В комедии Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума» женские образы занимают особое место. Создавая женские образы, автор отдает дань классицизму, сохраняя традиционные амплуа: Софья — главная героиня, имеющая двух поклонников, Лиза — субретка, веселая горничная, помогающая своей госпоже в ее любовных делах. Однако драматург вводит и новаторские приемы: главная героиня далеко не идеальна, а из «влюбленных» соперников она выбирает не лучшего, а худшего, что уже более характерно для реализма. В комедии есть также и другие проявления этого направления: женские образы типичны для своей эпохи и помещены в типичную, обыкновенную обстановку, хотя каждый из женских образов обладет индивидуальностью. Московские дворянки представлены графиней Хрюминой, Натальей Дмитриевной Горич, графиней Тугоуховской и Хлестовой, все они воплощают собой «век минувший» в комедии. Графиня-внучка Хрюмина отличается от Натальи Дмитриевны, княгинь Тугоуховской и Хлестовой своей озлобленностью; Наталья Дмитриевна выделяется своим кокетством и «мягкостью», княгиня — «командирством», а Хлестова — резкостью суждений и выражений. Все они обладают разными характерами, но при этом типичны, так как выражают одни идеи. Все эти дамы принадлежат к «веку минувшему» и тем самым участвуют в социальном конфликте пьесы. Именно женские образы помогают лучше понять устои и жизненные принципы Москвы 10-20-х годов XIX века. Дамы тоже чтят чины и ценят людей не по их заслугам, а по материальному благосостоянию. Например, княгиня Тугоуховская, которая оценивает всех молодых людей как возможных женихов для своих дочерей, спрашивает: «Он камер-юнкер?.. Богат?» Узнав же, что Чацкий не богат и не занимает никакого поста, перестает им интересоваться. В пьесе говорится об этом так: «И в женах, в дочерях к мундиру та же страсть». Не только мужчины «века минувшего» сгибаются «вперегиб» перед вышестоящими. Так, Наталья Дмитриевна разговаривает с княгинями «тоненьким голоском» и «лобызается» с ними — они князья. К военному мундиру уважение тоже велико: «К военным людям так и льнут, а потому что патриотки», — с иронией замечает автор. Да, дамы любят военных, потому что «и золотой мешок, и метит в генералы», а генеральский чин — это и почет, и богатство. Везде один расчет! Однако московское общество, и в особенности женское, довольно романтично. Оно увлекается всем «новым», «неизведанным» — иностранным: Ни звука русского, ни русского лица Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями; Своя провинция… Такой же толк у дам, такие же наряды. .. Так характеризует дамское общество Чацкий в своем монологе о французике из Бордо. Героини комедии читают французские романы, им «сна нет от французских книг», а потом влюбляются в вымышленных героев или, как Софья, в «безродных», в тех, кого они могут облагодетельствовать. Эта «высокая» культура и чувствительность порождены отсутствием знания каких бы то ни было русских традиций. Все очень поверхностно, все напускное, но все «с ужимкой и прыжком». Московские барышни очень кокетливы, причем слово «барышня» следует употреблять и в отношении замужних дам. В обществе ведутся разговоры о нарядах: «о тюрлюлю атласном» и о складочках, стонут, охают, страдают. Но кокетничают не только девицы на выданье. Наталья Дмитриевна замужем, но это не мешает ей получать удовольствие от балов и приемов, флиртовать. Ей весело: «Признайся, весело у Фамусовых было?» — спрашивает она у мужа, который ей вовсе не мешает. В Москве муж низведен до положения домашней собачки. Молчалин отзывается о шпице Хлестовой точно так же, как Наталья Дмитриевна о свое