возможно, созревшая в ней страсть смела эту преграду. Но возможно и другое. По свидетельству С.М.Загоскина, Ростопчина отдалась любви к Андрею Карамзину после того как муж цинично объявил ей, что «давно содержит какую-то актрису». Она «оскорбленная и униженная, дала волю своему чувству» /С.М. Загоскин: сочинения./1840-43 годы Ростопчина подолгу жил: в Петербурге, отлучаясь из него на непродолжительное время в Анну и Вороново. Очевидно, её встреча с Андреем Карамзиным были в эти годы достаточно частыми. Кроме упоминавшихся уже стихотворений и глав «неизвестного романа», счастливая пора в жизни поэтессы оставила след и в ряде других стихов: «Молитва за себя», «Верую», «Запретный кубок», «Накануне Нового года», «Подаренный букет».
В том, что Ростопчина и Карамзин были без памяти влюблены друг друга и находились в интимных отношениях, убеждают сын писателя М.Н. Загоскина, в конце сороковых - начале пятидесятых годов бывший частым гостем поэтессы в ее московском салоне, а также князь А.В. Мещерский в своих воспоминаниях. Существуют свидетельства и о том, что у Ростопчиной от Карамзина были две внебрачных дочери – «Сёстры Андреевы». Которые воспитывались в Швейцарии в семье женевского священника из России. /см. Шатилов Н. «Из недавнего прошлого»/По свидетельству Н. Шатилова, та же, старшая, Ольга Андреевна, была очень красивая девушка, «Она была настоящим олицетворением русской красавицы». Известно, что брат поэтессы С.П. Сушков, усердный ревнитель женской чести своей сестры, дошёл до того, что оставил за бортом шедевр Ростопчиной «Неизвестный роман»,не менее трёх десятков стихотворении, внушённых любовью к А. Карамзину, две поэмы . Самый известный биограф поэтессы, он насколько мог тщательно заметал даже самые слабые следы, ведущие к потаённому роману сестры .Ведь Андрей как и вое его знаменитое семейство, принадлежал к элите столичного общества. Почти всех членов семьи лично знал Николай I.
1644 г. стал роковым для Ростопчиной. Андрей, которому исполнилось тридцать лет, воевал на Кавказе, желая оправдать свою принадлежность к прославленному в России семейству и в угоду честолюбивым устремлениям матери. Но в военных действиях ему не везёт: в первом же сражении он получает ранение и контузию. Разлука с любимым, тревожные вести о его ране печальная перемена в отношениях с ним, усложняющиеся отношения с мужем устройство двух «незаконнорожденных» девочек - все это ввергает Евдокию Петровну в тяжелую нервную депрессию. В середине известной «черновой книги» на чистой странице сделана только одна лаконичная запись: «В 1844 не написано ни одного стиха». Вторая запись по-французски: «Я прожила страдая». Две последние гласят: «Жизнь поглотила все силы души и сердца. Для поэзии ничего не осталось».
Встреча с Андреем в январе 1845года не приносит удовлетворения: это был уже другой человек. Под впечатлением печальных перемен в отношениях с Андреем, усложнившихся до предела отношений в семье Ростопчина с мужем и детьми 16 сентября 1845года уезжает за границу. С болью в душе покидает поэтесса Отечество. дорогою за границу она пишет «Молитву в грустный час», в которой предвидит возможность самой неутешительной для себя участи:
«Кто знает, может быть, бывалый друг
Врагом предстанет мне...»
Все заграничные стихи пронизаны мыслью о потерянном счастье. Лучезарное небо Италии, о встрече с которой она так долго мечтала, не радует, угнетает.
«Мне дико, тяжело,...Тревожное дыхание
С усильем из груди стремится на простор»,-
она пишет в «Первом взгляде на Неаполь» в апреле 1846 года:
«И в сердце и в уме я чую замиранье.
Как будто надо мной небесный приговор
Здесь тайно высказан, как будто злое горе
Мне возвещается в предчувствии моем...»
Предчувствия .как и прежде, не обманули женщину. Андрей Карамзин, подчиняясь воле своей властной матери, давно приглядевшей ему невесту, а также по материальным причинам женится на Авроре Демидовой, богатой вдове. Женитьба Андрея лишает возможности Ростопчину переписываться с ним для общения остается только поэзия. Все стихи итальянского периода, поэма «Донна Мария Колонна Манчини», а также баллада «Насильный враг» пересылаются поэтессой в «Северную пчелу» Ф.В. Булгарину. Ростопчина руководствуется только одним – поскорее донести до Петербурга свой голос. Поэма «Донна Мария Колонна Манчини» - по сути исповедь Ростопчиной перед Андреем Карамзиным, сопровождаемая вопросами к нему, признаньем в своём горе, заверениями в любви. Поэма - беспрецедентный в русской литературе разговор автора из далека с единственным сокровенным читателем Никто, по убеждению героини поэмы не может дать большего счастья оставившему ее возлюбленному, чем дала она. Её любовь потребовала от неё самоотречения, бездны чуткости, изобретательности, находчивости. Расставаясь с любимым, Ростопчина устами героини желает ему счастья, но, представляя себе облик новобрачной, с которой, конечно, не раз встречалась в свете, она поневоле становится предсказательницей неблагополучия этого брака. И, как бывало прежде, ее предсказания сбылись. Супружество это, не смотря на блестящую внешнюю обстановку и малахитовые палаты, в которые ввела Андрея вдова Демидова, дало ему мало счастья.
Но не судьба была Андрею услышать, вернее прочесть, пронзительное обращение и предупреждение, из всего того, что поэтесса направила Булгарину, была напечатана только злополучная баллада «Неравный брак», в которой критики усмотрели скрытое осуждение деспотической политики российского самодержавия в Польше. Именно этот факт и реакция Николая I на крамольное произведение стали причиной отчуждения графини от Петербурга. Ростопчина стала «персоной нон грата» в столице и вынуждена была надолго поселиться в Москве. Но думается, не только баллада стала причиной столь резкого решения царя. Влиятельные люди и в первую очередь мать Андрея «постарались» для благородного любимца . Только смерть царя в феврале 1855 года положило конец опале. Лишь через девять лет поэтесса получила возможность повидать город, где так много напоминало ей о встречах с любимым. Но это время его там уже не было. 16 мая 1854 года Андрей Николаевич Карамзин, полковник конной артиллерии, был изрублен на куски в стычке с турками. И лишь трагедия стёрла в сознании поэтессы все обиды, всё мучительное и мрачное, что принесла ей разлука с любимым человеком. Просветленный образ его предстает перед ней в небывалом поэтическом ореоле. В священный месяц рождения их союза/май 1840г, Анна/ она писала спустя годы, да отпала необходимость скрывать свои чувства и их предмет:
«И много лет прошло уже с тех пор,
И много раз весна уж отцветала,
И многого, и многих уж не стало,-
Но помню я сердечный договор,
Но и теперь твержу я, как бывало,-
Потупя долу влажный взор:
"Цветёт однажды жизни май и безвозвратно!"
Закрылися, смежились навсегда
Сиявшие любовию мне очи,
Но и теперь, во мгле весенней ночи,
Я вижу их перед собой; Когда
С волшебством глаз бороться мне нет мочи,-
Они твердят мне, как тогда:
"Цветёт однажды жизни май и безвозвратно!"
И соловей, как в оны дни поет,
Как в оны дни, сирень благоухает,
И жемчугом в густой траве мелькает
Душистый ландыш...все опять живёт...
Но лишь во мне душа не расцветает!..
И мимо, мимо жизнь идёт!
«Цветёт однажды жизни май и безвозвратно!»
Эти строки рушат страшное обвинение, выдвинутое в 1856 году Чернышевским в якобы органической неспособности Ростопчиной зажечься сильным , самозабвенным чувством, откуда-де пристекают вялость и сухость всех её писаний, убожество и пустота её внутреннего мира. В письме А.В.Дружинину от 18 октября 1854 г., спустя полгода после гибели Андрея, у Ростопчиной вырвались такие слова: «Я хочу бросить писать и сломать свое перо; цель, для которой писалось, мечталось, думалось и жилось, эта цель больше не существует; некому теперь разгадывать мои стихи и мою прозу и подмечать, какое чувство или воспоминание в них отражено! Что свету до моих сочинений и мне до его мнения и вкуса!» Это можно считать уникальным случаем в поэзии: у большинства произведений поэтессы был неизменный привилегированный, индивидуальный адресат.
Другая
Графиню Ростопчину такой не знали её современники. Ведь первый не большой сборник её, вышедший в 1841 г. не мог быть полным и откровенным по известной теперь причине. В дальнейшем, вплоть до 1856 г., она по-прежнему довольствовалась публикацией своих стихов в периодике, альманахах сборниках. В 1856 г. вышло из печати двухтомное собрание её лирики, дополненное стихами, дожидавшимися свой поры. Уже перед смертью в 1857 г. издание двухтомника было повторено и дополнено. Оно приоткрывало тайны вдохновения и всей жизни поэтессы.
Трагедия стёрла в сознании поэтессы все обиды, всё мучительное и мрачное. Пережив депрессию и нервный срыв, Евдокия Петровна снова пишет. В небывалом поэтическом ореоле предстаёт перед ней просветлённый образ Карамзина, и она создаёт несравненные поэтические вещи, которые войдут в её посмертный (1859 г.) четырёхтомник произведений. Стремлением к чисто облагораживающей любви, неприязнь к пошлым тривиальным отношениям, утверждением общечеловеческих ценностей отличаются её произведения послед них лет. Разночинцы восприняли её поэзию как выпад против реализма, В 1850-е годы Ростопчина чувствует себя чужой среди непонятных ей «мнений и начал». Примкнув вначале к славянофилам, она вскоре порывает с ними, не по пути ей и с западниками, В 1852 году умирают былые друзья – Жуковский и Гоголь.
Отношения с литературой окончательно портятся. Пережив сплетни и злорадство, внутренние сомнения, метания, поэтесса не сдаётся. Она пишет роман за романом, повесть за повестью. По-прежнему поэзия графини отличается искренностью, а потому находит отклики в душах и умах современников. Но что ни говори, а время Ростопчиной ушло. Она ещё кипит, не может смириться с этим. Но прорывается горькое: «Жрицей одинокой у алтаря пустого я стою...». Пожалуй, единственным человеком, понявшим истинную природу её поэзии, в эти годы был Ф. И. Тютчев. В одной стихотворной строке он сумел дать сжатое определение всего её творчества: «То лирный звук, то женский вздох...» Можно себе представить, какой отрадой для поэтессы, испытывающей сложный период в жизни, явилось стихотворное послание к ней Ф. Тютчева:
«0, в эти дни, дни роковые,
Дни испытаний и утрат,
Отраден будь для ней возврат
В места, душе её родные.
Пусть добрый, благосклонный гений
Скорей ведёт навстречу к ней
И горсть живых ещё друзей,
И только милых, милых теней...»
Ростопчину беспокоит положение в стране, брожение умов. В ответ на критические статьи и она не молчит: высмеивает и славянофилов и западников в комедии «Возврат Чадского в Москву», резко выступает лично против Герцена в стихотворении «Простой обзор». Ненавистным «умникам-разночинцам» пишет в стихотворном обращении «Моим критикам»:
«Я разошлася с новым поколеньем,
Прочь от него идёт стезя моя.
Понятьями, душой и убежденьем
Принадлежу другому миру я!"
О забвении говорить не приходилось. В апреле 1858 г. уже смертельно больную поэтессу посещает французский гость - писатель А. Дюма, знакомый с графиней несколько лет по переписке. По просьбе гостя Ростопчина написала воспоминания о М.Лермонтове и вместе с французским переводом стихотворения Пушкина «Во глубине сибирских руд» отправляет их по почте.
Заключение
Перед смертью графиню навещают Ф. Тютчев, А. Погодин, А. Дружинин. Умерла Евдокия Петровна Ростопчина от рака желудка 14 декабря 1858 года. Похоронена в Москве на Пятницком кладбище за Троицкой заставой. После 1917 года в перехлёстах идеологических страстей утонуло, утратив свою истинную значимость, имя замечательной русской поэтессы Евдокии Петровны Ростопчиной.
Мы будем неблагодарными потомками, если не восстановим её творчество в «гражданских правах» и в хоть какой – то степени познакомимся с её прекрасной поэзией и фактами удивительнейшей и интереснейшей биографии. Мы – аннинцы – чувствуем свою ответственность перед новыми поколениями наших земляков. Ведь благодаря ей, графине и поэтессе, наше село стало известным в Москве и Петербурге, она была одним из наших, первых биографов и поэтов, ей посвящают своё творчество наши местные поэты, композиторы, её личность и судьба привлекает и манит нас.
Используемая литература:
1. «Талисман»
2."Русские поэтессы XIX века", Москва,"Советская Россия",1979г.
З.Евдокия Ростопчина. Стихотворения. Проза. Письма, Москва,"Сов. Россия",1986
4.Е.П.Ростопчина «Счастливая женщина», Москва,"Правда",1991год
5.Л. Ростопчина «Семейная хроника» в кн. «Счастливая женщина».
6.Владислав Ходасевич "Графиня Ростопчина. Её жизнь и лирика" в кн. «Счастливая
женщина».
7.Л.И.Щеблыкина «Поэзия нравственного идеала» в журнале «Литература в школе»
№7 за 1997г.
8. З.В.Киселев - Сергенин "Тайна графини Е. П. Ростопчиной::" в ж."Нева" №9
9."Спутницы Пушкина".По книге В.Вересаева "Спутники Пушкина",Москва.
Профиздат,1996год в краевед. альманахе «Отечеств»
10.М.Ш.Фойнштейн «Писательницы пушкинской поры», Москва,1989г.
11. П. С. Борзунов "Прекрасная Евдокия" в газете «Коммуна» за15 июня 1995г.
12. Илья Кесслер "То лирный звук, то женский вздох..."в газете "Молодой коммунар»