Любовь в поэзии Анны Ахматовой

Великая земная любовь является движущим началом всей лирики Ахматовой. Благодаря ее великолепным стихам читатель по-другому, более реалистично, видит мир. Анна Ахматова в одном из своих стихотворений назвала любовь “необыкновенным пятым временем года”, с помощью которого ею были замечены и остальные обыкновенные четыре. Любящему человеку мир видится более прекрасным и счастливым, чувства обострены и напряжены. Все обычное преобразуется в необыкновенное. Мир для человека превращается в огромную силу, и от этого человек, действительно, достигает в ощущении жизни вершин. Постигается необыкновенная, дополнительная реальность: “Ведь звёзды были крупнее, Ведь пахли иначе травы”. Именно любовь у Анны Ахматовой является основным центром, который сводит к себе весь остальной мир ее поэзии. Однажды Герцен сказал, что женщина “загнана в любовь”, как о великой несправедливости в истории человечества. Да, действительно, вся ранняя лирика Ахматовой “загнана в любовь”. В своих стихотворениях Анна Ахматова использует огромное разнообразие эпитетов. Они рождаются из слитного восприятия мира. В мире, где чувства материализуются, а предметы одухотворяются, глаз видит мир неотрывно от того, что слышит в нём ухо. “В страсти раскалённой добела”, — скажет Ахматова. И она же увидит небо: Жарко веет ветер душный, Солнце руки обожгло. Надо мною свод воздушный, Словно синее стекло… Не стоит думать о стихах поэта, как о фрагментарных зарисовках. Это не разрозненные психологические этюды. В них прослеживается острота взгляда, которая сопровождается остротой мысли. Ее стихотворение может начаться как непритязательная песенка, а закончиться, библейски: Я на солнечном восходе Про любовь пою, На коленях в огороде Лебеду полю. Будет камень вместо хлеба Мне наградой злой. Надо мною только небо, А со мною голос твой. Очень часто в стихах Ахматовой личное, например, как “голос твой”, восходит к общему, сливаясь воедино. Тоска по ушедшему соотносится с картиной, померкнувшего, в этом состоянии мира. Он весь сверкает и хрустит, Обледенелый сад. Ушедший от меня грустит, Но нет пути назад. И солнца бледный тусклый лик — Лишь круглое окно; Я тайно знаю, чей двойник Приник к нему давно… Любовь практически никогда не описывается в спокойном пребывании у Ахматовой. Само по себе чувство всегда острое и необыкновенное. Оно приобретает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в предельном кризисном выражении. Например, первой пробуждающей встречи, или совершившегося разрыва, взлёта или падения; смертельной опасности или смертной тоски. Анна Ахматова больше всего любила писать лирические новеллы, необыкновенные баллады. Часто новеллы были с неожиданным, прихотливо капризным концом психологического сюжета. “Город сгинул”, “Новогодняя баллада”. Город сгинул, последнего дома Как живое взглянуло окно… Это место совсем незнакомо, Пахнет гарью, и в поле темно. Но когда грозовую завесу Нерешительный месяц рассек, Мы увидели: на гору, к лесу Пробирался хромой человек. Лирические стихи Ахматовой, часто грустны. Они, как бы несут особую стихию любви-жалости. В самых первых стихах Ахматовой порождалась не только любовь любовников. Эта любовь превращалась в другую, любовь-жалость, недаром есть в русском народном языке, в русско

й народной песне синоним слова “любить” — слово “жалеть”; “люблю” — “жалею”: О нет, я не тебя любила, Палима сладостным огнём, Так объясни, какая сила В печальном имени твоём. Именно сопереживание, сострадание, сочувствие, в любви-жалости делает многие стихи Ахматовой подлинно народными, эпичными. Любовь у Ахматовой в самой себе несёт возможность саморазвития. Раскрывается выход из мира замкнутой, эгоистической, камерной любви-страсти, любви-забавы к подлинно “великой земной любви” и “вселюбви”, для людей и к людям. Наверное, все-таки, поэтому в самых первых стихах вошла в поэзию Ахматовой ещё одна любовь — к родной земле, к Родине, к России. Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: “Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда. Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну чёрный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид”. Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух. Ещё в 20-е годы Мандельштам написал: “…Ахматова принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа 19-го века. Не было бы Ахматовой, не будь Толстого и “Анны Карениной”, Тургенева с “Дворянским гнездом”, всего Достоевского и отчасти даже Лескова”. Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным ледком замирает. И я стану — Христос помоги! — На покров этот, светлый и ломкий, А ты письма мои береги, Чтобы нас рассудили потомки… Не стоит считать, что любовь у Ахматовой это только любовь-счастье, тем более, благополучие. Довольно часто — это страдания, пытка, своеобразная “антилюбовь”, и мучительный, вплоть до распада, до прострации, излом души, болезненный, декадентский. В ранних стихах Ахматовой этот образ такой “больной” любви был и образом больного предреволюционного времени 1910-х годов и образом больного и старого мира. Дал Ты мне молодость трудную. Сколько печали в пути. Как же мне душу скудную Богатой Тебе принести? Долгую песню, льстивая, О славе поёт судьба. Господи! я нерадивая, Твоя скупая раба. Ни розою, ни былинкою Не буду в садах Отца. Я дрожу над каждой соринкою, Над каждым словом глупца. В стихах 1917 года отвергается мысль не только о внешнем, скажем, отъезде из России, но и вероятность какой бы то ни было внутренней эмиграции по отношению к ней. “Замкнуло слух” — не от искушения, не от соблазна, а от скверны. А в1922 года она писала: Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам, Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам. Подобное изложение не было эпизодическим, эмоциональным всплеском. Строки стихотворения написанного в 1922 года стали эпиграфом к стихам 1961 года “Родная земля”. У Ахматовой любовь к Родине представляется таким образом — будет Родина, значит, будет жизнь, дети, стихи. Если нет её, значит, нет ничего: Не страшно под пулями мёртвыми лечь, Не горько остаться без крова, — И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Анны Ахматовой обладает прекрасным свойством, которое основано на исконной национальной особенности — чувстве сопричастности с миром, сопереживания миру и ответственности перед ним: моя судьба — судьба страны, судьба народа — история.