Пейзаж в лирике Лермонтова

Лермонтов являлся, с одной стороны, продолжателем традиций Пушкина, а с другой – находился в острой полемике с ним. Поскольку там, где Пушкин утверждал общечеловеческие ценности, которые наполняют жизнь смыслом, Лермонтов видел лишь повод для отчаяния и пессимизма. Для преодоления трагического мироощущения поэт искал и находил свои собственные темы. Одной из таких тем стала тема особого состояния лирического героя – между сном и явью. С этой темой, главным образом, связан пейзаж в лирике поэта. Стихотворение “Выхожу один я на дорогу” открывается романтическим пейзажем. Для изображения гармонии в мире поэт прибегает к использованию такого литературного приема, как олицетворение: …пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. В этом стихотворении создан такой пейзаж, в котором герой Пушкина нашел бы радость и успокоение. Но лирический герой Лермонтова отталкивается от окружающей красоты. Мысленно он осознает ее: “В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом…”, но не может в этом пейзаже найти вдохновение, слиться с красотой. “Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чем?”. Наблюдается внутренняя дисгармония у лирического героя (несмотря на красоту окружающего его мира), в которой воплощен принцип романтического двоемирия. Выход из этого романтического противоречия герой находит в реалистическом пейзаже: “Надо мной чтоб, вечно зеленея, темный дуб склонялся и шумел”. Поэт пребывает в гармонии с реалистическим пейзажем в состоянии полусна-полуяви: “Я б желал навеки так заснуть, // Чтоб в груди дремали жизни силы, // Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь”. Принцип романтического двоемирия также просматривается в стихотворении “Парус”. Для одинокого паруса “струя светлей лазури” и “луч солнца золотой” всегда будут находиться в оппозиции с его истинными желаниями, с тем, к чему он стремится. Именно в этой несоединимости с красотой, в невозможности упоения ею и заключается романтическая оппозиция. В стихотворении “Когда волнуется желтеющая нива” лирический герой выходит из нравственного тупика и ощущает в душе светлое чувство: “И счастье я могу постигнуть на земле, // И в небесах я вижу бога” – также в ситуации “смутного сна”. В этом стихотворении в едином художественном пространстве поэт соединяет признаки различных времен года: “желтеющая нива”, “свежий лес”, “малиновая слива”, “зеленый листок”. Также с помощью пейзажа Лермонтовым вводится философская проблематика. В стихотворении “Родина”, благодаря пейзажу, возможно осмысление любви к родине как проблемы. Лирический герой утверждает, что любит родину не навязанной ему кем-то любовью, а истинной любовью, доказывая это описанием пейзажа, в котором находит себя: “Проселочным путем люблю скакать в телеге…”, “люблю дымок спаленной жнивы…”. В стихотворении наблюдается изменение художественного пространства пейзажа. Сначала описываемое пространство дано предельно расширенно: Ее степей холодное молчанье, Ее лесов безбрежных колыханье, Разливы рек ее, подобные морям. В следующей строчке пространство сужает

ся, и лирический герой оказывается локализованным в этом пространстве: …Люблю скакать в телеге И, взором медленным пронзая ночи тень, Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, Дрожащие огни печальных деревень. Далее пространство повествования сужается практически до точки. Предметом описания становится “чета белеющих берез” и “с резными ставнями окно”. Обращение к такому новому способу создания пейзажа обусловлено потребностью Лермонтова изобразить новый образ России, а точнее, образ народной России: Я вижу полное гумно, // Избу, покрытую соломой, с резными ставнями окно…”; поэт “смотреть до полночи готов // На пляску с топаньем и свистом под говор пьяных мужичков”. Подобные строки мы находим и у Пушкина в “Отрывках из путешествия Онегина”: “Люблю песчаный косогор, перед избушкой две рябины, калитку, сломанный забор”, “перед гумном соломы кучи”, “теперь мила мне балалайка да пьяный топот трепака перед порогом кабака”. Лирический герой Пушкина также наслаждается реалистическим, неэкзотическим пейзажем, способен увидеть прекрасное в обыденном. Лермонтов развивает тему родины, мотив обращения к ее историческому прошлому и в стихотворении “Бородино”. Здесь автор создает батальный пейзаж. С помощью описаний природы устанавливаются временные рамки: Чуть утро осветило пушки И леса синие верхушки – Французы тут как тут. Благодаря батальному пейзажу мы сами становимся свидетелями происходящих событий и с легкостью мысленно представляем само сражение: Ну ж был денек! Сквозь дым летучий Французы двинулись, как тучи, И все на наш редут. Наиболее ярко выраженное олицетворение пейзажа просматривается в стихотворениях “Утес” и “Ангел”. Лермонтов одушевляет неживые предметы и наделяет их способностями, присущими живым существам: “Ночевала тучка золотая // На груди утеса-великана, // Утром в путь она умчалась рано…”, “след в морщине старого утеса”, “задумался глубоко, и тихонько плачет он в пустыне”; “и месяц, и звезды, и тучи толпой // внимали той песне святой”, “и звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли”. В стихотворении “Утес” пейзаж является способом показать трагизм героя, обреченного на одиночество и на страдания от неразделенной любви. В стихотворении “Ангел” смысл описания пейзажа тоже, в какой-то степени, заключается в изображении трагизма, причиной которого является обретение полной гармонии только в горнем мире и неспособность успокоения на земле: И долго на свете томилась она, Желанием чудным полна; И звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли. Таким образом, мы видим, насколько разнообразными были функции пейзажа в лирике Лермонтова. Это создание и романтического, и реалистического, и батального пейзажей, и раскрытие особой ситуации пребывания лирического героя между сном и явью, и обращение к теме родины, к философской проблематике, и создание образа народной России для определения ее значимости для поэта, и подтверждение высказывания Канта о двух вещах, доказывающих существование бога: “Звездное небо надо мной и нравственный закон внутри меня”.