Критики

Петькиному отцу и Петькиной матери было очень неудобно за деда.

-- Тебе ведь трудно угодить, тять, -- сказал Петькин отец. -- Иди лучше к Петьке, помоги ему. -- Склонился к городскому человеку и негромко пояснил: -- Помогает моему сыну уроки учить, а сам -- ни в зуб ногой. Спорят друг с другом. Умора!

-- Любопытный старик, -- согласился городской человек.

Все опять стали смотреть картину, про деда забыли. Он стоял сзади как оплеванный. Постоял еще немного и пошел к Петьке.

-- Смеются, -- сказал он Петьке.

-- Кто?

-- Вон... -- Дед кивнул в сторону горницы. -- Ничего, говорят, ты не понимаешь, старый хрен. А они понимают!

-- Не обращай внимания, -- посоветовал Петька.

Дед присел к столу, помолчал. Потом опять заговорил.

-- Ты, говорят, дурак, из ума выжил...

-- Что, так и сказали'

-- А?

-- Так и сказали на тебя -- дурак?

-- Усмехаются сидят. Они шибко много понимают! -- Дед постепенно "заводился", как выражался Петька.

-- Не обращай внимания, -- опять посоветовал Петька.

-- Приехали... Грамотеи! -- Дед встал, покопался у себя в сундуке, взял деньги и ушел.

Пришел через час пьяный.

-- О-о! -- удивился Петька (дед редко пил). -- Ты чего это?

-- Смотрют? -- спросил дед,

-- Смотрют. Не ходи к ним. Давай я тебя раздену. Зачем напился-то?

Дед грузно опустился на лавку.

-- Они понимают, а мы с тобой не понимаем! -- громко заговорил он. -- Ты, говорят, дурак, дедушка! Ты ничего в жизни не понимаешь. А они понимают! Денег много?! -- Дед уже кричал. -- Если и много, то не подымай нос! А я честно всю жизнь горбатился!.. И я же теперь сиди помалкивай. А ты сроду топора в руках не держал! -- Дед разговаривал с дверью, за которой смотрели телевизор.

Петька растерялся.

-- Не надо, не надо, -- успокаивал он деда. -- Давай я тебя разую. Ну их!..

-- Нет, постой, я ему скажу... -- Дед хотел встать, но Петька удержал его:

-- Не надо, деда!

-- Финтифлюшки городские. -- Дед как будто успокоился, притих.

Петька снял с него один сапог.

Но тут дед опять чего-то вскинул голову.

-- Ты мне усмешечки строишь? -- Опять глаза его безрассудно заблестели. -- А я тебе одно слово могу сказать!.. -- Взял сапог и пошел в горницу. Петька не сумел удержать его.

Вошел дед в горницу, размахнулся и запустил сапогом в телевизор:

-- Вот вам!.. И плотникам вашим!

Экран -- вдребезги.

Все повскакали с мест. Петькина тетя даже взвизгнула.

-- Усмешечки строить! -- закричал дед. -- А ты когда-нибудь топор держал в руках?!

Отец Петькин хотел взять деда в охапку, но тот оказал сопротивление. С грохотом полетели стулья. Петькина тетя опять взвизгнула и вылетела на улицу.

Петькин отец все-таки одолел деда, заломил ему руки назад и стал связывать полотенцем.

-- Удосужил ты меня, удосужил, родитель, -- зло говорил он, накрепко стягивая руки деда. -- Спасибо тебе.

Петька перепугался насмерть, смотрел на все это широко открытыми глазами. Городской человек стоял в сторонке и изредка покачивал головой. Мать Петьки подбирала с пола стекла.

-- Удосужил ты меня... -- все приговаривал отец Петьки и нехорошо скалился.

Дед лежал на полу вниз лицом, терся бородой о крашеную половицу и кричал:

-- Ты мне усмешечки, а я тебе -- одно слово!.. Слово скажу тебе, и ты замолкнешь. Если я дурак, как ты говоришь...

-- Да разве я так говорил? -- спросил городской мужчина.

-- Не говорите вы с ним, -- сказала мать Петьки. -- Он сейчас совсем оглох. Бессовестный.

-- Вы меня с собой за стол сажать не хочете -- ладно! Но ты мне... Это -- ладно, пускай! -- кричал дед. -- Но ты мне тогда скажи: ты хоть один сруб срубил за свою жизнь? А-а!.. А ты мне же говоришь, что я в плотниках не понимаю! А я половину этой деревни своими руками построил!..

-- Удосужил, родимчик тебя возьми, удосужил, -- приговаривал отец Петьки.

И тут вошли Петькина тетя и милиционер, здешний мужик, Ермолай Кибяков.

-- Ого-го! -- воскликнул Еромолай, широко улыбаясь. -- Ты чего это, дядя Тимофей? А?

-- Удосужил меня на радостях-то, -- сказал отец Петьки, поднимаясь.

Милиционер хмыкнул, почесал ладонью подбородок и посмотрел на отца Петьки. Тот согласно кивнул головой и сказал:

-- Надо. Пусть там переночует.

Ермолай снял фуражку, аккуратно повесил ее на гвоздик, достал из планшета лист бумаги, карандаш и присел к столу.

Дед притих.

Отец Петьки стал рассказывать, как все было. Ермолай пригладил заскорузлой темной ладонью жидкие волосы на большой голове, кашлянул и стал писать, навалившись грудью на стол и наклонив голову влево.

"Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч, одна тысяча..."

-- Он с какого года рождения?

-- С девяностого.

"...Одна тысяча девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас сидит на пенсии. Особых примет нету.

Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости еще были..."

-- Как кинофильм назывался?

-- Не знаю. Мы включили, когда там уже шло, -- пояснил отец. -- Про колхоз. "...Заглавие фильма не помнят, Знают одно: про колхоз.

Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: "Таких плотников не бывает". Все попросили Тимофея оправиться. Но он продолжал возбужденное состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, вранье, дескать. "Руки, говорит, у плотников совсем не такие". И стал совать свои руки, Его еще раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер 43-45, яловый) и произвел удар по телевизору.

Само собой, вышиб все на свете, то есть там, где обычно бывает видно.

Старший сержант милиции КИБЯКОВ".

Ермолай встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.

-- Пошли, дядя Тимофей!

Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:

-- Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..

Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:

-- Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас...

Петька заплакал еще громче.

Мать увела его в уголок и стала уговаривать:

-- Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и придет. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок,

Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тетя подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:

-- Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель! Он же придет скоро, У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!.,

Петька вспомнил, что это она, тетя, привела милиционера, грубо оттолкнул ее от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал, уткнувшись лицом в подушку.