Автор: Гоголь Н.В.
Как известно, что поместье Манилова – парадный фасад помещичьей России. Претензии на изысканную утонченность и образованность очень скоро уступают место в наших глазах объективной картине расточительной праздности, внутренней пустоты. Далее – накопительница Коробочка, прикупающая все, что может пригодиться в хозяйстве. Затем – Ноздрев; этот прожигатель жизни расточителен, как и Манилов мирно превращает труд своих крестьян в дым чубука, то Ноздрев расточителен активно, неуемно, нагло. В поместье Собакевича бессмысленно скопидомство Коробочки превращается в тяжелую «кулацкую» хозяйственность ради наиболее полного насыщения желудка. А Плюшкин объединяет в себе всех: сама скупость его обратилась в расточительность.
Трагический парадокс, по мнению Гоголя, состоит в том, что реально существующие помещики оказываются «мертвыми душами», а в умерших или придавленных гнетом крестьянах запечатаны живые силы национального характера. По выражению А.И. Герцена, в поэме Гоголя проступают «позади мертвых душ – души живых». Талантливость народа открывается в сноровистости мастеров (каретник Михеев, сапожник Телятников, кирпичник Милушкин, плотник Степан Пробка…). Сила и острота народного ума сказались, по мысли Гоголя, в бойкости, меткости русского слова; глубина и цельность народного чувства – в задушевности русской песни; широта и щедрость души – в яркости, безудержном веселье народных праздников. Рисуя шумный разгул на хлебной пристани, Гоголь поднимается до поэтического воспевания народной жизни: «Веселиться бурлацкая ватага, прощаясь с любовниками и женами, высокими, стройными, в монистах и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь». Эта картина заставляет вспомнить энного Гоголя «Вечеров на хуторе Близ Диканьки».
Живая сила народа подчеркнута и в нежелании крестьян терпеть гнет. Убийство заседателя Дробякина, массовое бегство от помещиков, ироническое издевательство над «порядками» - все эти проявления народного протеста бегло, но настойчиво упоминаются в поэме.
Вместе с тем Гоголь далек от умиления, от идеализации национального характера. Писатель вскользь заметит, что «во всех наших собраниях, начиная от крестьянской мирной сходки до всяких возможных ученых и прочих комитетов… присутствует порядочная путаница». Отмечая готовность отозваться на всякое полезное начинание, Г
Гоголь видит, как искажаются высокие добрые качества в царстве мертвых душ, как гибнут крестьяне, доведенные до отчаяния, очертя голову бросающиеся в любое рискованное дело, лишь бы вырваться из крепостного гнета, отречься «навеки от дому, от родной берлоги». Судьба одного крестьянина заставляет автора воскликнуть: «Эх, русский народец! не любит умирать своей смертью!». И не только от удали, любви к воле, но и оттого, что у помещиков плохо живется, оттого, что жизнь не милее смерти. Редка радость, как праздник у бурлаков, и безысходной тяжела работа: «Бурлаки! И дружно, как прежде гуляли и бесились, приметесь за труд и пот, таща лямку под одну, бесконечную, как Русь, песню».
Не только смерть подстерегает подневольного человека в условиях крепостнической действительности – ему грозит оскудение. Прекрасные качества народного характера обращаются в свою противоположность. Гоголь вскрывает трагизм этих превращений. И «простой» человек любит поразмыслить, пофилософствовать, но жизнь так скудна и ничтожна. Что стремление к раздумью выливается в пустословие.
Впечатление праздного глубокомыслия оставляет и страсть Петрушки к просвещению. Неторопливая степенность, молчаливое достоинство Селифана отдают ленью. Участливость, столь обаятельна в крестьянине, обращается в бестолковую суету, в любопытство и самоутешение, а не в помощь. Сцена с дядей Митяем и дядей Миняем напоминает басню Крылова «Квартет».
Разрушение добрых задатков в человеке подчеркивает, как современная Гоголю жизнь, все еще не отмененное крепостное право губит народ. На фоне величественных, бескрайних просторов России, лирических пейзажей, которыми пронизана поэма, реальные картины жизни кажутся особенно горькими. Так открывается внутренний трагический конфликт поэмы: «удалая, полная силы национальность»(Герцен) несовместима с отступающей неволей, нищенской раздробленностью жизни, разрушительным господством «мертвых душ».