Стихотворение Маяковского Послушайте

Владимир Маяковский – поэт сложный и многоплановый. Порой он кажется слишком недоступным, недосягаемым для широкого круга читателей. Многими Маяковский воспринимается только как поэт-трибун, «агитатор», «горлан-главарь». Такие читатели не видят и не хотят видеть под этой внешней оболочкой нежнейшее сердце гуманиста, человека с открытой душой. Они не замечают чувства тончайшего поэта-лирика, всю жизнь проведшего на «несгораемом костре немыслимой любви» поэта, страстно отстаивающего добро, справедливость, честь, творчество, любовь. Уже в ранних стихах Маяковского проявилась его способность увидеть в простых, будничных вещах нечто поэтическое, возвышенное, значительное и интересное. Стихотворение «Послушайте!» было написано в 1914 году, в период его увлечения футуризмом. Однако, цельность характера поэта, внутренняя убежденность в правоте своих нравственных и эстетических идеалов обособляли Маяковского от других поэтов, от привычного течения жизни. Эта обособленность рождала душевный протест против обывательской среды, где не было высоких духовных идеалов. А ведь он о них мечтал. Стихотворение «Послушайте!» – это крик души поэта. Оно начинается просьбой, обращенной к людям: Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно? Значит – кто-то хочет, чтобы они были? Лирический герой не просто произносит слово: «Послушайте!», а как бы взывает к людям, отчаянно пытаясь обратить внимание живущих на Земле людей на волнующую его проблему. Поэт как бы спорит с воображаемым оппонентом, человеком недалеким и приземленным, обывателем, мещанином, убеждая его, что нельзя мириться с безразличием, одиночеством, горем: Значит кто-то хочет, чтобы они были? Значит – кто-то называет эти плевочки жемчужиной? Речь идет о звездах, о вселенной. Но для одного звезды – «плевочки», а для другого – «жемчужины». Лирический герой стихотворения «Послушайте!» и есть тот «кто-то», для кого без звездного неба немыслима жизнь на Земле. В одном из стихотворений Маяковский признается: «Если б не был я поэтом, я бы стал бы звездочетом». Лирический герой не представляет своей жизни без звезд, он готов умолять Бога сохранить звездное небо для людей: И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит – чтоб обязательно была звезда! – клянется – не перенесет эту беззвездную му

ку! Как бы заручившись поддержкой Бога, герой пытается успокоиться: А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» Накал страстей, эмоций, переживаемых героем, так силен, что иначе их не выразить как только этим многозначным ёмким словом – «Да?!», обращенным к тому, кто поймет и поддержит. В нем и обеспокоенность, и забота, и сопереживание, и участие, и любовь. Если бы у лирического героя совсем не было бы надежды на понимание, он бы так не убеждал, не увещевал, не волновался. В последней строфе стихотворения поэт обращается со страстным призывом подняться над прозой жизни и увидеть вокруг себя не «плевочки», а звезды, он хочет зажечь человеческие души, чтобы в каждой была обязательно звезда: Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно? Значит – это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! Последнее предложение вопросительное. Но, в сущности, оно утвердительное, так как на риторический вопрос ответа не требуется. «Послушайте!» – взволнованный и напряженный монолог лирического героя. Основная интонация стихотворения не гневная, не обличительная, а исповедальная, доверительная, робкая и неуверенная. Можно сказать, что голоса автора и его героя полностью сливаются и разделить их невозможно. Высказанные мысли и выплеснувшиеся наружу чувства героя волнуют и самого автора. В них легко уловить ноты тревоги, смятения, затаенную печаль. В этом стихотворении поэта волнуют вечные философские вопросы о смысле человеческого бытия, смерти и бессмертии, духовности и красоте. Оно проникнуто верой в Человека, в его разум и великое предназначение. Закончить свое сочинение мне хотелось бы строфой из менее известного стихотворения Маяковского «Эй!», в котором он также связывает возвышенные стремления человека с полетом к звездам: Эй! Человек, землю саму зови на вальс! Возьми и небо заново вышей, новые звезды придумай и выставь, чтоб, исступленно царапая крыши, в небо карабкались души артистов. Многое недоговорил поэт векам, истории и мирозданью, но то, что сегодня поэзия Маяковского заставляет спорить, размышлять, говорит о том, что «сила слов» его жива, и «… порой кажется, что вовсе не из прошлого, а из туманного будущего доносится его голос… «Хочется верить, что права М. Цветаева, предрекавшая Маяковскому славу в веках.