Общее и различное между героями двух разных романов Печорин и Онегин

Со второй половины XIX века в оборот русской литературной речи входит понятие « лишний человек». Это случается одновременно с появлением таких произведений Тургенева, как «Рудин», «Дворянское гнездо» и др. Однако эпитет «лишний», был употреблен еще Пушкиным в первоначальном наброске к «Евгению Онегину» .В связи с этим выходит в свет целый ряд художественных произведений, герои которых объединены особым статусом, данным им в обществе, — «лишних людей», которые критически относились к заведенным порядкам и своей роли в общественном устройстве, общественное же мнение они не принимали. Онегин, Печорин, Рудин — вот далеко не полный список персонажей, причисляемых критиками к «лишним людям». При этом критика отчетливо различает и индивидуальные черты этих героев.

В. Г. Белинский в числе первых критиков отметил несомненное сходство образов Евгения Онегина и Григория Печорина. «Несходство их между собой гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою...», - писал он. Белинский обратил внимание на параллельность звучания и значения фамилий Онегин и Печорин. Можно предположить, что фамилией Печорина Лермонтов подчеркнул духовное родство своего героя с Онегиным, но Печорин — человек следующего десятилетия.

В творчестве Лермонтова образ Печорина не был случайным. С учетом того, что литература того времени была отражением действительности, царящих в обществе мыслей, порядков, основным средством формирования общественного мнения, следует отметить: проблема «лишних людей» в 20-40-е годы XIX века действительно стояла остро. Ведь и в Онегине, и в Печорине воплотилось целое поколение молодых людей — одаренных, мыслящих, жаждущих деятельности, но вынужденных бездействовать. Этих героев объединяет их отчужденность от общества, невосприятие принятых в нем порядков и законов, желание искренних, открытых отношений и неверие в перспективу дружбы, любви, супружества.

Несходство Онегина и Печорина определяется не столько временным периодом их жизни, сколько отличиями в их характерах. Печорин — это энергия, активная, целеустремленная. Он готов сам создать себе трудности, препятствия и с успехом их преодолеть. Но при этом у него нет некой общей цели, которая придала бы смысл его земному

существованию: «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой цели я родился? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные…». Печорин признает, что не угадал этого назначения, разменяв его на пустые страсти, сожалеет о том, что «играл роль топора в руках судьбы». Любовь его не принесла никому счастья, потому что он ничем не жертвовал для тех, кого любил. Ведь любил Печорин для собственного удовольствия: «…я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их радости и страданья — и никогда не мог насытиться». В противовес Печорину Онегин находит удовольствие в полном бездействии, самоустранении от всех жизненных проблем и страстей:

…рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели…

Красавицы из высшего света с их фальшивыми улыбками, пустыми словами опостылели Онегину. И любовь невинной, искренней Татьяны так же оставляет его равнодушным. Отвергая любовь девушки, он ссылается на страх перед супружеством, (впрочем, как и Печорин):

Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас.

Объединяет героев и страсть к путешествиям, постоянным перемещениям по миру — подальше от опостылевшего света, навстречу новым ощущениям. Но все же главным сходством остается то, что до конца своих дней они так и не нашли ни успокоения, ни того высшего предназначения, о котором шептал им разум. Их жизнь может послужить хорошим примером того, как не надо жить. Изучая личности и жизненные линии героев, можно прийти к выводу, что не общественное устройство стало причиной душевных невзгод героев: только их же собственные усилия помогли бы им выйти из состояния конфликта с окружающей средой. Трудно быть свидетелем нравственного убожества других, но Онегину и Печорину, перед тем как ставить диагноз всему обществу, следовало бы разобрать по полочкам внутреннее содержание своей собственной души и разума.